— Что вы там шушукаетесь? — сердито спросил Терехов. — Давыдов, выкладывайте, что у вас там за мысли завелись?
— Секунду, товарищ полковник, — ответил Анатолий. — У нас маршрут тур-вояжа «Пчелки»[22] этого нового русского есть?
— Где-то был.
— Вот, майор, возьмите, — военный юрист достал из пузатой папки ксерокопию какого-то документа и передал ее Давыдову.
— Спасибо, — майор внимательно прочитал ее, а потом подошел к карте, оставшейся со времен разоблачения способа хищения изделия с полигона, и принялся на ней чертить. Повозившись немного, он положил карту на стол перед начальниками и уверенно начал:
— Эту трассу на север я, может, и не очень точно нарисовал, но, думаю, в целом все правильно. Смотрите, вот это маршрут, по которому «Ан-14» с любителями поморской экзотики вылетел с аэродрома «Серебряных крыльев».
Анатолий провел кончиком: карандаша по одному из отрезков начерченной им ломаной линии.
— А вот это, — он поставил жирную точку примерно у середины начального отрезка, — конечный пункт, указанный в путевом листе тягача, на котором «Птеродактиль» вывозили со «свалки».
— И что? Ну совпали они, дальше-то что?
— Все очень просто. У любой РЛС[23] есть такой параметр, как разрешающая способность.
— То есть?
— Ну, если по-простому — способность различать цели, находящиеся в воздушном пространстве рядом друг с другом. Если цели находятся близко, локатор может воспринимать их как одну цель.
— То есть, ты хочешь сказать, что «Птеродактиль» дождался, когда к нему подлетит этот «турист», пристроился к нему и пошел рядом, а ПВО это проморгало?
— Думаю, что так оно и было. Эшелон для «пчелки» выделили низкий, к моменту пролета точки, где находится брошенный пионерлагерь, она уже закончила набор высоты и летела себе спокойно до выхода на трассу. В это время высотомер — локатор, который определяет высоту и азимут, по ней, наверное, уже больше не работал. А для дальномера обе цели совпали, он же разницу по высоте не видит.
— Ловко придумано, если, конечно, все так и было, — одобрительно потер руки юрист. — И где их теперь ловить?
— На маршруте это сделать трудно. Я думаю, площадки подскока, чтобы топливом заправляться и экипажу отдыхать, они заранее оборудовали. Не могут же они садиться с «пчелкой» на одни и те же аэродромы. Кстати, из-за этого у нас и резерв времени небольшой имеется, они привязаны к «культурной» программе туристической группы. Пока они все развлечения не перепробуют, «пчелка» на новое место не полетит. Экипажу изделия приходится ждать и терять время. Это мера вынужденная, поэтому они и спешат, но и в то же время лететь без нее просто не могут, их мгновенно засекут. Хоть эта вертушка и предназначена, чтобы дурить наше ПВО, но одно дело — единичный боевой вылет, а совсем другое — перегон по маршруту, который одновременно пасут локаторы различных типов. Риск все же есть, вдруг кто-то их да обнаружит.
— Логично. А где конечный пункт маршрута этого летающего туриста?
— В Мурманске.
— Ого, там до границы с «норгами» рукой подать. Значит, там они и будут ниточку рвать!
Давыдов улыбнулся:
— По логике все так и выходит.
— И что? — спросил Кондратов. — Что ты мудришь? Объясни доступным языком, желательно без радиотехнической терминологии и ПВО-шной казуистики.
— Когда они свой план придумывали, они уже знали, что мы знаем. Согласен, я выразился в стиле дешевых шпионских фильмов, но разве я не прав?
— Положим, — согласился Терехов.
— Знают они и о том, что группировка ПВО на севере, спасибо нашим народным избранникам, переживает далеко не лучшие времена. Это ни для кого не секрет, особенно для НАТО-вцев. Поэтому эти ребята уверены, что мы и представить себе не можем, что они способны поступить как-то иначе.
— А что, их там наше ПВО поймать не сможет? — спросил юрист.
— Думаю, что все же сможет, а уж если будет предупреждено, то наверняка. Не способен «Птеродактиль» сразу весь диапазон перекрыть, резерва мощности у него не хватит.
— И что, по-твоему, они собираются предпринять? — задумчиво произнес Медведев, закуривая папиросу и не спросясь у присутствующих полковников разрешения. Те же, захваченные разговором, и не заметили этого нарушения субординации.
— Это же морской вертолет, верно? — загадочно произнес Давыдов.
ГЛАВА 26. «ВСЕ ФЛАГИ В ГОСТИ БУДУТ К НАМ»
ЭПИЛОГ
— Секунду, товарищ полковник, — ответил Анатолий. — У нас маршрут тур-вояжа «Пчелки»[22] этого нового русского есть?
— Где-то был.
— Вот, майор, возьмите, — военный юрист достал из пузатой папки ксерокопию какого-то документа и передал ее Давыдову.
— Спасибо, — майор внимательно прочитал ее, а потом подошел к карте, оставшейся со времен разоблачения способа хищения изделия с полигона, и принялся на ней чертить. Повозившись немного, он положил карту на стол перед начальниками и уверенно начал:
— Эту трассу на север я, может, и не очень точно нарисовал, но, думаю, в целом все правильно. Смотрите, вот это маршрут, по которому «Ан-14» с любителями поморской экзотики вылетел с аэродрома «Серебряных крыльев».
Анатолий провел кончиком: карандаша по одному из отрезков начерченной им ломаной линии.
— А вот это, — он поставил жирную точку примерно у середины начального отрезка, — конечный пункт, указанный в путевом листе тягача, на котором «Птеродактиль» вывозили со «свалки».
— И что? Ну совпали они, дальше-то что?
— Все очень просто. У любой РЛС[23] есть такой параметр, как разрешающая способность.
— То есть?
