пару шагов позади панциря. Остановился, как бы удивленный.
Ничего не произошло. Я вернулся, взял лампу и внес ее в комнату.
Никого, кроме меня и панциря-манка. Я проверил шкафы, спальню, гардеробную.
Никого. Все вроде в порядке. Если кто и рылся здесь, то это был крупный
специалист. Он замел малейшие следы. Не за что уцепиться.
Итак, что мы имеем? Некто старался, взламывал замок, просто чтобы
потушить лампу?
Я закрыл дверь, похлопал панцирь по плечу.
- Шутки с нами шутят, дружище. Оставайся-ка под рукой.
Я оттащил его к платяному шкафу, запихал внутрь. Шкаф пришелся как раз
впору. Потом я зажег лампы, одну отнес обратно в
коридор, вошел внутрь, заперся и уселся к письменному столу обработать
полученные за обедом сведения.
Дело не спорилось. Парочка кружек пива мне не помешала бы. Неплохая
идея - смыться на время и заодно проконсультироваться со специалистами.
В ящике стола нашлись и бумага, и чернильница, чего там только не было!
Я вынул и начал делать заметки: выписал имена тех, с кем встречался и с кем
не встречался, и отдельно загадочную блондинку. Питерс, Деллвуд, генерал,
кухарка, Дженнифер, Хокес, Чейн, Кид. выходные Тайлер и Уэйн и некий Снэйк
Брэдон, асоциальный тип, который не заходит в дом. Некто по имени Кенди, его
теоретически можно не считать, потому что он давно пропал. Хэркорт, который
ухитрялся протаскивать в дом подружек, но ушел полгода назад.
Кухарка говорила - восемнадцать. Но у меня выходит одиннадцать плюс
таинственная блондинка. В морской пехоте это называлось недосчитаться
личного состава.
Стук в дверь.
- Да?
- Майк, это Питерс. Я впустил его.
- В чем дело?
- Я принес список пропавших вещей. Не ручаюсь за его полноту. Не те
вещи, которые видишь каждый день и сразу замечаешь, когда они пропадают.
Он вручил мне пачку бумаги. Я сел и просмотрел ее.
- Много всего.
Мелочишка. Напротив каждого пункта стояла предполагаемая цена. Золотые
медали, ювелирные украшения, принадлежащие давно покоящимся суровым и
грубоватым отставным морским пехотинцам. Декоративное оружие.
- Если хочешь, я могу пройтись по комнатам и составить более подробный
список. Но трудно сказать, что пропало: никто не знает, где какая вещь
должна находиться.
- Не стоит. Вряд ли это поможет напасть на след. Вор, судя по всему,
действовал с оглядкой.
Но и без дополнений итог получился такой, что у меня глаза на лоб
полезли.
- Двадцать две тысячи?
- Я постарался максимально точно прикинуть стоимость металла и камней.
Но у скупщиков, полагаю, цена будет куда ниже.
- Да, но частично это компенсируется художественной ценностью. Эти вещи
не
какая-нибудь рухлядь, они не могли испариться без следа.
- Возможно.
- Нам поручено найти вора? - Именно об этом просил меня генерал.
Я понимал чувства Черного Пита.
- Старику не долго осталось. Он не должен сойти в могилу с таким
грузом: зная, что кому-то сошло с рук воровство.
- Верно. Я найму еще одного человека, он поработает со скупщиками.
Иногда удается выйти на вора с другого конца. Дайте мне описание
четырех-пяти примечательных вещиц из списка.
- За это придется заплатить дополнительно?
- Да. А что, жаль генеральских медяков?
- Нет. Но я не привык доверять без оглядки. Тебе еще что- нибудь нужно?
- Мне нужно побольше узнать о здешних жителях. - Я взглянул на свой
список. - Считая трех парней, которых я не видел, и не считая мою
милочку-привидение, получается одиннадцать. Кухарка говорит - восемнадцать.
Где еще семь?
- Говорю тебе, у нее крыша едет. Она здесь с тех пор, как построили
первый дом. Я не преувеличиваю, она не знает, какой год
на дворе. Когда мы только приехали из Кантарда, было восемнадцать
человек, считая ее и Дженнифер. Было и больше, пока генерал не разогнал
прежних слуг. Теперь - одиннадцать.
- Куда делись остальные?
- Сэм и Тарк умерли сразу. Уэллек, когда мы случали коров, подошел к
быку не с той стороны, и бык его забодал. Остальные просто разбрелись. Они
были сыты по горло, появлялись здесь все реже и реже, а потом ушли совсем.
Я наклонился, достал чистый лист бумаги, разделил пять миллионов на два
и отделил два с половиной миллиона Дженнифер. Потом разделил два с половиной
на шестнадцать, и вышло сто пятьдесят шесть тысяч с мелочью.
Неплохо. Я никогда не встречал человека, способного пройти мимо такой
суммы, все равно, в золоте или в серебре.
Я произвел еще кое-какие вычисления. Два с половиной миллиона на девять
выходит двести семьдесят тысяч с мелочью. Черт возьми, вдвое больше.
Эге, да здесь еще что-то происходит!
Но я не высказал своих догадок вслух, затаил их в уме.
- Есть какие-нибудь предположения? - спросил Питерс.
- Да нет.
Предпримем несколько отвлекающих маневров.
- Нелегко во всем разобраться. Можно ли отыскать тех четырех? И мне
надо побольше узнать о завещании генерала.
Он нахмурился.
- Зачем?
- Большое поместье. Вы сказали, он использовал наследство как стимул
заставить людей работать? Четырех он, выходит, обидел. Может, один из них
пытается взять реванш, свести счеты - с помощью кражи или даже отравления.
- Ты меня озадачил.
- Еще не все. Копия завещания. И выяснить, не было ли трений между
генералом и теми четырьмя.
- Но ведь ты не думаешь, что они тайком возвращаются назад и...
Я не думал, нет. Я думал, что они давно покойники. Я настолько доверяю
людям, что сейчас не сомневался - играет кто-то из оставшихся, причем играет
дьявольски тонкую игру. В таком случае этот кто-то невиновен в покушении на
старика. Ему генерал нужен
живым и здоровым, пока не уменьшится число наследников. Этот кто-то
даже мог пригласить детектива со стороны... если представить, что у него
были серьезные причины для беспокойства.
- У кого-нибудь есть запасной ключ от моей комнаты?
Вопрос застал его врасплох.
- У Деллвуда. А почему...
- Пока я обедал, кто-то сломал замок и проник внутрь.
- Зачем бы...
- Ну а зачем кому-то убивать генерала? Если этот кто-то существует, его
должно нервировать мое присутствие. Что вы все делали, разойдясь после
обеда?
Призовем на помощь логику. Исключим меня и кухарку, потому что я этого
не делал, а она была со мной. Исключим из числа подозреваемых Деллвуда,
потому что ему не требовалось взламывать замок. Питерса, потому что он знает
обо мне. Исключим и тех, кто был с ними.
