– Ну а ты, Мэтт? – спросила Линда, напуганная своей смелостью. – Ты хочешь присоединиться к эксперименту? Что ты ощущаешь, когда я вот так тебя трогаю?
Пот выступил у него на лбу, и он решительно разжал ее пальцы.
– Линда, сладкая моя, ты все делаешь просто чудесно, только больше не трогай, а то я не выдержу.
После стольких лет воздержания ее тело тосковало о скорейшем освобождении, однако Линда испытывала такую благодарность за страсть, которую пробудил в ней Мэтт, что ей было почти все равно, сможет ли он привести ее к вершине блаженства или нет.
Супружеские отношения во время ее замужества оказались такими безнадежно унылыми, что она начала задумываться, не страдает ли клинической фригидностью. И сознание того, что она все же способна испытывать такое сильное возбуждение, настолько было утешительным для ее души, что ее почти не волновала перспектива остаться неудовлетворенной физически.
– Если ты не можешь сдерживаться, Мэтт, то не жди меня, – тихо сказала Линда.
Он обжег ее рот неистовым поцелуем.
– Ну нет, этого не будет, милая. Мне не нужны от тебя никакие жертвы. Я хочу, чтобы сегодня тебе было так же хорошо, как и мне.
Мэтт завел ее руки за голову и надвинулся на нее, горячий, сильный, жаждущий. Она с восторгом ощущала на себе его тело. Глаза Линды сияли от радости, ее переполняла гордость, что ее тело способно дарить ему такое наслаждение. Тонкая испарина покрыла кожу, дыхание участилось.
Сознание того, что она нравится Мэтту, только усилило ее стремление к удовлетворению собственного желания. Она извивалась в его руках, стараясь слиться с ним в порыве страсти, однако он не торопился овладеть ею, продолжая ласкать ее рукой, пока Линда не затрепетала, чувствуя приближение кульминации.
– Вот теперь я твой, моя радость. Он вошел в нее сильным движением, унося их обоих к вершинам блаженства. И все же Мэтт сдерживал себя и двигался медленно, пока она не выгнулась дугой, выкрикивая его имя и лихорадочно умоляя неизвестно о чем.
Наконец он перестал себя удерживать и ускорил темп движений.
Линда спрятала лицо у него на плече, прильнула к нему, когда ее тело сотрясли волны экстаза. Кровать, гостиничный номер, вселенная погрузились в черноту, когда Мэтт, застонав, достиг той же вершины, на которой уже пребывала она. Так Линда и не поела на ужин крабов.
На какое-то время ее ощущения времени сделались несколько расплывчатыми.
После короткого отдыха они вновь потянулись друг к другу, и обоим показалось, что новая близость была еще более полной и сладостной.
Мэтт заказал в номер гамбургеры, мясо по-французски и охлажденный чай. Все это им привезли на передвижном столике, накрытом накрахмаленными салфетками, и изысканно сервированном.
Мэтт отпустил официанта, одарив его щедрыми чаевыми, и подкатил столик к кровати.
– Я умираю от голода, – призналась Линда, когда они лежали рядом, потом откинулась на подушки и принялась ловить зубами мясо, которое держал перед ней Мэтт.
– Мясо тут не хуже, чем у «Макдоналдса», – заметил он, ловко вытирая салфеткой капельку кетчупа.
– Х-м-м... – Линда оторвалась от подушек и наклонилась, чтобы посмотреть на представленный счет.
– Господи, Мэтт! – воскликнула она, едва не подавившись булочкой с маком. – Да это самый дорогой ужин, который я когда-либо ела! Разве ты не видишь, сколько они тут нам насчитали?
Мэтт взял счет и небрежно швырнул его на свою одежду, валявшуюся на полу.
– Я угощаю, – заявил он. – Ешь и не думай о цене, Линда.
Она поморщилась.
– Сила привычки, вероятно. Только позволь мне самой заплатить, ведь это на меня сегодня свалилось богатство...
Мэтт старательно намазывал горчицу на очередной ломтик мяса и, казалось, весь ушел в это занятие.
– Послушай, Линда, пожалуй, нам пора прояснить ситуацию. Это миссис Виттмейер сообщила всему городу, что я безработный и нищий. Как и множество других вещей, которые миссис Виттмейер преподносит как истину в последней инстанции, эти новости абсолютно не соответствуют действительности. Я не таскаю в кармане последний пенни, Линда, и даже не последние несколько сотен долларов. И могу без проблем заказать нам любой ужин, который только захочется. Она недоверчиво улыбнулась.
– Даже если французское жаркое стоит по доллару за кусок?
– Даже в этом случае. Если даже они стоят по два доллара.
Мэтт облокотился на подушки и поглядел на нее из-под лениво прищуренных век.
– Давай больше не будем говорить о деньгах. Лучше нарисуй мне двух Урчалок, которые только что занимались любовью.
– Урчалки не занимаются любовью, – заявила она, стараясь скрыть довольную улыбку.
– А как же у них получаются маленькие Урчалки? – с лукавой улыбкой поинтересовался Мэтт.
– Разумеется, их приносит аист. Урчалки очень степенные существа.
Он усмехнулся.
– Только не в то время, когда они занимаются любовью. Я только что убедился в этом. Когда Урчалки занимаются любовью, они обо всем забывают.
Линда вспыхнула.
– Кто их придумал, Мэтью Дейтон? Я, вот кто. И уверяю тебя, что Урчалки совсем не занимаются любовью.
Он перекатился на бок и подул ей на грудь.
– Раньше не занимались, а теперь занимаются, – заявил он, дождавшись, когда у нее напряглись соски, а потом окинул ее насмешливым взглядом. – За семь лет они все позабыли, но вот теперь волшебное очарование вновь восстановилось. Нарисуй лично для меня пару Урчалок, Линда. Прошу тебя!
– Уговорил!
Она соскочила с кровати, нашла стопку бумаги для писем с изображением отеля и подходящий карандаш скорее для того, чтобы оказаться подальше от Мэтта, чем по какой-либо другой причине. Однако, начав рисовать, Линда вся отдалась игре воображения. Минут десять она увлеченно работала, затем положила получившийся рисунок на живот Мэтта.
– Ну, что скажешь? Последовала долгая пауза.
– Скажу, что ты необычайно талантлива, – вымолвил он наконец. – А также благодарю тебя за комплимент.
Линда выхватила рисунок и с вызовом посмотрела на него.
– Комплимент? – переспросила она. – Разве ты не заметил, какой самодовольный вид у мистера Урчалки? Глупое существо, вероятно, считает, что он дар Божий для всех женщин.
– Я заметил, – тихо ответил Мэтт. – Но еще заметил ошеломленное выражение на лице миссис Урчалки. Пусть мистер Урчалка самодовольный тип, но, по-моему, он доставил своей подружке немало приятных минут. Или я ошибаюсь?
