Кренц Джейн Энн. Неистовые сердца

   — Да, конечно, правда не могу. Но мне не нравится, что только я одна перестаю владеть собой, когда мы занимаемся любовью. Я не хочу чувствовать себя марионеткой в твоих руках. Мне не нравится, что я не действую на тебя так же сильно, как ты на меня.
   — Это безумие.
   Энни тесно обхватила его бедрами. Он чувствовал, как ее черные атласные трусики скользят по его восставшей плоти. Это было уже слишком. Оливер едва не взорвался в тот же миг. Он боролся с собой и снова выиграл схватку за свое самообладание, но понимал, что в следующий раз может уже проиграть.
   — Знаешь что, Оливер? — соблазнительно улыбнулась Энни. — Когда ты капитулируешь, я могу заставить тебя сделать это еще раз. И еще. Пока ты не сможешь больше выдержать. А потом, когда я буду готова, возможно, я разрешу тебе кончить в меня.
   Оливера разрывала ярость, смешиваясь с жаркой лавиной желания, уже бурлившего в его жилах.
   — Это зашло слишком далеко.
   — Мы еще даже не начали.
   — Черта с два, не начали. — Оливер вырвал руки из шелковых галстуков, которыми был привязан к кровати, и потянулся к Энни.
   Она не пыталась отстраниться, когда он схватил ее за руки. В ее глазах не видно было страха, только безошибочно угадывался победный блеск. Не обращая на это внимания, Оливер опрокинул ее на спину и обрушил свое тело на Энни. В этот момент ничто не имело такого значения, как желание излиться внутрь нее.
   — Сладкая ведьма. — Оливер просунул руку между их телами и схватил кусочек черного атласа, преграждающего ему путь. — Что ты со мной сделала? — Он понял, что ее трусики были влажными: она была для него готова.
   Трусики порвались в его руке. Пораженный звуком рвущегося шелка, Оливер прекратил возню с этим кусочком материи. Он схватил колени Энни, поднял их, раздвигая бедра. Его пальцы пробежали по ее зовущей плоти, открывая ее.
   — Боже, да! — Он ворвался в нее одним длинным, сильным толчком, доводя себя до последней черты
   Энни задохнулась от неожиданного вторжения. В шоке Оливер пришел в себя. Он сразу же понял, что, несмотря на влажность, ее плоть была далека от полного расслабления. Он намного опередил ее.
   Страсть сменилась ужасом, когда Оливер осознал, что ему не хватит самообладания для второго толчка.
   Все закончилось в одно мгновение. Оргазм охватил его, как пламя, жаркое и неуправляемое.
   Он потерял контроль над собой.
 
   Оливер спал довольно долго. Проснувшись, он поднялся, опираясь на локоть, и посмотрел на Энни. Она робко улыбнулась. В холодном свете вернувшегося к нему разума и самообладания Оливер почувствовал усталость в ее глазах.
   Оливер дотронулся до щеки Энни.
   — Ты так же это чувствуешь?
   — Не знаю. — Она поискала его взгляд. — А что ты чувствовал?
   — Страсть. — Оливер подумал. — Боже, но это не было достаточно хорошо.
   — Почему?
   — Ты не была со мной.
   — Вот именно так я чувствую себя, когда ты занимаешься со мной любовью, Оливер. Это невероятно эротичное ощущение, но мне кажется, что я одна испытываю его. Это как будто ты всегда отстраняешься, наблюдая за мной.
   — И нажимаю на нужные пружины?
   — Да.
   — Дьявол! — Оливер высвободился из-под тела Энни и лег на спину рядом с ней. Он мрачно сознавал, что она не испытала удовлетворения. — Если бы ты позволила, чтобы ситуация осталась в моих руках, мы бы сейчас были в одинаковом состоянии.
   — Нет, не были бы. Ты бы все еще демонстрировал свою потрясающую самодисциплину. Ты бы заставил меня дважды или трижды испытать оргазм, прежде чем достиг бы его сам.
