Кренц Джейн Энн. Неистовые сердца

   Оливер боролся со слабостью, которая еще жила внутри него. Он старался усилием воли справиться с ней, но знал, что это чувство никогда не исчезнет. Ему придется с ним жить до конца своих дней.
   — Мистер Рейн? — На пути Оливера возник метрдотель.
   — Да.
   — Мистер Шор ждет вас. Пожалуйста, следуйте за мной, сэр.
   Пол Шор выбрал место около окна. Человек старой закалки, он сидел лицом к залу и спиной к стене. На столике перед ним стоял наполовину пустой бокал с мартини. Он резко кивнул головой, приветствуя Оливера, но руки ему не протянул.
   — Принести вам что-нибудь из бара, мистер Рейн? — спросил официант.
   Оливер взглянул на мартини Шора.
   — Нет.
   Что-то промелькнуло в глазах Шора, когда официант, передав им меню, отошел.
   — Ну что, Рейн, много времени прошло.
   — Правда? — Оливер не прикоснулся к меню.
   — Похоже, разговор будет нелегким, не так ли? — Шор пригубил мартини, как будто набираясь сил.
   Оливер рассматривал своего собеседника, оценивая теперь при свете дня то впечатление, которое он составил о нем в пятницу вечером. Никакого сомнения. Шор выглядел намного старше, чем в тот день, когда Оливер пришел к нему, чтобы выплатить долг.
   И это был не только результат прошедших лет. На лице Шора отпечаталась усталость. И осторожность. Но за всем этим, как показалось Оливеру, читалась молчаливая просьба о перемирии.
   Намек на не произнесенный вслух призыв — это все, что требовалось Оливеру. Это был сигнал о слабости, которую он сможет использовать в своих интересах.
   — Нет смысла тратить время на воспоминания о прошлом, — сказал Оливер.
   — Ты так думаешь? Когда тебе будет столько лет, сколько мне, Рейн, ты обнаружишь, что проводишь уйму времени в воспоминаниях о прошлом. Ты оглядываешься назад и спрашиваешь себя, что бы ты сделал по-другому, если бы у тебя была такая возможность.
   — Не стоит рассказывать мне, что ты сожалеешь.
   — Мы все о чем-то сожалеем. Через тридцать лет ты поймешь, о чем я говорю. Оливер посмотрел на него.
   — Буду иметь это в виду.
   — Пожалуйста. — Шор сделал еще глоток мартини и отодвинул бокал на край стола. — Почему ты согласился встретиться со мной сегодня?
   — Ты знаешь ответ на этот вопрос.
   — Карсон и Вэлери?
   — Да.
   — Я понимаю, что их намерение пожениться должно было стать для тебя шоком, — сказал Пол. — Во всяком случае, для меня это было так. — Его взгляд заострился. — Но я хочу, чтобы ты знал кое-что.
   — Что?
   — Карсон замечательный молодой мужчина. Я горжусь своим сыном. — Шор почесал переносицу. — Раньше я думал, что у него слабый характер.
   — Вот как?
   — Я был в ярости, когда узнал, что он выбрал свой мир — науки. Мне было тяжело осознать, что он не рожден для бизнеса. Но он не слаб, собственно говоря, последнее время мне даже начало казаться, что Карсон сильнее, чем я когда-то был.
   — Интересная оценка, — заметил Оливер. Шор прищурился.
   — Я пытаюсь дать тебе понять, что Карсон не похож на меня. Или на тебя, если уж на то пошло.
   — Что это значит?
   — Это значит, что я не хочу, чтобы твое суждение о нем было искаженным из-за твоей старой ненависти ко мне, черт возьми!
   Оливер почувствовал холодное удовлетворение. Шор был более уязвим, чем он мог себе представить. Скорее даже он был в отчаянии. Казалось, этот пожилой человек может потерять контроль над собой. Не было нужды продолжать играть в кошки-мышки. Пришло время нанести удар.
   — Я думаю, нам действительно нужно поговорить о твоем сыне, — очень тихо произнес Оливер.
