Куин Джулия. Ярче солнца

   — Да ты с ума сошла! — почти закричал он. — Да я хочу тебя так, что могу умереть на месте! Так что прикройся чем-нибудь, если не хочешь убить меня!
   Элли по привычке подбоченилась, начиная сердиться из-за того, что разговор принял такой оборот.
   — Побереги руки! — выкрикнул Чарлз.
   — С ними все в порядке, — огрызнулась она.
   — Разве?
   — Да, с тех пор как я не вожусь без перчаток с розами.
   — Ты уверена?
   Элли кивнула.
   Некоторое время он не шевелился. Затем подскочил к ней, и Элли в ту же секунду оказалась в постели, придавленная тяжестью его тела.
   Но самым удивительным были поцелуи. Так он еще ни разу не целовал ее после несчастного случая. Но тогда он обращался с ней словно с деликатным, нежным цветком. Сейчас же он целовал ее и ласкал всем своим телом — руками, которые уже отыскали боковые разрезы в ее наряде; бедрами, которые так интимно прижимались к самым интимным ее местам; и сердцем, которое так обольстительно стучало возле ее груди.
   — Не останавливайся, — простонала Элли. — Только не останавливайся.
   — Я не смог бы этого сделать, даже если бы захотел, — ответил он, касаясь губами ее уха. — А я вовсе этого не хочу.
   — Как хорошо! — Она откинула голову назад, и Чарлз тут же припал к ее шее.
   — Эта рубашка, — пробормотал он, очевидно утратив способность говорить полными предложениями. — Не потеряй ее.
   Элли улыбнулась:
   — Тебе она нравится?
   Вместо ответа он стал развязывать бантики у нее на талии.
   — Я могу заказать такие разного цвета, — поддразнила его Элли.
   А пальцы Чарлза уже добрались до нижней части груди.
   — Закажи. Пришли мне счет. Или, еще лучше, я заплачу вперед.
   — За это я уже заплатила, — тихо сказала Элли. Чарлз затих, затем приподнял голову, уловив что-то новое в ее голосе.
   — Зачем? Ты ведь знаешь, что можешь пользоваться моими деньгами, если тебе что-то хочется купить.
   — Я знаю. Но это мой подарок тебе на день рождения.
   — Рубашка?
   Элли улыбнулась и дотронулась до его щеки. Мужчины порой бывают так глупы.
   — Я дарю тебе себя. — Она взяла его руку и прижала ладонь к своему сердцу. — Я хочу, чтобы наш брак стал настоящим.
   Он ничего не сказал, лишь обхватил руками ее лицо и долго с восторгом смотрел на нее. Затем с нарочитой медлительностью приблизил к ней губы, чтобы запечатлеть самый нежный поцелуй, какой она только могла себе представить.
   — Ах, Элли, — выдохнул он. — Ты сделала меня таким счастливым!
   Это нельзя было назвать признанием в любви, но тем не менее у нее от этих слов запело сердце.
   — Я тоже счастлива, — прошептала она.
   — М-м… — Чарлз ткнулся лицом ей в шею, его руки скользнули под платье, разливая огонь по ее и без того разгоряченной коже. Элли чувствовала, как его рука касается ее бедер, груди, живота — казалось, он был всюду. Однако ей хотелось чего-то большего.
   Она стала расстегивать пуговицы рубашки Чарлза, не в силах совладать с желанием ощутить тепло его тела. Но ее колотила дрожь, да и руки еще не вполне слушались.
   — Погоди, позволь мне, — шепотом сказал Чарлз и, приподнявшись, стал расстегивать пуговицы. Делал он это не спеша, Элли не знала, чего ей хотелось больше: чтобы он расстегивал еще медленнее и тем самым продлил ее сладостные мучения или же чтобы он одним движением сбросил с себя одежду и снова оказался рядом с ней.
   Наконец он избавился от злосчастной рубашки и опустился рядом с Элли, склонившись над ней и опираясь на выпрямленные руки.
   — Потрогай меня, — приказал он, а затем добавил более мягким, просительным тоном:
   — Пожалуйста.
