Куин Джулия. Ярче солнца

   Элен заглянула в кастрюлю.
   — Вероятно, не хватит. Но если это и в самом деле так просто делается, нет никакой проблемы. Мы можем сварить еще одну кастрюлю джема завтра.
   — Да, — согласилась Элли. — А сейчас нужно закрыть эту смесь крышкой, и пусть она покипит.
   Она пододвинула кастрюлю к краю плиты, подальше от большого огня. Ей больше ни к чему всякие происшествия на кухне.
   — Сколько на это нужно времени? — спросила Элен.
   — Почти весь день. Можно было бы ускорить, но тогда нужно постоянно следить за этим и гораздо чаще мешать. К тому же сахар пристает ко дну. Нужно, чтобы кто-то из девушек помешивал джем, пока меня не будет. Я буду появляться здесь каждый час и проверять, как идут дела.
   — Понятно.
   — Мой зять как-то предлагал положить камень на крышку. Он говорил, что это ускоряет процесс варки.
   — Понятно, — механически сказала Элен, но затем спохватилась:
   — Хотя и не очень!
   — Дело в том, что пар остается внутри, и давление там увеличивается. И джем варится при большей температуре.
   — Твой зять, должно быть, человек ученый.
   — Да, верно. — Элли закрыла кастрюлю крышкой и добавила:
   — Впрочем, мне спешить некуда. Надо только, чтобы девушки почаще помешивали.
   — Ну, все кажется несложным.
   — Да. Все очень просто. — Элли протянула руку и, подержав ее в нескольких дюймах над плитой, удостоверилась, что жар не слишком большой. После этого они ушли из кухни.
   Элли прицепила часы к рукаву, чтобы через определенные промежутки времени наведываться на кухню и проверять, как варится джем. А варился он медленно, но верно и, по мнению Элли, вкус у него был отменный. Стенки кастрюли были толстыми, и на малом огне ручки не перегревались, что создавало дополнительные удобства.
   Поскольку приготовление джема не требовало ее безраздельного внимания, Элли решила часть своей энергии направить на то, чтобы привести в порядок оранжерею. Ее страшно злило, что она до сих пор не смогла понять, каким образом неизвестный вредитель губит ее любимые цветы. Единственное, что она уяснила, так это то, что противный запах исходил не от самих растений.
   Растения были мертвы — это непреложный факт. Но запах шел от зарытых в землю кухонных отходов, которые почему-то оказались не в хлеву для свиней, а здесь. И смешаны они были с подозрительным коричневым веществом, явно взятым из конюшни.
   Кто-то очень хотел ей навредить. До какой степени нужно было ненавидеть, чтобы ежедневно собирать лошадиный навоз и сгнившие пищевые отходы. Однако Элли настолько любила свой сад в оранжерее, что, вооружившись парой рабочих перчаток, решила вынести прочь всю эту смердящую массу. Она запаслась несколькими мешками и лопаткой, приготовилась не дышать носом в течение часа и принялась орудовать лопатой.
   Через несколько минут стало ясно, что ей мешают юбки. Элли достала бечевку и, усевшись на скамейку, стала подвязывать подол.
   — Очаровательное зрелище! Элли подняла глаза и увидела, что в оранжерею вошел муж.
   — Доброе утро, Чарлз.
   — Я часто мечтал о том, чтобы ты приподняла передо мной юбки, да притом как можно выше, — с озорной улыбкой сказал он. — Кто тот счастливец, для которого ты это делаешь?
   Позабыв о чувстве собственного достоинства, Элли показала Чарлзу язык.
   — Не кто, а скорее что.
   Чарлз проследил за ее взглядом и увидел за апельсиновым деревом источавшую зловоние кучу мусора. Он шагнул вперед, втянул носом воздух и снова отступил назад.
   — Боже милостивый! — сказал он, откашливаясь. — Что ты сделала с растениями?
   — Это не я, — возразила Элли. — Неужели ты считаешь, что я настолько глупа, чтобы думать, будто протухшая овечья голова способствует процветанию апельсинового дерева?
