Страница:
На секунду у меня шевельнулась мысль «Может быть и правда свои. Может это „Вымпел“.
Но «стволы» этих троих медленно поворачиваются в нашу сторону. Откуда-то справа раздается крик:
— Духи!
Стоявший напротив меня с криком «Аллах акбар» прыгает в сторону, дав длинную очередь из автомата.
Одновременно с ним нажимаю спусковой крючок и я. Слева звучит длинная пулемётная очередь. Двое боевиков падают, а третий, развернувшись, успевает сделать три шага. Но тут огонь открывают морские пехотинцы, буквально разрубив его тело пулями. Все трое мертвы. Спрашиваю:
— Наши все живы?
Быстрая перекличка подтверждает, что все. Даю команду осмотреть тела боевиков. К самому дальнему ползу сам. Быстро изымаем оружие и документы. Мое внимание привлекает кожаная коробка на шее боевика, думая, что это радиостанция, снимаю ее. В это время откуда-то с высотного здания взлетает осветительная ракета. Бойцы, лежавшие прямо на перекрестке, становятся видны как на ладони. Туда, в самую гущу, падает минометная мина. Короткая вспышка и вверх летят человеческие тела. Затем кромешная тьма. Раздаются громкие крики и стоны. Бросаемся туда, где взорвалась мина. Даже в темноте видна ужасная картина. Разорванные человеческие тела и торчащие белые кости. Подполковник дает команду на отход. Сделав импровизированные носилки из дверей шкафов и холодильников, оттаскиваем раненых в сторону. Отойдя примерно на квартал, «Слово» дает команду моей группе и взводу морпехов прикрыть отход остальных. Когда вынесут убитых и раненых, он пришлет еще взвод.
В доме перед площадью
На отдыхе
На Сунженском направлении
Пропажа «Ориона» и взятие дудаевского дворца
В. Дмитриев
Обстановка и оперативная информация
Подготовка отряда
Начало операции
Но «стволы» этих троих медленно поворачиваются в нашу сторону. Откуда-то справа раздается крик:
— Духи!
Стоявший напротив меня с криком «Аллах акбар» прыгает в сторону, дав длинную очередь из автомата.
Одновременно с ним нажимаю спусковой крючок и я. Слева звучит длинная пулемётная очередь. Двое боевиков падают, а третий, развернувшись, успевает сделать три шага. Но тут огонь открывают морские пехотинцы, буквально разрубив его тело пулями. Все трое мертвы. Спрашиваю:
— Наши все живы?
Быстрая перекличка подтверждает, что все. Даю команду осмотреть тела боевиков. К самому дальнему ползу сам. Быстро изымаем оружие и документы. Мое внимание привлекает кожаная коробка на шее боевика, думая, что это радиостанция, снимаю ее. В это время откуда-то с высотного здания взлетает осветительная ракета. Бойцы, лежавшие прямо на перекрестке, становятся видны как на ладони. Туда, в самую гущу, падает минометная мина. Короткая вспышка и вверх летят человеческие тела. Затем кромешная тьма. Раздаются громкие крики и стоны. Бросаемся туда, где взорвалась мина. Даже в темноте видна ужасная картина. Разорванные человеческие тела и торчащие белые кости. Подполковник дает команду на отход. Сделав импровизированные носилки из дверей шкафов и холодильников, оттаскиваем раненых в сторону. Отойдя примерно на квартал, «Слово» дает команду моей группе и взводу морпехов прикрыть отход остальных. Когда вынесут убитых и раненых, он пришлет еще взвод.
В доме перед площадью
Вернувшись почти на прежнее место, закрепляемся в угловом доме перед площадью. Дом почти не тронут. И даже в свете карманного фонарика видно, что очень богатый. Телевизор на всю стену, резная деревянная мебель, большие зеркала, хрустальные люстры. Комнаты большие, с высокими потолками. Только очень богатые люди могли позволить себе такие хоромы. Распределив людей по комнатам, обозначив сектора обстрела, позволяю себе и другим немного отдохнуть. Связываюсь по рации с подгруппой Рахина. У них всё в порядке. Благополучно вернувшись на позиции морской пехоты, они доложили командиру 276-гоМСП обстановку. Количество боевиков они посчитать не смогли, но их там очень много. Обнаружили две позиции БМП и танк Т-72. Без артиллерии туда соваться нечего. Тут же на связь вышел командир полка уральцев и попросил скорректировать огонь артиллерии. Выйдя на угол дома, пытаюсь управлять артиллерией. Дело осложняется тем, что планы города у нас были разные. Единственное что я мог, это кричать по станции:
— Левее! Правее! Ближе! Дальше!
Но и этого оказалось достаточно. После того, как первый снаряд улетел за Сунжу, а второй грохнулся возле нашего дома, остальные стали попадать в цель. Возвращаюсь в дом. Усевшись в удобном кожаном кресле, рассматриваю документы и то, что я вначале принял за радиостанцию. Документы сразу приводят меня в изумление. Это иорданцы. Один из документов выводит на маршрут их попадания в Россию, через подставную фирму одной из кавказских республик. В кожаном футляре оказался фотоаппарат. Радист немедленно доложил об этом в бригаду.
Прибыл обещанный на усиление взвод морпехов. Они сказали, что на ближайшие три квартала мы одни. Наши отошли назад, чтобы выровнять оборону. Главное — продержаться до утра. Я их через балкон провёл к морской пехоте. Познакомился с командирами взводов. Мы оказались из одного училища. Через десять минут выяснилось, что в прибывшем взводе пропало два бойца. Пытаюсь отослать за ними командира взвода, но он ещё с теми, кто на месте не разобрался, поэтому беру у него одного бойца, который знает пропавших и отправляюсь на поиски сам.