   Оливер искоса посмотрел на нее.
   — Я заставляю тебя испытать оргазм?
   — Ну да. Так я это чувствую. — Энни повернулась на бок, сложила руки на его груди и трезво взглянула на Оливера. — Снова и снова. Так часто, как сам этого хочешь. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой беспомощной, как в те часы, когда ты занимаешься ей мной любовью.
   — И тебе не нравится чувствовать себя беспомощной в моих руках, так?
   — Ты не понимаешь. Время от времени это просто замечательно — почувствовать себя беспомощной. Но не всегда. Мне необходимо знать, что я имею над тобой такую же власть, какую ты имеешь надо мной.
   — Речь идет о власти?
   — В некотором роде. Я хочу, чтобы мы в этом были равны, Оливер. Ведь мы же все-таки любовники, правда?
   — Правда, черт возьми!
   — Ну тогда секс должен быть каким-то единением, а не состязанием в силе воли.
   — Я не предполагал, что ты рассматриваешь это как состязание.
   Энни улыбнулась.
   — Я знаю. Ты просто хотел доставить мне удовольствие. Мне это очень приятно, Оливер. Честное слово, приятно. Но я хочу знать, что тоже могу доставить тебе удовольствие. Разве ты не понимаешь?
   Он внимательно посмотрел на нее.
   — Кажется, я начинаю понимать, что происходит.
   В ее глазах отразилось разочарование.
   — И тебе это не нравится, так ведь?
   — Я этого не говорил. — Оливер провел пальцами по ее непокорным кудрям. — Просто эти понятия для меня новые. Ты должна будешь дать мне время, чтобы сделать некоторые корректировки.
   Лицо Энни посветлело.
   — Не волнуйся, дам. Столько времени, сколько тебе нужно, Оливер. Обещаю.
   — Спасибо. Я сделаю все возможное для этого. — Он положил руку ей на бедро и зарылся пальцами в треугольнике медовых волос внизу ее живота.
   — Оливер?
   — Если мы пытаемся найти более равноправный подход к занятию любовью, нам придется начать с одной и той же стадии. Согласна?
   — Полагаю, что да. — От удовольствия по телу Энни пробежала дрожь, когда его пальцы нашли ее чувствительное место.
   — Мы хотим быть уверенными, что начинаем на равных. — Он взял ее рукой за шею и притянул к себе лицо Энни. — Это означает, ты должна со мной сравняться.
   — Может быть, нам стоит еще поговорить об этом. Я не уверена, что ты правильно понимаешь то, что я пытаюсь объяснить тебе.
   — На этот раз мы будем вместе, Энни. Я тебе клянусь в этом.
   — Ты уверен?
   — Я уверен.
   Она счастливо вздохнула и наклонила голову, чтобы поцеловать его.
   — Я знала, что ты поймешь. Ты совсем не такой надменный и толстокожий, как все считают.
   — Мне нравится твоя уверенность во мне. Мужчина должен знать, что его жена в него верит.
 
   Некоторое время спустя Энни, удовлетворенная, свернулась рядом с упругим и теплым телом Оливера. В невероятном самообладании ее мужа определенно появились некоторые позитивные сдвиги. Он пообещал ей, что они вместе достигнут оргазма, и выполнил свое обещание. Рейн все время оставался с ней.
   Они пришли к высшей точке наслаждения вместе, и это было поразительным ощущением.
   Теперь Энни чувствовала значительный оптимизм по поводу их будущего. Когда она пошевелилась рядом с Оливером и его рука сжала ее, Энни поняла, что он еще не спит.
   — Оливер, я думала…
   — Надеюсь, что не об очередной книге, которую ты прочитала.
   — Я не шучу, — сказала она.
   — А кто шутит? — Его рот слегка искривился. — Ну хорошо, о чем ты думала?
   — О том, как ты повел себя сегодня с Полом Шором. — Энни улыбнулась. — Я очень гордилась тобой.
   Оливер не пошевельнулся.
