Страница:
В это время Шушутка с котами добрался до своей ёлки, которая наивно поджидала их на своём месте, потому что была ещё очень молода и неопытна, а кроме того, грамотой пока не владела и записку оставить не могла, даже если бы захотела. Уходить же со своего места, не оставив записки на пеньке, приличной ёлке с хорошими манерами не подобало.[24]
Коты придирчиво ёлку осмотрели, потому что кому как не котам оценивать ёлки, ведь именно им придётся по традиции взбираться на неё с сумасшедшим кличем:
Итак, когда Шушуткина ёлка была одобрена котами, они погрузили её на санки и отправились домой наряжать, где застали Кахабасечку, наряжающую пластиковую ёлочку, присланную ей родителями из Кахабасшира в качестве новогоднего сюрприза. Вот Кахабасечка специально и осталась под предлогом блинов для того, чтобы, пока никого нет дома, тихонько нарядить ёлочку и чтобы, когда все вернулись – то сказали бы «ах!»
Шушутка сказал «ах», чтобы не разочаровывать Кахабасечку, и принялся наряжать свою ёлку рядом с Кахабасечкиной.
Тем временем Маськин с тапками и наши охотники выловили свои ёлки и почти одновременно вернулись домой. Увидев, что в доме уже есть две ёлки, они не стали расстраиваться, а принялись наряжать свои.
Когда через кухню проносили ёлки, Маськину показалось, что спящий там с осени Гипнотизёр ещё шире вытаращил глаза и сказал: «Ёлки-палки!». Маськин вообще начинал подозревать, что сон у Гипнотизёра какой-то неглубокий, потому что его сомнамбулическое состояние не только не мешало ему плотно питаться, но и читать газеты и даже беседовать с Плюшевым Медведем на спиритуалистические темы, а также по по-прежнему животрепещущему для него вопросу прогрессирующей усосанности лап.
Когда друзья закончили наряжать все четыре ёлки, в дверь Маськиного дома кто-то нетерпеливо постучал. На пороге стояла Кашатка с ёлкой, которую она решила подарить Маськину в качестве новогоднего сюрприза. На ёлке вместо ёлочной игрушки висел кот Эль-Бандидо.
Итак, в этом году у Маськина было пять ёлок! Они стояли в его гостиной в ряд и создавали в пять раз больше новогоднего настроения, чем обычно!
Глава 19
Глава 20
Коты придирчиво ёлку осмотрели, потому что кому как не котам оценивать ёлки, ведь именно им придётся по традиции взбираться на неё с сумасшедшим кличем:
Котам ёлка понравилась, потому что была невысока, а котам не хотелось лазить на высокую ёлку, поскольку они были – нет, не ленивые, а просто умеренные в растрачивании своих кошачьих сил. Кроме того, коты рассудили, что с низкой ёлки падать не так страшно. Это только в теории все коты падают на лапы. Однако теория – это одно, а практика жизни – совсем другое. У Маськиных котов нередко можно было наблюдать сбои в кошачьей аэродинамике… которые они объясняли нелётной погодой, а Маськин – излишним кошачьим весом и чрезмерной спаточностью.«Мьяаууууууууууу!»
Итак, когда Шушуткина ёлка была одобрена котами, они погрузили её на санки и отправились домой наряжать, где застали Кахабасечку, наряжающую пластиковую ёлочку, присланную ей родителями из Кахабасшира в качестве новогоднего сюрприза. Вот Кахабасечка специально и осталась под предлогом блинов для того, чтобы, пока никого нет дома, тихонько нарядить ёлочку и чтобы, когда все вернулись – то сказали бы «ах!»
Шушутка сказал «ах», чтобы не разочаровывать Кахабасечку, и принялся наряжать свою ёлку рядом с Кахабасечкиной.
Тем временем Маськин с тапками и наши охотники выловили свои ёлки и почти одновременно вернулись домой. Увидев, что в доме уже есть две ёлки, они не стали расстраиваться, а принялись наряжать свои.
Когда через кухню проносили ёлки, Маськину показалось, что спящий там с осени Гипнотизёр ещё шире вытаращил глаза и сказал: «Ёлки-палки!». Маськин вообще начинал подозревать, что сон у Гипнотизёра какой-то неглубокий, потому что его сомнамбулическое состояние не только не мешало ему плотно питаться, но и читать газеты и даже беседовать с Плюшевым Медведем на спиритуалистические темы, а также по по-прежнему животрепещущему для него вопросу прогрессирующей усосанности лап.
Когда друзья закончили наряжать все четыре ёлки, в дверь Маськиного дома кто-то нетерпеливо постучал. На пороге стояла Кашатка с ёлкой, которую она решила подарить Маськину в качестве новогоднего сюрприза. На ёлке вместо ёлочной игрушки висел кот Эль-Бандидо.
Итак, в этом году у Маськина было пять ёлок! Они стояли в его гостиной в ряд и создавали в пять раз больше новогоднего настроения, чем обычно!
Глава 19
Маськин и Дед Мороз
Во все прошлые годы Дед Мороз пролетал мимо Маськиного дома, не останавливаясь, и Маськину приходилось самому переодеваться в дедморозный наряд и лазить в печную трубу с мешком с подарками для своих домочадцев. Маськин настолько поднаторел на этом нелёгком поприще, что уже мог сойти за вполне приличного профессионального Деда Мороза, однако ему это надоело. «Сколько можно, в самом деле?» – возмущался Маськин, и в этом году нарядившись Дедом Морозом и залезая на крышу с мешком. Но едва завидев летящие мимо сани Деда Мороза, запряжённые тройкой северных оленей, Маськин быстро сел в свои сани с вертикальным взлётом и пошёл на абордаж.
Дед Мороз от неожиданности, что на него летят сани с другим, хотя и очень ушастым Дедом Морозом, остановился и попытался стать невидимым, ибо в последнее время во многих странах мира его нередко принимали за самолёт-разведчик или НЛО и обстреливали ракетами противовоздушной обороны.
