Кренц Джейн Энн. Амариллис

   — Даже если эта затея глупая?
   — По-твоему, глупо попытаться установить истину? — холодно возразила Амариллис. — Понимаю, вполне естественно, что ты предпочитаешь стоять в стороне. Ты заметная фигура в деловом мире штата, и тебе надо заботиться о своей репутации и положении в обществе.
   — Ну, хватит, — процедил сквозь зубы Лукас. — Если тебе хочется оскорбить меня, делай это открыто, а не пытайся давить на меня своей ханжеской болтовней о нравственных ценностях Основателей.
   — Тогда прекрати называть меня глупой за то, что я считаю себя обязанной выяснить обстоятельства гибели профессора Ландрета, — с ожесточением проговорила Амариллис. — Могу поспорить, что на моем месте ты поступил бы точно так же.
   — Ты просто не знаешь, как остановиться. Где твой здравый смысл? Никакого преступления здесь нет, обычные грязные политические интриги. Обыкновенный бизнес. Держись подальше от всего этого.
   — Не могу, — горячо возразила Амариллис. — Я должна, просто обязана докопаться до сути. Если есть вопросы, на них надо найти ответы.
   — Черт возьми эту ответственность! Это все твое упрямство.
   — Те же чувства испытывал и ты, когда отправлялся помогать Диллану, освобождать его из цепких рук жуткого владельца казино. Мы с тобой знаем, что ты ничего не должен семейству Рай, и все равно ты посчитал нужным прийти на помощь Диллану, разве не так?
   — То совсем другое дело.
   — Ошибаешься. Профессор Ландрет был моим другом и наставником. Я обязана ему всем, что знаю и умею. Из уважения к его памяти я должна выяснить, была ли гибель профессора трагической случайностью.
   — Конечно, произошел несчастный случай. — Лукас заставил себя разжать руки и отпустить плечи Амариллис. — Неужели ты не можешь это понять? Единственный человек, которого могла устроить смерть профессора, это Гифорд Остерли. Но ты сама уверяла меня, что он не способен на убийство.
   — Верно, я так считаю. Но вот как насчет Шеффилда?
   — Не сомневайся, любой политик, так отчаянно, как Шеффилд, желающий занять губернаторское кресло, вполне вероятно, пошел бы ради этого и на убийство. Но в нашем случае в этом не было никакой необходимости. Ландрет не представлял для сенатора ни малейшей угрозы.
   — Профессор мог раскрыть связь Шеффилда с «Юник кристалз».
   — Сколько раз повторять тебе: в их отношениях нет ничего противозаконного.
   — Но есть еще этические нормы, — не отступала Амариллис.
   — Не могу представить, что Шеффилд рискнул пойти на убийство только для того, чтобы скрыть использование им достаточно беспринципных концентраторов.
   — Некоторые из них, возможно, согласились бы дать против него показания.
   — Тогда для него логичнее было бы убрать кое-кого из них. Подумай сама. Амариллис. Шеффилд не трогает концентраторов по той же причине, почему он не убивал Ландрета: у него нет в этом необходимости. Ты сама сегодня видела, как встречает его публика. У него очень хорошие шансы стать губернатором.
   — Во всей этой истории чувствуется фальшь.
   — Жаль, что мне приходится спорить с тобой из-за таких очевидных вещей, — явно огорчился Лукас. — Наверное, поэтому считают невозможными удачные браки сильных талантов и концентраторов полного спектра. Они бы только и делали, что спорили друг с другом. — Он сразу же пожалел о своих словах, но было поздно.
   Наступило долгое тягостное молчание, которое прервала Амариллис.
   — Ты прав, — начала она, — перспектива определенно удручающая. Слава Богу, существуют брачные агентства со всеми их тестами, анкетами и беседами.
   Лукасу казалось, он провалился в бездонный колодец со «студнем», таким леденящим холодом вдруг на него повеяло.
   — Да, согласен, нам повезло.