— Ну, если по-простому — способность различать цели, находящиеся в воздушном пространстве рядом друг с другом. Если цели находятся близко, локатор может воспринимать их как одну цель.
— То есть, ты хочешь сказать, что «Птеродактиль» дождался, когда к нему подлетит этот «турист», пристроился к нему и пошел рядом, а ПВО это проморгало?
— Думаю, что так оно и было. Эшелон для «пчелки» выделили низкий, к моменту пролета точки, где находится брошенный пионерлагерь, она уже закончила набор высоты и летела себе спокойно до выхода на трассу. В это время высотомер — локатор, который определяет высоту и азимут, по ней, наверное, уже больше не работал. А для дальномера обе цели совпали, он же разницу по высоте не видит.
— Ловко придумано, если, конечно, все так и было, — одобрительно потер руки юрист. — И где их теперь ловить?
— На маршруте это сделать трудно. Я думаю, площадки подскока, чтобы топливом заправляться и экипажу отдыхать, они заранее оборудовали. Не могут же они садиться с «пчелкой» на одни и те же аэродромы. Кстати, из-за этого у нас и резерв времени небольшой имеется, они привязаны к «культурной» программе туристической группы. Пока они все развлечения не перепробуют, «пчелка» на новое место не полетит. Экипажу изделия приходится ждать и терять время. Это мера вынужденная, поэтому они и спешат, но и в то же время лететь без нее просто не могут, их мгновенно засекут. Хоть эта вертушка и предназначена, чтобы дурить наше ПВО, но одно дело — единичный боевой вылет, а совсем другое — перегон по маршруту, который одновременно пасут локаторы различных типов. Риск все же есть, вдруг кто-то их да обнаружит.
— Логично. А где конечный пункт маршрута этого летающего туриста?
— В Мурманске.
— Ого, там до границы с «норгами» рукой подать. Значит, там они и будут ниточку рвать!
Давыдов улыбнулся:
— По логике все так и выходит.
— И что? — спросил Кондратов. — Что ты мудришь? Объясни доступным языком, желательно без радиотехнической терминологии и ПВО-шной казуистики.
— Когда они свой план придумывали, они уже знали, что мы знаем. Согласен, я выразился в стиле дешевых шпионских фильмов, но разве я не прав?
— Положим, — согласился Терехов.
— Знают они и о том, что группировка ПВО на севере, спасибо нашим народным избранникам, переживает далеко не лучшие времена. Это ни для кого не секрет, особенно для НАТО-вцев. Поэтому эти ребята уверены, что мы и представить себе не можем, что они способны поступить как-то иначе.
— А что, их там наше ПВО поймать не сможет? — спросил юрист.
— Думаю, что все же сможет, а уж если будет предупреждено, то наверняка. Не способен «Птеродактиль» сразу весь диапазон перекрыть, резерва мощности у него не хватит.
— И что, по-твоему, они собираются предпринять? — задумчиво произнес Медведев, закуривая папиросу и не спросясь у присутствующих полковников разрешения. Те же, захваченные разговором, и не заметили этого нарушения субординации.
— Это же морской вертолет, верно? — загадочно произнес Давыдов.
ГЛАВА 26. «ВСЕ ФЛАГИ В ГОСТИ БУДУТ К НАМ»
В главный штаб ВМФ всю делегацию пустили только после того, как Хруничев вышел на кого-то по своей прокурорской линии, а Медведев — на свое столичное начальство. Пока они бодро топали вслед за вахтенным, встречающиеся в коридорах моряки окидывали критическими взглядами сухопутный «прикид» разведчиков и Давыдова, а на прокурора и Медведева в штатском смотрели и вовсе с подозрением. Уж больно много хлопот в последнее время приносят военным визиты загадочных личностей в штатском. Кабинет заместителя начальника главного штаба при необходимости мог вместить и большее число посетителей. На стенах висели портреты флотоводцев, карта мирового океана, полотна с изображением морских сражений, на тумбе стоял макет какого-то корабля, который в иное время Давыдов бы обязательно осмотрел со всех сторон. ЗНШ в адмиральских погонах неодобрительно косился на полевую форму Давыдова, давно тоскующую по утюгу и гладильной доске. Вице-адмирал сердито черкал что-то в настольном календаре цветным маркером, изредка бросая на гостей сердитые взгляды. И лишь только после того как он дослушал все до конца, у него в глазах появился теплый огонек.
— А я-то думаю, что это «Марьяна» возле Кольского во внеурочное время объявилась? Им бы результаты летнего похода североморцев обрабатывать, а они обратно приперлись.
— Простите, а что это за тетка? — заинтересовался Медведев.
— Разведывательный кораблик норвежских ВМС.
— Может, они на нее и собираются изделие посадить? — насторожился Хруничев.
— Вряд ли, — покачал головой Давыдов. — Слишком близко к тому месту, где по их предположению мы должны их ждать.
Адмирал холодно посмотрел на майора, лезущего «поперед батьки в пекло».
— Ну и какие соображения у вас на этот счет? — он достал солидную трубку, подобающую старому морскому волку, и стал ее зажигать. Ярый борец со служебной субординацией, Медведев задымил своим вонючим «Беломором». Терехов попытался пнуть его под столом ногой, но до контрразведчика не дотянулся и попал по лодыжке Давыдову, тот от удивления лязгнул зубами, но воспринял пинок как сигнал к дальнейшим действиям. Майор извлек свою видавшую виды карту, расстелил ее перед адмиралом и показал ему участок планируемого маршрута «пчелки», приходящийся на акваторию Белого моря между островом Кумбыш на выходе из дельты Северной Двины и Никодимским маяком на юго-западном побережье Кольского полуострова.
— Нас интересует, какие импортные суда и корабли будут находиться в этом районе в первой половине дня двадцать девятого числа. Исходя из этого будут сформулированы и наши пожелания (Давыдов сознательно не сказал: «требования») относительно той помощи, которую вы нам сможете оказать.