   В глазах Шара отразились облегчение и надежда.
   — Я надеюсь, ты дашь ему справедливый шанс. Он добьется больших успехов в своей области. И у него очень глубокое чувство к Вэлери. Она будет хороша для него. Моя жена, например, считает, что они созданы друг для друга. Я хочу, чтобы мой сын был счастлив, Рейн.
   — Вот как? Шор нахмурился.
   — Я полагаю, ты пришел сюда сегодня, потому что хочешь того же для своей сестры. Пора нам с тобой пойти на мировую.
   — Ты не правильно меня понял, Шор, — возразил Оливер. — Когда я сказал, что нам нужно поговорить о твоем сыне, я имел в виду второго сына, Хэммонда.
   — Хэммонда? — не веря своим ушам, повторил Шор.
   — Ты же помнишь о нем. Ты его отправил в долгосрочный отпуск за границу два года назад, когда обнаружил, что он обманул инвесторов той фирмы, которую ты купил для сына.
   Лицо Шора обмякло.
   — Господи, как же ты об этом узнал?
   Оливер пожал плечами.
   — Небольшое расследование. Скажи, Шор, сколько тебе стоило выкупить своего старшего сына из этой грязи? Ты с этим прекрасно справился, нужно отдать тебе должное. В средствах массовой информации не было и намека на эти события, в суд не было подано никаких обвинений. Хорошая работа.
   — Боже мой, ты поэтому согласился встретиться со мной сегодня? — Шор широко раскрыл глаза. — Ты собираешься меня шантажировать, да? Ты собираешься угрожать мне тем, что выдашь эту историю прессе, если я не найду способ заставить Карсона разорвать помолвку?
   Оливер ничего не ответил. Он довольствовался тем, что наблюдал, какое впечатление произвело его разоблачение, прежде чем приступить к следующему этапу своего хорошо спланированного сражения.
   Он взвешивал эффект от своего первого удара, выбирая второй, когда небольшая суматоха в центре зала привлекла его внимание.
   Раздался голос Энни, звонкий, как колокольчик, выделяясь среди негромких голосов, ведущих серьезные разговоры:
   — Пожалуйста, уберите руки! Я сказала вам, я миссис Рейн и должна встретиться здесь со своим мужем. Он сидит вон там.
   Пораженный, Оливер повернул голову как раз в то время, когда Энни, с растрепавшимися, намокшими волосами, вырвалась из рук метрдотеля. Она помчалась по залу к столику, где сидели они с Шором.
   — Извините, мэм, но я не могу позволить вам находиться здесь без приглашения одного из членов клуба, — требовательно настаивал метрдотель, семеня за ней. — Если вы будете так добры подождать в вестибюле, я уверен, что мы сумеем все уладить.
   — Не о чем беспокоиться, — бросила Энни, обернувшись к нему вполоборота. — Я же сказала вам, что здесь находится мой муж.
   Она остановилась рядом со столиком, где сидели Оливер и Пол.
   — Привет, Оливер. — Она наклонилась и легко поцеловала его в щеку. — С трудом пробралась сюда. Я же тебя предупреждала, что совсем не похожа на миссис Рейн.
   Оливер понял, увидев запыхавшуюся, совершенно мокрую от дождя Энни, что она, должно быть, бежала всю дорогу от магазина «Безумные мечты».
   — Что ты здесь делаешь, Энни? — спросил он, медленно поднимаясь на ноги. — Что-нибудь случилось?
   — Абсолютно ничего. — Она успокаивающе потрепала его по плечу и повернулась к Полу Шору с сияющей улыбкой. — Добрый день, мистер Шор. Прекрасный был прием. Надеюсь, вы смогли получить на развитие искусства много денег.
   Шор в явном замешательстве смотрел на нее.
   — Миссис Рейн.
   — Вы вспомнили мое имя! — в восторге произнесла Энни, усаживаясь за стол. — Правда, Рафаэла сделала превосходную работу? Рафаэла — это дизайнер, которая оформляла интерьер вашего дома к бенефису. Не знаю, заметили ли вы в солярии лакированного слона. Он из моего магазина.