Выйдя из дома, начинаем двигаться по маршруту, которым прошли морпехи. Проходим один дом, заглядывая в подъезды, никто не отвечает, второй дом. На пути небольшая арка и внутренний дворик, решаем посмотреть и там. Медленно выхожу на середину дворика. Вдруг каким-то внутренним чутьем ощущаю чьё-то присутствие слева. Да так чётко, что в ухе зазвенело. Боковым зрением замечаю человека в оконном проёме. Резко оборачиваюсь к нему, вижу человека с наведённым на меня оружием. Я уверен, что это морской пехотинец. Говорю ему:
— Мартышка, убери ружьё! А то пулю между глаз всажу.
И уверенно подхожу к окну. Силуэт убирает оружие и отходит в глубину комнаты. Тут я понимаю, что неплохо бы спросить пароль. Прижавшись к стене возле окна называю пароль:
— Мишка!
В ответ молчание. Немного подождав, опять повторяю. В ответ тишина. Только слышно напряжённое дыхание человека в комнате. Я серьёзно засомневался, что это свой.
— Отвечай, или бросаю гранату!
Пытаюсь вытащить гранату из заднего кармана бронежилета. Армейский бронежилет сделан крайне неудобно, карманы под гранаты находятся сзади в районе поясницы. Вытащить её мне не удаётся, прошу помочь сопровождающего меня морпеха. Но он говорит:
— Товарищ капитан! Это наши! Я уверен, они просто очень боятся. Не бросайте туда гранату, пожалуйста.
Хоть и не убедили меня его доводы, но про себя я решил — пусть лучше уцелеет боевик, чем я убью своего. Морпеху сказал:
— Ладно, возвращаемся, придёшь сюда с командиром взвода. Если это ваши то заберёшь их.
Вернувшись к своим и найдя командира, потерявшего бойцов, говорю ему, чтобы шёл их забирать. Но оказывается, что они давно на месте, просто при проверке зашли в спальню и уснули на удобной кровати. Я беру трёх своих, возвращаюсь в тот дворик. Но там уже никого. Вернувшись в дом, решили перекусить. На столе лежали консервированные продукты и шоколад. В шкафу нашлась бутылка коньяка и почти ящик шампанского. Поскольку воды все равно не было, отдаю бойцам шампанское вместо компота. С офицерами и прапорщиками пьём коньяк, заедая шоколадом. Теперь я понимаю приказ Дудаева: дома не закрывать, на столах оставить продукты. Боевики могли вести огонь практически из любого дома, при этом абсолютно не заботясь о пропитании.
Под утро пошёл снег. Рассвело. Рассматриваю высотное здание. После ночной работы артиллерии оно стало заметно ниже. У всех, находившихся в доме, сели батареи питания на радиостанциях. Связи не было ни у нас, ни у морпехов. Батареи на новых Р-163-1У и Р-163-05р садились ещё быстрее, чем на станциях старого образца. Поэтому когда мы услышали танковый рокот, то не сразу разобрались наши это или нет. Это были наши. Дальше развернулась очень интересная картина. Сначала на скорости выскакивал танк-Т-80. Сделав выстрел по зданию, разворачивался и быстро уезжал. За ним следом выскакивала «Шилка» и, расстреляв боекомплект, тоже уезжала. Мы вместе с морпехами стали прикрывать действия бронетехники, не давая боевикам сделать выстрел по ним из гранатомёта. Подобным образом работала бронетехника на улицах, идущих параллельно нашей. Руководил ими «Слово». В военной смекалке подполковнику не откажешь.
Под вечер начали подходить части морской пехоты и 276-й МСП. Нас отправили на отдых на консервный завод.
— Левее! Правее! Ближе! Дальше!
Но и этого оказалось достаточно. После того, как первый снаряд улетел за Сунжу, а второй грохнулся возле нашего дома, остальные стали попадать в цель. Возвращаюсь в дом. Усевшись в удобном кожаном кресле, рассматриваю документы и то, что я вначале принял за радиостанцию. Документы сразу приводят меня в изумление. Это иорданцы. Один из документов выводит на маршрут их попадания в Россию, через подставную фирму одной из кавказских республик. В кожаном футляре оказался фотоаппарат. Радист немедленно доложил об этом в бригаду.
Прибыл обещанный на усиление взвод морпехов. Они сказали, что на ближайшие три квартала мы одни. Наши отошли назад, чтобы выровнять оборону. Главное — продержаться до утра. Я их через балкон провёл к морской пехоте. Познакомился с командирами взводов. Мы оказались из одного училища. Через десять минут выяснилось, что в прибывшем взводе пропало два бойца. Пытаюсь отослать за ними командира взвода, но он ещё с теми, кто на месте не разобрался, поэтому беру у него одного бойца, который знает пропавших и отправляюсь на поиски сам.
Выйдя из дома, начинаем двигаться по маршруту, которым прошли морпехи. Проходим один дом, заглядывая в подъезды, никто не отвечает, второй дом. На пути небольшая арка и внутренний дворик, решаем посмотреть и там. Медленно выхожу на середину дворика. Вдруг каким-то внутренним чутьем ощущаю чьё-то присутствие слева. Да так чётко, что в ухе зазвенело. Боковым зрением замечаю человека в оконном проёме. Резко оборачиваюсь к нему, вижу человека с наведённым на меня оружием. Я уверен, что это морской пехотинец. Говорю ему:
— Мартышка, убери ружьё! А то пулю между глаз всажу.