— Это мы сейчас узнаем, — адмирал пыхнул трубкой, распространявшей аромат кубинского табака, и позвонил оперативному дежурному. Слушая его, он стал делать пометки в лежащей перед ним рабочей тетради. Изредка он выпускал клубы дыма, удовлетворенно кивая головой.
— Ну, майор, похоже, вы угадали. В это время, не считая десятка посудин, не способных принять вашу вертушку на борт без риска отправиться на дно, в интересующем вас районе будет находиться четыре судна. Сухогруз «Сергей Есенин», он по плану пойдет в Глазго, два лесовоза Беломорско-Онежского пароходства, один с лесом из Беломорска будет держать курс на Новую Землю, второй порожняком возвращается из Европы, а еще планируется присутствие норвежского сухогруза «Торквессон», следующего из Архангельска в Хаммерфест.
— А он вертолет принять может?
— Полагаю, что так. И что вы от нас хотите? Только учтите, что ловить его можно до тех пор, пока он не окажется в нейтральных водах. Эх, лет бы пятнадцать назад… — Адмирал мечтательно затянулся дымом. — …Мы бы вам его моментом сделали. А сейчас, даже если эта вертушка на глазах всего мирового сообщества к нему на палубу приземлится, черта лысого нам ее обратно выдадут. Наши вожди дорулились, уже в нашей рыболовной зоне наших рыбаков «норги» на абордаж берут. Так какие идеи?
— А тормознуть его можно? Часа на четыре? — с надеждой спросил Терехов.
Утро двадцать восьмого августа выдалось солнечным и тихим, над ленивой волной игриво скользили чайки. Северное солнце ласкало море и скалы. Горизонт был чист и ясен. В небе медленно плыли пушистые облачка. Ветерок едва колыхал красное полотнище с синим крестом, развевающееся на флагштоке «Торквессона». Однако прекрасная погода не радовала капитана сухогруза. Какой-то весьма обшарпанный и коптящий черным дымом русский сейнер, умудрился вывалить прямо под форштевень его пароходу треть мили рыболовных сетей. Сети тут же намотались на винты, и сухогруз потерял ход. Драгоценное время уходило, капитан понимал, что безнадежно опаздывает в точку рандеву, что срывается выгодная сделка, но сделать ничего не мог. К нему на мостик поднялся представитель фирмы, организовавшей этот рейс, но и он был бессилен. Встреча с вертолетом должна была произойти в режиме радиомолчания. Установление связи планировалось только непосредственно перед посадкой. Представитель фирмы грозил капитану всеми карами небесными, неустойкой и возвратом задатка, но тот только разводил руками и орал на вахтенного, допустившего это безобразие. Вахтенный все валил на тупого русского рыбака. Драгоценное время шло. Попытки связаться с капитаном жалкой посудины по радио оказались безрезультатны. Около часа сейнер бестолково маневрировал вокруг дрейфующего норвежца, потом из его рубки вылез какой-то тип в чумазом бушлате и фуражке блином и принялся отчаянно жестикулировать. Чего он хочет, понять было невозможно, пока один из вахтенных, с трудом изъясняющийся по-русски, не перевел капитану, что русский требует вернуть ему намотавшуюся на винты сеть. Капитан впал в состояние, которое его предки называли «берсеркер», — попадись ему под руки щит, он бы его грыз, попадись топор — шкипер прыгнул бы с ним на палубу злополучного сейнера. Нахальная посудина, как назло, продолжала описывать круги вокруг сухогруза, появляясь то со стороны кормы, то выныривая из-под носа. Предки «пенителя морей» презрительно плевали себе под ноги в своей небесной Валгалле и отворачивали взор от опозорившего их древнюю славу потомка. Если бы сухогруз не потерял ход, «чиф» приказал бы отправить русского к рыбам ударом форштевня. Хода-то как раз и не было, а он был так нужен. Через три часа «Торквессон» вызвал из Архангельского порта буксир. Взбешенный капитан заперся в каюте и приступил к сочинению жалобы русским властям. Где-то вдалеке послышался шум авиационных моторов.
С мостика «Сергея Есенина» приближающийся вертолет казался точкой на фоне серого неба. Капитан неодобрительно покосился на развевающийся над кормой норвежский флаг и передал бинокль Давыдову, тот поднес его к глазам и удовлетворенно кивнул. Курсом на сухогруз шел целый и невредимый «Птеродактиль», изделие 73А211Е. Давыдов повел биноклем в сторону и заметил уходящий в облака «Ан-14». Концы головоломки сходились.
— Начали, — кивнул Анатолий Кондратову. Играть приходилось экспромтом, ни позывных, ни частоты для сеанса связи у них не было, оставалось надеяться только на то, что экипаж «Ка-27» ждет в точке встречи именно «этот» пароход. На широченную вертолетную площадку на корме сухогруза выскочил старший лейтенант Волков — Байт, по-случаю наряженный в желтый спасательный жилет и белую защитную пластиковую каску, и принялся размахивать пылающим фальшфейером. Остановившись в центре намалеванного белой краской круга, покрытого сетью из толстых канатов, он энергично описывал слепящим глаза факелом круги, изредка показывая рукой на заблаговременно поврежденную мачту с антеннами УКВ радиостанции.
Томашенко прекратил вызывать судно по радио, штурман вытянул руку, указывая командиру на мечущуюся на палубе фигурку:
— У них, по-моему, со связью проблемы!
— Не мельтеши, Витя, сам вижу!
Командир заложил вираж, облетая сухогруз с кормы.