Однако было поздно, потому что Маськины сани были уже слишком близко и Маськин изловчился на ощупь крепко схватить Деда Мороза за невидимую бороду. Поняв, что скрываться бесполезно, Дед Мороз перешёл в своё видимое состояние, потому что в невидимом сам тоже ничего не видел и даже начинал сомневаться в своём существовании.
– Это что за хулиганство? – возмутился Дед Мороз, разглядев и узнав Маськина, державшего его за бороду.
– А вы почему никогда к нам в дом не заезжаете и подарков не оставляете? – с досадой заявил Маськин.
– Да вы вообще отдаёте себе отчёт, сколько у меня дел? – выдал дежурный ответ Дед Мороз. – А ну, перестаньте хулиганить и отпустите мою бороду! Вы что, разве не слыхали, что в соответствии с униполярными соглашениями от 1955 года в развитых странах ответственность за выдачу подарков возлагается на глав семейств, если их годовой доход выше черты бедности, а черта эта относится исключительно к тем, у кого нет ни черта… Вы, Маськин, если я не ошибаюсь, лицо вполне зажиточное, живёте натуральным хозяйством. Что ж вам ещё надо? Отпустите немедленно бороду!
Маськин, не ожидавший услышать такую канцелярщину от полумифического символа, от растерянности выпустил бороду, но Дед Мороз не унимался.
– Меня ждут дети Фифипопии, а вы меня тут задерживаете! Совесть у вас есть?
Маськину стало стыдно, но он не подал виду. Всё бы тем и кончилось, и Маськин отчалил бы с миром, если бы не скандальный нрав Деда Мороза, который заставил его продолжить свои обидные тирады.
– Вот вы, Маськин, что себе думаете, моя работа – развлечение? Вы бы попробовали так – за один день объездить весь мир… Всюду поспеть!
Маськину стало обидно до слёз. Он снова взял Деда Мороза за бороду, но уже не крепко, а деликатно.
– Вы-то Дедом Морозом работаете только один день в году, хотя и интенсивно, не спорю. Но я-то Маськиным работаю круглый год без выходных!
– Ой, да что такое вы тут говорите! – возмутился пуще прежнего Дед Мороз. – Работает он, понимаешь, без выходных. Да вы все – Маськины и вам подобные – совершенные бездельники по определению. Читал я тут про вас книжку… Дурью маетесь, булыжникам книжки читаете, макароны в огороде выращиваете… Тьфу… Срам!
Пафос, с каким было произнесено слово «срам», навёл простодушного Маськина на крамольную мысль, что Дед Мороз очень смахивает на высокоидейного кагэбэшного попа, – и оказался прав, потому что дед и правда обучался в своё время в духовной семинарии при Комитете безопасности. Маськин с минуту помедлил в нерешительности.
– А вы попробуйте один день побыть Маськиным! – вдруг закричал Маськин. – А я попробую сделать вашу работу, авось не боги горшки обжигают…
И, перепрыгнув в сани Деда Мороза, вытолкнул его в свои сани, нахлобучил на Деда Мороза картонные заячьи уши (которые у Маськина были всегда припасены в бортовой аптечке в санях с вертикальным взлётом, на случай повреждения настоящих ушей или если настоящие недостаточно развевались по ветру во время Маськиных полётов, что вредило его ушастому имиджу), дёрнул за поводья, и олени умчали Маськина в заоблачную высь.
Ушастый Дед Мороз медленно приземлился на крышу Маськиного дома и, с минуту посидев без движения, разразился нецензурной бранью, недостойной такого светлого персонажа. Затем, неохотно захватив мешок с приготовленными Маськиным подарками, полез в трубу дома, поскольку войти через дверь ему даже в голову не пришло. Вот что значит профессиональная привычка!
Тем временем Маськин долетел до государства Соединённых Штанов и раздал всем бедным ребятишкам подарки. Маськин работал быстро и попусту не тратил время на препирания с местным населением, как это нередко случалось с настоящим Дедом Морозом, у которого давно развилась профессиональная нелюдимость от долгого сидения на Северном Полюсе.
Дальше Маськин полетел над совершенно Тихим океаном в Шанхаию и поднялся так высоко, что наткнулся на стайки духов… Вы скажете, и что это нашего автора потянуло на гоголевщину?.. Тоже мне, вечера на хуторе близ Диканьки… Тот всё с чёртом носился, этот на санях…
Знаете что, я вам не Гоголь, дорогой мой читатель, так что лучше помалкивайте, пока так не расписал вас в своей книжке, что до Страшного Суда не отмоешься[25]. Гоголь тоже, кстати, был на это мастак.
Кстати о Гоголе. Вы любите гоголь-моголь? Это когда твоя баба разбивае яiчечко, вылівае його в миску, засыпае цукором і, перемешываючi, взбывае. А затiм ты еси ложкою бiлесенько-злату сладicть. Ты починаеш кохать смак гоголя-моголя, і, частуючысь дэсэртом, ты, між іншим, думкуеш про літэратора Гоголя… А я вам так скажу: я, конечно же, не Гоголь, я, скорее, Моголь.
Тем временем Дед Мороз вылез из погасшего камина, и все жители Маськиного дома весело захлопали в ладошки, потому что думали, что это опять Маськин их поздравлять через трубу лезет и сейчас будет дарить подарки.
Однако Дед Мороз, отряхнувшись от сажи, бросил мешок на пол и, ничего не сказав, прошёл на кухню, где, не поздоровавшись с Гипнотизёром в трансе, стал умывать бороду под кухонным краном.
Обитатели Маськиного дома подумали, что просто Маськин опять не в духе (с ним иногда такое бывало, и в такие моменты он на себя не похож[26]). Этим же Маськины друзья объяснили, что Маськин так переоделся до неузнаваемости, зачем-то свои уши спрятал и нацепил картонные. Так или иначе, все тихо положили подарки под пять новогодних ёлок и разошлись по своим делам.
Дед Мороз, умывшись и немного оправившись от случившегося, решил и дальше прикидываться Маськиным, чтобы не раскрывать своё инкогнито.
Он нашёл на кухне прилепленный магнитиком к холодильнику список дел Маськина и принялся их выполнять, чтобы не вызывать излишних подозрений, тем более, что Маськины тапки начали на него косо поглядывать – мол, чего это Маськин ходит по дому в валенках, а их на себя не надевает? Неужто разлюбил?
