– Если компания заработает несколько миллионов... – Линда пораженно замолкла. Затем облизала пересохшие губы и сделала вторую попытку. – Если «Плейбрит» заработает несколько миллионов, какой же я получу общий гонорар? – поинтересовалась она неожиданно тоненьким голоском.
– По меньшей мере пару сотен тысяч.
– Двести тысяч долларов?!
– Если эта сумма кажется тебе заниженной, то посоветую тебе учесть, что «Плейбриту» приходится тратить большие средства на производство и рекламу...
– Помолчи, – попросила она, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. – Не говори больше ничего, Мэтт. Мне не хочется пока забивать голову фактами и цифрами. Я сейчас ощущаю себя в волшебном мире, словно Золушка на балу во дворце, а ты нарушаешь мои восхитительные мечты.
Он улыбнулся, выждал несколько секунд, а потом задал вопрос:
– А где же твой принц?
– Кто знает! Да и какая разница! Линда открыла глаза и насмешливо посмотрела на него.
– Мое воображение не затрагивает второстепенных деталей. Оно не идет дальше красивого платья, драгоценных украшений и кареты. Скорее всего остановимся на «порше» черного цвета. Как ты считаешь?
– Получается, что бедняга принц менее важен в сказке о Золушке, чем привыкли думать мы, мужчины.
Лицо Линды посерьезнело.
– Нет, важен, – возразила она. – Без принца не обходится ни одна сказка.
Прекрасно зная Линду, Мэтт осторожно принялся плести свои сети. Он предупредил ее всего за несколько минут до прибытия в отель «Вестин», что забронировал для ночлега всего один номер.
– В нем две огромные кровати, – поспешил успокоить ее он. – А мы будем находиться там совсем немного времени, только переночуем. Так что не стоит тратить деньги на второй номер, Линда.
Она не могла скрыть своей озабоченности.
– Мэтт, разве прилично нам ночевать в одном номере?
– Тебя беспокоит, что подумают твои родители? И что скажет миссис Виттмейер, если пронюхает об этом? – В нем снова поднялось раздражение.
– Нет, не это.
Он ответил ей подчеркнуто насмешливым голосом:
– Линда, я уже вышел из того возраста, когда вид женщины, оказавшейся в моей спальне, превращал меня в сексуального маньяка. Если тебе хочется узнать, нахожу ли я тебя желанной, ответом будет твердое «да». Я хотел тебя семь лет назад и хочу до сих пор. Очень хочу. И тем не менее в этой комнате ничего не случится сегодня ночью, если ты сама этого не захочешь.
Линда открыто посмотрела на него и откровенно призналась:
– Я знаю, поэтому и боюсь. Я себя боюсь, Мэтт, а не тебя. И всегда боялась.
На этот раз Мэтт просто онемел. Он был готов услышать от Линды что угодно, только не такое честное признание. Тут он просто растерялся.
Юрист Барри Лендел с приветливой улыбкой встал им навстречу. Он ждал их в небольшом конференц-зале. Его явно поразила красота Линды, и Мэтт ощутил легкий прилив гордости, когда Барри – прожженный манхэттенский жук, считавший Бруклин краем цивилизованного мира, за которым начинаются населенные дикарями земли, – засуетился так, что едва не упал, провожая Линду до кресла.
– Миссис Петри, очень рад с вами познакомиться, – произнес он, протирая очки в роговой оправе. – Очень рад. Ваши эскизы Урчалок привели меня в полный восторг. Это очаровательные существа, и я уверен, что они будут пользоваться большим спросом на рынке мягких игрушек. Выкройки их мордашек просто прелестны. Президент нашей компании Чарльз Боуэн пришел в восторг, когда мы получили по почте образцы ваших работ. Даже если бы мистер Дейтон не сообщил нам, что ваши...
– Вы заготовили предварительный вариант контракта для миссис Петри, с которым она могла бы сейчас ознакомиться? – поспешно спросил Мэтт, боясь, что юрист скажет что-нибудь лишнее.
– Да, разумеется. Он со мной. Барри извлек из папки скрепленные страницы контракта в двух экземплярах.
– Это пока черновой вариант, – извиняющимся тоном произнес он. – Окончательный текст будет готов позже.
Пункт за пунктом Мэтт прошелся с Линдой по всему контракту. К своему облегчению, он убедился, что Чарли предлагает вполне справедливые условия, а также гонорар в размере пяти процентов от суммы, вырученной фирмой за продажу каждой игрушки.
Линда очень внимательно прочла контракт. Мэтт вскоре обнаружил, что ее голова работает четко и ясно, несмотря на сонную бездумную жизнь в Карсоне. Она задала лишь несколько вопросов, и все по существу, а затем перечислила одиннадцать пунктов контракта, которые, на ее взгляд, требовали доработки. Мэтт, большой специалист в контрактных делах, согласился с каждым из ее замечаний.
Барри Лендел, естественно, предпочел X бы подогнать условия контракта полностью в пользу своей фирмы, однако был готов и к разумным уступкам, и спустя четыре часа упорных переговоров и множества телефонных звонков они в конце концов достигли приемлемого компромисса по каждому из спорных пунктов.
И когда были улажены все разногласия, Барри откинулся на спинку кресла и промокнул вспотевший лоб.
– Теперь вас все устраивает, миссис Петри? Вы готовы подписать контракт на этих условиях? Для каждого персонажа семьи Урчалок вы нарисуете эскизы костюмов, а если мы задумаем книжную серию с вашим сюжетом, будете иллюстрировать все книги про Урчалок, какие мы станем выпускать. Согласны?
Линда одарила юриста улыбкой, в которой лучилось столько гордости и счастья, что у Мэтта защемило сердце, и он тоже почувствовал прилив радости.
– Да, – кивнула она. – На этих условиях я подписываю контракт.
Барри просиял и заказал большую бутылку шампанского. Отель «Вестин» гордился высоким уровнем обслуживания гостей, и гигантская бутылка появилась через считанные минуты. Они опорожнили бутылку, уточняя кое-какие детали. После того, как они условились, когда и где будет подписан окончательный контракт, настало время прощаться.
Мэтт прекрасно понимал, что Линда не понимает, сколько шампанского уже выпила, однако не пытался остановить Барри, все время подливавшего в ее бокал. Сегодня больше чем когда бы то ни было она заслужила право немножко опьянеть, если уж ей хочется.
Обнаружив поразительный такт, Барри Лендел отклонил вялое предложение Мэтта остаться пообедать вместе с ними.