- Деллвуд собирался пойти к генералу и приготовить его к обеду.
Полагаю, Дженнифер пошла с ним, как обычно. Она ждет, пока кухарка принесет
еду, и кормит старика, если сам он не в силах. Я был у себя и составлял
список.
- Угу. - Я с минуту подумал. - Есть проблема, сержант. Приходится всем
объяснять, почему я здесь. Мне нужно задавать вопросы. Нужно использовать
все лазейки, дергать за все ниточки. Не обойтись без надежной крыши. Кухарка
уже ругается, что я не в меру любопытен.
- Я надеялся, но не очень верил, что ты сможешь работать, не выдавая
себя.
- Сколько людей знает о пропаже безделушек? И сколько знает о ваших
подозрениях? Почему бы не сказать правду? Сказать, что старик нанял меня
искать вора. Они могут найти это забавным, если думают, что дело в его
больном воображении. А предполагаемый убийца расслабится. Другие ж, если я
докажу, что старика в самом деле обкрадывают, станут относиться ко мне с
большим доверием. Верно?
- Предположим, - без особого энтузиазма отозвался Питерс.
- Давайте сделаем так. Пусть все знают, но думают, что я не знаю, что
они знают. Пусть смеются над новой фантазией генерала.
- Хорошо. Что-нибудь еще?
- Нет. Я хочу завалиться поспать. Собираюсь завтра с утра смотаться в
город, велеть кому-нибудь заняться крадеными вещицами.
- Это намек?
Так оно и было,
- Я не нарочно, но, выходит, намек.
- Увидимся утром.
Он вышел. Я запер за ним дверь и вернулся к письменному столу.
Похоже, здесь три загадки. Кто обкрадывает генерала, кто пытается убить
его и кто сокращает число наследников. Можно предположить, что три
преступления, если они действительно совершаются, не зависят друг от друга.
Кража еще не убийство, а убийство генерала не в интересах того, кто пытается
увеличить свою долю.
Боже, сколько негодяев на мою бедную голову!
Я пошел спать. Вряд ли Питерс, зная мои привычки, поверил мне. Но мне
действительно необходимо было успеть выспаться до трех часов утра.
Обычно я своим временем располагаю сам - когда захочу, ложусь, встаю
тоже, когда захочу, плюс-минус десять минут. И на этот раз я проснулся как
раз вовремя.
И еще глаз не успел открыть, как сразу ощутил чье-то присутствие. Не
знаю, как. Возможно, звук, такой тихий, что до сознания он не дошел. Почти
неуловимый запах. Или шестое чувство. Как бы то ни было, я знал, что в
комнате кто-то есть.
Я лежал на левом боку, лицом к стене, укутавшись пуховым одеялом, так
что даже под угрозой пытки раскаленным железом быстро повернуться не мог и
попытался сделать это осторожно, медленно, будто просто ворочаюсь во сне.
Обман не удался. Я увидел только кончик платья выскользнувшей из
спальни блондинки,
- Эй! Постой! Я хочу поговорить с тобой.
Умчалась.
Выкарабкиваясь из кровати, я запутался в покрывале и проворчал про себя
пару ласковых. Молодчина Гаррет, крепко стоишь на ногах. Настоящий гимнаст,
ловок, как кошка. Я вышел в гостиную. Ее не было. Никаких следов. Дверь
заперта.
Я зажег несколько ламп и осмотрел приемную. Дверь вроде бы не скрипела,
ключ в замке не поворачивали - ничего не было. В этом проклятом доме с
привидениями есть небось потайные ходы, раздвижные панели и так далее, а
может, и подземная тюрьма, и кости, погребенные под фальшивым фундаментом.
Наплевать, все равно славно проведу время, пусть даже в компании духов
и привидений.
Я подошел к окну. Светало, на чистом небе виднелся бледнеющий серп
месяца.
- Ну же. Не халтурьте. Подавайте мне гром и молнию, и туман над
торфяными болотами, и зловещие завывания в ночи.
Вернувшись, я осмотрел комнату, но потайных ходов не обнаружил.
Придется заняться этим попозже, когда будет время ощупать стены и все такое.
А сейчас пора выбираться потихоньку, пока никто из обитателей дома меня не
заметил.
Я перетащил своего оловянного друга из шкафа в спальню, снял с
подпорки, которая поддерживала его в вертикальном положении, и уложил в
кроватку. Любой злоумышленник решит, что я дома, это куда лучше, чем гора
подушек. Я накрыл панцирь простыней, и стало совсем хорошо.
- Приятного отдыха, старина,
Мне не нравилось, как идут дела. Кто-то настроен отнюдь не дружелюбно.
Я прихватил свой любимый во всех спорах аргумент - увесистую дубинку со
свинцовым набалдашником - и выскользнул в коридор. Там было пусто. Горела
лишь одна лампа: бережливый Деллвуд экономил масло. Кроме него и кухарки, я
больше никого не видел за работой.
Надо выяснить, чем занимаются остальные. Спрошу при случае Питерса.
Я прошел в восточный конец коридора, к маленькому окошку, выходившему
на улицу. Снаружи ничего - полумрак и звезды. Вурдалаки и вампиры нынче
выходные. Я направился к первой слева двери.
Кроме меня, на этом этаже никого не было, поэтому, не стараясь
соблюдать тишину, я спокойно взломал замок и вошел, лампа в левой руке,
дубинка в правой. Напрасная предосторожность - комната оказалась просто
затянутой паутиной каморкой. Никто сюда не заходил минимум лет десять.
Я бегло осмотрел ее и отправился в следующую комнату - на другой
стороне коридора, наискосок. То же самое.
И так повсюду на этаже, за исключением последней комнаты. В ней
сохранились следы недавнего посещения: местами пыль на камине лежала не
таким толстым слоем, как будто что-то передвигали - подсвечники или другие
небольшие предметы. Я попытался прочесть что-нибудь по следам на полу.
Всегда надеешься отыскать нечто сногсшибательное: отпечаток слонового копыта
или двупалой босой ноги. Надежды мои не оправдались. Посетитель волочил
ноги, хотя, вероятно, не нарочно. Среднестатистический вор о таких вещах не
задумывается.
Обыск затянулся. Я решил быстренько все обойти, а детальный осмотр
оставить на потом. По крайней мере буду знать, где что находится.
По лесенке с перилами я поднялся в мезонин. Мезонин представлял собой
одну огромную комнату размером больше главного холла, загроможденную хламом
таким же пыльным, как и комнаты внизу. Узкий проход вел к лестнице. Это был
самый короткий путь на четвертый этаж западного крыла.
Другой вариант: спуститься на второй этаж и пройти через него к
узенькому балкончику над черным ходом - с этого балкончика ораторы некогда
обращались к собравшейся внизу толпе. Неплохо также пройти через мезонин в
западное крыло, вернуться на первый этаж, а потом снова подняться.