Тапки были очень чувствительны к таким обстоятельствам, потому что были стары и износились… Скажите, сколько раз вы предавали свою изношенную домашнюю обувь, бесстыже выбрасывая её после многих лет бессменной службы? Боже мой, как люди подчас бывают неблагодарны и жестоки по отношению к своей обуви! Да и только ли к обуви?
Дед Мороз прочёл первую строчку в списке дел Маськина. Она гласила: «Подоить коз, чего бы это ни стоило». Дело в том, что, отчаявшись дождаться молока от коровы Пегаски, Маськин завёл двух коз, ну и прихватил трёх козлят, которые, правда, собирались, когда вырастут, стать козлами.
Козы оказались пигмейскими, то есть очень небольшими – такая была их порода. Эту породу вывели в Камеруне, и теперь Маськин расхлёбывал недостатки камерунского козоводства.
Дед Мороз со вздохом взял ведёрко и пошёл в хлев, где жили козы. Сначала он подошёл к козе Виктории и обратился к ней уважительно:
– Ваше величество, не изволите ли подоиться?
Коза Виктория равнодушно зашла к Деду Морозу с тыла и больно боднула его в мягкую часть. Дед Мороз еле удержался на ногах и, уже слегка озверев, схватил за туловище козу Мадлен. Та как сумасшедшая вырвалась из хлева и помчалась по заснеженному двору, волоча за собой деда, который одной рукой держался за козу, а другой придерживал картонные уши, чтобы не нарушать конспирацию.
Шушутка, увидев эту сцену в окно, сразу закричал: «Все на помощь Маськину! Он козу доит!» Первыми на крик сбежались собаки и стали, громко лая, бегать за козой, от чего она помчалась ещё быстрее. За ними последовали все остальные козы, образовав живописное стадо. За козами бежал Шушутка, и даже Плюшевый Медведь с золотым котом Лисиком выглянули во двор понаблюдать, чем это дело кончится.
Наконец коза, прижатая к забору, остановилась. Дед Мороз, сняв и бросив варежки, стал её доить, а Шушутка ему помогал, придерживая картонные уши, потому что у самого деда руки были заняты процессом дойки. Коза при этом мрачно орала, и в соседних домах подумали, что вот, Маськин, дескать, кичился-кичился своим вегетарианством, а на Новый год всё-таки решил зарезать козу…
Выдоив козу Мадлен на сто процентов, так что она даже уже начала спадаться сама в себя как сдутый надувной матрасик, Дед Мороз получил удой молока от силы в четверть стакана. Тогда Мадлен отпустили и набросились на Викторию, которая первым делом копытом пролила молоко Мадлен, а сама не выдоилась и на четверть стакана. Молоко же было немедленно вылизано всеядным псом Сосискиным, причём он не столько выпил молоко, сколько намочил им уши.
Дед Мороз принялся выжимать уши пса Сосискина, но и это ему не вполне удалось, потому что Сосискин завизжал по-собачьи так громко, что в соседних домах подумали, что Маськин то ли кореец, то ли китаец – даром, что ль, на солнце щурится? – и решил зарезать не только козу!
Кстати, как раз в это самое время настоящий Маськин прилетел в Китай, но ему не дали добро на посадку, потому что китайский Новый год празднуют в феврале, и Маськин полетел дальше.
Дед Мороз, заперев коз и поблагодарив Шушутку за содействие, пошёл в дом читать список дальше. Список гласил: «Испечь блины». Дед Мороз не умел печь блины и завербовал Шушутку, чтобы тот их испёк, а сам присел побеседовать на кухне с Гипнотизёром, который хотя и находился в летаргии, отвечал довольно связно на вопросы и даже не отказался от предложенной Дедом Морозом папиросы.
Шушутка подумал: «И когда это Маськин начал курить?», но ничего не сказал и принялся печь блины.
Блины у Шушутки получились с ожогами третьей степени тяжести, и Дед Мороз подкрасил их белой краской, чтобы скрыть подгорелости.
Тем временем Маськин, раздав подарки в Евразии и заскочив в Австралию, застрял в Африке, потому что там было очень много бедных детей.
Следующим делом Маськина по списку, попавшему в руки Деда Мороза, было купание пса Сосискина, который со своими длинными ушами так пачкался, что его приходилось купать каждый день.
Купаться Сосискин не желал и залез в ванну только после того, как уронил туда Деда Мороза.
Тут Маськин закончил свой тур и вернулся домой. Он застал Деда Мороза в ванне – мокрого, с размокшими картонными ушами, исступлённо жующего подкрашенный горелый блин.
Он плакал и клялся, что не хочет больше быть Маськиным! С чем его и отпустили восвояси…
Дед Мороз от неожиданности, что на него летят сани с другим, хотя и очень ушастым Дедом Морозом, остановился и попытался стать невидимым, ибо в последнее время во многих странах мира его нередко принимали за самолёт-разведчик или НЛО и обстреливали ракетами противовоздушной обороны.
Однако было поздно, потому что Маськины сани были уже слишком близко и Маськин изловчился на ощупь крепко схватить Деда Мороза за невидимую бороду. Поняв, что скрываться бесполезно, Дед Мороз перешёл в своё видимое состояние, потому что в невидимом сам тоже ничего не видел и даже начинал сомневаться в своём существовании.
– Это что за хулиганство? – возмутился Дед Мороз, разглядев и узнав Маськина, державшего его за бороду.
– А вы почему никогда к нам в дом не заезжаете и подарков не оставляете? – с досадой заявил Маськин.
– Да вы вообще отдаёте себе отчёт, сколько у меня дел? – выдал дежурный ответ Дед Мороз. – А ну, перестаньте хулиганить и отпустите мою бороду! Вы что, разве не слыхали, что в соответствии с униполярными соглашениями от 1955 года в развитых странах ответственность за выдачу подарков возлагается на глав семейств, если их годовой доход выше черты бедности, а черта эта относится исключительно к тем, у кого нет ни черта… Вы, Маськин, если я не ошибаюсь, лицо вполне зажиточное, живёте натуральным хозяйством. Что ж вам ещё надо? Отпустите немедленно бороду!