Линда нахмурилась, смущенная тем, что невольно рассказала своим рисунком слишком о многом.
– Она просто вежливая особа. Урчалки-женщины всегда вежливые. Даже в присутствии самодовольных типов.
– Неужели?
Мэтт раздвинул полы халата Линды и начал чертить узоры на ее коже.
– Знаешь что? Мне кажется, что вежливость у миссис Урчалки чисто напускная. Под ней скорее всего скрывается невероятно страстная и независимая женщина, мечтающая вырваться на волю.
Линда положила руки ему на грудь и невесело улыбнулась.
– Если это так, тогда ничего хорошего ее не ждет. Тебе ведь известно, что в Карсоне очень не любят страстных женщин, а уж независимых вообще терпеть не могут.
Миссис Урчалке придется взять себя в руки и скрыть свою истинную натуру, прежде чем она отправится домой.
– Может быть, – сказал Мэтт неопределенно, и по его лицу трудно было сказать, о чем он думает. – Но сегодня тут только ты и я, Линда. Не думай о завтрашнем дне и о том, что скажут жители Карсона. – Он нагнулся к ее губам. – Думай только о сегодняшнем вечере, дорогая. Сейчас для нас больше ничего не существует.
Она потянулась и страстно ответила на его поцелуй. Его руки, не останавливаясь, двигались по ее телу, гладили грудь, живот, бедра. Тело Линды ожило, расцвело под его ласками, и он накрыл ее бедра своими, соединив их тела в сладостном объятии. Линда обхватила его руками за плечи, потом запустила пальцы в волосы и крепко прижалась к губам Мэтта.
Целую вечность они плыли, слившись в единое существо, среди бушующего шторма, затем страсть взорвалась, и бурные волны захлестнули их, унося, опустошенных и лишенных сил сопротивляться, в тихую гавань.
Линда не вспоминала о своей скучной однообразной жизни, пока она не вернулась в Карсон и не обнаружила миссис Виттмейер, сгорающую от нетерпения увидеть возвращение «блудного дитя» в родной дом.
Мэтт проводил Линду прямо до дверей. Нора открыла после первого же звонка, кратким кивком поздоровалась с Мэттом, потом поцеловала дочь.
Не в силах сдержаться, она разразилась взволнованной тирадой:
– Грета Виттмейер здесь, Линди Бет. Она ждет тебя. Привет, Мэтт, как поживаешь? Прости, Линди Бет, но близнецы только что ушли с твоим отцом за мороженым. Ты задерживалась, и они стали капризничать.
– Самолет опоздал на полчаса, – объяснил Мэтт. – Извини, Нора. Телефоны в аэропорту были все заняты, и мы решили не задерживаться, пытаясь дозвониться, а сразу поехать домой.
– Я не сомневаюсь, что ты сделал так, как считал правильным, Мэтт. Заходи в дом. Я уже сказала, что к нам пришла Грета Виттмейер? Проходи в гостиную, дочка. Как все прошло? Гладко? – Вопросы сыпались у нее словно из дырявого мешка.
Линда улыбнулась.
– Более чем гладко.
– Тебе... удалось продать свои рисунки?
– Только представь себе, мама, у меня подписан контракте фирмой «Плейбрит»! Они приступят к производству первой партии Урчалок, как только закончат с выпуском рождественских игрушек. А я еще буду рисовать костюмы для них, иллюстрировать детские книги!
– Ах ты, Господи! Я хочу сказать, что это чудесно, Линди Бет. Поздравляю.
Однако вид у Норы был такой несчастный, словно ее дочь объявила о грядущем крахе цивилизации. Она изо всех сил старалась улыбаться.
– Проходи в гостиную, Линди Бет, там мы подождем отца. И ты тоже входи, Мэтт. Если только не спешишь домой.
– Я думаю, что могу выкроить несколько минут и поздороваться с такой моей давней и хорошей знакомой, как миссис Виттмейер, – чопорно ответил Мэтт.
Линда с благодарностью посмотрела на него, когда они вслед за Норой входили в дом.
Миссис Виттмейер пристроилась на своей любимой софе, вся подобравшись и настроив свои антенны, готовая зарегистрировать любой намек на скандал.
– Ну, здравствуй, Линди Бет!
Миссис Виттмейер поздоровалась таким величественным кивком, которому позавидовала бы сама английская королева.
– А мы все гадали, когда вы с Мэттом вернетесь из Денвера. Должна отметить, что у вас обоих вполне довольный вид, – многозначительно констатировала она.
Мэтт прислонился к дверному косяку.
– А мы и в самом деле необычайно довольны собой, – холодно ответил он. – Вы разве не слышали, о чем мы сейчас говорили в коридоре, миссис Виттмейер? Линда продала свои рисунки главному производителю игрушек в Нью-Йорке.
– Подумать только! Как тебе повезло, дорогая! Эти люди из Нью-Йорка иногда делают странные вещи, правда?
Было очевидно, что миссис Виттмейер явно не интересовал такой скучный предмет, как успех Линди Бет в качестве художницы.
– Вчера вы улетели ранним рейсом. Так что же, вам понадобились целый день и вся ночь, чтобы обговорить все условия контракта?
– Нет, – ответил Мэтт, улыбнувшись с деланной невинностью. – Мы закончили переговоры вчера во второй половине дня, а потом просто решили остаться в Денвере и отпраздновать успех Линды.
– Не желаете ли кофе? – вмешалась Нора, чувствуя опасный поворот в разговоре. – Ну а вы, Грета? По-моему, вы говорили, что собираетесь домой, потому что к вам должны прийти чистильщики ковров.
Миссис Виттмейер сверкнула зубами, изобразив подобие улыбки.
– Я уверена, что могу задержаться еще на пару минут, чтобы поболтать с милой малышкой Линди Бет, которая вернулась из такой восхитительной поездки. Ты просто светишься от счастья, дорогая моя. Куда делась та печальная вдова, которую мы видели всего лишь пару недель назад? Воздух Денвера, вероятно, способен творить чудеса. Или, может, все дело в попутчике? Боже, я никогда не видела, чтобы на твоих щеках сиял такой румянец, даже в тот день, когда ты вернулась после медового месяца с бедным Джимом Петри!
Она перевела дух и театральным жестом воздела вверх руки.
– Такой герой покинул нас совсем молодым!
В Линде вскипело негодование и внезапно прорвалось наружу, словно подземный родник.
– Миссис Виттмейер! Скажите прямо, на что вы намекаете? – требовательно спросила она.
– Берите пирожные, – с отчаянной решимостью вмешалась Нора. – Попробуйте мои новые пирожные. Рону они очень понравились.