 
   — Мистер Трент, к вам посетитель.
   — Кто там еще, Мэгги? — спросил Лукас, угрюмо уставившись на селектор.
   — Мистер Кальвин Рай.
   «Этого только не хватало, — подумал Трент, — будто без него мало неприятностей». Он все еще находился под впечатлением ночной ссоры с Амариллис. Теперь еще отцу Диллана понадобилось с ним встретиться.
   — Пожалуйста, пригласи его войти.
   Мэгги проводила Кальвина в кабинет Трента и аккуратно прикрыла дверь.
   Лукас почтительно поднялся навстречу: старые привычки трудно искоренить.
   — Присаживайтесь, Рай. Чем обязан?
   — Думаю, ты сам догадываешься. — Кальвин не спеша, с достоинством уселся в кресло. Его самоуверенный вид дополняло соответствующее выражение глаз. — Диллан обо всем мне рассказал.
   — Обо всем?
   — О своих проигрышах в этом проклятом казино. О том, что ты расплатился за него. Словом — всю неприглядную историю.
   — Ясно. — Лукас сел, не зная, что добавить. — Я предполагал, что он это сделает.
   — Да, не сомневаюсь в этом. — Кальвин брезгливо поджал губы.
   — Рай, в чем, собственно говоря, дело?
   — Спрошу прямо: чего ты ждешь от меня?
   — Мне от вас ничего не нужно.
   — Мы оба знаем, — презрительно прищурился Кальвин, — что ты поспешил на помощь Диллану не по доброте сердечной. Ты воспользовался ситуацией в своих интересах. Я хочу знать, какую цель ты преследовал.
   — Мне ничего от вас не нужно, Рай, — повторил Лукас, ощущая опустившуюся вдруг на него внезапную тяжесть. Он рассеянно начал растирать затылок. Лукас пожалел, что не может укрыться в спасительной тишине потайного грота. Но для этого ему потребовалась бы помощь концентратора, и очень сильного. Черт побери, ему нужна была Амариллис.
   — Тебе следует кое-что узнать, — негромко проговорил Кальвин. — Ко мне в офис приходил репортер вскоре после завершения событий на Западных островах.
   Лукас убрал руки с затылка и положил их на стол.
   — Это был Нельсон Бэрлтон?
   Губы Кальвина болезненно искривились.
   — Бэрлтон сказал, что располагает некоторой информацией о смерти Джексона. Он хотел поговорить об этом.
   — Надеюсь, вы выставили его за дверь?
   Взгляд Кальвина остался неподвижным.
   — Я так и сделал, но уже после того, как совершил ошибку, выслушав его. То, что он рассказал, очень меня… расстроило.
   — Забудьте о нем. Мне приходилось с ним сталкиваться на островах. Большой пройдоха. Готов сказать и сделать все, что угодно, лишь бы откопать что-нибудь сенсационное.
   Кальвин встал, прошел к окну и стал смотреть вниз, на улицу.
   — Он действительно сообщил мне несколько возмутительных своей лживостью фактов.
   — Меня это не удивляет.
   — По его словам, во время его пребывания на островах в период мятежа до него доходили слухи о связи твоей жены Доры с Джексоном.
   — Не стоит слушать сплетни репортеров. Бэрлтон просто старался вас разозлить. Он надеялся, что в порыве возмущения у вас вырвутся какие-либо щекотливые подробности, которые он мог бы преподнести в новостях.
   Плечи Кальвина заметно напряглись.
   — Еще Бэрлтон сказал, что слышал разговоры о якобы активном пособничестве Джексона пиратам. Он говорил, что не исключена возможность, что Джексон предал тебя не только с Дорой, но и в отношении компании. По предположению Бэрлтона, Джексон мог предать тебя в обмен на обещание, что он станет полновластным владельцем «Лоудстар».
   — Рад, что вы не придали значения измышлениям Бэрлтона.