   — Вот как? — Шор выглядел все более смущенным.
   — Да, и должна заметить, он очень уместно смотрелся в вашем солярии. — Энни наклонилась вперед и добавила заговорщическим тоном:
   — Знаете, он продается.
   — Понимаю.
   Метрдотель явно сообразил, что ему не придется вышвыривать Энни вон. Он поспешно отступил и сделал сигнал официанту.
   Шор уставился на Энни.
   — Я не знал, что вы должны к нам сегодня присоединиться.
   — И я тоже, — холодно добавил Оливер. Улыбка Энни достигла предельной обворожительности и засияла еще на несколько ватт ярче.
   — Мне удалось освободиться на время ленча. Спасибо, что подождали меня. — Она взяла меню. — Я умираю от голода. Поскольку это клуб ваш, мистер Шор, что вы порекомендуете?
   — Палтус, — автоматически ответил Шор. — Его здесь прекрасно готовят. — Казалось, он не может отвести от Энни глаз.
   — Звучит превосходно. — Энни посмотрела на официанта. — Я буду палтус. Без салата. И кофе, пожалуйста.
   — Да, мэм.
   — Ну вот. — Энни захлопнула меню. — А что будут есть остальные?
   Шор перевел взгляд с Энни на Оливера и обратно.
   — Палтус.
   Энни в ожидании посмотрела на Оливера.
   — А ты что будешь есть, Оливер?
   — Я не планировал ничего есть, — с намеком произнес Оливер.
   — Ерунда. Тебе не нужна диета. Ты делаешь столько физических упражнений. — Энни послала официанту солнечную улыбку. — Он тоже будет палтус.
   — Да, мэм, — быстро кивнул официант, явно решив, что здесь решения принимает Энни. Он убежал прежде, чем Оливер успел отменить заказ.
   Оливер задумчиво посмотрел на Энни и полюбопытствовал, как бы она выглядела, если бы он вынес ее из клуба на своем плече.
   — Откуда ты узнала, где меня найти?
   — Когда я позвонила тебе в офис, миссис Джеймсон сказала, что ты встречаешься с мистером Шором за ленчем.
   — Постараюсь не забыть уволить миссис Джеймсон, когда вернусь в офис.
   — Даже не шути таким образом. Ты без нее пропадешь. — Энни повернулась к Шору. — Я не собиралась прерывать ваш разговор.
   — Черта с два ты не собиралась, — пробормотал Оливер. Он был почти уверен, что понимает происходящее. Энни услышала об их встрече и предположила, что беседа может не пойти по нужному, на ее взгляд, руслу. Он спросил себя, кто же мог ей это подсказать. Сам он ни с кем не делился, значит, с ней поговорила Сибил. Мачеха слишком хорошо его знает.
   — Пожалуйста, продолжайте обсуждать то, что обсуждали до меня, — попросила Энни Шора. Шор взглянул на Оливера.
   — Мы говорили о моем сыне, — тихо сказал он.
   — О Карсоне? — Энни кивнула. — Он кажется удивительно милым. Насколько я понимаю, он преподает историю искусств. Вы должны им очень гордиться.
   — Да, — сказал Шор, не сводя глаз с Оливера.
   — Мы говорили не о Карсоне, — нахмурился Оливер. Ему пришло в голову, что присутствие Энни сделает разговор неловким, о чем она прекрасно знала заранее.
   Энни вопросительно посмотрела на Шора.
   — У вас есть еще один сын?
   — Да, — ровно произнес Шор. — Его зовут Хэммонд.
   — Он тоже живет в Сиэтле? — спросила Энни.
   — Сейчас нет. — Шор помедлил. — Он живет за границей. Одна компания, в которой я имею долю, недавно расширилась и образовала филиал за границей. Хэммонд работает в одном из зарубежных офисов этой компании.
   — Как интересно! — воскликнула Энни.
   — Ваш муж тоже так считает. — Шор подал сигнал официанту принести еще один мартини. — Он хочет попытаться шантажировать меня по этому поводу.