Западное крыло оказалось обитаемым. В комнаты проникнуть не удалось.
Может, завтра ночью. В городе надо будет показать слесарю мой ключ, чтобы он
сделал отмычку для замков такого типа.
Коридор четвертого этажа, прогулка по балкону. Ничего. Как и на
третьем. Но некоторые отличия от моей части дома все же имелись. Коридоры
уже и короче, в конце их - двери, ведущие в покои хозяев. Из-под двух дверей
пробивался свет. Кто-то или полуночничает, или боится темноты.
На втором этаже было только пять больших помещений, наверное, для
почетных гостей, графов, герцогов, адмиралов и прочих равных им по чину
господ.
Первый этаж предназначался для хозяйственных нужд. Судя по всему, в
былые времена в западном крыле велись дела имения. Двери в некоторые комнаты
были открыты. Я отважился зайти и ничего не нашел.
Из западного крыла я направился в восточное, где, как я знал,
располагались кухня, кладовые, столовая. Я уже проходил через него, но не
имел возможности удовлетворить свое любопытство.
Я прошел мимо героя, упрямо пронзающего дракона, и вдруг мною снова
овладело знакомое, леденящее душу чувство. Я оглянулся и никого не увидел.
Моя поклонница-блондинка? Черт побери, она что, в самом деле привидение?
Не поймите меня превратно. В том доме даже в полдень дрожь пробирала,
он словно явился из истории с привидениями. Но я не допускал мысли, что они
действительно посещают его. Мир полон странного, таинственного и
сверхъестественного, но в данном случае это ни при чем. Деньги, презренный
металл - вот корень здешних интриг.
Подробное знакомство со столовой показало, что первое впечатление не
было обманчивым. Просторная комната, украшенная обычными в берлоге
Стэнтноров предметами. Потрясающе: в скольких же битвах они участвовали?
Высокий потолок наводил на мысль, что второй этаж восточного крыла
меньше первого. Верно. Я выяснил это, осмотрев кладовую.
Дверь ее открывалась на лестничную клетку. Одна лестница вела наверх,
вторая - вниз. Внизу было темно, как у вампира в сердце. Я пошел наверх.
Лестница привела меня на склад домашней утвари. Некоторые предметы выглядели
так, будто лежали здесь с начала века. Кто-то из покойных ныне Стэнтноров
сэкономил, закупив товары оптом. Все в полном порядке, хоть пол не подметен
и пыль никто не вытирает. Множество мошек налетело на свет моей лампы.
Зачем понадобилось отводить под склад такое большое помещение?
Я подошел к куче дубовых балок толщиной дюйма по четыре, обитых по
краям железом. На каждой мелом был поставлен номер - белый на потемневшем
металле. Любопытно. Я пригляделся. Ага, ставни. Ставни, чтобы защищать окна
при осаде, они, должно быть,
ровесники самому дому. Использовались ли они когда-нибудь? Во всяком
случае, не в нашем столетии.
В конце восточного крыла я обнаружил комнату-сейф. Дверь была закрыта
на щеколду, но не заперта. Склад оружия. С таким вооружением можно провести
целую кампанию - если не хватит того, что развешано на стенах в жилых
помещениях. Стальные части смазаны, деревянные покрыты парафином. Приятная,
нечего сказать, обстановочка была в стране во времена постройки этого дома.
Я слишком долго задержался на складе. Кухарка уже гремела посудой. Мне
удалось незаметно проскользнуть мимо кухни.
В коридоре четвертого этажа я вновь заметил белое платье. Моя
прекрасная загадочная дама. Я послал ей воздушный поцелуй.
В моей комнате вновь побывал непрошеный гость. На этот раз он удалился
в спешке: ключ торчит в замке, дверь открыта. Почему - я понял, войдя в
спальню.
Он убил панцирь. Вошел, прикончил беднягу старинным боевым топором и
оставил истекать кровью. Топор он бросил на месте преступления.
Я рассмеялся. Пари держу, он в штаны наложил со страху: перепугался,
что угодил в западню.
Но веселость моя быстро прошла. Я хожу по краю пропасти, следующее
покушение может стать последним. Необходимо принять меры.
Я заперся, спрятал ключ в карман: он был не идентичен моему, а значит,
мог послужить отмычкой. Затем я вытащил своего оловянного приятеля из
кровати и вынул из него топор.
- Извини. Мы им еще отомстим. Топор я укрепил над дверью в спальню.
Теперь уж не обессудьте, мысленно обратился я к своим врагам, встреча будет
не очень гостеприимной. Только потом я прилег вздремнуть часок.
К завтраку я явился первым. Кухарка хлопотала вовсю.
- Помочь?
- Работы хватит на десятерых. Не знаю, чего ты добиваешься, парень,
чего подлизываешься, но не сомневайся, я этим воспользуюсь. Загляни в печь -
как там булочки.
Я повиновался.
- Через несколько минут можно вынимать.
- Ты смыслишь что-нибудь в выпечке? Я объяснил ей заведенный у меня
порядок. Черной работой и готовкой занимается Дин. Но он научил и меня. Дин
- хороший повар, и я тоже сносно готовлю, когда приходится. Например, когда
отпускаю Дина, чтобы принять кое-кого без свидетелей.
- Не знаю, врешь ты или нет. Врешь, наверное. Я никогда не встречала
мужика, умеющего готовить.
Я не стал говорить ей, что, по мнению Дина, стоящие повара только
мужчины.
- Свести бы вас вместе. Интересно, что получится?
- Угу. Пора, вынимай булочки и тащи сюда горшок с маслом. Я понюхал
масло.
- Свежее.
- Снэйк только что принес.
- Он будет завтракать с нами? Она засмеялась.
- Только не Снэйк. Он ни с кем не разговаривает. Просто берет продукты
и уходит. Не очень-то он общительный, наш Снэйк.
- А что с ним такое?
- С головой не в порядке - после Кантарда. Он пробыл там двадцать лет и
не получил ни царапины. Снаружи. - Она покачала головой и принялась
накладывать на деревянную доску колбасу и бекон. - Печальная история. Я
знала его мальчуганом. Славный был парнишка. Чересчур нежный и
чувствительный для морской пехоты. Но он считал, что должен попробовать. И
вот теперь он совсем старик и мозги набекрень. Он здорово рисовал, этот
парень. Мог бы стать великим художником. У него глаз был волшебный. Все
видел насквозь и рисовал, что видел. Что сверху лежит, каждый дурак
нарисует, подумаешь, хитрость. Но чтоб видеть правду, нужен особый талант.
Парень видел ее. Ты что, вознамерился торчать здесь и чесать языком до
самого ленча или все-таки собираешься поесть?
Я занялся посудой и не стал говорить кухарке, что она мне и словечка не
дала вставить.
