Впервые за свою жизнь Линда пожалела, что городская машина сплетен работает не слишком успешно. Ей до смерти хотелось узнать о дальнейших планах Мэтта, однако многие годы, прожитые среди запретов, приучили ее к сдержанности и удерживали ее от прямых вопросов.
В эти дни они с Дженнифер, казалось, обсудили все на свете, кроме самого главного для Линды. Дженнифер говорила с *ней о своей работе, о близнецах, об Урчалках, рассказывала про Нью-Йорк, про брата Брайена, пилота ВВС, служившего в это время в Германии, и про невестку, жену Брайена. К огромной досаде Линды, имя Мэтта ни разу не слетело с ее губ. Как бы Линда ни старалась направить беседу на тему, которая могла бы затронуть Мэтта и его планы по возвращении в Карсон, Дженнифер, казалось, оставалась глухой к намекам подруги.
В пятницу утром Дженнифер собралась в Денвер, и Линда вызвалась отвезти подругу на машине до аэропорта в Гранд-Джанкшене. Они выехали из дома сразу после завтрака. Близнецы восторженно лопотали, обрадованные неожиданным путешествием, а Дженнифер казалась необычно молчаливой.
Линда не стала приставать к подруге с разговорами. В ближайший понедельник должен был состояться дебют Дженнифер на десятом канале в качестве ведущей утренних новостей, так что Линда вовсе не удивлялась напряжению, повисшему в салоне автомобиля.
К тому времени, когда они подъехали к стоянке у аэропорта, оно сгустилось до такой степени, что хоть режь ножом. Даже близнецы замолкли и казались необычно пришибленными.
Явная нервозность подруги начинала беспокоить Линду. До передачи оставалось каких-то шестьдесят часов. Если так будет продолжаться и дальше, Дженнифер просто свихнется к тому времени, когда окажется перед телекамерами.
– Не беспокойся, Джен, – сказала она, въезжая на автостоянку. – Ты будешь просто потрясающей телеведущей, и ты сама это знаешь. Ведь, в конце концов, у тебя за спиной четыре года репортерской работы. И по сравнению с конкуренцией, которую тебе приходилось выдерживать в Нью-Йорке, денверская утренняя программа покажется тебе просто развлечением.
– Да, пожалуй, – сказала Дженнифер, продолжая смотреть в окно.
Через пару секунд она резко повернула голову.
– Прости, Линда, ты что-то сказала? Сегодня у меня в голове смешались все мысли.
– Ничего существенного, – отмахнулась Линда, всерьез встревоженная состоянием подруги. Пытаясь переменить тему на что-либо менее нервирующее Дженнифер, Линда радостно воскликнула, обнаружив знакомую фигуру на другой стороне автостоянки:
– Ах, смотри, Джен! Не Дагли Хочкисс там? Господи, он так изменился с тех пор, как я видела его в последний раз! Стал таким солидным. Как ты думаешь, может, он летит в Денвер тем же рейсом, что и ты?
Дженнифер подпрыгнула на кресле, словно ее ткнули в бок горячей кочергой.
– Попробовал бы он только не полететь, – еле слышно пробормотала она. – Я три раза повторила ему, когда мой самолет.
С немым изумлением Линда наблюдала, как щеки подруги все ярче разгораются по мере приближения Дага Хочкисса к их машине.
Не меньше, чем смущение Дженнифер, поразила ее и перемена, произошедшая во внешности Дага. Бывший Недотепа был одет в безукоризненно сидящие брюки и накрахмаленную белую рубашку с расстегнутым воротом. При нем был дорогой кожаный портфель и перекинутый через плечо легкий летний пиджак с эмблемой модного дизайнера. Несмотря на сохранившуюся худобу, в нем не осталось ни следа от прежнего хилого юноши, каким он был в старших классах.
– Привет, Даг! – с искренней радостью воскликнула Линда, вылезая из автомобиля. – Какой приятный сюрприз! Я очень рада тебя видеть. Ты тоже летишь в Денвер?
– Привет, Линди Бет! Ты такая же красавица, как и всегда. А это, должно быть, те самые близнецы, о которых я так много слышал.
Наклонившись к детям, Даг торжественно пожал им руки.
– Привет, детки, я очень рад с вами познакомиться.
– Привет, – ответила Кейт. – Ты кто?
– Я старый друг вашей мамочки и Дженнифер. Мы вместе летим в Денвер.
– Только не мамочка, – быстро уточнил Дрю.
– Нет-нет, – успокоил его Даг. – Ваша мамочка не летит. Только мы с Дженнифер.
Дженнифер издала какое-то невнятное восклицание.
– Мне нужно достать вещи, – поспешно сказала она, выхватывая у Линды ключи от багажника.
– Дай я тебе помогу, Джен, – предложил Даг.
Дженнифер оттолкнула его руки.
– Я сама! Ой!
С полными слез глазами она прислонилась к машине, потирая ушибленное место на голове, и Даг обнял ее.
– Сильно ударилась? – участливо спросил он, ощупывая ее голову длинными чуткими пальцами. – У тебя уже вскочила шишка. Почему ты не позволила мне' достать твои вещи?
– Я вполне способна позаботиться о себе сама, – резко бросила ему Дженнифер.
Линда наблюдала за странным поведением этой парочки, не понимая, что происходит.
– Да, вижу, – кивнул Даг. – Вот поэтому-то ты и стукнулась, доставая свой чемодан.
Вместо того чтобы обидеться на такое замечание, сделанное покровительственным тоном, Дженнифер погрузилась в молчание. Линда с удивлением смотрела на умудренную жизнью подругу, которая, казалось, была загипнотизирована одной из пуговиц на рубашке Дага.
После минутного осмотра головы Дженнифер Даг пробормотал что-то вроде:
– Да что мне, собственно говоря, терять?
Крепко обняв ее – со сноровкой отнюдь не недотепы, – он запрокинул ее голову и поцеловал со страстью, так не свойственной его славе холодного, сдержанного человека.
Дрю и Кейт с интересом наблюдали эту сцену.
– Почему они так долго обнимаются? – поинтересовалась через некоторое время Кейт.
– Потому что им нравится целовать друг друга, я так полагаю, – попыталась объяснить дочери Линда ей самой непонятное поведение Дженнифер и Дага.
– Почему?
– Думаю, потому что они любят друг друга.
– А почему?
Линда растерянно поглядела на дочь.
– Мне трудно тебе объяснить, почему люди влюбляются, – ответила она наконец. – Слушайте, у меня прекрасная идея. Давайте сходим и посмотрим, как взлетают и садятся самолеты. А Дженнифер и Даг найдут нас потом.