   — Протухшая что? — Чарлз подошел к дереву поближе, чтобы разглядеть кучу повнимательнее.
   — Я уже убрала ее, — сказала Элли, показывая на мешок.
   — Господи, Элли, ты не должна была этого делать!
   — Не должна, — согласилась она. — Но кому-то не нравится мое присутствие в этом доме. И я хочу докопаться до разгадки. Я больше не намерена мириться с таким положением дел.
   Чарлз глубоко вздохнул, глядя, как Элли погрузила лопату в кучу мусора.
   — Можешь открыть вон тот мешок и посмотреть. Хотя для этого лучше надеть рабочие перчатки.
   Чарлз не мог представить себе, что Элли сама успела все это убрать.
   — Элли, я могу приказать слугам, чтобы они все сделали.
   — Нет! — решительно воспротивилась Элли. — Они не должны это делать. Я не собираюсь просить их об этом.
   — Элли, для того мы и держим слуг. Я хорошо им плачу, чтобы они содержали дом и сад в чистоте и порядке. Это просто.., более вонючий мусор, чем обычно.
   Она посмотрела ему в глаза.
   — Они станут думать, что это сделала я. Я не хочу этого. Чарлз понял, что в ней заговорила гордость. Ему тоже было знакомо чувство гордости, поэтому он не стал больше давить на жену.
   — Ладно, пусть будет так. Но в таком случае я настаиваю, чтобы ты снабдила меня лопатой. Что я за муж, если буду сидеть и смотреть, пока ты выполняешь столь тяжелую работу?
   — У тебя болит рука.
   — Не так уж и болит. Элли фыркнула.
   — Может быть, ты забыл, что именно я зашивала вчера тебе рану. Так что я знаю, в каком она состоянии.
   — Элинор, дай мне лопату, — Ни за что!
   Он скрестил на груди руки и устремил на нее пронзительный взгляд.
   — Элли, пожалуйста, лопату.
   — Нет!
   Чарлз пожал плечами.
   — Ну хорошо. Твоя взяла. Я не стану орудовать лопатой. А рука моя работает отлично, — сказал он и притянул Элли к себе.
   Элли повернулась к нему, лопата упала на землю.
   — Чарлз? — неуверенно спросила она. Он улыбнулся хищной улыбкой:
   — Я думаю, что тебя нужно поцеловать.
   — Прямо здесь? — хрипло спросила Элли.
   — Угу.
   — Но здесь неприятный запах.
   — Ничего страшного.
   — Но почему?
   — Почему я хочу поцеловать тебя? Она кивнула.
   — Я подумал, что это заставит тебя замолчать и больше не говорить об этой злосчастной лопате.
   Не дожидаясь ответа, он нагнулся и крепко поцеловал ее в губы. Она не успела расслабиться. Впрочем, Чарлз этого: и не ожидал. Но было так интересно держать в объятиях настроенную весьма решительно, вырывающуюся маленькую женщину. Она напоминала львицу, свирепую и готовую к защите, и Чарлзу хотелось, чтобы все эти эмоции, были направлены на него. Упорное нежелание Элли принять помощь не оскорбляло его. Скорее свидетельствовала, о том, что он любим.
   Любим? Уж не этого ли он хочет? Он не думал, что его брак будет таким, как брак его родителей Он планировал, что будет жить своей жизнью, жена — своей, и оба будут довольны. Но сейчас его влекло к молодой жене, чего он никак от себя не ожидал и даже не мог предположить. И был этим весьма недоволен. Он хотел ее, хотел отчаянно, а она все время оказывалась недосягаема.
   Чарлз приподнял голову и посмотрел на жену сверху. Ее глаза смотрели вдаль, губы были приоткрыты. Почему он никогда не замечал, что она — самая красивая женщина в мире? И вот сейчас она в его объятиях, и .
   …И он должен снова поцеловать ее. Немедленно. Он жадно впился губами в ее губы, он пил ее дыхание, всю ее, ощущая вкус ягод — сладких и одновременно терпких. Чарлз потянул вверх ее юбки, и ладони ощутили упругую кожу бедра.