Она не унималась:
- Я говорила старику - он тогда как раз был произведен в генералы: стыд
и срам держать в армии такого парня. Повторила еще раз, когда он вернулся. А
генерал мне сказал: "Твоя правда, кухарка, грех это, он много чего мог бы
сделать для людей. Но не запретишь же ему". А Снэйк, упрямый осел,
вообразил, что его долг - идти с хозяином на войну.
В кухне постепенно собирался народ. Я заметил два новых лица - Тайлера
и Уэйна. Похоже, ночка у них выдалась бурная. Все брали свои приборы и шли в
столовую.
- Тайлер и Уэйн? - спросил я кухарку.
- Как ты догадался?
- Так и догадался. Есть еще кто-нибудь, кого я не видел?
- Кому еще здесь быть?
- Не знаю. Вчера вы сказали, их восемнадцать человек. Я видел десятерых
плюс робкий Снэйк и блондинка, которая показывается только мне. Восемнадцать
никак не набирается.
- Восемнадцати и нет.
- Вы сказали - восемнадцать.
-- Слушай, парень, мне четыреста лет. Мне нужно сосредоточиться, чтоб
вспомнить, где я нахожусь. Я только готовлю, накрываю на стол и мою посуду -
до другого мне и дела нет. Хожу туда-сюда. Ничего не вижу, ни с кем не
говорю. Когда я последний раз поднимала глаза, их было восемнадцать, считая
меня. Наверное, прошло какое-то время. Эге, может, поэтому остается так
много объедков: я-то готовлю на восемнадцать человек.
- Я не заметил, что на столе слишком много приборов. Она помолчала.
- Пожалуй, ты прав.
- Вы давно у Стэнтноров?
- Я пришла к ним вместе с мамой совсем сопливой. Давным- Давно, когда
Карента еще была империей. До того, как Стэнтноры переехали в новый дом.
Ему-то от силы лет двести. Славный получился домик, как игрушечка. Теперь-то
он старый стал, ветхий.
- Должно быть, немало вы повидали на своем веку.
- Да уж кое-что повидала. В этой самой столовой мне случалось
прислуживать королям, маршалам и адмиралам.
Разговор наш оборвался: она направилась в столовую. Я пошел следом.
Особых эмоций мое появление не вызвало. Досады никто не проявил, но и
кувыркаться от радости никто не собирался. Мрачное сборище.
Эти ребята провели вместе всю жизнь. О чем им говорить? Они уже все
сказали друг другу. Я не в первый раз попадал в такую компанию. Иногда это
чувствуется сразу, без слов.
Тайлер и Уэйн были типичными морскими пехотинцами. Независимо от
физических отличий служба в армии накладывает определенный отпечаток. Тайлер
- тощий, узколицый, с тяжелым взглядом карих глаз, волосы цвета соли с
перцем, густая, пегая бородка коротко и аккуратно подстрижена. Уэйн моего
роста, килограммов на десять тяжелее, но не толстый. Крепкий на вид - если
как следует разозлить, справится с пятью бешеными быками. Дюйма на четыре
выше Тайлера, светловолос, с ледяными синими глазами. И все же они похожи,
как близнецы.
Я пять лет провел в обществе таких людей. Любой из них, если ему
западет в голову, способен на убийство. Человеческая жизнь для них почти не
имеет цены: слишком много смертей они видели.
Но есть одна загвоздка. Морские пехотинцы - ребята прямые. Понадобись
кому пришить старика - он и пришил бы. Если, конечно, нет веских оснований
убивать его постепенно. К примеру, увеличение своей доли наследства - чем не
основание?
Гадать бесполезно, и бесполезно торопить события.
Я помог кухарке убрать со стола и собрался в дорогу.
Я не был у Морли несколько месяцев. Мы не ссорились, просто не было
необходимости и не хотелось, будто корова, щипать травку, которой потчуют в
его ресторане. Я пришел в девять. Заведение было закрыто. Ресторан Морли
работает с одиннадцати вечера до шести утра и обслуживает всех мазохистов,
готовых питаться одними овощами.
Кто только здесь не бывает! Даже некоторые из моих лучших друзей, мне
тоже, волей-неволей, иногда приходится.
Итак, девять часов. Закрыто. Я подошел к черному ходу и постучал
условным стуком, то есть колошматил в дверь и вопил, пока подручный Морли
Клин с пятифутовым куском свинцовой трубы в руках не изъявил желание сделать
из меня яичницу.
- Я по делу, Клин.
- Еще бы... стал бы ты так горячиться из-за вегетарианской жрачки. И
носа не кажешь, пока чего не понадобится.
- Я плачу за услуги.
Он фыркнул. Он не доверял мне, считал, что я использую Морли, поскольку
и он нередко втягивает меня в разные опасные предприятия, не спрашивая моего
согласия.
- Звонкой монетой, Клин. И Морли не приходится даже задницу от кресла
отрывать - у него всегда есть мальчик на побегушках.
Клин помрачнел: он как раз был одним из этих мальчиков. Но дверь не
захлопнул.
- Проходи.
Он посторонился, запер дверь и провел меня через кухню, где повара
резали капусту, к бару. В баре он сунул мне кружку яблочного сока, буркнул:
"Жди" - и пошел наверх.
Зала была голой, тихой и унылой. Здесь не часто собирается много
народу.
Морли Дотс - безжалостный негодяй, кровопийца и шантажист. Как и те,
кто на него работает. Он паразит, использующий в своих грязных целях самые
темные стороны человеческой натуры. В этом ему нет равных, разве кое-кто из
парней Чодо Контагью.
В общем, Морли Дотс - квинтэссенция всего, что я ненавижу. Когда-то я и
сам был таким, но, твердо решив исправиться, отделался от подобных
субъектов. Но Морли я люблю. Ничего не поделаешь - любовь зла.
Клин вернулся и печально провозгласил:
- Он помешался на здоровье.
- Подумаешь, новость! Да он из кожи вон лезет, лишь бы обратить еще
кого-нибудь.
Морли - единственный в своем роде убийца-вегетарианец. Он ужасно
переживает, что его ближние губят свое здоровье, поедая мясо, не дожидаясь,
пока он самолично перережет им глотки. Сдается мне, логика у него хромает.
Впрочем, я могу ошибаться.
- Он выдумал что-нибудь новенькое? В последний раз, когда я его видел,
он зарекся играть в азартные игры и пытался отказаться от женщин. Но без них
он и дня не протянет.
- Да, с этим покончено. Напомни ему. Сейчас у нас на повестке дня
режим. Рано ложиться, рано вставать. Он уже на ногах, оделся, поел и делает
зарядку. Нет, только подумай! Год назад в это время суток я не мог его
вытащить из постели даже под страхом смерти.
- Ну уж... Разве ты не веришь в чудеса? Стоило посулить ему солидный
куш и...
- Он зовет тебя наверх. Налить еще?
- Давай. Все равно ничего покрепче у вас не дождешься.