   Кальвин надолго замолчал, потом снова повернулся к Лукасу.
   — Конечно, я не поверил ни единому его слову.
   — И правильно сделали.
   — Но мне не давала покоя мысль, приходил ли он со своими слухами к тебе?
   — Приходил. Но я напомнил ему, что сам нашел тело Джексона. Именно я просмотрел все бумаги главаря пиратов после разгрома. И мне известна правда.
   — Да, полагаю, что так все и есть.
   — С тех пор Нельсон Бэрлтон больше не надоедал вам?
   — Нет.
   — Я так и думал. Когда он явился ко мне, я его предупредил, что ему придется иметь дело со мной, если он решится предать огласке свои бредни. С тех пор прошло три года, Кальвин. Я знаю таких людей, как Бэрлтон. Сейчас для него нет никакой выгоды ворошить старое. Он только проиграет, если вытащит на свет бездоказательные сплетни трехлетней давности.
   — В то время мне пришло в голову, — Кальвин испытующе смотрел на Лукаса, — что ты был единственным человеком, способным опровергнуть обвинения Бэрлтона.
   — Вы правы. Поскольку я отвечал за оборону островов, а также являлся президентом «Лоудстар», моя оценка событий являлась неопровержимой. Бэрлтон ничего не мог сделать без моего разрешения.
   — А ты отказался помочь ему своим содействием?
   — К чему мне было поддерживать его в попытке свести воедино лживые утверждения и грязные намеки? — Лукас откинулся в кресле, обхватив себя руками. — Мне это ни к чему, и такая популярность не нужна «Лоудстар».
   — Ты хочешь сказать, что заставил Бэрлтона отказаться от его затеи из боязни, что это может повредить репутации компании?
   — Вы же знаете меня лучше, чем кто-либо другой, — сухо улыбнулся Лукас. — По какой другой причине стал бы я давить на Бэрлтона?
   На щеках Кальвина проступил румянец, смягчив точеную холодность его аристократических черт. Они долго смотрели друг другу в глаза. Первым отвел взгляд Кальвин и заходил по комнате.
   — Ты признал, что в основе твоих действий лежат практические соображения. Так можешь ли ты винить меня в желании узнать мотивы, побудившие тебя помочь Диллану?
   — Нет, но поверьте моему слову, я сделал это без какой-либо скрытой цели. Если бы Диллан не открылся вам, вы никогда ничего не узнали бы об этом. Я обещал ему, что все останется между нами. Что бы вы обо мне ни думали, слово свое я держу.
   Кальвин задержался у висевшей на стене фотографии, на которой был запечатлен Порт-Леконнер.
   — Диллан говорит, что хочет работать в «Лоудстар».
   — Я знаю.
   — Его мать против.
   — Меня это не удивляет.
   — Она считает, что «Лоудстар» повинна в смерти Джексона.
   — Вы хотите сказать, что она обвиняет в этом меня?
   Кальвин не ответил, продолжая рассматривать фотографию.
   — Она не может всю жизнь опекать Диллана, — тихо заметил Лукас. — Ему двадцать три года. Мы оба понимаем, что он ищет шанс, чтобы стать настоящим мужчиной. Но ему это не удастся, если вы с Беатрис будете держать его привязанным к дому. Я отлично понимаю, что вам не хочется, чтобы он работал у меня, но альтернатива может быть еще хуже.
   — Ты имеешь в виду того ловкача, пытающегося уговорить Диллана вложить деньги в свой проект разведки месторождений огненного кристалла?
   — Да. Так или иначе Диллан будет искать свою дорогу в жизни. Он честолюбив и напорист, жаждет романтики. Не губите в нем эти качества, Кальвин. Иначе он всю жизнь будет в обиде на вас.
   — Я не нуждаюсь в твоих советах, как мне воспитывать собственного сына.
   Лукас промолчал.
   — Я должен тебе шестьдесят пять тысяч долларов, — сказал Кальвин, берясь за ручку двери.