   Элли нерешительно протянула руку. Никогда раньше не дотрагивалась она до обнаженной мужской груди, даже никогда не видела. Ее слегка удивило обилие рыжевато-коричневых волос на груди. Они были мягкие и пружинистые, хотя и не скрывали загорелой кожи и твердых мышц, которых касалась ее рука.
   Постепенно она все более смелела и возбуждалась, слыша, как Чарлз прерывисто втягивает воздух при каждом ее прикосновении. Элли видела, как он содрогается от желания, и внезапно почувствовала себя самой красивой женщиной на земле. По крайней мере — в его глазах по крайней мере — в этот момент, и это было самое главное, все остальное ничего не значило.
   Руки Чарлза приподняли ее, стянули через голову белье, и оно осталось лежать на полу шелковой грудой. И теперь Элли не просто чувствовала себя голой, она была голой. И это показалось ей сейчас самым естественным состоянием.
   Чарлз тоже разделся донага. На сей раз он сбросил одежду быстро, почти неистово. У Элли округлились глаза, когда она увидела его возбужденное мужское естество. Чарлз почувствовал ее страх и, проглотив в горле комок, спросил:
   — Ты боишься?
   Элли покачала головой.
   — Ну, может быть, самую малость. Но я знаю, что ты все сделаешь прекрасно.
   — Боже мой, Элли! — простонал он, опускаясь на кровать. — Я постараюсь. Обещаю тебе, что постараюсь. Хотя мне никогда не приходилось иметь дело с невинной девушкой.
   Это вызвало у Элли смех.
   — А я вообще никогда этого не делала. Так что мы квиты.
   Чарлз дотронулся до ее щеки:
   — Ты такая смелая.
   — Дело не в том, что смелая. Просто верю тебе.
   — Почему же ты тогда смеешься?
   — Потому и смеюсь. Я чувствую себя такой счастливой, что мне только и остается, что смеяться.
   Чарлз снова стал целовать ее в губы. А пока он отвлекал Элли поцелуями, его рука прокралась вниз, к атласному животу и островку густых кудрявых волос, скрывавших ее женские тайны. Почувствовав прикосновение к столь интимному месту, Элли на миг напряглась, однако когда его пальцы затеяли невинную и в то же время приятную игру с завитками волос, снова расслабилась. Чарлз решил не торопить события. Продолжая целовать ее в губы, он шепотом спросил:
   — Тебе так нравится?
   — Да, ты делаешь очень приятно, — кивнула она. Другая рука Чарлза скользнула к груди, легонько сжала полное полушарие, затем его пальцы нащупали возбужденный сосок.
   — А так тебе нравится? — хрипло спросил он.
   Элли зажмурилась и снова кивнула.
   Рука возобновила игру с завитками.
   — А ты хочешь, чтобы я потрогал тебя ниже? И когда Элли кивнула в третий раз, его ладонь скользнула между бедер, пальцы нащупали горячие тугие складки и стали нежно их поглаживать.
   Элли ахнула, после чего, кажется, на время забыла, что у нее есть легкие, чтобы дышать. А вспомнив об этом, прерывисто застонала. Чарлз счастливо улыбнулся, медленно погрузил палец между складок и стал тихонько им двигать.
   — Господи, Элли, — простонал он. — Да ведь ты хочешь меня!
   Элли изо всех сил вцепилась ему в плечо.
   — А ты только сейчас заметил?
   Чарлз негромко рассмеялся. Уже не один, а два пальца ритмично двигались в тесном горячем гроте. Это была поистине сладостная пытка. Когда один из пальцев отыскал интимнейший узелок плоти, Элли едва не соскочила с кровати.
   — Не напрягайся, — сказал Чарлз, прижимаясь возбужденной плотью к ее животу. — Тогда будет еще приятнее.
   — Ты уверен?
   Он кивнул:
   — Абсолютно.
   Элли снова расслабилась, и Чарлз раздвинул округлые бедра. Мужское естество коснулось пухлых складок и замерло у входа в женский грот.
   — Все правильно, — прошептал он. — Еще расслабься. Раскройся для меня.