– Они, наверное, заснули, – заметил Дрю. – У них крепко закрыты глазки. – Он потянул Дженнифер за брюки. – Не спи, Дженни. Твой самолет прилетел.
Дженнифер и Даг отпрянули друг от друга с виноватым и слегка ошалевшим видом.
Линда протянула подруге кожаный портфель.
– Ты забыла его в машине, – вежливо пояснила она.
– Спасибо, дорогая. Там важные бумаги...
Попытка говорить непринужденно совершенно ей не удалась. Даг и совсем онемел.
Линда подавила усмешку. Если их сейчас не растормошить, они так и останутся стоять на автостоянке и смотреть в глаза друг другу, а их самолет в это время улетит. Притяжение, возникшее между ними, было таким сильным, что теперь, казалось, они не смогут отойти друг от друга больше чем на шаг.
– Бери один из чемоданов, Даг, и мы проводим вас на регистрацию. У тебя нет никакого багажа?
Он моргнул и с явным усилием сфокусировал взгляд на Линде.
– Багаж? Ах, нет, только портфель. У меня в Денвере квартира. И там одежда.
Он достал из машины два чемодана, затем уставился на Дженнифер, словно до сих пор не мог поверить своим глазам, что снова ее видит.
– Мне еще в школе хотелось поцеловать тебя вот так, – сказал он.
К Дженнифер, казалось, постепенно возвращалась ее привычная развязность.
– Здорово, – заметила она, когда все направились к зданию терминала. – Теперь, вероятно, пройдет еще восемь лет, пока ты сообразишь, что делать дальше.
Даг одарил ее сияющей улыбкой.
– Не беспокойся, дорогая. Кое в каких вещах я соображаю гораздо быстрее, чем в прежние дни. Может, поужинаем сегодня вечером вместе у меня дома?
Дженнифер нахмурилась, видимо, стараясь восстановить свою обычную защитную оболочку умудренной жизнью особы.
– Догадываюсь, что любовь к вкусным кушаньям – это еще один навык, который ты приобрел после того, как я уехала из города.
– Правильнее будет сказать, что я приобрел навык делать заказы в дорогих ресторанах.
Он поставил чемоданы возле стойки регистрации и взял ее руки в свои. Линда заметила, как вздрогнула ее подруга от его прикосновения.
– Так что скажешь, Джен? Можно заехать за тобой в семь часов?
Дженнифер опустила глаза на их сплетенные руки. На скулах девушки вспыхнул яркий румянец, сделав ее очень красивой.
– Что ж, семь вполне подходит, – пробормотала она.
Даг издал долгий вздох. Линда решила, что он отнюдь не был уверен в положительном ответе.
– Дай мне твой билет, я нас зарегистрирую, – только и сказал он. – И ступай за мной через контроль, когда будешь готова.
Он попрощался с Линдой и близнецами, потом протянул билеты служащему авиакомпании.
Стараясь не встречаться взглядом с Линдой, Дженнифер обняла близнецов и изобразила сильное удивление, когда извлекла из кармана два леденца.
– Ну надо же, откуда они оказались у меня в кармане? А я вовсе не голодна. Дети, не поможете ли вы мне съесть вот это?
Близнецы немедленно изъявили свое полное согласие оказать ей такую услугу, и Дженнифер протянула им сладости.
Затем она засунула руки в карманы и приняла вызывающую позу, осмелившись наконец взглянуть на Линду.
– Только не говори мне, что мы не подходим друг другу, – отрывисто заявила она. – Я и так это знаю.
Линда подумала о Джиме, милом, добром Джиме, который был таким потрясающе «подходящим» для нее мужем – вот только она не любила его.
– Как ты определяешь, когда люди друг другу подходят, а когда нет? – поинтересовалась она. – Ты буквально зажгла Дага своим поцелуем. Ведь это тоже кое о чем говорит.
– Да. Это означает, что мы друг друга заводим. Только и всего.
– А разве ты не говорила мне сама несколько дней назад, что хороший секс – решение чуть ли не всех женских проблем?
– Для прочных отношений требуется нечто большее, чем секс, даже хороший. – Дженнифер скорчила удивленную гримасу. – Черт побери! Неужели я это сказала? Разве это не твоя реплика из нашего диалога? Мы случайно не перепутали роли?
– Нет, не моя, – парировала Линда. – Если ты не воспламенишь партнера в спальне, вряд ли можно рассчитывать на прочные отношения.
Дженнифер пристально вгляделась в подругу.
– Мэтт завтра прилетает домой, – внезапно сообщила она без всякой видимой связи. – Насколько мне известно, у него нет пока что никаких планов на вечер.
Линда полностью сосредоточилась на вытирании липких пальцев сына.
– У нас с Мэттом... слишком много багажа из прошлого, Джен. Так что все безнадежно.
– Может, стоит сделать попытку? – Не дожидаясь ответа, Дженнифер резко повернулась. – Мне пора идти. Уже объявили мой рейс. Посмотри в понедельник jl передачу и скажешь мне потом, какая я была замечательная, даже если это будет ложь.
– Конечно. Для чего еще нужны друзья? Но ты и вправду будешь бесподобной, так что мне и лгать не придется.
Дженнифер перекинула через плечо легкую сумочку.
– Мэтт прилетит в четыре часа, – сказала она и, больше не оглядываясь, направилась на посадку.
В шесть часов вечера Рон и Нора Оуэны уехали, как обычно по субботам, играть в боулинг. Близнецы, уставшие от беготни с друзьями, рано заснули, не дослушав до конца сказку, которую читала им Линда. И это могло послужить лишь частичным объяснением того, что в половине восьмого Линда расхаживала по кухне, споря сама с собой и не находя правильного решения.
Два раза она подходила к телефону, но оба раза вешала трубку, даже не набрав номер. При третьей попытке она сняла ее с рычага с такой опаской, словно та кусалась, но так и не решилась позвонить, потом снова стала мерять шагами кухню и наконец, собравшись с духом, набрала номер Дейтонов. И даже тут повесила бы трубку, если бы на звонок не ответили немедленно:
– Алло!
Просто удивительно, что его голос так действует на нее. Сердце забилось сильнее, а во рту пересохло, когда она услыхала его.
– Привет, Мэтт. Это Линда. Я только что закончила готовить себе ужин и вижу, что одной мне его не съесть. Не желаешь ли составить мне компанию? Наступила небольшая пауза.
– Предложение заманчивое. Спасибо. И что же ты, интересно, приготовила?
– Приготовила? – тупо повторила она. – Приготовила?
Линда оглядела кухню с ее голыми сверкающими чистотой столами и шкафами и пустой плитой. Господи, да у нее фантазия, как у первоклассницы!
– Лазанью, – поспешно ответила она, не соображая, что говорит. – Да, вот, я приготовила лазанью.