   Элли ахнула и вцепилась ему в плечи, что еще больше распалило Чарлза. Рука его скользнула вверх и достигла места, где кончались чулки. Он стал гладить пальцем голую кожу, замирая от восторга из-за того, что Элли трепещет от его прикосновений.
   — О Чарлз, — простонала она, и этого оказалось достаточно, чтобы внутри у него вспыхнул настоящий пожар. Достаточно было ее губам произнести его имя.
   — Элли, — сказал он таким хриплым голосом, что сам его еле узнал. — Нам нужно подняться наверх. Сию же минуту.
   Она не сразу отреагировала на его слова, но затем вдруг опустила ресницы и сказала.
   — Я не могу.
   — Не говори таких слов! Все что угодно, только не это! — Чарлз потащил ее к дверям.
   — Но я должна помешать джем. Чарлз резко остановился:
   — О чем ты говоришь, черт возьми?
   — Я должна… — Она замолчала и облизала губы. — Не смотри на меня так!
   — Как? — спросил он. Кажется, к нему, пусть и медленно, но возвращалось чувство юмора.
   Элли подбоченилась и устремила на него суровый взгляд".
   — Так, как будто хочешь меня проглотить.
   — Но ведь я и вправду хочу.
   — Чарлз!
   Он пожал плечами:
   — Моя мать учила меня, что я никогда не должен врать. Элли посмотрела на него так, словно собиралась топнуть ногой.
   — Мне на самом деле надо идти.
   — Прекрасно. Я провожу тебя.
   — Я должна идти на кухню, — многозначительно добавила она.
   — Только не на кухню, — вздохнул он. На лице у нее появилось сердитое выражение, и она выпалила:
   — Я варю джем, чтобы поднести арендаторам в виде праздничного подарка. Я говорила тебе об этом вчера.
   — Очень хорошо. Сначала на кухню. Потом в спальню.
   — Но я… — Слова Элли повисли в воздухе, ибо она поняла, что больше не хочет воевать с мужем. Ей хочется ощущать его руки, слышать его негромкие обольстительные слова. Хочется чувствовать себя самой желанной женщиной в мире. Именно такой она и чувствовала себя, когда он смотрел на нее полным истомы взглядом.
   Она приняла решение, застенчиво улыбнулась и проговорила:
   — Ну хорошо.
   Очевидно, Чарлз не ожидал столь быстрого согласия, поэтому недоверчиво переспросил:
   — Так ты пойдешь в спальню?
   Стараясь не встретиться с ним взглядом, она кивнула.
   — Великолепно! — В мгновение ока Чарлз стал похож на возбужденного мальчишку, что показалось Элли несколько странным, учитывая, что она совсем почти решилась дать себя соблазнить.
   — Но прежде я должна сходить на кухню, — напомнила она.
   — На кухню. Ну да, верно. На кухню. — Увлекая Элли в холл, он искоса взглянул на нее. — Вот только это убивает элемент неожиданности, ты не находишь?
   — Чарлз, — предупреждающим тоном проговорила Элли.
   — Ладно, хорошо. — Он потянул ее на кухню, шагая даже быстрее, чем тогда, когда пытался увлечь в спальню. Когда они повернули за угол, Чарлз прижал ее к стене и запечатлел короткий, но решительный поцелуй.
   — В твоем распоряжении три минуты. Три минуты на кухне — и все, — сказал он.
   Элли хихикнула и кивнула, оставив без внимания его диктаторский тон, ибо у нее появилось какое-то удивительно теплое чувство. Чарлз выпустил ее из объятий, и они двинулись дальше, причем Элли едва не бежала, чтобы поспеть за мужем.
   На кухне уже вовсю кипела работа, поскольку мсье Бельмон и его подопечные начали готовить еду на день. Миссис Стаббс находилась в дальнем углу, стараясь не замечать француза и командуя тремя судомойками, которые занимались уборкой после завтрака.
   — Вон на той плите — мой джем, — сказала Элли, показывая на большую кастрюлю. — Из разных ягод. Элен и я приготовили это вместе и…
   — Три минуты, Элинор.