   Чарлз толкнулся вперед и снова замер.
   — Что ты чувствуешь? — спросил он. Голос у него был напряженный, и Элли поняла, что он прилагает нечеловеческие усилия, чтобы не торопиться.
   — Такое непривычное ощущение, — призналась Элли. — Но приятное… Ой! — вскрикнула она, когда Чарлз, толкнувшись, вошел в нее поглубже. — Ты перехитрил меня.
   — Ведь в этом и цель, сладкая моя.
   — Чарлз.., мне.., приятно…
   Его лицо стало серьезным.
   — Сейчас ты можешь почувствовать легкую боль, — Не будет боли, — уверенно заявила Элли. — С тобой не будет.
   — Элли, я… Боже мой, нет сил больше терпеть! — Он толкнулся вперед, полностью погружаясь в ее лоно. — У тебя здесь так… Я не могу… О Элли, Элли!
   Тело Чарлза ритмично задвигалось, каждый его толчок сопровождался полустоном-полувздохом. Элли быстро уловила ритм и стала отвечать ему встречными движениями. Никогда еще Чарлз не испытывал такого страстного, всепоглощающего желания. Ему хотелось нежно ласкать и одновременно безжалостно овладевать ею. Он хотел взять от нее все — и одновременно отдать ей всего себя.
   Каким-то подсознанием он понимал, что это и есть любовь — то неуловимое для него чувство, от которого ему удавалось ускользать в течение многих лет. Но все эти мысли и чувства сейчас подавлялись яростным желанием его тела, лишали возможности думать.
   Он слышал прерывистые вздохи и стоны извивающейся под ним Элли, которые становились все громче и чаще, и понимал, что она переживает то же самое, что и он.
   — Давай, давай, Элли, старайся, — пробормотал он. — Сейчас ты достигнешь вершины.
   Чарлз сделал еще несколько движений — и внезапно Элли вытянулась, закатила глаза и замерла; и он почувствовал, как мышцы девичьего грота, словно бархатной перчаткой, несколько раз судорожно сжали его плоть. Чарлз громко вскрикнул, в последний раз погрузился на полную глубину и сладостно излился в пульсирующее лоно.
   Несколько раз содрогнувшись, он упал на Элли, успев подумать, что, пожалуй, слишком тяжел для нее, но не имея сил шевельнуться. Лишь через минуту, в какой-то степени овладев собой, он стал сползать с ее тела.
   — Не надо, — сказала Элли. — Мне приятно чувствовать твою тяжесть.
   — Я раздавлю тебя.
   — Нет, не раздавишь…
   Он скатился на бок, увлекая ее за собой.
   — Видишь? Ведь так будет хорошо, правда? Она кивнула и закрыла глаза, чувствуя себя уставшей, но желанной и любимой.
   Чарлз рассеянно играл с ее волосами, удивляясь тому, как это могло случиться, что он влюбился в собственную жену, женщину, которую выбрал столь импульсивно и без раздумий.
   — Знаешь, я часто думал о твоих волосах, — сказал он.
   — В самом деле? — приятно удивилась Элли, открывая глаза.
   — М-м, да… Я привык считать, что у них цвет заходящего солнца, но сейчас понял, что ошибался. — Захватив прядь волос, он поднес их к губам. — Они ярче. Ярче солнца. Как и ты.
   Он заключил ее в объятия, после чего они заснули.

Глава 19

   Вся последующая неделя была сплошным блаженством. Элли и Чарлз большую часть времени проводили в постели, а когда спускались вниз, то получали от жизни одни лишь подарки. У Элли состоялась первая примерка. Клер закончила расчистку оранжереи и сказала Элли, что будет с удовольствием Помогать ей сажать цветы, а Джудит нарисовала еще четыре акварели, на одной из которых было изображено нечто, весьма похожее на лошадь.
   Позже Элли узнала, что на самом деле это было дерево, но, кажется, Джудит не слишком обиделась.
   Для полного и абсолютного счастья Элли не хватало лишь одного: чтобы Чарлз упал к ее ногам, перецеловал бы ей все пальцы и признался в вечной любви к ней. Однако Элли старалась отогнать от себя мысль о том, что он так и не сказал ей о своей любви.