   Безудержно радостная улыбка Энни мгновенно исчезла.
   — Не смешите меня. Оливер никогда не стал бы никого шантажировать. Правда, Оливер?
   — Конечно нет, — процедил Оливер.
   — Мне кажется, — твердо изрекла Энни, — кто-то из вас должен мне рассказать, что здесь происходит.
   Взгляд Шора, каким он посмотрел в глаза Оливеру, был лишен всякого выражения.
   — Ваш муж каким-то образом узнал, что мой сын Хэммонд два года назад нажил себе серьезные финансовые неприятности. Речь шла о мошенничестве. Я позаботился обо всем. Вернул деньги всем, кому нанесли вред действия моего сына. А потом отправил Хэммонда на некоторое время за границу.
   — Как это ужасно для вас. — Голос Энни звучал с мягким сочувствием.
   Оливер скрипнул зубами. Ему внезапно показалось, что его план рассыпается на части прямо на глазах. В его жилах кипела ярость. На этот раз Энни зашла слишком далеко. Одно дело привязать его к кровати, совсем другое — вмешиваться в дела семьи.
   — Ваш муж знает, что я не хочу, чтобы эта информация стала достоянием гласности, — продолжал Шор. — Он знает, как это расстроит мою жену, что это будет означать для всех нас.
   — Прекрасно понимаю. — Энни с грустью покачала головой. — Как говорила тетя Мадлена, это есть в каждой семье.
   — Что «это»? — спросил Шор.
   — Паршивая овца. — Энни послала ему соболезнующую улыбку. — Негодяй, который обязательно должен сделать какую-нибудь пакость. Человек, которого стыдится вся семья. В моей семье таким был дядюшка Чарли.
   Оливер выругался про себя, сознавая, что ситуация безвозвратно вышла из-под его контроля.
   — Дядюшка Чарли? — Шор в удивлении уставился на Энни.
   — Ага. Дядюшке Чарли нравилось грабить банки.
   — Банки? — Шор явно потерял дар речи.
   — Угу. По словам тети Мадлен, ее отца это так унижало, что он даже имени Чарли не разрешал произносить в своем доме. — Энни прищелкнула языком. — Другое дело, если бы Чарли был вынужден грабить банки, чтобы кормить свою семью или ради другой благородной цели. Но это был совершенно иной случай.
   Явно зачарованный, Шор смотрел на нее.
   — Почему он грабил банки? Энни быстро огляделась по сторонам и понизила голос:
   — Ради удовольствия, насколько мы можем судить. Дядюшке Чарли нравилось грабить банки, поэтому его нельзя было остановить. Он отсидел срок за ограбление банка, но, когда вышел, снова вернулся к своему хобби.
   — Как интересно. — Казалось, Шор не знает, что еще сказать.
   — Я однажды видела его, — продолжала Энни почти шепотом. — Когда еще была совсем маленькой. Он был очень мил с нами, детьми. Отвел нас с Дэниэлом в зоопарк. Сказал моему брату, чтобы тот не начинал курить или грабить банки, потому что любую из этих привычек трудно бросить.
   — Что же случилось с вашим дядюшкой? — спросил Шор, когда принесли тарелки с жареным палтусом.
   — О, его застрелили во время очередного ограбления банка. В тот момент ему было семьдесят восемь лет. Славно погиб. Тетя Мадлен взяла нас на похороны и предупредила остерегаться преступной жизни. — Энни взяла вилку. — Она нас предупредила еще кое о чем.
   — О чем? — спросил Шор.
   — Она сказала нам, чтобы мы никогда не стыдились того, что дядюшка Чарли был нашим родственником. Именно тогда она объяснила нам, что в каждой семье есть паршивая овца и что никто не должен чувствовать себя ответственным за поведение этого человека. В конечном счете мы все в ответе только за себя.
   — Действия одного члена семьи могут повредить остальным и унизить их, — медленно сказал: Шор.