— Дай бинокль, — попросил он штурмана, — и подержи машину. — Командир бегло глянул на огромные буквы с названием судна и остановил усиленный оптикой взгляд на висящем на леерах мостика спасательном круге. На обшарпанном красном пластике линялыми белыми буквами через трафарет было набрано «Торквессон». Круг давно нуждался в покраске. Выглядел он настоящим. Он таковым и являлся, вчера вечером его выменял у норвежского боцмана за три бутылки русской водки какой-то русский яхтсмен с ошвартовавшейся рядом посудины. Выменивавший круг «яхтсмен» (Твист) при желании мог и попросту стащить его, но решил не подрывать престиж родной страны, в которой потомки викингов все-таки были гостями. Томашенко обернулся и спросил у застывшего в дверях салона Галушко: — Молчат?
— Как рыбы. Весь диапазон пустой.
— Будем садиться, — принял решение командир. — Топлива все равно больше никуда не хватит.
Вертушка зависла над кормой судна. Кто-то на мостике зажег желтую дымовую шашку, чтобы экипаж определился с направлением ветра.
— И на том спасибо, — буркнул командир, повлажневшей рукой отжимая ручку «шаг-газ». Он выровнял машину и скомандовал технику: — Бросай свой «якорь».
Байт поймал спустившийся сверху трос с крюч ком и зацепил его за приваренную к металлу площадки проушину. Вертолет медленно снижался и наконец коснулся шасси поверхности площадки. Двигатели взвыли с другой тональностью. Подбежали еще несколько человек и принялись крепить шасси машины к палубе растяжками с талрепами. Наконец двигатели машины замолчали, и открылся боковой люк. Первым из вертушки выглянул «Ледолайзер» и установил металлическую лесенку — трап. По ней по очереди спустился весь экипаж. Люди в «строительных» касках молча застыли по краям вертолетной площадки. Лица у них были какие-то мрачноватые и не отражали сути момента. Радости по случаю успешного завершения переброски никто не выказывал.
— Шеф, а как по-норвежски будет «Добрый день»? — поинтересовался борттехник.
— А ты валяй по-русски, мы поймем, — посоветовал ему Байт. В руках людей в оранжевых и желтых жилетах появилось оружие.
— Не дергаться, лапы на загривок! — рявкнул кто-то из разведчиков. На площадку поднялись Терехов, капитан «Есенина» и Медведев. Последним по лестнице взобрался Давыдов.
— Привет, начальничек, — ухмыльнулся узнавший его оператор бортовой электроники. — Давненько не виделись.
— Да вот, пришел проверить подведомственное хозяйство, — парировал майор. — Как себя чувствуете по возвращении из мира теней, Валерий Юрьевич?
— Справа по одному вниз, — приказал Байт, указывая стволом направление движения. Вертолетчики, выстроившись в цепочку, двинулись к лестнице. Внезапно «Ледолайзер» оттолкнул ближайшего разведчика и бросился к краю площадки, за которым синело море. Давыдов потянулся за оружием.
— Не стрелять! — крикнул капитан сухогруза. Озадаченные разведчики на мгновение перевели взгляд на него.
— Уйдет, — сказал Терехов.
— Никуда он не денется, — уверенно сказал капитан.
— А-а, водичка холодная, — с пониманием кивнул Давыдов, он сразу вспомнил о северных конвоях и тонущих в ледяной воде моряках, — далеко не уплывешь.
— Ему до воды еще четыре метра высоты и двадцать длины. У нас в отличие от норвежца вертолетная площадка чуть ближе к центру, — ответил «первый после Бога на корабле».
В подтверждение его слов снизу донесся удар чего-то тяжелого о железо, вопль и отборный мат.
— Еще желающие войти в зал суда на костылях имеются? — устало осведомился Кондратов. — Нет? Тогда топайте по тихому, «игуанодоны» вы мои земноводные. И без фокусов. Надоели уже. Носись тут за вами по земле, в небесах и на море.
— А я-то думаю, что это «Марьяна» возле Кольского во внеурочное время объявилась? Им бы результаты летнего похода североморцев обрабатывать, а они обратно приперлись.
— Простите, а что это за тетка? — заинтересовался Медведев.
— Разведывательный кораблик норвежских ВМС.
— Может, они на нее и собираются изделие посадить? — насторожился Хруничев.
— Вряд ли, — покачал головой Давыдов. — Слишком близко к тому месту, где по их предположению мы должны их ждать.
Адмирал холодно посмотрел на майора, лезущего «поперед батьки в пекло».
— Ну и какие соображения у вас на этот счет? — он достал солидную трубку, подобающую старому морскому волку, и стал ее зажигать. Ярый борец со служебной субординацией, Медведев задымил своим вонючим «Беломором». Терехов попытался пнуть его под столом ногой, но до контрразведчика не дотянулся и попал по лодыжке Давыдову, тот от удивления лязгнул зубами, но воспринял пинок как сигнал к дальнейшим действиям. Майор извлек свою видавшую виды карту, расстелил ее перед адмиралом и показал ему участок планируемого маршрута «пчелки», приходящийся на акваторию Белого моря между островом Кумбыш на выходе из дельты Северной Двины и Никодимским маяком на юго-западном побережье Кольского полуострова.
— Нас интересует, какие импортные суда и корабли будут находиться в этом районе в первой половине дня двадцать девятого числа. Исходя из этого будут сформулированы и наши пожелания (Давыдов сознательно не сказал: «требования») относительно той помощи, которую вы нам сможете оказать.
— Это мы сейчас узнаем, — адмирал пыхнул трубкой, распространявшей аромат кубинского табака, и позвонил оперативному дежурному. Слушая его, он стал делать пометки в лежащей перед ним рабочей тетради. Изредка он выпускал клубы дыма, удовлетворенно кивая головой.
— Ну, майор, похоже, вы угадали. В это время, не считая десятка посудин, не способных принять вашу вертушку на борт без риска отправиться на дно, в интересующем вас районе будет находиться четыре судна. Сухогруз «Сергей Есенин», он по плану пойдет в Глазго, два лесовоза Беломорско-Онежского пароходства, один с лесом из Беломорска будет держать курс на Новую Землю, второй порожняком возвращается из Европы, а еще планируется присутствие норвежского сухогруза «Торквессон», следующего из Архангельска в Хаммерфест.