– Если я потороплюсь, то еще смогу успеть в аэропорт Стаплтон, откуда в семь тридцать отправляется рейс на Нью-Йорк, – сообщил он, собирая бумаги и запихивая их в папку. Затем протянул руку. – До свидания, миссис Петри. Очень был рад познакомиться с такой талантливой художницей и красивой женщиной.
Когда он вышел из комнаты, Линда томно потянулась и зевнула.
– Я совершенно вымоталась, – сообщила она. – У меня не осталось ни капли энергии. Как ты считаешь, прилично будет, если я засну прямо тут, в кресле?
– Немного поешь и оживешь, – ответил Мэтт, слишком поздно вспомнив, что они весь день ничего не ели.
Вспомни он об этом чуть раньше, он никогда бы не позволил Линде влить в себя такое количество шампанского на пустой желудок. Он помог ей встать.
– Ты, насколько мне помнится, собиралась кутить. Что скажешь насчет вожделенных крабов? Нам нужно как следует отпраздновать твой успех.
Она прильнула к его груди. – Я слишком устала, и у меня пропал аппетит. – Линда снова зевнула, как бы в подтверждение своих слов.
Мэтт машинально погладил ее по голове.
– Душ тебя оживит, – мягко сказал он. – Может, примешь душ перед обедом? Линда уставилась на него, слегка пошатываясь и пытаясь сосредоточиться.
– Оп-ля! – воскликнула она, хватаясь за его рубашку, и хихикнула. – У меня ноги не хотят стоять прямо. – Линда еще раз хихикнула и смущенно призналась: – Мэтт, я не могу идти.
Он обнял ее за талию и повел к лифту, внезапно ощутив недовольство собой. И зачем только он позволил Барри все время подливать ей шампанского?
Несмотря на внешнюю безмятежность Линды, он догадывался, что творится у нее в Душе, как она волнуется и насколько ошеломлена всем случившимся. И, находясь в смятении, она машинально глотала шампанское, не отдавая себе в том отчета. Ему следовало остановить ее, не давать пить так много.
Они вошли в лифт. Линда, с трудом удерживая равновесие, шла рядом. Мэтта поразила постыдная мысль о том, что он потому так спокойно смотрел, как она напивается, чтобы было легче овладеть ею, пользуясь ее состоянием.
Он тут же одернул себя, возмущенно возразив, что не пал так низко. Уж конечно, не мог он так быть привязан к памяти о том далеком лете, чтобы заниматься любовью с женщиной, напоив ее для этого. Верно, он намеревался вытрясти из Линды ее провинциальные устои и старомодные запреты, но ведь ему хотелось, чтобы она разделила с ним удовольствие, а не пользоваться тем, что она так быстро пьянеет.
– Ступай под душ, – скомандовал он, как только они вошли в номер.
Прислонив ее к стене, Мэтт распахнул перед ней дверь ванной комнаты.
Линда не последовала его совету. Неуверенно преодолев пространство комнаты, она рухнула на ближайшую кровать, аккуратно расправила на коленях длинную шелковую юбку и сложила руки на животе.
– Не хочу, – заявила она решительно. – Лучше я немножко посплю.
Мэтт осторожно поднял ее с постели.
– Милая моя, поверь мне. После душа тебе станет лучше.
У Линды голова упала на плечо. Тихим голосом она спросила его:
– Мэтт, я пьяная?
– Совсем чуточку.
Бережно поддерживая ее, он отвел Линду в ванную комнату и включил душ, отрегулировав воду, чтобы пошла теплая, не слишком горячая. Развернул мыло и положил его в мыльницу, затем снял с крючка резиновую шапочку и надел ей на голову, заправив под нее волосы. Даже теперь, опьяневшая и беспомощная, она все равно ухитрялась выглядеть безупречно. Мэтт невольно подумал, что будет, если снять с Линды ее гладкую внешнюю скорлупу. Обнаружится ли под ней чувственная женщина, скрывающаяся под покровом скромной провинциалки? Мэтт не сомневался, что страстная девушка, которую он знал когда-то, все еще жива под обличьем пуританки, задавленной ханжескими нравами.
Линда сосредоточенно крутила пуговицу на его рубашке, и он поспешно отбросил посторонние мысли.
– Ты сама-то сможешь помыться? – поинтересовался он, приподнимая ее голову за подбородок и заглядывая в глаза.
– Угу.
Однако Линда продолжала стоять, буквально привалившись к стене, и он намочил полотенце холодной водой, неловко отжал одной рукой и прижал к ее лицу.
– Линда, или ты сама разденешься и встанешь под душ, или я должен тебе помочь в этом?
Она заморгала, бессмысленно глядя ему в глаза, но так и не пошевелилась. Мэтт тяжело вздохнул и бросил полотенце в раковину. Затем, старательно избегая контактов с ее кожей, нащупал на спине «молнию» и медленно расстегнул платье до талии. Шелковая ткань заскользила с ее плеч.
Может, холодное полотенце, приложенное к ее лицу, а может быть, холодный воздух, коснувшийся спины, возымели желаемый эффект.
Линда на глазах отрезвела и медленно высвободилась из его рук.
– Теперь я смогу сама, – заявила она. Мэтт решил, что ему так жарко из-за пара, заполнившего комнату. Он перевидал слишком много соблазнительных красоток, чтобы его бросало в жар из-за женщины, которая скорее всего и любовью-то занимается будто девственница.
Мэтт нерешительно кашлянул.
– Пойду позвоню, пока ты моешься, – буркнул он.
Бочком выбравшись из ванной, он прикрыл дверь и несколько секунд простоял, чутко прислушиваясь. Зашуршал шелк снимаемого платья.
Убедившись, что с Линдой все в порядке, Мэтт быстро прошел в дальнюю часть комнаты. Его мысли блуждали вокруг одного и того же. Господи, что он за идиот! Ведет себя так, будто прыщавый школьник на первом свидании, робеющий и не знающий куда деть потные ладони.
Отчего же он предается сомнениям вместо того, чтобы воспользоваться ее очевидной готовностью улечься с ним в постель? Почему его охватила эта незнакомая доселе болезненная нежность при одной мысли о том, что Линда может оказаться в его объятиях?
Словно слепой, Мэтт нащупал кнопку на панели кондиционера, включил его на полную мощность и подставил пылающее лицо под струю воздуха.
7
– По меньшей мере пару сотен тысяч.
– Двести тысяч долларов?!
– Если эта сумма кажется тебе заниженной, то посоветую тебе учесть, что «Плейбриту» приходится тратить большие средства на производство и рекламу...
– Помолчи, – попросила она, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. – Не говори больше ничего, Мэтт. Мне не хочется пока забивать голову фактами и цифрами. Я сейчас ощущаю себя в волшебном мире, словно Золушка на балу во дворце, а ты нарушаешь мои восхитительные мечты.