Клин подмигнул - Морли так и не удалось обратить его - и наполнил мою
Ничего не произошло. Я вернулся, взял лампу и внес ее в комнату.
Никого, кроме меня и панциря-манка. Я проверил шкафы, спальню, гардеробную.
Никого. Все вроде в порядке. Если кто и рылся здесь, то это был крупный
специалист. Он замел малейшие следы. Не за что уцепиться.
Итак, что мы имеем? Некто старался, взламывал замок, просто чтобы
потушить лампу?
Я закрыл дверь, похлопал панцирь по плечу.
- Шутки с нами шутят, дружище. Оставайся-ка под рукой.
Я оттащил его к платяному шкафу, запихал внутрь. Шкаф пришелся как раз
впору. Потом я зажег лампы, одну отнес обратно в
коридор, вошел внутрь, заперся и уселся к письменному столу обработать
полученные за обедом сведения.
Дело не спорилось. Парочка кружек пива мне не помешала бы. Неплохая
идея - смыться на время и заодно проконсультироваться со специалистами.
В ящике стола нашлись и бумага, и чернильница, чего там только не было!
Я вынул и начал делать заметки: выписал имена тех, с кем встречался и с кем
не встречался, и отдельно загадочную блондинку. Питерс, Деллвуд, генерал,
кухарка, Дженнифер, Хокес, Чейн, Кид. выходные Тайлер и Уэйн и некий Снэйк
Брэдон, асоциальный тип, который не заходит в дом. Некто по имени Кенди, его
теоретически можно не считать, потому что он давно пропал. Хэркорт, который
ухитрялся протаскивать в дом подружек, но ушел полгода назад.
Кухарка говорила - восемнадцать. Но у меня выходит одиннадцать плюс
таинственная блондинка. В морской пехоте это называлось недосчитаться
личного состава.
Стук в дверь.
- Да?
- Майк, это Питерс. Я впустил его.
- В чем дело?
- Я принес список пропавших вещей. Не ручаюсь за его полноту. Не те
вещи, которые видишь каждый день и сразу замечаешь, когда они пропадают.
Он вручил мне пачку бумаги. Я сел и просмотрел ее.
- Много всего.
Мелочишка. Напротив каждого пункта стояла предполагаемая цена. Золотые
медали, ювелирные украшения, принадлежащие давно покоящимся суровым и
грубоватым отставным морским пехотинцам. Декоративное оружие.
- Если хочешь, я могу пройтись по комнатам и составить более подробный
список. Но трудно сказать, что пропало: никто не знает, где какая вещь
должна находиться.
- Не стоит. Вряд ли это поможет напасть на след. Вор, судя по всему,
действовал с оглядкой.
Но и без дополнений итог получился такой, что у меня глаза на лоб
полезли.
- Двадцать две тысячи?
- Я постарался максимально точно прикинуть стоимость металла и камней.
Но у скупщиков, полагаю, цена будет куда ниже.
- Да, но частично это компенсируется художественной ценностью. Эти вещи
не
какая-нибудь рухлядь, они не могли испариться без следа.
- Возможно.
- Нам поручено найти вора? - Именно об этом просил меня генерал.
Я понимал чувства Черного Пита.
- Старику не долго осталось. Он не должен сойти в могилу с таким
грузом: зная, что кому-то сошло с рук воровство.
- Верно. Я найму еще одного человека, он поработает со скупщиками.
Иногда удается выйти на вора с другого конца. Дайте мне описание
четырех-пяти примечательных вещиц из списка.
- За это придется заплатить дополнительно?
- Да. А что, жаль генеральских медяков?
- Нет. Но я не привык доверять без оглядки. Тебе еще что- нибудь нужно?
- Мне нужно побольше узнать о здешних жителях. - Я взглянул на свой
список. - Считая трех парней, которых я не видел, и не считая мою
милочку-привидение, получается одиннадцать. Кухарка говорит - восемнадцать.
Где еще семь?
- Говорю тебе, у нее крыша едет. Она здесь с тех пор, как построили
первый дом. Я не преувеличиваю, она не знает, какой год
на дворе. Когда мы только приехали из Кантарда, было восемнадцать
человек, считая ее и Дженнифер. Было и больше, пока генерал не разогнал
прежних слуг. Теперь - одиннадцать.
- Куда делись остальные?
- Сэм и Тарк умерли сразу. Уэллек, когда мы случали коров, подошел к
быку не с той стороны, и бык его забодал. Остальные просто разбрелись. Они
были сыты по горло, появлялись здесь все реже и реже, а потом ушли совсем.
Я наклонился, достал чистый лист бумаги, разделил пять миллионов на два
и отделил два с половиной миллиона Дженнифер. Потом разделил два с половиной
на шестнадцать, и вышло сто пятьдесят шесть тысяч с мелочью.
Неплохо. Я никогда не встречал человека, способного пройти мимо такой
суммы, все равно, в золоте или в серебре.
Я произвел еще кое-какие вычисления. Два с половиной миллиона на девять
выходит двести семьдесят тысяч с мелочью. Черт возьми, вдвое больше.
Эге, да здесь еще что-то происходит!
Но я не высказал своих догадок вслух, затаил их в уме.
- Есть какие-нибудь предположения? - спросил Питерс.
- Да нет.
Предпримем несколько отвлекающих маневров.
- Нелегко во всем разобраться. Можно ли отыскать тех четырех? И мне
надо побольше узнать о завещании генерала.
Он нахмурился.
- Зачем?
- Большое поместье. Вы сказали, он использовал наследство как стимул
заставить людей работать? Четырех он, выходит, обидел. Может, один из них
пытается взять реванш, свести счеты - с помощью кражи или даже отравления.
- Ты меня озадачил.
- Еще не все. Копия завещания. И выяснить, не было ли трений между
генералом и теми четырьмя.
- Но ведь ты не думаешь, что они тайком возвращаются назад и...
Я не думал, нет. Я думал, что они давно покойники. Я настолько доверяю
людям, что сейчас не сомневался - играет кто-то из оставшихся, причем играет
дьявольски тонкую игру. В таком случае этот кто-то невиновен в покушении на
старика. Ему генерал нужен
живым и здоровым, пока не уменьшится число наследников. Этот кто-то
даже мог пригласить детектива со стороны... если представить, что у него
были серьезные причины для беспокойства.
- У кого-нибудь есть запасной ключ от моей комнаты?
Вопрос застал его врасплох.
- У Деллвуда. А почему...
- Пока я обедал, кто-то сломал замок и проник внутрь.
- Зачем бы...
- Ну а зачем кому-то убивать генерала? Если этот кто-то существует, его
должно нервировать мое присутствие. Что вы все делали, разойдясь после
обеда?
Призовем на помощь логику. Исключим меня и кухарку, потому что я этого
не делал, а она была со мной. Исключим из числа подозреваемых Деллвуда,
потому что ему не требовалось взламывать замок. Питерса, потому что он знает
обо мне. Исключим и тех, кто был с ними.