Маськин, не ожидавший услышать такую канцелярщину от полумифического символа, от растерянности выпустил бороду, но Дед Мороз не унимался.
– Меня ждут дети Фифипопии, а вы меня тут задерживаете! Совесть у вас есть?
Маськину стало стыдно, но он не подал виду. Всё бы тем и кончилось, и Маськин отчалил бы с миром, если бы не скандальный нрав Деда Мороза, который заставил его продолжить свои обидные тирады.
– Вот вы, Маськин, что себе думаете, моя работа – развлечение? Вы бы попробовали так – за один день объездить весь мир… Всюду поспеть!
Маськину стало обидно до слёз. Он снова взял Деда Мороза за бороду, но уже не крепко, а деликатно.
– Вы-то Дедом Морозом работаете только один день в году, хотя и интенсивно, не спорю. Но я-то Маськиным работаю круглый год без выходных!
– Ой, да что такое вы тут говорите! – возмутился пуще прежнего Дед Мороз. – Работает он, понимаешь, без выходных. Да вы все – Маськины и вам подобные – совершенные бездельники по определению. Читал я тут про вас книжку… Дурью маетесь, булыжникам книжки читаете, макароны в огороде выращиваете… Тьфу… Срам!
Пафос, с каким было произнесено слово «срам», навёл простодушного Маськина на крамольную мысль, что Дед Мороз очень смахивает на высокоидейного кагэбэшного попа, – и оказался прав, потому что дед и правда обучался в своё время в духовной семинарии при Комитете безопасности. Маськин с минуту помедлил в нерешительности.
– А вы попробуйте один день побыть Маськиным! – вдруг закричал Маськин. – А я попробую сделать вашу работу, авось не боги горшки обжигают…
И, перепрыгнув в сани Деда Мороза, вытолкнул его в свои сани, нахлобучил на Деда Мороза картонные заячьи уши (которые у Маськина были всегда припасены в бортовой аптечке в санях с вертикальным взлётом, на случай повреждения настоящих ушей или если настоящие недостаточно развевались по ветру во время Маськиных полётов, что вредило его ушастому имиджу), дёрнул за поводья, и олени умчали Маськина в заоблачную высь.
Ушастый Дед Мороз медленно приземлился на крышу Маськиного дома и, с минуту посидев без движения, разразился нецензурной бранью, недостойной такого светлого персонажа. Затем, неохотно захватив мешок с приготовленными Маськиным подарками, полез в трубу дома, поскольку войти через дверь ему даже в голову не пришло. Вот что значит профессиональная привычка!
Тем временем Маськин долетел до государства Соединённых Штанов и раздал всем бедным ребятишкам подарки. Маськин работал быстро и попусту не тратил время на препирания с местным населением, как это нередко случалось с настоящим Дедом Морозом, у которого давно развилась профессиональная нелюдимость от долгого сидения на Северном Полюсе.
Дальше Маськин полетел над совершенно Тихим океаном в Шанхаию и поднялся так высоко, что наткнулся на стайки духов… Вы скажете, и что это нашего автора потянуло на гоголевщину?.. Тоже мне, вечера на хуторе близ Диканьки… Тот всё с чёртом носился, этот на санях…
Знаете что, я вам не Гоголь, дорогой мой читатель, так что лучше помалкивайте, пока так не расписал вас в своей книжке, что до Страшного Суда не отмоешься[25]. Гоголь тоже, кстати, был на это мастак.
Кстати о Гоголе. Вы любите гоголь-моголь? Это когда твоя баба разбивае яiчечко, вылівае його в миску, засыпае цукором і, перемешываючi, взбывае. А затiм ты еси ложкою бiлесенько-злату сладicть. Ты починаеш кохать смак гоголя-моголя, і, частуючысь дэсэртом, ты, між іншим, думкуеш про літэратора Гоголя… А я вам так скажу: я, конечно же, не Гоголь, я, скорее, Моголь.
Тем временем Дед Мороз вылез из погасшего камина, и все жители Маськиного дома весело захлопали в ладошки, потому что думали, что это опять Маськин их поздравлять через трубу лезет и сейчас будет дарить подарки.
Однако Дед Мороз, отряхнувшись от сажи, бросил мешок на пол и, ничего не сказав, прошёл на кухню, где, не поздоровавшись с Гипнотизёром в трансе, стал умывать бороду под кухонным краном.
Обитатели Маськиного дома подумали, что просто Маськин опять не в духе (с ним иногда такое бывало, и в такие моменты он на себя не похож[26]). Этим же Маськины друзья объяснили, что Маськин так переоделся до неузнаваемости, зачем-то свои уши спрятал и нацепил картонные. Так или иначе, все тихо положили подарки под пять новогодних ёлок и разошлись по своим делам.
Дед Мороз, умывшись и немного оправившись от случившегося, решил и дальше прикидываться Маськиным, чтобы не раскрывать своё инкогнито.
Он нашёл на кухне прилепленный магнитиком к холодильнику список дел Маськина и принялся их выполнять, чтобы не вызывать излишних подозрений, тем более, что Маськины тапки начали на него косо поглядывать – мол, чего это Маськин ходит по дому в валенках, а их на себя не надевает? Неужто разлюбил?
Тапки были очень чувствительны к таким обстоятельствам, потому что были стары и износились… Скажите, сколько раз вы предавали свою изношенную домашнюю обувь, бесстыже выбрасывая её после многих лет бессменной службы? Боже мой, как люди подчас бывают неблагодарны и жестоки по отношению к своей обуви! Да и только ли к обуви?
Дед Мороз прочёл первую строчку в списке дел Маськина. Она гласила: «Подоить коз, чего бы это ни стоило». Дело в том, что, отчаявшись дождаться молока от коровы Пегаски, Маськин завёл двух коз, ну и прихватил трёх козлят, которые, правда, собирались, когда вырастут, стать козлами.
Козы оказались пигмейскими, то есть очень небольшими – такая была их порода. Эту породу вывели в Камеруне, и теперь Маськин расхлёбывал недостатки камерунского козоводства.