Он улыбнулся, выждал несколько секунд, а потом задал вопрос:
– А где же твой принц?
– Кто знает! Да и какая разница! Линда открыла глаза и насмешливо посмотрела на него.
– Мое воображение не затрагивает второстепенных деталей. Оно не идет дальше красивого платья, драгоценных украшений и кареты. Скорее всего остановимся на «порше» черного цвета. Как ты считаешь?
– Получается, что бедняга принц менее важен в сказке о Золушке, чем привыкли думать мы, мужчины.
Лицо Линды посерьезнело.
– Нет, важен, – возразила она. – Без принца не обходится ни одна сказка.
Прекрасно зная Линду, Мэтт осторожно принялся плести свои сети. Он предупредил ее всего за несколько минут до прибытия в отель «Вестин», что забронировал для ночлега всего один номер.
– В нем две огромные кровати, – поспешил успокоить ее он. – А мы будем находиться там совсем немного времени, только переночуем. Так что не стоит тратить деньги на второй номер, Линда.
Она не могла скрыть своей озабоченности.
– Мэтт, разве прилично нам ночевать в одном номере?
– Тебя беспокоит, что подумают твои родители? И что скажет миссис Виттмейер, если пронюхает об этом? – В нем снова поднялось раздражение.
– Нет, не это.
Он ответил ей подчеркнуто насмешливым голосом:
– Линда, я уже вышел из того возраста, когда вид женщины, оказавшейся в моей спальне, превращал меня в сексуального маньяка. Если тебе хочется узнать, нахожу ли я тебя желанной, ответом будет твердое «да». Я хотел тебя семь лет назад и хочу до сих пор. Очень хочу. И тем не менее в этой комнате ничего не случится сегодня ночью, если ты сама этого не захочешь.
Линда открыто посмотрела на него и откровенно призналась:
– Я знаю, поэтому и боюсь. Я себя боюсь, Мэтт, а не тебя. И всегда боялась.
На этот раз Мэтт просто онемел. Он был готов услышать от Линды что угодно, только не такое честное признание. Тут он просто растерялся.
Юрист Барри Лендел с приветливой улыбкой встал им навстречу. Он ждал их в небольшом конференц-зале. Его явно поразила красота Линды, и Мэтт ощутил легкий прилив гордости, когда Барри – прожженный манхэттенский жук, считавший Бруклин краем цивилизованного мира, за которым начинаются населенные дикарями земли, – засуетился так, что едва не упал, провожая Линду до кресла.
– Миссис Петри, очень рад с вами познакомиться, – произнес он, протирая очки в роговой оправе. – Очень рад. Ваши эскизы Урчалок привели меня в полный восторг. Это очаровательные существа, и я уверен, что они будут пользоваться большим спросом на рынке мягких игрушек. Выкройки их мордашек просто прелестны. Президент нашей компании Чарльз Боуэн пришел в восторг, когда мы получили по почте образцы ваших работ. Даже если бы мистер Дейтон не сообщил нам, что ваши...
– Вы заготовили предварительный вариант контракта для миссис Петри, с которым она могла бы сейчас ознакомиться? – поспешно спросил Мэтт, боясь, что юрист скажет что-нибудь лишнее.
– Да, разумеется. Он со мной. Барри извлек из папки скрепленные страницы контракта в двух экземплярах.
– Это пока черновой вариант, – извиняющимся тоном произнес он. – Окончательный текст будет готов позже.
Пункт за пунктом Мэтт прошелся с Линдой по всему контракту. К своему облегчению, он убедился, что Чарли предлагает вполне справедливые условия, а также гонорар в размере пяти процентов от суммы, вырученной фирмой за продажу каждой игрушки.
Линда очень внимательно прочла контракт. Мэтт вскоре обнаружил, что ее голова работает четко и ясно, несмотря на сонную бездумную жизнь в Карсоне. Она задала лишь несколько вопросов, и все по существу, а затем перечислила одиннадцать пунктов контракта, которые, на ее взгляд, требовали доработки. Мэтт, большой специалист в контрактных делах, согласился с каждым из ее замечаний.
Барри Лендел, естественно, предпочел X бы подогнать условия контракта полностью в пользу своей фирмы, однако был готов и к разумным уступкам, и спустя четыре часа упорных переговоров и множества телефонных звонков они в конце концов достигли приемлемого компромисса по каждому из спорных пунктов.
И когда были улажены все разногласия, Барри откинулся на спинку кресла и промокнул вспотевший лоб.
– Теперь вас все устраивает, миссис Петри? Вы готовы подписать контракт на этих условиях? Для каждого персонажа семьи Урчалок вы нарисуете эскизы костюмов, а если мы задумаем книжную серию с вашим сюжетом, будете иллюстрировать все книги про Урчалок, какие мы станем выпускать. Согласны?
Линда одарила юриста улыбкой, в которой лучилось столько гордости и счастья, что у Мэтта защемило сердце, и он тоже почувствовал прилив радости.
– Да, – кивнула она. – На этих условиях я подписываю контракт.
Барри просиял и заказал большую бутылку шампанского. Отель «Вестин» гордился высоким уровнем обслуживания гостей, и гигантская бутылка появилась через считанные минуты. Они опорожнили бутылку, уточняя кое-какие детали. После того, как они условились, когда и где будет подписан окончательный контракт, настало время прощаться.
Мэтт прекрасно понимал, что Линда не понимает, сколько шампанского уже выпила, однако не пытался остановить Барри, все время подливавшего в ее бокал. Сегодня больше чем когда бы то ни было она заслужила право немножко опьянеть, если уж ей хочется.
Обнаружив поразительный такт, Барри Лендел отклонил вялое предложение Мэтта остаться пообедать вместе с ними.
– Если я потороплюсь, то еще смогу успеть в аэропорт Стаплтон, откуда в семь тридцать отправляется рейс на Нью-Йорк, – сообщил он, собирая бумаги и запихивая их в папку. Затем протянул руку. – До свидания, миссис Петри. Очень был рад познакомиться с такой талантливой художницей и красивой женщиной.
Когда он вышел из комнаты, Линда томно потянулась и зевнула.
– Я совершенно вымоталась, – сообщила она. – У меня не осталось ни капли энергии. Как ты считаешь, прилично будет, если я засну прямо тут, в кресле?
– Немного поешь и оживешь, – ответил Мэтт, слишком поздно вспомнив, что они весь день ничего не ели.
Вспомни он об этом чуть раньше, он никогда бы не позволил Линде влить в себя такое количество шампанского на пустой желудок. Он помог ей встать.