   — Правильно. Мне нужно лишь помешать, а потом…
   Вот и мешай, — перебил ее Чарлз. Она шагнула было к плите, но вдруг спохватилась:
   — Ой, мне нужно помыть руки. Конечно, я в оранжерее была в перчатках, но все равно — там так грязно. Чарлз нетерпеливо вздохнул.
   — Мой руки, мешай джем и заканчивай с этим. Вон там бадья с водой.
   Элли улыбнулась, опустила руки в воду и тут же вскрикнула.
   — Она ледяная! Мсье Бельмон, должно быть, положил сюда лед. Наверное, на десерт будут мороженые фрукты.
   — Элли, джем.
   Она направилась к кастрюле, хмурясь оттого, что прислуга шарахнулась от нее. Они явно ей не доверяли и боялись ее появления на кухне.
   — Я только передвину это на стол, где джем может остыть, и…
   Чарлз так, наверное, никогда и не поймет, что же все-таки произошло. Он смотрел на мсье Бельмона, который ловко рубил баклажан, когда услышал, как Элли закричала от боли. Повернув голову, он с ужасом увидел, что кастрюля летит на пол. Крышка отскочила, в воздух полетели пурпурные капли джема, забрызгивая подол платья, пол, Элли.
   Она закричала словно раненый зверь и застонала от боли. Чарлз почувствовал, что его сердце сейчас выпрыгнет из груди, и бросился к жене, поскальзываясь на горячем разлившемся джеме.
   — Сотри это с меня! — простонала Элли. — Сотри скорее!
   Чарлз увидел, что кипящий джем обрызгал ей руки и запястья. Боже милосердный, пока он смотрел на нее, джем продолжал жечь ей кожу. Думать было некогда. Чарлз схватил ведро с холодной водой и сунул ее руки в воду.
   Элли вскрикнула и попыталась выдернуть руки.
   — Нет! — простонала она. — Слишком холодно!
   — Дорогая, я знаю, что вода холодная, — увещевающим тоном сказал Чарлз. — Мои руки тоже в воде.
   — Мне больно! Ой, больно!
   Чарлз сглотнул стоявший в горле ком и обвел взглядом кухню. Ведь кто-то же должен знать, что нужно делать, как унять боль. Ему было невыносимо слышать стоны и крики Элли, чувствовать, как корчится от боли ее тело.
   — Успокойся Элли, — проговорил он как можно более ласково, — посмотри, джем смывается.
   Элли посмотрела на свои руки выводе, и Чарлз тут же пожалел, что попросил ее это сделать. В том месте, где джем смылся, кожа покраснела и вздулась.
   — Принесите еще льда! — крикнул Чарлз, не обращаясь ни к кому персонально. — Вода слишком быстро нагревается.
   Три судомойки побежали за льдом, а миссис Стаббс выступила вперед.
   — Милорд, я не уверена, что вы избрали наилучший способ действий.
   — Джем еще кипел. Мне нужно было быстро охладить его.
   — Но она дрожит. Чарлз повернулся к Элли:
   — Очень больно? Она покачала головой:
   — Я почти ничего не чувствую.
   Чарлз закусил губу. Он не знал, как лечить ожоги.
   — Очень хорошо. Теперь, наверное, надо забинтовать. Чарлз позволил Элли вынуть руки из ведра, но она тут же снова стала стонать от боли. В это время появились девушки со льдом, и Чарлз снова погрузил руки жены в воду.
   — Холодная вода помогает снять боль, — сказал он миссис Стаббс.
   — Она не может все время держать руки в ведре.
   — Я понимаю. Еще минуту.
   — Хотите, я приготовлю специальную мазь от ожогов? Чарлз кивнул и снова все внимание сосредоточил на Элли. Он прижал ее к себе и стал шептать ей на ухо:
   — Прижмись ко мне крепче, дай мне снять твою боль.
   Она кивнула.
   — Дыши поглубже, — дал ей совет Чарлз. Затем перевел взгляд на миссис Стаббс и сказал:
   — Прикажите кому-нибудь все убрать. Я не могу видеть этот джем. Выбросьте его.
   — Нет! — возмутилась Элли. — Только не мой джем.