Дед Мороз со вздохом взял ведёрко и пошёл в хлев, где жили козы. Сначала он подошёл к козе Виктории и обратился к ней уважительно:
– Ваше величество, не изволите ли подоиться?
Коза Виктория равнодушно зашла к Деду Морозу с тыла и больно боднула его в мягкую часть. Дед Мороз еле удержался на ногах и, уже слегка озверев, схватил за туловище козу Мадлен. Та как сумасшедшая вырвалась из хлева и помчалась по заснеженному двору, волоча за собой деда, который одной рукой держался за козу, а другой придерживал картонные уши, чтобы не нарушать конспирацию.
Шушутка, увидев эту сцену в окно, сразу закричал: «Все на помощь Маськину! Он козу доит!» Первыми на крик сбежались собаки и стали, громко лая, бегать за козой, от чего она помчалась ещё быстрее. За ними последовали все остальные козы, образовав живописное стадо. За козами бежал Шушутка, и даже Плюшевый Медведь с золотым котом Лисиком выглянули во двор понаблюдать, чем это дело кончится.
Наконец коза, прижатая к забору, остановилась. Дед Мороз, сняв и бросив варежки, стал её доить, а Шушутка ему помогал, придерживая картонные уши, потому что у самого деда руки были заняты процессом дойки. Коза при этом мрачно орала, и в соседних домах подумали, что вот, Маськин, дескать, кичился-кичился своим вегетарианством, а на Новый год всё-таки решил зарезать козу…
Выдоив козу Мадлен на сто процентов, так что она даже уже начала спадаться сама в себя как сдутый надувной матрасик, Дед Мороз получил удой молока от силы в четверть стакана. Тогда Мадлен отпустили и набросились на Викторию, которая первым делом копытом пролила молоко Мадлен, а сама не выдоилась и на четверть стакана. Молоко же было немедленно вылизано всеядным псом Сосискиным, причём он не столько выпил молоко, сколько намочил им уши.
Дед Мороз принялся выжимать уши пса Сосискина, но и это ему не вполне удалось, потому что Сосискин завизжал по-собачьи так громко, что в соседних домах подумали, что Маськин то ли кореец, то ли китаец – даром, что ль, на солнце щурится? – и решил зарезать не только козу!
Кстати, как раз в это самое время настоящий Маськин прилетел в Китай, но ему не дали добро на посадку, потому что китайский Новый год празднуют в феврале, и Маськин полетел дальше.
Дед Мороз, заперев коз и поблагодарив Шушутку за содействие, пошёл в дом читать список дальше. Список гласил: «Испечь блины». Дед Мороз не умел печь блины и завербовал Шушутку, чтобы тот их испёк, а сам присел побеседовать на кухне с Гипнотизёром, который хотя и находился в летаргии, отвечал довольно связно на вопросы и даже не отказался от предложенной Дедом Морозом папиросы.
Шушутка подумал: «И когда это Маськин начал курить?», но ничего не сказал и принялся печь блины.
Блины у Шушутки получились с ожогами третьей степени тяжести, и Дед Мороз подкрасил их белой краской, чтобы скрыть подгорелости.
Тем временем Маськин, раздав подарки в Евразии и заскочив в Австралию, застрял в Африке, потому что там было очень много бедных детей.
Следующим делом Маськина по списку, попавшему в руки Деда Мороза, было купание пса Сосискина, который со своими длинными ушами так пачкался, что его приходилось купать каждый день.
Купаться Сосискин не желал и залез в ванну только после того, как уронил туда Деда Мороза.
Тут Маськин закончил свой тур и вернулся домой. Он застал Деда Мороза в ванне – мокрого, с размокшими картонными ушами, исступлённо жующего подкрашенный горелый блин.
Он плакал и клялся, что не хочет больше быть Маськиным! С чем его и отпустили восвояси…
Глава 20
Маськин и Новый год
Как только мокрый Дед Мороз удалился, тут в доме Маськина праздник и начался. До Нового года оставалось всего полчаса, и Маськины домочадцы собрались за праздничным столом, который в отсутствие Маськина соорудила Кахабасечка. Плюшевый Медведь достал из своего погребка бутылочку шампанского, и как только часы стали бить полночь, и каждый, как водится, загадал желание, Медведь торжественно откупорил бутылку и налил всем шипучей жидкости. Шампанское было немного с кислинкой, но чего не сделаешь ради традиции – все пригубили и прокричали «ура!».
Потом сразу побежали смотреть подарки.
Маськину досталось подарков больше всех. Во-первых, сам себе он подарил скатерть-самобранку, потому что ему порядком надоело готовить на всю ораву. Конечно, Кахабасечка ему помогала, но с волшебной скатертью хотя бы отпадёт проблема завтраков и ужинов, которые Маськин готовить особенно не любил.
Жители Маськиного дома подарили Маськину ковёр-самолёт, и, зная аккуратизм Маськина и его маниакальную преданность чистоте, подарили вдобавок летающий пылесос для ковра-самолёта. Жители Маськиного дома считали, что Маськину мало саней с вертикальным взлётом, потому что он мог пользоваться ими только зимой. Не полетишь же по небу в санях летом! Засмеют! А так Маськин получал возможность передвижения по воздуху и в весенне-летне-осенний период.
Маськину также подарили портативного слонёнка Носопыркина. Это была идея Плюшевого Медведя, который помнил, что Маськин очень любит животных, а вот слона у него ещё не было.
Маськин, и правда, увидев слонёнка Носопыркина, воскликнул, всплеснув руками:
– Слона мне только не хватало! – из чего Плюшевый Медведь заключил, что подарок Маськину очень понравился и что он в высшей степени восторга.
Плюшевому Медведю подарили парашют с трёхдневным запасом манной каши, чтобы он мог (как и во время Маськиной рыбалки, во время которой он имел привычку сидеть в спасательном жилете) сидеть на диване и поедать кашу, пока Маськин предпринимает воздушные полёты на ковре-самолёте. Плюшевый Медведь был надёжным другом и всегда поддерживал Маськина во всех его начинаниях. А ведь поддержка друга, пусть всё время сидящего на диване, так важна!
Кашатке подарили электрическое одеяло для дополнительного сугрева в зимнее время года.