   — Я сказал ему всего пару слов.
   — Да, знаю, но ты согласился поговорить с ним, когда он предложил это. Ты пригласил его встретиться с тобой. Это был замечательный первый шаг.
   — Ты так это поняла?
   Она повернула голову на подушке и посмотрела на его ничего не выражающий профиль.
   — Я знаю, после стольких лет и после всего, что произошло между вами, этот шаг был очень трудным для тебя.
   — Да, и, признаюсь, не особо приятным, — подтвердил Оливер не шелохнувшись.
   — Я это понимаю. Но ты поступил правильно. Ты взял оливковую ветвь, протянутую Полом Шором. Вэлери и Карсон сегодня, должно быть, почувствовали сильнейшее облегчение.
   — Ты так думаешь?
   — Я в этом уверена. — Энни положила руку за голову и посмотрела на темный потолок. — Что-то подсказывает мне, что встреча между тобой и Шором пройдет очень хорошо.
   — Забудь про Шора. — Оливер повернулся и обнял ее. — Я хотел спросить у тебя кое-что. Что?
   — Где ты достала книгу, которую изучала для своего сегодняшнего выступления?
   — «Три ночи среди амазонок?»— Энни прыснула. — Мне ее порекомендовал Артур Куигли, владелец книжного магазина, который рядом с «Безумными мечтами». Судя по всему, выбор был неплохой.
   — Ты попросила владельца книжного магазина порекомендовать тебе что-нибудь?
   Энни почувствовала, что Оливер недоволен.
   — Не стоит смущаться, — заверила она его. — Артур мой хороший друг. Он понял.
   — Что именно, — спросил Оливер, — что понял этот твой хороший друг?
   — Не волнуйся, я очень тонко вела разговор.
   — Скажи мне, как можно тонко попросить в магазине такую книгу, как «Три ночи среди амазонок»?
   Энни украдкой откашлялась.
   — Я просто объяснила, что мне нужна книга, которая даст нам некоторое вдохновение.
   — Вдохновение?
   — Артур очень мило себя повел. Ведь мы все-таки новобрачные, ты не забыл? Люди понимают, что все новобрачные сначала неловко возятся.
   — Возятся? — угрожающе переспросил Оливер,
   — Здесь нечего стыдиться, — быстро пробормотала Энни. — Никто не может ожидать, что человек сразу же становится превосходным любовником.
   — Невероятно.
   Энни прикусила губу.
   — Ты сердишься?
   — Я? Сержусь? С чего ты взяла? А насколько близкий тебе друг этот Куигли?
   — Я тебе сказала: очень близкий. У Артура была серьезная проблема из-за его невероятной стеснительности. Он зарывался в своем магазине и игнорировал покупателей. Это было так грустно. Он продавал совсем мало книг и никогда не ходил на свидания. Артур был очень одинок.
   — Пока не появилась ты? — с холодным сарказмом спросил Оливер.
   Энни улыбнулась и пожала плечами.
   — Мы с Артуром стали друзьями спустя несколько месяцев после того, как я открыла свой магазин. Некоторое время нам доводилось вместе ужинать. Но я бы не сказала, что это были свидания, поскольку обсуждали в основном дела. Я всегда знала, что мы с Артуром никогда не сможем быть больше, чем друзьями, и, думаю, Артур это тоже знал.
   — Правда? А что вы делали, когда встречались?
   — Мы много разговаривали. И через некоторое время он начал преодолевать свою робость.
   — Потрясающе!
   — Действительно потрясающе. И довольно приятно, — с гордостью призналась Энни. — Он даже начал ходить на свидания. Собственно говоря, это я познакомила его с женщиной, на которой он в конечном итоге женился. Она тоже была ужасно стеснительной, и Артур помог ей это преодолеть. У них было много общего.
   — Этот Куигли, похоже, еще один Мелвин Финч.
   — Мелвин? — Энни подумала. — Да нет, Артур и Мелвин совсем разные. Если ты помнишь, у Мелвина была проблема в общении со своим отцом. Он не был стеснительным, как Артур.
