Кук Робин. Мутант

   – Признайся, что ты в своей жизни не видела ничего более удивительного, – сказал Виктор, подходя к ней. Было видно, что он очень взволнован.
   – Что это?
   – Лаборатория нашего сына, – ответил Виктор. Он рассказал ей о лаборатории, не забыв упомянуть и то, как она была создана. Он даже рассказал об имплантационном протеине и о последствиях, которые это открытие означало для науки.
   – Так что теперь у тебя есть кое-какое представление о том, почему Виктор не был таким общительным, как тебе бы хотелось, – заключил он. – Он находился здесь, работал вовсю! – Виктор, посмеиваясь, обвел глазами помещение.
   Маша взглянула на сына, тот настороженно смотрел на нее, ожидая ее реакции. Рядом с ним находился какой-то сложный прибор. Маша и представления не имела, что это могло быть.
   – Откуда все это оборудование? – поинтересовалась она.
   – Это самое интересное, – ответил Виктор. – Это все принадлежит «Кимере».
   – А как оно сюда попало?
   – Думаю... – начал было Виктор, но затем запнулся. Он посмотрел на сына. – Как ты заполучил все это?
   – Некоторые люди помогли, – сказал Виктор-младший неопределенно. – Филип все это приносил сюда. Кое-какие вещи пришлось разбирать, а потом здесь снова собирать. Мы воспользовались старой системой тоннелей.
   – А Гефардт не был ли одним из тех, кто помогал? – с подозрением спросил Виктор.
   – Да, и он тоже, – признался Виктор-младший.
   – А почему такой человек, как Гефардт, вдруг решил помочь тебе с оборудованием? – спросила Маша.
   – Он решил, что это будет разумно, – загадочно сказал Виктор-младший. – Я некоторое время поработал с компьютером «Кимеры» и обнаружил, что кое-кто присваивает себе имущество фирмы. Получив эту информацию, я попросил этих людей о помощи. Конечно, никто из них не знал, что этим занимались и их коллеги и что именно они делали. Так что все проходило тихо и спокойно. Но самое главное то, что это оборудование принадлежит фирме. Ничего не было украдено. Все здесь.
   – Я бы назвала это шантажом, – нахмурилась Маша.
   – Я никому не угрожал. Я просто дал понять, что кое-что знаю, а потом попросил об одолжении.
   – Можно сказать, что Виктор-младший умеет использовать ситуацию. – Виктор похлопал сына по плечу. – Мне нужен список этих людей.
   – Извини, – произнес мальчик, – но у нас с этими людьми есть некоторые договоренности. Кроме того, человек, принесший наибольший вред фирме, доктор Гефардт, уже разоблачен. Ирония заключается в том, что он думал, что за этими разоблачениями стою я. – Мальчик засмеялся.
   Внезапно Виктор понял.
   – Значит, – сказал он, – когда Гефардт кинул кирпич и убил бедную Кису, он адресовал свои послания тебе?
   Виктор-младший кивнул.
   – Он просто дурак.
   – Я хочу уйти отсюда, – неожиданно заявила Маша, удивив своим высказыванием обоих Викторов.
   – Но здесь есть еще что посмотреть, – заметил Виктор.
   – Несомненно. Но я уже насмотрелась. Я хочу уйти. – Она взглянула на мужа и сына, затем еще раз оглядела помещение. Ей было неуютно здесь, это место пугало.
   – Вот там есть и жилое помещение, – сказал Виктор, указывая в конец комнаты.
   Маша не обратила внимания на его слова. Она подошла к лестнице и стала подниматься.
   – Я же тебе говорил, не следовало ей сообщать, – шепнул Виктор-младший отцу.
   Виктор, положив руку ему на плечо, прошептал:
   – Не беспокойся, я позабочусь об этом. – Затем он крикнул Маше: – Подожди, я иду с тобой.
   Толкнув крышку люка, Маша вылезла из подвала и, спотыкаясь в темноте о кучи мусора, добрела до выхода. На воздухе ей стало легче.