Шушутке подарили песочный барометр, в котором, если песок лежал плоско, значит, давление было высокое, а если горкой – то низкое.
Колбаскину подарили японский ошейник с переводчиком с собачьего языка на более понятный, но он так ничего и не сказал, потому что был молчаливым псом.
Сосискину подарили будильник с электрической лаялкой и визжалкой, чтобы он мог его включать, когда сам занят или хочет тихонечко полежать в сторонке. А вы попробуйте полаять и повизжать все дни напролёт! Сами себе такой будильник купите!
Барабашке подарили новый барабан, потому что старый у него порвался от слишком интенсивного многовекового использования.
Барабуське подарили летний костюмчик и сандалики, потому что ему надоело летом ходить в шерстяном костюмчике и валенках.
Кахабасечке подарили перламутровый гребешочек, чтобы она могла принаряжаться по особым случаям.
Золотому коту Лисику подарили пособие по спортивному котосинтезу, который отличался от любительского тем, что переворачиваться с боку на бок нужно было наперегонки с другими котами на счёт «три».
Кошке Басе подарили затычки для ушей, повязку для глаз и кляп на рот, для того чтобы, отправляясь спать, она не отвлекалась.
Коту Эль-Бандидо подарили Уголовный кодекс, по которому, как по букварю, его собирались научить читать.
Корове Пегаске подарили байковые ползунки для ожидаемого к весне потомства.
Козам подарили электронные бодалки, чтобы они могли заниматься другими делами, пока эти хитроумные аппараты (кстати, тоже японского производства) бодаются между собой.
Кроликам подарили пособие по самообороне, чтобы они могли вполне овладеть приёмами противоволчной защиты, построенной на приёмах борьбы нанайских мальчиков.
Курам – инкубатор, чтобы им не приходилось самим сидеть на яйцах, а петуху подарили каталог домашней птицы за прошлый год, чтобы он, рассматривая фотографии кур, смог убедиться, что те куры, с которыми он живёт, – самые красивые на свете (или, выражаясь петушиным языком, тоже очень даже ничего…)
Ослику по традиции подарили хвостик, и он сразу приделал его рядом со своим настоящим.
Поросятам подарили клюшки, чтобы они играли в хоккей.
Попугайше, горюющей по похищенному лос-паганцами супругу, подарили нового попугая.
Клаксончику подарили маленький клаксон, чтобы эта птичка могла им пользоваться, когда ей уже не хотелось самой произносить эти умильные звуки.
Мышкам Мышкину и Подмышкину – тёрку для сыра, а рыбкам Глоткину и Селёдкину – видеофильм про команду Кусто.
После того как все порадовались своим подаркам, весёлая компания пустилась в маськопляс.
В самый разгар новогоднего маськопляса Маськин увидел муху на потолке и попробовал её поймать и поздравить с Новым годом. Он подпрыгнул что было сил, но муха улетела. А вот Маськин приземлился как-то неудачно и растянул себе что-то в правой ножке. После этого веселье стало убывать. Маськин с трудом добрался до стула и сел. Вокруг него все завертелись. Домовой барабашка Тыркин, как и все норвеги, специалист по различного рода травмам, сразу стал бинтовать Маськину ногу эластичным бинтом. Хотели даже вести Маськина к доктору Изморову, чтобы он, как обычно, заявил, что это вирусное и отпустил без лечения, но вспомнили, что всё ещё длилась новогодняя ночь, и от этой затеи пришлось отказаться. Тем более, что Маськин сказал, что ему уже лучше, предложил убрать со стола утром, а сейчас идти всем спать. Когда все разошлись, Маськин остался сидеть за столом с Плюшевым Медведем и Шушуткой. Им стало немножко грустно, что праздник закончился и что Маськин повредил ножку.
– Вот и ещё один год прошёл, – вздохнул Маськин. Ножка болела, и ему почему-то вспомнились обидные слова Деда Мороза, которые, видать, сильно запали ему в душу, что, дескать, он и все ему подобные маськины – бесполезные бездельники и только и знают, что дурью маяться!
– Может быть, мы как-то неправильно живём? – ещё пуще загорюнился Маськин. – Может быть, надо жить, как все, и бросить глупости? Не летать в санях по воздуху, не заводить коз, не работать Дедами Морозами для всех голодных детей планеты, не выращивать в огороде макароны и не читать книжки булыжникам?!
– Что с тобой? – заволновался Плюшевый Медведь. – Что же ты такое говоришь? Ведь если мы не будем жить так, как мы живём, то это уже будем не мы! У нас есть простая и нужная цель – сделать этот мир хоть капельку добрее, и если нам это удастся, то все эти глупости были не зря! Если кто-нибудь, читая про нас, улыбнётся и ему станет легче на душе, – значит, мы не зря прожили свои неказистые масечные жизни!
– Правда, Маськин, что ты такое сказал? – чуть не заплакал Шушутка. – В этом мире так много серых, скучных личностей, которые ведут существование, похожее на беспробудный тяжёлый сон, они бродят, как зомби, по своим холодным городам и смотрят друг на друга стеклянными глазами. Мы единственные, кто может вызвать хотя бы у некоторых из них улыбку на измождённом лице, создать целебную ауру покоя и умиротворения. Мы просто обязаны быть такими, какие мы есть. А ты, Маськин, вообще символ масечности и неунывания! Что же ты унываешь? Если уж ты приуныл, то что же всем остальным делать? Опять досрочный конец света?!
– Но иногда бывает так тяжело не унывать, когда уныние набрасывает на тебя свои запутанные сети! – сказал Маськин. Его явно тянуло на поэзию.
– Какая разница? Людям нужны не мы, а книги про нас. Им нет дела до того, чего нам стоит быть плюшевыми игрушками в одинокой пропасти жестокого мира! – поддержал трагипоэтическое настроение Плюшевый Медведь.
– Да с чего же ты взял, что кому-то нужны книжки про нас? – забеспокоился Маськин.
– Если бы Бог раздумывал, кому будет нужен его мир, то он до сих пор носился бы над бездной, – вдруг прозвучал сонный голос Маськиного Правого тапка, который так напрягся, чтобы погреть Маськину больную ножку, что почти заснул в изнеможении.