— А он вертолет принять может?
— Полагаю, что так. И что вы от нас хотите? Только учтите, что ловить его можно до тех пор, пока он не окажется в нейтральных водах. Эх, лет бы пятнадцать назад… — Адмирал мечтательно затянулся дымом. — …Мы бы вам его моментом сделали. А сейчас, даже если эта вертушка на глазах всего мирового сообщества к нему на палубу приземлится, черта лысого нам ее обратно выдадут. Наши вожди дорулились, уже в нашей рыболовной зоне наших рыбаков «норги» на абордаж берут. Так какие идеи?
— А тормознуть его можно? Часа на четыре? — с надеждой спросил Терехов.
Утро двадцать восьмого августа выдалось солнечным и тихим, над ленивой волной игриво скользили чайки. Северное солнце ласкало море и скалы. Горизонт был чист и ясен. В небе медленно плыли пушистые облачка. Ветерок едва колыхал красное полотнище с синим крестом, развевающееся на флагштоке «Торквессона». Однако прекрасная погода не радовала капитана сухогруза. Какой-то весьма обшарпанный и коптящий черным дымом русский сейнер, умудрился вывалить прямо под форштевень его пароходу треть мили рыболовных сетей. Сети тут же намотались на винты, и сухогруз потерял ход. Драгоценное время уходило, капитан понимал, что безнадежно опаздывает в точку рандеву, что срывается выгодная сделка, но сделать ничего не мог. К нему на мостик поднялся представитель фирмы, организовавшей этот рейс, но и он был бессилен. Встреча с вертолетом должна была произойти в режиме радиомолчания. Установление связи планировалось только непосредственно перед посадкой. Представитель фирмы грозил капитану всеми карами небесными, неустойкой и возвратом задатка, но тот только разводил руками и орал на вахтенного, допустившего это безобразие. Вахтенный все валил на тупого русского рыбака. Драгоценное время шло. Попытки связаться с капитаном жалкой посудины по радио оказались безрезультатны. Около часа сейнер бестолково маневрировал вокруг дрейфующего норвежца, потом из его рубки вылез какой-то тип в чумазом бушлате и фуражке блином и принялся отчаянно жестикулировать. Чего он хочет, понять было невозможно, пока один из вахтенных, с трудом изъясняющийся по-русски, не перевел капитану, что русский требует вернуть ему намотавшуюся на винты сеть. Капитан впал в состояние, которое его предки называли «берсеркер», — попадись ему под руки щит, он бы его грыз, попадись топор — шкипер прыгнул бы с ним на палубу злополучного сейнера. Нахальная посудина, как назло, продолжала описывать круги вокруг сухогруза, появляясь то со стороны кормы, то выныривая из-под носа. Предки «пенителя морей» презрительно плевали себе под ноги в своей небесной Валгалле и отворачивали взор от опозорившего их древнюю славу потомка. Если бы сухогруз не потерял ход, «чиф» приказал бы отправить русского к рыбам ударом форштевня. Хода-то как раз и не было, а он был так нужен. Через три часа «Торквессон» вызвал из Архангельского порта буксир. Взбешенный капитан заперся в каюте и приступил к сочинению жалобы русским властям. Где-то вдалеке послышался шум авиационных моторов.
С мостика «Сергея Есенина» приближающийся вертолет казался точкой на фоне серого неба. Капитан неодобрительно покосился на развевающийся над кормой норвежский флаг и передал бинокль Давыдову, тот поднес его к глазам и удовлетворенно кивнул. Курсом на сухогруз шел целый и невредимый «Птеродактиль», изделие 73А211Е. Давыдов повел биноклем в сторону и заметил уходящий в облака «Ан-14». Концы головоломки сходились.
— Начали, — кивнул Анатолий Кондратову. Играть приходилось экспромтом, ни позывных, ни частоты для сеанса связи у них не было, оставалось надеяться только на то, что экипаж «Ка-27» ждет в точке встречи именно «этот» пароход. На широченную вертолетную площадку на корме сухогруза выскочил старший лейтенант Волков — Байт, по-случаю наряженный в желтый спасательный жилет и белую защитную пластиковую каску, и принялся размахивать пылающим фальшфейером. Остановившись в центре намалеванного белой краской круга, покрытого сетью из толстых канатов, он энергично описывал слепящим глаза факелом круги, изредка показывая рукой на заблаговременно поврежденную мачту с антеннами УКВ радиостанции.
Томашенко прекратил вызывать судно по радио, штурман вытянул руку, указывая командиру на мечущуюся на палубе фигурку:
— У них, по-моему, со связью проблемы!
— Не мельтеши, Витя, сам вижу!
Командир заложил вираж, облетая сухогруз с кормы.
— Дай бинокль, — попросил он штурмана, — и подержи машину. — Командир бегло глянул на огромные буквы с названием судна и остановил усиленный оптикой взгляд на висящем на леерах мостика спасательном круге. На обшарпанном красном пластике линялыми белыми буквами через трафарет было набрано «Торквессон». Круг давно нуждался в покраске. Выглядел он настоящим. Он таковым и являлся, вчера вечером его выменял у норвежского боцмана за три бутылки русской водки какой-то русский яхтсмен с ошвартовавшейся рядом посудины. Выменивавший круг «яхтсмен» (Твист) при желании мог и попросту стащить его, но решил не подрывать престиж родной страны, в которой потомки викингов все-таки были гостями. Томашенко обернулся и спросил у застывшего в дверях салона Галушко: — Молчат?
— Как рыбы. Весь диапазон пустой.
— Будем садиться, — принял решение командир. — Топлива все равно больше никуда не хватит.