И уверенно подхожу к окну. Силуэт убирает оружие и отходит в глубину комнаты. Тут я понимаю, что неплохо бы спросить пароль. Прижавшись к стене возле окна называю пароль:
— Мишка!
В ответ молчание. Немного подождав, опять повторяю. В ответ тишина. Только слышно напряжённое дыхание человека в комнате. Я серьёзно засомневался, что это свой.
— Отвечай, или бросаю гранату!
Пытаюсь вытащить гранату из заднего кармана бронежилета. Армейский бронежилет сделан крайне неудобно, карманы под гранаты находятся сзади в районе поясницы. Вытащить её мне не удаётся, прошу помочь сопровождающего меня морпеха. Но он говорит:
— Товарищ капитан! Это наши! Я уверен, они просто очень боятся. Не бросайте туда гранату, пожалуйста.
Хоть и не убедили меня его доводы, но про себя я решил — пусть лучше уцелеет боевик, чем я убью своего. Морпеху сказал:
— Ладно, возвращаемся, придёшь сюда с командиром взвода. Если это ваши то заберёшь их.
Вернувшись к своим и найдя командира, потерявшего бойцов, говорю ему, чтобы шёл их забирать. Но оказывается, что они давно на месте, просто при проверке зашли в спальню и уснули на удобной кровати. Я беру трёх своих, возвращаюсь в тот дворик. Но там уже никого. Вернувшись в дом, решили перекусить. На столе лежали консервированные продукты и шоколад. В шкафу нашлась бутылка коньяка и почти ящик шампанского. Поскольку воды все равно не было, отдаю бойцам шампанское вместо компота. С офицерами и прапорщиками пьём коньяк, заедая шоколадом. Теперь я понимаю приказ Дудаева: дома не закрывать, на столах оставить продукты. Боевики могли вести огонь практически из любого дома, при этом абсолютно не заботясь о пропитании.
Под утро пошёл снег. Рассвело. Рассматриваю высотное здание. После ночной работы артиллерии оно стало заметно ниже. У всех, находившихся в доме, сели батареи питания на радиостанциях. Связи не было ни у нас, ни у морпехов. Батареи на новых Р-163-1У и Р-163-05р садились ещё быстрее, чем на станциях старого образца. Поэтому когда мы услышали танковый рокот, то не сразу разобрались наши это или нет. Это были наши. Дальше развернулась очень интересная картина. Сначала на скорости выскакивал танк-Т-80. Сделав выстрел по зданию, разворачивался и быстро уезжал. За ним следом выскакивала «Шилка» и, расстреляв боекомплект, тоже уезжала. Мы вместе с морпехами стали прикрывать действия бронетехники, не давая боевикам сделать выстрел по ним из гранатомёта. Подобным образом работала бронетехника на улицах, идущих параллельно нашей. Руководил ими «Слово». В военной смекалке подполковнику не откажешь.
Под вечер начали подходить части морской пехоты и 276-й МСП. Нас отправили на отдых на консервный завод.
На отдыхе
Отоспавшись почти сутки, приведя себя в порядок, докладываю капитану Нетто о проделанной работе. Он доволен, но говорит, что командир бригады ругается. От групп из Бердска, мол, доклады идут постоянно, а вы как в воду канули. Радиограммы ваши еле расшифровали. Завтра прилетает начальник разведки округа, все трофеи необходимо передать ему. Но главное, для координации наших действий прибудет заместитель командира бригады по боевой подготовке подполковник Харенко. Это нас не обрадовало, но и не огорчило. Зато очень порадовала встреча с лидером группы «ДДТ» Юрием Шевчуком. В армейском камуфляже и такой же небритый, как и все мы, он походил скорее на офицера артиллерии или медицинской службы, чем на певца, пока в его руки не попала гитара. Играл он в одном из бывших цехов консервного завода. Это был настоящий акустический концерт. Затаив дыхание, бойцы слушали его песни. Звук, отраженный от стен цеха, разносился по залу. Звучали песни «Грянул майский гром», «Осень, в небе жгут корабли» и «Не стреляй». Последнюю песню его просили исполнить многие. Эта наполненная ненавистью к войне песня стала чуть ли не гимном того периода штурма Грозного. Я попросил его расписаться на ствольной накладке моего АКМСа, которым я заменил «Винторез». Сначала он отказался, сказав, что не оставляет автографов на вещах, несущих смерть, но после того как я сказал, что может именно его роспись удержит от необдуманных выстрелов и поможет сохранить кому-то жизнь, он согласился. Этот автомат и сейчас находится в оружейной комнате одной из рот бригады спецназа. Он передаётся от одного поколения солдат другому, как реликвия Чеченской войны.
Прилетел начальник разведки, вместе с ним и замкомбрига, который сразу же принялся приводить нас в чувство по правилам мирного времени, но мы были уже не те, и дело едва не закончилось конфликтом. Передав начальнику разведки трофеи, мы получили новую задачу. Нам предстояло действовать вдоль реки Сунжа в интересах мотострелковой дивизии. На следующий день моя группа и группа Бердской бригады под общим руководством Харенко отправилась в расположение дивизии.
Прилетел начальник разведки, вместе с ним и замкомбрига, который сразу же принялся приводить нас в чувство по правилам мирного времени, но мы были уже не те, и дело едва не закончилось конфликтом. Передав начальнику разведки трофеи, мы получили новую задачу. Нам предстояло действовать вдоль реки Сунжа в интересах мотострелковой дивизии. На следующий день моя группа и группа Бердской бригады под общим руководством Харенко отправилась в расположение дивизии.