– Видишь ли, Маськин, – вторил ему Левый Маськин тапок, – представь себе, если бы подобные сомнения – кому, мол, они нужны – мучили Иисуса Христа и Винни-Пуха, что было бы с нашим миром? Дело в том, что даже если кажется, что всё напрасно, делать всё равно надо! Маськин, ты просто обязан быть Маськиным.
– Но мы ведь далеко не иисусы и совсем не христы… – начал было возражать Маськин, но тут его неучтиво перебил Плюшевый Медведь:
– Зато я вполне могу сойти за Винни-Пуха!!! Только у меня к тому же есть и философские мысли, а следовательно, я даже ещё полезнее!
– Или вреднее… – пробормотал Левый Маськин тапок, на которого Плюшевый Медведь три раза наступил во время маськотанца и ему стало казаться, что ему медведь наступил на ухо, потому что теперь он никак не мог припомнить мелодию «Интернационала», который он по традиции обычно пел в конце каждой новогодней ночи.
– Вреднее, полезнее – это не суть важно. Главное, что из той же категории – винни-пухов, – заявил Плюшевый Медведь и в доказательство своих слов запел винни-пушистую песню-шумелку, сочинённую им тут же, на месте:
– А что делать, если времена у нас опять такие пулемётные? Вот и лезет всякая чушь в голову, – заоправдывался Плюшевый Медведь.
– Времена всегда были пулемётными… – возвестил Левый Маськин тапок, который сам недавно тайно приобрёл у кота Эль-Бандидо игрушечный пулемёт системы «Максимка» и прятал его под Маськиной кроватью за ночным горшком, – мол, мало ли чего… Левый тапок считал себя ответственным за безопасность Маськина и тихо обвинял Правый тапок, что тот так неловко ступил после Маськиного прыжка, что Маськин повредил ножку, и считал себя если не Маськиным телохранителем, то, по крайней мере, маськохранителем, что тоже было немаловажно в наше неспокойное время.
Потом сразу побежали смотреть подарки.
Маськину досталось подарков больше всех. Во-первых, сам себе он подарил скатерть-самобранку, потому что ему порядком надоело готовить на всю ораву. Конечно, Кахабасечка ему помогала, но с волшебной скатертью хотя бы отпадёт проблема завтраков и ужинов, которые Маськин готовить особенно не любил.
Жители Маськиного дома подарили Маськину ковёр-самолёт, и, зная аккуратизм Маськина и его маниакальную преданность чистоте, подарили вдобавок летающий пылесос для ковра-самолёта. Жители Маськиного дома считали, что Маськину мало саней с вертикальным взлётом, потому что он мог пользоваться ими только зимой. Не полетишь же по небу в санях летом! Засмеют! А так Маськин получал возможность передвижения по воздуху и в весенне-летне-осенний период.
Маськину также подарили портативного слонёнка Носопыркина. Это была идея Плюшевого Медведя, который помнил, что Маськин очень любит животных, а вот слона у него ещё не было.
Маськин, и правда, увидев слонёнка Носопыркина, воскликнул, всплеснув руками:
– Слона мне только не хватало! – из чего Плюшевый Медведь заключил, что подарок Маськину очень понравился и что он в высшей степени восторга.
Плюшевому Медведю подарили парашют с трёхдневным запасом манной каши, чтобы он мог (как и во время Маськиной рыбалки, во время которой он имел привычку сидеть в спасательном жилете) сидеть на диване и поедать кашу, пока Маськин предпринимает воздушные полёты на ковре-самолёте. Плюшевый Медведь был надёжным другом и всегда поддерживал Маськина во всех его начинаниях. А ведь поддержка друга, пусть всё время сидящего на диване, так важна!
Кашатке подарили электрическое одеяло для дополнительного сугрева в зимнее время года.
Шушутке подарили песочный барометр, в котором, если песок лежал плоско, значит, давление было высокое, а если горкой – то низкое.
Колбаскину подарили японский ошейник с переводчиком с собачьего языка на более понятный, но он так ничего и не сказал, потому что был молчаливым псом.
Сосискину подарили будильник с электрической лаялкой и визжалкой, чтобы он мог его включать, когда сам занят или хочет тихонечко полежать в сторонке. А вы попробуйте полаять и повизжать все дни напролёт! Сами себе такой будильник купите!
Барабашке подарили новый барабан, потому что старый у него порвался от слишком интенсивного многовекового использования.
Барабуське подарили летний костюмчик и сандалики, потому что ему надоело летом ходить в шерстяном костюмчике и валенках.
Кахабасечке подарили перламутровый гребешочек, чтобы она могла принаряжаться по особым случаям.
Золотому коту Лисику подарили пособие по спортивному котосинтезу, который отличался от любительского тем, что переворачиваться с боку на бок нужно было наперегонки с другими котами на счёт «три».
Кошке Басе подарили затычки для ушей, повязку для глаз и кляп на рот, для того чтобы, отправляясь спать, она не отвлекалась.
Коту Эль-Бандидо подарили Уголовный кодекс, по которому, как по букварю, его собирались научить читать.
Корове Пегаске подарили байковые ползунки для ожидаемого к весне потомства.
Козам подарили электронные бодалки, чтобы они могли заниматься другими делами, пока эти хитроумные аппараты (кстати, тоже японского производства) бодаются между собой.
Кроликам подарили пособие по самообороне, чтобы они могли вполне овладеть приёмами противоволчной защиты, построенной на приёмах борьбы нанайских мальчиков.
Курам – инкубатор, чтобы им не приходилось самим сидеть на яйцах, а петуху подарили каталог домашней птицы за прошлый год, чтобы он, рассматривая фотографии кур, смог убедиться, что те куры, с которыми он живёт, – самые красивые на свете (или, выражаясь петушиным языком, тоже очень даже ничего…)
Ослику по традиции подарили хвостик, и он сразу приделал его рядом со своим настоящим.
Поросятам подарили клюшки, чтобы они играли в хоккей.
Попугайше, горюющей по похищенному лос-паганцами супругу, подарили нового попугая.