– Потрясающе! Я обожаю итальянскую кухню. Сейчас погляжу, что там припасено у отца, и принесу с собой бутылочку вина. Через пятнадцать минут буду, о'кей?
– Пятнадцать минут? – почти крикнула в телефон Линда.
Разве ей успеть справиться с лазаньей за пятнадцать минут! И что это на нее сегодня нашло? Совсем потеряла разум! Может быть, ей заказать готовую пиццу? Наверное, он не заметит разницы, ведь пицца тоже из итальянской кухни.
– Дай мне полчаса, – попросила она, удивляясь своему спокойному тону.
– У меня уже разыгрался аппетит. Мэтт повесил трубку, и она потратила по меньшей мере две из своих драгоценных тридцати минут, тупо уставившись на телефон и слушая гудки. Затем, отшвырнув в сторону стул, Линда бросилась к холодильнику, бормоча молитвы, хоть и понимала, что не заслуживает того, чтобы небеса на них откликнулись.
На средней полке холодильника она обнаружила завернутый в несколько слоев полиэтилена пакет фирмы «Пирекс», на котором аккуратным округлым материнским почерком было выведено «Лазанья». Линда торопливо схватила его.
– Благодарю тебя, Господи! – прошептала она. – Я твоя должница.
Включив обычную духовку на режим предварительного нагрева, она засунула лазанью в микроволновую печь на двадцать минут для размораживания, кинулась к холодильнику и отыскала там все, что требуется для салата.
Через пять минут, прошедшие в лихорадочной резке и шинковке, она посыпала блюдо горстью лука и засунула стеклянную салатницу в холодильник, с кривой усмешкой подумав о том, что этот салат с полным правом можно назвать сборной солянкой.
Стерильная чистота кухни Норы Оуэн не располагала к уюту, и Линда решила принять гостя в столовой, задернула там шторы, не без некоторой бравады зажгла свечи и накрыла стол на две персоны. К счастью, у нее оставалось слишком мало времени, чтобы задуматься над мотивами, побудившими ее создать столь романтическую обстановку.
На кухне уже аппетитно пахло базиликом и другими травами, когда запищал таймер на микроволновой печи. Десяти минут в обычной духовке будет достаточно, решила Линда, ставя кастрюлю с лазаньей на среднюю полку и регулируя термостат.
У нее оставалось пять минут на то, чтобы заняться собственной внешностью. Она кинулась в свою комнату, чтобы намазать губы помадой, и уставилась в зеркало, с удивлением обнаружив, что выглядит так же, как и всегда. В голубых глазах вовсе не заметен внутренний переполох, а светлые волосы все так же аккуратно лежат на голове. Что же касается блузки с коротким рукавом и приталенных слаксов, то они тоже безукоризненно опрятны.
Отчего-то раздосадованная своей безупречно целомудренной внешностью, Линда расстегнула на блузке верхнюю пуговицу. Тем не менее она все еще выглядела так, словно ее пригласили на роль Грейс Келли. Нахмурившись, она расстегнула еще одну пуговицу, затем в приступе бесшабашности вытащила из волос все шпильки. Освободившись от оков, волосы упали на плечи тяжелой массой пышных кудрей.
Раздался звонок в дверь, и к ней вернулось холодное самообладание. Господи, неужели она пойдет в таком виде открывать дверь Мэтью Дейтону! Пальцы отказывались слушаться, когда Линда судорожно попыталась снова заколоть волосы в обычную прическу.
Звонок прозвенел еще раз, и с отчаянным вздохом она отказалась от своих намерений и кое-как собрала волосы на затылке под широкую заколку. Затем она помчалась вниз и отворила дверь.
Мэтт в своих неизбежных джинсах и незамысловатой трикотажной рубашке ждал на верхней ступеньке, держа бутылку вина, и выглядел – негодник! – достаточно сексуально, чтобы вызвать у Линды, как и у любой другой женщины, дрожь в коленях.
Он ничего не сказал, лишь взглянул на нее смеющимися синими глазами, которые – она могла в этом поклясться – умели гладить ее так, что она ощущала это физически. Ее кожа начинала пылать повсюду, куда бы ни падал его взгляд, от которого здравый смысл куда-то испарялся, а в памяти всплывало то лето, когда Линда впервые начала понимать, что такое страсть.
– Можно войти? – спросил Мэтт с мягкой улыбкой. – В моем позвоночнике возникло предостерегающее покалывание. « Должно быть, где-то неподалеку сидит в засаде осведомитель миссис Виттмейер.
– О да, прости, – спохватилась Линда. – Проходи на кухню, откроешь там вино, пока я заправляю салат.
Он прошел за ней в коридор, с удовольствием, принюхиваясь к витающим в нем запахам.
– Вот увидишь, что завтра утром миссис Виттмейер будет всем рассказывать, как мы всю ночь предавались дикому, безудержному сексу на софе в гостиной. Это беспокоит тебя?
– Слегка. Гораздо меньше, чем раньше. А тебя?
Мэтт усмехнулся.
– Конечно, беспокоит. Только не оттого, что она будет всем рассказывать про нашу ночь безоглядного секса, а оттого, что это будет неправда.
Линда прикусила губу, пряча улыбку.
– Ты становишься положительным и респектабельным, Мэтт. В былые дни ты бы наверняка постарался, чтобы оказаться на высоте всех тех историй, которые могла изобрести миссис Виттмейер.
Он сверкнул глазами.
– Детка, я могу вступить в игру, если тебе этого хочется, – игриво сказал Мэтт.
– Открой вино, Мэтт, – сказала она сухим тоном.
– Я захватил с собой штопор, – заявил он, доставая его из заднего кармана. Затем облокотился на стол. Само его присутствие делало стерильную атмосферу кухни более теплой и менее антисептической. – Я не был уверен, найдется ли он у твоих родителей.
– О да, найдется, они вовсе не трезвенники. Захвати вино в столовую, а я принесу туда еду.
Лазанья, кажется, выдержала скоропалительный разогрев и оказалась достойным плодом кулинарного умения Норы. Красное бургундское, принесенное Мэттом, составило ей прекрасный аккомпанемент и понравилось Линде.
Она с удовольствием слушала красочные рассказы Мэтта о первых днях его жизни на Манхэттене, тихо смеялась над особенно невероятными историями. Так и должно быть, думала она. Старые знакомые вместе едят вкусный ужин, пьют вино, делятся новостями, им хорошо друг с другом.
– Я рада, Мэтт, что ты снова приехал в Карсон, – сказала она.
– Правда? – Он поставил бокал и откинулся на спинку стула. – Пару дней назад я звонил в Нью-Йорк своему приятелю. Он сказал, что с интересом посмотрит твои эскизы, если я сочту их достойными внимания.