   Справедливости ради следовало отметить, что и она не нашла в себе мужества сказать о своей любви к нему. Тем не менее она оставалась оптимисткой. Она видела, что Чарлз испытывает удовольствие от общения с ней, а что касается любовных утех, то в этом они нашли друг друга. Ей надо покорить его сердце, и она то и дело напоминала себе, что никогда не терпела поражений в деле, на которое нацелилась.
   А она действительно поставила себе такую цель. Даже стала составлять список под названием “Как заставить Чарлза осознать, что он меня любит”.
   В те минуты, когда Элли отвлекалась от размышлений на эту тему, она занималась изучением финансовых страниц газеты. Впервые в жизни она получила возможность самостоятельно распоряжаться своими сбережениями, и ей не хотелось свалять дурака.
   Что касается Чарлза, то он, кажется, большую часть своего времени тратил на то, чтобы придумать повод и способ затащить Элли в постель. Ее сопротивление носило чисто символический характер и во многом объяснялось тем, что ей было интересно услышать очередной список Чарлза с аргументами в пользу своего желания.
   Однажды, когда она изучала финансовую конъюнктуру в кабинете, Чарлз вручил ей список, который она позже назвала своим самым любимым.
 
   ПЯТЬ СПОСОБОВ ТОГО, КАК ЭЛЛИ МОЖЕТ ПЕРЕМЕСТИТЬСЯ ИЗ КАБИНЕТА В СПАЛЬНЮ
 
   1. Дойти быстрым шагом.
   2. Дойти очень быстрым шагом.
   3. Добежать.
   4. Мило улыбнуться и попросить Чарлза отнести ее.
   5. Доскакать на одной ноге.
   Прочитав последний пункт, Элли выразительно вскинула брови.
   Чарлз пожал плечами.
   — У меня иссякли идеи.
   — Значит, по-твоему, мне теперь придется прыгать по лестнице на одной ноге.
   — Я буду счастлив донести тебя.
   — Нет-нет, ты явно бросил мне перчатку. У меня нет выбора. Я должна прыгать, это дело чести.
   — М-м.., да, — задумчиво проговорил Чарлз, потирая подбородок. — Я посмотрю, как ты это будешь делать.
   — Конечно, если ты увидишь, что я теряю равновесие, то можешь помочь мне стать на ноги.
   — Скорее, на ногу.
   Элли хотела было с величественным видом кивнуть, но лукавая улыбка на ее лице смазала эффект. Она встала и запрыгала в сторону двери, затем повернулась к мужу и спросила:
   — А менять ноги разрешается? Чарлз покачал головой.
   — Тогда это не будет прыжком на одной ноге.
   — Да, верно, — пробормотала она. — Гм… Возможно, мне время от времени придется опираться на тебя. Чарлз пересек комнату и открыл для Элли дверь.
   — Я буду счастлив всячески помогать тебе.
   — Иногда мне придется очень основательно на тебя опираться.
   Он улыбнулся откровенно плотоядной улыбкой.
   — Это будет еще приятнее.
   Элли запрыгала по холлу, поменяв ноги в тот момент, когда, по ее мнению, Чарлз этого не видел, и потеряла равновесие, сойдя с ковровой дорожки на голый пол. Пытаясь выпрямиться, она отчаянно замахала руками и засмеялась. Чарлз тут же подскочил к ней и подставил плечо.
   — Так лучше? — с серьезным видом спросил он.
   — Намного! — Она возобновила прыжки.
   — Вот что получается, когда меняют ноги.
   — Я этого Не делала, — соврала Элли.
   — Ну да! — Выражение его лица ясно говорило: меня не проведешь. — Осторожнее, сейчас будет поворот.
   — Я никогда бы не подумала.., ой! — вскрикнула она, налетев на стену.
   — Ага, это тебе будет кое-чего стоить.
   — Правда? И какова цена? — с интересом спросила она.
   — Поцелуй. Возможно, два.
   — Я соглашусь только на три. Он вздохнул.