– Ты, насколько мне помнится, собиралась кутить. Что скажешь насчет вожделенных крабов? Нам нужно как следует отпраздновать твой успех.
Она прильнула к его груди. – Я слишком устала, и у меня пропал аппетит. – Линда снова зевнула, как бы в подтверждение своих слов.
Мэтт машинально погладил ее по голове.
– Душ тебя оживит, – мягко сказал он. – Может, примешь душ перед обедом? Линда уставилась на него, слегка пошатываясь и пытаясь сосредоточиться.
– Оп-ля! – воскликнула она, хватаясь за его рубашку, и хихикнула. – У меня ноги не хотят стоять прямо. – Линда еще раз хихикнула и смущенно призналась: – Мэтт, я не могу идти.
Он обнял ее за талию и повел к лифту, внезапно ощутив недовольство собой. И зачем только он позволил Барри все время подливать ей шампанского?
Несмотря на внешнюю безмятежность Линды, он догадывался, что творится у нее в Душе, как она волнуется и насколько ошеломлена всем случившимся. И, находясь в смятении, она машинально глотала шампанское, не отдавая себе в том отчета. Ему следовало остановить ее, не давать пить так много.
Они вошли в лифт. Линда, с трудом удерживая равновесие, шла рядом. Мэтта поразила постыдная мысль о том, что он потому так спокойно смотрел, как она напивается, чтобы было легче овладеть ею, пользуясь ее состоянием.
Он тут же одернул себя, возмущенно возразив, что не пал так низко. Уж конечно, не мог он так быть привязан к памяти о том далеком лете, чтобы заниматься любовью с женщиной, напоив ее для этого. Верно, он намеревался вытрясти из Линды ее провинциальные устои и старомодные запреты, но ведь ему хотелось, чтобы она разделила с ним удовольствие, а не пользоваться тем, что она так быстро пьянеет.
– Ступай под душ, – скомандовал он, как только они вошли в номер.
Прислонив ее к стене, Мэтт распахнул перед ней дверь ванной комнаты.
Линда не последовала его совету. Неуверенно преодолев пространство комнаты, она рухнула на ближайшую кровать, аккуратно расправила на коленях длинную шелковую юбку и сложила руки на животе.
– Не хочу, – заявила она решительно. – Лучше я немножко посплю.
Мэтт осторожно поднял ее с постели.
– Милая моя, поверь мне. После душа тебе станет лучше.
У Линды голова упала на плечо. Тихим голосом она спросила его:
– Мэтт, я пьяная?
– Совсем чуточку.
Бережно поддерживая ее, он отвел Линду в ванную комнату и включил душ, отрегулировав воду, чтобы пошла теплая, не слишком горячая. Развернул мыло и положил его в мыльницу, затем снял с крючка резиновую шапочку и надел ей на голову, заправив под нее волосы. Даже теперь, опьяневшая и беспомощная, она все равно ухитрялась выглядеть безупречно. Мэтт невольно подумал, что будет, если снять с Линды ее гладкую внешнюю скорлупу. Обнаружится ли под ней чувственная женщина, скрывающаяся под покровом скромной провинциалки? Мэтт не сомневался, что страстная девушка, которую он знал когда-то, все еще жива под обличьем пуританки, задавленной ханжескими нравами.
Линда сосредоточенно крутила пуговицу на его рубашке, и он поспешно отбросил посторонние мысли.
– Ты сама-то сможешь помыться? – поинтересовался он, приподнимая ее голову за подбородок и заглядывая в глаза.
– Угу.
Однако Линда продолжала стоять, буквально привалившись к стене, и он намочил полотенце холодной водой, неловко отжал одной рукой и прижал к ее лицу.
– Линда, или ты сама разденешься и встанешь под душ, или я должен тебе помочь в этом?
Она заморгала, бессмысленно глядя ему в глаза, но так и не пошевелилась. Мэтт тяжело вздохнул и бросил полотенце в раковину. Затем, старательно избегая контактов с ее кожей, нащупал на спине «молнию» и медленно расстегнул платье до талии. Шелковая ткань заскользила с ее плеч.
Может, холодное полотенце, приложенное к ее лицу, а может быть, холодный воздух, коснувшийся спины, возымели желаемый эффект.
Линда на глазах отрезвела и медленно высвободилась из его рук.
– Теперь я смогу сама, – заявила она. Мэтт решил, что ему так жарко из-за пара, заполнившего комнату. Он перевидал слишком много соблазнительных красоток, чтобы его бросало в жар из-за женщины, которая скорее всего и любовью-то занимается будто девственница.
Мэтт нерешительно кашлянул.
– Пойду позвоню, пока ты моешься, – буркнул он.
Бочком выбравшись из ванной, он прикрыл дверь и несколько секунд простоял, чутко прислушиваясь. Зашуршал шелк снимаемого платья.
Убедившись, что с Линдой все в порядке, Мэтт быстро прошел в дальнюю часть комнаты. Его мысли блуждали вокруг одного и того же. Господи, что он за идиот! Ведет себя так, будто прыщавый школьник на первом свидании, робеющий и не знающий куда деть потные ладони.
Отчего же он предается сомнениям вместо того, чтобы воспользоваться ее очевидной готовностью улечься с ним в постель? Почему его охватила эта незнакомая доселе болезненная нежность при одной мысли о том, что Линда может оказаться в его объятиях?
Словно слепой, Мэтт нащупал кнопку на панели кондиционера, включил его на полную мощность и подставил пылающее лицо под струю воздуха.
7
Когда Линда вышла из-под душа, завернувшись в пушистое полотенце, у нее окончательно испарились остатки эйфории, вызванной шампанским. Как ни странно, ни похмелья, ни головокружения она не испытывала. Вместо этого ее сковало странное напряжение. Линде казалось, будто от одного неосторожного слова либо неуместного жеста ее тело разлетится на тысячи кусочков.
Она взяла полотенце для рук и протерла им зеркало в ванной. Оттуда на нее глянуло собственное отражение, бледное и слегка размытое по краям, там, где пар вновь затуманил отражение.
«Моя жизнь напоминает это отражение, – подумала она. – Такая же расплывчатая, неясная, туманная».
Двадцатипятилетняя вдова с двумя детьми, и все-таки она не способна взять инициативу в свои руки и плывет по течению жизни, потому что это не согласуется с воззрениями родителей и жителей города Карсона.
Даже выйдя замуж за Джима, она просто сделала то, чего от нее все ожидали. И только после медового месяца поняла, как необдуманно поступила. Интимная сторона брака показала то, о чем ей могла бы поведать любая ученица старших классов: Джим Петри был больше, чем священник и приятный парень. У него имелись свои потребности и чувства, о которых совершенно не думала Линда, когда решила выйти за него замуж.