   — И сколько Артуров и Мелвинов ты знала?
   Энни нахмурилась.
   — Не понимаю.
   — Не важно. — Оливер сел среди спутанных простыней. — Где мои галстуки?
   — Наверное, они совершенно мятые. Не беспокойся, я их для тебя выглажу. — Энни порылась за подушкой, пока ее пальцы не нащупали полоску шелка. Она с победным видом подняла ее. — Один нашла. Я уверена, что второй тоже где-то здесь.
   — Хорошо. — Оливер взял протянутый галстук и, держа его за концы обеими руками, натянул, проверяя плотность шелка. — Одного вполне достаточно.
   — Что ты собираешься делать?
   — Немного повозиться. — Он потянулся и мягко взял Энни за запястье.
   — Оливер. Ты этого не сделаешь.
   Но она увидела новый, неизвестный раньше сексуальный смех в его глазах, и что-то в глубине души ее отозвалось радостью. Она начала смеяться. «Теперь все будет хорошо», — подумала женщина. Оливер наконец начинал осваивать игры в постели.
 
   Было одиннадцать часов утра, когда Энни сидела за своим столом в «Безумных мечтах». Она смотрела на кипу бумаг, разложенных на столе, но ее мысли были обращены к прошедшей ночи.
   Оливер делал потрясающие успехи.
   «Правда, возможно, у него еще будут некоторые просчеты», — думала она. Этого вполне можно ожидать. Леопард не меняет свои пятна за одну ночь. Ей нужно было помнить, что Оливер не привык делить власть ни в чем, тем более в личных отношениях. Он должен был всегда главенствовать. Но то, что он начал переучиваться, уже хорошо.
   В глубине души Оливер был глубоко порядочным и достойным человеком. Его проблема состояла в том, что в силу обстоятельств он вынужден был оставаться человеком железной воли так долго, что это стало его второй натурой. Он инстинктивно осуществлял власть над всем, включая людей.
   Но вчера ночью Оливер доказал, что способен изменить свое поведение. Он пытался измениться. Ради нее.
   Пребывая в приятных мыслях, Энни начала мурлыкать себе под нос какую-то мелодию.
   Она готовила заказ для очередного клиента, перелистывая небольшой каталог, пока легкий шум на пороге не заставил ее поднять голову. Увидев, кто пришел, она улыбнулась.
   — Привет, Вэлери, заходи.
   — Извини, если помешала. — На глазах у девушки были темные очки. — Мне нравится твой магазин. Интересная коллекция.
   — Спасибо. У нас, правда, нет бесценного доколумбова золота, но ничего, справляемся. Садись. — Энни показала ей на стул с противоположной стороны своего стола. — Как все прошло на бенефисе у Шоров после того, как мы с Оливером ушли?
   — Хорошо. Никто не сделал по поводу Оливера никаких замечаний, которые могли бы меня смутить, если ты это имеешь в виду.
   — Не совсем это.
   Вэлери заколебалась.
   — Энни, я хотела поговорить с тобой о вчерашнем вечере.
   Энни захлопнула каталог.
   — Что именно об этом вечере?
   — Я слышала, что сказал Оливер Полу Шору, договариваясь о встрече.
   — Да, знаю, — самодовольно улыбнулась Энни. — Отличный первый шаг, ты не считаешь?
   Вэлери тревожно всматривалась в ее лицо.
   — Я это и хотела у тебя спросить. Ты правда думаешь, что Оливер согласен на мир с мистером Шором?
   — Да. — Энни откинулась на спинку стула, чувствуя себя очень, мудрой и уверенной в точности своего анализа поведения Оливера. — Твой брат несколько упрям.
   — В этом никто не сомневается.
   — И слегка высокомерен.
   Вэлери состроила гримаску.
   — Лучше скажи, настоящий тиран.
   — Но, — сказала Энни, сделав протестующий жест, — он также и очень умен.
