Купер Джилли. Эмили

   В шесть часов в дверь позвонили. Успокойся, твердила я себе. Не теряй голову. Это же, конечно, молочник или кто-нибудь из Армии спасения.
   Но это оказался Рори. Он пошатывался и был бледен до зелени.
   — Меня только что вырвало, — сказал он.
   Я засмеялась, стараясь скрыть свою радость.
   — Заходи, — сказала я.
   Он прямо направился за бутылкой.
   — Можно мне еще выпить? Мое похмелье войдет в историю медицины. Родовые муки ничто по сравнению с ним.
   Его трясло.
   — На эти эксцессы есть причина, — продолжал он. — Но, к счастью, я сейчас не могу вспомнить, какая. Мне вообще-то не следовало возвращаться. У меня просто кончились деньги.
   — Мне всегда хотелось взять мужчину на содержание, — сказала я.
   — Дела еще не так плохи. В салоне мне повезло.
   — Твои картины понравились?
   Он кивнул.
   — Весной мне обещают выставку.
   — Но это замечательно. Ты прославишься.
   — Не сомневаюсь. — Прищурившись в зеркало, он смахнул со лба темную прядь. — Мне очень скверно.
   — Тебе нужно что-нибудь съесть.
   — Ты прелесть. Жаль, что у меня нет матери, которая бы так со мной возилась.
   На самом деле ему было очень плохо. Всю ночь и почти весь следующий день, с высокой температурой, в бреду и обливаясь потом, он цеплялся за меня, бормоча что-то нечленораздельное. Он дрожал, как вытащенный из воды щенок. К. вечеру в воскресенье, однако, ему стало лучше. Взяв со столика фотографию Седрика, он вдруг выбросил ее в окно.
   — Не очень-то дружелюбный жест, — сказала я, прислушиваясь к звону разбитого стекла.
   — Когда он возвращается?
   — Завтра. Седрик мне очень помогает. Он не дает мне сбиться с пути. До встречи с ним я была довольно легкомысленна.
   — Это потому, Эмили, что ты из тех, кто предпочитает давать, а не брать, и не в твоей натуре обижать людей. Ты спала со всеми ними потому, что ты не могла сказать «нет», а не потому, что хотела сказать «да».
   — Нет, не всегда. Вообще-то их было не так уж много, во всяком случае, до двузначных цифр не дошло.
   — Если бы я позвонил и пригласил тебя куда-нибудь, — продолжал он, не обращая внимания на мои слова, — ты бы согласилась, даже если бы я тебе не нравился, только чтобы не огорчать меня. А в последний момент ты бы послала мне телеграмму или попросила подружку позвонить и сказать, что ты что-то съела и отравилась.
   — Почему ты так думаешь? — спросила я обиженно.
   — Я знаю. — Он привлек меня в свои объятия.
   — Но ты нездоров, — возразила я.
   — Не настолько уж, — сказал он.
 
   — Мне нравится спать с тобой, — сказал он через пару часов. — Давай поженимся.
   Я ошеломленно на него уставилась.
   — Пошли Седрику сейчас же телеграмму, — продолжал он. — Я не хочу, чтобы он стал нам помехой.
   — Ты сказал, что хочешь на мне жениться? — прошептала я. — Ты не можешь этого хотеть. А как же все эти девушки, которых у тебя столько? Ты мог бы жениться на ком угодно. Почему на мне?
   — Я в этом отношении со сдвигом. Я должен хоть раз все испробовать.
   — Но где мы будем жить? — спросила я в полном смятении.
   — В Шотландии. У меня там дом. В Шотландии я куда лучше, Лондон на меня ужасно действует — и я скоро должен получить наследство, так что голодать мы не будем.
   — Но… но… — пыталась выговорить я, задыхаясь. Я хотела, чтобы он обнял меня и сказал, что любит до безумия, но в этот момент зазвонил телефон.
   Рори снял трубку.