На Сунженском направлении
Штаб дивизии находился в здании какого-то учебного заведения. Но своим составом дивизия едва могла сравниться с полком. А после того, как при входе в Грозный по ней с математической точностью отработала наша авиация, стала и того меньше. Присутствие замкомбрига сыграло свою роль. Штурмовать нам больше ничего не пришлось. Нам была поставлена задача провести разведку маршрута наступления дивизии. Поделив маршруты движения для нашей группы и группы Бердской бригады, мы начали медленно продвигаться в частный сектор. В отличие от центра города здесь было место для маскировки от огня противника, но и определить его наличие было сложнее. Спокойно проходим несколько кварталов, постоянно ожидая встречи с противником, пока не доходим до добротного кирпичного дома на углу улицы. Решаем досмотреть и его. Когда мы зашли во двор, нашему взору предстала ужасная картина: во дворе лежало шесть трупов наших солдат, все они были убиты выстрелами в затылок. Оружия и документов при них не было. По всей вероятности это были бойцы, попавшие в плен в новогоднюю ночь. Об этой страшной находке мы сообщили по радиостанции командованию дивизии и двинулись дальше.
Поразило нас еще и то, что небольшие группы по два три человека постоянно перемещались с мест, находящихся под контролем боевиков, в расположение наших войск и обратно. При проверке они показывали документы жителей города и говорили, что идут за гуманитарной помощью на консервный завод. Туда прибыли колонны МЧС и начали раздачу гуманитарной помощи. Были открыты гуманитарные коридоры, благодаря которым боевики получили возможность детального изучения позиций наших войск. Мы прошли вперёд ещё полквартала, вдали стали видны пятиэтажные дома. С одного из них по нам открыл огонь пулемёт. Огонь его был неточный, но ждать пока стреляющий внесёт поправки, мы не стали и вернулись в расположение дивизии.
Ночью моей и Бердской группе предстояло провести засады. Задачу нам ставил подполковник Харенко. Это было намного лучше, чем получать задачу от чужих, поэтому дело у нас пошло быстро и слаженно. Мотострелки выставили слабо охраняемый блок-пост в указанном нами месте. Духи обязательно должны были на него клюнуть. Перекрыв подходы, мы создали огневой мешок.
Мы спешили, необходимо было занять позиции сразу же, как только стемнеет, иначе можно было опоздать. Быстро собравшись, начинаем выдвигаться на позиции, внимательно просматривая перед собой местность в бинокль ночного видения. Добравшись до места засады, занимаем позиции в угловом доме. Бердская группа запаздывала с выдвижением. Наконец по радиостанции передали, что и они начали выдвигаться. Им отвели также угловой дом, но на соседней улице.
Через пять минут пулемётная очередь разорвала тишину. В то же мгновение заработали автоматы, было видно, как на параллельной нам улице идёт бой. В радиостанции раздался крик:
— Бр-р-роню сюда-а! Срочно!!!
Впрочем, его было слышно и без радиостанции. Вскоре одна БМП рванула вперёд, под прикрытием двух других, начавших вести прострел вдоль улицы. Разорвалось две гранаты и всё стихло. Набравшая скорость БМП, проскочила место боя, был слышен только удаляющийся рокот её двигателя.
— Оттаскиваем раненых и отходим! — раздался в наушниках голос Влада, командира Бердской группы.
Мы сидели тихо на своих позициях, единственное, чем мы могли помочь в этом случае, это не мешать. Но было непонятно, куда уехала БМП. Вскоре опять ожила радиостанция:
— «Центр», я — «Лиана». Не пойму, где нахожусь. Тут какая-то площадь, костёр и какие-то люди!
— Это духи! — ответил «Центр».
— Ты когда ехал, никуда не сворачивал?
— Не-ет!
— Ну, так быстренько разворачивайся и дуй назад!
Вскоре послышался шум приближающейся БМП, которая вернулась в расположение дивизии. Только десанта внутри неё уже не было. Четырех контрактников из Бердской бригады, проинструктировали, что в случае остановки машины необходимо спешиться и занять круговую оборону. Что они и сделали. Каково же было их удивление, когда БМП развернулась и рванула назад, а они остались одни на площади возле духов. Вернуться к своим они смогли только к утру.
Для нас эта ночь прошла тихо. У ребят из Бердска было двое раненых. Пулемётчику прострелило ноги, и командиру группы Владу рассекло бровь осколком. Произошёл встречный бой. Группа, выдвигавшаяся на проведение засады столкнулась с группой боевиков, шедших к блокпосту. Благодаря биноклям ночного видения разведчики обнаружили боевиков раньше и первыми открыли огонь. Во встречном бою, кто первым откроет огонь и развернётся в боевой порядок, тот и выиграет. Выиграли разведчики.
После обеда следующего дня дивизия перешла в наступление. Задачи были поставлены грамотно. Но в среднем звене управление терялось начисто. Поэтому дивизия наступала по одной улице. Дистанция между машинами не соблюдалась. Солдаты прижимались друг к другу от страха настолько плотно, что превращались в большую мишень, по которой невозможно промахнуться. Чтобы воспрепятствовать движению такой массы людей, у боевиков сил не было. Но пощипали они её достаточно.