Линда выпила три бокала вина, на два с половиной больше своей обычной нормы. И пропорционально выпитому возросла ее храбрость.
– Мои Урчалки не только перспективные, но и замечательные, – сказала она с некоторым вызовом. – Хочешь взглянуть? Я работала над ними всю неделю.
– Может, сначала отнесем посуду на кухню? – предложил Мэтт.
– Нет, не нужно. К несчастью, она никуда не денется. – Линда беззаботно махнула рукой. – Я все уберу, когда ты уйдешь. Хочешь, пойдем сейчас наверх ко мне в спальню?
Мэтт лукаво взглянул на Линду.
– Это там ты хранишь свои эскизы?
– Конечно, где же еще?
– Действительно, где же еще? – пробормотал он, отодвигая свой стул. – Ты сможешь подняться по лестнице?
– Почему же нет? – обиженно спросила она.
– Извини, но у меня промелькнула безумная мысль, что ты, вероятно, не привыкла пить столько вина.
– Мне двадцать пять лет, – с достоинством заявила Линда. – Я часто пью вино. И пиво тоже, – добавила она, словно спохватившись.
– Х-м, неужели два раза в год?
– Ха-ха! Гораздо чаще, – засмеялась Линда, включая верхний свет в комнате. – Пожалуй, даже раз в месяц.
Она зажгла специальную флюоресцентную лампу, укрепленную над рабочим столом.
– Садись сюда, тут лучшее освещение. Я сейчас достану эскизы.
Мэтт поймал ее за руку, когда она проходила мимо.
– Линда, пойми, мой друг поручил мне сделать деловое заключение. Ты не обидишься, если мне придется сказать тебе правду? В том случае, если рисунки покажутся мне недостаточно коммерческими?
Восхитительное действие вина мгновенно улетучилось.
– Мне другого и не нужно, – ответила она.
– Ты уверена в этом? Порой люди предпочитают цепляться за свои иллюзии.
– Только не я. Я реалистка.
Линда произнесла эти слова достаточно твердо, хотя сама не верила, что говорит правду. Создавая Урчалок, она позволяла себе выражать чувства, которые подавляла в обыденной жизни. Некоторые из них являлись персонажами, рожденными в результате наблюдений за человеческой природой в маленьком городке. Двое ее любимцев, Урчалки-дети, были любовной карикатурой на Дрю и Кейт. Если Мэтт найдет рисунки слабыми, разрушится то, для создания чего потребовались годы. «Не лучше ли мне защитить свои иллюзии? – подумала она. – Даже если после этого Урчалки навсегда останутся всего лишь плодом моего любительского увлечения».
Как погоня за чистотой у матери, промелькнуло в мозгу у Линды. Может, ей хочется, чтобы рисунки сделались для нее хобби, позволяющим избегать общения с реальными людьми и реальными ситуациями? Ведь собственный житейский опыт уже должен был научить ее, что мечты быстро превращаются в кошмары, если не проходят испытание на прочность.
Дрожащими пальцами Линда достала из шкафа папку с рисунками.
– Вот, – сказала она, кладя их на стол перед Мэттом. А сама плюхнулась на кровать, не в силах вынести напряжение.
Он раскрыл папку и долго разглядывал первый рисунок – сцену в лесу, не издавая ни одобрительного хмыканья, ни разочарованных возгласов. Глаза Линды вонзились ему в спину. Еще никогда за всю свою жизнь она не встречала такой невыразительной фигуры. А Мэтт тем временем медленно перевернул еще несколько эскизов.
Линда сжала руки на коленях и смотрела на свои пальцы, словно никогда их прежде не видела. Длинные тонкие пальцы и квадратные ногти, рассеянно отметила она. Что за странное сочетание!
Мэтт перевернул последние листы. Затем закрыл папку и молча уставился перед собой.
Линда вскочила на ноги и бросилась собирать рисунки. Пусть уж лучше молчит, она ничего не хочет слышать.
– Послушай, Мэтт, я уже протрезвела, так что тебе нет нужды тратить силы на дипломатию. Я понимаю, что я всего лишь любитель и что мои эскизы не более чем...
– Они великолепны, – перебил ее Мэтт. – Мать говорила мне об этом, только я не поверил. Выкройки нуждаются в некоторой доработке, но вот концептуальные эскизы просто изумительные. Техника рисунка у тебя прекрасная, а идеи совершенно оригинальные. Моя фир... Фирма моего друга должна хвататься за тебя как можно скорей, иначе тебя переманят «Маттел» или «Колеко».
Линда посмотрела на рисунки.
– Неужели они и вправду так хороши? – переспросила она с дрожью в голосе. – Ты и в самом деле считаешь, что твой друг может их купить?
– Уверен в этом. Я отправлю несколько твоих эскизов в Нью-Йорк федеральной экспресс-почтой. И он пришлет юриста компании в Денвер к среде. Что ты скажешь насчет лицензионного соглашения? Не бойся, все будет оформлено по правилам, никто тебя не обманет. Тебе выплатят гонорар, и к тому же ты будешь зарабатывать на каждой проданной игрушке.
Линда снова плюхнулась на кровать, едва понимая, о чем говорит Мэтт.
– По-моему, мне нужно выпить еще бокал вина.
Он усмехнулся.
– Прости, милая, но в бутылке не осталось ни капли.
Линда тряхнула головой, пытаясь восстановить ощущение реальности.
– Я так много думала о том, какова будет твоя реакция, Мэтт. В конце концов, хоть тебе и понравились рисунки, что скажет твой друг? Кстати, как его имя?
– Чарли. И уверяю тебя, что Чарли прислушается к моему совету. Тебе не о чем беспокоиться.
Линда настолько опьянела от вина и счастья, что утратила способность следить за своими словами и действиями. Она вскочила и порывисто обняла Мэтта за шею.
– Спасибо, – прошептала она. – Ты даже представить себе не можешь, как много это для меня значит. Спасибо тебе за все!
Мэтт замер, и его лицо ничего не выражало, когда он посмотрел на нее с высоты своего роста.
– Что это значит для тебя, Линда?
– Независимость. – Она с благоговением произнесла это слово. – Возможность обзавестись собственным жильем, принимать собственные решения...
Линда вдруг замолчала, испугавшись, что обидит таким признанием родителей, так много сделавших для нее после смерти Джима.
Его руки на мгновение стиснули ее талию.
– Я рад, что могу тебе чем-то помочь. Твои слова приводят меня просто в восторг.
– Все и в самом деле замечательно. Линда улыбнулась ему, и он ответил ей; на этот раз в его глазах не осталось ни следа от обычной насмешки. У нее вдруг снова закружилась голова, хотя она и понимала, что на этот раз виновато вовсе не бургундское. Она набрала в грудь воздуха и качнулась вперед, позволив своему телу прильнуть к Мэтту.