Вертушка зависла над кормой судна. Кто-то на мостике зажег желтую дымовую шашку, чтобы экипаж определился с направлением ветра.
— И на том спасибо, — буркнул командир, повлажневшей рукой отжимая ручку «шаг-газ». Он выровнял машину и скомандовал технику: — Бросай свой «якорь».
Байт поймал спустившийся сверху трос с крюч ком и зацепил его за приваренную к металлу площадки проушину. Вертолет медленно снижался и наконец коснулся шасси поверхности площадки. Двигатели взвыли с другой тональностью. Подбежали еще несколько человек и принялись крепить шасси машины к палубе растяжками с талрепами. Наконец двигатели машины замолчали, и открылся боковой люк. Первым из вертушки выглянул «Ледолайзер» и установил металлическую лесенку — трап. По ней по очереди спустился весь экипаж. Люди в «строительных» касках молча застыли по краям вертолетной площадки. Лица у них были какие-то мрачноватые и не отражали сути момента. Радости по случаю успешного завершения переброски никто не выказывал.
— Шеф, а как по-норвежски будет «Добрый день»? — поинтересовался борттехник.
— А ты валяй по-русски, мы поймем, — посоветовал ему Байт. В руках людей в оранжевых и желтых жилетах появилось оружие.
— Не дергаться, лапы на загривок! — рявкнул кто-то из разведчиков. На площадку поднялись Терехов, капитан «Есенина» и Медведев. Последним по лестнице взобрался Давыдов.
— Привет, начальничек, — ухмыльнулся узнавший его оператор бортовой электроники. — Давненько не виделись.
— Да вот, пришел проверить подведомственное хозяйство, — парировал майор. — Как себя чувствуете по возвращении из мира теней, Валерий Юрьевич?
— Справа по одному вниз, — приказал Байт, указывая стволом направление движения. Вертолетчики, выстроившись в цепочку, двинулись к лестнице. Внезапно «Ледолайзер» оттолкнул ближайшего разведчика и бросился к краю площадки, за которым синело море. Давыдов потянулся за оружием.
— Не стрелять! — крикнул капитан сухогруза. Озадаченные разведчики на мгновение перевели взгляд на него.
— Уйдет, — сказал Терехов.
— Никуда он не денется, — уверенно сказал капитан.
— А-а, водичка холодная, — с пониманием кивнул Давыдов, он сразу вспомнил о северных конвоях и тонущих в ледяной воде моряках, — далеко не уплывешь.
— Ему до воды еще четыре метра высоты и двадцать длины. У нас в отличие от норвежца вертолетная площадка чуть ближе к центру, — ответил «первый после Бога на корабле».
В подтверждение его слов снизу донесся удар чего-то тяжелого о железо, вопль и отборный мат.
— Еще желающие войти в зал суда на костылях имеются? — устало осведомился Кондратов. — Нет? Тогда топайте по тихому, «игуанодоны» вы мои земноводные. И без фокусов. Надоели уже. Носись тут за вами по земле, в небесах и на море.
ЭПИЛОГ
Следствие продлилось больше месяца. В течение всего этого времени Давыдову приходилось отвечать на множество вопросов, давать устные и письменные ответы. Он вымотался и устал так, что чуть не засыпал на ходу. Больше повезло Сухову, того просто выпустили, и он сидел дома. Наконец отпустили и Анатолия, информация ушла куда-то наверх, и наступило предгрозовое затишье. Пользуясь моментом, Суховы устроили для Терехова и Давыдова «вечер вопросов и ответов», на котором Анатолию в очередной раз пришлось «давать показания». В конце «мероприятия» все участники изрядно поднабрались, и как-то сам собой возник извечный русский вопрос «Как жить дальше?».
— Ну и что вы собираетесь делать дальше, хлопцы? Служить? — спросил Терехов.
— Нет, мы с Денисом тут поговорили, хватит с нас, — покачал головой Вячеслав Кириллович. — Беру его к себе в фирму. Образование есть, а дальше поглядим.
— А ты что скажешь?
— Если честно, то даже и не знаю. Мне до предельного возраста еще трубить и трубить, а до минимальнои пенсии с учетом льготной выслуги три года, — чистосердечно признался Давыдов. — А вы что мне посоветуете?
— Ну, орденов вам за это, конечно, не дадут, — задумчиво произнес Сергей Николаевич. — Хорошо если в покое оставят.
— Это как же? — возмутился Денис. — Мы же… то есть, вы, таких ублюдков на чистую воду вывели! Крупное дело…
— То-то и оно. Много чего темного относительно деятельности вашей конторы наружу вылезло. И очень многим это наверху не понравится. Вы, кстати, когда туда собираетесь?
— Завтра, — сказал Давыдов, — вызывают в кадры.
— Тогда после вашего визита в родные пенаты еще поговорим. Ты вроде бы к своим служить собирался? — уточнил Сергей Николаевич у Анатолия.
— Даже отношение взял.
— Вот и хорошо. Думаю, это будет правильно.
Насчет орденов полковник оказался прав. На месте службы приятелей встретили с прохладцей. В бюро пропусков, в качестве его нового начальника, обнаружился бывший следователь — капитан Захаров. Он строго официально проверил у приятелей документы, изъял у Дениса его постоянный пропуск и выдал обоим приятелям разовые, в отдел кадров.
— Вам еще в финансовую часть зайти нужно, — ехидно предупредил он Давыдова.
— Неужто мне зарплату начислили? — весело поинтересовался майор, стараясь не выдать удивления оттого, что видит собеседника за стеклом бюро, а не за решеткой КПЗ.
— Удержание вам начислили, — прорвало Захарова, — за утерянный пистолет.
— Это еще за какой? — удивился Давыдов. — Я здесь оружие не получал.
— А за «ПС» ВЛ 3421, тот что вы на посту у нашего сотрудника забрали?