- Деллвуд собирался пойти к генералу и приготовить его к обеду.
Полагаю, Дженнифер пошла с ним, как обычно. Она ждет, пока кухарка принесет
еду, и кормит старика, если сам он не в силах. Я был у себя и составлял
список.
- Угу. - Я с минуту подумал. - Есть проблема, сержант. Приходится всем
объяснять, почему я здесь. Мне нужно задавать вопросы. Нужно использовать
все лазейки, дергать за все ниточки. Не обойтись без надежной крыши. Кухарка
уже ругается, что я не в меру любопытен.
- Я надеялся, но не очень верил, что ты сможешь работать, не выдавая
себя.
- Сколько людей знает о пропаже безделушек? И сколько знает о ваших
подозрениях? Почему бы не сказать правду? Сказать, что старик нанял меня
искать вора. Они могут найти это забавным, если думают, что дело в его
больном воображении. А предполагаемый убийца расслабится. Другие ж, если я
докажу, что старика в самом деле обкрадывают, станут относиться ко мне с
большим доверием. Верно?
- Предположим, - без особого энтузиазма отозвался Питерс.
- Давайте сделаем так. Пусть все знают, но думают, что я не знаю, что
они знают. Пусть смеются над новой фантазией генерала.
- Хорошо. Что-нибудь еще?
- Нет. Я хочу завалиться поспать. Собираюсь завтра с утра смотаться в
город, велеть кому-нибудь заняться крадеными вещицами.
- Это намек?
Так оно и было,
- Я не нарочно, но, выходит, намек.
- Увидимся утром.
Он вышел. Я запер за ним дверь и вернулся к письменному столу.
Похоже, здесь три загадки. Кто обкрадывает генерала, кто пытается убить
его и кто сокращает число наследников. Можно предположить, что три
преступления, если они действительно совершаются, не зависят друг от друга.
Кража еще не убийство, а убийство генерала не в интересах того, кто пытается
увеличить свою долю.
Боже, сколько негодяев на мою бедную голову!
Я пошел спать. Вряд ли Питерс, зная мои привычки, поверил мне. Но мне
действительно необходимо было успеть выспаться до трех часов утра.
Обычно я своим временем располагаю сам - когда захочу, ложусь, встаю
тоже, когда захочу, плюс-минус десять минут. И на этот раз я проснулся как
раз вовремя.
И еще глаз не успел открыть, как сразу ощутил чье-то присутствие. Не
знаю, как. Возможно, звук, такой тихий, что до сознания он не дошел. Почти
неуловимый запах. Или шестое чувство. Как бы то ни было, я знал, что в
комнате кто-то есть.
Я лежал на левом боку, лицом к стене, укутавшись пуховым одеялом, так
что даже под угрозой пытки раскаленным железом быстро повернуться не мог и
попытался сделать это осторожно, медленно, будто просто ворочаюсь во сне.
Обман не удался. Я увидел только кончик платья выскользнувшей из
спальни блондинки,
- Эй! Постой! Я хочу поговорить с тобой.
Умчалась.
Выкарабкиваясь из кровати, я запутался в покрывале и проворчал про себя
пару ласковых. Молодчина Гаррет, крепко стоишь на ногах. Настоящий гимнаст,
ловок, как кошка. Я вышел в гостиную. Ее не было. Никаких следов. Дверь
заперта.
Я зажег несколько ламп и осмотрел приемную. Дверь вроде бы не скрипела,
ключ в замке не поворачивали - ничего не было. В этом проклятом доме с
привидениями есть небось потайные ходы, раздвижные панели и так далее, а
может, и подземная тюрьма, и кости, погребенные под фальшивым фундаментом.
Наплевать, все равно славно проведу время, пусть даже в компании духов
и привидений.
Я подошел к окну. Светало, на чистом небе виднелся бледнеющий серп
месяца.
- Ну же. Не халтурьте. Подавайте мне гром и молнию, и туман над
торфяными болотами, и зловещие завывания в ночи.
Вернувшись, я осмотрел комнату, но потайных ходов не обнаружил.
Придется заняться этим попозже, когда будет время ощупать стены и все такое.
А сейчас пора выбираться потихоньку, пока никто из обитателей дома меня не
заметил.
Я перетащил своего оловянного друга из шкафа в спальню, снял с
подпорки, которая поддерживала его в вертикальном положении, и уложил в
кроватку. Любой злоумышленник решит, что я дома, это куда лучше, чем гора
подушек. Я накрыл панцирь простыней, и стало совсем хорошо.
- Приятного отдыха, старина,
Мне не нравилось, как идут дела. Кто-то настроен отнюдь не дружелюбно.
Я прихватил свой любимый во всех спорах аргумент - увесистую дубинку со
свинцовым набалдашником - и выскользнул в коридор. Там было пусто. Горела
лишь одна лампа: бережливый Деллвуд экономил масло. Кроме него и кухарки, я
больше никого не видел за работой.
Надо выяснить, чем занимаются остальные. Спрошу при случае Питерса.
Я прошел в восточный конец коридора, к маленькому окошку, выходившему
на улицу. Снаружи ничего - полумрак и звезды. Вурдалаки и вампиры нынче
выходные. Я направился к первой слева двери.
Кроме меня, на этом этаже никого не было, поэтому, не стараясь
соблюдать тишину, я спокойно взломал замок и вошел, лампа в левой руке,
дубинка в правой. Напрасная предосторожность - комната оказалась просто
затянутой паутиной каморкой. Никто сюда не заходил минимум лет десять.
Я бегло осмотрел ее и отправился в следующую комнату - на другой
стороне коридора, наискосок. То же самое.
И так повсюду на этаже, за исключением последней комнаты. В ней
сохранились следы недавнего посещения: местами пыль на камине лежала не
таким толстым слоем, как будто что-то передвигали - подсвечники или другие
небольшие предметы. Я попытался прочесть что-нибудь по следам на полу.
Всегда надеешься отыскать нечто сногсшибательное: отпечаток слонового копыта
или двупалой босой ноги. Надежды мои не оправдались. Посетитель волочил
ноги, хотя, вероятно, не нарочно. Среднестатистический вор о таких вещах не
задумывается.
Обыск затянулся. Я решил быстренько все обойти, а детальный осмотр
оставить на потом. По крайней мере буду знать, где что находится.
По лесенке с перилами я поднялся в мезонин. Мезонин представлял собой
одну огромную комнату размером больше главного холла, загроможденную хламом
таким же пыльным, как и комнаты внизу. Узкий проход вел к лестнице. Это был
самый короткий путь на четвертый этаж западного крыла.
Другой вариант: спуститься на второй этаж и пройти через него к
узенькому балкончику над черным ходом - с этого балкончика ораторы некогда
обращались к собравшейся внизу толпе. Неплохо также пройти через мезонин в
западное крыло, вернуться на первый этаж, а потом снова подняться.