   — Вы слишком много запрашиваете, миледи.
   Элли приподнялась на цыпочки и поцеловала его в нос.
   — Вот один поцелуй.
   — Думаю, он тянет всего на половину. Она поцеловала его в губы, ее язык шаловливо коснулся уголка его рта.
   — Вот тебе два поцелуя.
   — А третий?
   — Ты бы не заполучил третий, если бы я так умело не сторговалась, — заметила Элли.
   — Да, но теперь-то я его жду, поэтому не стоит вредничать.
   Рот Элли растянулся в медленной улыбке.
   — Хорошо, что я многому научилась по части поцелуев за последнюю неделю.
   — Это и мне хорошо, — ответил он с улыбкой, когда она, обняв его за шею, притянула к своим губам.
   Ее поцелуй был жарким и страстным, он почувствовал это всем своим телом. Его буквально захватило желание, и, оторвавшись от Элли, он выдохнул:
   — Ты должна прыгать быстрее!
   Элли рассмеялась, и они с горем пополам преодолели холл, а добравшись до лестницы, уже не просто смеялись, а хохотали. Закончилось все тем, что Элли споткнулась и с маху плюхнулась на нижнюю ступеньку.
   — Ой! — воскликнула она.
   — У вас все в порядке?
   Чарлз и Элли смущенно повернули головы в сторону Элен, которая в компании Корделии стояла на другом конце зала и вопросительно смотрела на них.
   — Мне показалось, что ты хромаешь, Элли, — пояснила Элен. — Ну, и потом это было похоже на… Честно говоря, даже не знаю, на что это было похоже.
   Лицо Элли залилось густой краской.
   — Он.., то есть.., я.., гм…
   Чарлз даже не пытался ничего объяснять.
   Элен улыбнулась:
   — Кажется, я все понимаю. Пошли, Корделия. По-видимому, молодожены желают уединиться.
   — Молодожены, как же! — отозвалась Корделия. — Они ведут себя как пара обезумевших птиц.
   Элли смотрела на удаляющуюся Корделию и следующую за ней по пятам Элен.
   — По крайней мере она больше не кричит каждый раз “Пожар!”.
   — Верно, — согласился Чарлз. — Думаю, несчастные случаи на кухне напугали ее и отучили от этого.
   — Слава Богу.
   — К сожалению или, возможно, к счастью, — это зависит от твоей точки зрения — теперь это перешло ко мне.
   — Что-то я тебя не понимаю.
   — Я имею в виду, — грозно произнес он, — что пожар пожирает меня.
   Элли широко распахнула глаза и приоткрыла рот.
   — Поэтому побыстрее доноси свое аппетитное тело до спальни, иначе я изнасилую тебя прямо на лестнице. Элли хитро улыбнулась:
   — Неужели ты сделаешь это?
   Он наклонился к ней и стал похож на повесу, каковым его раньше все считали.
   — А вот сейчас увидишь!
   Элли вскочила на ноги и пустилась бежать. Чарлз бросился за ней, довольный тем, что она решила остаток пути преодолеть с помощью обеих ног.
   Несколькими часами позже Элли и Чарлз, сидя в кровати и обложившись подушками, с аппетитом поглощали изысканный обед, который им принесли в спальню. Спускаться в столовую они не собирались.
   — Хочешь куропатку? — спросил Чарлз, протягивая ей кусочек.
   Элли стала есть прямо из его рук.
   — М-м… Оч-чень вкусно.
   — А спаржу?
   — Боюсь, я страшно растолстею.
   — Ты и тогда останешься восхитительной. — Он сунул стебель спаржи ей в рот.
   Элли пожевала и удовлетворенно вздохнула.
   — Мсье Бельмон — настоящий гений.
   — Потому-то я и нанял его… А вот попробуй жареной утки. Уверен, ты придешь от нее в восторг.
   — Нет-нет, довольно! Больше я не в состоянии съесть ни кусочка.
   — Я знаю твою слабость, — поддразнил ее Чарлз, поднося блюдце и ложку. — Уж от этого ты никак не сможешь отказаться. Ты ведь такая лакомка! К тому же мсье Бельмон страшно рассердится, если ты откажешься от заварного крема. Ведь это его шедевр.