   — Нет, вы не должны мне ни цента. Я не приму ваш чек. Это Диллан должен мне шестьдесят пять «косых». Он и вернет мне их со временем.
   — Долг слишком велик для такого молодого человека.
   — Если я не ошибаюсь насчет его честолюбия, то через три года работы в «Лоудстар» он сможет со мной расплатиться.
   Кальвин стиснул зубы, скулы его заметно напряглись.
   — Я старался уговорить его взять у меня деньги, чтобы вернуть тебе долг, но он отказался.
   — Уже этот факт и то, что он рассказал о своем долге, говорит о многом.
   — О чем же? — спросил Кальвин.
   — Это означает, что вы хорошо его воспитали, — мягко ответил Лукас. — Теперь пришло время показать, что вы верите в него. Позвольте ему стать мужчиной, как ему того хочется.
   — Мою жену приводит в ужас мысль, что Диллана может постичь участь Джексона. Нам не нужен еще один погибший герой в семье.
   — На Западных островах больше нет пиратов, — сухо напомнил Лукас. — И могу вас уверить, как президент «Лоудстар» я предпринял необходимые меры для защиты островов и работающих там людей.
   Кальвин сжал ручку двери.
   — Хотелось бы думать, что ты не поверил в сплетни Бэрлтона о Джексоне.
   Их взгляды скрестились.
   — Я знаю правду о Джексоне, — сказал Лукас.
   — Да, ты это сказал, но я не могу отделаться от мысли, что, сделав Диллана своим должником, ты старался таким образом отомстить за то, что произошло на островах три года назад.
   — Буду откровенен с вами, Рай. Даже поверив всем сплетням и намекам Бэрлтона, я бы не стал мстить Диллану.
   — Почему? — Кальвин испытующе смотрел на Лукаса.
   — Диллан — не Джексон. Я не верю в поговорку, что семья должна расплачиваться за грехи ее детей.
   — Откуда мне знать, говоришь ли ты правду?
   — Полагаю, вам придется поверить старому другу семьи, — чуть заметно усмехнулся Лукас.
 
   Около пяти часов Амариллис вышла из офиса последнего клиента, это был талант — специалист по драгоценным камням. Ему требовалась ее помощь, чтобы подтвердить подлинность недавно поступившей партии камней.
   У края тротуара стоял огромный белый лимузин с затемненными окнами. Амариллис с любопытством взглянула на него и повернулась, чтобы идти к остановке автобуса.
   В этот момент задняя дверца машины открылась и появился Гифорд в сером с серебристым отливом костюме и красной бабочке — неизменной части имиджа. Гифорд улыбнулся Амариллис неуверенной улыбкой.
   — По всему видно, ты стараешься держать марку, — заметила, останавливаясь, Амариллис.
   — Мне нужно поговорить с тобой.
   — Я возвращаюсь в контору.
   — Я тебя подвезу. — Гифорд шагнул ближе. — Пожалуйста, это не займет много времени.
   — Я бы предпочла пройтись пешком.
   — Подожди. — Гифорд взял ее за руку. — У меня серьезные проблемы, нужна твоя помощь.
   В его глазах отразились мольба и неподдельное отчаяние. Амариллис не сомневалась в его искренности.
   — Так в чем дело?
   — Все объясню в машине. Амариллис, если я значил что-либо для тебя, прошу, выслушай меня по крайней мере.
   — У меня мало времени. — Амариллис с неохотой пошла за Гифордом к роскошному лимузину. — Если ты обещаешь, что это ненадолго…
   — Могу поклясться.
   В машине находился еще один человек, но она рассмотрела его, только оказавшись на заднем сиденье, когда было уже поздно.
   — Добрый день, мисс Ларк, — поздоровался Мэдисон Шеффилд. — Не могу вам описать, как мы с Остерли ценим ваше согласие помочь нам в решении возникшей проблемы.