Он любил ее. Она его не любила. После гибели Джима, вспоминая об их совместной жизни, Линда просто ужаснулась своей несостоятельности в роли жены. Только близнецы спасали ее от безумия. Слава Богу, что она подарила Джиму близнецов! По крайней мере в их жизнь вошла какая-то радость, иначе она была бы просто невыносимой.
Нетерпеливым жестом Линда сорвала с головы шапочку для волос. Выдернула заколки, удерживавшие строгую прическу, и стряхнула на плечи тяжелую волну волос. Двенадцать часов прошло с тех пор, как она соорудила себе прическу этим утром, и ни единая прядь волос не сдвинулась с места.
«Даже мои волосы ведут себя безукоризненно, – с горькой усмешкой подумала Линда. – Миссис Совершенство от безупречной прически до розовых ноготков».
Сегодня днем Линда почти поверила на несколько мгновений, что ей удастся наконец-то вырваться из клетки, которую она позволила соорудить вокруг себя горожанам Карсона. Подобно ветру, который проносится по тоннелю и уносит мусор, ее внезапно поразила мысль о том, что мнения других людей совершенно ее не волнуют.
Никто не может решить, что для нее правильно, поскольку никто больше не знает, какие чувства она испытывает к Мэтту. Набравшись храбрости после нескольких бокалов шампанского, Линда в конце концов призналась себе, что ей очень хочется утолить в его объятиях любовное томление, изводившее ее тело.
Конечно же, грандиозная сцена соблазнения с треском провалилась. Непривычная к алкоголю, она практически отключилась после нескольких бокалов, а Мэтт – будь проклята его независимость! – отказался воспользоваться этой ситуацией. А вот теперь благоприятный момент упущен, она снова трезва, как холодный камень. Все бы ничего, вот только вместе с парами шампанского улетучилась и ее бесшабашность.
Схватив зубную щетку, Линда атаковала зубы с яростным рвением. Как ей хотелось снова стать немножко пьяной, чтобы бездумно скользнуть в постель к Мэтту и притвориться, что не отдает отчета в своих поступках! Разве что Мэтт не захочет участвовать в обмане.
У нее зашевелилось подозрение, что ей придется раздеться и прийти к нему голышом, сказав: «Вот я тут, возьми меня», и лишь тогда он на что-то решится.
Линда снова протерла зеркало полотенцем и взглянула на свое отражение. Неужели и в самом деле так трудно честно заявить о своих потребностях? Почему бы ей не сказать Мэтту, что она жаждет его любви? Разве не так полагается поступать современным женщинам, лишенным предрассудков?
Отражение в зеркале настолько поразилось таким дерзким мыслям, что Линда рассмеялась бы, если бы не тяжесть на душе. Ей подумалось, что в сложившейся ситуации заключена изрядная доля иронии. Если она настолько опьянеет, что сможет перешагнуть через сковывающие запреты, ее тут же сморит сон. А без алкоголя, который придает ей ложную храбрость, она останется слишком скованной и не сможет сделать первого шага.
Линда нервно провела пальцами по волосам и подумала, что будет, если она все-таки наберется храбрости, выйдет из ванной и скажет:
«Я хочу лечь с тобой в постель, Мэтт, хочу твоей любви. Все мое тело до боли жаждет тебя и помнит о том, что мы когда-то пережили вместе».
Ее отражение покрылось густой краской, и Линда еле сдержала готовый вырваться смех отчаяния. Господи, она настолько зажата, что даже мысленно не может произнести эти слова, не то что вслух!
Раздался стук в дверь, она резко обернулась, и полотенце соскользнуло на пол. Линда подхватила его, пытаясь завязать узел покрепче, когда в узкую щель проник голос Мэтта.
– Линда, ты там еще жива?
«Я не буду думать, – решила она в отчаянии. – Только чувствовать». Набрав в грудь воздуха, Линда открыла дверь.
– Еще жива. Прости, если заставила ждать.
Улыбка, которую она хотела выдать за веселую и кокетливую, получилась натянутой и искусственной, как у клоуна.
– Я думал, что шампанское свалило тебя с ног, – сказал Мэтт, вглядываясь в ее лицо.
– О нет, со мной все в порядке, спасибо. Никаких проблем.
И губы Линды растянулись в еще более фальшивую улыбку. Она переступила с ноги на ногу и уставилась на туфли так, как будто никогда их прежде не видела.
«Что же мне делать дальше?» – лихорадочно думала она.
Бездумное поведение, возможно, прекрасная стратегия для опытных женщин, но оно не поможет той, чье знание методов совращения уместится в наперстке.
Наконец-то ей удалось взять себя в руки, и Линда подняла глаза. Мэтт смотрел на нее так, что в ее венах забурлила кровь.
– Линда? – пробормотал он, не сводя с нее глаз.
– Я скучала без тебя, – ответила она поскорей, не давая себе времени на сомнения. – Очень сильно.
– Я тоже скучал без тебя. Больше даже, чем мог догадываться, пока не вернулся домой в Карсон. У нас ведь все было необыкновенно тем летом, правда?
– Мы любили друг друга, – просто сказала она.
– Да, любили, пока добрые жители Карсона все не испортили.
Он протянул руку и провел кончиками пальцев по краю полотенца, его глаза потемнели от воспоминаний. Сердце Линды учащенно забилось, когда она ощутила полузабытый прилив теплоты, последовавший за его прикосновением.
Когда пальцы Мэтта оказались на узле, который удерживал полотенце на месте, он заколебался.
– Линда? – опять нерешительно произнес он.
Едва смея перевести дух, Линда шагнула вперед, и их тела соприкоснулись, а его рука легла к ней на грудь.
Его пальцы оказались холодными, однако жар, который исходил от него, разжег в ней желание, пронзившее ее томительной болью.
– Мэтт, – прошептала она. – О да, Мэтт, пожалуйста.
Он прерывисто вздохнул, но, к ее разочарованию, даже не попытался снять полотенце.
Его свободная рука легко провела по ее распущенным волосам и в нерешительности замерла.
– Линда, Господь свидетель, как я тебя хочу, но только не уверен, что для нас это время самое подходящее. Ты выпила сегодня пять бокалов шампанского. Да еще весь день ничего не ела...
– Я не пьяна, Мэтт, если ты это имеешь в виду, – обиженно прервала Линда. – И знаю, что делаю.