В эти дни они с Дженнифер, казалось, обсудили все на свете, кроме самого главного для Линды. Дженнифер говорила с *ней о своей работе, о близнецах, об Урчалках, рассказывала про Нью-Йорк, про брата Брайена, пилота ВВС, служившего в это время в Германии, и про невестку, жену Брайена. К огромной досаде Линды, имя Мэтта ни разу не слетело с ее губ. Как бы Линда ни старалась направить беседу на тему, которая могла бы затронуть Мэтта и его планы по возвращении в Карсон, Дженнифер, казалось, оставалась глухой к намекам подруги.
В пятницу утром Дженнифер собралась в Денвер, и Линда вызвалась отвезти подругу на машине до аэропорта в Гранд-Джанкшене. Они выехали из дома сразу после завтрака. Близнецы восторженно лопотали, обрадованные неожиданным путешествием, а Дженнифер казалась необычно молчаливой.
Линда не стала приставать к подруге с разговорами. В ближайший понедельник должен был состояться дебют Дженнифер на десятом канале в качестве ведущей утренних новостей, так что Линда вовсе не удивлялась напряжению, повисшему в салоне автомобиля.
К тому времени, когда они подъехали к стоянке у аэропорта, оно сгустилось до такой степени, что хоть режь ножом. Даже близнецы замолкли и казались необычно пришибленными.
Явная нервозность подруги начинала беспокоить Линду. До передачи оставалось каких-то шестьдесят часов. Если так будет продолжаться и дальше, Дженнифер просто свихнется к тому времени, когда окажется перед телекамерами.
– Не беспокойся, Джен, – сказала она, въезжая на автостоянку. – Ты будешь просто потрясающей телеведущей, и ты сама это знаешь. Ведь, в конце концов, у тебя за спиной четыре года репортерской работы. И по сравнению с конкуренцией, которую тебе приходилось выдерживать в Нью-Йорке, денверская утренняя программа покажется тебе просто развлечением.
– Да, пожалуй, – сказала Дженнифер, продолжая смотреть в окно.
Через пару секунд она резко повернула голову.
– Прости, Линда, ты что-то сказала? Сегодня у меня в голове смешались все мысли.
– Ничего существенного, – отмахнулась Линда, всерьез встревоженная состоянием подруги. Пытаясь переменить тему на что-либо менее нервирующее Дженнифер, Линда радостно воскликнула, обнаружив знакомую фигуру на другой стороне автостоянки:
– Ах, смотри, Джен! Не Дагли Хочкисс там? Господи, он так изменился с тех пор, как я видела его в последний раз! Стал таким солидным. Как ты думаешь, может, он летит в Денвер тем же рейсом, что и ты?
Дженнифер подпрыгнула на кресле, словно ее ткнули в бок горячей кочергой.
– Попробовал бы он только не полететь, – еле слышно пробормотала она. – Я три раза повторила ему, когда мой самолет.
С немым изумлением Линда наблюдала, как щеки подруги все ярче разгораются по мере приближения Дага Хочкисса к их машине.
Не меньше, чем смущение Дженнифер, поразила ее и перемена, произошедшая во внешности Дага. Бывший Недотепа был одет в безукоризненно сидящие брюки и накрахмаленную белую рубашку с расстегнутым воротом. При нем был дорогой кожаный портфель и перекинутый через плечо легкий летний пиджак с эмблемой модного дизайнера. Несмотря на сохранившуюся худобу, в нем не осталось ни следа от прежнего хилого юноши, каким он был в старших классах.
– Привет, Даг! – с искренней радостью воскликнула Линда, вылезая из автомобиля. – Какой приятный сюрприз! Я очень рада тебя видеть. Ты тоже летишь в Денвер?
– Привет, Линди Бет! Ты такая же красавица, как и всегда. А это, должно быть, те самые близнецы, о которых я так много слышал.
Наклонившись к детям, Даг торжественно пожал им руки.
– Привет, детки, я очень рад с вами познакомиться.
– Привет, – ответила Кейт. – Ты кто?
– Я старый друг вашей мамочки и Дженнифер. Мы вместе летим в Денвер.
– Только не мамочка, – быстро уточнил Дрю.
– Нет-нет, – успокоил его Даг. – Ваша мамочка не летит. Только мы с Дженнифер.
Дженнифер издала какое-то невнятное восклицание.
– Мне нужно достать вещи, – поспешно сказала она, выхватывая у Линды ключи от багажника.
– Дай я тебе помогу, Джен, – предложил Даг.
Дженнифер оттолкнула его руки.
– Я сама! Ой!
С полными слез глазами она прислонилась к машине, потирая ушибленное место на голове, и Даг обнял ее.
– Сильно ударилась? – участливо спросил он, ощупывая ее голову длинными чуткими пальцами. – У тебя уже вскочила шишка. Почему ты не позволила мне' достать твои вещи?
– Я вполне способна позаботиться о себе сама, – резко бросила ему Дженнифер.
Линда наблюдала за странным поведением этой парочки, не понимая, что происходит.
– Да, вижу, – кивнул Даг. – Вот поэтому-то ты и стукнулась, доставая свой чемодан.
Вместо того чтобы обидеться на такое замечание, сделанное покровительственным тоном, Дженнифер погрузилась в молчание. Линда с удивлением смотрела на умудренную жизнью подругу, которая, казалось, была загипнотизирована одной из пуговиц на рубашке Дага.
После минутного осмотра головы Дженнифер Даг пробормотал что-то вроде:
– Да что мне, собственно говоря, терять?
Крепко обняв ее – со сноровкой отнюдь не недотепы, – он запрокинул ее голову и поцеловал со страстью, так не свойственной его славе холодного, сдержанного человека.
Дрю и Кейт с интересом наблюдали эту сцену.
– Почему они так долго обнимаются? – поинтересовалась через некоторое время Кейт.
– Потому что им нравится целовать друг друга, я так полагаю, – попыталась объяснить дочери Линда ей самой непонятное поведение Дженнифер и Дага.
– Почему?
– Думаю, потому что они любят друг друга.
– А почему?
Линда растерянно поглядела на дочь.
– Мне трудно тебе объяснить, почему люди влюбляются, – ответила она наконец. – Слушайте, у меня прекрасная идея. Давайте сходим и посмотрим, как взлетают и садятся самолеты. А Дженнифер и Даг найдут нас потом.
– Они, наверное, заснули, – заметил Дрю. – У них крепко закрыты глазки. – Он потянул Дженнифер за брюки. – Не спи, Дженни. Твой самолет прилетел.
