Страница:
— Но подобные заявления время от времени делает каждый бесноватый фанатик от Калифорнии до штата Мэн.
— Разумеется.
— Значит, должно быть что-то еще. Что она говорит, кроме этого?
Чарли запнулся, было видно, что ему страшно сказать ей остальное.
— Чарли?
Он вздохнул:
— Грейс говорит, что уже родился Антихрист.
— Это я тоже уже слышала. В одной секте утверждают, что Антихрист — это король испанский.
— Вот так новость.
— Другие говорят, что Антихристом будет человек, который возглавит следующее правительство в России.
— Это кажется убедительнее, чем свалить все на короля Испании.
— Я не удивлюсь, если обнаружится секта, считающая Антихристом Берта Рейнолдса, или Стивена Кинга, или Родни Дэнджерфилда.
Чарли оставался серьезным.
— Мы живем в странное время, — сказал он.
— Приближается конец тысячелетия, — объяснила Кристина. — В силу каких-то причин в такое время выползают на свет всякие ненормальные. Считают, что так было, когда заканчивалось первое тысячелетие: появлялись самые эксцентричные секты, царил упадок нравов, и процветало насилие, которое связывают с общим предчувствием Апокалипсиса. Думаю, что и теперь нас ждет то же самое, ведь на носу двухтысячный год. Черт, неужели уже началось?
— Видимо, так.
Она догадывалась, что Чарли не сказал ей всего о догматах веры Грейс Спиви. Даже в царившем в машине полумраке она видела, что он глубоко взволнован.
— Итак? — подгоняла она.
— Грейс утверждает, что мы находимся в периоде Сумерек, как раз накануне того дня, когда сын Сатаны приберет к рукам власть на земле, чтобы установить свое тысячелетнее царство. Вы хорошо знаете Библию, особенно книги пророков?
— Когда-то все это было мне очень близко. Но то время прошло. Боюсь, что я немногое помню.
— Вступайте в общество богословия. Насколько я понимаю, проповеди Грейс Спиви сводятся к тому, что, согласно Библии, царство Антихриста продлится тысячу лет, неся неописуемые страдания человечеству, после чего произойдет битва при Армагеддоне, и бог сойдет на землю, чтобы окончательно уничтожить сатану. Она заявляет, что через нее бог дает людям последний шанс избежать тысячелетнего правления дьявола. По ее словам, он наказал ей допытаться спасти человечество, построив церковь праведников, которые и не допустят пришествия Антихриста.
— Если бы я не знала, что есть люди фанатичные, а по всей видимости, и опасные, которые верят в подобную чушь, я бы нашла это даже забавным. И как же эта банда праведников намерена сражаться со страшными силами сатаны, если, конечно, допустить существования таких сил?
— Чего я не допускаю. Но насколько мне известно, в их стратегические планы посвящены только члены Церкви. Однако, мне кажется, я догадываюсь, что у них на уме.
— И что же?
Он секунду колебался, затем произнес:
— Они намерены убить его.
— Антихриста?
— Именно.
— Не больше, не меньше?
— Похоже, они понимают, что это будет непросто.
— Еще бы! — Кристине, вопреки драматизму положения, в котором они оказались, стало смешно. — Какой же дьявол позволит убить себя? Словом, их логике недостает последовательности. Антихрист, по определению, — сверхъестественная сущность. Сверхъестественную сущность убить нельзя.
— Я знаю, что римско-католическая богословская традиция поверяет догматы с точки зрения формальной логики, — сказал Чарли. — Взять хотя бы труды Фомы Аквинского. Но мы имеем дело с аномальными типами. Это фанатики. Они не требуют друг от друга следования законам логики. — Он тяжело вздохнул. — Как бы то ни было, если согласиться с библейским изложением мифологических событий и с их трактовкой мадам Грейс, получается, что логика не так уж порочна. В конце концов, предполагается, что Иисус, сын божий, — это начало сверхъестественное, и все же он был убит римлянами.
— Это другое дело, — возразила Кристина. — Смысл легенды о Христе таков, что его миссия, цель и предназначение состояли в том, чтобы дать себя распять и тем самым избавить нас от необходимости искупления грехов.
Верно? Однако, сдается мне, Антихрист едва ли окажется таким же альтруистом.
— Вы опять рассуждаете логически. Если вы хотите понять суть учения Грейс и ее Церкви Сумерек, придется отбросить правила логики в сторону.
— Ну, хорошо. Так кто же, по ее мнению, является Антихристом?
— Когда мы вызволяли из секты тех детей, — сказал Чарли, — Грейс еще не распознала Антихриста. Она еще не нашла его. Думаю, теперь все изменилось.
— Так кто же это? — Но не успел Чарли ответить, внезапная, как молния, догадка, осенила ее.
Джой, не обращая внимания на их беседу, по-прежнему болтал с Питом Локберном.
Тем не менее Кристина перешла на шепот:
— Джой?! Боже, неужели эта безумная принимает моего мальчика за Антихриста?
— Я почти уверен в этом.
Из глубин памяти донесся исполненный ненависти голос старухи: "Он должен умереть, он должен умереть".
— Но почему он? Почему Джой? Почему она не зациклилась на ком-то другом?
— Возможно, вы сами уже ответили на этот вопрос: вы оказались в плохом месте в плохое время, — сказал Чарли. — Если бы на автомобильной стоянке у "Саут-Кост-Плаза" в прошлое воскресенье в то же время оказалась другая женщина с другим ребенком, то именно его, а не Джоя сейчас преследовала бы Грейс Спиви.
Кристина понимала, что он, очевидно, прав, но при одной мысли об этом ей делалось дурно. Тупой, жестокий, злобный бред! Что это за мир, в котором невинная поездка в торговый центр может обернуться смертной мукой?
— Но.., как же остановить ее? — спросила Кристина.
— Если она прибегнет к насильственным действиям, мы попробуем упредить их. Если это не удастся, то.., тогда мы уберем ее людей прежде, чем они коснутся Джоя. Это не повлечет за собой юридической ответственности. Вы наняли нас для своей защиты, и у нас есть законное право применить силу, если это необходимо и неизбежно, чтобы выполнить свои обязательства.
— Да нет же. Я имею в виду.., как заставить ее изменить свое решение? Как заставить ее понять, что Джой всего лишь ребенок? Как заставить ее отступиться?