   – Маша, ради Бога, – крикнул Виктор, догоняя ее, – куда ты направляешься?
   – Домой.
   Она продолжала идти вперед. Но Виктор опять догнал ее.
   – Почему ты не хочешь остаться?
   Маша, не отвечая, ускорила шаг. Теперь они почти бежали. Добравшись до машины, она открыла дверь и села. Виктор сел рядом.
   – Ты что, не хочешь со мной разговаривать? – спросил он раздраженно.
   Маша молча смотрела прямо перед собой. Всю дорогу они ехали в напряженной тишине.
   Дома Маша налила себе стакан вина.
   – Послушай, – начал Виктор, прерывая затянувшееся молчание. – Почему ты так себя ведешь? Я думал, ты обрадуешься, ведь ты так волновалась по поводу Виктора, по поводу возможного падения интеллекта. Теперь совершенно ясно, что у него дела обстоят прекрасно. Он так же умен, как и всегда.
   – В этом-то все и дело, – вспылила Маша. – Его интеллект, как всегда, на высоте, и это-то меня и пугает. Судя по его лаборатории, он просто гений, ты согласен?
   – Абсолютно. Разве это плохо?
   – Да. Если он по-прежнему гений, тогда тот случай с падением интеллекта – просто театр. Он притворялся все это время. Он был достаточно умен, чтобы подделать результаты теста, кроме шкалы ценностей. Виктор, вся его жизнь с нами – это притворство. Одна большая ложь.
   – А может быть, есть другое объяснение? Может быть, его интеллект упал, а затем вновь поднялся?
   – На этой неделе он делал тест на показатель интеллектуального развития. У него 130 баллов – он держится на этом уровне с тех пор, как ему исполнилось три с половиной года.
   – Ну и ладно. – Виктор все больше раздражался. – Главное то, что с ним все в порядке и нам не надо больше волноваться. Фактически дела обстоят не просто хорошо, а прекрасно. Он сам, один создал эту лабораторию. Это свидетельствует о том, что его интеллект значительно выше, чем 130 баллов. А это означает, что проект ФРН выполнен необычайно успешно.
   Маша покачала головой. Она не могла поверить, что ее муж настолько близорук.
   – Скажи мне, что, по твоему мнению, ты создал из Виктора, со всеми этими мутациями и генными манипуляциями?
   – Я создал абсолютно нормального ребенка с высшим разумом, – не колеблясь ответил Виктор.
   – Что еще?
   – Что ты имеешь в виду?
   – Как насчет человеческих качеств этого существа?
   – Этого существа? Ты говоришь о нашем сыне!
   – Так как насчет его личности?
   – К черту личность! Это гений! Он уже совершил научные открытия! Ну и что, если у него есть какие-то недостатки? У нас у всех они есть.
   – Ты создал чудовище, – тихо сказала Маша, ее голос прерывался. Она закусила губу. Ну почему слезы приходили к ней в самый неподходящий момент? – Ты создал чудовище, и я никогда тебе этого не прощу.
   – Слушай, прекрати! – Виктор вышел из себя.
   – Виктор-младший – странность, диковинка. Его интеллект сделал его одиноким, отделил его от остальных. Очевидно, он понял это, когда ему было три года. По разуму он настолько превосходит окружающих, что все социальные ограничения для него не существуют. Его интеллект поставил его вне всех, вне всего.
   – Ты закончила?
   – Нет! – закричала Маша, почувствовав озлобление. – А смерти этих-детей, у которых был тот же ген, что у Виктора-младшего? Почему они умерли?
   – Зачем ты снова начинаешь этот разговор?
   – А смерти Дэвида и Дженис? – Маша заговорила тише, не обращая внимания на вопрос Виктора. – У меня не было возможности сообщить тебе об этом раньше, но сегодня я была у Фэев. Они сказали мне, будто Дженис была уверена, что Виктор-младший имел какое-то отношение к смерти Дэвида. Она говорила им, что он – воплощение зла.