– Так ли это? Быть может, в эмоциональном плане сейчас все для нас еще опасней, чем семь лет назад. Ты уже побывала замужем, а я пару раз тоже едва не попался в сети. Опыта у нас достаточно, чтобы причинить друг другу боль. Причем боль нешуточную. Взвесь все как следует, Линда.
– А разве семь лет назад мы не причинили друг другу боль? Мне всегда казалось, что это так, – с горечью сказала она.
Он промолчал, а Линда улыбнулась, несмотря на подступившие к глазам слезы.
– Ты лишил меня невинности, Мэтт, теперь же я прошу дать мне что-нибудь взамен. Люби меня. Заставь меня снова почувствовать себя женщиной. Поверь, это так мне необходимо.
Его щеки залила густая краска, когда он взглянул на нее сверху вниз. Потом схватил руками за бедра и грубо привлек к себе.
– Смотри, Линда, что ты со мной делаешь, – глухо произнес он. – Ты красива, соблазнительна, а мне свойственны все обычные мужские желания. Если ты не собираешься отступать, я дам тебе все что хочешь. Последний шанс, Линда. Ты точно знаешь, что тебе это нужно? Когда мы проснемся завтра утром, мне не хотелось бы, чтобы ты пожалела о случившемся.
Она удивила себя, непринужденно засмеявшись.
– Мэтт, ты украл мою реплику. Разве не женщина должна произносить такие слова и не соглашаться лечь в постель?
Линда прижала палец к губам. Она чувствовала, что дразнит его, провоцирует совершенно по-женски. – Обещаю, Мэтт, что утром не буду жалеть ни о чем и буду уважать тебя по-прежнему.
Мэтт не отозвался на ее улыбку. Взгляд его оставался мрачным, когда он глядел на нее, хотя она видела, как напряглось его тело, а лицо выражало неприкрытое желание.
– Ты не поняла меня, Линда. Вопрос не в том, будешь ли ты уважать меня. Все дело в том, будешь ли ты уважать себя?
Ей не хотелось вникать в смысл его слов, принимать сложные моральные решения. Она просто ждала, что он обнимет ее и скажет, что любит. Хотела разжечь его страсть жаркими словами и пылкими поцелуями. О Боже, хоть бы он солгал! Хоть бы сказал, как мечтал все эти годы о ней, помнил ее, несмотря на множество других женщин!
Но почему ей так нужно услышать эту ложь? Почему ей все время хочется, чтобы кто-то еще взял на себя ответственность за ее действия? Ведь самое главное для нее то, что чувствует сама Линда, а она прекрасно знает про свое отношение к Мэтту, хотя и не может себя заставить даже в мыслях признаться в этом.
Неужели все опять кончится ничем и она опять пожертвует своими чувствами, своими желаниями ради каких-то непонятных высших ценностей?
И совершенно неожиданно для себя Линда привстала на цыпочки и заглушила вопрос Мэтта своим поцелуем.
Какую-то долю секунды он еще пребывал в нерешительности, но потом приник к ее рту губами с такой жадностью и ненасытностью, что сам поразился своему порыву.
Его язык ласкал ее рот с настойчивостью и одновременно с нежностью, умело возбуждая желанную женщину.
– Тебе хорошо? – пробормотал он, слегка прикусив зубами ее губу.
– Да, – только и сумела сказать она.
Из гордости ей хотелось бы скрыть сокрушительное действие его поцелуев, однако жажда его ласк перевесила все аргументы, которые могли бы еще остановить ее, и Линда полностью растворилась в своих ощущениях.
Мэтт улыбнулся, довольный ее реакцией, небрежным движением развязал узел на полотенце, и оно упало у ее ног на мокрый пол. Его рука прошлась по ее обнаженной груди, и все ее тело затрепетало в ответ на это прикосновение.
– У тебя теперь такая красивая грудь...
– Это... после рождения близнецов... Его руки возобновили свои ласки.
– Благодаря им ты стала еще красивей, чем раньше, – пробормотал Мэтт.
Он наклонился и потрогал губами соски, провел по ним языком, и они напряглись и запульсировали.
Линда закрыла глаза, подчиняясь его волшебным касаниям. Вот о чем мечтала она все эти семь лет. Она провела руками по его спине, потрогала мышцы, которые появились у него за эти годы, превратившие его из угловатого юноши в зрелого мужчину.
Он поцеловал ее еще раз, и она приникла к его губам, словно была не в состоянии утолить мучившую ее жажду. Потом снова оказалась в его объятиях, и ничто с того далекого лета не доставляло ей такого блаженства, как те мгновения, когда он накрывал ее тело своим собственным и дарил неведомые ощущения.
Когда Мэтт понес ее на кровать, она уже ничего не замечала вокруг от охватившего ее блаженства.
Из-под полуприкрытых век Линда наблюдала, как он снимает с себя одежду, узнавала сильные очертания его тела. Он выглядел теперь старше, сильнее... и бесконечно желанней.
Когда Мэтт оказался рядом с ней в постели, ее бедра изогнулись навстречу его ласкам старым как мир инстинктивным движением и в то же время новым, как вспыхнувшая в этот вечер страсть. Их обнаженные тела слились в жарком объятии, и Линда ощутила мощь его мужской плоти. На нее нахлынула волна ликования женщины, которая понимает, что по-прежнему может зажечь неистовое желание в мужчине.
Он прижал ее голову к подушкам и поцеловал в губы, а его руки в это время беспрерывно блуждали по тонкой талии и плоскому животу. Когда его пальцы наконец-то скользнули между ее бедер, Линда и не пыталась сдержать легкий стон восторга.
Несмотря на темноту, она поняла, что Мэтт улыбается. Он ласково дотронулся губами до ее уха.
– По-моему, я обнаружил еще одну вещь, которая тебе нравится.
Она уткнулась лицом в его шею.
– Не знаю, – пробормотала она, едва ворочая языком. – Попробуй еще раз, и тогда я скажу точно.
– Научный эксперимент, да?
Его пальцы возобновили ласки, и она задохнулась от блаженства. Мэтт тихо засмеялся.
– Что ж, ты подтвердила, что тебе хорошо. Будем продолжать эксперимент или остановимся?
– Будем. – Это все, что она могла сказать, но вот рука ее погладила его сильный живот, сжала напрягшееся орудие любви и стала ласкать его так же нежно, как он ласкал ее.
Она взяла полотенце для рук и протерла им зеркало в ванной. Оттуда на нее глянуло собственное отражение, бледное и слегка размытое по краям, там, где пар вновь затуманил отражение.
«Моя жизнь напоминает это отражение, – подумала она. – Такая же расплывчатая, неясная, туманная».