— Я не знаю. Думаю, что одержимость может быть свойственна не только фанатикам. По-моему, заставить ее изменить свои взгляды очень непросто, не говоря уже о том, что для нее имеет принципиальное значение.
— Но вы же говорили, что у нее тысяча последователей.
— На сегодняшний день, возможно, даже несколько больше.
— Если она будет натравливать их на Джоя, мы не сможем уничтожить всех. Рано или поздно кто-то из них найдет брешь в нашей обороне.
— Я не собираюсь наблюдать за этим, — заверил ее Чарли. — У них не будет больших шансов причинить Джою зло. Я заставлю Грейс отказаться от своего замысла.
— Каким образом?
— Пока не знаю.
Кристину снова преследовал образ гарпии с автостоянки — всклокоченные космы, выпученные глаза, грязное, в жирных пятнах платье. Ее охватило отчаяние.
— Нет такого способа, чтобы заставить ее отступить.
— Есть, — настаивал Чарли. — Я найду способ.
— Она не остановится.
— Завтра утром я встречаюсь с первоклассным психотерапевтом, доктором Дентоном Бутом. Его особенно занимают психологические аспекты всевозможных культов.
Я поговорю с ним об этом деле и расскажу все, что нам известно о Грейс Спиви. Он может нам помочь распознать ее слабые стороны.
Кристина не была уверена, что с этим стоит связывать большие ожидания. Впрочем, в тот момент она, кажется, потеряла всякую надежду.
В машине, мчавшейся сквозь предгрозовую мглу, Чарли взял ее за руку:
— Я не подведу вас.
Впервые она поймала себя на мысли, что его обещания могут оказаться пустым звуком.
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
— Разумеется.
— Значит, должно быть что-то еще. Что она говорит, кроме этого?
Чарли запнулся, было видно, что ему страшно сказать ей остальное.
— Чарли?
Он вздохнул:
— Грейс говорит, что уже родился Антихрист.
— Это я тоже уже слышала. В одной секте утверждают, что Антихрист — это король испанский.
— Вот так новость.
— Другие говорят, что Антихристом будет человек, который возглавит следующее правительство в России.
— Это кажется убедительнее, чем свалить все на короля Испании.
— Я не удивлюсь, если обнаружится секта, считающая Антихристом Берта Рейнолдса, или Стивена Кинга, или Родни Дэнджерфилда.
Чарли оставался серьезным.
— Мы живем в странное время, — сказал он.
— Приближается конец тысячелетия, — объяснила Кристина. — В силу каких-то причин в такое время выползают на свет всякие ненормальные. Считают, что так было, когда заканчивалось первое тысячелетие: появлялись самые эксцентричные секты, царил упадок нравов, и процветало насилие, которое связывают с общим предчувствием Апокалипсиса. Думаю, что и теперь нас ждет то же самое, ведь на носу двухтысячный год. Черт, неужели уже началось?
— Видимо, так.
Она догадывалась, что Чарли не сказал ей всего о догматах веры Грейс Спиви. Даже в царившем в машине полумраке она видела, что он глубоко взволнован.
— Итак? — подгоняла она.
— Грейс утверждает, что мы находимся в периоде Сумерек, как раз накануне того дня, когда сын Сатаны приберет к рукам власть на земле, чтобы установить свое тысячелетнее царство. Вы хорошо знаете Библию, особенно книги пророков?
— Когда-то все это было мне очень близко. Но то время прошло. Боюсь, что я немногое помню.
— Вступайте в общество богословия. Насколько я понимаю, проповеди Грейс Спиви сводятся к тому, что, согласно Библии, царство Антихриста продлится тысячу лет, неся неописуемые страдания человечеству, после чего произойдет битва при Армагеддоне, и бог сойдет на землю, чтобы окончательно уничтожить сатану. Она заявляет, что через нее бог дает людям последний шанс избежать тысячелетнего правления дьявола. По ее словам, он наказал ей допытаться спасти человечество, построив церковь праведников, которые и не допустят пришествия Антихриста.
— Если бы я не знала, что есть люди фанатичные, а по всей видимости, и опасные, которые верят в подобную чушь, я бы нашла это даже забавным. И как же эта банда праведников намерена сражаться со страшными силами сатаны, если, конечно, допустить существования таких сил?
— Чего я не допускаю. Но насколько мне известно, в их стратегические планы посвящены только члены Церкви. Однако, мне кажется, я догадываюсь, что у них на уме.
— И что же?
Он секунду колебался, затем произнес:
— Они намерены убить его.
— Антихриста?
— Именно.
— Не больше, не меньше?
— Похоже, они понимают, что это будет непросто.
— Еще бы! — Кристине, вопреки драматизму положения, в котором они оказались, стало смешно. — Какой же дьявол позволит убить себя? Словом, их логике недостает последовательности. Антихрист, по определению, — сверхъестественная сущность. Сверхъестественную сущность убить нельзя.
— Я знаю, что римско-католическая богословская традиция поверяет догматы с точки зрения формальной логики, — сказал Чарли. — Взять хотя бы труды Фомы Аквинского. Но мы имеем дело с аномальными типами. Это фанатики. Они не требуют друг от друга следования законам логики. — Он тяжело вздохнул. — Как бы то ни было, если согласиться с библейским изложением мифологических событий и с их трактовкой мадам Грейс, получается, что логика не так уж порочна. В конце концов, предполагается, что Иисус, сын божий, — это начало сверхъестественное, и все же он был убит римлянами.
— Это другое дело, — возразила Кристина. — Смысл легенды о Христе таков, что его миссия, цель и предназначение состояли в том, чтобы дать себя распять и тем самым избавить нас от необходимости искупления грехов.
Верно? Однако, сдается мне, Антихрист едва ли окажется таким же альтруистом.
— Вы опять рассуждаете логически. Если вы хотите понять суть учения Грейс и ее Церкви Сумерек, придется отбросить правила логики в сторону.
— Ну, хорошо. Так кто же, по ее мнению, является Антихристом?
— Когда мы вызволяли из секты тех детей, — сказал Чарли, — Грейс еще не распознала Антихриста. Она еще не нашла его. Думаю, теперь все изменилось.
— Так кто же это? — Но не успел Чарли ответить, внезапная, как молния, догадка, осенила ее.
Джой, не обращая внимания на их беседу, по-прежнему болтал с Питом Локберном.
Тем не менее Кристина перешла на шепот:
— Джой?! Боже, неужели эта безумная принимает моего мальчика за Антихриста?