   — Элли, это всего лишь джем.
   Элли повернулась к Чарлзу, глаза ее сверкали.
   — Я целый день трудилась над ним.
   Чарлз даже почувствовал некоторое облегчение от этих слов. Если она переключит внимание на джем, то, может, хоть ненадолго позабудет о боли.
   — Что здесь происходит? — раздался скрипучий голос. Подняв глаза, Чарлз увидел Корделию. Господи, только ее здесь не хватало!
   — Выведите ее отсюда, — пробормотал он.
   — Кто-то сгорел? Она обожглась? Я уже много лет предупреждаю вас о пожаре.
   — Кто-нибудь выведет ее из кухни? — повысил голос Чарлз.
   — Пожар уничтожит нас всех! — Корделия замахала в воздухе руками. — Всех до единого!
   — Сейчас же! — взревел Чарлз, и на сей раз два лакея подскочили к Корделии. — О Господи, эта женщина совершенно помешалась, — пробормотал он.
   — Но она безвредная, — слабым голосом проговорила Элли. — Ты сам мне об этом говорил.
   — А ты помолчи и побереги силы, — грубовато возразил Чарлз.
   Появилась миссис Стаббс с небольшой чашкой в руке.
   — Вот мазь, милорд. Нужно смазать ею обожженные места, а потом наложить повязки.
   Чарлз с сомнением посмотрел на вязкую смесь.
   — Что это такое?
   — Сырое яйцо и две ложки оливкового масла, милорд.
   — Ты уверена, что это поможет?
   — Этим всегда лечила ожоги моя мать, милорд.
   — Очень хорошо.
   Чарлз отступил назад и стал наблюдать за тем, как экономка осторожно смазывает покрасневшую кожу Элли, а затем бинтует ей руки полосками тонкой ткани. Элли напряглась, стараясь не кричать от боли.
   У Чарлза при виде ее страданий сердце обливалось кровью.
   В дверях послышались шаги, и, обернувшись, он увидел Джудит, за которой следовали Клер и Элен.
   — Мы услышали шум, — объяснила, Элен, задыхаясь после быстрого бега. — И тетя Корделия что-то кричала.
   — Тетя Корделия всегда кричит, — сказала Джудит. Затем ее взгляд упал на Элли. — Что случилось?
   — Она обожгла руки, — ответил Чарлз.
   — Как? — спросила Клер каким-то сдавленным голосом.
   — Джемом. Она… — Чарлз повернулся к Элли, надеясь, что если она примет участие в беседе, это отвлечет ее от боли. — Действительно, как это в конце концов случилось?
   — Дело в кастрюле, — выдохнула Элли. — Конечно, глупо с моей стороны. Я должна была обратить внимание, что она не на том месте, где я ее оставила.
   Элен наклонилась к Элли и мягко положила руку ей на плечо.
   — Что ты имеешь в виду? Элли обернулась и пояснила:
   — Когда мы начинали варить джем, то поставили его на малый огонь. Помнишь? Элен кивнула.
   — А затем кастрюлю передвинули к центру. Я этого не заметила. — Элли замолчала и с трудом подавила крик боли, когда миссис Стаббс поправила бинт.
   — И что произошло потом? — спросила Элен.
   — Ручки оказались слишком горячими. От неожиданности я выронила кастрюлю. Когда она ударилась об пол… — Элли зажмурила глаза, пытаясь не воспроизводить в памяти тот кошмарный момент, когда пурпурная жидкость забрызгала все вокруг, оказалась на ее руках, и ей стало так больно…
   Хватит об этом, — сказал Чарлз, видя выражение лица жены. — Элен, уведи Клер и Джудит с кухни. Им ни к чему все это "видеть. И проследи, чтобы Элли принесли настойку опия.
   — Мне не нужен опий, — запротестовала Элли.
   — Тебе ничего другого не остается. Я не могу находиться рядом и видеть, что ничем не могу облегчить твою боль.
   — Но я не хочу спать! Не хочу! — Она сглотнула, посмотрела на него, чувствуя себя более уязвимой, чем когда-либо раньше. — Я не хочу оставаться одна, — прошептала Элли.