   — Ладно, согласна.
   Энни хмыкнула.
   — Достаточно умен, чтобы знать, когда проигрывает сражение. Мне кажется, о.н понимает, что не сможет контролировать ваши отношения с Карсоном. Поэтому он решил пойти на мировую с Полом Шором, чтобы установить гармонию между семьями.
   Вэлери сжала руки на коленях.
   — Как бы мне хотелось в это верить. Я очень хочу в это поверить.
   — Поверь, — улыбнулась Энни. — И отдай должное своему брату. Он делает это для тебя, Вал. Семья для Оливера всегда находится на первом месте.
   Девушка странно посмотрела на нее.
   — Но он высказывал страшные угрозы.
   — Это все пустые угрозы на словах. Он никогда не разобьет семью, — мягко сказала Энни.
   — Когда я в тот вечер разговаривала с ним, Оливер дал мне понять, он сделает все, что в его силах, чтобы помешать мне выйти замуж за Карсона.
   Энни пожала плечами.
   — Возможно, Оливеру просто нужно было какое-то время, чтобы все обдумать, осмыслить тот факт, что он не в силах тебя остановить. Ему нелегко идти на уступки, ты же знаешь, Оливер ненавидит беспомощность.
   — Это я понимаю, — вздохнула Вэлери. — И знаю, что семья для него очень важна, ведь все, что Оливер делал с тех пор, как уехал папа, он делал для нас. Он был нам скорее отцом, чем братом. Настоящий старомодный патриарх.
   — Ясно. — Энни улыбнулась. — Проблема патриархов в том, что их добродетель несовершенна. Качества, которые делают их достаточно сильными, чтобы в трудные времена или в экстремальных ситуациях поддерживать семью, становятся помехой, когда речь идет об общении с людьми в мирное, так сказать, время, когда нужна мягкая, понимающая манера.
   — Мой брат не знает значения слов «мягкий»и «понимающий». Что касается его самого, то все должно быть сделано так, как он хочет, либо не должно делаться совсем.
   Энни перестала улыбаться.
   — Тебе не кажется, что ты слишком строга к Оливеру? Он, по-моему, совсем не такой трудный и неуступчивый, каким ты его считаешь.
   — Ты его не так хорошо знаешь, как все мы. — Вэлери внезапно с надеждой взглянула на нее. — Но, возможно, ты права. Может быть, ты оказываешь на него положительное воздействие и в браке он станет мягче.
   Энни рассмеялась, чувствуя, как в душе ее растет оптимизм.
   — Ты можешь на это рассчитывать.
 
   В понедельник снова раздался телефонный звонок. Энни была занята перестановкой вешалки для одежды в форме жирафа. Она предоставила Элле ответить на звонок.
   — «Безумные мечты». — Элла послушала и кивком подозвала Энни к прилавку. — Она здесь. Подождите минуточку. — И закрыла трубку ладонью. — Это тебя. Другая миссис Рейн.
   Подавив стон, Энни подошла к прилавку и взяла трубку.
   — Привет, Сибил.
   — Я только что разговаривала с Вэлери, — начала Сибил без преамбул. В ее голосе чувствовалась настойчивость. — Она рассказала мне о том, что произошло в пятницу вечером.
   — Вы, полагаю, говорите о том, как Оливер и Пол Шор столкнулись друг с другом на бенефисе искусств?
   — Что происходит? Оливер действительно сказал Шору, что готов встретиться с ним?
   — Да, это именно то, что произошло, — с гордостью подтвердила Энни. — Оливер и мистер Шор собираются наладить отношения ради Вэлери и Карсона.
   — Ни черта себе!
   — Я понимаю. Вэлери тоже была в изумлении. Знаете что, мне кажется, ни один из вас не отдает должное Оливеру и не считает его в принципе разумным человеком.
   — Разумным? — поразилась Сибил. — Ты права. Это явно не то слово, которые мы часто употребляем в разговорах об Оливере. Энни, все это так грустно. Бедная Вэл. И бедный Карсон, он правда очень милый молодой человек. Но я знала, что Оливер никогда не позволит им сойтись.