— Я почти уверен в этом.
Из глубин памяти донесся исполненный ненависти голос старухи: "Он должен умереть, он должен умереть".
— Но почему он? Почему Джой? Почему она не зациклилась на ком-то другом?
— Возможно, вы сами уже ответили на этот вопрос: вы оказались в плохом месте в плохое время, — сказал Чарли. — Если бы на автомобильной стоянке у "Саут-Кост-Плаза" в прошлое воскресенье в то же время оказалась другая женщина с другим ребенком, то именно его, а не Джоя сейчас преследовала бы Грейс Спиви.
Кристина понимала, что он, очевидно, прав, но при одной мысли об этом ей делалось дурно. Тупой, жестокий, злобный бред! Что это за мир, в котором невинная поездка в торговый центр может обернуться смертной мукой?
— Но.., как же остановить ее? — спросила Кристина.
— Если она прибегнет к насильственным действиям, мы попробуем упредить их. Если это не удастся, то.., тогда мы уберем ее людей прежде, чем они коснутся Джоя. Это не повлечет за собой юридической ответственности. Вы наняли нас для своей защиты, и у нас есть законное право применить силу, если это необходимо и неизбежно, чтобы выполнить свои обязательства.
— Да нет же. Я имею в виду.., как заставить ее изменить свое решение? Как заставить ее понять, что Джой всего лишь ребенок? Как заставить ее отступиться?
— Я не знаю. Думаю, что одержимость может быть свойственна не только фанатикам. По-моему, заставить ее изменить свои взгляды очень непросто, не говоря уже о том, что для нее имеет принципиальное значение.
— Но вы же говорили, что у нее тысяча последователей.
— На сегодняшний день, возможно, даже несколько больше.
— Если она будет натравливать их на Джоя, мы не сможем уничтожить всех. Рано или поздно кто-то из них найдет брешь в нашей обороне.
— Я не собираюсь наблюдать за этим, — заверил ее Чарли. — У них не будет больших шансов причинить Джою зло. Я заставлю Грейс отказаться от своего замысла.
— Каким образом?
— Пока не знаю.
Кристину снова преследовал образ гарпии с автостоянки — всклокоченные космы, выпученные глаза, грязное, в жирных пятнах платье. Ее охватило отчаяние.
— Нет такого способа, чтобы заставить ее отступить.
— Есть, — настаивал Чарли. — Я найду способ.
— Она не остановится.
— Завтра утром я встречаюсь с первоклассным психотерапевтом, доктором Дентоном Бутом. Его особенно занимают психологические аспекты всевозможных культов.
Я поговорю с ним об этом деле и расскажу все, что нам известно о Грейс Спиви. Он может нам помочь распознать ее слабые стороны.
Кристина не была уверена, что с этим стоит связывать большие ожидания. Впрочем, в тот момент она, кажется, потеряла всякую надежду.
В машине, мчавшейся сквозь предгрозовую мглу, Чарли взял ее за руку:
— Я не подведу вас.
Впервые она поймала себя на мысли, что его обещания могут оказаться пустым звуком.
Глава 21
О'Хара и Баумберг стояли у окна просторной спальни на втором этаже пустого дома.
Они по-прежнему ощущали грозное присутствие наблюдавшей за ними дьявольской силы. Делали вид, что не замечают ее, стараясь оставаться крепкими в своей вере и решимости завершить дело, порученное им Матерью Грейс.
За окном во мгле все сильнее буйствовал ветер. Отсюда им был виден плавательный бассейн: никакое исчадие ада в бетонной впадине не таилось. Теперь не таилось.
Потому что теперь оно было здесь, в доме.
За бетонной стеной начиналось другое частное владение с лужайкой и широким одноэтажным домом типа ранчо с крышей, стилизованной под кровельную дранку. Перед домом — овальной формы бассейн с включенной подсветкой, отчего вода в нем казалась драгоценным камнем, переливавшимся сине-зелеными гранями.
Из стоявшей на полу сумки О'Хара достал бинокль ночного видения, с помощью которого при минимальном освещении можно было получить увеличенное четкое изображение. В бинокль хорошо было видно дома, примыкавшие к тыльной стороне участков, выходящих на улицу, по которой они ехали. Их фасады выходили на параллельную улицу.
— Который из них дом Скавелло? — спросил Баумберг.
О'Хара повернулся чуть правее и стал смотреть на север.
— Не тот, что сразу за этим, а через один, там, где прямоугольный бассейн и качели.
— Что-то я не вижу никаких качелей, — сказал Баумберг.
О'Хара протянул ему бинокль:
— Слева от бассейна. Детские качели и спортивная площадка.
— Через два дома отсюда, — сказал Баумберг.
— Ну да.
— Свет не горит.
— Их еще нет дома.
— Может, они и не думают приезжать.
— Приедут, — уверенно сказал О'Хара.
— А что, если нет?
— Поедем искать.
— Куда?
— Бог укажет.
Баумберг кивнул.
О'Хара вынул из мешка дробовик.
Они по-прежнему ощущали грозное присутствие наблюдавшей за ними дьявольской силы. Делали вид, что не замечают ее, стараясь оставаться крепкими в своей вере и решимости завершить дело, порученное им Матерью Грейс.
За окном во мгле все сильнее буйствовал ветер. Отсюда им был виден плавательный бассейн: никакое исчадие ада в бетонной впадине не таилось. Теперь не таилось.
Потому что теперь оно было здесь, в доме.
За бетонной стеной начиналось другое частное владение с лужайкой и широким одноэтажным домом типа ранчо с крышей, стилизованной под кровельную дранку. Перед домом — овальной формы бассейн с включенной подсветкой, отчего вода в нем казалась драгоценным камнем, переливавшимся сине-зелеными гранями.
Из стоявшей на полу сумки О'Хара достал бинокль ночного видения, с помощью которого при минимальном освещении можно было получить увеличенное четкое изображение. В бинокль хорошо было видно дома, примыкавшие к тыльной стороне участков, выходящих на улицу, по которой они ехали. Их фасады выходили на параллельную улицу.
— Который из них дом Скавелло? — спросил Баумберг.
О'Хара повернулся чуть правее и стал смотреть на север.
— Не тот, что сразу за этим, а через один, там, где прямоугольный бассейн и качели.
— Что-то я не вижу никаких качелей, — сказал Баумберг.
О'Хара протянул ему бинокль:
— Слева от бассейна. Детские качели и спортивная площадка.