Глава 14

 
   — Что все это значит? — проговорила Амариллис, бросая гневный взгляд на Мэдисона Шеффилда. — Я не давала никакого согласия, более того… — Она не договорила, прерванная мягким щелчком закрывшейся дверцы. Амариллис резко повернулась к Гифорду. — Сейчас же выпусти меня, слышишь? Я не намерена никуда ехать.
   Гифорд сделал гримасу, но ничего не ответил, машина тронулась с места.
   — Гифорд, я к тебе обращаюсь.
   — Прошу вас, мисс Ларк, не волнуйтесь. — Голос Мэдисона звучал успокаивающе мягко… Очень мягко. Он сидел, откинувшись на противоположном от нее сиденье, в темном костюме и строгом галстуке — живое воплощение традиционной элегантности. — Я прошу уделить мне всего лишь несколько минут. Уверяю вас, это в интересах нашего любимого города.
   — Это — похищение и расценивается в нашем любимом городе как противозаконное действие, — отрезала Амариллис. — Остановите машину и откройте дверь, иначе я заявлю в полицию.
   — Не волнуйся, Амариллис, — просящим тоном начал Гифорд, — дай, пожалуйста, Шеффилду возможность изложить суть дела.
   — Прошу вас, выслушайте меня, — в глазах сенатора отчетливо отражалась заинтересованность. — Мне необходима ваша помощь. Гифорд сделал все от него зависящее, но, очевидно, он исчерпал свои возможности.
   — Вы «пережгли» вчера вечером еще одного концентратора? — И, не дожидаясь ответа, обратилась к Гифорду: — А ты за кого, Остерли? В чем твои проблемы?
   — Я не могу найти для Шеффилда достаточно сильного специалиста, способного выдержать полную нагрузку его таланта, — пробормотал Гифорд. — Ты единственная из тех, кого я знал, кто может с этим справиться. У него талант десятого уровня… — Гифорд с беспокойством посмотрел на Мэдисона, — а может быть, и выше.
   — Значительно выше, я полагаю, — заметила Амариллис. — Как ты оказался втянутым в это, Гифорд?
   — Я не сделал ничего плохого. — Остерли потянулся к галстуку, словно тот сдавливал ему шею. — Предоставлять концентраторов для талантов высоких уровней не считается преступлением.
   — Ты не мог не знать, как использует Шеффилд свой талант. — Амариллис не пыталась скрыть свое отвращение.
   — Я стараюсь использовать данный мне Богом талант на благо города, мисс Ларк. — Мэдисона явно задели красноречивые намеки Амариллис. — Должен признать, мне иногда сложно управлять моими способностями, но едва ли это моя вина. Я уверен, вы хорошо понимаете, что для талантов выше десятого уровня имеется очень мало наставников, если они вообще существуют.
   — Откуда вам знать, — возразила Амариллис. — Вы ни разу не потрудились пройти тест.
   — Я считаю это нарушением прав личности, — заявил Мэдисон. — Основатели никогда бы не пошли на то, чтобы подвергнуть естественные способности человека оценке и градации. Но дело не в этом.
   — А в чем же?
   — Вы нужны мне, мисс Ларк. — Сочный голос сенатора заполнял весь салон автомобиля.
   — Вы ждете от меня, что я стану помогать вам собирать деньги на избирательную кампанию? Забудьте об этом. По моему мнению, подобное использование таланта противоречит этическим нормам.
   — Я предупреждал, что могут возникнуть сложности. — Гифорд мельком взглянул на Шеффилда.
   — Я был бы очень разочарован, если бы ваш прогноз не подтвердился. — Мэдисон с восхищением смотрел на Амариллис. — Я уважаю ваши представления об этике и вызванные этим сомнения. Гифорд старался отговорить меня обращаться к вам за помощью. Но чем больше я слышал о вас, тем отчетливее сознавал, что именно такая помощница мне нужна.
   — Что ты ему рассказал? — Амариллис сверкнула глазами в сторону Гифорда.
