Страница:
Какова же была действительность тех лет? Обратимся к компетентному свидетелю. Джордж У. Уоллинг, многие годы возглавлявший полицию Нью-Йорка и выпустивший в 1887 году книгу "Воспоминания начальника нью-йоркской полиции", писал:
"Я слишком хорошо знаю силу столь распространенного у нас союза политиков и полицейских. Я пытался выступать против этого, но в большинстве случаев дело кончалось для меня катастрофически. Местное управление в Соединенных Штатах базируется на выборах. Избирательные кампании проводятся у нас не с учетом нужд городов, а исходя из целей двух политических партий. Я не верю, что хотя бы один человек из пятисот может объяснить, за какие идеалы выступает каждая из этих двух партий. Ведь их единственными принципами, по крайней мере, в Нью-Йорке, являются сила и эксплуатация. Пока такие политики могут оказывать влияние на полицию, они будут так же парализовать коррупцией полицейский аппарат, который призван охранять собственность и честь наших граждан. Город Нью-Йорк практически находится в подчинении у двадцати тысяч обладателей служебных постов, большинство которых контролируется самыми отвратительными элементами города...
Наших прокуроров и полицейских служащих выбирают те, с кем они должны бороться по долгу службы. Служащие в Нью-Йорке, само собой разумеется, не осмеливаются трогать тех, от кого зависит их материальное положение. Наши же судьи нередко не обладают никаким знанием законов, и, кроме того, так малограмотны, что не могут написать даже простейшие слова.
Политики заставляют выпускать на свободу отбывающих наказание заключенных, хотя суд признал их виновными. Зачастую обвиняемые покидают зал суда как свободные люди, хотя их приговорили к длительному тюремному заключению.
У нас многое возможно, но я не считаю возможным, чтобы повесили миллионера, даже если бы он совершил гнуснейшее убийство. Все, кто был казнен за последние десятилетия, не имели ни денег, ни политически влиятельных друзей.
Наша административная система в Нью-Йорке предоставляет добропорядочным гражданам гораздо меньшую гарантию безопасности, чем в большинстве городов Европы и даже в русской царской империи. Общественность запугана в такой мере, что видит в полицейском не защитника, а врага.
Мы по горло сыты всеми этими политиками, мошенниками, ворами и мерзавцами, засевшими во всех частях нашего городского управления. Мы по горло сыты господством этих хищников. Мы должны были бы попытаться установить господство джентльменов..."
Так шеф нью-йоркской полиции с примечательной откровенностью поведал об обстановке, царившей в его собственном городе более века назад.
В рассказе Уоллинга Нью-Йорк вполне можно заменить любым другим американским городом, и то, что разыгрывалось на берегах Гудзона, являлось лишь отражением событий в "большой политике" страны...
В 1869 году на пост президента вступил генерал Грант. В том же году оба океанских побережья были связаны между собой железной дорогой. Союзы предпринимателей - "Union Pacific" на Западе и "Central Pacific" на Востоке, ловко манипулируя финансированием строительства через банк в Пенсильвании, получили гигантские прибыли, положив в карманы своих акционеров суммы во много раз большие, чем обусловливалось договорами. Когда дело о расхищении денег из государственной казны чуть не дошло до рассмотрения в конгрессе, железнодорожные компании воспрепятствовали этому обычным них методом: многим конгрессменам, а также и мистеру Колфаксу, вице-президенту США, были подсунуты большие взятки.
Подобные аферы следовали одна за другой. Сочетая эксплуатацию с жульничеством, предприниматели объединялись в акционерные общества, которые быстро концентрировались в могущественные тресты. На поверхность всплывали неизвестные дотоле имена: Вандербильт и Гарриман - в железнодорожных компаниях, Карнеги - в качестве стального короля, Рокфеллер - как основатель "Standard oil company" и самый могущественный из всех финансовый трест Дж. Л. Моргана, своими займами оказывавший влияние на всю экономику США. "Дикий капитализм" в экономике, постоянно переступающий даже собственные правила игры, вполне отчетливо отражался и в политической сфере. До сих пор исследователи ворошат громадный массив политических скандалов и преступлений. Вот выразительный штрих: в 1877 году президент Хейс, несмотря на явный перевес голосов, поданных за его противника Тилдена, обманным путем пробрался в Белый дом. Подкупленный комитет по проверке результатов выборов фальсифицировал их итоги в трех штатах...
Избирательные аферы, политический шантаж, сокрытие подлежащих налоговому обложению сумм и другие тому подобные скандалы сменяли друг друга. При замещении должностей действовала "система добычи" (Spoil System): должность можно было получить только благодаря хорошим связям или за приличную плату. Деловые качества котировались низко. О том, чтобы все шло как по маслу, заботились начальники полиции в графствах и городах, а также главы полиции отдельных штатов. Неугодных свидетелей устраняли, "кляузников" арестовывали или обращали в "правильную" веру.
Вот почему не показалось удивительным событие, происшедшее 2 июля 1881 года. В тот день от руки убийцы погиб следующий президент США - Джеймс А. Гарфилд, пробывший на своем посту всего четыре месяца. Его убил один из охотников за должностями, получивший отставку в "системе добычи". Еще убийство Линкольна показало, что американские президенты не обладают неприкосновенностью; второе покушение подтвердило, что с табу было покончено навсегда; и уже через два десятилетия, 6 сентября 1901 года, убийца-стрелок снова направил оружие на президента - Уильяма Мак-Кинли.
2. Прототип.
Сыскное агентство Пинкертона
Некоторые историки утверждают, что, если бы 14 апреля 1865 года - в день убийства президента Линкольна - Аллан Пинкертон находился в Вашингтоне, а не в Нью-Йорке, он обязательно бы спас президента.
С именем Пинкертона связаны громкие эпитеты: основатель первой криминально-полицейской организации в США и отец американской секретной службы. Кем же был в действительности Аллан Пинкертон?
Он родился в 1819 году в Глазго; молодым эмигрировал в Соединенные Штаты и к 1850 году работал бондарем в Данди, около Чикаго. Однажды в поисках хвороста на одном из островов на озере Мичиган Пинкертон наткнулся на остатки костра. Поскольку в этой местности орудовала банда жуликов, он сообщил о своем открытии шерифу, что и привело к аресту преступников. Эпизод получил хорошее "паблисити". Бондарь из Шотландии сразу же снискал себе репутацию замечательного сыщика.