   — Алло, кто это? А, Седрик. — В глазах у него появился злорадный блеск. — Мы незнакомы. Моя фамилия Бэлнил, Рори Бэлнил. Как прошел митинг? Вот и прекрасно. Вы заслуживаете некоторую компенсацию, потому что я очень сожалею, но Эмили только что дала согласие стать моей женой, так что в ваших услугах — вернее, в отсутствии таковых — она больше не нуждается.
   — О нет, — слабо запротестовала я. — Бедный Седрик!
   На другом конце провода я слышала его негодующие возгласы.
   — Так что боюсь, на этот раз вы свой депозит потеряли, — сказал Рори и положил трубку.
   — До чего же он теперь разозлится, — предположила я с некоторым трепетом.

Глава 3

   Разозлился не только Седрик. Энни Ричмонд была вне себя.
   — Ты не можешь выйти за Рори! Он никому еще не был верен дольше пяти минут. Он ужасно избалованный и абсолютно безнравственный. Он еще мальчишкой жульничал, когда мы вместе играли.
   Нина расхолаживала меня еще усерднее. Подлинное участие ко мне сочеталось в ней — когда она своими глазами увидела Рори — с неистовой завистью.
   — Я понимаю, он безумно привлекателен, но ведь он сущий дьявол. Куда тебе до него! Седрик тебе гораздо больше подходил.
   — Ты первая настраивала меня против Седрика и сама отправила меня к Энни Ричмонд.
   — Я никогда не думала, что ты так далеко зайдешь. Где ты будешь жить?
   — В Северной Шотландии, на острове. Это невероятно романтично звучит.
   Нина вздохнула.
   — В жизни на острове нет ничего романтичного. Что ты там будешь делать? С овцами общаться да с ума сходить от скуки, пока он целыми днями малюет свои картины? Тебе его никакими силами не удержать. Ты будешь ужасно несчастна, а потом вернешься и будешь меня тут слезами поливать. Молниеносный роман — это всего лишь способ пустить пыль в глаза.
   Я не обращала на них внимания, чувствуя себя на седьмом небе. Я настолько обалдела от любви, что не знала, куда себя деть. Мне казалось, что я тону и при этом в спасении не нуждаюсь.
   Помимо всего, меня очень привлекала сама идея замужества. Я не была создана для карьеры, и мысль оставить работу с девяти до пяти и посвятить всю свою жизнь Рори приводила меня в восторг. Я мечтала о том, как буду встречать его у дверей после целого дня напряженной работы в студии, держа за руки наших прелестных детей.
   Три дня спустя мы с Рори поженились в бюро регистрации браков. Я зашла в галерею Тэйт посмотреть на Ренуара и на свадьбу надела платье от Лоры Эшли и черную шляпу с низкой тульей и слегка загнутыми полями. Даже Нина должна была признать, что выглядела я неплохо.
   Когда мы пришли, Рори нас уже дожидался. Он курил, хмуро глядя на дорогу. Я впервые увидела его в костюме — светло-серый вельвет и черная рубашка.
   — Ну разве он не самое красивое создание на свете! — в экстазе воскликнула я.
   — Да, — сказала Нина. — У тебя еще есть время передумать.
   Увидев нас, он улыбнулся, но потом его холодный взгляд остановился на моей шляпе. Сорвав ее с меня, он бросил шляпу на тротуар и столкнул ногой на проезжую часть, где ее переехал молочный фургон.
   — Никогда не надевай шляпы, — сказал он сердито, взъерошивая мне волосы.
   И, взяв меня за руку, повел меня в бюро регистрации.
   Потом мы выпили шампанского и улетели в Париж проводить медовый месяц. Когда мы приехали в Париж и расположились в очень миленьком отеле, выходившем на Сену, с деревянными ставнями, плющом и розовой геранью, Рори заказал в номер еще шампанского.
   Он был в странном, буйном настроении. Интересно, сколько он уже выпил до регистрации, подумала я. Хоть бы он уж сразу накинулся на меня. Мне стало вдруг ужасно одиноко.