— Через два дома отсюда, — сказал Баумберг.
— Ну да.
— Свет не горит.
— Их еще нет дома.
— Может, они и не думают приезжать.
— Приедут, — уверенно сказал О'Хара.
— А что, если нет?
— Поедем искать.
— Куда?
— Бог укажет.
Баумберг кивнул.
О'Хара вынул из мешка дробовик.
Глава 22
Уже показался их дом, когда Чарли спросил:
— Видите тот фургон?
На обочине другой стороны улицы, напротив их дома, стоял грузовичок-пикап с закрепленным на станине походным фургончиком. Самый заурядный пикап, она уже заметила его, но не придала никакого значения. Теперь казалось, что в нем есть что-то зловещее.
— Это тоже они? — спросила Кристина.
— На сей раз это мы, — ответил Чарли. — Я поставил здесь человека, который наблюдает за проезжающими машинами. У него камера с инфракрасной пленкой, чтобы даже в полной темноте можно было установить номер. Кроме того, он может по портативному телефону при необходимости связаться с вами, со мной, а также вызвать полицию.
Зеленый "Шевроле" Пита Локберна остановился напротив дома, а Фрэнк Ройтер загнал машину Кристины на участок.
Мимо проехал следовавший за ними белый "Форд"-фургон. Они молча наблюдали, как он доехал до соседнего квартала, припарковался и погасил огни.
— Дилетанты, — презрительно сказал Пит Локберн.
— Наглые мерзавцы, — добавила Кристина.
Ройтер, оставив собаку в машине, подошел к ним.
Чарли опустил окно, чтобы поговорить с Ройтером, и попросил у Кристины ключи от дома. Она достала ключи из сумочки, и Чарли протянул их Ройтеру:
— Осмотри дом. Убедись, что никого нет.
— Будет сделано, — сказал Фрэнк и расстегнул пиджак на случай, если придется воспользоваться пистолетом, который он держал в кобуре под мышкой. Повернувшись, быстро зашагал к входной двери.
Пит вышел из "Шевроле" и встал рядом, обозревая темную улицу. Его пиджак тоже был расстегнут.
— Сейчас должны прийти плохие люди? — спросил Джой.
— Будем надеяться — нет, малыш.
На улице было много деревьев и совсем слабое освещение, так что Чарли стал беспокоиться, что им приходится сидеть в машине. Он вышел, предупредив Кристину и Джоя, чтобы они оставались в машине, и встал спиной к Питу Локберну, прикрывая подход к ним с другой стороны.
Время от времени из-за угла выскакивали машины, проезжали мимо или заворачивали к какому-нибудь дому.
Всякий раз, видя горящие фары очередного автомобиля, Чарли напружинивался, держа правую руку на рукоятке револьвера под пиджаком.
Было холодно. Он пожалел, что не захватил плащ.
На западе тускло вспыхивали зарницы. Далекий раскат грома вдруг напомнил ему о товарных составах, что проносились мимо маленького убогого домишка в Индиане, в котором он вырос и который теперь, казалось, остался где-то совсем в другом мире.
Почему-то эти поезда никогда не ассоциировались у него с представлением о свободе и избавлении, что, наверное, пришло бы в голову другим мальчишкам, окажись они на его месте. Когда он подростком лежал на узкой кровати, стараясь забыться и не думать о пьяных отцовских дебошах, шум проходящего поезда всегда напоминал ему, что он живет не по ту сторону рельсов. В перестуке колес слышался голос нищеты, нужды, страха и отчаяния.
Удивительно, с какой пугающей ясностью гром напомнил ему о тех далеких поездах. И не менее удивительно, что память о них пробудила в нем прежние детские страхи, всколыхнув давно вроде бы забытое чувство безысходности, затравленности, чувство, которое постоянно преследовало его в отроческие годы.
В этом смысле у них с Кристиной было много общего.
Его детство было отравлено физическим страданием, ее — страданием душевным. Оба они жили под чьим-то каблуком, она — выражаясь фигурально, он же — почти в буквальном смысле. Детьми они испытывали чувство сродни клаустрофобии, словно их загнали в ловушку. Он посмотрел в боковое стекло и увидел обращенное к нему лицо Джоя. Он поднял вверх большой палец, показывая мальчику, что все в порядке. Джой улыбнулся и повторил его жест.
В детстве Чарли часто подвергался побоям и теперь особенно трепетно относился к детям, которые оказывались жертвами насилия. Никто не вызывал у него такого гнева, как взрослый, поднявший руку на ребенка. Преступления против беззащитных детей порождали в нем чувство омерзения и брезгливости, наполняя сердце ненавистью и горечью.
Он не позволит причинить зло Джою Скавелло.
Он не подведет этого малыша. Он не мог обмануть веры ребенка, потому что в противном случае он утратил бы веру в себя.
Прошла, казалось, вечность, пока вернулся Фрэнк. Он был насторожен, но уже более спокоен, чем прежде:
— Все чисто, мистер Гаррисон. На заднем дворе тоже никого.
Они плотно обступили Кристину с Джоем и собакой, чтобы те не могли попасть под прямой огонь ни с какой точки, и повели их к дому.
Кристина говорила, что преуспевает, но Чарли никак не ожидал увидеть такой большой, хорошо обставленный дом. В гостиной — гигантских размеров камин с резной облицовкой и дубовыми книжными полками по обе стороны. На огромном китайском ковре — радующие глаз предметы восточного и европейского антиквариата, а также высококачественные копии. У одной из стен стояла выполненная из восьми дощечек розового дерева японская ширма с тончайшей резьбой ручной работы. С обеих сторон из тщательно подобранных кусочков мыльного камня был выложен триптих с изображением водопада, моста и традиционной японской деревни.
Джой решил пойти к себе — играть с собакой, и Фрэнк Ройтер отправился с ним.
Питу Локберну Чарли предложил еще раз обойти весь дом снизу доверху и проверить, закрыты ли двери и окна, плотно ли задернуты шторы — чтобы нельзя было заглянуть снаружи.
— Я, пожалуй, посмотрю что-нибудь на ужин, — сказала Кристина. — Может, сосиски, единственное, чего здесь много.
— Можете не беспокоиться, — сказал Чарли. — В семь часов мой человек должен принести ужин из ресторана.
— Вы очень предусмотрительны.
— Будем надеяться, что это так.
— Видите тот фургон?