Двадцатипятилетняя вдова с двумя детьми, и все-таки она не способна взять инициативу в свои руки и плывет по течению жизни, потому что это не согласуется с воззрениями родителей и жителей города Карсона.
Даже выйдя замуж за Джима, она просто сделала то, чего от нее все ожидали. И только после медового месяца поняла, как необдуманно поступила. Интимная сторона брака показала то, о чем ей могла бы поведать любая ученица старших классов: Джим Петри был больше, чем священник и приятный парень. У него имелись свои потребности и чувства, о которых совершенно не думала Линда, когда решила выйти за него замуж.
Он любил ее. Она его не любила. После гибели Джима, вспоминая об их совместной жизни, Линда просто ужаснулась своей несостоятельности в роли жены. Только близнецы спасали ее от безумия. Слава Богу, что она подарила Джиму близнецов! По крайней мере в их жизнь вошла какая-то радость, иначе она была бы просто невыносимой.
Нетерпеливым жестом Линда сорвала с головы шапочку для волос. Выдернула заколки, удерживавшие строгую прическу, и стряхнула на плечи тяжелую волну волос. Двенадцать часов прошло с тех пор, как она соорудила себе прическу этим утром, и ни единая прядь волос не сдвинулась с места.
«Даже мои волосы ведут себя безукоризненно, – с горькой усмешкой подумала Линда. – Миссис Совершенство от безупречной прически до розовых ноготков».
Сегодня днем Линда почти поверила на несколько мгновений, что ей удастся наконец-то вырваться из клетки, которую она позволила соорудить вокруг себя горожанам Карсона. Подобно ветру, который проносится по тоннелю и уносит мусор, ее внезапно поразила мысль о том, что мнения других людей совершенно ее не волнуют.
Никто не может решить, что для нее правильно, поскольку никто больше не знает, какие чувства она испытывает к Мэтту. Набравшись храбрости после нескольких бокалов шампанского, Линда в конце концов призналась себе, что ей очень хочется утолить в его объятиях любовное томление, изводившее ее тело.
Конечно же, грандиозная сцена соблазнения с треском провалилась. Непривычная к алкоголю, она практически отключилась после нескольких бокалов, а Мэтт – будь проклята его независимость! – отказался воспользоваться этой ситуацией. А вот теперь благоприятный момент упущен, она снова трезва, как холодный камень. Все бы ничего, вот только вместе с парами шампанского улетучилась и ее бесшабашность.
Схватив зубную щетку, Линда атаковала зубы с яростным рвением. Как ей хотелось снова стать немножко пьяной, чтобы бездумно скользнуть в постель к Мэтту и притвориться, что не отдает отчета в своих поступках! Разве что Мэтт не захочет участвовать в обмане.
У нее зашевелилось подозрение, что ей придется раздеться и прийти к нему голышом, сказав: «Вот я тут, возьми меня», и лишь тогда он на что-то решится.
Линда снова протерла зеркало полотенцем и взглянула на свое отражение. Неужели и в самом деле так трудно честно заявить о своих потребностях? Почему бы ей не сказать Мэтту, что она жаждет его любви? Разве не так полагается поступать современным женщинам, лишенным предрассудков?
Отражение в зеркале настолько поразилось таким дерзким мыслям, что Линда рассмеялась бы, если бы не тяжесть на душе. Ей подумалось, что в сложившейся ситуации заключена изрядная доля иронии. Если она настолько опьянеет, что сможет перешагнуть через сковывающие запреты, ее тут же сморит сон. А без алкоголя, который придает ей ложную храбрость, она останется слишком скованной и не сможет сделать первого шага.
Линда нервно провела пальцами по волосам и подумала, что будет, если она все-таки наберется храбрости, выйдет из ванной и скажет:
«Я хочу лечь с тобой в постель, Мэтт, хочу твоей любви. Все мое тело до боли жаждет тебя и помнит о том, что мы когда-то пережили вместе».
Ее отражение покрылось густой краской, и Линда еле сдержала готовый вырваться смех отчаяния. Господи, она настолько зажата, что даже мысленно не может произнести эти слова, не то что вслух!
Раздался стук в дверь, она резко обернулась, и полотенце соскользнуло на пол. Линда подхватила его, пытаясь завязать узел покрепче, когда в узкую щель проник голос Мэтта.
– Линда, ты там еще жива?
«Я не буду думать, – решила она в отчаянии. – Только чувствовать». Набрав в грудь воздуха, Линда открыла дверь.
– Еще жива. Прости, если заставила ждать.
Улыбка, которую она хотела выдать за веселую и кокетливую, получилась натянутой и искусственной, как у клоуна.
– Я думал, что шампанское свалило тебя с ног, – сказал Мэтт, вглядываясь в ее лицо.
– О нет, со мной все в порядке, спасибо. Никаких проблем.
И губы Линды растянулись в еще более фальшивую улыбку. Она переступила с ноги на ногу и уставилась на туфли так, как будто никогда их прежде не видела.
«Что же мне делать дальше?» – лихорадочно думала она.
Бездумное поведение, возможно, прекрасная стратегия для опытных женщин, но оно не поможет той, чье знание методов совращения уместится в наперстке.
Наконец-то ей удалось взять себя в руки, и Линда подняла глаза. Мэтт смотрел на нее так, что в ее венах забурлила кровь.
– Линда? – пробормотал он, не сводя с нее глаз.
– Я скучала без тебя, – ответила она поскорей, не давая себе времени на сомнения. – Очень сильно.
– Я тоже скучал без тебя. Больше даже, чем мог догадываться, пока не вернулся домой в Карсон. У нас ведь все было необыкновенно тем летом, правда?
– Мы любили друг друга, – просто сказала она.
– Да, любили, пока добрые жители Карсона все не испортили.
Он протянул руку и провел кончиками пальцев по краю полотенца, его глаза потемнели от воспоминаний. Сердце Линды учащенно забилось, когда она ощутила полузабытый прилив теплоты, последовавший за его прикосновением.
Когда пальцы Мэтта оказались на узле, который удерживал полотенце на месте, он заколебался.
– Линда? – опять нерешительно произнес он.
Едва смея перевести дух, Линда шагнула вперед, и их тела соприкоснулись, а его рука легла к ней на грудь.
Его пальцы оказались холодными, однако жар, который исходил от него, разжег в ней желание, пронзившее ее томительной болью.
– Мэтт, – прошептала она. – О да, Мэтт, пожалуйста.
Он прерывисто вздохнул, но, к ее разочарованию, даже не попытался снять полотенце.
Его свободная рука легко провела по ее распущенным волосам и в нерешительности замерла.