– Нет, благодарю вас, Нора, дорогая моя. Слишком много сладкого вредно. Вам следовало бы посоветовать Рону есть больше фруктов и не увлекаться домашней выпечкой. Ах, Линди Бет, о чем ты спрашиваешь? На что я намекаю? Я вовсе не намекаю ни на что. Сказала только, что ночь, проведенная в Денвере, пошла тебе на пользу.
Гнев Линды искал выхода. Обычная кротость, казалось, исчезла в черной дыре, чтобы никогда не возвращаться.
Она с вызовом посмотрела на миссис Виттмейер.
– Вообще-то вы совершенно правы, – сказала она. – Мы с Мэттом и в самом деле замечательно провели время в Денвере, и мне оно и впрямь пошло на пользу. Поездка оказалась просто потрясающей.
– А где же вы ужинали, дорогая? По-моему, вы еще не рассказали об этом.
– В постели. – Линда изобразила лицемерную улыбку, типичную для миссис Виттмейер. – Мы поужинали в постели, а потом всю ночь занимались безумной, страстной любовью. Представьте себе, Мэтт показал мне столько способов, о которых я и не подозревала. Получилась настоящая оргия.
– Линди Бет!..
Линда оставила без внимания сдавленный возглас матери. Она почувствовала, как с нее спадает тяжесть, многие годы давившая на нее.
– Вам это хотелось услышать? – резко спросила она у миссис Виттмейер. – Может быть, мне рассказать подробно, как мы с Мэттом занимались любовью, или я дала вам достаточно информации, которую вы еще долго будете мусолить на своих сборищах за чашкой кофе? Поверьте мне, если вы не удовлетворены, то я могу поведать вам еще о многом!
Нора Оуэн уставилась на дочь так, словно видела ее в первый раз. Тарелка с пирожными дрожала в ее руке.
Тем временем миссис Виттмейер вскочила на ноги, прижала к животу сумочку и приняла оскорбленный вид.
– Линди Бет, ты меня просто удивляешь. Твои претензии на юмор, по-моему, не отличаются хорошим вкусом. Помимо всего прочего, мне казалось, что в тебе больше здравого смысла и ты никогда не станешь болтать подобные глупости. Разумеется, я понимаю, что ты шутишь, но ни одна женская репутация не бывает в полной безопасности, и те, кто не обладает таким знанием жизни, как я, могут поверить в ту чепуху, которую ты говоришь. Теперь проводите меня до двери, Нора, я хотела бы перемолвиться с вами парой слов. Я считаю, что кое-кто оказывает весьма нежелательное влияние на Линди Бет.
– Да, конечно, Грета. Я провожу вас до калитки.
Нора бросила на дочь растерянный взгляд и поспешила из комнаты.
– Линди Бет, подожди меня здесь, – умоляющим тоном попросила она. – Я сейчас вернусь.
Мэтт едва дождался, когда обе женщины удалятся, и расхохотался.
– Славно ты их напугала, милая! Просто потрясающе. Никогда не думал, что мне доведется увидеть, как миссис Виттмейер немеет от изумления!
Линда прижала ладони к пылающим щекам.
– Мэтт! Мне самой не верится, что я сделала!
– Ты сказала миссис Виттмейер, чтобы та не совала нос в чужие дела, вот и все. И в этом нет ничего ужасного.
– Но ведь я грубо разговаривала с гостьей в доме матери!
Мэтт взял ее за руки и нежно сжал.
– Это миссис Виттмейер вела себя грубо, Линда. Ты просто ответила ей тем же, а она к таким вещам не привыкла.
Он легонько поцеловал ее в кончик носа.
– Дорогая, мне надо идти. Я должен сделать несколько срочных звонков в Нью-Йорк. Береги себя. Завтра я к вам зайду.
Сердце Линды сжалось от неприятного холодка, но она сумела изобразить улыбку. Ведь она и без того понимала, что их ночь любви мало что значит для Мэтта, так что у нее было достаточно времени, чтобы приготовиться к неизбежной разлуке.
– Конечно, я понимаю, что у тебя слишком много дел, – вздохнула она. – Вообще-то у меня их тоже предостаточно.
Мэтт обхватил ладонями ее лицо и нежно поцеловал.
– Завтра я зайду, – пообещал он. – И срочных дел у меня не будет. По крайней мере для тебя.
Мэтт, казалось, никак не мог заставить себя уйти.
– Спасибо за прекрасную ночь, – тихо шепнул он. – Ты была обворожительна, Линда. Я испытал с тобой нечто совсем особенное.
Он взъерошил ей волосы и, беззаботно насвистывая, направился к машине.
Линда все еще стояла в дверях, глядя ему вслед, когда в кухню вошла мать.
– В чем дело? – резко спросила Нора. – Что случилось? Ты плачешь?
Линда протянула руку за платком.
– Видно, просто устала.
– Устала? Ты не спала ночь? А почему ты не спала?
Линда не ответила, и на этот раз у матери хватило ума не задавать больше никаких вопросов.
8
Пот выступил у него на лбу, и он решительно разжал ее пальцы.
– Линда, сладкая моя, ты все делаешь просто чудесно, только больше не трогай, а то я не выдержу.
После стольких лет воздержания ее тело тосковало о скорейшем освобождении, однако Линда испытывала такую благодарность за страсть, которую пробудил в ней Мэтт, что ей было почти все равно, сможет ли он привести ее к вершине блаженства или нет.
Супружеские отношения во время ее замужества оказались такими безнадежно унылыми, что она начала задумываться, не страдает ли клинической фригидностью. И сознание того, что она все же способна испытывать такое сильное возбуждение, настолько было утешительным для ее души, что ее почти не волновала перспектива остаться неудовлетворенной физически.
– Если ты не можешь сдерживаться, Мэтт, то не жди меня, – тихо сказала Линда.
Он обжег ее рот неистовым поцелуем.
– Ну нет, этого не будет, милая. Мне не нужны от тебя никакие жертвы. Я хочу, чтобы сегодня тебе было так же хорошо, как и мне.
Мэтт завел ее руки за голову и надвинулся на нее, горячий, сильный, жаждущий. Она с восторгом ощущала на себе его тело. Глаза Линды сияли от радости, ее переполняла гордость, что ее тело способно дарить ему такое наслаждение. Тонкая испарина покрыла кожу, дыхание участилось.
Сознание того, что она нравится Мэтту, только усилило ее стремление к удовлетворению собственного желания. Она извивалась в его руках, стараясь слиться с ним в порыве страсти, однако он не торопился овладеть ею, продолжая ласкать ее рукой, пока Линда не затрепетала, чувствуя приближение кульминации.