Аллан Пинкертон мгновенно осознал открывавшиеся перед ним возможности и основал сыскную частную контору, которую претенциозно назвал "Национальное сыскное агентство Пинкертона", хотя в ней насчитывалось всего девять наспех нанятых детективов. В качестве рекламного символа он избрал широко открытый глаз, под которым стояла фраза: "We never sleep" - "Мы никогда не спим". Несомненно, Аллан обладал хорошими сыскными и, как оказалось, серьезными организационными способностями. Удача сопутствовала ему в первых предприятиях, например, в обнаружении фальшивомонетчиков.
Росло число задач, росла численно и качественно организация. "Люди Пинкертона" гонялись за бандитами и грабителями банков, скакали на лошадях за преступниками в прериях, лежали в засаде на крышах вагонов поездов, мчавшихся через Дикий Запад. Серьезной причиной успеха "Пинкертонов", как их стали называть, специалисты считают мастерское искусство маскировки, причем при помощи не только переодевания, но и умения ловко завоевывать доверие преступников и проникать в их банды.
Именно эти способности вскоре принесли "Пинкертонам" славу, причем иногда и весьма дурную.
Зимой 1861 года Аллан Пинкертон находился в Балтиморе - выслеживал банду фальшивомонетчиков, выдавая себя за биржевого маклера. Легенда предполагала многочисленные контакты и в деловых кругах, и в уголовной среде, и на "светском" уровне. Он умел втираться в доверие - и однажды ему стал известен план заговора против вновь избранного президента. По пути в Вашингтон, где он должен был вступить в свою должность, Линкольну предстояла пересадка в Балтиморе. У выхода из туннеля его и должна была сразить пуля убийцы. Пинкертон, как утверждают, немедленно отправился в Гаррисберг, чтобы предупредить Линкольна. Маршрут поездки был без всякого шума изменен, и президент избежал покушения. Так ли это было, до сих пор остается спорным. Во всяком случае, никакого судебного процесса по делу о покушении не проводилось.
Когда несколько позже разразилась Гражданская война, армия северных штатов призвала Пинкертона в свои ряды и подчинила ему службу шпионажа и контршпионажа. Под псевдонимом Аллан он в ранге майора создал первую секретную службу США. Эта организация под названием "Сикрит сервис" продолжала существовать и после Гражданской войны. Существует она и по сей день - в качестве сравнительно небольшой ветви огромной сети секретной службы. Она предназначена для охраны президента и борьбы с фальшивомонетчиками.
Маккенна действует в Редингтоле
В 1866 году майорский мундир Аллана Пинкертона уже давно висел в шкафу, когда благодаря эффектному эпизоду на его агентство вновь снизошла громкая слава.
16 октября вблизи Симора подвергся нападению и ограблению пассажирский поезд. Железнодорожная компания поручила Пинкертону провести расследование.
Детектив Дик Уинскотт поселился в этом городе, поступил барменом в один салун и со всеми установил дружеские отношения, особенно домогаясь знакомства с неким Джоном Рено. Этот человек был не только главарем наводившей страх банды, но и фактически неограниченным владыкой графства Симор. Уинскотт, подружившись с гангстером, установил, что налет совершила именно его банда. Наконец детективу удалось под каким-то предлогом заманить нового дружка на симорский вокзал. В момент их встречи на перроне к платформе подъехал небольшой специальный состав, из него выпрыгнули Аллан Пинкертон и семеро его агентов, схватили Рено и затащили в вагон. Уинскотт вскочил на площадку, и поезд умчался прежде, чем телохранители Рено оправились от неожиданности. Данный эпизод вновь подтвердил, сколь отлично умел Пинкертон использовать тайную агентуру.
В 1873 году сыскное агентство Пинкертона получило задание, за выполнение которого ему заплатили 100 тысяч долларов.
Человека, заплатившего такую огромную по тем временам сумму, звали Франклин Бенджамен Гоуэн, но он был известен и под именем "короля Редингтола", т. е. долины Рединг. Эта долина лежала в центре антрацитного района Пенсильвании. Две трети своего богатства Гоуэн приобрел обманом и махинациями, и на этой основе создал быстро растущий трест, который фактически держал в своих руках монополию на весь антрацит, добываемый в США.
Все шло согласно желаниям Гоуэна: уже в возрасте 33 лет он стоял во главе мощного треста. Вот только шахтеры "портили" ему жизнь. В Редингтоле работало много выходцев из Ирландии. В 1868 году они забастовали, добиваясь введения 8-часового рабочего дня. Гоуэну удалось одержать верх, но через год, когда в шахте сгорело 179 горняков, ситуация стала для босса более сложной. В угольном бассейне все большее влияние стал приобретать "Рабочий благотворительный союз". Во главе этого профсоюза стояли рабочие, подкупить которых было невозможно. Осложнилась и социальная обстановка: в 1873 году в США разразился тяжелейший экономический кризис. Поздней осенью послевоенный бум внезапно прекратился, различные банковские концерны и тресты лопались один за другим. Рабочих массами выбрасывали на улицу. Призрак голода и нищеты появился и в Редингтоле.
Гоуэн попытался в значительной мере переложить последствия депрессии на плечи рабочих и одновременно использовать кризисные явления для того, чтобы сломить влияние профсоюза. Аллан Пинкертон, не скрывавший своего презрения к профсоюзам, был подходящим человеком, он мог помочь в разгроме рабочего общества. Так Аллан Пинкертон и получил в кризисном 1873 году это столь выгодное дело.
Вскоре в Редингтоле появился новый житель. Это был, как он назвал себя, Джеймс Маккенна - веселый, общительный малый, всегда готовый пошутить, да и выпить не дурак. Рабочие быстро полюбили его, в частности за неподражаемое умение петь старинные ирландские песни, а также и за его интерес к профсоюзу. Прошло совсем немного времени, и Джеймс Макпарлан так звали на самом деле этого пинкертоновского шпика, - уже проник в руководство рабочего союза. Теперь Гоуэн начал действовать. В декабре 1874 года он объявил о сокращении заработной платы на 20 процентов, хотя её и без того едва хватало на жизнь. Как и следовало ожидать, с 1 января 1875 года в угольном бассейне началась забастовка.