   – Мы слышали всю эту чепуху еще до того, как она умерла. Она просто сошла с ума на религиозной почве. Ты сама это говорила.
   – Визит к ее родителям заставил меня еще раз обдумать, что тогда произошло. Дженис была убеждена, что ее отравили.
   – Маша, – воскликнул Виктор. Он положил руки ей на плечи. – Опомнись. Ты говоришь чушь. Дэвид умер от рака печени, не забывай. Дженис немного помешалась перед смертью. Так ведь? В дополнение к прочим болезням, у нее была паранойя. Наверное, у бедняги метастазы проникли в мозг. Кроме того, рак печени не может быть вызван отравлением.
   Говоря все это, он не мог тем не менее усыпить свои внутренние сомнения. Из головы не шли раздумья о том участке ДНК раковых клеток, который совпадал у Дженис и Дэвида.
   – А что касается смерти малышей, – продолжал он, садясь напротив Маши. – Я уверен, что они каким-то образом связаны с внутренней обстановкой в фирме. Кто-то узнал об экспериментах с ФРН и задумал меня дискредитировать. Поэтому я и хочу, чтобы при Викторе постоянно находился охранник.
   – Когда ты это решил?
   Виктор пожал плечами.
   – Я точно не помню. Где-то на этой неделе.
   – Это значит, что даже ты признаешь, что дети были убиты преднамеренно.
   Виктор прикусил язык. Он забыл, что не хотел ей ничего рассказывать о цефалоклоре.
   – Виктор! – сказала Маша с возмущением. – Что ты от меня скрываешь?
   Пытаясь уйти от ответа, Виктор отпил вина из стакана. Он хотел придумать какое-то объяснение, дымовую завесу, чтобы скрыть правду, но на ум ничего не приходило. После событий сегодняшнего дня он потерял бдительность. Вздохнув, он рассказал Маше, что в крови детей был обнаружен цефалоклор.
   – Боже мой! – прошептала Маша. – Ты уверен, что цефалоклор дали именно в «Кимере»?
   – Абсолютно. Единственное место, где эти дети могли встретиться, – детский сад «Кимеры». Наверняка там-то им и дали цефалоклор.
   – Но кто это мог сделать? – спросила Маша. Ей хотелось получить от Виктора уверения, что их сын не был причастен к этому.
   – Скорее всего, либо Херст, либо Рональд. Если бы мне надо было выбрать кого-то одного, я бы назвал Херста. Но пока у меня не будет доказательств, единственное, что я могу сделать, – постоянно держать при Викторе охранника, чтобы быть уверенным, что никто не даст ему цефалоклор.
   В этот момент задняя дверь дома распахнулась и в гостиную вошли Виктор-младший, Филип и Педро Гонзалес. Маша осталась сидеть, Виктор вскочил.
   – Привет, – сказал он, пытаясь казаться радостным. Он хотел было представить Педро Гонзалеса жене, но Маша сказала, что они уже успели познакомиться утром.
   – Это хорошо, – сказал Виктор, потирая руки. Было совершенно ясно, что он не знает, как себя вести дальше.
   Маша посмотрела на Виктора-младшего. Он ответил ей пристальным взглядом своих пронзительно-голубых глаз. Это было ужасно – прятать свои мысли о нем, особенно с тех пор, как она поняла, что боится его.
   – Почему бы вам, ребята, не искупаться в бассейне? – предложил Виктор.
   – Мысль неплохая, – ответил Виктор-младший Они с Филипом пошли наверх переодеваться.
   – Вы приедете с утра? – спросил Виктор, обращаясь к Педро.
   – Да, сэр, я буду во дворе, в машине, в шесть утра.
   Виктор проводил Педро, потом вернулся на кухню.
   – Пойду поговорю с Виктором, – сказал он. – Я его прямо спрошу об этой истории с показателем интеллектуальности. Может быть, то, что он ответит, тебя как-то успокоит.
   – Мне кажется, я уже знаю, что он ответит, но, впрочем, давай действуй, – вздохнула Маша.