– Вот теперь я твой, моя радость. Он вошел в нее сильным движением, унося их обоих к вершинам блаженства. И все же Мэтт сдерживал себя и двигался медленно, пока она не выгнулась дугой, выкрикивая его имя и лихорадочно умоляя неизвестно о чем.
Наконец он перестал себя удерживать и ускорил темп движений.
Линда спрятала лицо у него на плече, прильнула к нему, когда ее тело сотрясли волны экстаза. Кровать, гостиничный номер, вселенная погрузились в черноту, когда Мэтт, застонав, достиг той же вершины, на которой уже пребывала она. Так Линда и не поела на ужин крабов.
На какое-то время ее ощущения времени сделались несколько расплывчатыми.
После короткого отдыха они вновь потянулись друг к другу, и обоим показалось, что новая близость была еще более полной и сладостной.
Мэтт заказал в номер гамбургеры, мясо по-французски и охлажденный чай. Все это им привезли на передвижном столике, накрытом накрахмаленными салфетками, и изысканно сервированном.
Мэтт отпустил официанта, одарив его щедрыми чаевыми, и подкатил столик к кровати.
– Я умираю от голода, – призналась Линда, когда они лежали рядом, потом откинулась на подушки и принялась ловить зубами мясо, которое держал перед ней Мэтт.
– Мясо тут не хуже, чем у «Макдоналдса», – заметил он, ловко вытирая салфеткой капельку кетчупа.
– Х-м-м... – Линда оторвалась от подушек и наклонилась, чтобы посмотреть на представленный счет.
– Господи, Мэтт! – воскликнула она, едва не подавившись булочкой с маком. – Да это самый дорогой ужин, который я когда-либо ела! Разве ты не видишь, сколько они тут нам насчитали?
Мэтт взял счет и небрежно швырнул его на свою одежду, валявшуюся на полу.
– Я угощаю, – заявил он. – Ешь и не думай о цене, Линда.
Она поморщилась.
– Сила привычки, вероятно. Только позволь мне самой заплатить, ведь это на меня сегодня свалилось богатство...
Мэтт старательно намазывал горчицу на очередной ломтик мяса и, казалось, весь ушел в это занятие.
– Послушай, Линда, пожалуй, нам пора прояснить ситуацию. Это миссис Виттмейер сообщила всему городу, что я безработный и нищий. Как и множество других вещей, которые миссис Виттмейер преподносит как истину в последней инстанции, эти новости абсолютно не соответствуют действительности. Я не таскаю в кармане последний пенни, Линда, и даже не последние несколько сотен долларов. И могу без проблем заказать нам любой ужин, который только захочется. Она недоверчиво улыбнулась.
– Даже если французское жаркое стоит по доллару за кусок?
– Даже в этом случае. Если даже они стоят по два доллара.
Мэтт облокотился на подушки и поглядел на нее из-под лениво прищуренных век.
– Давай больше не будем говорить о деньгах. Лучше нарисуй мне двух Урчалок, которые только что занимались любовью.
– Урчалки не занимаются любовью, – заявила она, стараясь скрыть довольную улыбку.
– А как же у них получаются маленькие Урчалки? – с лукавой улыбкой поинтересовался Мэтт.
– Разумеется, их приносит аист. Урчалки очень степенные существа.
Он усмехнулся.
– Только не в то время, когда они занимаются любовью. Я только что убедился в этом. Когда Урчалки занимаются любовью, они обо всем забывают.
Линда вспыхнула.
– Кто их придумал, Мэтью Дейтон? Я, вот кто. И уверяю тебя, что Урчалки совсем не занимаются любовью.
Он перекатился на бок и подул ей на грудь.
– Раньше не занимались, а теперь занимаются, – заявил он, дождавшись, когда у нее напряглись соски, а потом окинул ее насмешливым взглядом. – За семь лет они все позабыли, но вот теперь волшебное очарование вновь восстановилось. Нарисуй лично для меня пару Урчалок, Линда. Прошу тебя!
– Уговорил!
Она соскочила с кровати, нашла стопку бумаги для писем с изображением отеля и подходящий карандаш скорее для того, чтобы оказаться подальше от Мэтта, чем по какой-либо другой причине. Однако, начав рисовать, Линда вся отдалась игре воображения. Минут десять она увлеченно работала, затем положила получившийся рисунок на живот Мэтта.
– Ну, что скажешь? Последовала долгая пауза.
– Скажу, что ты необычайно талантлива, – вымолвил он наконец. – А также благодарю тебя за комплимент.
Линда выхватила рисунок и с вызовом посмотрела на него.
– Комплимент? – переспросила она. – Разве ты не заметил, какой самодовольный вид у мистера Урчалки? Глупое существо, вероятно, считает, что он дар Божий для всех женщин.
– Я заметил, – тихо ответил Мэтт. – Но еще заметил ошеломленное выражение на лице миссис Урчалки. Пусть мистер Урчалка самодовольный тип, но, по-моему, он доставил своей подружке немало приятных минут. Или я ошибаюсь?
Линда нахмурилась, смущенная тем, что невольно рассказала своим рисунком слишком о многом.
– Она просто вежливая особа. Урчалки-женщины всегда вежливые. Даже в присутствии самодовольных типов.
– Неужели?
Мэтт раздвинул полы халата Линды и начал чертить узоры на ее коже.
– Знаешь что? Мне кажется, что вежливость у миссис Урчалки чисто напускная. Под ней скорее всего скрывается невероятно страстная и независимая женщина, мечтающая вырваться на волю.
Линда положила руки ему на грудь и невесело улыбнулась.
– Если это так, тогда ничего хорошего ее не ждет. Тебе ведь известно, что в Карсоне очень не любят страстных женщин, а уж независимых вообще терпеть не могут.
Миссис Урчалке придется взять себя в руки и скрыть свою истинную натуру, прежде чем она отправится домой.
– Может быть, – сказал Мэтт неопределенно, и по его лицу трудно было сказать, о чем он думает. – Но сегодня тут только ты и я, Линда. Не думай о завтрашнем дне и о том, что скажут жители Карсона. – Он нагнулся к ее губам. – Думай только о сегодняшнем вечере, дорогая. Сейчас для нас больше ничего не существует.
Она потянулась и страстно ответила на его поцелуй. Его руки, не останавливаясь, двигались по ее телу, гладили грудь, живот, бедра. Тело Линды ожило, расцвело под его ласками, и он накрыл ее бедра своими, соединив их тела в сладостном объятии. Линда обхватила его руками за плечи, потом запустила пальцы в волосы и крепко прижалась к губам Мэтта.
Целую вечность они плыли, слившись в единое существо, среди бушующего шторма, затем страсть взорвалась, и бурные волны захлестнули их, унося, опустошенных и лишенных сил сопротивляться, в тихую гавань.