И в Редингтоле полилась кровь. Нанятые Гоуэном банды срывали собрания шахтеров, без зазрения совести пуская в ход огнестрельное оружие. Горняки отбивались камнями, и при этом погиб один из надсмотрщиков треста. Во главе демонстрации шахтеров всегда шел Маккенна, он же Макпарлан. С двумя кольтами за поясом, размахивая над головой дубиной, он провоцировал рабочих на кровавые выступления. "Надо истребить хозяев треста с корнем, убить их, перестрелять!" - призывал он. Последовали аресты рабочих, только Маккенны среди схваченных полицией почему-то не оказалось.
Кто-то произнес название заговорщической организации, сразу же попавшее на страницы газет: "Молли Магвайрс". Это она якобы во всем виновата, она несет ответственность за голод, безработицу, террор. Утверждали, что эта организация ирландских иммигрантов стоит за каждым убийством, за каждой стачкой в США, а особенно активно действуют входящие в неё заговорщики якобы именно в Редингтоле. Предположительно сочинителем страшной сказки о "Молли Магвайрс" являлся сам Гоуэн: именно из-под его пера вышли первые газетные сообщения об этой мифической организации. Впрочем, достаточно точных оснований утверждать, что такой или подобной организации не существовало вовсе, тоже нельзя. Так или иначе, угольный магнат использовал разжигавшуюся прессой истерию для того, чтобы расправиться с профсоюзом своего угольного бассейна.
Когда через шесть месяцев голод заставил забастовщиков капитулировать, Гоуэн нанес второй удар. Он добился своего назначения на должность прокурора по особым делам и начал ряд гнусных судебных процессов. Главным "свидетелем обвинения" выступил Джеймс Макпарлан; ему ассистировали Джимми Корригэн и "бродяга Колли" - два убийцы, преступления которых теперь приписывают обвиняемым. На скамье подсудимых - двадцать профсоюзных руководителей, возглавлявших стачку или прежде каким-либо образом выступавших против Гоуэна. "Прокурор по особым делам" обвиняет всех подсудимых без исключения в принадлежности к заговорщической организации "Молли Магвайрс", в том, что они убийствами и террором вызвали в Редингтоле беспорядки. Примером "свидетеля", достойного подражания, служил Макпарлан. У других же его "коллег", ввиду недостаточного опыта в осуществлении маневров, происходили всяческие "накладки". Но все эти процессы, как и предусматривалось, закончились смертными приговорами. Подобные методы, при помощи которых под видом соблюдения законности лишались чести и жизни невинные люди, позже получили специальный термин "frame up" (по смыслу "игра с заранее обусловленным исходом").
Успех Макпарлана, с холодной изощренностью, выдержкой и жестокостью отправившего на виселицу двадцать шахтеров, его шеф, Аллан Пинкертон, использовал для новой рекламы своего сыскного агентства. Под лозунгом "Пинкертон никогда не отказывается" он стал предлагать трестам собственные услуги по выполнению аналогичных заданий, и недостатка в них не имел.
Три десятилетия спустя Макпарлан снова оказался в центре позорного судебного фарса.
В горах Айдахо
Ранним утром 30 декабря 1905 года какой-то мужчина подкрался к воротам ранчо Стюнненберга. Трескучий мороз, стоявший в тот день в горах Айдахо, был ему нипочем: он согревал себя, отхлебывая бренди прямо из бутылки. Он спрятал у ворот потертый чемодан, протянул тонкую проволоку, засыпал все снегом, а потом направился в близлежащий город.
Через несколько часов Франк Стюнненберг, бывший губернатор штата Айдахо, совершал обычный обход своего ранчо. Как и в другие дни, попробовал, надежно ли заперты ворота. Нога его задела проволоку. Утреннюю тишину нарушил оглушительный взрыв. Стюнненберга буквально разорвало на куски.
Полиции Бойси - столицы штата, - оказалось совсем нетрудно обнаружить следы убийцы. Человека этого видели, когда он возвращался с ранчо. Поэтому ещё до полудня Гарри Орчард был арестован. Его хорошо знали в лучших домах города: он оказывал шахтовладельцам услуги в качестве шпика, но брал на себя и дела покрупнее. Незадолго до покушения на бывшего губернатора он взорвал штольню, в результате чего погибло шестнадцать горняков. Подобные акции были нужны владельцам шахт в их борьбе против "Западной федерации горняков", которой они затем приписывали все эти убийства. Профсоюз объединял горняков рудников цветных металлов в западных штатах Монтана, Айдахо, Невада, Колорадо и боролся за 8-часовой рабочий день. Во главе его стоял Уильям Д. Хейвуд - выдающийся деятель американского рабочего движения. Горняки называли его Большой Билл. Неудивительно, что монополисты цветной металлургии, в том числе Рокфеллер, питали к нему особую ненависть. Эта ненависть возросла ещё более после того, как в июне 1905 года Большой Билл принял руководящее участие в создании организации "Индустриальные рабочие мира" (ИРМ). Эта профсоюзная организация была призвана объединить все левые силы США и преодолеть раскол рабочего класса по профессиональному и квалификационному принципам. Для монополий это означало серьезную опасность того, что рабочие будут противостоять им единым фронтом, и они попытались действовать по старому рецепту - обезглавить организованный пролетариат. Против Большого Билла затеяли "frame up". Режиссуру вновь взяло на себя агентство Пинкертона. Что же касается деталей, то ими занялся уже известный нам Макпарлан, который после своего дебюта в Редингтоле в качестве тайного агента сделал блестящую карьеру. Теперь он обосновался в Денвере (Колорадо) в качестве начальника филиала "Национального сыскного агентства Пинкертона" в районе Рэйки-Маунтинс. Твердое положение в списках на получение зарплаты от концерна Рокфеллера обеспечивало ему регулярный доход. За "дело Хейвуда", которое ему предстояло инсценировать, Макпарлан прежде всего положил себе в карман 96 тысяч долларов. Поскольку к тому времени сращивание монополий с государством стало более органичным и глубоким, такую большую сумму должен был платить уже не один какой-то трест, как это было 30 лет назад. Нет, теперь штат Айдахо сам выплатил эту сумму за счет своих налоговых поступлений. Дабы особо стимулировать Макпарлана, союз шахтовладельцев добавил от себя ещё некоторую сумму, размер которой так никогда и не стал известен.