   — Я и не знала, что у шеф-поваров есть шедевры.., ну ладно, так и быть. Пожалуй, съем немного. — Элли открыла рот, позволила Чарлзу поднести ложку с кремом и проглотила содержимое. — О, божественно!
   — У меня такое впечатление, что ты съешь еще немножко.
   — Если ты не дашь мне еще заварного крема, придется тебя убить.
   — С каким серьезным выражением лица сказано! — восхищенно проговорил Чарлз. Элли искоса взглянула на мужа.
   — Я не шучу.
   — Ладно, ладно, вот тебе вся вазочка. Я не буду становиться между женщиной и ее любимым блюдом.
   Пауза со стороны Элли объяснялась тем, что она расправлялась с кремом.
   — В другом случае я бы обиделась за подобные слова, но сейчас я в таком блаженном состоянии, что не стану этого делать.
   — Не хотелось бы размышлять, в чем причина этого блаженного состояния — в мужской удали и выносливости или же в заварном креме.
   — Я не стану отвечать на этот вопрос, чтобы не задеть твои чувства.
   Чарлз воздел глаза кверху:
   — Ты очень добра.
   — Пожалуйста, скажи, мсье Бельмону, чтобы он готовил заварной крем почаще.
   — Непременно. Это мое любимое блюдо. Элли на мгновение замерла, ложка застыла у нее во рту, на лице появилось виноватое выражение.
   — Наверное, я должна была с тобой поделиться.
   — Не обращай внимания, Я могу съесть вот это земляничное пирожное. — Чарлз надкусил его. — Думаю, мсье Бельмон заслуживает того, чтобы ему повысили жалованье.
   — Почему ты так думаешь?
   — А разве земляничные пирожные не относятся к числу твоих любимых? Ты только посмотри, какую заботу он проявил — приготовил сразу два твоих любимых блюда!
   Лицо Элли вдруг стало серьезным.
   — Почему мы так помрачнели? — спросил Чарлз, слизывая с губ землянику.
   — Передо мной стоит очень серьезная моральная дилемма, Чарлз обвел взглядом комнату.
   — А я никого не вижу, — Пожалуй, будет лучше, если ты доешь остаток крема. — Элли протянула ему вазочку, опустошенную на две трети. — Если я не поделюсь с тобой, то несколько недель буду чувствовать себя виноватой.
   Чарлз расплылся в улыбке:
   — Я знал, что женитьба на дочери священника имеет свои плюсы.
   — Знаю, — вздохнула Элли. — Я никогда не могла пройти мимо нуждающихся.
   Чарлз зачерпнул ложкой заварной крем и с видимым удовольствием отправил в рот.
   — Не знаю, можно ли назвать меня нуждающимся, но ради тебя сделаю вид, что это так. А ты доешь земляничные пирожные.
   — Нет, больше не могу, — возразила Элли, поднимая руку. — После заварного крема это будет кощунством. Чарлз пожал плечами.
   — Как знаешь!
   — К тому же я вдруг почувствовала себя как-то странно. Чарлз отставил крем и посмотрел на жену. Она часто моргала, лицо ее побледнело.
   — Ты и в самом деле выглядишь как-то неважно.
   — Господи! — простонала вдруг Элли, схватилась за живот и скорчилась так, что едва не коснулась лбом колеи. Чарлз быстро убрал с кровати тарелки.
   — Элли! Дорогая!
   Она не отвечала, продолжая постанывать и оставаясь в том же скрюченном положении. На лбу у нее выступили капли пота, дыхание сделалось частым и прерывистым.
   Чарлза охватила паника. Элли, которая лишь минуту назад смеялась и поддразнивала его, сейчас — о Боже! — казалось, умирает.
   Чарлз бросился в другой конец комнаты и изо всех сил стал дергать за шнурок колокольчика. Затем подбежал к двери, распахнул ее и закричал:
   — Корделия!