Линда не вспоминала о своей скучной однообразной жизни, пока она не вернулась в Карсон и не обнаружила миссис Виттмейер, сгорающую от нетерпения увидеть возвращение «блудного дитя» в родной дом.
Мэтт проводил Линду прямо до дверей. Нора открыла после первого же звонка, кратким кивком поздоровалась с Мэттом, потом поцеловала дочь.
Не в силах сдержаться, она разразилась взволнованной тирадой:
– Грета Виттмейер здесь, Линди Бет. Она ждет тебя. Привет, Мэтт, как поживаешь? Прости, Линди Бет, но близнецы только что ушли с твоим отцом за мороженым. Ты задерживалась, и они стали капризничать.
– Самолет опоздал на полчаса, – объяснил Мэтт. – Извини, Нора. Телефоны в аэропорту были все заняты, и мы решили не задерживаться, пытаясь дозвониться, а сразу поехать домой.
– Я не сомневаюсь, что ты сделал так, как считал правильным, Мэтт. Заходи в дом. Я уже сказала, что к нам пришла Грета Виттмейер? Проходи в гостиную, дочка. Как все прошло? Гладко? – Вопросы сыпались у нее словно из дырявого мешка.
Линда улыбнулась.
– Более чем гладко.
– Тебе... удалось продать свои рисунки?
– Только представь себе, мама, у меня подписан контракте фирмой «Плейбрит»! Они приступят к производству первой партии Урчалок, как только закончат с выпуском рождественских игрушек. А я еще буду рисовать костюмы для них, иллюстрировать детские книги!
– Ах ты, Господи! Я хочу сказать, что это чудесно, Линди Бет. Поздравляю.
Однако вид у Норы был такой несчастный, словно ее дочь объявила о грядущем крахе цивилизации. Она изо всех сил старалась улыбаться.
– Проходи в гостиную, Линди Бет, там мы подождем отца. И ты тоже входи, Мэтт. Если только не спешишь домой.
– Я думаю, что могу выкроить несколько минут и поздороваться с такой моей давней и хорошей знакомой, как миссис Виттмейер, – чопорно ответил Мэтт.
Линда с благодарностью посмотрела на него, когда они вслед за Норой входили в дом.
Миссис Виттмейер пристроилась на своей любимой софе, вся подобравшись и настроив свои антенны, готовая зарегистрировать любой намек на скандал.
– Ну, здравствуй, Линди Бет!
Миссис Виттмейер поздоровалась таким величественным кивком, которому позавидовала бы сама английская королева.
– А мы все гадали, когда вы с Мэттом вернетесь из Денвера. Должна отметить, что у вас обоих вполне довольный вид, – многозначительно констатировала она.
Мэтт прислонился к дверному косяку.
– А мы и в самом деле необычайно довольны собой, – холодно ответил он. – Вы разве не слышали, о чем мы сейчас говорили в коридоре, миссис Виттмейер? Линда продала свои рисунки главному производителю игрушек в Нью-Йорке.
– Подумать только! Как тебе повезло, дорогая! Эти люди из Нью-Йорка иногда делают странные вещи, правда?
Было очевидно, что миссис Виттмейер явно не интересовал такой скучный предмет, как успех Линди Бет в качестве художницы.
– Вчера вы улетели ранним рейсом. Так что же, вам понадобились целый день и вся ночь, чтобы обговорить все условия контракта?
– Нет, – ответил Мэтт, улыбнувшись с деланной невинностью. – Мы закончили переговоры вчера во второй половине дня, а потом просто решили остаться в Денвере и отпраздновать успех Линды.
– Не желаете ли кофе? – вмешалась Нора, чувствуя опасный поворот в разговоре. – Ну а вы, Грета? По-моему, вы говорили, что собираетесь домой, потому что к вам должны прийти чистильщики ковров.
Миссис Виттмейер сверкнула зубами, изобразив подобие улыбки.
– Я уверена, что могу задержаться еще на пару минут, чтобы поболтать с милой малышкой Линди Бет, которая вернулась из такой восхитительной поездки. Ты просто светишься от счастья, дорогая моя. Куда делась та печальная вдова, которую мы видели всего лишь пару недель назад? Воздух Денвера, вероятно, способен творить чудеса. Или, может, все дело в попутчике? Боже, я никогда не видела, чтобы на твоих щеках сиял такой румянец, даже в тот день, когда ты вернулась после медового месяца с бедным Джимом Петри!
Она перевела дух и театральным жестом воздела вверх руки.
– Такой герой покинул нас совсем молодым!
В Линде вскипело негодование и внезапно прорвалось наружу, словно подземный родник.
– Миссис Виттмейер! Скажите прямо, на что вы намекаете? – требовательно спросила она.
– Берите пирожные, – с отчаянной решимостью вмешалась Нора. – Попробуйте мои новые пирожные. Рону они очень понравились.
– Нет, благодарю вас, Нора, дорогая моя. Слишком много сладкого вредно. Вам следовало бы посоветовать Рону есть больше фруктов и не увлекаться домашней выпечкой. Ах, Линди Бет, о чем ты спрашиваешь? На что я намекаю? Я вовсе не намекаю ни на что. Сказала только, что ночь, проведенная в Денвере, пошла тебе на пользу.
Гнев Линды искал выхода. Обычная кротость, казалось, исчезла в черной дыре, чтобы никогда не возвращаться.
Она с вызовом посмотрела на миссис Виттмейер.
– Вообще-то вы совершенно правы, – сказала она. – Мы с Мэттом и в самом деле замечательно провели время в Денвере, и мне оно и впрямь пошло на пользу. Поездка оказалась просто потрясающей.
– А где же вы ужинали, дорогая? По-моему, вы еще не рассказали об этом.
– В постели. – Линда изобразила лицемерную улыбку, типичную для миссис Виттмейер. – Мы поужинали в постели, а потом всю ночь занимались безумной, страстной любовью. Представьте себе, Мэтт показал мне столько способов, о которых я и не подозревала. Получилась настоящая оргия.
– Линди Бет!..
Линда оставила без внимания сдавленный возглас матери. Она почувствовала, как с нее спадает тяжесть, многие годы давившая на нее.
– Вам это хотелось услышать? – резко спросила она у миссис Виттмейер. – Может быть, мне рассказать подробно, как мы с Мэттом занимались любовью, или я дала вам достаточно информации, которую вы еще долго будете мусолить на своих сборищах за чашкой кофе? Поверьте мне, если вы не удовлетворены, то я могу поведать вам еще о многом!
Нора Оуэн уставилась на дочь так, словно видела ее в первый раз. Тарелка с пирожными дрожала в ее руке.
Тем временем миссис Виттмейер вскочила на ноги, прижала к животу сумочку и приняла оскорбленный вид.