На легковых машинах с вырезанным верхом они выскакивали на перекрёстки параллельных улиц и, произведя выстрел из гранатомёта и пару очередей из автоматов в самую гущу людей, быстро скрывались. Дивизия несла потери, не успев ответить огнём по юрким легковушкам, водители которых отлично знали местность. В некоторых местах огонь вели пешие боевики. Также сделав пару очередей из автоматов, они оставляли свои позиции. Решаем перекрыть одну из улиц, с которой боевики ведут огонь. Вкатив в один из дворов приданную БМП, занимаем удобную позицию. Прижатые к берегу Сунжи боевики не могут безнаказанно вести огонь, а пятеро человек оказываются зажатыми в одном из переулков. Метнувшись сначала в сторону дивизии, они резко разворачиваются и решают перебежками проскочить участок, простреливаемый группой. От сосредоточенного огня группы не ушёл никто. Изымать оружие и документы у них мы не стали. Это слишком опасно и в нашу задачу не входило.
Троллейбусный парк дивизия заняла. Мы вернулись на консервный завод.
Поразило нас еще и то, что небольшие группы по два три человека постоянно перемещались с мест, находящихся под контролем боевиков, в расположение наших войск и обратно. При проверке они показывали документы жителей города и говорили, что идут за гуманитарной помощью на консервный завод. Туда прибыли колонны МЧС и начали раздачу гуманитарной помощи. Были открыты гуманитарные коридоры, благодаря которым боевики получили возможность детального изучения позиций наших войск. Мы прошли вперёд ещё полквартала, вдали стали видны пятиэтажные дома. С одного из них по нам открыл огонь пулемёт. Огонь его был неточный, но ждать пока стреляющий внесёт поправки, мы не стали и вернулись в расположение дивизии.
Ночью моей и Бердской группе предстояло провести засады. Задачу нам ставил подполковник Харенко. Это было намного лучше, чем получать задачу от чужих, поэтому дело у нас пошло быстро и слаженно. Мотострелки выставили слабо охраняемый блок-пост в указанном нами месте. Духи обязательно должны были на него клюнуть. Перекрыв подходы, мы создали огневой мешок.
Мы спешили, необходимо было занять позиции сразу же, как только стемнеет, иначе можно было опоздать. Быстро собравшись, начинаем выдвигаться на позиции, внимательно просматривая перед собой местность в бинокль ночного видения. Добравшись до места засады, занимаем позиции в угловом доме. Бердская группа запаздывала с выдвижением. Наконец по радиостанции передали, что и они начали выдвигаться. Им отвели также угловой дом, но на соседней улице.
Через пять минут пулемётная очередь разорвала тишину. В то же мгновение заработали автоматы, было видно, как на параллельной нам улице идёт бой. В радиостанции раздался крик:
— Бр-р-роню сюда-а! Срочно!!!
Впрочем, его было слышно и без радиостанции. Вскоре одна БМП рванула вперёд, под прикрытием двух других, начавших вести прострел вдоль улицы. Разорвалось две гранаты и всё стихло. Набравшая скорость БМП, проскочила место боя, был слышен только удаляющийся рокот её двигателя.
— Оттаскиваем раненых и отходим! — раздался в наушниках голос Влада, командира Бердской группы.
Мы сидели тихо на своих позициях, единственное, чем мы могли помочь в этом случае, это не мешать. Но было непонятно, куда уехала БМП. Вскоре опять ожила радиостанция:
— «Центр», я — «Лиана». Не пойму, где нахожусь. Тут какая-то площадь, костёр и какие-то люди!
— Это духи! — ответил «Центр».
— Ты когда ехал, никуда не сворачивал?
— Не-ет!
— Ну, так быстренько разворачивайся и дуй назад!
Вскоре послышался шум приближающейся БМП, которая вернулась в расположение дивизии. Только десанта внутри неё уже не было. Четырех контрактников из Бердской бригады, проинструктировали, что в случае остановки машины необходимо спешиться и занять круговую оборону. Что они и сделали. Каково же было их удивление, когда БМП развернулась и рванула назад, а они остались одни на площади возле духов. Вернуться к своим они смогли только к утру.
Для нас эта ночь прошла тихо. У ребят из Бердска было двое раненых. Пулемётчику прострелило ноги, и командиру группы Владу рассекло бровь осколком. Произошёл встречный бой. Группа, выдвигавшаяся на проведение засады столкнулась с группой боевиков, шедших к блокпосту. Благодаря биноклям ночного видения разведчики обнаружили боевиков раньше и первыми открыли огонь. Во встречном бою, кто первым откроет огонь и развернётся в боевой порядок, тот и выиграет. Выиграли разведчики.
После обеда следующего дня дивизия перешла в наступление. Задачи были поставлены грамотно. Но в среднем звене управление терялось начисто. Поэтому дивизия наступала по одной улице. Дистанция между машинами не соблюдалась. Солдаты прижимались друг к другу от страха настолько плотно, что превращались в большую мишень, по которой невозможно промахнуться. Чтобы воспрепятствовать движению такой массы людей, у боевиков сил не было. Но пощипали они её достаточно.
На легковых машинах с вырезанным верхом они выскакивали на перекрёстки параллельных улиц и, произведя выстрел из гранатомёта и пару очередей из автоматов в самую гущу людей, быстро скрывались. Дивизия несла потери, не успев ответить огнём по юрким легковушкам, водители которых отлично знали местность. В некоторых местах огонь вели пешие боевики. Также сделав пару очередей из автоматов, они оставляли свои позиции. Решаем перекрыть одну из улиц, с которой боевики ведут огонь. Вкатив в один из дворов приданную БМП, занимаем удобную позицию. Прижатые к берегу Сунжи боевики не могут безнаказанно вести огонь, а пятеро человек оказываются зажатыми в одном из переулков. Метнувшись сначала в сторону дивизии, они резко разворачиваются и решают перебежками проскочить участок, простреливаемый группой. От сосредоточенного огня группы не ушёл никто. Изымать оружие и документы у них мы не стали. Это слишком опасно и в нашу задачу не входило.