На обочине другой стороны улицы, напротив их дома, стоял грузовичок-пикап с закрепленным на станине походным фургончиком. Самый заурядный пикап, она уже заметила его, но не придала никакого значения. Теперь казалось, что в нем есть что-то зловещее.
— Это тоже они? — спросила Кристина.
— На сей раз это мы, — ответил Чарли. — Я поставил здесь человека, который наблюдает за проезжающими машинами. У него камера с инфракрасной пленкой, чтобы даже в полной темноте можно было установить номер. Кроме того, он может по портативному телефону при необходимости связаться с вами, со мной, а также вызвать полицию.
Зеленый "Шевроле" Пита Локберна остановился напротив дома, а Фрэнк Ройтер загнал машину Кристины на участок.
Мимо проехал следовавший за ними белый "Форд"-фургон. Они молча наблюдали, как он доехал до соседнего квартала, припарковался и погасил огни.
— Дилетанты, — презрительно сказал Пит Локберн.
— Наглые мерзавцы, — добавила Кристина.
Ройтер, оставив собаку в машине, подошел к ним.
Чарли опустил окно, чтобы поговорить с Ройтером, и попросил у Кристины ключи от дома. Она достала ключи из сумочки, и Чарли протянул их Ройтеру:
— Осмотри дом. Убедись, что никого нет.
— Будет сделано, — сказал Фрэнк и расстегнул пиджак на случай, если придется воспользоваться пистолетом, который он держал в кобуре под мышкой. Повернувшись, быстро зашагал к входной двери.
Пит вышел из "Шевроле" и встал рядом, обозревая темную улицу. Его пиджак тоже был расстегнут.
— Сейчас должны прийти плохие люди? — спросил Джой.
— Будем надеяться — нет, малыш.
На улице было много деревьев и совсем слабое освещение, так что Чарли стал беспокоиться, что им приходится сидеть в машине. Он вышел, предупредив Кристину и Джоя, чтобы они оставались в машине, и встал спиной к Питу Локберну, прикрывая подход к ним с другой стороны.
Время от времени из-за угла выскакивали машины, проезжали мимо или заворачивали к какому-нибудь дому.
Всякий раз, видя горящие фары очередного автомобиля, Чарли напружинивался, держа правую руку на рукоятке револьвера под пиджаком.
Было холодно. Он пожалел, что не захватил плащ.
На западе тускло вспыхивали зарницы. Далекий раскат грома вдруг напомнил ему о товарных составах, что проносились мимо маленького убогого домишка в Индиане, в котором он вырос и который теперь, казалось, остался где-то совсем в другом мире.
Почему-то эти поезда никогда не ассоциировались у него с представлением о свободе и избавлении, что, наверное, пришло бы в голову другим мальчишкам, окажись они на его месте. Когда он подростком лежал на узкой кровати, стараясь забыться и не думать о пьяных отцовских дебошах, шум проходящего поезда всегда напоминал ему, что он живет не по ту сторону рельсов. В перестуке колес слышался голос нищеты, нужды, страха и отчаяния.
Удивительно, с какой пугающей ясностью гром напомнил ему о тех далеких поездах. И не менее удивительно, что память о них пробудила в нем прежние детские страхи, всколыхнув давно вроде бы забытое чувство безысходности, затравленности, чувство, которое постоянно преследовало его в отроческие годы.
В этом смысле у них с Кристиной было много общего.
Его детство было отравлено физическим страданием, ее — страданием душевным. Оба они жили под чьим-то каблуком, она — выражаясь фигурально, он же — почти в буквальном смысле. Детьми они испытывали чувство сродни клаустрофобии, словно их загнали в ловушку. Он посмотрел в боковое стекло и увидел обращенное к нему лицо Джоя. Он поднял вверх большой палец, показывая мальчику, что все в порядке. Джой улыбнулся и повторил его жест.
В детстве Чарли часто подвергался побоям и теперь особенно трепетно относился к детям, которые оказывались жертвами насилия. Никто не вызывал у него такого гнева, как взрослый, поднявший руку на ребенка. Преступления против беззащитных детей порождали в нем чувство омерзения и брезгливости, наполняя сердце ненавистью и горечью.
Он не позволит причинить зло Джою Скавелло.
Он не подведет этого малыша. Он не мог обмануть веры ребенка, потому что в противном случае он утратил бы веру в себя.
Прошла, казалось, вечность, пока вернулся Фрэнк. Он был насторожен, но уже более спокоен, чем прежде:
— Все чисто, мистер Гаррисон. На заднем дворе тоже никого.
Они плотно обступили Кристину с Джоем и собакой, чтобы те не могли попасть под прямой огонь ни с какой точки, и повели их к дому.
Кристина говорила, что преуспевает, но Чарли никак не ожидал увидеть такой большой, хорошо обставленный дом. В гостиной — гигантских размеров камин с резной облицовкой и дубовыми книжными полками по обе стороны. На огромном китайском ковре — радующие глаз предметы восточного и европейского антиквариата, а также высококачественные копии. У одной из стен стояла выполненная из восьми дощечек розового дерева японская ширма с тончайшей резьбой ручной работы. С обеих сторон из тщательно подобранных кусочков мыльного камня был выложен триптих с изображением водопада, моста и традиционной японской деревни.
Джой решил пойти к себе — играть с собакой, и Фрэнк Ройтер отправился с ним.
Питу Локберну Чарли предложил еще раз обойти весь дом снизу доверху и проверить, закрыты ли двери и окна, плотно ли задернуты шторы — чтобы нельзя было заглянуть снаружи.
— Я, пожалуй, посмотрю что-нибудь на ужин, — сказала Кристина. — Может, сосиски, единственное, чего здесь много.
— Можете не беспокоиться, — сказал Чарли. — В семь часов мой человек должен принести ужин из ресторана.
— Вы очень предусмотрительны.
— Будем надеяться, что это так.
Глава 23
О'Хара навел бинокль на окно на втором этаже в доме Скавелло, затем — на другое, постепенно осмотрел все.
Везде горел свет, однако шторы были плотно задернуты.
— Вдруг она вернулась одна, отправив куда-нибудь мальчишку на ночь, — высказал предположение Баумберг.
— Мальчишка дома, — сказал О'Хара.
— Откуда ты знаешь?
— Неужели ты не чувствуешь его?
Баумберг покосился на окно.
— Чувствуешь? — повторил О'Хара приглушенным и испуганным голосом.