– Линда, Господь свидетель, как я тебя хочу, но только не уверен, что для нас это время самое подходящее. Ты выпила сегодня пять бокалов шампанского. Да еще весь день ничего не ела...
– Я не пьяна, Мэтт, если ты это имеешь в виду, – обиженно прервала Линда. – И знаю, что делаю.
– Так ли это? Быть может, в эмоциональном плане сейчас все для нас еще опасней, чем семь лет назад. Ты уже побывала замужем, а я пару раз тоже едва не попался в сети. Опыта у нас достаточно, чтобы причинить друг другу боль. Причем боль нешуточную. Взвесь все как следует, Линда.
– А разве семь лет назад мы не причинили друг другу боль? Мне всегда казалось, что это так, – с горечью сказала она.
Он промолчал, а Линда улыбнулась, несмотря на подступившие к глазам слезы.
– Ты лишил меня невинности, Мэтт, теперь же я прошу дать мне что-нибудь взамен. Люби меня. Заставь меня снова почувствовать себя женщиной. Поверь, это так мне необходимо.
Его щеки залила густая краска, когда он взглянул на нее сверху вниз. Потом схватил руками за бедра и грубо привлек к себе.
– Смотри, Линда, что ты со мной делаешь, – глухо произнес он. – Ты красива, соблазнительна, а мне свойственны все обычные мужские желания. Если ты не собираешься отступать, я дам тебе все что хочешь. Последний шанс, Линда. Ты точно знаешь, что тебе это нужно? Когда мы проснемся завтра утром, мне не хотелось бы, чтобы ты пожалела о случившемся.
Она удивила себя, непринужденно засмеявшись.
– Мэтт, ты украл мою реплику. Разве не женщина должна произносить такие слова и не соглашаться лечь в постель?
Линда прижала палец к губам. Она чувствовала, что дразнит его, провоцирует совершенно по-женски. – Обещаю, Мэтт, что утром не буду жалеть ни о чем и буду уважать тебя по-прежнему.
Мэтт не отозвался на ее улыбку. Взгляд его оставался мрачным, когда он глядел на нее, хотя она видела, как напряглось его тело, а лицо выражало неприкрытое желание.
– Ты не поняла меня, Линда. Вопрос не в том, будешь ли ты уважать меня. Все дело в том, будешь ли ты уважать себя?
Ей не хотелось вникать в смысл его слов, принимать сложные моральные решения. Она просто ждала, что он обнимет ее и скажет, что любит. Хотела разжечь его страсть жаркими словами и пылкими поцелуями. О Боже, хоть бы он солгал! Хоть бы сказал, как мечтал все эти годы о ней, помнил ее, несмотря на множество других женщин!
Но почему ей так нужно услышать эту ложь? Почему ей все время хочется, чтобы кто-то еще взял на себя ответственность за ее действия? Ведь самое главное для нее то, что чувствует сама Линда, а она прекрасно знает про свое отношение к Мэтту, хотя и не может себя заставить даже в мыслях признаться в этом.
Неужели все опять кончится ничем и она опять пожертвует своими чувствами, своими желаниями ради каких-то непонятных высших ценностей?
И совершенно неожиданно для себя Линда привстала на цыпочки и заглушила вопрос Мэтта своим поцелуем.
Какую-то долю секунды он еще пребывал в нерешительности, но потом приник к ее рту губами с такой жадностью и ненасытностью, что сам поразился своему порыву.
Его язык ласкал ее рот с настойчивостью и одновременно с нежностью, умело возбуждая желанную женщину.
– Тебе хорошо? – пробормотал он, слегка прикусив зубами ее губу.
– Да, – только и сумела сказать она.
Из гордости ей хотелось бы скрыть сокрушительное действие его поцелуев, однако жажда его ласк перевесила все аргументы, которые могли бы еще остановить ее, и Линда полностью растворилась в своих ощущениях.
Мэтт улыбнулся, довольный ее реакцией, небрежным движением развязал узел на полотенце, и оно упало у ее ног на мокрый пол. Его рука прошлась по ее обнаженной груди, и все ее тело затрепетало в ответ на это прикосновение.
– У тебя теперь такая красивая грудь...
– Это... после рождения близнецов... Его руки возобновили свои ласки.
– Благодаря им ты стала еще красивей, чем раньше, – пробормотал Мэтт.
Он наклонился и потрогал губами соски, провел по ним языком, и они напряглись и запульсировали.
Линда закрыла глаза, подчиняясь его волшебным касаниям. Вот о чем мечтала она все эти семь лет. Она провела руками по его спине, потрогала мышцы, которые появились у него за эти годы, превратившие его из угловатого юноши в зрелого мужчину.
Он поцеловал ее еще раз, и она приникла к его губам, словно была не в состоянии утолить мучившую ее жажду. Потом снова оказалась в его объятиях, и ничто с того далекого лета не доставляло ей такого блаженства, как те мгновения, когда он накрывал ее тело своим собственным и дарил неведомые ощущения.
Когда Мэтт понес ее на кровать, она уже ничего не замечала вокруг от охватившего ее блаженства.
Из-под полуприкрытых век Линда наблюдала, как он снимает с себя одежду, узнавала сильные очертания его тела. Он выглядел теперь старше, сильнее... и бесконечно желанней.
Когда Мэтт оказался рядом с ней в постели, ее бедра изогнулись навстречу его ласкам старым как мир инстинктивным движением и в то же время новым, как вспыхнувшая в этот вечер страсть. Их обнаженные тела слились в жарком объятии, и Линда ощутила мощь его мужской плоти. На нее нахлынула волна ликования женщины, которая понимает, что по-прежнему может зажечь неистовое желание в мужчине.
Он прижал ее голову к подушкам и поцеловал в губы, а его руки в это время беспрерывно блуждали по тонкой талии и плоскому животу. Когда его пальцы наконец-то скользнули между ее бедер, Линда и не пыталась сдержать легкий стон восторга.
Несмотря на темноту, она поняла, что Мэтт улыбается. Он ласково дотронулся губами до ее уха.
– По-моему, я обнаружил еще одну вещь, которая тебе нравится.
Она уткнулась лицом в его шею.
– Не знаю, – пробормотала она, едва ворочая языком. – Попробуй еще раз, и тогда я скажу точно.
– Научный эксперимент, да?
Его пальцы возобновили ласки, и она задохнулась от блаженства. Мэтт тихо засмеялся.
– Что ж, ты подтвердила, что тебе хорошо. Будем продолжать эксперимент или остановимся?
– Будем. – Это все, что она могла сказать, но вот рука ее погладила его сильный живот, сжала напрягшееся орудие любви и стала ласкать его так же нежно, как он ласкал ее.