— Не, ребята, ну вы загнули, — покачал головой Давыдов. — Найденный в лесу пистолет системы «Стечкина» с номером ВЛ 3421 я сдал сотрудникам ФСБ, а именно майору Медведеву Б.А. Необходимая справка имеется.
Захаров поджал губы и сообщил:
— Не забудьте пропуска отметить, а то вас обратно не выпустят.
Сухов зябко поежился при воспоминании о гостеприимстве местной службы безопасности.
— Не забудем, — пообещал Давыдов. — А вас-то как выпустили? Впрочем, это не надолго.
Оставив Захарова выпускать пары, он, сдерживая смех, увлек приятеля за собой. Хотя на душе было не очень весело: что им скажут, почему пропуска оформили разовые?
В отделе кадров принимали по одному. Первым вошел Сухов. Давыдов полчаса сидел на подоконнике, ожидая его появления. Наконец Денис объявился.
— Ну что? — спросил его Анатолий.
— Рапорт написал. В виде исключения разрешили уволиться по собственному желанию.
— Разрешили-и-и?!
— Зайдешь, сам посмотришь, — усмехнулся Сухов.
Давыдов прошел в дверь с решимостью тореадора. За столом сидел уже знакомый по первому визиту Емельянов.
— Присаживайтесь, — уныло сказал он Давыдову. — Ну и что прикажете с вами делать?
— Не понял, — мрачно отозвался Давыдов. — А какие предложения будут?
— Да никаких, отдел и эскадрилью после ваших похождений руководство решило расформировать. Так что по «вашему профилю» у нас ничего нет. Имеются вакансии в других отделах, но у вас нет московской прописки. Можем предложить место под Питером, должность командира линейно-кабельной группы. Больше ничего. Надеюсь, сами понимаете. — Полковник многозначительно ткнул указательным пальцем в потолок.
— А что там такое? — повторил его жест Давыдов.
— Главного «зампотеха» сняли, Менкина, он теперь под следствием. Многих уволили, некоторые показания дают, кто в каком качестве. «Сам» еле устоял, единственное, что выручило, так этото, что наши на выборах «большому папе» по
могли, вовремя систему подсчета развернули. Только благодаря этому и усидел. Остальные силовики чуть не сожрали. («И есть за что, —
подумал Давыдов. — Дожили, сами для супостата оружие клепаем».)
— А чего вы, собственно, хотели? Это ж все большие люди, у них родственники, знакомые, связи, теперь будут всякие осложнения, — пожал плечами полковник, — так что соглашайтесь. Пока послужите, там видно будет…
Давыдов молча достал из папки лист бумаги и положил его перед полковником. Тот его прочитал и вздохнул:
— Так я и думал. Переводом попробовать не хотите?
— Перевод будет год ходить, мне некогда, пора к своим возвращаться.
— Не можем же мы вас уволить прямо из академии, езжайте к новому месту, а там и увольняйтесь.
— Вы только с приказом об увольнении поспешите.
— Обещаю, первый, что будет подписан в этом месяце, о назначении, второй — об увольнении.
— Вот и спасибо, — Давыдов встал и протянул полковнику разовый пропуск. Тот поставил в нем отметку и спросил:
— Ваши-то вас теперь на службу примут?
— Наши меня всегда примут, — заверил его Давыдов.
— Вам, армейцам, виднее, — полковник достал из ящика стола предписание к новому месту службы и вручил его майору. — Перевозочных документов нет, часть под Питером.
В коридоре его ждал Сухов.
— Ну как? — грустно улыбнулся он.
— Аналогично, — ответил Анатолий. Приятели сдали демонстративно маячащему у выхода Захарову пропуска и вышли на улицу. Терехов и Сухов-старший ждали их в машине. Выслушав обоих, Терехов одобрительно кивнул:
— Денис, ты мужик взрослый, тебе и решать. Уходить, так уходить. А насчет тебя, Анатолий, я поговорил с кадровиками. После того, как восстановишься, сначала мы тебя спрячем, а дальше видно будет.
— Это как? — насторожился Давыдов.
— Ты Пикуля читал «Честь имею»?
— Читал. И в какой такой Собачинск вы меня собираетесь заслать? — Давыдов взял с сиденья бутылку минералки и свернул с нее колпачок.
— Ну ты, брат, загнул! Зачем же сразу Собачинск? Найдем тебе что-нибудь поприличнее. Ты в Карелии когда-нибудь служил? Природа, озера, леса, скалы — красотища!
Давыдов поперхнулся минеральной водой и вылил половину содержимого бутылки себе на брюки. Сухов-младший заржал и откинулся на сиденье.
Последующие три месяца, пока не пришел приказ об увольнении, Давыдов был самым «безбашенным» командиром линейно-кабельной группы в стране.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
— Ну и что вы собираетесь делать дальше, хлопцы? Служить? — спросил Терехов.
— Нет, мы с Денисом тут поговорили, хватит с нас, — покачал головой Вячеслав Кириллович. — Беру его к себе в фирму. Образование есть, а дальше поглядим.
— А ты что скажешь?
— Если честно, то даже и не знаю. Мне до предельного возраста еще трубить и трубить, а до минимальнои пенсии с учетом льготной выслуги три года, — чистосердечно признался Давыдов. — А вы что мне посоветуете?
— Ну, орденов вам за это, конечно, не дадут, — задумчиво произнес Сергей Николаевич. — Хорошо если в покое оставят.
— Это как же? — возмутился Денис. — Мы же… то есть, вы, таких ублюдков на чистую воду вывели! Крупное дело…
— То-то и оно. Много чего темного относительно деятельности вашей конторы наружу вылезло. И очень многим это наверху не понравится. Вы, кстати, когда туда собираетесь?
— Завтра, — сказал Давыдов, — вызывают в кадры.