Баумберг мучительно старался ощутить в себе то же знание, которое заставляло трепетать его партнера.
— Тьма, — говорил О'Хара. — Почувствуй тьму, исходящую от мальчишки, ужасную тьму, которая поднимается от него, как туман над морем.
Баумберг точно оголенными нервами впитывал слова О'Хары.
— Дьявол, — уже не говорил, а хрипел О'Хара. — Почувствуй его.
Баумберг прижался лбом и ладонями к холодному стеклу и вперился неподвижным взором в дом Скавелло.
И вот он на самом деле физически ощутил его, как и говорил О'Хара. Тьма, дьявол. Его сила исходила от этого дома, как от контейнера с плутонием исходит радиоактивное излучение. Дьявольский дух струился в ночи, проникал сквозь толщу стекла и поражал Баумберга, точно злокачественная энергия, не производящая ни тепла, ни света, холодная, черная и безжизненная.
Внезапно О'Хара опустил бинокль и отвернулся от окна, встав спиной к дому Скавелло, как будто не в силах превозмочь изливавшуюся оттуда дьявольскую энергию.
— Пора, — произнес Баумберг, поднимая дробовик и револьвер.
— Нет, — сказал О'Хара. — Пусть угомонятся. Пусть успокоятся. Пусть ослабят бдительность.
— Когда же?
— Мы уйдем отсюда в.., восемь тридцать.
Везде горел свет, однако шторы были плотно задернуты.
— Вдруг она вернулась одна, отправив куда-нибудь мальчишку на ночь, — высказал предположение Баумберг.
— Мальчишка дома, — сказал О'Хара.
— Откуда ты знаешь?
— Неужели ты не чувствуешь его?
Баумберг покосился на окно.
— Чувствуешь? — повторил О'Хара приглушенным и испуганным голосом.
Баумберг мучительно старался ощутить в себе то же знание, которое заставляло трепетать его партнера.
— Тьма, — говорил О'Хара. — Почувствуй тьму, исходящую от мальчишки, ужасную тьму, которая поднимается от него, как туман над морем.
Баумберг точно оголенными нервами впитывал слова О'Хары.
— Дьявол, — уже не говорил, а хрипел О'Хара. — Почувствуй его.
Баумберг прижался лбом и ладонями к холодному стеклу и вперился неподвижным взором в дом Скавелло.
И вот он на самом деле физически ощутил его, как и говорил О'Хара. Тьма, дьявол. Его сила исходила от этого дома, как от контейнера с плутонием исходит радиоактивное излучение. Дьявольский дух струился в ночи, проникал сквозь толщу стекла и поражал Баумберга, точно злокачественная энергия, не производящая ни тепла, ни света, холодная, черная и безжизненная.
Внезапно О'Хара опустил бинокль и отвернулся от окна, встав спиной к дому Скавелло, как будто не в силах превозмочь изливавшуюся оттуда дьявольскую энергию.
— Пора, — произнес Баумберг, поднимая дробовик и револьвер.
— Нет, — сказал О'Хара. — Пусть угомонятся. Пусть успокоятся. Пусть ослабят бдительность.
— Когда же?
— Мы уйдем отсюда в.., восемь тридцать.
Глава 24
18:45. Кристина молча наблюдала за тем, как Чарли отключил в ее кабинете телефон и вместо него подключил устройство, которое он принес с собой. Это был некий гибрид телефона, автоответчика и портативного компьютера размером с атташе-кейс.
Чарли поднял трубку, и Кристина, хотя и находилась на приличном расстоянии, услышала гудки.
Он положил трубку и сказал:
— Если кто-нибудь позвонит, будем разговаривать отсюда.
— Эта штука записывает?
— Да. Но в основном она служит для определения номеров. Такая же аппаратура установлена в полицейском управлении по чрезвычайным ситуациям.
— Девятьсот одиннадцать?
— Точно. Когда вы звоните по девятьсот одиннадцать, там знают номер вашего телефона и адрес, потому что, как только они поднимают трубку, устанавливая связь с вами, эти сведения поступают к ним, — и он показал на что-то вроде ленты кассового аппарата, чистый язычок которой выглядывал из узкого отверстия в приборе. — К нам будет поступать такая же информация о любом, кто бы сюда ни позвонил.
— Так что, если позвонит эта Грейс Спиви, у нас будет не только запись ее голоса, но и доказательство, что звонок сделан с ее телефона, или с телефона, который числится за ее Церковью, верно?
— Именно так. Вероятно, это нельзя будет использовать в суде как улику, но, если мы сможем доказать, что она угрожала Джою, делом непременно заинтересуется полиция.
Все вместе, впятером, они ужинали в столовой — телячье рагу, жареный цыпленок, печеный картофель, салат из свежей капусты. Чарли рассказывал забавные случаи из практики своего агентства. Джой слушал как зачарованный, хотя далеко не всегда мог понять или по достоинству оценить смысл этих историй.
Кристина наблюдала за Джоем, отчетливо, как никогда прежде, осознавая, сколько терял ее сын, не имея рядом отца или какого-то другого мужчину, которым он восхищался бы и у которого мог бы учиться.
Чубакка ел из миски в углу, потом вытянулся на полу, положив голову на лапы, поджидая Джоя. Очевидно, он жил в хорошей семье, где о нем заботились и воспитывали. Он должен был скоро привыкнуть к новым хозяевам.
Кристину все еще несколько смущало его сходство с Брэнди, но она начинала подумывать, что со временем это пройдет.
От неожиданности Кристина уронила вилку. Ей на секунду показалось, что возле дома упала бомба. Осознав, что это всего-навсего гром, она почувствовала неловкость, однако достаточно было посмотреть на остальных, чтобы сказать, что и они были напуганы этим шумом.
Упали первые капли дождя.
Дождь лил не сильно, но непрерывно.
Фрэнк подвинул стул к окну в гостиной и через щелку между шторами принялся изучать поливаемую дождем улицу.
Чарли помог Кристине собрать со стола одноразовые тарелки и салфетки и отнести их на кухню, куда шум дождя, гулко стучащего по перекрытию внутреннего дворика, доносился особенно явно.
— И что дальше? — спросила она, выбрасывая тарелки в мусорный бачок.
— Утро вечера мудренее.
— И что из того?