   Я приняла ванну. Ведь, кажется, все новобрачные так делают? Все мои вещи были новые — губка, тальк, зубная щетка. Даже имя у меня было новое — Эмили Бэлнил.
   Лежа в ванне, я снова и снова повторяла его про себя. Воду я сделала не слишком горячую, чтобы кожа не покраснела.
   Я натерла душистым лосьоном каждый сантиметр своего тела и надела новую ночную рубашку, фантастически дорогую, обольстительную и девственную. Войдя в спальню, я ожидала возгласа одобрения. Его не последовало. Рори, бледный как смерть, говорил по телефону.
   — Алло, — говорил он, — да, это я. Я знаю, что давно. Где я? В Париже, в «Реконэсансе». Помнишь «Реконэсанс», дорогая? Я хотел тебе сказать, что женился сегодня, так что мы квиты.
   С выражением отвратительного торжества на лице он бросил трубку.
   — Кому ты звонил? — спросила я.
   С минуту он смотрел на меня так, будто видел впервые. Как в вечер нашей первой встречи, в нем ощущалось какое-то зловещее спокойствие, затаенная угроза.
   — Кто это был? — снова спросила я.
   — Не твое дело, — прорычал он. — Если я на тебе женился, это еще не дает тебе права меня допрашивать.
   Мне показалось, что он ударил меня. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, ощетинившись. Потом он взял себя в руки, извинился и принялся целовать меня как сумасшедший.
   Когда я проснулась среди ночи, он стоял у окна и курил сигарету. Он стоял ко мне спиной, но в его поникшей фигуре было что-то до отчаяния тоскливое.
   С болезненной тоской я размышляла о том, почему он счел необходимым звонить какой-то женщине в первый день своего медового месяца и с таким мстительным удовольствием сообщать ей о своей женитьбе.
   Замужество, как я обнаружила за время нашего медового месяца, может быть, и вправду ложе из роз, но зато у этих роз шипов предостаточно.
   Не то чтобы я меньше любила Рори, скорее наоборот, но жить с ним было нелегко. Во-первых, я никогда не могла угадать, в каком он будет настроении через пять минут. Длительные периоды мрачности чередовались с фейерверками страсти, за которыми следовали периоды прострации, когда он сидел часами, наблюдая игру солнечных лучей на платанах за нашими окнами.
   Бывали и внезапные вспышки безудержного гнева — в шикарном ресторане он швырнул тарелкой с пюре в пролетавшую муху.
   Мне также пришлось привыкать к тому, что все смотрели на Рори, а не на меня. Я не могла часами охорашиваться перед зеркалом, чтобы состязаться с элегантными француженками. Если Рори вдруг решал куда-то выйти, приходилось вылетать из постели в душ под его раздраженное ворчание — «на кой черт тебе вся эта косметика?».
   Наша повседневная совместная жизнь была напряженной. У меня не было ни минуты побрить под мышками или подкрасить у корней волосы. Он много работал. Мне очень хотелось, чтобы он нарисовал меня, и я то и дело откидывала назад волосы, чтобы выставить напоказ свое лицо, но его больше интересовали морщинистые старики и старухи, сидящие в парижских кафе. Надо признать, его зарисовки были исключительно удачны.

Глава 4

   Как-то мы сидели в кровати после одного из этих обильных французских ленчей, когда в дверь вдруг заколотили.
   — Что за черт? — сказала я.
   — Горничная взбесилась! — Рори крикнул по-французски что-то очень неприличное.
   Стук не смолкал.
   — Быть может, это полиция? — Рори встал и натянул брюки.
   Сквозь туман легкого опьянения я видела его взъерошенные темные волосы и широкие загорелые плечи.
   Ругаясь, он открыл дверь. На пороге стояла красавица.
   — Cheri, — воскликнула она, захлебываясь от восторга. — Bebe, я знала, что ты здесь. Клерк внизу был сама деликатность. Он решительно отказался мне что-нибудь сообщить.
   Обняв Рори за шею, она расцеловала его в обе щеки.