   Энни уставилась на телефонную трубку.
   — О чем вы говорите? Я только что сообщила вам, что Оливер собирается встретиться с Шором.
   — Если ты думаешь, что на этой встрече Оливер собирается подписать договор о перемирии, значит, ты еще более наивна, чем я вначале полагала. Поверь мне, Энни, Оливер согласился встретиться с Полом Шором только потому, что у него есть против него какое-то оружие.
   — Это не правда. — Энни была в гневе. Определенно никто не верил в скрытую честность Оливера.
   Сибил, не обращая внимания на ее вспышку, продолжала задумчивым голосом:
   — Ручаюсь, что у Оливера есть такое оружие против Шора, он что-то держал в тайне, ждал удобного случая: И теперь время настало.
   — Это просто смешно.
   — Вероятно, он использует то, что раскопал, для шантажа против Шора, чтобы тот заставил бедного Карсона разорвать помолвку.
   — Вас послушать, так мой муж просто Макиавелли⁵! — вскипела Энни.
   — Оливер мог бы давать Макиавелли уроки.
   — Черт возьми, Сибил, я отказываюсь верить тому, что Оливер строит планы шантажа Пола Шора.
   — Тогда ты просто дура. Я знаю Оливера Рейна гораздо дольше, чем ты, знаю, на что он способен. Я также знаю, как сильно он ненавидит Пола Шора. Оливер никогда не допустит брака Вэлери и Карсона. И если, допустим, им удастся сбежать, Оливер найдет способ, чтобы разрушить их счастье, даже если это будет его последним поступком в жизни. Но можно предугадать также, что он прежде всего не даст этому браку состояться.
   — Вы не правы.
   — Ты так думаешь? Подожди и сама увидишь. Тебе предстоит многое узнать о человеке, за которого ты вышла замуж. До свидания, Энни. — Сибил повесила трубку.
   Еще полминуты Энни слушала гудки в трубке.
   — Какие-то проблемы? — спросила Элла.
   — Нет. — Энни постучала носком туфли по полу. — По крайней мере не думаю. Но, пожалуй, мне лучше не испытывать судьбу.
   Она набрала номер офиса Дэниэла, зная, что трубку возьмет его секретарь.
   — «Линкрофт анлимитед». — Голос миссис Джеймсон был, как всегда, доброжелательно-деловым.
   — Это я, Энни.
   — Привет, Энни. Рада тебя слышать. Полагаю, ты хочешь поговорить с мистером Рейном? К сожалению, он только что ушел.
   — Нет, — тут же ответила Энни. — Я не хочу с ним разговаривать. — Она быстро соображала. — Мне просто нужно знать его распорядок, чтобы кое-что скоординировать в своих делах. Я полагаю, в ближайшее время Оливер должен встретиться с Полом Шором?
   — О да. Сегодня утром первым делом позвонила секретарь мистера Шора. Мистер Рейн и мистер Шор встречаются сегодня за ленчем.
   Энни окаменела.
   — Вот как?
   — Собственно говоря, пока мы сейчас разговариваем, мистер Рейн находится на пути к клубу мистера Шора.
   Энни охватило плохое предчувствие. По сути дела, она должна была признать, что все-таки существует небольшая вероятность правоты Сибил. Энни не хотелось верить в то, что Оливер строит планы, чтобы разрушить счастье Вэлери, но внезапно ей не захотелось полагаться на волю судьбы, ведь Оливер все-таки совсем недавно начал менять свои привычки.
   Лучше наверняка знать, что ты в безопасности, чем потом пожалеть об этом.
   — Вы говорите, они встречаются сегодня? — Энни стиснула в руках телефонную трубку и взглянула на часы. — Вы случайно не знаете, в каком именно клубе?
   — Конечно, знаю, секретарь мистера Шора дала мне полную информацию, — Миссис Джеймсон продиктовала название закрытого клуба. — Это прямо в центре города.