Макларлан действовал планомерно. Гарри Орчарда, убийцу губернатора, для начала на десять дней посадили в карцер на хлеб и воду. Разнообразие в его монотонную жизнь вносил только тюремщик: каждый день начинался с известия, что виселица уже готова и палач ждет. Когда Орчард, запойный пьяница, особенно сильно страдавший от вынужденного воздержания, стал совсем податлив, к нему явился ангел-спаситель в образе Макпарлана и предложил путь к спасению.
Орчард должен на суде признаться во всем - в убийствах, взрывах шахт, а также в покушении на Стюнненберга - и глубоко раскаяться. Теперь, мол, обретя веру, он чувствует себя, словно новорожденный и проклинает тех, кто заставил его совершить все эти преступления, а именно Уильяма Д. Хейвуда с товарищами из "Западной федерации горняков", которые подстрекали его и ввергли в беду.
Макпарлан целыми днями репетировал с Орчардом его выступление на суде, пока не убедился в том, что пьянчужка не собьется с роли. Этому служила и соответствующая подготовка, которая должна была показать убийце всю безнадежность его положения.
Макпарлан отчетливо убедился, что Орчард невменяем. Если прежде Орчард организовывал убийства неугодных рабочих только по поручению хозяев и осуществлял это по большей части путем взрывов в шахтах, то покушение на бывшего губернатора Айдахо было его собственной идеей, порожденной отравленным алкоголем мозгом. Но и полупомешанным можно управлять - и Макпарлан проявлял поистине ангельское терпение, основательно отрабатывая с Орчардом его выступление на суде.
Билл Хейвуд, президент "Западной федерации горняков", Чарльз Мойер и третий функционер этой федерации Джордж Петтибон были тем временем арестованы. После более чем двенадцатимесячного ожидания, 9 мая 1907 года, в Бойсе против них начался судебный процесс. Макпарлан подсунул обвиняемым в качестве адвоката ещё одного "Пинкертона", который ежедневно сообщал ему о намеченной защитой тактике.
Орчард играл свою роль как положено, хотя его внезапное обращение в набожного христианина производило по меньшей мере странное впечатление. Однако же в целом показаний одного человека, даже отрепетированных, оказалось недостаточно. Составителям программы обвинения не удалось предусмотреть очень многие детали. Защитнику Хейвуда Кларенсу Дарроу легко удалось разорвать паутину лжи. Показания представленных им свидетелей были куда доказательнее и убедительнее, чем наговоры пьянчуги-убийцы. Не спасала обвинение и утечка информации о тактике защиты: из многих штатов в Бойси приехали свидетели - их было более ста, - которые смогли под присягой заявить, что находились вместе с Биллом Хейвудом в то самое время, когда он якобы замышлял заговор вместе с Орчардом.
Макпарлан и прокурор не сдавались. Защитнику Дарроу угрожали убийством, телефон его прослушивался, почтовая корреспонденция доставлялась только после просмотра. Процесс тянулся до конца июля, но конечный результат его оказался прямо противоположен задуманному режиссерами "frame up". Никакого определенного перевеса обвинение не достигло. А кроме того, вокруг процесса развернулась сильная политическая кампания. Горняки показали, что их уже не запугать, как прежде. В горах Запада, а потом и повсюду в других штатах проходили мощные демонстрации в защиту подсудимых Бойсе. В Сан-Франциско состоялся самый крупный митинг за всю его историю. Юджин В. Дебс, основавший в 1900 году Социалистическую партию, заявил, что, если Хейвуд и оба его товарища станут жертвами судебного убийства, рабочие поднимут революционное восстание.
Формально решение теперь зависело от присяжных - большей частью фермеров из Айдахо, которым не так-то легко было вынести свой вердикт. Целых десять часов решали они, дать ли обвиняемым свободу или же предать их смерти, ибо третьего решения быть не могло. А потом они объявили свое решение: "Уильям Д. Хейвуд невиновен!" Мойер и Петтибон тоже были выпущены на свободу.
Через год после окончания процесса в Бойси, когда было создано Федеральное бюро расследований, Билл Хейвуд оказался первым, кого ФБР занесло в свой "черный список".
3. Основание.
Первые "дикие" годы
Задание Чарльзу Джозефу Бонапарту
После убийства президента Уильяма Мак-Кинли 6 сентября 1901 года в Белом доме обосновался его "вице" Теодор Рузвельт.
Правительство, проанализировав заявление лидера социалистов Дебса, сделанное во время процесса Хейвуда, пришло к выводу, что летом 1907 года больше миллиона рабочих было готово последовать призыву к вооруженному восстанию. Это, несомненно, было крайне тревожным сигналом и требовало принятия определенных мер - в том числе и организационных, совершенствование системы внутренней безопасности.
В противоположность своим предшественникам президент Теодор Рузвельт принадлежал к одному из крупных семейств страны, к "Socitey" - "Обществу", как называли эти круги. Тем самым он нагляднейшим образом олицетворял союз между монополиями и государством. Рузвельт находил внутреннее положение страны неудовлетворительным. Он понимал, что государство не имеет в своем распоряжении такого инструмента силы, который был бы пригоден как для обеспечения социальной стабильности в масштабе всей страны, так и для борьбы с коррупцией и вмешательства в конкурентную борьбу. Теодор Рузвельт сожалел об этом тем более, что он до своей деятельности в Вашингтоне был губернатором и шефом полиции в Нью-Йорке и знал о реальном положении вещей в этой сфере.
Толчком к созданию нового органа власти послужила очередная, так до конца и не расследованная афера. Дело заключалось в следующем. Примерно 160 миллионов гектаров лесных угодий в малоосвоенных тогда западных штатах являлись собственностью правительства США, осуществлявшего свой надзор за ними с помощью специального отдела министерства внутренних дел - "General land office". Сотрудники же этого отдела решили стать на путь людей типа Джона Рокфеллера, который, начав свою карьеру простым бухгалтером, нажил в сравнительно короткий срок сказочное богатство, и затем возглавил могущественный трест "Standard oil company". Они начали продавать большие участки не принадлежавшей им земли деревообрабатывающим фирмам и переселенцам, и деньги рекой потекли в их собственные карманы. Разумеется, долго сохраняться в тайне это не могло. Информация о спекулятивных акциях поступила и в правительство, и в прессу; выяснилось, что в этой выгодной ловле рыбы в мутной воде замешаны два видных лица: Джон X. Митчелл, сенатор от штата Орегон, и Джон Н. Уильямсон, член палаты представителей от того же штата. Оба были в 1905 году отданы под суд. Дело разбиралось во многих инстанциях; Митчелл умер до вынесения приговора, а Уильямсону через друзей в Верховном суде США удалось добиться снятия обвинения.