   — Да, знаю. — Энни подцепила на вилку кусочек палтуса, при этом мельком взглянув на Оливера. — Мне кажется, за этим столом все это прекрасно понимают. Вы пострадали из-за поступка своего сына, мистер Шор. Я видела, как мой дядя навредил моим родственникам. И ты, Оливер, как ты сам знаешь, прошел через все круги ада после того, как исчез твой отец.
   Еле сдерживаемый гнев Оливера мгновенно перерос в откровенную ярость.
   — Довольно, Энни!
   — Извини. — Она туманно улыбнулась Оливеру. — Я не собиралась копаться в прошлом. Но ты же видишь, что у вас с мистером Шором много общего.
   — Нет, Бога ради, у нас с ним нет ничего общего. — У Оливера было желание встряхнуть ее, сделать все, что угодно, чтобы заставить заткнуться. Вместо этого он был вынужден сидеть здесь и глотать свою ярость, пока в его мозгу проносился образ захлопывающейся за ним клетки.
   — Нет есть, Оливер. И ты, и мистер Шор благодаря действиям членов вашей семьи узнали, что такое бедность.
   — Я сказал, довольно, Энни. Я говорю серьезно. Шор посмотрел на него.
   — Я прекрасно сознаю, что внес свой вклад в проблемы, с которыми ты столкнулся после исчезновения своего отца, Рейн. Я так и не извинился. Теперь я это делаю.
   Оливер повернулся к нему:
   — Мне не нужны твои чертовы извинения.
   — Я понимаю. Ты хочешь отомстить. — Шор продолжал смотреть ему прямо в глаза. — Я думаю, сейчас вполне подходящее время, чтобы объяснить, почему я не мог оказать тебе никакого послабления пятнадцать лет назад. Я был в очень рискованной ситуации в смысле финансов, когда твой отец покинул город. Мне нужны были деньги, которые он задолжал мне, очень нужны.
   — Я не хочу это обсуждать, — сказал Оливер.
   — Знаю, что не хочешь, — тихим голосом сказал Шор. — Но я хотел бы, чтобы ты понял, каково мне пришлось в то время. Я потерял огромные суммы на облигациях и на недвижимости. Как и все, включая твоего отца, я оказался практически без средств. Я не был уверен, что смогу остаться на плаву. Когда он смылся, оставив меня одного лицом к лицу с кредиторами, это стало последней каплей. Мне нужно было думать о жене и двух сыновьях.
   «Это все дело рук Энни, — в ярости подумал Оливер. — Все рушится из-за нее».
   — Я сказал, что не хочу говорить о прошлом, Шор, — произнес он членораздельно.
   — Я не надеюсь, что ты простишь меня, просто хочу, чтобы ты понял, — настаивал Шор. — Мне нужны были деньги, которые задолжал мне твой отец, больше чем когда-либо в жизни. И еще мне хотелось отомстить за то, как он поступил со мной. Предполагалось, что он мой друг, черт возьми, я ведь доверял ему.
   — Все, хватит! — выдохнул Оливер. Шор проигнорировал его слова.
   — Я не мог добраться до него, поэтому перекинулся на тебя. Я считал тебя разоренным. Я не ожидал, что через полгода ты сможешь отдать мне все деньги. Как, черт возьми, тебе это удалось? Ты мне никогда не рассказывал.
   — Тебя это нисколько не касается, — процедил Оливер сквозь зубы.
   — Я знаю. Но ты должен понять. В глубине души я всегда поражался, как тебе удалось так быстро достать всю сумму. Я спрашивал себя, не толкнул ли я тебя на какой-нибудь отчаянный поступок.
   Энни нахмурилась.
   — Оливер не грабил банки, чтобы достать деньги, если вас именно это беспокоит, мистер Шор.
   — Тогда откуда же они взялись? — спросил Шор. Энни широко раскрыла глаза.
   — Я не знаю. — Она вопросительно посмотрела на Оливера.
   Каким-то образом Оливеру удалось сдержать ярость.
   — Я шесть месяцев играл на товарной бирже.
   — Господи! — Шор посмотрел на него с благоговейным ужасом. — Я не думал, что кто-нибудь, кроме дилеров, может заработать такие деньги на этой бирже.