   Чарлз наклонился и нежно поцеловал жену в висок.
   — Не беспокойся, — пробормотал он. — Я тебя не оставлю. Обещаю.
   В конце концов Чарлз заставил Элли принять настойку опия и отвел в спальню, пододвинув кресло к ее изголовью. Он наблюдал за тем, как она засыпала, а затем молча сидел до тех пор, пока его самого не сморил сон.

Глава 16

   Спустя несколько часов Чарлз проснулся. Элли, к счастью, все еще спала. Однако вскоре действие настойки опия должно было прекратиться, и Чарлз предусмотрительно приготовил новую дозу. Он не знал, как долго ожоги будут причинять боль, знал лишь, что не позволит ей мучиться от боли. Он не в состоянии выносить ее стоны и попытки их подавить.
   От этого у него разрывалось сердце.
   Чарлз прикрыл рот, чтобы подавить зевок. Глаза его мало-помалу привыкли к полумраку спальни. Он ненавидел позднюю осень, когда дни невообразимо коротки и солнце садится так рано. Ему хотелось летнего тепла или хотя бы весенней свежести. Чарлз попытался представить себе, как Элли выглядит летом, когда солнце стоит высоко в небе и не опускается за горизонт допоздна. В какой цвет яркое солнце окрасит ее волосы? Станут ли они рыжее? Или, может быть, светлее? Или будут теплее на ощупь?
   Размышляя об этом, Чарлз наклонился и пригладил локон у Элли на лбу. Но стоило ему еще раз коснуться ее волос, как раздался негромкий стук в дверь. Чарлз поднялся и направился к двери, морщась от громкого стука каблуков по паркету. Взглянув на Элли, он облегченно вздохнул, увидев, что она продолжает крепко спать.
   Открыв дверь, Чарлз увидел Клер, которая покусывала губы и нервно сжимала руки. Глаза ее припухли и покраснели, что было видно при тусклом свете свечей в коридоре.
   — Чарлз, — неестественно громко начала она, — я должна…
   Он приложил палец к губам и шагнул в коридор, прикрыв за собой дверь. Затем, к изумлению Клер, сел на под.
   — Что ты делаешь?
   — Снимаю ботинки. У меня не хватает терпения послать за камердинером, чтобы он помог.
   — А-а… — Клер смотрела на него сверху вниз, смутившись и не зная, как ей быть дальше. Конечно, Чарлз был ее кузеном, но он еще к тому же был и титулованной особой, и не так-то часто предоставляется возможность посмотреть на графа сверху вниз.
   — Ты хотела поговорить со мной? — спросил он, берясь за каблук левого ботинка.
   — Гм, да… Хотя, впрочем, я скорее должна поговорить с Элли. — Клер конвульсивно проглотила комок в горле. Кажется, от этого у нее содрогнулось все тело. — Она проснулась?
   — Слава Богу, нет, и я собираюсь дать ей еще дозу опия, как только она проснется.
   — Понятно. Должно быть, она сильно страдает от боли.
   — Да, это так. Кожа у нее в волдырях, и, по всей вероятности, шрамы останутся на всю жизнь.
   Клер нервно передернула плечами.
   — Я.., сама когда-то обожглась. О пламя свечи. Было ужасно больно. Элли не кричала… По крайней мере я не слышала… Она очень сильная.
   Чарлз вынужден был сделать паузу, поскольку правый ботинок снимался с трудом.
   — Да, это так, — тихо произнес он. — Даже сильнее, чем я мог себе представить.
   Клер молчала довольно долго, затем спросила:
   — Я могу поговорить с ней, когда она проснется? Я понимаю, что ты собираешься дать ей настойку опия, но он подействует лишь через несколько минут, и я…
   — Клер, — перебил девочку Чарлз, — а ты не могла бы подождать до утра?
   Она вновь проглотила комок в горле.
   — Нет. Я в самом деле не могу. Чарлз устремил на Клер пристальный взгляд, причем не отвел глаз и тогда, когда поднялся на ноги.
   — Может быть, ты хочешь что-то сказать и мне? Клер покачала головой:
   — Нет. Я должна поговорить с Элли.