— Если старуха сегодня не позвонит и никак себя не проявит, утром я встречусь с доктором Бутом, о котором уже упоминал. Он занимается неврозами и расстройствами психики на религиозной почве. Разработал несколько удачных нейтрализующих методик, направленных на реабилитацию тех, кто был подвергнут психологической обработке в подобных сектах. Ему знаком обычный ход рассуждений, характерный для всякого рода религиозных вождей, поэтому он может помочь нам найти слабое место Грейс Спиви. Кроме того, я рассчитываю встретиться с самой мадам Спиви лицом к лицу.
— Как вы думаете это устроить?
— Позвоню в Церковь Сумерек и попрошу об аудиенции.
— Полагаете, что она на самом деле вас примет?
Он пожал плечами:
— Ее может заинтриговать подобная наглость.
— Может, нам обратиться в полицию?
— А что мы им предъявим?
— У нас есть доказательства, что за нами с Джоем следят.
— Слежка — это не уголовное преступление.
— Эта Спиви звонила в ваш офис и угрожала Джою.
— У нас нет доказательств того, что это была именно Грейс Спиви. А угрозу слышал только Джой.
— Может быть, если мы расскажем полиции эту сумасшедшую историю о том, что Джой — это Антихрист...
— Но ведь это только теория.
— Хорошо.., возможно, нам удастся найти кого-то, кто раньше состоял в секте, но вышел из нее, кто мог бы подтвердить, что эта чушь насчет Антихриста — не наши выдумки.
— Из Церкви Сумерек не выходят, — сказал Чарли.
— Что вы хотите сказать?
— Когда к нам обратились, чтобы мы вытащили из секты тех двух детей, мы первым делом подумали: надо бы выйти на какого-нибудь бывшего последователя Грейс Спиви, который потом разочаровался, он мог бы рассказать нам, где прячут детей и как лучше всего умыкнуть их оттуда. Однако нам не удалось найти ни одного человека, кто отошел бы от Церкви Спиви. Похоже, раз вступив туда, они сохраняют преданность Церкви по гроб жизни.
— Всегда найдется кто-то недовольный, разочаровавшийся...
— Только не в Церкви Сумерек.
— Что за хватка у этой безумной, что никто не может вырваться?
— Мертвая хватка, — ответил Чарли.
За окнами полыхнула такая яркая молния, что отсвет ее пробился сквозь мельчайшие щели между пластинок жалюзи.
Небо сотряс новый удар грома, на который жалобным дрожанием отозвались оконные стекла, и пуще прежнего хлынул ливень.
Он настоял, чтобы Кристина сразу, даже не дожидаясь, пока он сойдет с крыльца, закрыла за ним дверь.
Она отодвинула занавес на ближнем к входной двери окне и смотрела, как он спешит, шлепая по темным лужам, к зеленому "Шевроле", подгоняемый мокрым ветром, среди густых теней, которые метались в ночи, точно гарпии.
Фрэнк Ройтер попросил ее отойти от окна, и она неохотно подчинилась. Она не могла объяснить почему, но, пока она видела Чарли Гаррисона, она чувствовала себя в безопасности. Но едва она отошла от окна, как тут же стала терзаться сознанием беззащитности Джоя и своей собственной.
Однако понимала, что на Пита с Фрэнком можно положиться, они отлично подготовленные профессионалы, хотя ни один ни другой не давали ей того внутреннего ощущения надежности и спокойствия, которое она получала от Чарли.
— Привет, мам, я выигрываю, — сказал Джой.
— Он настоящий карточный шулер, — заметил Пит. — Если об этом узнают в конторе, мне никогда не восстановить свою репутацию.
Устроившись в уголке, Чубакка с высунутым языком наблюдал за своим хозяином.
Кристина почти поверила, что Чубакка — это Брэнди, что не было никакого обезглавленного тела, что Пит с Фрэнком просто друзья дома и что это обычный мирный вечер. Почти. Но не до конца.
Она пробовала работать, но не могла сосредоточиться. Тогда взяла с полки книгу, какой-то легкий роман, но не сумела заставить себя прочесть хотя бы строчку.
Подумала, не позвонить ли матери: ей необходимо было выплакаться, но она знала, что у Эвелин едва ли найдутся для нее слова сочувствия и утешения.
Она пожалела, что нет в живых брата, что нельзя позвонить ему и попросить прийти к ней. Тони уже никогда не будет с ней. Как никогда не будет и отца, и, хотя она почти не помнила его, сейчас она тосковала о нем, как ни разу в жизни.
Чарли поднял трубку, и Кристина, хотя и находилась на приличном расстоянии, услышала гудки.
Он положил трубку и сказал:
— Если кто-нибудь позвонит, будем разговаривать отсюда.
— Эта штука записывает?
— Да. Но в основном она служит для определения номеров. Такая же аппаратура установлена в полицейском управлении по чрезвычайным ситуациям.
— Девятьсот одиннадцать?
— Точно. Когда вы звоните по девятьсот одиннадцать, там знают номер вашего телефона и адрес, потому что, как только они поднимают трубку, устанавливая связь с вами, эти сведения поступают к ним, — и он показал на что-то вроде ленты кассового аппарата, чистый язычок которой выглядывал из узкого отверстия в приборе. — К нам будет поступать такая же информация о любом, кто бы сюда ни позвонил.
— Так что, если позвонит эта Грейс Спиви, у нас будет не только запись ее голоса, но и доказательство, что звонок сделан с ее телефона, или с телефона, который числится за ее Церковью, верно?
— Именно так. Вероятно, это нельзя будет использовать в суде как улику, но, если мы сможем доказать, что она угрожала Джою, делом непременно заинтересуется полиция.
* * *
19:00. Ужин прибыл минута в минуту, и от Кристины не укрылось, что Чарли про себя порадовался расторопности своего служащего.Все вместе, впятером, они ужинали в столовой — телячье рагу, жареный цыпленок, печеный картофель, салат из свежей капусты. Чарли рассказывал забавные случаи из практики своего агентства. Джой слушал как зачарованный, хотя далеко не всегда мог понять или по достоинству оценить смысл этих историй.
Кристина наблюдала за Джоем, отчетливо, как никогда прежде, осознавая, сколько терял ее сын, не имея рядом отца или какого-то другого мужчину, которым он восхищался бы и у которого мог бы учиться.
Чубакка ел из миски в углу, потом вытянулся на полу, положив голову на лапы, поджидая Джоя. Очевидно, он жил в хорошей семье, где о нем заботились и воспитывали. Он должен был скоро привыкнуть к новым хозяевам.