   — Нехороший мальчик, — продолжала она с сильным французским акцентом. — Удрал, женился и — никому ни слова. Подумай только, сколько ты бы мог получить свадебных подарков!
   Рори в одно и то же время и раздражался, и потешался.
   — Вообще-то это моя мама, — наконец сумел вставить он.
   — О Боже, — пискнула я. — Какой уж… я хочу сказать, как чудесно. Здравствуйте.
   Недурной способ познакомиться со свекровью — сидя голой в постели, прикрываясь одной только простыней и приветливой улыбкой.
   — Это Эмили, — сказал Рори.
   Красавица бросилась ко мне и заключила меня в объятия.
   — Какая вы хорошенькая, — сказала она. — Мне очень приятно. Я все время говорила Рори: найди себе симпатичную жену и остепенись. Я уверена, с вами он будет счастлив и будет наконец хорошо себя вести.
   — Я постараюсь, — пролепетала я.
   Она выглядела потрясающе — пышная, цветущая, с огромными синими глазами: рыжеватая крашеная блондинка с изумительными ногами и огромным количеством драгоценностей. Сразу было видно, откуда у Рори такая сногсшибательная внешность.
   Одно веко было у нее ярко-лиловое, а другое — изумрудно-зеленого цвета.
   — Я только что была у Диора на примерке и попробовала их новую косметику. Очень миленький оттенок зеленого, разве нет?
   — Где Бастер? — спросил Рори.
   — Будет попозже. Он пошел выпить с друзьями.
   — Врет он все, — сказал Рори. — Откуда у него взялись друзья?
   — Ну, ну, будь умницей, cheri! — Она хихикнула. — Бастер — мой второй муж, — объяснила она мне. — Гектор, отец Рори, был мой первый. Когда я вышла за Бастера, Рори сказал мне: «Ты стала лучше выбирать мужей, maman, но ненамного». Ах, mon Dieu, я и забыла, такси все еще ждет. У нас нет денег. Мы знали, что у тебя найдется, Рори, ты теперь богатый. Позвони управляющему — пусть он расплатится.
   Рори взглянул на нее с раздражением, но потом засмеялся и взял трубку. Он говорил так быстро, что я ничего не поняла.
   — И скажи им, пусть пришлют шампанского. По меньшей мере две бутылки. Я хочу выпить за здоровье моей невестки. Вы должны звать меня Коко, — обратилась она ко мне.
   Поймав взгляд Рори, я с трудом удержалась от смеха. Ситуация выходила из-под контроля.
   Позже, когда принесли шампанское, Рори сказал:
   — Как это у тебя нет денег? Папа тебя неплохо обеспечил.
   — Ну конечно, милый. Только нам пришлось установить в замке центральное отопление, а то бы мы умерли от холода.
   — А еще отделать сауну и спортивный зал.
   — Ну конечно, милый, Бастер привык ко всему самому лучшему. И он еще охотится четыре или пять раз в неделю. А на все это нужны деньги. Мы никак не можем решить, стоит ли оставаться на зиму на Иразе. — Она повернулась ко мне. — Я надеюсь, вам понравится наш остров, cheri, хотя зимы там ужасные и такая скука, все время одни и те же люди и все эти овцы. Бастер поэтому и встречается сейчас со своим другом.
   — Почему это — поэтому?
   — Он хочет договориться насчет покупки самолета. Бастер надеется приобрести его дешево. Тогда мы сможем сбегать оттуда в Лондон, в Париж или на Ривьеру когда захотим.
   Рори возвел глаза к небу.
   — Он нам нужен, милый, — сказала Коко умоляющим тоном.
   — Кто тебе сказал, что мы здесь?
   — Марина. Она позвонила мне в Канн и сообщила новости.
   — Стерва, — сказал Рори.
   — Кто такая Марина? — спросила я.