   — Спасибо. — Энни повесила трубку.
   — Все в порядке? — спросила Элла.
   — Да, — ответила Энни. — Я уверена, что все в порядке. Но будет лучше, если я удостоверюсь в этом лично. Вернусь после ленча.
   Она схватила сумочку и стремительно выбежала из магазина. Клуб Пола Шора находился в нескольких кварталах ходьбы.
   К сожалению, шел дождь.

Глава 14

   Сверхъестественное чувство неприязни охватило Оливера, когда он вошел в обеденный зал клуба Пола Шора.
   Когда-то его отец тоже был членом этого клуба. После его исчезновения Оливер впервые переступил знакомый порог. Сам Оливер, будучи слишком одиноким по натуре, не состоял членом ни одного из частных клубов. «Даже если бы я решил вступить в какой-нибудь клуб, — размышлял он, — то определенно не в этот». Ведь среди его членов был Пол Шор.
   Как отметил про себя Оливер, за все эти годы здесь мало что изменилось, за одним, пожалуй, исключением. Сегодня за столами сидели несколько женщин в дорогих деловых костюмах. Очевидно, осада мужчин была в некоторой степени прорвана.
   Но во всем остальном клуб выглядел так же, как»и в тот день, когда отец привел его сюда, чтобы выпить
   По коктейлю в связи с днем рождения Оливера: ему исполнился двадцать один год. Он хорошо помнил тот день. Это был один из немногих случаев, когда они с отцом просто сидели и разговаривали друг с другом. Оливер не особенно помнил, о чем они говорили: Эдвард, кажется, спрашивал сына, как идут его занятия, Оливер с энтузиазмом, видимо, делился планами по поводу окончания университета — в общем, ничего примечательного. Они просто немного поболтали, как отец и сын.
   Все выглядело, как и в тот день. Те же стены, отделанные панелями из богатого темного дуба, тот же легкий звон хорошего серебра и фарфора, который слышался издалека. По-прежнему атмосфера величия царила над столами, за которыми влиятельные граждане Сиэтла обсуждали политические и экономические проблемы Тихоокеанского побережья.
   У Оливера судорожно сжался желудок, когда он проходил мимо стола, за которым они тогда с отцом сидели. Если бы Оливер предвидел будущее, что бы он мог сказать своему отцу? В его голове рождались страстные и гневные слова.
   «Ты сукин сын, ты не можешь так поступить с нами. Не можешь просто уйти и оставить нас, подлец. Ты подумал о девочках? Они же будут в отчаянии. Теперь, когда нет мамы, ты — это все, что у них осталось. И у тебя есть двое маленьких сыновей, которые нуждаются в тебе. Натан и Ричард еще совсем малыши, им нужен отец. Черт возьми, в конце концов, ты нужен мне. Разве все мы ничего не значим для тебя? Разве тебя не волнует твоя семья, черт побери?»
   Оливер подавил в себе безумный гнев и боль. Если бы он мог сейчас перенестись в тот день, когда сидел здесь с отцом, он бы не стал умолять его. Рука Оливера сжалась в кулак. «Я бы не стал умолять», — заверил он самого себя. Он бы не пожертвовал своей гордостью, чтобы постараться убедить Эдварда выполнить свой долг перед семьей.
   Но в глубине души Оливер знал, что, будь хоть малейшая возможность уговорить отца остаться, он ради семьи встал бы даже на колени. Теперь, шестнадцать лет спустя, Рейн наконец посмотрел правде в глаза. Он никогда в своей жизни никого и ни о чем не просил. Но если бы он мог сейчас вернуться в тот день своего совершеннолетия, то постарался бы разорвать свою гордость в клочья и попытался бы остановить отца.
   «Я сделал, как мне казалось, все возможное. Но часто я не был уверен в том, как мне следует поступить. Ты был им нужен, папа. Ты был их отцом. А ты оставил нас, как будто мы совсем ничего для тебя не значили».