– Линди Бет, ты меня просто удивляешь. Твои претензии на юмор, по-моему, не отличаются хорошим вкусом. Помимо всего прочего, мне казалось, что в тебе больше здравого смысла и ты никогда не станешь болтать подобные глупости. Разумеется, я понимаю, что ты шутишь, но ни одна женская репутация не бывает в полной безопасности, и те, кто не обладает таким знанием жизни, как я, могут поверить в ту чепуху, которую ты говоришь. Теперь проводите меня до двери, Нора, я хотела бы перемолвиться с вами парой слов. Я считаю, что кое-кто оказывает весьма нежелательное влияние на Линди Бет.
– Да, конечно, Грета. Я провожу вас до калитки.
Нора бросила на дочь растерянный взгляд и поспешила из комнаты.
– Линди Бет, подожди меня здесь, – умоляющим тоном попросила она. – Я сейчас вернусь.
Мэтт едва дождался, когда обе женщины удалятся, и расхохотался.
– Славно ты их напугала, милая! Просто потрясающе. Никогда не думал, что мне доведется увидеть, как миссис Виттмейер немеет от изумления!
Линда прижала ладони к пылающим щекам.
– Мэтт! Мне самой не верится, что я сделала!
– Ты сказала миссис Виттмейер, чтобы та не совала нос в чужие дела, вот и все. И в этом нет ничего ужасного.
– Но ведь я грубо разговаривала с гостьей в доме матери!
Мэтт взял ее за руки и нежно сжал.
– Это миссис Виттмейер вела себя грубо, Линда. Ты просто ответила ей тем же, а она к таким вещам не привыкла.
Он легонько поцеловал ее в кончик носа.
– Дорогая, мне надо идти. Я должен сделать несколько срочных звонков в Нью-Йорк. Береги себя. Завтра я к вам зайду.
Сердце Линды сжалось от неприятного холодка, но она сумела изобразить улыбку. Ведь она и без того понимала, что их ночь любви мало что значит для Мэтта, так что у нее было достаточно времени, чтобы приготовиться к неизбежной разлуке.
– Конечно, я понимаю, что у тебя слишком много дел, – вздохнула она. – Вообще-то у меня их тоже предостаточно.
Мэтт обхватил ладонями ее лицо и нежно поцеловал.
– Завтра я зайду, – пообещал он. – И срочных дел у меня не будет. По крайней мере для тебя.
Мэтт, казалось, никак не мог заставить себя уйти.
– Спасибо за прекрасную ночь, – тихо шепнул он. – Ты была обворожительна, Линда. Я испытал с тобой нечто совсем особенное.
Он взъерошил ей волосы и, беззаботно насвистывая, направился к машине.
Линда все еще стояла в дверях, глядя ему вслед, когда в кухню вошла мать.
– В чем дело? – резко спросила Нора. – Что случилось? Ты плачешь?
Линда протянула руку за платком.
– Видно, просто устала.
– Устала? Ты не спала ночь? А почему ты не спала?
Линда не ответила, и на этот раз у матери хватило ума не задавать больше никаких вопросов.
8
На следующее утро, когда Мэтт открыл калитку их дома, Линда сидела в саду в шезлонге и читала Кейт книжку. Дрю сосредоточенно копал ямки в углу двора. На Мэтте, как всегда, были линялые джинсы, обрезанные внизу, забрызганная краской футболка и видавшие виды кроссовки. Выцветшая картинка на майке рекламировала «Легенду о колдунье» – мюзикл, который покорил Бродвей два сезона назад. Несмотря на его невзрачную одежду, Линда подумала, что никогда еще ей не доводилось встречать более уверенного в себе и привлекательного мужчину.
Кейт проявила недовольство, когда любимая история оборвалась на полуслове. Бросив небрежное «Привет!» в сторону гостя, она заерзала на коленях матери.
– Читай дальше, мамочка, – потребовала девочка и ткнула пальцем в книжку.
– Я тоже хочу послушать, – сказал Мэтт, придвигая стул. – Можно мне посидеть с вами, Кейт?
Девочка несколько секунд смотрела на него, потом неохотно разрешила.
– Слушай, – сказала она. – Только не разговаривай.
Линда закончила читать историю про Сэма, который обнаружил, что любит зеленые яйца с ветчиной, когда наконец-то согласился их попробовать.
Как только прозвучало последнее слово, Кейт схватила книжку и снова открыла на первой странице.
– Читай еще раз, мамочка! – потребовала она.
– Кейт, мы уже прочитали ее три раза, – запротестовала Линда и вздохнула с облегчением, когда к ним подошел Дрю и предложил Мэтту посмотреть на его находку. Тут даже Сэм отступил на задний план.
– На, – сказал Дрю, протягивая ему испачканную землей ладошку.
– Большое спасибо.
С довольным видом Мэтт принял от малыша подарок – двух дохлых жуков.
– Как интересно! – кивнул он. – Ты нашел их в саду?
– Да. – Дрю бесцеремонно залез на колени к Мэтту. Робеющий с большинством взрослых, он, казалось, видел в Мэтте приятное исключение. – Почему они не улетают? – поинтересовался он.
– Их крылышки спрятаны под этими блестящими черными чехлами. Жуки сначала открывают их, а уж потом могут летать.
– А почему они так не делают? – не унимался Дрю. – Не хотят летать?
– Они больше не могут, – будничным тоном объяснил Мэтт. – Эти жуки умерли, Дрю.
Дрю нахмурился. Он забрал жуков с ладони Мэтта и сердито понес их к изгороди.
– Это плохо, – сказал он. – Мой папа тоже умер. Он ушел от нас навсегда.
– Он на небе, – поправила братишку Кейт.
– Но он не может вернуться назад, – возразил Дрю, на этот раз не позволив сестре сказать последнее слово. – Он ушел навсегда.
Сердце Линды сжалось от боли. Ее всегда выводило из равновесия, когда близнецы повторяли как попугаи объяснения, которые слышали от взрослых, не понимая толком, что говорят. Джим был таким замечательным отцом, и она горько сожалела, что у детей не останется собственных воспоминаний, которые они могли бы хранить в сердце.
Мэтт бросил на нее взгляд, согревший ее сочувствием, и чуть крепче прижал к себе Дрю.
– Твой папа был очень добрым и смелым человеком. В Карсоне все его уважали. Он очень любил тебя и Кейт. Ты ведь это знаешь? И он не хотел оставлять вас.
Всегда практичная Кейт, казалось, не могла питать интереса к отцу, которого не помнила, но вот к матери – другое дело. Она заерзала, оглянулась и с беспокойством взглянула на Линду.
– Ты ведь не умрешь, мамочка, правда?
– Нет, – поспешила ответить Линда, решив, что сейчас тот случай, когда полуправда более предпочтительна, чем полная честность. – Нет, я буду с тобой и Дрю все время, пока буду вам нужна. Обещаю вам.