   — Только то, что ты капризная, сухая, строго придерживающаяся нравственных норм, решившая в довершение всего служить для всех и каждого живым воплощением совести.
   — Все ясно. — Амариллис почувствовала, как краска заливает лицо.
   — Именно это мне и нужно, мисс Ларк, — ласково заметил Мэдисон.
   — Не понимаю, — Амариллис даже моргнула от удивления.
   — Дело не в отсутствии у меня совести, — коротко рассмеялся Шеффилд. — Уверяю вас, родители воспитали меня в соответствии со строжайшими принципами. В моей семье чтили нравственные ценности Основателей, еще до того как о них заговорили.
   — Вам повезло.
   — Но, как вам известно, мисс Ларк, существует очень мало принципов, регулирующих и направляющих деятельность неординарных, сверхмощных талантов.
   — А никаких особых правил и не нужно, — ответила Амариллис. — Нравственные нормы не меняются с повышением психоэнергетического потенциала личности.
   Гифорд картинно закатил глаза и снова поправил галстук.
   — Вы не поняли меня, мисс Ларк, — терпеливо продолжал Шеффилд. — Время от времени я испытываю затруднения с моим талантом. Как я уже сказал, мне непросто его контролировать, не говоря о том, чтобы использовать надлежащим образом.
   — Это действительно так? — Амариллис забарабанила пальцами по обитой бархатом спинке сиденья.
   — Но я решительно настроен направить свои способности на благо нашего города-штата. Чтобы добиться поставленной цели, мне потребуются услуги концентратора полного спектра, помимо высокой квалификации обладающего сильной волей и во всем придерживающегося этических и нравственных принципов. Мне необходим человек, который сможет контролировать мои способности, фокусировать их, направляя парапсихологическую энергию на пользу обществу.
   Амариллис пришло в голову, что в течение последних нескольких минут голос Мэдисона приобрел большую силу убеждения. Ей все легче верилось в искренность слов Шеффилда. Что-то уж очень легко верилось.
   Она подозрительно покосилась на Гифорда, тот сидел, отвернувшись к окну, не глядя в ее сторону.
   — Мисс Ларк, некоторые посчитали бы специалиста с вашими высокими принципами досадной помехой, — доверительно наклоняясь к Амариллис, произнес Шеффилд. Невозможно было устоять перед его обезоруживающей искренностью. — Но я считаю вас ниспосланной Богом. Вы концентратор, которого я искал всю жизнь. Мне нужен помощник в делах и одновременно родственная душа, чьи парапсихологические способности и представления о нравственных ценностях соответствовали бы моим.
   Значит, он искал ее всю жизнь. В отличие от других ему ее убеждения не кажутся наивными и вызывающими лишь досадное недоумение. Он оценил по достоинству ее профессионализм и целостность натуры. Она нужна Мэдисону в его борьбе за всеобщее благо.
   Амариллис ощутила прилив неподдельной гордости. Наконец-то ей встретился талант высокого класса, разглядевший ее достоинства. Работа с таким сильным и влиятельным человеком доставит истинное удовлетворение как в профессиональном отношении, так и в духовном плане. Как приятно сознавать, что помогаешь гению, нуждающемуся в твоей моральной поддержке. В предложении совместно работать ей виделось наиболее полное воплощение ее замыслов.
   Слияние их парапсихологических способностей даст идеальный результат.
   — Не знаю, что вам ответить. — Амариллис бросила еще один взгляд на Гифорда, который по-прежнему, не отрываясь, смотрел в окно. — Вы застали меня врасплох. Ваше предложение так неожиданно, сенатор.
   — Я понимаю, — иронически улыбнулся Мэдисон, — после того, что произошло вчера вечером, вы имеете полное право с недоверием относиться к моим намерениям.
   Амариллис преодолела нахлынувшее желание уйти от этой темы.