   Виктор быстро поднялся по лестнице и зашел в комнату к сыну. Мальчик выжидательно посмотрел на него. Виктор внезапно осознал, что испытывает благоговение, глядя на свое творение. Мальчик был красив, а разум его, по всей вероятности, не имел границ. Виктор не знал, ревновать ему или гордиться.
   – Мама не так обрадовалась лаборатории, как ты, это сразу видно, – сказал Виктор-младший.
   – Просто это была для нее слишком большая неожиданность, – объяснил Виктор.
   – Не надо мне было соглашаться все это ей показывать.
   – Не беспокойся. Я возьму это на себя. Но есть один вопрос, который волнует ее уже несколько лет. Ты что, симулировал падение интеллекта, когда тебе было три с половиной?
   – Конечно, – ответил мальчик, надевая купальный халат. – Мне пришлось это сделать. Если бы я поступил по-другому, я бы не имел возможности работать так, как работал. Мне нужна была анонимность, а ее невозможно было получить, будучи сверхинтеллектуальным уродцем. Мне нужно было, чтобы со мной обращались как с обычным ребенком, а для этого надо было им казаться.
   – Тебе не пришло в голову поговорить со мной на эту тему?
   – Ты что, смеешься? Вы с мамой постоянно держали меня на сцене. И вы ни за что не согласились бы от этого отказаться.
   – Наверное, ты прав, – признал Виктор. – Тогда твои необычные способности были центром нашей жизни.
   – Ты не хочешь с нами поплавать? – спросил мальчик, улыбнувшись. – Я разрешу тебе победить.
   Виктор невольно рассмеялся.
   – Спасибо, но я лучше пойду поговорю с мамой. Успокою ее. А вы наслаждайтесь. – Виктор направился к двери, но вдруг остановился. – Завтра я хотел бы услышать все подробности о твоих исследованиях в имплантации.
   – Я с удовольствием тебе все расскажу.
   Виктор кивнул, улыбнулся и пошел вниз. Уже приближаясь к кухне, он почувствовал запах чеснока, лука и перца, жарившихся в масле. Хороший знак – Маша готовит ужин.
   Маша занялась ужином, чтобы отвлечься от своих раздумий. Многочисленные события этого дня перемешались у нее в голове. Возня на кухне была для нее быстродействующим терапевтическим лечением. Не обращая внимания на мужа, вошедшего на кухню, она сосредоточенно открывала банку с томатной пастой.
   Какое-то время Виктор молчал. Он накрыл на стол, откупорил бутылку кьянти. Когда все это было сделано, присел на стул.
   – Ты была права. Он действительно притворялся, – начал он наконец.
   – Меня это не удивляет, – произнесла Маша. Она доставала зелень, лук и огурцы для салата.
   – Но у него были для этого веские основания. – Виктор рассказал об объяснениях мальчика.
   – Насколько я понимаю, это говорится для того, чтобы меня успокоить, – сделала вывод Маша, когда Виктор закончил.
   Виктор ничего не ответил.
   Маша настаивала:
   – Скажи, вот сейчас, там, наверху, ты спросил его о смерти этих детей, о Дэвиде, о Дженис?
   – Конечно нет! – воскликнул Виктор, ужаснувшись этому предложению. – Почему я должен об этом спрашивать?
   – А почему бы и нет?
   – Потому что это нелепо!
   – Я думаю, что ты ничего не спросил его об этом, потому что ты боишься.
   – Да ладно, перестань. Опять ты чушь городишь.
   – А мне страшно спрашивать его об этом, – сказала Маша ровным тоном. Но она уже чувствовала, как к горлу подступает комок.
   – Ты просто дала волю воображению. Теперь я понимаю, что для тебя это был нелегкий день. Извини. Я действительно думал, что ты будешь потрясена. Но когда-нибудь, я уверен, ты вспомнишь сегодняшний день и посмеешься над собой. Если то, что он рассказал о своей работе по имплантации, хотя бы частично соответствует действительности, у Виктора впереди безграничная карьера.