   — Марина Маклин, — сказала Коко. — Во всяком случае, бывшая Маклин. Теперь она Марина Бьюкенен. Она только что вышла замуж за Хэмиша Бьюкенена. Он ужасно богат и больше чем вдвое ее старше. Она тоже живет на острове. Я видела ее перед отъездом, Рори. Вид у нее не очень счастливый, какой-то сумасшедший. Она потратила целое состояние на туалеты и драгоценности.
   — Так всегда бывает, когда муж тебе в дедушки годится, — произнес Рори без всякого выражения.
   — Хэмиш тоже выглядит ужасно, — продолжала Коко. — Отрастил волосы, не ест мяса, танцует современные танцы — старается не отстать от Марины. С виду постарел лет на двадцать. Впрочем, Марина не стоит сочувствия. Как это говорится в поговорке, сама стелила постель, в ней ей и спать.
   — А теперь она собирается влезть в чужую, — сказал Рори.
   — А вот и Бастер.
   — Я должна одеться, — жалобно простонала я.
   — Ради Бастера никто не одевается, — возразил Рори.
   Появившийся Бастер Макферсон принадлежал к тому типу мужчин, от которого моя мать сошла бы с ума. Блондин, со сверкающими голубыми глазами, он походил на героя из детской книжки. Зубы у него были как у кинозвезды.
   Это был совершенно не мой тип. У него не было кошачьей грации Рори, но на Коко он явно производил впечатление. Хотя она выглядела от силы на тридцать пять, ей было, наверное, под пятьдесят, а Бастер был лет на десять ее моложе.
   — Поздравляю, ребятки, — сказал Бастер. В полумраке спальни он старался рассмотреть меня под простыней. — Можно поцеловать новобрачную?
   — Нет, — сказал Рори. — Ты с Бастером поосторожнее, Эмили. У него как раз критический период.
   Бастер бросил на него недобрый взгляд, налил себе шампанского и сел.
   — Ах, медовый месяц, — повторял он, качая головой.
   — Ты купил самолет? — спросил Рори.
   — Я полагаю, да.
   Коко раскудахталась от восторга.
   — Где же ты его посадишь? На главной улице? — раздраженно спросил Рори.
   — У нас на острове есть теперь маленькая взлетно-посадочная полоса, — поспешила ответить Коко. — Я забыла тебе сказать, милый, Финн Маклин вернулся.
   Глаза Рори сузились.
   — Куда он теперь свой нос сует?
   — Он бросил свою шикарную практику на Харли-стрит и вернулся на Иразу в качестве главного врача всех соседних островов, — сказал Бастер. — Он убедил Управление здравоохранения Шотландии перестроить под больницу старый дом при церкви и купить самолет, чтобы он мог летать с одного острова на другой.
   — Наш летучий доктор, — сказал Рори. — За каким чертом он вернулся?
   — Мне кажется, он просто хотел уехать из Лондона, — заметил Бастер. — Они с женой разошлись.
   — Меня это не удивляет, — пожал плечами Рори. — Ни одна женщина в здравом уме его бы не потерпела.
   — Финн Маклин — старший брат Марины, — объяснила мне Коко. — Они, видите ли, не ладят с Рори. Финн и с отцом Рори был не в ладах — он постоянно обвинял его в том, что тот грабит своих арендаторов.
   — Спесивый сукин сын, — сказал Рори. — Он тебе не понравится, Эмили.
   — Мне-то он, пожалуй, нравится, — задумчиво сказала Коко. — Обходительным его не назовешь, но зато он настоящий мужчина.
   Да, подумала я, на Иразе не соскучишься. Непредсказуемая Марина с престарелым мужем; Рори, враждующий с «настоящим мужчиной», Финном Маклином, да еще Бастер с Коко, водевильная парочка.
   — Миленький отель, — сказала Коко, нюхая мои духи. — Ты нам с Бастером не можешь снять здесь номер, Рори?
   — Не могу. Я, между прочим, провожу здесь медовый месяц и хотел бы хотя бы на это время обойтись без вашего участия.