"Я слишком хорошо знаю силу столь распространенного у нас союза политиков и полицейских. Я пытался выступать против этого, но в большинстве случаев дело кончалось для меня катастрофически. Местное управление в Соединенных Штатах базируется на выборах. Избирательные кампании проводятся у нас не с учетом нужд городов, а исходя из целей двух политических партий. Я не верю, что хотя бы один человек из пятисот может объяснить, за какие идеалы выступает каждая из этих двух партий. Ведь их единственными принципами, по крайней мере, в Нью-Йорке, являются сила и эксплуатация. Пока такие политики могут оказывать влияние на полицию, они будут так же парализовать коррупцией полицейский аппарат, который призван охранять собственность и честь наших граждан. Город Нью-Йорк практически находится в подчинении у двадцати тысяч обладателей служебных постов, большинство которых контролируется самыми отвратительными элементами города...
Наших прокуроров и полицейских служащих выбирают те, с кем они должны бороться по долгу службы. Служащие в Нью-Йорке, само собой разумеется, не осмеливаются трогать тех, от кого зависит их материальное положение. Наши же судьи нередко не обладают никаким знанием законов, и, кроме того, так малограмотны, что не могут написать даже простейшие слова.
Политики заставляют выпускать на свободу отбывающих наказание заключенных, хотя суд признал их виновными. Зачастую обвиняемые покидают зал суда как свободные люди, хотя их приговорили к длительному тюремному заключению.
У нас многое возможно, но я не считаю возможным, чтобы повесили миллионера, даже если бы он совершил гнуснейшее убийство. Все, кто был казнен за последние десятилетия, не имели ни денег, ни политически влиятельных друзей.
Наша административная система в Нью-Йорке предоставляет добропорядочным гражданам гораздо меньшую гарантию безопасности, чем в большинстве городов Европы и даже в русской царской империи. Общественность запугана в такой мере, что видит в полицейском не защитника, а врага.
Мы по горло сыты всеми этими политиками, мошенниками, ворами и мерзавцами, засевшими во всех частях нашего городского управления. Мы по горло сыты господством этих хищников. Мы должны были бы попытаться установить господство джентльменов..."
Так шеф нью-йоркской полиции с примечательной откровенностью поведал об обстановке, царившей в его собственном городе более века назад.
В рассказе Уоллинга Нью-Йорк вполне можно заменить любым другим американским городом, и то, что разыгрывалось на берегах Гудзона, являлось лишь отражением событий в "большой политике" страны...
В 1869 году на пост президента вступил генерал Грант. В том же году оба океанских побережья были связаны между собой железной дорогой. Союзы предпринимателей - "Union Pacific" на Западе и "Central Pacific" на Востоке, ловко манипулируя финансированием строительства через банк в Пенсильвании, получили гигантские прибыли, положив в карманы своих акционеров суммы во много раз большие, чем обусловливалось договорами. Когда дело о расхищении денег из государственной казны чуть не дошло до рассмотрения в конгрессе, железнодорожные компании воспрепятствовали этому обычным них методом: многим конгрессменам, а также и мистеру Колфаксу, вице-президенту США, были подсунуты большие взятки.
Подобные аферы следовали одна за другой. Сочетая эксплуатацию с жульничеством, предприниматели объединялись в акционерные общества, которые быстро концентрировались в могущественные тресты. На поверхность всплывали неизвестные дотоле имена: Вандербильт и Гарриман - в железнодорожных компаниях, Карнеги - в качестве стального короля, Рокфеллер - как основатель "Standard oil company" и самый могущественный из всех финансовый трест Дж. Л. Моргана, своими займами оказывавший влияние на всю экономику США. "Дикий капитализм" в экономике, постоянно переступающий даже собственные правила игры, вполне отчетливо отражался и в политической сфере. До сих пор исследователи ворошат громадный массив политических скандалов и преступлений. Вот выразительный штрих: в 1877 году президент Хейс, несмотря на явный перевес голосов, поданных за его противника Тилдена, обманным путем пробрался в Белый дом. Подкупленный комитет по проверке результатов выборов фальсифицировал их итоги в трех штатах...
Избирательные аферы, политический шантаж, сокрытие подлежащих налоговому обложению сумм и другие тому подобные скандалы сменяли друг друга. При замещении должностей действовала "система добычи" (Spoil System): должность можно было получить только благодаря хорошим связям или за приличную плату. Деловые качества котировались низко. О том, чтобы все шло как по маслу, заботились начальники полиции в графствах и городах, а также главы полиции отдельных штатов. Неугодных свидетелей устраняли, "кляузников" арестовывали или обращали в "правильную" веру.
Вот почему не показалось удивительным событие, происшедшее 2 июля 1881 года. В тот день от руки убийцы погиб следующий президент США - Джеймс А. Гарфилд, пробывший на своем посту всего четыре месяца. Его убил один из охотников за должностями, получивший отставку в "системе добычи". Еще убийство Линкольна показало, что американские президенты не обладают неприкосновенностью; второе покушение подтвердило, что с табу было покончено навсегда; и уже через два десятилетия, 6 сентября 1901 года, убийца-стрелок снова направил оружие на президента - Уильяма Мак-Кинли.
2. Прототип.
Сыскное агентство Пинкертона
Некоторые историки утверждают, что, если бы 14 апреля 1865 года - в день убийства президента Линкольна - Аллан Пинкертон находился в Вашингтоне, а не в Нью-Йорке, он обязательно бы спас президента.
С именем Пинкертона связаны громкие эпитеты: основатель первой криминально-полицейской организации в США и отец американской секретной службы. Кем же был в действительности Аллан Пинкертон?
Он родился в 1819 году в Глазго; молодым эмигрировал в Соединенные Штаты и к 1850 году работал бондарем в Данди, около Чикаго. Однажды в поисках хвороста на одном из островов на озере Мичиган Пинкертон наткнулся на остатки костра. Поскольку в этой местности орудовала банда жуликов, он сообщил о своем открытии шерифу, что и привело к аресту преступников. Эпизод получил хорошее "паблисити". Бондарь из Шотландии сразу же снискал себе репутацию замечательного сыщика.