Троллейбусный парк дивизия заняла. Мы вернулись на консервный завод.
Пропажа «Ориона» и взятие дудаевского дворца
Все очень устали, из-за немыслимого напряжения наступило истощение душевных и физических сил. Многих время от времени пробивала нервная дрожь, нападала бессонница. Группе требовался продолжительный отдых. Подполковник Харенко это понимал, и по его требованию в бригаде нам уже готовили замену. Больше наше участие в боевых действиях не планировалось. Группа готовилась встретить замену и убыть в Моздок. Вечером офицеры и прапорщики решили немного снять напряжение. Когда солдаты, получив по кружке шампанского в качестве лекарства от стресса, были отправлены отдыхать, офицеры и прапорщики собрались за импровизированным столом. Под закуску из сухого пайка «Смирновская» водка пьётся очень хорошо. Запивать тоже было чем. Хоть и поубавились за это время запасы соков на консервном заводе, но их всё еще хватало всем желающим. Когда все немного оживились, и напряжение стало спадать, к нам подошел подполковник «Слово», выглядел он очень озабоченно.
— Мужики, «Орион» пропал. Вчера ночью они ушли на гостиницу «Кавказ» и через час связь с ними пропала. Нужно идти искать.
Наше настроение враз переменилось, желания куда-то идти у нас не было, но и отказать в подобной ситуации мы не могли. Вмешался подполковник Харенко.
— Они никуда не пойдут! Здесь принимаю решения и командую я!
Не буду описывать жёсткий разговор двух подполковников. Харенко настоял на своём, мотивируя тем, что ни позывные, ни опознавательные сигналы не отработаны. Можно легко напороться на боевиков, или, ещё хуже, погибнуть от огня того же «Ориона». Поиски были отложены до утра. Как оказалось, правильно: «Орион» нашёлся сам. Ситуация была самая банальная — сели батареи на радиостанциях. Но взяли они не только гостиницу «Кавказ», но и президентский дворец. Подойдя и заняв гостиницу, они долго наблюдали за президентским дворцом. Там никого не было видно. Решили его осмотреть. Осмотр подтвердил, что там пусто. Командир решил не оставлять выгодной позиции до подхода основных сил. Доложить обстановку они не могли из-за отсутствия радиосвязи, вот и сидели там ожидая рассвета.
Весть о взятии дворца разлетелась по войскам мгновенно. Тут же наверх пошли доклады от различных военачальников. Естественно, подразделения осуществившие штурм назывались разные. Оставалось водрузить знамя на развалинах дворца. Для охраны знамени пришлось выделить часть группы. Старший лейтенант Рахин и три бойца выехали с соответствующими начальниками для его водружения. Военное телевидение этот момент запечатлело, но это уже были официальные версии событий.
* * *
Дождавшись замены, мы благополучно вернулись в Моздок. Такого ада я больше не встречал ни разу за время Чеченской кампании. Половина бойцов срочной службы, бывших со мной, разбежалась, а через полгода уволились и остальные. Контрактники, прапорщики и офицеры честно дотянули лямку этой войны. По её окончании уволились и они. Сейчас из тех, кто был со мной в Грозном, в Вооружённых Силах не осталось никого. Передачи опыта не произошло. Я тоже ушёл из армии. Служил не за деньги, да их и платили немного, просто нравилась служба в спецназе. Государство нас за смертельный риск не отблагодарило никак. Ни жилья, ни приемлемой для жизни зарплаты. Сплошной обман. Но тогда об этом никто из нас не думал, мы были готовы воевать и рисковать своими жизнями.
Командир группы, сменившей нас в Грозном, Вова Черников, погиб через два дня от пули снайпера при попытке подорвать огневым фугасом штаб боевиков в районе троллейбусного парка. Подполковник с позывным «Слово» под Аргуном получил сильнейшую черепно-мозговую травму. Больше не воевал, из армии уволился.
Военную разведку в дни штурма хвалили мало, лишь артиллерия создала ей нерукотворный памятник, превратив метким выстрелом надпись «СЛАВА ТРУДУ!» на одном из высотных зданий в районе площади Минутки в надпись «СЛАВА ГРУ...!» Весь период пребывания наших войск в Грозном она оставалась без изменений, возможно, на месте и сейчас.
— Мужики, «Орион» пропал. Вчера ночью они ушли на гостиницу «Кавказ» и через час связь с ними пропала. Нужно идти искать.
Наше настроение враз переменилось, желания куда-то идти у нас не было, но и отказать в подобной ситуации мы не могли. Вмешался подполковник Харенко.
— Они никуда не пойдут! Здесь принимаю решения и командую я!
Не буду описывать жёсткий разговор двух подполковников. Харенко настоял на своём, мотивируя тем, что ни позывные, ни опознавательные сигналы не отработаны. Можно легко напороться на боевиков, или, ещё хуже, погибнуть от огня того же «Ориона». Поиски были отложены до утра. Как оказалось, правильно: «Орион» нашёлся сам. Ситуация была самая банальная — сели батареи на радиостанциях. Но взяли они не только гостиницу «Кавказ», но и президентский дворец. Подойдя и заняв гостиницу, они долго наблюдали за президентским дворцом. Там никого не было видно. Решили его осмотреть. Осмотр подтвердил, что там пусто. Командир решил не оставлять выгодной позиции до подхода основных сил. Доложить обстановку они не могли из-за отсутствия радиосвязи, вот и сидели там ожидая рассвета.