Глава 5

   Две недели спустя Рори овладело беспокойство, и он решил вернуться в Англию. Мы прилетели в Лондон и остановились в «Ритце». Должна сказать, мне нравилось быть богатой — такое блаженство, когда не нужно смотреть на цены в меню.
   Мы сидели за ужином. Я смаковала восхитительный десерт, Рори, заканчивающий вторую бутылку вина, мрачно глядел в окно на Грин-парк, где желтые листья, кружась, облетали с черных мокрых ветвей платанов.
   Внезапно он подозвал официанта.
   — Принесите счет, — сказал он и добавил, обращаясь ко мне, — кончай этот отвратительный пудинг, мы сегодня едем домой.
   — Но мы же зарезервировали здесь номер, — возразила я.
   — Не имеет значения. Если мы поторопимся, успеем на ночной экспресс.
   — Но сегодня пятница, мы не достанем билеты.
   — Хочешь пари? — предложил он.
   Мы помчались на такси по опустевшим уже улицам и приехали на Юстонский вокзал за пять минут до отправления поезда.
   — Мест нет, — сказали нам в кассе.
   — Что я тебе говорила? — заворчала я. — Будем спать в вагоне для скота.
   — Кончай скулить, — сказал Рори, осматривая помещение вокзала. Неожиданно его взгляд упал на приближавшуюся к нам автоматическую багажную тележку. Рори поднял руку. Управлявший тележкой парень был настолько поражен, что затормозил и с изумлением наблюдал, как Рори громоздит на тележку чемоданы.
   — Ты соображаешь, что ты делаешь, приятель?
   — Платформа номер пять, экспресс в Глазго, вагон первого класса, — сказал Рори.
   — А больше тебе ничего не нужно?
   — Давай, давай, — спокойно сказал Рори, — а то мы опоздаем.
   Он влез на тележку и втянул меня за собой.
   — Нельзя, — шептала я в ужасе, — нас арестуют.
   — Замолчи, — рявкнул Рори. — Поехали, не весь же вечер нам тут торчать.
   Что-то особенное в манере Рори, сочетание высокомерия и уверенности, что малейшее его желание будет тут же выполнено, ломало всякое сопротивление. Ворча, что его за это уволят, парень двинул тележку с места.
   — А побыстрее нельзя? — холодно спросил Рори.
   Водитель скосил глаза на пятифунтовую банкноту в его руке.
   — Не получишь ни пенни, если мы опоздаем.
   Мы набрали скорость и без задержки вылетели на платформу. Когда мы оказались у спального вагона, двери закрывались.
   — Погрузи багаж, — сказал Рори водителю и небрежной походкой подошел к проводнику, проверявшему в последний раз списки пассажиров.
   Я держалась в стороне, ожидая неминуемого скандала.
   — Очень сожалею, у нас полно, сэр, — услышала я голос проводника.
   — А разве из «Ритца» не звонили? — Голос Рори приобрел надменно-уничижительный аристократический тон.
   — Боюсь, что нет, сэр.
   — Безобразие. Ни на кого положиться нельзя. Это ваши тут, должно быть, забыли передать.
   Проводник съежился под его ледяным взглядом. Сняв фуражку, он поскреб себе затылок.
   — Ну и что вы собираетесь делать по этому поводу? Я возвращаюсь из свадебного путешествия, моя жена устала. Мы забронировали купе, а вы мне теперь заявляете, что продали наши билеты кому-то другому.
   Проводник взглянул в мою сторону, я поспешила зайти за стоящую рядом телефонную будку.
   — Право же, не знаю, что и сказать, сэр.
   — Если вы дорожите своей работой, постарайтесь что-нибудь сделать.
   Двумя минутами позже взбешенную пожилую пару в пижамах переводили в другой вагон.
   — Я очень сожалею, сэр, — говорил проводник.
   — Ты бы мог отблагодарить его, — сказала я, любуясь великолепием купе.
   — Эту публику не благодарят, — отвечал Рори, стягивая с себя галстук.