Аллан Пинкертон мгновенно осознал открывавшиеся перед ним возможности и основал сыскную частную контору, которую претенциозно назвал "Национальное сыскное агентство Пинкертона", хотя в ней насчитывалось всего девять наспех нанятых детективов. В качестве рекламного символа он избрал широко открытый глаз, под которым стояла фраза: "We never sleep" - "Мы никогда не спим". Несомненно, Аллан обладал хорошими сыскными и, как оказалось, серьезными организационными способностями. Удача сопутствовала ему в первых предприятиях, например, в обнаружении фальшивомонетчиков.
Росло число задач, росла численно и качественно организация. "Люди Пинкертона" гонялись за бандитами и грабителями банков, скакали на лошадях за преступниками в прериях, лежали в засаде на крышах вагонов поездов, мчавшихся через Дикий Запад. Серьезной причиной успеха "Пинкертонов", как их стали называть, специалисты считают мастерское искусство маскировки, причем при помощи не только переодевания, но и умения ловко завоевывать доверие преступников и проникать в их банды.
Именно эти способности вскоре принесли "Пинкертонам" славу, причем иногда и весьма дурную.
Зимой 1861 года Аллан Пинкертон находился в Балтиморе - выслеживал банду фальшивомонетчиков, выдавая себя за биржевого маклера. Легенда предполагала многочисленные контакты и в деловых кругах, и в уголовной среде, и на "светском" уровне. Он умел втираться в доверие - и однажды ему стал известен план заговора против вновь избранного президента. По пути в Вашингтон, где он должен был вступить в свою должность, Линкольну предстояла пересадка в Балтиморе. У выхода из туннеля его и должна была сразить пуля убийцы. Пинкертон, как утверждают, немедленно отправился в Гаррисберг, чтобы предупредить Линкольна. Маршрут поездки был без всякого шума изменен, и президент избежал покушения. Так ли это было, до сих пор остается спорным. Во всяком случае, никакого судебного процесса по делу о покушении не проводилось.
Когда несколько позже разразилась Гражданская война, армия северных штатов призвала Пинкертона в свои ряды и подчинила ему службу шпионажа и контршпионажа. Под псевдонимом Аллан он в ранге майора создал первую секретную службу США. Эта организация под названием "Сикрит сервис" продолжала существовать и после Гражданской войны. Существует она и по сей день - в качестве сравнительно небольшой ветви огромной сети секретной службы. Она предназначена для охраны президента и борьбы с фальшивомонетчиками.
Маккенна действует в Редингтоле
В 1866 году майорский мундир Аллана Пинкертона уже давно висел в шкафу, когда благодаря эффектному эпизоду на его агентство вновь снизошла громкая слава.
16 октября вблизи Симора подвергся нападению и ограблению пассажирский поезд. Железнодорожная компания поручила Пинкертону провести расследование.
Детектив Дик Уинскотт поселился в этом городе, поступил барменом в один салун и со всеми установил дружеские отношения, особенно домогаясь знакомства с неким Джоном Рено. Этот человек был не только главарем наводившей страх банды, но и фактически неограниченным владыкой графства Симор. Уинскотт, подружившись с гангстером, установил, что налет совершила именно его банда. Наконец детективу удалось под каким-то предлогом заманить нового дружка на симорский вокзал. В момент их встречи на перроне к платформе подъехал небольшой специальный состав, из него выпрыгнули Аллан Пинкертон и семеро его агентов, схватили Рено и затащили в вагон. Уинскотт вскочил на площадку, и поезд умчался прежде, чем телохранители Рено оправились от неожиданности. Данный эпизод вновь подтвердил, сколь отлично умел Пинкертон использовать тайную агентуру.
В 1873 году сыскное агентство Пинкертона получило задание, за выполнение которого ему заплатили 100 тысяч долларов.
Человека, заплатившего такую огромную по тем временам сумму, звали Франклин Бенджамен Гоуэн, но он был известен и под именем "короля Редингтола", т. е. долины Рединг. Эта долина лежала в центре антрацитного района Пенсильвании. Две трети своего богатства Гоуэн приобрел обманом и махинациями, и на этой основе создал быстро растущий трест, который фактически держал в своих руках монополию на весь антрацит, добываемый в США.
Все шло согласно желаниям Гоуэна: уже в возрасте 33 лет он стоял во главе мощного треста. Вот только шахтеры "портили" ему жизнь. В Редингтоле работало много выходцев из Ирландии. В 1868 году они забастовали, добиваясь введения 8-часового рабочего дня. Гоуэну удалось одержать верх, но через год, когда в шахте сгорело 179 горняков, ситуация стала для босса более сложной. В угольном бассейне все большее влияние стал приобретать "Рабочий благотворительный союз". Во главе этого профсоюза стояли рабочие, подкупить которых было невозможно. Осложнилась и социальная обстановка: в 1873 году в США разразился тяжелейший экономический кризис. Поздней осенью послевоенный бум внезапно прекратился, различные банковские концерны и тресты лопались один за другим. Рабочих массами выбрасывали на улицу. Призрак голода и нищеты появился и в Редингтоле.
Гоуэн попытался в значительной мере переложить последствия депрессии на плечи рабочих и одновременно использовать кризисные явления для того, чтобы сломить влияние профсоюза. Аллан Пинкертон, не скрывавший своего презрения к профсоюзам, был подходящим человеком, он мог помочь в разгроме рабочего общества. Так Аллан Пинкертон и получил в кризисном 1873 году это столь выгодное дело.
Вскоре в Редингтоле появился новый житель. Это был, как он назвал себя, Джеймс Маккенна - веселый, общительный малый, всегда готовый пошутить, да и выпить не дурак. Рабочие быстро полюбили его, в частности за неподражаемое умение петь старинные ирландские песни, а также и за его интерес к профсоюзу. Прошло совсем немного времени, и Джеймс Макпарлан так звали на самом деле этого пинкертоновского шпика, - уже проник в руководство рабочего союза. Теперь Гоуэн начал действовать. В декабре 1874 года он объявил о сокращении заработной платы на 20 процентов, хотя её и без того едва хватало на жизнь. Как и следовало ожидать, с 1 января 1875 года в угольном бассейне началась забастовка.