— Тогда после вашего визита в родные пенаты еще поговорим. Ты вроде бы к своим служить собирался? — уточнил Сергей Николаевич у Анатолия.
— Даже отношение взял.
— Вот и хорошо. Думаю, это будет правильно.
Насчет орденов полковник оказался прав. На месте службы приятелей встретили с прохладцей. В бюро пропусков, в качестве его нового начальника, обнаружился бывший следователь — капитан Захаров. Он строго официально проверил у приятелей документы, изъял у Дениса его постоянный пропуск и выдал обоим приятелям разовые, в отдел кадров.
— Вам еще в финансовую часть зайти нужно, — ехидно предупредил он Давыдова.
— Неужто мне зарплату начислили? — весело поинтересовался майор, стараясь не выдать удивления оттого, что видит собеседника за стеклом бюро, а не за решеткой КПЗ.
— Удержание вам начислили, — прорвало Захарова, — за утерянный пистолет.
— Это еще за какой? — удивился Давыдов. — Я здесь оружие не получал.
— А за «ПС» ВЛ 3421, тот что вы на посту у нашего сотрудника забрали?
— Не, ребята, ну вы загнули, — покачал головой Давыдов. — Найденный в лесу пистолет системы «Стечкина» с номером ВЛ 3421 я сдал сотрудникам ФСБ, а именно майору Медведеву Б.А. Необходимая справка имеется.
Захаров поджал губы и сообщил:
— Не забудьте пропуска отметить, а то вас обратно не выпустят.
Сухов зябко поежился при воспоминании о гостеприимстве местной службы безопасности.
— Не забудем, — пообещал Давыдов. — А вас-то как выпустили? Впрочем, это не надолго.
Оставив Захарова выпускать пары, он, сдерживая смех, увлек приятеля за собой. Хотя на душе было не очень весело: что им скажут, почему пропуска оформили разовые?
В отделе кадров принимали по одному. Первым вошел Сухов. Давыдов полчаса сидел на подоконнике, ожидая его появления. Наконец Денис объявился.
— Ну что? — спросил его Анатолий.
— Рапорт написал. В виде исключения разрешили уволиться по собственному желанию.
— Разрешили-и-и?!
— Зайдешь, сам посмотришь, — усмехнулся Сухов.
Давыдов прошел в дверь с решимостью тореадора. За столом сидел уже знакомый по первому визиту Емельянов.
— Присаживайтесь, — уныло сказал он Давыдову. — Ну и что прикажете с вами делать?
— Не понял, — мрачно отозвался Давыдов. — А какие предложения будут?
— Да никаких, отдел и эскадрилью после ваших похождений руководство решило расформировать. Так что по «вашему профилю» у нас ничего нет. Имеются вакансии в других отделах, но у вас нет московской прописки. Можем предложить место под Питером, должность командира линейно-кабельной группы. Больше ничего. Надеюсь, сами понимаете. — Полковник многозначительно ткнул указательным пальцем в потолок.
— А что там такое? — повторил его жест Давыдов.
— Главного «зампотеха» сняли, Менкина, он теперь под следствием. Многих уволили, некоторые показания дают, кто в каком качестве. «Сам» еле устоял, единственное, что выручило, так этото, что наши на выборах «большому папе» по
могли, вовремя систему подсчета развернули. Только благодаря этому и усидел. Остальные силовики чуть не сожрали. («И есть за что, —
подумал Давыдов. — Дожили, сами для супостата оружие клепаем».)
— А чего вы, собственно, хотели? Это ж все большие люди, у них родственники, знакомые, связи, теперь будут всякие осложнения, — пожал плечами полковник, — так что соглашайтесь. Пока послужите, там видно будет…
Давыдов молча достал из папки лист бумаги и положил его перед полковником. Тот его прочитал и вздохнул:
— Так я и думал. Переводом попробовать не хотите?
— Перевод будет год ходить, мне некогда, пора к своим возвращаться.
— Не можем же мы вас уволить прямо из академии, езжайте к новому месту, а там и увольняйтесь.
— Вы только с приказом об увольнении поспешите.
— Обещаю, первый, что будет подписан в этом месяце, о назначении, второй — об увольнении.
— Вот и спасибо, — Давыдов встал и протянул полковнику разовый пропуск. Тот поставил в нем отметку и спросил:
— Ваши-то вас теперь на службу примут?
— Наши меня всегда примут, — заверил его Давыдов.
— Вам, армейцам, виднее, — полковник достал из ящика стола предписание к новому месту службы и вручил его майору. — Перевозочных документов нет, часть под Питером.
В коридоре его ждал Сухов.
— Ну как? — грустно улыбнулся он.
— Аналогично, — ответил Анатолий. Приятели сдали демонстративно маячащему у выхода Захарову пропуска и вышли на улицу. Терехов и Сухов-старший ждали их в машине. Выслушав обоих, Терехов одобрительно кивнул:
— Денис, ты мужик взрослый, тебе и решать. Уходить, так уходить. А насчет тебя, Анатолий, я поговорил с кадровиками. После того, как восстановишься, сначала мы тебя спрячем, а дальше видно будет.
— Это как? — насторожился Давыдов.
— Ты Пикуля читал «Честь имею»?
— Читал. И в какой такой Собачинск вы меня собираетесь заслать? — Давыдов взял с сиденья бутылку минералки и свернул с нее колпачок.
— Ну ты, брат, загнул! Зачем же сразу Собачинск? Найдем тебе что-нибудь поприличнее. Ты в Карелии когда-нибудь служил? Природа, озера, леса, скалы — красотища!
Давыдов поперхнулся минеральной водой и вылил половину содержимого бутылки себе на брюки. Сухов-младший заржал и откинулся на сиденье.
Последующие три месяца, пока не пришел приказ об увольнении, Давыдов был самым «безбашенным» командиром линейно-кабельной группы в стране.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…