Дженнифер и Даг отпрянули друг от друга с виноватым и слегка ошалевшим видом.
Линда протянула подруге кожаный портфель.
– Ты забыла его в машине, – вежливо пояснила она.
– Спасибо, дорогая. Там важные бумаги...
Попытка говорить непринужденно совершенно ей не удалась. Даг и совсем онемел.
Линда подавила усмешку. Если их сейчас не растормошить, они так и останутся стоять на автостоянке и смотреть в глаза друг другу, а их самолет в это время улетит. Притяжение, возникшее между ними, было таким сильным, что теперь, казалось, они не смогут отойти друг от друга больше чем на шаг.
– Бери один из чемоданов, Даг, и мы проводим вас на регистрацию. У тебя нет никакого багажа?
Он моргнул и с явным усилием сфокусировал взгляд на Линде.
– Багаж? Ах, нет, только портфель. У меня в Денвере квартира. И там одежда.
Он достал из машины два чемодана, затем уставился на Дженнифер, словно до сих пор не мог поверить своим глазам, что снова ее видит.
– Мне еще в школе хотелось поцеловать тебя вот так, – сказал он.
К Дженнифер, казалось, постепенно возвращалась ее привычная развязность.
– Здорово, – заметила она, когда все направились к зданию терминала. – Теперь, вероятно, пройдет еще восемь лет, пока ты сообразишь, что делать дальше.
Даг одарил ее сияющей улыбкой.
– Не беспокойся, дорогая. Кое в каких вещах я соображаю гораздо быстрее, чем в прежние дни. Может, поужинаем сегодня вечером вместе у меня дома?
Дженнифер нахмурилась, видимо, стараясь восстановить свою обычную защитную оболочку умудренной жизнью особы.
– Догадываюсь, что любовь к вкусным кушаньям – это еще один навык, который ты приобрел после того, как я уехала из города.
– Правильнее будет сказать, что я приобрел навык делать заказы в дорогих ресторанах.
Он поставил чемоданы возле стойки регистрации и взял ее руки в свои. Линда заметила, как вздрогнула ее подруга от его прикосновения.
– Так что скажешь, Джен? Можно заехать за тобой в семь часов?
Дженнифер опустила глаза на их сплетенные руки. На скулах девушки вспыхнул яркий румянец, сделав ее очень красивой.
– Что ж, семь вполне подходит, – пробормотала она.
Даг издал долгий вздох. Линда решила, что он отнюдь не был уверен в положительном ответе.
– Дай мне твой билет, я нас зарегистрирую, – только и сказал он. – И ступай за мной через контроль, когда будешь готова.
Он попрощался с Линдой и близнецами, потом протянул билеты служащему авиакомпании.
Стараясь не встречаться взглядом с Линдой, Дженнифер обняла близнецов и изобразила сильное удивление, когда извлекла из кармана два леденца.
– Ну надо же, откуда они оказались у меня в кармане? А я вовсе не голодна. Дети, не поможете ли вы мне съесть вот это?
Близнецы немедленно изъявили свое полное согласие оказать ей такую услугу, и Дженнифер протянула им сладости.
Затем она засунула руки в карманы и приняла вызывающую позу, осмелившись наконец взглянуть на Линду.
– Только не говори мне, что мы не подходим друг другу, – отрывисто заявила она. – Я и так это знаю.
Линда подумала о Джиме, милом, добром Джиме, который был таким потрясающе «подходящим» для нее мужем – вот только она не любила его.
– Как ты определяешь, когда люди друг другу подходят, а когда нет? – поинтересовалась она. – Ты буквально зажгла Дага своим поцелуем. Ведь это тоже кое о чем говорит.
– Да. Это означает, что мы друг друга заводим. Только и всего.
– А разве ты не говорила мне сама несколько дней назад, что хороший секс – решение чуть ли не всех женских проблем?
– Для прочных отношений требуется нечто большее, чем секс, даже хороший. – Дженнифер скорчила удивленную гримасу. – Черт побери! Неужели я это сказала? Разве это не твоя реплика из нашего диалога? Мы случайно не перепутали роли?
– Нет, не моя, – парировала Линда. – Если ты не воспламенишь партнера в спальне, вряд ли можно рассчитывать на прочные отношения.
Дженнифер пристально вгляделась в подругу.
– Мэтт завтра прилетает домой, – внезапно сообщила она без всякой видимой связи. – Насколько мне известно, у него нет пока что никаких планов на вечер.
Линда полностью сосредоточилась на вытирании липких пальцев сына.
– У нас с Мэттом... слишком много багажа из прошлого, Джен. Так что все безнадежно.
– Может, стоит сделать попытку? – Не дожидаясь ответа, Дженнифер резко повернулась. – Мне пора идти. Уже объявили мой рейс. Посмотри в понедельник jl передачу и скажешь мне потом, какая я была замечательная, даже если это будет ложь.
– Конечно. Для чего еще нужны друзья? Но ты и вправду будешь бесподобной, так что мне и лгать не придется.
Дженнифер перекинула через плечо легкую сумочку.
– Мэтт прилетит в четыре часа, – сказала она и, больше не оглядываясь, направилась на посадку.
В шесть часов вечера Рон и Нора Оуэны уехали, как обычно по субботам, играть в боулинг. Близнецы, уставшие от беготни с друзьями, рано заснули, не дослушав до конца сказку, которую читала им Линда. И это могло послужить лишь частичным объяснением того, что в половине восьмого Линда расхаживала по кухне, споря сама с собой и не находя правильного решения.
Два раза она подходила к телефону, но оба раза вешала трубку, даже не набрав номер. При третьей попытке она сняла ее с рычага с такой опаской, словно та кусалась, но так и не решилась позвонить, потом снова стала мерять шагами кухню и наконец, собравшись с духом, набрала номер Дейтонов. И даже тут повесила бы трубку, если бы на звонок не ответили немедленно:
– Алло!
Просто удивительно, что его голос так действует на нее. Сердце забилось сильнее, а во рту пересохло, когда она услыхала его.
– Привет, Мэтт. Это Линда. Я только что закончила готовить себе ужин и вижу, что одной мне его не съесть. Не желаешь ли составить мне компанию? Наступила небольшая пауза.
– Предложение заманчивое. Спасибо. И что же ты, интересно, приготовила?
– Приготовила? – тупо повторила она. – Приготовила?
Линда оглядела кухню с ее голыми сверкающими чистотой столами и шкафами и пустой плитой. Господи, да у нее фантазия, как у первоклассницы!
– Лазанью, – поспешно ответила она, не соображая, что говорит. – Да, вот, я приготовила лазанью.
– Потрясающе! Я обожаю итальянскую кухню. Сейчас погляжу, что там припасено у отца, и принесу с собой бутылочку вина. Через пятнадцать минут буду, о'кей?