   — Мне повезло, — жестко ответил Оливер.
   — Вряд ли это было простое везение, — произнесла Энни с безграничным обожанием. — Скорее гениальность.
   Оливер пронзил ее взглядом, в котором отразились почти все отчаяние и гнев, переполнявшие его.
   Энни не шелохнулась. Она снова повернулась к Шору:
   — Ну хорошо, я рада, что все разъяснилось. Важно помнить, как говорила тетя Мадлен, что никто из вас не в ответе за поступки членов вашей семьи. Как бы ни пострадали вы сами и ваша семья, это не ваша вина.
   — Ты уверена? — мрачно спросил Оливер.
   — Да, а что касается событий, произошедших после этого, то вы оба стали жертвами обстоятельств, которые были вне вашего контроля. Но вы оба выжили и «расцвели, и это самое главное, не так ли?
   Оливер в отвращении закрыл глаза.
   Шор тихо заговорил:
   — Но это не значит, что ваш муж не может причинить вреда моей семье, если захочет, миссис Рейн.
   — Он этого не сделает, — мягко сказала Энни.
   Оливер открыл глаза и уставился на нее.
   Энни почувствовала комок в горле и отвела взгляд.
   — Между прочим, палтус действительно очень хорош. Вы бы лучше поели, пока он не остыл.
   — Как насчет моего сына? — тихо спросил Шор.
   Оливер перевел взгляд на встревоженное лицо Шора и почувствовал горькое разочарование хищника, от которого ускользнула добыча. Боковым зрением он видел, как Энни ободряюще улыбается ему. Он чувствовал: она хочет, чтобы он поступил так, как ей кажется, он должен поступить.
   В этот момент Оливер понял, что проиграл. По какой-то непонятной причине он не мог заставить себя продолжить свой план по разрушению Шора. По крайней мере не в присутствии Энни, светившейся такой безмятежной уверенностью в его благородстве.
   Одно дело было расквитаться с Полом Шором — Оливер мог бы это сделать без малейшего колебания. Но расстраивать Энни — это было совсем другое.
   — Забудем про Хэммонда, — пробормотал Оливер. — Забудем, черт возьми, обо всем этом. Шор не смог скрыть своего облегчения.
   — Спасибо, Рейн. Если тебя это утешит, мне кажется, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Я перед тобой в долгу.
   Шор остался безнаказанным, и было вполне вероятно, что семья Рейнов может скоро породниться с семьей Шоров. Оливер спросил себя, не потерял ли он рассудок, когда женился на Энни.
   — Карсон и Вэлери — превосходная пара, — сказала Энни с радостью, бьющей по нервам Оливера. — Вы знаете, вся эта история напоминает мне о Ромео и Джульетте.

Глава 15

   В ту же минуту, как только Энни открыла вечером входную дверь в пентхаус Оливера, она поняла: что-то не так. Стояла оглушительная тишина, но по какой-то тяжести, повисшей в воздухе, она почувствовала, что дома кто-то есть.
   Дома. Энни внезапно поймала себя на мысли, что начинает думать о квартире Оливера как о своем доме.
   Она стряхнула последние капли дождя с зонтика, медленно сняла дождевик и повесила его в шкаф. Неловкость, нараставшая в ней весь день, переросла в страх, пока она брела по отделанной мрамором прихожей.
   Она знала, что после сцены с Полом Шором сегодня вечером ее ждут проблемы. Еще когда Оливер выводил ее из клуба, Энни чувствовала, что он кипит от гнева. Внешне, конечно, он был, как всегда, спокоен и сдержан, но ее было трудно обмануть. Оливер не произнес ни единого слова, пока они не оказались на улице.
   — Болт подъедет через минуту.
   — Все в порядке, — заверила его Энни. — Я лучше пройдусь. До магазина всего несколько кварталов.
   — Но идет дождь.
   — У меня есть зонтик.
   — Ну как хочешь. — Он посмотрел на нее в упор. — Увидимся вечером дома. Энни дотронулась до его руки.