   — Ну хорошо. Я посмотрю, готова ли она к твоему визиту. Если не готова, тебе все-таки придется подождать до завтра. И никаких возражений.
   Клер опустила глаза и кивнула, а Чарлз взялся за ручку двери.
   Элли приоткрыла глаза и тут же снова смежила веки, надеясь, что это поможет избавиться от головокружения, которое она вдруг почувствовала при пробуждении. Однако это не помогло, и она снова открыла глаза и огляделась в поисках мужа, — Чарлз!
   Ответа не последовало.
   Ею овладело незнакомое ей чувство разочарования. Ведь он говорил, что не оставит ее. Только это и помогло ей сохранить спокойствие в тот момент, когда она засыпала. Затем Элли услышала скрип двери, и в дверном проеме появился силуэт мужа.
   — Чарлз… — Она хотела сказать это шепотом, но из горла вырвался скорее хрип. Он бросился к кровати:
   — Ты проснулась? Элли кивнула.
   — Я хочу пить.
   — Да, разумеется. — Он обернулся и бросил через плечо:
   — Клер, позвони, чтобы принесли чаю.
   Элли вытянула шею, чтобы получше разглядеть, кто у него за спиной. Она не поняла, что в комнате находится Клер. Это было несколько неожиданно, поскольку раньше Клер никогда не проявляла интереса к ее здоровью.
   Когда Элли снова перевела взгляд на Чарлза, он подносил к ее губам фарфоровую чашку.
   — Если хочешь промочить горло, здесь осталось немного теплого чая. Я, правда, уже пил из чашки, но это лучше, чем ничего.
   Элли кивнула и сделала глоток, задаваясь вопросом, почему после стольких поцелуев так возбуждающе пить из его чашки.
   — Как твои руки?
   — Болят, — призналась Элли, — хотя и не так сильно, как раньше.
   — Это действует опий. Он оказывает очень сильное действие.
   — Я никогда его не употребляла. Наклонившись, Чарлз нежно поцеловал жену.
   — Надеюсь, не будешь употреблять и впредь. Элли сделала еще пару глотков чая, стараясь не думать, хотя и безуспешно, о джеме. Перед ее глазами возникла картина падения кастрюли на пол. Она снова пережила тот момент, когда поняла, что сейчас ошпарится и что это неотвратимо. А затем вспомнила те мгновения, когда ее руки находились в ледяной воде и она чувствовала, что взгляды всех присутствующих устремлены на нее. О, это было ужасно, ужасно! Чувствовать, что ты представляешь собой эдакое жалкое зрелище! И не имеет значения, что все случилось совсем не по ее вине. Она не могла вынести того, что в глазах у всех читалась жалость. Даже у Джудит.
   — О Господи! — Элли вдруг поперхнулась чаем. — А что с Джудит? Она хорошо себя чувствует? Чарлз смутился.
   — Ее не было в кухне, когда ты уронила кастрюлю.
   — Да-да, я знаю. Но она видела, когда я… Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Она видела, как я кричала и стонала от боли, и это могло сильно на нее подействовать. Мне очень жаль ее.
   Чарлз приложил палец к ее губам:
   — Ш-ш… Ты переутомишься, если будешь много говорить.
   — Но Джудит…
   На сей раз он просто-напросто прикрыл ей рот ладонью.
   — Джудит чувствует себя отлично. Элен уже объяснила ей, что произошло. Конечно, она огорчилась, но воспринимает это так, как и положено шестилетним.
   — Мне бы хотелось с ней поговорить.
   — Ты можешь сделать это завтра. Я полагаю, она сейчас ужинает со своей няней, а затем намерена заняться акварелью. Она говорила, что хочет нарисовать картину, которая должна тебя порадовать.
   Слова Чарлза настолько вдохновили Элли, что она даже забыла о боли.
   — Это очень здорово, — пробормотала она.
   — А тем временем, — сказал Чарлз, — Клер просила разрешения поговорить с тобой. Я сказал, что она может это сделать лишь в том случае, если ты будешь готова к ее визиту.