Глава 6

   До парома, на котором нам предстояло переправиться на Иразу, мы добирались на машине. Я поглядывала на согнувшегося над рулем Рори. Он гнал так, словно все демоны ада преследовали его по пятам. Мрачное облако легло на его прекрасное лицо. Его настроение ухудшалось с каждым часом.
   Наконец мы подъехали к парому. Под темно-серым небом с грохотом, стоном и ревом вздымались огромные волны, с грязной пеной на гребне.
   — Здравствуйте, мистер Бэлнил, — приветствовал Рори человек у пристани. — Жаль, что вы не привезли с собой погоду получше. На Иразе уже шесть недель льет дождь, так что даже чайки надели дождевики.
   Во время переправы небо еще больше потемнело, в воздухе похолодало, и чаек носило ветром, как старое тряпье.
   Боюсь, что Шотландия не по мне, подумала я, когда мы тряслись по узким дорогам. Между скалами виднелось угрюмое море.
   Слева возвышался в тумане огромный величественный замок.
   — Неплохой загородный домик, — сказала я.
   — Там живут Бастер и Коко, — сказал Рори, — а мы здесь.
 
   Я полагаю, некогда это был дом замкового привратника — довольно большой двухэтажный каменный дом, увитый плющом и окруженный заброшенным одичавшим садом.
   Я начала цитировать Суинберна, но Рори бросил на меня такой взгляд, что я сразу же умолкла.
   Я также сочла за благо не отпускать шуточек о том, как молодую жену обычно вносят в дом на руках. Рори был в ужасном напряжении, как будто ожидал, что каждую минуту может произойти нечто страшное.
   Его ожидания оправдались. Я в жизни не видела такого беспорядка: разбитые бутылки, опрокинутые лампы, перевернутые столы, разбросанные по полу стаканы, повсюду пыль и паутина. Спальни походили на полные окурков пепельницы, внутренность холодильника — на доисторическую растительность, а на зеркале кто-то написал помадой «Прощай навсегда».
   В доме была огромная студия, гостиная, где стены были сплошь заставлены книгами, две спальни наверху, кухня и ванная; все в жутком виде.
   — О Боже, — сказал Рори, — я же просил мать найти кого-то убираться.
   — Ничего, лет сто-двести — и все будет в порядке, — сказала я.
   — Я не желаю, чтобы ты возилась тут как Белоснежка. Сегодня мы ночуем в замке, а завтра я найду кого-нибудь.
   В спальне я выглянула из окна. Вид был фантастический. Дом возвышался прямо над морем на восьмиметровом утесе.
   — Надеюсь, что часто падать нам не придется, — сказала я и вдруг заметила на постели цветы в целлофановом пакете.
   — Посмотри, кто-то все-таки вспомнил о нас.
   Но я тут же в ужасе замолчала, увидев, что это был похоронный венок из лилий. В конверте лежала карточка с черной каймой с надписью: «Добро пожаловать домой, мои милые».
   — Чудовищно, — сказала я дрожащим голосом. — Кто бы это мог сделать?
   Рори взял карточку.
   — Какой-нибудь шутник, у которого на меня зуб.
   — Но это ужасно.
   — И совершенно не имеет значения. — Он порвал карточку и, открыв окно, выбросил венок, который, покружившись в воздухе, рухнул на скалы.
   Я с изумлением взглянула ему в лицо, вдруг вспыхнувшее каким-то непонятным злорадством.
   — Иди ко мне, — сказал он неожиданно мягко.
   Притянув меня к себе, так что моя голова оказалась у него на плече, он одной рукой сжимал мою руку, а другой гладил плечо.
   Улыбнувшись, он обхватил длинными пальцами мою кисть там, где отчаянно бился пульс.
   — Бедная крошка, — прошептал он. — Пошли. — Он потянул меня в соседнюю пустую комнату с огромным окном, выходившим на дорогу, и начал меня целовать.
   — Не задернуть ли шторы? — пробормотала я. — Нас видно с дороги.
   — Ну и что? — прошептал он.