Клаксончику подарили маленький клаксон, чтобы эта птичка могла им пользоваться, когда ей уже не хотелось самой произносить эти умильные звуки.
Мышкам Мышкину и Подмышкину – тёрку для сыра, а рыбкам Глоткину и Селёдкину – видеофильм про команду Кусто.
После того как все порадовались своим подаркам, весёлая компания пустилась в маськопляс.
В самый разгар новогоднего маськопляса Маськин увидел муху на потолке и попробовал её поймать и поздравить с Новым годом. Он подпрыгнул что было сил, но муха улетела. А вот Маськин приземлился как-то неудачно и растянул себе что-то в правой ножке. После этого веселье стало убывать. Маськин с трудом добрался до стула и сел. Вокруг него все завертелись. Домовой барабашка Тыркин, как и все норвеги, специалист по различного рода травмам, сразу стал бинтовать Маськину ногу эластичным бинтом. Хотели даже вести Маськина к доктору Изморову, чтобы он, как обычно, заявил, что это вирусное и отпустил без лечения, но вспомнили, что всё ещё длилась новогодняя ночь, и от этой затеи пришлось отказаться. Тем более, что Маськин сказал, что ему уже лучше, предложил убрать со стола утром, а сейчас идти всем спать. Когда все разошлись, Маськин остался сидеть за столом с Плюшевым Медведем и Шушуткой. Им стало немножко грустно, что праздник закончился и что Маськин повредил ножку.
– Вот и ещё один год прошёл, – вздохнул Маськин. Ножка болела, и ему почему-то вспомнились обидные слова Деда Мороза, которые, видать, сильно запали ему в душу, что, дескать, он и все ему подобные маськины – бесполезные бездельники и только и знают, что дурью маяться!
– Может быть, мы как-то неправильно живём? – ещё пуще загорюнился Маськин. – Может быть, надо жить, как все, и бросить глупости? Не летать в санях по воздуху, не заводить коз, не работать Дедами Морозами для всех голодных детей планеты, не выращивать в огороде макароны и не читать книжки булыжникам?!
– Что с тобой? – заволновался Плюшевый Медведь. – Что же ты такое говоришь? Ведь если мы не будем жить так, как мы живём, то это уже будем не мы! У нас есть простая и нужная цель – сделать этот мир хоть капельку добрее, и если нам это удастся, то все эти глупости были не зря! Если кто-нибудь, читая про нас, улыбнётся и ему станет легче на душе, – значит, мы не зря прожили свои неказистые масечные жизни!
– Правда, Маськин, что ты такое сказал? – чуть не заплакал Шушутка. – В этом мире так много серых, скучных личностей, которые ведут существование, похожее на беспробудный тяжёлый сон, они бродят, как зомби, по своим холодным городам и смотрят друг на друга стеклянными глазами. Мы единственные, кто может вызвать хотя бы у некоторых из них улыбку на измождённом лице, создать целебную ауру покоя и умиротворения. Мы просто обязаны быть такими, какие мы есть. А ты, Маськин, вообще символ масечности и неунывания! Что же ты унываешь? Если уж ты приуныл, то что же всем остальным делать? Опять досрочный конец света?!
– Но иногда бывает так тяжело не унывать, когда уныние набрасывает на тебя свои запутанные сети! – сказал Маськин. Его явно тянуло на поэзию.
– Какая разница? Людям нужны не мы, а книги про нас. Им нет дела до того, чего нам стоит быть плюшевыми игрушками в одинокой пропасти жестокого мира! – поддержал трагипоэтическое настроение Плюшевый Медведь.
– Да с чего же ты взял, что кому-то нужны книжки про нас? – забеспокоился Маськин.
– Если бы Бог раздумывал, кому будет нужен его мир, то он до сих пор носился бы над бездной, – вдруг прозвучал сонный голос Маськиного Правого тапка, который так напрягся, чтобы погреть Маськину больную ножку, что почти заснул в изнеможении.
– Видишь ли, Маськин, – вторил ему Левый Маськин тапок, – представь себе, если бы подобные сомнения – кому, мол, они нужны – мучили Иисуса Христа и Винни-Пуха, что было бы с нашим миром? Дело в том, что даже если кажется, что всё напрасно, делать всё равно надо! Маськин, ты просто обязан быть Маськиным.
– Но мы ведь далеко не иисусы и совсем не христы… – начал было возражать Маськин, но тут его неучтиво перебил Плюшевый Медведь:
– Зато я вполне могу сойти за Винни-Пуха!!! Только у меня к тому же есть и философские мысли, а следовательно, я даже ещё полезнее!
– Или вреднее… – пробормотал Левый Маськин тапок, на которого Плюшевый Медведь три раза наступил во время маськотанца и ему стало казаться, что ему медведь наступил на ухо, потому что теперь он никак не мог припомнить мелодию «Интернационала», который он по традиции обычно пел в конце каждой новогодней ночи.
– Вреднее, полезнее – это не суть важно. Главное, что из той же категории – винни-пухов, – заявил Плюшевый Медведь и в доказательство своих слов запел винни-пушистую песню-шумелку, сочинённую им тут же, на месте:
– Вот видишь, Медведь, этим ты и отличаешься от настоящего Винни-Пуха. Ну при чём тут пулемёт? – наигранно возмутился Шушутка, смеясь.
Мишки очень любят мёд,
Лучше мёд, чем пулемёт…
Если мёд уже во рту,
Пулемёт нам ни к чему!
– А что делать, если времена у нас опять такие пулемётные? Вот и лезет всякая чушь в голову, – заоправдывался Плюшевый Медведь.
– Времена всегда были пулемётными… – возвестил Левый Маськин тапок, который сам недавно тайно приобрёл у кота Эль-Бандидо игрушечный пулемёт системы «Максимка» и прятал его под Маськиной кроватью за ночным горшком, – мол, мало ли чего… Левый тапок считал себя ответственным за безопасность Маськина и тихо обвинял Правый тапок, что тот так неловко ступил после Маськиного прыжка, что Маськин повредил ножку, и считал себя если не Маськиным телохранителем, то, по крайней мере, маськохранителем, что тоже было немаловажно в наше неспокойное время.