   – Надеюсь, – проговорила Маша, хотя уверенности в ее голосе не чувствовалось.
   – Ты должна обещать, что никому не расскажешь о его лаборатории.
   – Кому я могу о ней рассказать?
   – Давай пока я займусь Виктором. Я уверен, мы еще будем гордиться им.
   Маша невольно поежилась, почувствовав озноб.
   – Здесь что, холодно? – спросила она.
   Виктор взглянул на градусник.
   – Да нет, скорее наоборот, слишком жарко.

12

   Воскресенье, утро
   Маша внезапно проснулась в полпятого утра. Она не представляла, что могло ее разбудить, и поэтому несколько минут лежала не дыша, прислушиваясь к звукам ночного дома. Однако кругом стояла полная тишина. Она повернулась на другой бок и попыталась снова заснуть, но сон не шел. Мысленно она снова и снова вспоминала мрачную лабораторию Виктора-младшего. Потом вдруг перед глазами возник образ странного человека с опущенным веком.
   Высунув ноги из-под одеяла, Маша немного посидела на краю кровати. Потом, стараясь не разбудить Виктора, она встала, надела шлепанцы и халат. Как можно тише приоткрыла дверь спальни и так же бесшумно закрыла ее за собой. Постояв в нерешительности в холле, она направилась к сыну, как будто подталкиваемая неведомой силой. Подойдя к его комнате, она заметила, что дверь была слегка приоткрыта.
   Маша тихонько толкнула дверь, расширяя щель. С улицы в комнату проникал мягкий свет от фонарей, окаймлявших подъездную дорогу. С облегчением она увидела, что Виктор-младший спит. Он лежал на кровати, лицом к Маше. Во сне он походил на ангела. Мог ли ее любимый мальчик быть как-то связан с мрачными событиями, происходившими в «Кимере»? Она боялась даже думать о Дженис и Дэвиде, своем первенце. Но Дэвид, с пожелтевшей от болезни кожей, – такой, каким он был в последние дни перед смертью, неотступно стоял перед глазами.
   Маша подавила крик. Внезапно в ее сознании возникла страшная картина: она кладет подушку на лицо мирно спящего Виктора-младшего и душит его. Она отпрянула от двери и ринулась через холл, пытаясь убежать от самой себя.
   Маша остановилась перед комнатой для гостей, в которой поселили Филипа. Приоткрыв дверь, она увидела голову, темневшую на фоне белой наволочки. Минуту поколебавшись, она проскользнула в комнату и подошла к кровати. Филип громко, с присвистом храпел. Наклонясь, Маша тихонько потрясла его за плечо.
   – Филип, – негромко позвала она, – Филип!
   Близко посаженные глаза Филипа открылись. Он резко сел. Его лицо озарилось внезапным страхом. Однако, увидев Машу, он улыбнулся, обнажив редкие квадратные зубы.
   – Извини, что разбудила тебя, – прошептала Маша, – но мне надо с тобой поговорить.
   – Конечно, – сонно сказал Филип. Он прилег, опираясь на локоть.
   Пододвинув к кровати стул и включив лампу на тумбочке, Маша села.
   – Я хочу поблагодарить тебя, – сказала она. – Ты так заботишься о Викторе.
   Филип опять улыбнулся.
   – Ты, наверное, оказал ему неоценимую помощь, когда вы устраивали лабораторию.
   Он кивнул.
   – Кто еще помогал вам?
   Улыбка исчезла с лица Филипа. Он нервно осмотрелся.
   – Я не должен об этом говорить.
   – Я мать Виктора, – напомнила ему Маша. – Мне можно об этом рассказать.
   Филип отвернулся.
   Маша ждала, но Филип продолжал молчать.
   – Доктор Гефардт помогал?
   Филип кивнул.
   – Но потом у него начались неприятности. Он сердился на Виктора-младшего?
   – Да, конечно, – ответил Филип. – Он рассердился, но тогда и Виктор-младший тоже рассердился. Но Виктор-младший поговорил с мистером Мартинесом.