И в Редингтоле полилась кровь. Нанятые Гоуэном банды срывали собрания шахтеров, без зазрения совести пуская в ход огнестрельное оружие. Горняки отбивались камнями, и при этом погиб один из надсмотрщиков треста. Во главе демонстрации шахтеров всегда шел Маккенна, он же Макпарлан. С двумя кольтами за поясом, размахивая над головой дубиной, он провоцировал рабочих на кровавые выступления. "Надо истребить хозяев треста с корнем, убить их, перестрелять!" - призывал он. Последовали аресты рабочих, только Маккенны среди схваченных полицией почему-то не оказалось.
Кто-то произнес название заговорщической организации, сразу же попавшее на страницы газет: "Молли Магвайрс". Это она якобы во всем виновата, она несет ответственность за голод, безработицу, террор. Утверждали, что эта организация ирландских иммигрантов стоит за каждым убийством, за каждой стачкой в США, а особенно активно действуют входящие в неё заговорщики якобы именно в Редингтоле. Предположительно сочинителем страшной сказки о "Молли Магвайрс" являлся сам Гоуэн: именно из-под его пера вышли первые газетные сообщения об этой мифической организации. Впрочем, достаточно точных оснований утверждать, что такой или подобной организации не существовало вовсе, тоже нельзя. Так или иначе, угольный магнат использовал разжигавшуюся прессой истерию для того, чтобы расправиться с профсоюзом своего угольного бассейна.
Когда через шесть месяцев голод заставил забастовщиков капитулировать, Гоуэн нанес второй удар. Он добился своего назначения на должность прокурора по особым делам и начал ряд гнусных судебных процессов. Главным "свидетелем обвинения" выступил Джеймс Макпарлан; ему ассистировали Джимми Корригэн и "бродяга Колли" - два убийцы, преступления которых теперь приписывают обвиняемым. На скамье подсудимых - двадцать профсоюзных руководителей, возглавлявших стачку или прежде каким-либо образом выступавших против Гоуэна. "Прокурор по особым делам" обвиняет всех подсудимых без исключения в принадлежности к заговорщической организации "Молли Магвайрс", в том, что они убийствами и террором вызвали в Редингтоле беспорядки. Примером "свидетеля", достойного подражания, служил Макпарлан. У других же его "коллег", ввиду недостаточного опыта в осуществлении маневров, происходили всяческие "накладки". Но все эти процессы, как и предусматривалось, закончились смертными приговорами. Подобные методы, при помощи которых под видом соблюдения законности лишались чести и жизни невинные люди, позже получили специальный термин "frame up" (по смыслу "игра с заранее обусловленным исходом").
Успех Макпарлана, с холодной изощренностью, выдержкой и жестокостью отправившего на виселицу двадцать шахтеров, его шеф, Аллан Пинкертон, использовал для новой рекламы своего сыскного агентства. Под лозунгом "Пинкертон никогда не отказывается" он стал предлагать трестам собственные услуги по выполнению аналогичных заданий, и недостатка в них не имел.
Три десятилетия спустя Макпарлан снова оказался в центре позорного судебного фарса.
В горах Айдахо
Ранним утром 30 декабря 1905 года какой-то мужчина подкрался к воротам ранчо Стюнненберга. Трескучий мороз, стоявший в тот день в горах Айдахо, был ему нипочем: он согревал себя, отхлебывая бренди прямо из бутылки. Он спрятал у ворот потертый чемодан, протянул тонкую проволоку, засыпал все снегом, а потом направился в близлежащий город.
Через несколько часов Франк Стюнненберг, бывший губернатор штата Айдахо, совершал обычный обход своего ранчо. Как и в другие дни, попробовал, надежно ли заперты ворота. Нога его задела проволоку. Утреннюю тишину нарушил оглушительный взрыв. Стюнненберга буквально разорвало на куски.
Полиции Бойси - столицы штата, - оказалось совсем нетрудно обнаружить следы убийцы. Человека этого видели, когда он возвращался с ранчо. Поэтому ещё до полудня Гарри Орчард был арестован. Его хорошо знали в лучших домах города: он оказывал шахтовладельцам услуги в качестве шпика, но брал на себя и дела покрупнее. Незадолго до покушения на бывшего губернатора он взорвал штольню, в результате чего погибло шестнадцать горняков. Подобные акции были нужны владельцам шахт в их борьбе против "Западной федерации горняков", которой они затем приписывали все эти убийства. Профсоюз объединял горняков рудников цветных металлов в западных штатах Монтана, Айдахо, Невада, Колорадо и боролся за 8-часовой рабочий день. Во главе его стоял Уильям Д. Хейвуд - выдающийся деятель американского рабочего движения. Горняки называли его Большой Билл. Неудивительно, что монополисты цветной металлургии, в том числе Рокфеллер, питали к нему особую ненависть. Эта ненависть возросла ещё более после того, как в июне 1905 года Большой Билл принял руководящее участие в создании организации "Индустриальные рабочие мира" (ИРМ). Эта профсоюзная организация была призвана объединить все левые силы США и преодолеть раскол рабочего класса по профессиональному и квалификационному принципам. Для монополий это означало серьезную опасность того, что рабочие будут противостоять им единым фронтом, и они попытались действовать по старому рецепту - обезглавить организованный пролетариат. Против Большого Билла затеяли "frame up". Режиссуру вновь взяло на себя агентство Пинкертона. Что же касается деталей, то ими занялся уже известный нам Макпарлан, который после своего дебюта в Редингтоле в качестве тайного агента сделал блестящую карьеру. Теперь он обосновался в Денвере (Колорадо) в качестве начальника филиала "Национального сыскного агентства Пинкертона" в районе Рэйки-Маунтинс. Твердое положение в списках на получение зарплаты от концерна Рокфеллера обеспечивало ему регулярный доход. За "дело Хейвуда", которое ему предстояло инсценировать, Макпарлан прежде всего положил себе в карман 96 тысяч долларов. Поскольку к тому времени сращивание монополий с государством стало более органичным и глубоким, такую большую сумму должен был платить уже не один какой-то трест, как это было 30 лет назад. Нет, теперь штат Айдахо сам выплатил эту сумму за счет своих налоговых поступлений. Дабы особо стимулировать Макпарлана, союз шахтовладельцев добавил от себя ещё некоторую сумму, размер которой так никогда и не стал известен.
Макларлан действовал планомерно. Гарри Орчарда, убийцу губернатора, для начала на десять дней посадили в карцер на хлеб и воду. Разнообразие в его монотонную жизнь вносил только тюремщик: каждый день начинался с известия, что виселица уже готова и палач ждет. Когда Орчард, запойный пьяница, особенно сильно страдавший от вынужденного воздержания, стал совсем податлив, к нему явился ангел-спаситель в образе Макпарлана и предложил путь к спасению.