   Тетушка Корделия была с большими странностями, но она немного разбиралась в болезнях и умела лечить. К тому же Чарлз не знал, что ему еще предпринять.
   — Элли! — Чарлз вернулся к жене. — Что с тобой? Пожалуйста, скажи что-нибудь!
   — Как будто горячие ножи, — задыхаясь проговорила она. Глаза ее были закрыты от боли. — Горячие ножи у меня в животе… О Господи! Сделай что-нибудь, прошу тебя!
   Чарлз проглотил комок в горле и положил ладонь на свой живот, который слегка подрагивал под его рукой. Он приписал это переживаемому им ужасу. Таких болей, которые испытывала его жена, у него не было.
   — А-а! — закричала Элли и стала биться в конвульсиях. Чарлз вскочил и подбежал к раскрытой двери.
   — Кто-нибудь быстро сюда! — крикнул он и тут же увидел, что из-за угла появились Элен и Корделия.
   — Что случилось? — спросила запыхавшаяся Элен.
   — С Элли плохо. Я не знаю, что произошло. Пару минут назад она была весела и здорова — и вдруг…
   Все поспешили к кровати. Корделия бросила всего лишь один взгляд на Элли и сразу же заявила:
   — Она отравилась.
   — Как? — в ужасе воскликнула Элен.
   — Это нелепость! — одновременно с ней возразил Чарлз.
   — Мне случалось видеть подобное, — убежденно сказала Корделия. — Она отравилась. Я в этом уверена.
   — И что же делать? — спросила Элен.
   — Ей надо очиститься, Чарлз, неси ее к умывальнику.
   Чарлз с сомнением посмотрел на Корделию. Правильно ли он поступает, доверяя жизнь и здоровье жены старухе, которая, по общему признанию, выжила из ума? Но он не знал, что еще можно сделать. К тому же, даже если у Элли нет отравления, в предложении Корделии был резон. Очевидно, ей нужно очистить желудок.
   Он осторожно поднял жену и понес к умывальнику. Элли извивалась и корчилась от боли. Сердце у Чарлза обливалось кровью при виде ее мучений.
   Он бросил взгляд на Корделию.
   — По-моему, ей становится хуже.
   — Поторопись!
   Чарлз поднес Элли к умывальнику и отвел от ее лица волосы.
   — Ш-ш, дорогая, все будет хорошо, — шепотом сказал он.
   Корделия схватила гусиное перо.
   — Открой ей рот! — приказала она.
   — Что ты, черт возьми, собираешься делать?
   — Делай, что тебе говорят!
   Чарлз открыл Элли рот и удерживал его в таком положении, в ужасе глядя на то, как Корделия погрузила пушистую часть пера Элли в рот до самой глотки. Элли закашлялась и стала давиться, но затем ее вырвало.
   Чарлз невольно на момент отвернулся.
   — Теперь все?
   Корделия проигнорировала его вопрос.
   — Еще раз, Элинор. Ты сильная девушка. Ты сможешь. Элен, принеси что-нибудь, чтобы затем она могла прополоскать рот.
   Она опять сунула перо в глотку, и Элли снова извергла из себя содержимое желудка.
   — Ну вот, — заключила Корделия. Взяв из рук Элен стакан с водой, она велела прополоскать рот. — А теперь выплюни это, девочка.
   Элли с трудом выплюнула, часть жидкости просто вытекла у нее изо рта — Прошу вас, больше так не делайте, — взмолилась она.
   — Ну вот, она уже разговаривает, — сказала Корделия. — Это добрый знак.
   Чарлз подумал, что, пожалуй, Корделия права. Еще никогда он не видел, чтобы у человека было такое зеленое лицо, как у Элли несколько минут назад. Он позволил Элен вытереть влажной салфеткой рот Элли и отнес жену на кровать.
   Элен трясущимися руками подхватила таз и вынесла его, сказав:
   — Я позову кого-нибудь, чтобы здесь убрали.
   Чарлз взял Элли за руку, затем повернулся к Корделии:
   — Ты в самом деле считаешь, что она отравилась? Корделия энергично кивнула.
   — Что она ела? Что-нибудь такое, чего не ел ты?