– Пятнадцать минут? – почти крикнула в телефон Линда.
Разве ей успеть справиться с лазаньей за пятнадцать минут! И что это на нее сегодня нашло? Совсем потеряла разум! Может быть, ей заказать готовую пиццу? Наверное, он не заметит разницы, ведь пицца тоже из итальянской кухни.
– Дай мне полчаса, – попросила она, удивляясь своему спокойному тону.
– У меня уже разыгрался аппетит. Мэтт повесил трубку, и она потратила по меньшей мере две из своих драгоценных тридцати минут, тупо уставившись на телефон и слушая гудки. Затем, отшвырнув в сторону стул, Линда бросилась к холодильнику, бормоча молитвы, хоть и понимала, что не заслуживает того, чтобы небеса на них откликнулись.
На средней полке холодильника она обнаружила завернутый в несколько слоев полиэтилена пакет фирмы «Пирекс», на котором аккуратным округлым материнским почерком было выведено «Лазанья». Линда торопливо схватила его.
– Благодарю тебя, Господи! – прошептала она. – Я твоя должница.
Включив обычную духовку на режим предварительного нагрева, она засунула лазанью в микроволновую печь на двадцать минут для размораживания, кинулась к холодильнику и отыскала там все, что требуется для салата.
Через пять минут, прошедшие в лихорадочной резке и шинковке, она посыпала блюдо горстью лука и засунула стеклянную салатницу в холодильник, с кривой усмешкой подумав о том, что этот салат с полным правом можно назвать сборной солянкой.
Стерильная чистота кухни Норы Оуэн не располагала к уюту, и Линда решила принять гостя в столовой, задернула там шторы, не без некоторой бравады зажгла свечи и накрыла стол на две персоны. К счастью, у нее оставалось слишком мало времени, чтобы задуматься над мотивами, побудившими ее создать столь романтическую обстановку.
На кухне уже аппетитно пахло базиликом и другими травами, когда запищал таймер на микроволновой печи. Десяти минут в обычной духовке будет достаточно, решила Линда, ставя кастрюлю с лазаньей на среднюю полку и регулируя термостат.
У нее оставалось пять минут на то, чтобы заняться собственной внешностью. Она кинулась в свою комнату, чтобы намазать губы помадой, и уставилась в зеркало, с удивлением обнаружив, что выглядит так же, как и всегда. В голубых глазах вовсе не заметен внутренний переполох, а светлые волосы все так же аккуратно лежат на голове. Что же касается блузки с коротким рукавом и приталенных слаксов, то они тоже безукоризненно опрятны.
Отчего-то раздосадованная своей безупречно целомудренной внешностью, Линда расстегнула на блузке верхнюю пуговицу. Тем не менее она все еще выглядела так, словно ее пригласили на роль Грейс Келли. Нахмурившись, она расстегнула еще одну пуговицу, затем в приступе бесшабашности вытащила из волос все шпильки. Освободившись от оков, волосы упали на плечи тяжелой массой пышных кудрей.
Раздался звонок в дверь, и к ней вернулось холодное самообладание. Господи, неужели она пойдет в таком виде открывать дверь Мэтью Дейтону! Пальцы отказывались слушаться, когда Линда судорожно попыталась снова заколоть волосы в обычную прическу.
Звонок прозвенел еще раз, и с отчаянным вздохом она отказалась от своих намерений и кое-как собрала волосы на затылке под широкую заколку. Затем она помчалась вниз и отворила дверь.
Мэтт в своих неизбежных джинсах и незамысловатой трикотажной рубашке ждал на верхней ступеньке, держа бутылку вина, и выглядел – негодник! – достаточно сексуально, чтобы вызвать у Линды, как и у любой другой женщины, дрожь в коленях.
Он ничего не сказал, лишь взглянул на нее смеющимися синими глазами, которые – она могла в этом поклясться – умели гладить ее так, что она ощущала это физически. Ее кожа начинала пылать повсюду, куда бы ни падал его взгляд, от которого здравый смысл куда-то испарялся, а в памяти всплывало то лето, когда Линда впервые начала понимать, что такое страсть.
– Можно войти? – спросил Мэтт с мягкой улыбкой. – В моем позвоночнике возникло предостерегающее покалывание. « Должно быть, где-то неподалеку сидит в засаде осведомитель миссис Виттмейер.
– О да, прости, – спохватилась Линда. – Проходи на кухню, откроешь там вино, пока я заправляю салат.
Он прошел за ней в коридор, с удовольствием, принюхиваясь к витающим в нем запахам.
– Вот увидишь, что завтра утром миссис Виттмейер будет всем рассказывать, как мы всю ночь предавались дикому, безудержному сексу на софе в гостиной. Это беспокоит тебя?
– Слегка. Гораздо меньше, чем раньше. А тебя?
Мэтт усмехнулся.
– Конечно, беспокоит. Только не оттого, что она будет всем рассказывать про нашу ночь безоглядного секса, а оттого, что это будет неправда.
Линда прикусила губу, пряча улыбку.
– Ты становишься положительным и респектабельным, Мэтт. В былые дни ты бы наверняка постарался, чтобы оказаться на высоте всех тех историй, которые могла изобрести миссис Виттмейер.
Он сверкнул глазами.
– Детка, я могу вступить в игру, если тебе этого хочется, – игриво сказал Мэтт.
– Открой вино, Мэтт, – сказала она сухим тоном.
– Я захватил с собой штопор, – заявил он, доставая его из заднего кармана. Затем облокотился на стол. Само его присутствие делало стерильную атмосферу кухни более теплой и менее антисептической. – Я не был уверен, найдется ли он у твоих родителей.
– О да, найдется, они вовсе не трезвенники. Захвати вино в столовую, а я принесу туда еду.
Лазанья, кажется, выдержала скоропалительный разогрев и оказалась достойным плодом кулинарного умения Норы. Красное бургундское, принесенное Мэттом, составило ей прекрасный аккомпанемент и понравилось Линде.
Она с удовольствием слушала красочные рассказы Мэтта о первых днях его жизни на Манхэттене, тихо смеялась над особенно невероятными историями. Так и должно быть, думала она. Старые знакомые вместе едят вкусный ужин, пьют вино, делятся новостями, им хорошо друг с другом.
– Я рада, Мэтт, что ты снова приехал в Карсон, – сказала она.
– Правда? – Он поставил бокал и откинулся на спинку стула. – Пару дней назад я звонил в Нью-Йорк своему приятелю. Он сказал, что с интересом посмотрит твои эскизы, если я сочту их достойными внимания.
Линда выпила три бокала вина, на два с половиной больше своей обычной нормы. И пропорционально выпитому возросла ее храбрость.