Весть о взятии дворца разлетелась по войскам мгновенно. Тут же наверх пошли доклады от различных военачальников. Естественно, подразделения осуществившие штурм назывались разные. Оставалось водрузить знамя на развалинах дворца. Для охраны знамени пришлось выделить часть группы. Старший лейтенант Рахин и три бойца выехали с соответствующими начальниками для его водружения. Военное телевидение этот момент запечатлело, но это уже были официальные версии событий.
* * *
Дождавшись замены, мы благополучно вернулись в Моздок. Такого ада я больше не встречал ни разу за время Чеченской кампании. Половина бойцов срочной службы, бывших со мной, разбежалась, а через полгода уволились и остальные. Контрактники, прапорщики и офицеры честно дотянули лямку этой войны. По её окончании уволились и они. Сейчас из тех, кто был со мной в Грозном, в Вооружённых Силах не осталось никого. Передачи опыта не произошло. Я тоже ушёл из армии. Служил не за деньги, да их и платили немного, просто нравилась служба в спецназе. Государство нас за смертельный риск не отблагодарило никак. Ни жилья, ни приемлемой для жизни зарплаты. Сплошной обман. Но тогда об этом никто из нас не думал, мы были готовы воевать и рисковать своими жизнями.
Командир группы, сменившей нас в Грозном, Вова Черников, погиб через два дня от пули снайпера при попытке подорвать огневым фугасом штаб боевиков в районе троллейбусного парка. Подполковник с позывным «Слово» под Аргуном получил сильнейшую черепно-мозговую травму. Больше не воевал, из армии уволился.
Военную разведку в дни штурма хвалили мало, лишь артиллерия создала ей нерукотворный памятник, превратив метким выстрелом надпись «СЛАВА ТРУДУ!» на одном из высотных зданий в районе площади Минутки в надпись «СЛАВА ГРУ...!» Весь период пребывания наших войск в Грозном она оставалась без изменений, возможно, на месте и сейчас.
В. Дмитриев
В логове волка
Обстановка и оперативная информация
В начале лета 1995 года в Объединённой группировке войск в Чеченской республике чувствовался радостный подъём, казалось, что приближается развязка, уже порядком затянувшейся Чеченской войны. Город Грозный и вся территория равнинной Чечни находились под контролем Федеральных сил. Оперативные сводки стали мягче и спокойнее, уменьшилось количество обстрелов на блокпостах. Основная часть войск двинулась на юг, где ещё оставались загнанные в горы отряды дудаевских сепаратистов. На тот момент они полностью контролировали лишь Шатойский район. В самом Шатое находилась основная группировка боевиков, для ликвидации которой было решено провести операцию силами 7-ой воздушно-десантной дивизии.
На этом война должна была закончиться, но, чтобы навсегда сломить сопротивление мятежников, нужно было уничтожить символ чеченского сепаратизма — генерала Дудаева и его штаб. Сделать это пытались авиацией, артиллерией, агентурными группами, а также силами специальной разведки. Для этой цели из состава, батальона спецназа, базировавшегося на Ханкале, был выделен отряд в составе четырёх групп общей численностью около сорока человек. Какими способами была получена информация о месте нахождения штаба и проверялась ли ее достоверность перед тем, как послать на ее выполнение людей, наверное, навсегда останется секретом, однако задача, поставленная отряду, была конкретна. Километрах в пяти юго-восточнее Шатоя есть село Асланбек-Шерипово. В этом селе лишь одно большое, двухэтажное каменное здание, бывшая школа. По данным разведки, именно там находился штаб. Оперативный офицер, разрабатывавший операцию, говорил, что это здание находится на краю села, возле склона горы, покрытого густым кустарником, это позволяло беспрепятственно подойти к зданию на очень близкое расстояние, провести налёт и благополучно уйти на пункт эвакуации. Кроме того, густые заросли на склоне горы представляли из себя удобную позицию для группы обеспечения. Согласно замыслу, отряд должен был высадиться вместе с десантниками на склонах гор, окружавших ущелье, в котором находилось село Шатой, затем уйти на юго-восток до села Асланбек-Шерипово и, когда десантники начнут штурм Шатоя, ночью провести налёт на штаб с целью его уничтожения, захвата Дудаева, его приближённых, а также документации и вооружения... Утром на пункт эвакуации должна была прибыть бронегруппа отряда. После выполнения задачи отряд в полном составе должен был присоединиться к колонне 7-й дивизии и вместе с ней прибыть в Шатой.
На этом война должна была закончиться, но, чтобы навсегда сломить сопротивление мятежников, нужно было уничтожить символ чеченского сепаратизма — генерала Дудаева и его штаб. Сделать это пытались авиацией, артиллерией, агентурными группами, а также силами специальной разведки. Для этой цели из состава, батальона спецназа, базировавшегося на Ханкале, был выделен отряд в составе четырёх групп общей численностью около сорока человек. Какими способами была получена информация о месте нахождения штаба и проверялась ли ее достоверность перед тем, как послать на ее выполнение людей, наверное, навсегда останется секретом, однако задача, поставленная отряду, была конкретна. Километрах в пяти юго-восточнее Шатоя есть село Асланбек-Шерипово. В этом селе лишь одно большое, двухэтажное каменное здание, бывшая школа. По данным разведки, именно там находился штаб. Оперативный офицер, разрабатывавший операцию, говорил, что это здание находится на краю села, возле склона горы, покрытого густым кустарником, это позволяло беспрепятственно подойти к зданию на очень близкое расстояние, провести налёт и благополучно уйти на пункт эвакуации. Кроме того, густые заросли на склоне горы представляли из себя удобную позицию для группы обеспечения. Согласно замыслу, отряд должен был высадиться вместе с десантниками на склонах гор, окружавших ущелье, в котором находилось село Шатой, затем уйти на юго-восток до села Асланбек-Шерипово и, когда десантники начнут штурм Шатоя, ночью провести налёт на штаб с целью его уничтожения, захвата Дудаева, его приближённых, а также документации и вооружения... Утром на пункт эвакуации должна была прибыть бронегруппа отряда. После выполнения задачи отряд в полном составе должен был присоединиться к колонне 7-й дивизии и вместе с ней прибыть в Шатой.