Орчард должен на суде признаться во всем - в убийствах, взрывах шахт, а также в покушении на Стюнненберга - и глубоко раскаяться. Теперь, мол, обретя веру, он чувствует себя, словно новорожденный и проклинает тех, кто заставил его совершить все эти преступления, а именно Уильяма Д. Хейвуда с товарищами из "Западной федерации горняков", которые подстрекали его и ввергли в беду.
Макпарлан целыми днями репетировал с Орчардом его выступление на суде, пока не убедился в том, что пьянчужка не собьется с роли. Этому служила и соответствующая подготовка, которая должна была показать убийце всю безнадежность его положения.
Макпарлан отчетливо убедился, что Орчард невменяем. Если прежде Орчард организовывал убийства неугодных рабочих только по поручению хозяев и осуществлял это по большей части путем взрывов в шахтах, то покушение на бывшего губернатора Айдахо было его собственной идеей, порожденной отравленным алкоголем мозгом. Но и полупомешанным можно управлять - и Макпарлан проявлял поистине ангельское терпение, основательно отрабатывая с Орчардом его выступление на суде.
Билл Хейвуд, президент "Западной федерации горняков", Чарльз Мойер и третий функционер этой федерации Джордж Петтибон были тем временем арестованы. После более чем двенадцатимесячного ожидания, 9 мая 1907 года, в Бойсе против них начался судебный процесс. Макпарлан подсунул обвиняемым в качестве адвоката ещё одного "Пинкертона", который ежедневно сообщал ему о намеченной защитой тактике.
Орчард играл свою роль как положено, хотя его внезапное обращение в набожного христианина производило по меньшей мере странное впечатление. Однако же в целом показаний одного человека, даже отрепетированных, оказалось недостаточно. Составителям программы обвинения не удалось предусмотреть очень многие детали. Защитнику Хейвуда Кларенсу Дарроу легко удалось разорвать паутину лжи. Показания представленных им свидетелей были куда доказательнее и убедительнее, чем наговоры пьянчуги-убийцы. Не спасала обвинение и утечка информации о тактике защиты: из многих штатов в Бойси приехали свидетели - их было более ста, - которые смогли под присягой заявить, что находились вместе с Биллом Хейвудом в то самое время, когда он якобы замышлял заговор вместе с Орчардом.
Макпарлан и прокурор не сдавались. Защитнику Дарроу угрожали убийством, телефон его прослушивался, почтовая корреспонденция доставлялась только после просмотра. Процесс тянулся до конца июля, но конечный результат его оказался прямо противоположен задуманному режиссерами "frame up". Никакого определенного перевеса обвинение не достигло. А кроме того, вокруг процесса развернулась сильная политическая кампания. Горняки показали, что их уже не запугать, как прежде. В горах Запада, а потом и повсюду в других штатах проходили мощные демонстрации в защиту подсудимых Бойсе. В Сан-Франциско состоялся самый крупный митинг за всю его историю. Юджин В. Дебс, основавший в 1900 году Социалистическую партию, заявил, что, если Хейвуд и оба его товарища станут жертвами судебного убийства, рабочие поднимут революционное восстание.
Формально решение теперь зависело от присяжных - большей частью фермеров из Айдахо, которым не так-то легко было вынести свой вердикт. Целых десять часов решали они, дать ли обвиняемым свободу или же предать их смерти, ибо третьего решения быть не могло. А потом они объявили свое решение: "Уильям Д. Хейвуд невиновен!" Мойер и Петтибон тоже были выпущены на свободу.
Через год после окончания процесса в Бойси, когда было создано Федеральное бюро расследований, Билл Хейвуд оказался первым, кого ФБР занесло в свой "черный список".
3. Основание.
Первые "дикие" годы
Задание Чарльзу Джозефу Бонапарту
После убийства президента Уильяма Мак-Кинли 6 сентября 1901 года в Белом доме обосновался его "вице" Теодор Рузвельт.
Правительство, проанализировав заявление лидера социалистов Дебса, сделанное во время процесса Хейвуда, пришло к выводу, что летом 1907 года больше миллиона рабочих было готово последовать призыву к вооруженному восстанию. Это, несомненно, было крайне тревожным сигналом и требовало принятия определенных мер - в том числе и организационных, совершенствование системы внутренней безопасности.
В противоположность своим предшественникам президент Теодор Рузвельт принадлежал к одному из крупных семейств страны, к "Socitey" - "Обществу", как называли эти круги. Тем самым он нагляднейшим образом олицетворял союз между монополиями и государством. Рузвельт находил внутреннее положение страны неудовлетворительным. Он понимал, что государство не имеет в своем распоряжении такого инструмента силы, который был бы пригоден как для обеспечения социальной стабильности в масштабе всей страны, так и для борьбы с коррупцией и вмешательства в конкурентную борьбу. Теодор Рузвельт сожалел об этом тем более, что он до своей деятельности в Вашингтоне был губернатором и шефом полиции в Нью-Йорке и знал о реальном положении вещей в этой сфере.
Толчком к созданию нового органа власти послужила очередная, так до конца и не расследованная афера. Дело заключалось в следующем. Примерно 160 миллионов гектаров лесных угодий в малоосвоенных тогда западных штатах являлись собственностью правительства США, осуществлявшего свой надзор за ними с помощью специального отдела министерства внутренних дел - "General land office". Сотрудники же этого отдела решили стать на путь людей типа Джона Рокфеллера, который, начав свою карьеру простым бухгалтером, нажил в сравнительно короткий срок сказочное богатство, и затем возглавил могущественный трест "Standard oil company". Они начали продавать большие участки не принадлежавшей им земли деревообрабатывающим фирмам и переселенцам, и деньги рекой потекли в их собственные карманы. Разумеется, долго сохраняться в тайне это не могло. Информация о спекулятивных акциях поступила и в правительство, и в прессу; выяснилось, что в этой выгодной ловле рыбы в мутной воде замешаны два видных лица: Джон X. Митчелл, сенатор от штата Орегон, и Джон Н. Уильямсон, член палаты представителей от того же штата. Оба были в 1905 году отданы под суд. Дело разбиралось во многих инстанциях; Митчелл умер до вынесения приговора, а Уильямсону через друзей в Верховном суде США удалось добиться снятия обвинения.