Кристину все еще несколько смущало его сходство с Брэнди, но она начинала подумывать, что со временем это пройдет.
* * *
B 19:20 до того далекие редкие раскаты грома внезапно усилились. Страшный грохот расколол ночное небо, так что задрожали стекла.От неожиданности Кристина уронила вилку. Ей на секунду показалось, что возле дома упала бомба. Осознав, что это всего-навсего гром, она почувствовала неловкость, однако достаточно было посмотреть на остальных, чтобы сказать, что и они были напуганы этим шумом.
Упали первые капли дождя.
* * *
В 19:35 Фрэнк Ройтер встал из-за стола, чтобы совершить обход, еще раз проверить все двери и окна, что до него уже проделал Пит.Дождь лил не сильно, но непрерывно.
* * *
В 19:47 Джой, поужинав, предложил Питу Локберну сыграть с ним в карты, в "старую деву", и тот согласился. Они отправились в детскую, за ними резво пошлепал и пес.Фрэнк подвинул стул к окну в гостиной и через щелку между шторами принялся изучать поливаемую дождем улицу.
Чарли помог Кристине собрать со стола одноразовые тарелки и салфетки и отнести их на кухню, куда шум дождя, гулко стучащего по перекрытию внутреннего дворика, доносился особенно явно.
— И что дальше? — спросила она, выбрасывая тарелки в мусорный бачок.
— Утро вечера мудренее.
— И что из того?
— Если старуха сегодня не позвонит и никак себя не проявит, утром я встречусь с доктором Бутом, о котором уже упоминал. Он занимается неврозами и расстройствами психики на религиозной почве. Разработал несколько удачных нейтрализующих методик, направленных на реабилитацию тех, кто был подвергнут психологической обработке в подобных сектах. Ему знаком обычный ход рассуждений, характерный для всякого рода религиозных вождей, поэтому он может помочь нам найти слабое место Грейс Спиви. Кроме того, я рассчитываю встретиться с самой мадам Спиви лицом к лицу.
— Как вы думаете это устроить?
— Позвоню в Церковь Сумерек и попрошу об аудиенции.
— Полагаете, что она на самом деле вас примет?
Он пожал плечами:
— Ее может заинтриговать подобная наглость.
— Может, нам обратиться в полицию?
— А что мы им предъявим?
— У нас есть доказательства, что за нами с Джоем следят.
— Слежка — это не уголовное преступление.
— Эта Спиви звонила в ваш офис и угрожала Джою.
— У нас нет доказательств того, что это была именно Грейс Спиви. А угрозу слышал только Джой.
— Может быть, если мы расскажем полиции эту сумасшедшую историю о том, что Джой — это Антихрист...
— Но ведь это только теория.
— Хорошо.., возможно, нам удастся найти кого-то, кто раньше состоял в секте, но вышел из нее, кто мог бы подтвердить, что эта чушь насчет Антихриста — не наши выдумки.
— Из Церкви Сумерек не выходят, — сказал Чарли.
— Что вы хотите сказать?
— Когда к нам обратились, чтобы мы вытащили из секты тех двух детей, мы первым делом подумали: надо бы выйти на какого-нибудь бывшего последователя Грейс Спиви, который потом разочаровался, он мог бы рассказать нам, где прячут детей и как лучше всего умыкнуть их оттуда. Однако нам не удалось найти ни одного человека, кто отошел бы от Церкви Спиви. Похоже, раз вступив туда, они сохраняют преданность Церкви по гроб жизни.
— Всегда найдется кто-то недовольный, разочаровавшийся...
— Только не в Церкви Сумерек.
— Что за хватка у этой безумной, что никто не может вырваться?
— Мертвая хватка, — ответил Чарли.
За окнами полыхнула такая яркая молния, что отсвет ее пробился сквозь мельчайшие щели между пластинок жалюзи.
Небо сотряс новый удар грома, на который жалобным дрожанием отозвались оконные стекла, и пуще прежнего хлынул ливень.
* * *
В 20:15, отдав последние распоряжения Локберну и Ройтеру, Чарли уехал.Он настоял, чтобы Кристина сразу, даже не дожидаясь, пока он сойдет с крыльца, закрыла за ним дверь.
Она отодвинула занавес на ближнем к входной двери окне и смотрела, как он спешит, шлепая по темным лужам, к зеленому "Шевроле", подгоняемый мокрым ветром, среди густых теней, которые метались в ночи, точно гарпии.
Фрэнк Ройтер попросил ее отойти от окна, и она неохотно подчинилась. Она не могла объяснить почему, но, пока она видела Чарли Гаррисона, она чувствовала себя в безопасности. Но едва она отошла от окна, как тут же стала терзаться сознанием беззащитности Джоя и своей собственной.
Однако понимала, что на Пита с Фрэнком можно положиться, они отлично подготовленные профессионалы, хотя ни один ни другой не давали ей того внутреннего ощущения надежности и спокойствия, которое она получала от Чарли.
* * *
20:20. Она вошла в комнату Джоя. Они с Питом сидели на полу и играли в "старую деву".— Привет, мам, я выигрываю, — сказал Джой.
— Он настоящий карточный шулер, — заметил Пит. — Если об этом узнают в конторе, мне никогда не восстановить свою репутацию.
Устроившись в уголке, Чубакка с высунутым языком наблюдал за своим хозяином.
Кристина почти поверила, что Чубакка — это Брэнди, что не было никакого обезглавленного тела, что Пит с Фрэнком просто друзья дома и что это обычный мирный вечер. Почти. Но не до конца.
* * *
Она прошла в кабинет и села за стол, глядя на два задернутых шторами окна, вслушиваясь в шум дождя. Звук был такой, как будто тысячи людей монотонно и протяжно тянули церковные гимны, но так далеко, что слов было не разобрать, а слышался только мягкий и однообразный гул, сливавшийся в один страстный голос.Она пробовала работать, но не могла сосредоточиться. Тогда взяла с полки книгу, какой-то легкий роман, но не сумела заставить себя прочесть хотя бы строчку.
Подумала, не позвонить ли матери: ей необходимо было выплакаться, но она знала, что у Эвелин едва ли найдутся для нее слова сочувствия и утешения.
Она пожалела, что нет в живых брата, что нельзя позвонить ему и попросить прийти к ней. Тони уже никогда не будет с ней. Как никогда не будет и отца, и, хотя она почти не помнила его, сейчас она тосковала о нем, как ни разу в жизни.