   — Вы затронули серьезную проблему, сенатор. Ваши вчерашние действия противоречили этике. В высшей степени аморально заставлять людей поддерживать вас, прибегая к парапсихологическому таланту. Уверена, Основатели никогда бы не одобрили ничего подобного.
   — Разумеется, вы правы, — сказал Мэдисон, заглядывая ей в глаза. — В свою защиту могу сказать, что вчера вечером меня не волновала поддержка Трента. Разговор с ним служил своего рода «дымовой завесой».
   — Что вы хотите сказать?
   — Это была моя несколько неуклюжая попытка проверить ваши парапсихологические возможности. — Мэдисон в восхищении покачал головой. — Гифорд рассказывал мне о ваших способностях и о том, что с недавнего времени вы фокусируете для Трента. Должен сознаться, я сомневался в ваших возможностях, как их описал Гифорд. Увидев вас на приеме, я захотел устроить небольшую проверку.
   — Вот как.
   — Простите меня, но позвольте заметить: я был поражен. Завидую Тренту. Мне никогда не приходилось работать с таким сильным концентратором, как вы.
   Амариллис обратила внимание на растущее в ней желание оставить эту тему и забыть об острых углах. Это чувство становилось чересчур сильным. Она сердито посмотрела на Гифорда.
   — Прекрати, — сказала она.
   — Что прекратить? — наконец оторвался от окна Гифорд.
   — Ты для него фокусируешь. Прекрати сию же минуту. Мы оба знаем, что твоих возможностей недостаточно, чтобы справиться со всей мощью его таланта. Ты тоже хочешь «перегореть»?
   Гифорд вздохнул, взглянул на Мэдисона и покорно пожал плечами.
   И сразу исходившая от Шеффилда искренность вошла в обычные рамки. Воздействие еще оставалось ощутимым, но уже повеяло практицизмом и исчезла прежняя глубина. Прямота подобного свойства всегда ассоциируется с деятельностью политиков, ничего особенного в этом не было.
   — Подумайте над моим предложением, мисс Ларк. — Мэдисон продолжал улыбаться, но улыбка его утратила теплоту. — Ведь и вам, как и мне, хорошо известно, как досадно сознавать невозможность в полной мере реализовать свои парапсихологические способности. Возникает чувство, словно на глаза надели шоры, ограничивающие поле зрения. Такое состояние рождает недовольство и раздражение. Природа наделила нас необыкновенными способностями не для того, чтобы мы воспользовались лишь малой долей нашего потенциала.
   — Не знаю, какие планы были у природы на этот счет, но я ни в коем случае не стану помогать вам использовать талант в целях, противоречащих этике. — В голосе Амариллис прозвучала непоколебимая решимость.
   — Мне бы и в голову не пришло просить вас о чем-либо подобном. Если вы согласитесь со мной, то я со всей ответственностью обещаю: вам не придется применять свои способности для осуществления неблаговидных замыслов. Подумайте об этом, мисс Ларк. Вам представляется возможность посвятить себя служению городу-штату. Вы станете для меня советником и наставником.
   Амариллис ответила ему непреклонным взглядом.
   — Меня очень мало занимает политика. Прошу вас, сенатор, отвезите меня домой.
   Мэдисон поджал свои красиво очерченные губы, но тем не менее склонил голову и любезно ответил:
   — Как пожелаете, мисс Ларк. Уверен, вы еще подумаете над моим предложением. Наш тандем будет удачным, мы многого сможем достичь совместными усилиями.
   — И вам не стыдно, сенатор? Вы твердите о приверженности традициям Основателей, но истинный Основатель пришел бы в ужас, узнай он, на что вы готовы пойти, ради того чтобы получить губернаторское кресло.
   — Дорогая моя, вы болезненно наивны. — Взгляд Мэдисона стал жестким. — Истина в том, что для Основателей главной заботой было защитить и укрепить город-штат. Этим мотивом они и руководствовались в своей деятельности. И я горжусь, что иду по их стопам.