– Ты уезжала, – с обидой заявил Дрю. – Ты уезжала от нас в Денвер.
– Но я быстро приехала, верно? Денвер ведь близко от нас. Когда-нибудь, когда вы немного подрастете, я возьму вас с собой.
Обеспокоенное личико Дрю просветлело, и он спрыгнул с коленей Мэтта.
– А в Денвере есть мороженое?
– Очень много. И все разное. Больше, чем у нас в павильоне «Сластена».
– И шоколадное?
– И шоколадное с помадкой. И клубничное с орехами тоже есть.
Дрю был более чем удовлетворен таким ответом.
– Ты поедешь в Денвер, Кейти?
– Нет. – Кейт совершенно не собиралась поддаваться на предложение брата и поспешила закрепить свое превосходство. – Мы останемся здесь. Мы хотим пить. Мы будем пить лимонад.
– Я не хочу пить, – запротестовал Дрю.
– Мы оба хотим пить, – тоном, не терпящим возражений, заявила Кейт. – Пойдем, Дрю. Бабушка даст нам лимонаду.
Дрю вздохнул, затем послушно потопал за сестрой.
– Я надеюсь, что не сказал ничего лишнего, – вопросительно взглянул на Линду Мэтт, когда близнецы отошли достаточно далеко.
– Спасибо, ты сказал хорошие слова. Детский психолог говорил мне, что малышам можно говорить почти все, что нам кажется правильным, если мы при этом наводим детей на разговор об отце. Вообще-то они редко вспоминают о нем. И я была рада узнать, что они по крайней мере иногда о нем думают.
– Думаю, что они зададут много вопросов, когда подрастут. Ведь пока что они слишком маленькие.
Мэтт откинулся на спинку кресла и вытянул длинные ноги.
– Вечером звонила Дженнифер, – сообщил он. – Просила передать тебе привет.
– Я смотрела утренний выпуск новостей. Она выглядит потрясающе, – сказала Линда, радуясь перемене темы.
– Да, она довольна работой, хотя, на мой взгляд, не работа занимает ее голову в настоящий момент, – покачал головой Мэтт.
– Что с ней происходит? – спросила Линда. – Она так странно выглядела, когда я отвозила ее в аэропорт.
– Всему виной Даг Хочкисс, – с усмешкой ответил Мэтт. – Дженнифер рассказывала десять минут о своей программе и около часа о том, какой Даг замечательный. И при этом каждые две минуты уверяла, что больше не скажет о нем ни слова.
Линда улыбнулась.
– На прошлой неделе в аэропорту они буквально таяли в объятиях друг друга. Как тебе кажется, у них и вправду все серьезно?
– Дженнифер что-то пробормотала о том, что сентябрь – подходящий месяц для свадьбы. Потом спохватилась и стала яростно все отрицать. Но мне все это показалось весьма серьезно.
– Здорово! Я так рада за них. Как ни странно, мне кажется, что они на самом деле подходят друг другу.
– Мне тоже, а родители просто в восторге. Мать закрылась в своей студии и рисует для них картину в качестве свадебного подарка.
Линда рассмеялась.
– Спорим, что она станет настаивать на венчании в церкви с подружками невесты и всем прочим! Мне кажется, что любая, самая прогрессивная мать свято соблюдает традиции, когда приходит время свадеб.
– Не возьмусь с тобой спорить. Мама старается изо всех сил шокировать Карсон, но в душе она консерватор.
– А ты не теряй бдительности, Мэтт! Выдав замуж дочь, она начнет точить тебя, чтобы ты нашел себе «приятную девушку» и остепенился.
Он беззаботно усмехнулся.
– Да она занята этим уже много лет. Постоянно твердит, что я не найду себе подходящую женщину, если буду и дальше вращаться в прежней компании. Подозреваю, что в глубине души моя мать смотрит на Нью-Йорк почти с таким же предубеждением, как и твоя.
Линда в притворном испуге закатила глаза.
– Только, Бога ради, не говори об этом матери! – попросил Мэтт. – А то она никогда тебе этого не простит. Она лелеет свою репутацию бунтаря.
Он засмеялся, но вскоре его лицо сделалось серьезным.
– Я уезжаю на несколько дней, Линда. Даг Хочкисс предложил мне снять на время его дом в Гранд-Джанкшене, поскольку он будет находиться в Денвере поблизости от Дженнифер. Проект, над которым я сейчас работаю, требует спокойствия и свободного пространства, – пояснил Мэтт.
– Я слышала, что у Дата просто великолепный дом. Миссис Виттмейер знакома с племянником человека, руководившего постройкой дома, и она рассказывала, что на заднем дворе есть бассейн с гротом и водяным каскадом. На жителей Карсона это произвело большое впечатление, они сразу поняли, как хорошо идут дела у бывшего неудачника.
– Верно, Даг что-то говорил про бассейн, а также про джакузи в спальне. Но меня больше всего привлекает то, что дом достаточно просторный. Я не умею рисовать в тесных помещениях.
Мэтт в первый раз после возвращения домой упомянул про свои занятия живописью. Линда с интересом взглянула на него.
Кейт проявила недовольство, когда любимая история оборвалась на полуслове. Бросив небрежное «Привет!» в сторону гостя, она заерзала на коленях матери.
– Читай дальше, мамочка, – потребовала девочка и ткнула пальцем в книжку.
– Я тоже хочу послушать, – сказал Мэтт, придвигая стул. – Можно мне посидеть с вами, Кейт?
Девочка несколько секунд смотрела на него, потом неохотно разрешила.
– Слушай, – сказала она. – Только не разговаривай.
Линда закончила читать историю про Сэма, который обнаружил, что любит зеленые яйца с ветчиной, когда наконец-то согласился их попробовать.
Как только прозвучало последнее слово, Кейт схватила книжку и снова открыла на первой странице.
– Читай еще раз, мамочка! – потребовала она.
– Кейт, мы уже прочитали ее три раза, – запротестовала Линда и вздохнула с облегчением, когда к ним подошел Дрю и предложил Мэтту посмотреть на его находку. Тут даже Сэм отступил на задний план.
– На, – сказал Дрю, протягивая ему испачканную землей ладошку.
– Большое спасибо.
С довольным видом Мэтт принял от малыша подарок – двух дохлых жуков.
– Как интересно! – кивнул он. – Ты нашел их в саду?
– Да. – Дрю бесцеремонно залез на колени к Мэтту. Робеющий с большинством взрослых, он, казалось, видел в Мэтте приятное исключение. – Почему они не улетают? – поинтересовался он.
– Их крылышки спрятаны под этими блестящими черными чехлами. Жуки сначала открывают их, а уж потом могут летать.