– Мои Урчалки не только перспективные, но и замечательные, – сказала она с некоторым вызовом. – Хочешь взглянуть? Я работала над ними всю неделю.
– Может, сначала отнесем посуду на кухню? – предложил Мэтт.
– Нет, не нужно. К несчастью, она никуда не денется. – Линда беззаботно махнула рукой. – Я все уберу, когда ты уйдешь. Хочешь, пойдем сейчас наверх ко мне в спальню?
Мэтт лукаво взглянул на Линду.
– Это там ты хранишь свои эскизы?
– Конечно, где же еще?
– Действительно, где же еще? – пробормотал он, отодвигая свой стул. – Ты сможешь подняться по лестнице?
– Почему же нет? – обиженно спросила она.
– Извини, но у меня промелькнула безумная мысль, что ты, вероятно, не привыкла пить столько вина.
– Мне двадцать пять лет, – с достоинством заявила Линда. – Я часто пью вино. И пиво тоже, – добавила она, словно спохватившись.
– Х-м, неужели два раза в год?
– Ха-ха! Гораздо чаще, – засмеялась Линда, включая верхний свет в комнате. – Пожалуй, даже раз в месяц.
Она зажгла специальную флюоресцентную лампу, укрепленную над рабочим столом.
– Садись сюда, тут лучшее освещение. Я сейчас достану эскизы.
Мэтт поймал ее за руку, когда она проходила мимо.
– Линда, пойми, мой друг поручил мне сделать деловое заключение. Ты не обидишься, если мне придется сказать тебе правду? В том случае, если рисунки покажутся мне недостаточно коммерческими?
Восхитительное действие вина мгновенно улетучилось.
– Мне другого и не нужно, – ответила она.
– Ты уверена в этом? Порой люди предпочитают цепляться за свои иллюзии.
– Только не я. Я реалистка.
Линда произнесла эти слова достаточно твердо, хотя сама не верила, что говорит правду. Создавая Урчалок, она позволяла себе выражать чувства, которые подавляла в обыденной жизни. Некоторые из них являлись персонажами, рожденными в результате наблюдений за человеческой природой в маленьком городке. Двое ее любимцев, Урчалки-дети, были любовной карикатурой на Дрю и Кейт. Если Мэтт найдет рисунки слабыми, разрушится то, для создания чего потребовались годы. «Не лучше ли мне защитить свои иллюзии? – подумала она. – Даже если после этого Урчалки навсегда останутся всего лишь плодом моего любительского увлечения».
Как погоня за чистотой у матери, промелькнуло в мозгу у Линды. Может, ей хочется, чтобы рисунки сделались для нее хобби, позволяющим избегать общения с реальными людьми и реальными ситуациями? Ведь собственный житейский опыт уже должен был научить ее, что мечты быстро превращаются в кошмары, если не проходят испытание на прочность.
Дрожащими пальцами Линда достала из шкафа папку с рисунками.
– Вот, – сказала она, кладя их на стол перед Мэттом. А сама плюхнулась на кровать, не в силах вынести напряжение.
Он раскрыл папку и долго разглядывал первый рисунок – сцену в лесу, не издавая ни одобрительного хмыканья, ни разочарованных возгласов. Глаза Линды вонзились ему в спину. Еще никогда за всю свою жизнь она не встречала такой невыразительной фигуры. А Мэтт тем временем медленно перевернул еще несколько эскизов.
Линда сжала руки на коленях и смотрела на свои пальцы, словно никогда их прежде не видела. Длинные тонкие пальцы и квадратные ногти, рассеянно отметила она. Что за странное сочетание!
Мэтт перевернул последние листы. Затем закрыл папку и молча уставился перед собой.
Линда вскочила на ноги и бросилась собирать рисунки. Пусть уж лучше молчит, она ничего не хочет слышать.
– Послушай, Мэтт, я уже протрезвела, так что тебе нет нужды тратить силы на дипломатию. Я понимаю, что я всего лишь любитель и что мои эскизы не более чем...
– Они великолепны, – перебил ее Мэтт. – Мать говорила мне об этом, только я не поверил. Выкройки нуждаются в некоторой доработке, но вот концептуальные эскизы просто изумительные. Техника рисунка у тебя прекрасная, а идеи совершенно оригинальные. Моя фир... Фирма моего друга должна хвататься за тебя как можно скорей, иначе тебя переманят «Маттел» или «Колеко».
Линда посмотрела на рисунки.
– Неужели они и вправду так хороши? – переспросила она с дрожью в голосе. – Ты и в самом деле считаешь, что твой друг может их купить?
– Уверен в этом. Я отправлю несколько твоих эскизов в Нью-Йорк федеральной экспресс-почтой. И он пришлет юриста компании в Денвер к среде. Что ты скажешь насчет лицензионного соглашения? Не бойся, все будет оформлено по правилам, никто тебя не обманет. Тебе выплатят гонорар, и к тому же ты будешь зарабатывать на каждой проданной игрушке.
Линда снова плюхнулась на кровать, едва понимая, о чем говорит Мэтт.
– По-моему, мне нужно выпить еще бокал вина.
Он усмехнулся.
– Прости, милая, но в бутылке не осталось ни капли.
Линда тряхнула головой, пытаясь восстановить ощущение реальности.
– Я так много думала о том, какова будет твоя реакция, Мэтт. В конце концов, хоть тебе и понравились рисунки, что скажет твой друг? Кстати, как его имя?
– Чарли. И уверяю тебя, что Чарли прислушается к моему совету. Тебе не о чем беспокоиться.
Линда настолько опьянела от вина и счастья, что утратила способность следить за своими словами и действиями. Она вскочила и порывисто обняла Мэтта за шею.
– Спасибо, – прошептала она. – Ты даже представить себе не можешь, как много это для меня значит. Спасибо тебе за все!
Мэтт замер, и его лицо ничего не выражало, когда он посмотрел на нее с высоты своего роста.
– Что это значит для тебя, Линда?
– Независимость. – Она с благоговением произнесла это слово. – Возможность обзавестись собственным жильем, принимать собственные решения...
Линда вдруг замолчала, испугавшись, что обидит таким признанием родителей, так много сделавших для нее после смерти Джима.
Его руки на мгновение стиснули ее талию.
– Я рад, что могу тебе чем-то помочь. Твои слова приводят меня просто в восторг.
– Все и в самом деле замечательно. Линда улыбнулась ему, и он ответил ей; на этот раз в его глазах не осталось ни следа от обычной насмешки. У нее вдруг снова закружилась голова, хотя она и понимала, что на этот раз виновато вовсе не бургундское. Она набрала в грудь воздуха и качнулась вперед, позволив своему телу прильнуть к Мэтту.