Западное крыло оказалось обитаемым. В комнаты проникнуть не удалось.
Может, завтра ночью. В городе надо будет показать слесарю мой ключ, чтобы он
сделал отмычку для замков такого типа.
Коридор четвертого этажа, прогулка по балкону. Ничего. Как и на
третьем. Но некоторые отличия от моей части дома все же имелись. Коридоры
уже и короче, в конце их - двери, ведущие в покои хозяев. Из-под двух дверей
пробивался свет. Кто-то или полуночничает, или боится темноты.
На втором этаже было только пять больших помещений, наверное, для
почетных гостей, графов, герцогов, адмиралов и прочих равных им по чину
господ.
Первый этаж предназначался для хозяйственных нужд. Судя по всему, в
былые времена в западном крыле велись дела имения. Двери в некоторые комнаты
были открыты. Я отважился зайти и ничего не нашел.
Из западного крыла я направился в восточное, где, как я знал,
располагались кухня, кладовые, столовая. Я уже проходил через него, но не
имел возможности удовлетворить свое любопытство.
Я прошел мимо героя, упрямо пронзающего дракона, и вдруг мною снова
овладело знакомое, леденящее душу чувство. Я оглянулся и никого не увидел.
Моя поклонница-блондинка? Черт побери, она что, в самом деле привидение?
Не поймите меня превратно. В том доме даже в полдень дрожь пробирала,
он словно явился из истории с привидениями. Но я не допускал мысли, что они
действительно посещают его. Мир полон странного, таинственного и
сверхъестественного, но в данном случае это ни при чем. Деньги, презренный
металл - вот корень здешних интриг.
Подробное знакомство со столовой показало, что первое впечатление не
было обманчивым. Просторная комната, украшенная обычными в берлоге
Стэнтноров предметами. Потрясающе: в скольких же битвах они участвовали?
Высокий потолок наводил на мысль, что второй этаж восточного крыла
меньше первого. Верно. Я выяснил это, осмотрев кладовую.
Дверь ее открывалась на лестничную клетку. Одна лестница вела наверх,
вторая - вниз. Внизу было темно, как у вампира в сердце. Я пошел наверх.
Лестница привела меня на склад домашней утвари. Некоторые предметы выглядели
так, будто лежали здесь с начала века. Кто-то из покойных ныне Стэнтноров
сэкономил, закупив товары оптом. Все в полном порядке, хоть пол не подметен
и пыль никто не вытирает. Множество мошек налетело на свет моей лампы.
Зачем понадобилось отводить под склад такое большое помещение?
Я подошел к куче дубовых балок толщиной дюйма по четыре, обитых по
краям железом. На каждой мелом был поставлен номер - белый на потемневшем
металле. Любопытно. Я пригляделся. Ага, ставни. Ставни, чтобы защищать окна
при осаде, они, должно быть,
ровесники самому дому. Использовались ли они когда-нибудь? Во всяком
случае, не в нашем столетии.
В конце восточного крыла я обнаружил комнату-сейф. Дверь была закрыта
на щеколду, но не заперта. Склад оружия. С таким вооружением можно провести
целую кампанию - если не хватит того, что развешано на стенах в жилых
помещениях. Стальные части смазаны, деревянные покрыты парафином. Приятная,
нечего сказать, обстановочка была в стране во времена постройки этого дома.
Я слишком долго задержался на складе. Кухарка уже гремела посудой. Мне
удалось незаметно проскользнуть мимо кухни.
В коридоре четвертого этажа я вновь заметил белое платье. Моя
прекрасная загадочная дама. Я послал ей воздушный поцелуй.
В моей комнате вновь побывал непрошеный гость. На этот раз он удалился
в спешке: ключ торчит в замке, дверь открыта. Почему - я понял, войдя в
спальню.
Он убил панцирь. Вошел, прикончил беднягу старинным боевым топором и
оставил истекать кровью. Топор он бросил на месте преступления.
Я рассмеялся. Пари держу, он в штаны наложил со страху: перепугался,
что угодил в западню.
Но веселость моя быстро прошла. Я хожу по краю пропасти, следующее
покушение может стать последним. Необходимо принять меры.
Я заперся, спрятал ключ в карман: он был не идентичен моему, а значит,
мог послужить отмычкой. Затем я вытащил своего оловянного приятеля из
кровати и вынул из него топор.
- Извини. Мы им еще отомстим. Топор я укрепил над дверью в спальню.
Теперь уж не обессудьте, мысленно обратился я к своим врагам, встреча будет
не очень гостеприимной. Только потом я прилег вздремнуть часок.
К завтраку я явился первым. Кухарка хлопотала вовсю.
- Помочь?
- Работы хватит на десятерых. Не знаю, чего ты добиваешься, парень,
чего подлизываешься, но не сомневайся, я этим воспользуюсь. Загляни в печь -
как там булочки.
Я повиновался.
- Через несколько минут можно вынимать.
- Ты смыслишь что-нибудь в выпечке? Я объяснил ей заведенный у меня
порядок. Черной работой и готовкой занимается Дин. Но он научил и меня. Дин
- хороший повар, и я тоже сносно готовлю, когда приходится. Например, когда
отпускаю Дина, чтобы принять кое-кого без свидетелей.
- Не знаю, врешь ты или нет. Врешь, наверное. Я никогда не встречала
мужика, умеющего готовить.
Я не стал говорить ей, что, по мнению Дина, стоящие повара только
мужчины.
- Свести бы вас вместе. Интересно, что получится?
- Угу. Пора, вынимай булочки и тащи сюда горшок с маслом. Я понюхал
масло.
- Свежее.
- Снэйк только что принес.
- Он будет завтракать с нами? Она засмеялась.
- Только не Снэйк. Он ни с кем не разговаривает. Просто берет продукты
и уходит. Не очень-то он общительный, наш Снэйк.
- А что с ним такое?
- С головой не в порядке - после Кантарда. Он пробыл там двадцать лет и
не получил ни царапины. Снаружи. - Она покачала головой и принялась
накладывать на деревянную доску колбасу и бекон. - Печальная история. Я
знала его мальчуганом. Славный был парнишка. Чересчур нежный и
чувствительный для морской пехоты. Но он считал, что должен попробовать. И
вот теперь он совсем старик и мозги набекрень. Он здорово рисовал, этот
парень. Мог бы стать великим художником. У него глаз был волшебный. Все
видел насквозь и рисовал, что видел. Что сверху лежит, каждый дурак
нарисует, подумаешь, хитрость. Но чтоб видеть правду, нужен особый талант.
Парень видел ее. Ты что, вознамерился торчать здесь и чесать языком до
самого ленча или все-таки собираешься поесть?
Я занялся посудой и не стал говорить кухарке, что она мне и словечка не
дала вставить.