   – Как зовут мистера Мартинеса?
   – Орландо.
   – Он работает в «Кимере»?
   Филип опять заволновался.
   – Нет, – ответил он. – Он работает в Маттэпене.
   – В Маттэпене? К югу от Бостона?
   Филип кивнул.
   Маша собралась задать следующий вопрос, но внезапно почувствовала холодок, пробежавший по спине. В комнате был кто-то еще. Она обернулась. В дверях, оперевшись на косяк, стоял Виктор-младший. Подбородок был выдвинут вперед.
   – Мне кажется, Филипу надо поспать, – процедил он.
   Маша резко встала. Она хотела что-то сказать, но слова застряли в горле. Молча она прошла мимо сына и побежала в спальню.
   Следующие полчаса Маша лежала, с ужасом ожидая, что Виктор-младший придет к ним в спальню. Каждый раз, когда ветер задевал ветками дуба, росшего вблизи от дома, о стену, она вздрагивала.
   Но Виктор не появлялся, и Маша немного успокоилась. Она повернулась на бок и попыталась заснуть, однако ее мысли снова и снова возвращались к загадочному Орландо Мартинесу. Потом она стала думать о Дженис Фэй, Дэвиде, о мистере Ремингтоне из Академии Пендлтона. Вспомнила об учителе, который пытался подружиться с Виктором-младшим, о его смерти. Интересно, подумала она, от чего он умер.
   Ее разбудил муж, чтобы сообщить, что они с Виктором-младшим уезжают.
   – Который час? – спросила Маша, взглянув на часы. Она с удивлением обнаружила, что было уже половина десятого.
   – Ты так глубоко спала, я не решился тебя раньше разбудить, – сказал Виктор. – Мы с Виктором-младшим уезжаем к нему в лабораторию. Он расскажет мне подробно о своих исследованиях по имплантации. Может, поедешь с нами? Я чувствую, что это будет что-то потрясающее.
   Маша покачала головой.
   – Я останусь дома. Ты потом мне расскажешь.
   – Ты правда не хочешь поехать? Мне кажется, тебе следует послушать его рассказ. Тогда ты поймешь, что волноваться за него нет причин.
   – Я не поеду, – сказала Маша, хотя уверенности в голосе не было.
   Виктор поцеловал жену в лоб.
   – Попытайся отдохнуть, ладно? Все будет хорошо. Я уверен.
   Виктор стал спускаться по лестнице, заранее предвкушая удовольствие от рассказа сына. Если дела с имплантацией действительно обстояли так, как говорил мальчик, в среду он сможет порадовать членов Правления на очередном заседании.
   – Мама не едет? – спросил Виктор-младший. Они с Филипом, уже одетые, стояли у машины.
   – Нет, но сегодня она поспокойнее, – заверил Виктор. – Я это вижу.
   – Ночью она пыталась выведать кое-что у Филипа, – сказал Виктор-младший. – Ненавижу, когда так делают.
   ~~
   Когда машина скрылась за поворотом. Маша поднялась в кабинет и взяла телефонный справочник Бостона. Усевшись на диване, она стала искать фамилию Мартинес. В справочнике было очень много Мартинесов и даже несколько Орландо Мартинесов. Но в Маттэпене проживал только один из них. Поставив телефон на колени, она набрала номер. Щелкнуло соединение, и Маша уже открыла рот, чтобы попросить к телефону мистера Мартинеса, но поняла, что разговаривает с автоответчиком.
   Автоответчик сообщил ей, что фирма «Мартинес энтерпрайзис» работает с понедельника по пятницу. Маша не стала записывать на пленку свое имя. Вместо этого она выписала из телефонной книги адрес.
   Одевшись и позавтракав, Маша пошла в гараж.
   Через пятнадцать минут она была уже в Академии Пендлтона.
   Был ветреный, хотя и солнечный день. Ветер морщил лужи, еще не высохшие после вчерашнего дождя. Некоторые ученики уже вернулись в школу после каникул. Сейчас все были на утренней службе. Маша подъехала как можно ближе к маленькой церкви и стала ждать. Она надеялась увидеть мистера Ремингтона.