Подготовка отряда
Командовать отрядом был назначен заместитель командира батальона по боевой подготовке майор Беглов, опытный и грамотный в тактическом отношении командир. Его заместителем, и одновременно командиром группы захвата — капитан Кислицин, командир роты, на базе которой был сформирован основной состав отряда. Это был командир, уже успевший провести несколько удачных операций. Командиры групп были не менее опытные. Отряд больше чем наполовину состоял из офицеров, прапорщиков и контрактников. Отбирали лучших. Для координации действий с командованием 7-й дивизии и одновременно старшим бронегруппы был назначен подполковник Сидоров из разведывательного управления объединённой группировки войск в Чеченской республике.
Ознакомившись с поставленной боевой задачей, стало ясно, что выполнить ее будет не так легко, как пытались это представить разработчики. Было над чем задуматься. Проводить реальный налёт, а тем более на двухэтажное здание им не приходилось ни разу. О системе охраны и обороны штаба ничего не было известно. Это нужно было разведать на месте. Кроме того, точной гарантии, что бронегруппа сможет прийти в пункт эвакуации, не было ни у кого. Опоздай десантники хоть на сутки со штурмом Шатоя, спецназовцев ждёт гибель.
На подготовку отряда времени практически не было. Провели лишь одну тренировку на отдалённо похожем здании в Ханкале, дополучили необходимое оружие и боеприпасы. Капитан Кислицин планировал провести захват штаба бесшумно, поэтому разбитые на тройки бойцы группы захвата и уничтожения кроме основного оружия получили специальное: автоматы Калашникова с ПБС-1, бесшумные автоматические пистолеты Стечкина, снайперские винтовки «Винторез» и НРСы. Для связи с центром предполагалось использовать переносную радиостанцию космической связи со специальным блоком кодирования информации. Передаваемая этой станцией информация принималась одновременно, как в центре на Ханкале, так и в Москве в ГРУ.
Ознакомившись с поставленной боевой задачей, стало ясно, что выполнить ее будет не так легко, как пытались это представить разработчики. Было над чем задуматься. Проводить реальный налёт, а тем более на двухэтажное здание им не приходилось ни разу. О системе охраны и обороны штаба ничего не было известно. Это нужно было разведать на месте. Кроме того, точной гарантии, что бронегруппа сможет прийти в пункт эвакуации, не было ни у кого. Опоздай десантники хоть на сутки со штурмом Шатоя, спецназовцев ждёт гибель.
На подготовку отряда времени практически не было. Провели лишь одну тренировку на отдалённо похожем здании в Ханкале, дополучили необходимое оружие и боеприпасы. Капитан Кислицин планировал провести захват штаба бесшумно, поэтому разбитые на тройки бойцы группы захвата и уничтожения кроме основного оружия получили специальное: автоматы Калашникова с ПБС-1, бесшумные автоматические пистолеты Стечкина, снайперские винтовки «Винторез» и НРСы. Для связи с центром предполагалось использовать переносную радиостанцию космической связи со специальным блоком кодирования информации. Передаваемая этой станцией информация принималась одновременно, как в центре на Ханкале, так и в Москве в ГРУ.
Начало операции
Загрузив имущество, утром следующего дня отряд на четырёх БМП-2 отправился в расположение десантников. Их группировка находилась на площадке для посадки на вертолёты недалеко от села Элистанжи. Прибыв и расположившись на месте, приступили к организации взаимодействия. Были уточнены все вопросы предстоящей операции, согласованы частоты радиостанций, позывные, порядок действий в различных ситуациях, а также сигналы и способы авианаводки и арткорректировки (последнее сыграет немаловажную роль в судьбе отряда).
Всё шло по плану, но перед самым началом операции испортилась погода. Низкая облачность закрыла намеченные площадки десантирования. Авиация в таких условиях работать не могла. Потянулось томительное ожидание. Спустя двое суток поступила команда всем участникам операции переместиться на новую площадку для посадки в вертолёты, которая находилась в четырех километрах севернее населённого пункта Пионерское. Здесь просидели ещё сутки. Наконец, утром 11 июня к 10:00 прибыло шесть вертолётов Ми-8 для выброски первой волны участников операции. Всего их должно было быть две. В небе над площадкой кружила одинокая пара вертолетов огневой поддержки Ми-24.
Всё шло по плану, но перед самым началом операции испортилась погода. Низкая облачность закрыла намеченные площадки десантирования. Авиация в таких условиях работать не могла. Потянулось томительное ожидание. Спустя двое суток поступила команда всем участникам операции переместиться на новую площадку для посадки в вертолёты, которая находилась в четырех километрах севернее населённого пункта Пионерское. Здесь просидели ещё сутки. Наконец, утром 11 июня к 10:00 прибыло шесть вертолётов Ми-8 для выброски первой волны участников операции. Всего их должно было быть две. В небе над площадкой кружила одинокая пара вертолетов огневой поддержки Ми-24.