– А почему они так не делают? – не унимался Дрю. – Не хотят летать?
– Они больше не могут, – будничным тоном объяснил Мэтт. – Эти жуки умерли, Дрю.
Дрю нахмурился. Он забрал жуков с ладони Мэтта и сердито понес их к изгороди.
– Это плохо, – сказал он. – Мой папа тоже умер. Он ушел от нас навсегда.
– Он на небе, – поправила братишку Кейт.
– Но он не может вернуться назад, – возразил Дрю, на этот раз не позволив сестре сказать последнее слово. – Он ушел навсегда.
Сердце Линды сжалось от боли. Ее всегда выводило из равновесия, когда близнецы повторяли как попугаи объяснения, которые слышали от взрослых, не понимая толком, что говорят. Джим был таким замечательным отцом, и она горько сожалела, что у детей не останется собственных воспоминаний, которые они могли бы хранить в сердце.
Мэтт бросил на нее взгляд, согревший ее сочувствием, и чуть крепче прижал к себе Дрю.
– Твой папа был очень добрым и смелым человеком. В Карсоне все его уважали. Он очень любил тебя и Кейт. Ты ведь это знаешь? И он не хотел оставлять вас.
Всегда практичная Кейт, казалось, не могла питать интереса к отцу, которого не помнила, но вот к матери – другое дело. Она заерзала, оглянулась и с беспокойством взглянула на Линду.
– Ты ведь не умрешь, мамочка, правда?
– Нет, – поспешила ответить Линда, решив, что сейчас тот случай, когда полуправда более предпочтительна, чем полная честность. – Нет, я буду с тобой и Дрю все время, пока буду вам нужна. Обещаю вам.
– Ты уезжала, – с обидой заявил Дрю. – Ты уезжала от нас в Денвер.
– Но я быстро приехала, верно? Денвер ведь близко от нас. Когда-нибудь, когда вы немного подрастете, я возьму вас с собой.
Обеспокоенное личико Дрю просветлело, и он спрыгнул с коленей Мэтта.
– А в Денвере есть мороженое?
– Очень много. И все разное. Больше, чем у нас в павильоне «Сластена».
– И шоколадное?
– И шоколадное с помадкой. И клубничное с орехами тоже есть.
Дрю был более чем удовлетворен таким ответом.
– Ты поедешь в Денвер, Кейти?
– Нет. – Кейт совершенно не собиралась поддаваться на предложение брата и поспешила закрепить свое превосходство. – Мы останемся здесь. Мы хотим пить. Мы будем пить лимонад.
– Я не хочу пить, – запротестовал Дрю.
– Мы оба хотим пить, – тоном, не терпящим возражений, заявила Кейт. – Пойдем, Дрю. Бабушка даст нам лимонаду.
Дрю вздохнул, затем послушно потопал за сестрой.
– Я надеюсь, что не сказал ничего лишнего, – вопросительно взглянул на Линду Мэтт, когда близнецы отошли достаточно далеко.
– Спасибо, ты сказал хорошие слова. Детский психолог говорил мне, что малышам можно говорить почти все, что нам кажется правильным, если мы при этом наводим детей на разговор об отце. Вообще-то они редко вспоминают о нем. И я была рада узнать, что они по крайней мере иногда о нем думают.
– Думаю, что они зададут много вопросов, когда подрастут. Ведь пока что они слишком маленькие.
Мэтт откинулся на спинку кресла и вытянул длинные ноги.
– Вечером звонила Дженнифер, – сообщил он. – Просила передать тебе привет.
– Я смотрела утренний выпуск новостей. Она выглядит потрясающе, – сказала Линда, радуясь перемене темы.
– Да, она довольна работой, хотя, на мой взгляд, не работа занимает ее голову в настоящий момент, – покачал головой Мэтт.
– Что с ней происходит? – спросила Линда. – Она так странно выглядела, когда я отвозила ее в аэропорт.
– Всему виной Даг Хочкисс, – с усмешкой ответил Мэтт. – Дженнифер рассказывала десять минут о своей программе и около часа о том, какой Даг замечательный. И при этом каждые две минуты уверяла, что больше не скажет о нем ни слова.
Линда улыбнулась.
– На прошлой неделе в аэропорту они буквально таяли в объятиях друг друга. Как тебе кажется, у них и вправду все серьезно?
– Дженнифер что-то пробормотала о том, что сентябрь – подходящий месяц для свадьбы. Потом спохватилась и стала яростно все отрицать. Но мне все это показалось весьма серьезно.
– Здорово! Я так рада за них. Как ни странно, мне кажется, что они на самом деле подходят друг другу.
– Мне тоже, а родители просто в восторге. Мать закрылась в своей студии и рисует для них картину в качестве свадебного подарка.
Линда рассмеялась.
– Спорим, что она станет настаивать на венчании в церкви с подружками невесты и всем прочим! Мне кажется, что любая, самая прогрессивная мать свято соблюдает традиции, когда приходит время свадеб.
– Не возьмусь с тобой спорить. Мама старается изо всех сил шокировать Карсон, но в душе она консерватор.
– А ты не теряй бдительности, Мэтт! Выдав замуж дочь, она начнет точить тебя, чтобы ты нашел себе «приятную девушку» и остепенился.
Он беззаботно усмехнулся.
– Да она занята этим уже много лет. Постоянно твердит, что я не найду себе подходящую женщину, если буду и дальше вращаться в прежней компании. Подозреваю, что в глубине души моя мать смотрит на Нью-Йорк почти с таким же предубеждением, как и твоя.
Линда в притворном испуге закатила глаза.
– Только, Бога ради, не говори об этом матери! – попросил Мэтт. – А то она никогда тебе этого не простит. Она лелеет свою репутацию бунтаря.
Он засмеялся, но вскоре его лицо сделалось серьезным.
– Я уезжаю на несколько дней, Линда. Даг Хочкисс предложил мне снять на время его дом в Гранд-Джанкшене, поскольку он будет находиться в Денвере поблизости от Дженнифер. Проект, над которым я сейчас работаю, требует спокойствия и свободного пространства, – пояснил Мэтт.
– Я слышала, что у Дата просто великолепный дом. Миссис Виттмейер знакома с племянником человека, руководившего постройкой дома, и она рассказывала, что на заднем дворе есть бассейн с гротом и водяным каскадом. На жителей Карсона это произвело большое впечатление, они сразу поняли, как хорошо идут дела у бывшего неудачника.
– Верно, Даг что-то говорил про бассейн, а также про джакузи в спальне. Но меня больше всего привлекает то, что дом достаточно просторный. Я не умею рисовать в тесных помещениях.
Мэтт в первый раз после возвращения домой упомянул про свои занятия живописью. Линда с интересом взглянула на него.