   — Оливер, ты не хочешь поговорить?
   — Нет. Не сейчас.
   Прежде чем она успела ответить, к обочине неслышно, как тень, подъехал черный лимузин. Оливер сел в него и, не оглядываясь, захлопнул дверцу.
   Именно тогда Энни поняла, что ленч с Шором прошел далеко не так гладко, как ей сначала показалось. Она медленно пошла пешком к» Безумным мечтам» под холодным проливным дождем. К тому моменту, как женщина дошла до магазина, она была уже твердо убеждена, что наломала дров.
   Но мысленно оглядываясь назад, Энни не видела, как можно было поступить иначе.
   И вот сейчас она остановилась на пороге кухни!
   — Болт?
   Не было никаких признаков присутствия домашнего робота Оливера, свет на кухне был выключен.
   Обычно в это время Болт был бы в процессе приготовления очередного блюда из меню гурманов. То, что он отсутствовал, определенно означало плохой знак.
   Энни неохотно поплелась по коридору в направлении гостиной. Там тоже было пусто. По стеклам широких окон равномерно стучал дождь.
   Оставался кабинет. Энни знала, что Оливер ждет ее там, в своем черном с золотом логове,
   Ей пришлось заставить себя пойти по длинному, устланному серым ковром коридору. Дойдя наконец до кабинета, она оказалась перед закрытой дверью.
   Почему-то это ее разозлило, и Энни, распрямив плечи, без стука открыла дверь и вошла в комнату. Остановившись, она дала глазам привыкнуть к полумраку.
   За столом, как леопард в своей пещере, сидел Оливер. Его лицо было в тени. Галогенная Лампа отбрасывала белый свет на полированную поверхность стола и освещала его сжатые руки. По какой-то странной причине ее взгляд привлек золотой отблеск его обручального кольца.
   — Привет, Оливер. — Энни вызывающе направилась к стулу и села.
   — Добрый вечер, Энни.
   — Где Болт?
   — Я отпустил его пораньше. Он нам сегодня вечером не понадобится.
   Она издала сдавленный стон.
   — Ты сердишься, да?
   — Скажем иначе, я просто думаю о наших отношениях.
   Энни поморщилась.
   — Ты действительно в ярости.
   — Я многое терпел от тебя, Энни. Но сегодня ты зашла слишком далеко.
   По позвоночнику Энни пробежали мурашки.
   — Я ничего не сделала. — Но она знала, что это было не так. И Оливер тоже это знал.
   — Ты вмешалась в ситуацию, которая не имеет к тебе никакого отношения.
   — Я не вмешивалась, Оливер. Я просто сама себя пригласила на ленч к тебе и Шору, вот и все.
   — Зачем?
   Она часто заморгала.
   — Зачем? Ну, я полагаю, потому что была несколько обеспокоена.
   — Чем обеспокоена? — очень тихо спросил Оливер.
   Энни поискала ответ на этот вопрос.
   — Я боялась, что ты можешь сделать что-нибудь такое, о чем после пожалеешь.
   — Пожалею? Энни, я уже давно сделал своей привычкой ни о чем не жалеть.
   — Дело в том, — горячо заговорила женщина, — что ты слишком долго таил злобу на Пола Шора. И я не знала, сможешь ли ты трезво мыслить, когда действительно окажешься с ним лицом к лицу. Я подумала, что присутствие еще одного человека за столом поможет разрядить обстановку. И оказалась права, правда? Признай это.
   — Ты намеренно вмешалась в дело, которое тебя не касалось.
   — Черт возьми, Оливер, я просто сидела и болтала с вами за ленчем. Я ни во что не вмешивалась.
   Оливер ничего ей не ответил. Повисла устрашающая тишина.
   — Прекрати! — приказала Энни.
   — Что прекратить?
   — Прекрати меня запугивать. — Энни вскочила со стула и подошла к окну. — Это у тебя не получится, Оливер. Я не позволю тебе использовать на мне свою тактику.
   — А я не позволю тебе вмешиваться в дела, которые имеют отношение только ко мне и к членам моей семьи.