Она не унималась:
- Я говорила старику - он тогда как раз был произведен в генералы: стыд
и срам держать в армии такого парня. Повторила еще раз, когда он вернулся. А
генерал мне сказал: "Твоя правда, кухарка, грех это, он много чего мог бы
сделать для людей. Но не запретишь же ему". А Снэйк, упрямый осел,
вообразил, что его долг - идти с хозяином на войну.
В кухне постепенно собирался народ. Я заметил два новых лица - Тайлера
и Уэйна. Похоже, ночка у них выдалась бурная. Все брали свои приборы и шли в
столовую.
- Тайлер и Уэйн? - спросил я кухарку.
- Как ты догадался?
- Так и догадался. Есть еще кто-нибудь, кого я не видел?
- Кому еще здесь быть?
- Не знаю. Вчера вы сказали, их восемнадцать человек. Я видел десятерых
плюс робкий Снэйк и блондинка, которая показывается только мне. Восемнадцать
никак не набирается.
- Восемнадцати и нет.
- Вы сказали - восемнадцать.
-- Слушай, парень, мне четыреста лет. Мне нужно сосредоточиться, чтоб
вспомнить, где я нахожусь. Я только готовлю, накрываю на стол и мою посуду -
до другого мне и дела нет. Хожу туда-сюда. Ничего не вижу, ни с кем не
говорю. Когда я последний раз поднимала глаза, их было восемнадцать, считая
меня. Наверное, прошло какое-то время. Эге, может, поэтому остается так
много объедков: я-то готовлю на восемнадцать человек.
- Я не заметил, что на столе слишком много приборов. Она помолчала.
- Пожалуй, ты прав.
- Вы давно у Стэнтноров?
- Я пришла к ним вместе с мамой совсем сопливой. Давным- Давно, когда
Карента еще была империей. До того, как Стэнтноры переехали в новый дом.
Ему-то от силы лет двести. Славный получился домик, как игрушечка. Теперь-то
он старый стал, ветхий.
- Должно быть, немало вы повидали на своем веку.
- Да уж кое-что повидала. В этой самой столовой мне случалось
прислуживать королям, маршалам и адмиралам.
Разговор наш оборвался: она направилась в столовую. Я пошел следом.
Особых эмоций мое появление не вызвало. Досады никто не проявил, но и
кувыркаться от радости никто не собирался. Мрачное сборище.
Эти ребята провели вместе всю жизнь. О чем им говорить? Они уже все
сказали друг другу. Я не в первый раз попадал в такую компанию. Иногда это
чувствуется сразу, без слов.
Тайлер и Уэйн были типичными морскими пехотинцами. Независимо от
физических отличий служба в армии накладывает определенный отпечаток. Тайлер
- тощий, узколицый, с тяжелым взглядом карих глаз, волосы цвета соли с
перцем, густая, пегая бородка коротко и аккуратно подстрижена. Уэйн моего
роста, килограммов на десять тяжелее, но не толстый. Крепкий на вид - если
как следует разозлить, справится с пятью бешеными быками. Дюйма на четыре
выше Тайлера, светловолос, с ледяными синими глазами. И все же они похожи,
как близнецы.
Я пять лет провел в обществе таких людей. Любой из них, если ему
западет в голову, способен на убийство. Человеческая жизнь для них почти не
имеет цены: слишком много смертей они видели.
Но есть одна загвоздка. Морские пехотинцы - ребята прямые. Понадобись
кому пришить старика - он и пришил бы. Если, конечно, нет веских оснований
убивать его постепенно. К примеру, увеличение своей доли наследства - чем не
основание?
Гадать бесполезно, и бесполезно торопить события.
Я помог кухарке убрать со стола и собрался в дорогу.
Я не был у Морли несколько месяцев. Мы не ссорились, просто не было
необходимости и не хотелось, будто корова, щипать травку, которой потчуют в
его ресторане. Я пришел в девять. Заведение было закрыто. Ресторан Морли
работает с одиннадцати вечера до шести утра и обслуживает всех мазохистов,
готовых питаться одними овощами.
Кто только здесь не бывает! Даже некоторые из моих лучших друзей, мне
тоже, волей-неволей, иногда приходится.
Итак, девять часов. Закрыто. Я подошел к черному ходу и постучал
условным стуком, то есть колошматил в дверь и вопил, пока подручный Морли
Клин с пятифутовым куском свинцовой трубы в руках не изъявил желание сделать
из меня яичницу.
- Я по делу, Клин.
- Еще бы... стал бы ты так горячиться из-за вегетарианской жрачки. И
носа не кажешь, пока чего не понадобится.
- Я плачу за услуги.
Он фыркнул. Он не доверял мне, считал, что я использую Морли, поскольку
и он нередко втягивает меня в разные опасные предприятия, не спрашивая моего
согласия.
- Звонкой монетой, Клин. И Морли не приходится даже задницу от кресла
отрывать - у него всегда есть мальчик на побегушках.
Клин помрачнел: он как раз был одним из этих мальчиков. Но дверь не
захлопнул.
- Проходи.
Он посторонился, запер дверь и провел меня через кухню, где повара
резали капусту, к бару. В баре он сунул мне кружку яблочного сока, буркнул:
"Жди" - и пошел наверх.
Зала была голой, тихой и унылой. Здесь не часто собирается много
народу.
Морли Дотс - безжалостный негодяй, кровопийца и шантажист. Как и те,
кто на него работает. Он паразит, использующий в своих грязных целях самые
темные стороны человеческой натуры. В этом ему нет равных, разве кое-кто из
парней Чодо Контагью.
В общем, Морли Дотс - квинтэссенция всего, что я ненавижу. Когда-то я и
сам был таким, но, твердо решив исправиться, отделался от подобных
субъектов. Но Морли я люблю. Ничего не поделаешь - любовь зла.
Клин вернулся и печально провозгласил:
- Он помешался на здоровье.
- Подумаешь, новость! Да он из кожи вон лезет, лишь бы обратить еще
кого-нибудь.
Морли - единственный в своем роде убийца-вегетарианец. Он ужасно
переживает, что его ближние губят свое здоровье, поедая мясо, не дожидаясь,
пока он самолично перережет им глотки. Сдается мне, логика у него хромает.
Впрочем, я могу ошибаться.
- Он выдумал что-нибудь новенькое? В последний раз, когда я его видел,
он зарекся играть в азартные игры и пытался отказаться от женщин. Но без них
он и дня не протянет.
- Да, с этим покончено. Напомни ему. Сейчас у нас на повестке дня
режим. Рано ложиться, рано вставать. Он уже на ногах, оделся, поел и делает
зарядку. Нет, только подумай! Год назад в это время суток я не мог его
вытащить из постели даже под страхом смерти.
- Ну уж... Разве ты не веришь в чудеса? Стоило посулить ему солидный
куш и...
- Он зовет тебя наверх. Налить еще?
- Давай. Все равно ничего покрепче у вас не дождешься.
Клин подмигнул - Морли так и не удалось обратить его - и наполнил мою