   Скоро звон колоколов на звоннице возвестил о наступлении одиннадцати часов. Двери церкви распахнулись, и розовощекие ребятишки высыпали навстречу свежему воздуху и солнцу. Среди них она увидела несколько сотрудников школы, в том числе и мистера Ремингтона.
   Маша вышла из машины и направилась ему навстречу. Когда Ремингтон был уже в футах десяти от нее, она окликнула его. Он остановился.
   – Доктор Фрэнк? – Он был явно удивлен.
   – Доброе утро. Надеюсь, я не помешаю.
   – Вовсе нет. Вы хотите поговорить?
   – Да. Мой вопрос может показаться вам странным. Надеюсь, вы мне простите. Вы сказали мне, что учитель, который хотел подружиться с Виктором, умер. Что было причиной смерти?
   – Он умер от рака.
   – Я так и знала, – прошептала Маша.
   – Простите?
   Но Маша не стала объяснять свои слова.
   – А вы не знаете, какой именно рак?
   – Я не знаю. Вы можете поговорить с его женой. Она по-прежнему работает у нас. Ее зовут Стефани. Стефани Кавендиш.
   – С ней можно сегодня увидеться?
   – Почему бы и нет? Она живет в коттедже рядом с моим домом. У нас общий газон. Я как раз иду домой и с удовольствием вас ей представлю.
   Пока они шли к дому миссис Кавендиш, Маша поинтересовалась:
   – А кто-нибудь из сотрудников школы общался близко с моим покойным сыном Дэвидом?
   – Почти все учителя. К нему вообще хорошо относились в школе. Насколько мне известно, он был особенно близок с Джо Арнольдом, учителем истории. Его все дети любят.
   Коттедж миссис Кавендиш походил на какой-то сказочный домик: белые стены, крыша с покрытием «под солому». Ремингтон позвонил. Он представил Машу миссис Кавендиш, стройной, приятной женщине среднего возраста. Маша знала, что миссис Кавендиш отвечала в школе за физическую подготовку.
   Хозяйка пригласила Машу войти, а Ремингтон, извинившись, ушел.
   Миссис Кавендиш провела Машу на кухню и предложила ей чай.
   – Пожалуйста, называйте меня Стефани, – сказала она, садясь. – Так вы мама Виктора-младшего! Мой муж был им просто очарован. Он считал, что у вас исключительно одаренный ребенок, и постоянно восхищался им.
   – Мне говорил об этом мистер Ремингтон.
   – Муж любил рассказывать эту историю о том, как Виктор решил задачу по алгебре. Он рассказывал ее всем, кто только соглашался слушать.
   Маша, кивнув, сообщила, что мистер Ремингтон тоже уже рассказал ей эту историю.
   – Но Раймон считал, что вашего сына что-то беспокоит. Именно поэтому он пытался как-то приблизить его к остальным детям. Он действительно старался это сделать. Раймон думал, что мальчик страдает от одиночества, боялся, что у него есть суицидальные устремления. Он беспокоился за него – нет, не за учебу, я имею в виду в плане общения. Как он сейчас? Я последнее время редко его вижу.
   – Боюсь, что у него по-прежнему мало друзей. Он не очень общителен.
   – Жаль.
   Маша собрала всю свою смелость.
   – Надеюсь, вы не сочтете меня бестактной, но мне бы хотелось задать вам личный вопрос. Мистер Ремингтон сказал мне, что ваш муж умер от рака. Я вас не обижу, если спрошу: какой именно рак?
   – Не обидите, – ответила Стефани. Ее голос дрогнул. – Некоторое время я вообще не могла об этом говорить. Раймон умер от рака печени. Это была какая-то очень редкая форма. Его отвезли в больницу в Бостоне. Врачи сказали, что они знают только о двух аналогичных случаях.
   Именно этого ответа Маша и ждала, и боялась. Она почувствовала себя так, как будто ее ударили.