Эллинэ снова тихо рассмеялась.
   – Успокойся, воин. Меня не призвали, я пришла сама. За тобою. Ты… решил?
   Андрей вдруг с пронзительной ясностью понял, что решает навсегда. Обратной дороги не будет. Он знал, что теряет эту, может быть, не лучшую и не легкую, но привычную жизнь. Больше никогда не обсудит с Борькой новой игры. Катя не нальет ему своих фирменных щей. Генка, смешно поправляя очки, не потащит его в очередной притон приключениям навстречу. Мать не будет больше ворчать, что ему пора жениться… Все они, а также Олег, Черняк и многие, многие другие останутся здесь. А его рядом с ними не будет.
   Потому что представить себя без этой женщины он уже не может, да и не хочет…
   – Я решил, – сказал он.
   – Да? – спросила его Темная Богиня.
   – Да, – ответил Комков.
   И тогда она наклонилась и поцеловала его в губы. И Тьма приняла солдата в свои нежные объятия.

Часть вторая
ЧУЖИЕ ЗВЕЗДЫ

Глава 1
ОСТРОВ

   Окна в комнате были плотно зашторены. Комков огляделся и сел на кровати, откинув легкое одеяло. На нем не было даже трусов. В голове слегка звенело. В остальном организм вроде бы пребывал в порядке. Если не считать сущей безделицы – он ни черта не помнил… Контузия?
   В комнате не было ничего похожего на часы. Комков поднялся и подошел к окну. Потянул за шнурок и невольно зажмурился: в полумрак помещения хлынул яркий солнечный свет. Рыжий огненный шар висел над аквамариновой океанской гладью. Дом, в котором находилась комната Андрея, стоял на крутом высоком обрыве. Внизу ветер шевелил зеленые верхушки пальм, на желтовато-белый песчаный пляж накатывала и отступала пенная полоса прибоя.
   Где он? Это что, санаторий, реабилитационный центр? Одно можно сказать определенно: это явно не южный берег Крыма. В любом случае, чтобы узнать, нужно выйти. А чтобы выйти, надо одеться, а трясти хозяйством перед посторонними, буде они встретятся, было как-то стеснительно.
   Одежду он отыскал, как и ожидал, в стенном шкафу-купе. Андрей натянул длинные, до колен светлые шорты и светлую же футболку навыпуск, вдел ноги в легкие сандалии. Обстановка в комнате была какой-то непривычно импортной. Слишком аккуратной, гладкой. Комков умылся в чистеньком совмещенном санузле. Посмотрел в зеркало на свою не совсем бритую физиономию. Бритвенных принадлежностей на умывальнике он не обнаружил и решил пока походить со щетиной. «Ну это же неэстетично!» – вспомнил он «Бриллиантовую руку».
   – Зато дешево, надежно и практично! – пробурчал Комков.
   Собственный голос прозвучал в мертвой тишине несколько пугающе. Его на миг охватило ощущение полного одиночества. Где он? Как здесь оказался?..
   – Господин чего-то желает? – спросил сзади робкий девичий голос.
   Андрей резко повернулся, удачно отбив локоть о косяк узкого дверного проема.
   Девушка в салатного цвета халате и по-пиратски повязанном платке того же оттенка испуганно таращилась на него своими большущими голубыми глазами. Судя по наряду, девушка принадлежала к обслуге этого заведения.
   – Господин чего-то желает? – повторила девушка.
   – Кто желает? – Комков не привык, чтобы его звали господином. С пионерского детства и книг «про буржуев» осталось подсознательное неприятие этого слова.
   – Вы, господин, чего желаете? – терпеливо спросила девушка.
   Комков нахмурился и подумал, желает ли он чего-нибудь.
   – Завтрака желаю, – сказал Андрей.
   Девушка торопливо кивнула и сообщила, что завтрак скоро будет.
   – И еще желаю знать, где я нахожусь, – добавил Андрей.
   На кукольном личике отразилось неподдельное удивление:
   – Но разве господин не знает?..
   «Нет! Не знаю!» – чуть не рявкнул Комков.
   – Спокойствие, только спокойствие… – сказал он вместо этого, аккуратно отодвинул голубоглазую «барби» в сторону и прошел назад в комнату.
   – Куда прикажете подать завтрак, господин? – поинтересовалась девушка.
   – Сюда прикажу, – сказал Андрей. – А я пока пойду прогуляюсь…
   Дверь при его приближении с готовностью скользнула в сторону. И Комков сразу же окунулся во влажную тропическую жару. К счастью, солнце еще только вынырнуло из океана, его лучи не набрали полной силы, а ветерок порывами доносил морскую свежесть. Андрей, прищурившись, оглядел длинный ряд небольших белых коттеджей. На круглой, выложенной камнем площади перед ними бил в высоту фонтан. Рядом с крайним коттеджем находилась огражденная перилами терраса, с которой можно было полюбоваться видом на океан. Комков, опершись на перила, посмотрел вниз. На песчаном пляже пустынно. Водяная гладь тоже была абсолютно чистой: ни лодочки, ни паруса. Интересно, в этом заведении есть кто-нибудь еще, кроме Комкова и этой девчушки?
   – Курорт, блин. – Комков чувствовал непонятное беспокойство. Он пытался, но никак не мог сосредоточиться на своих последних воспоминаниях. Как он сюда попал? И что это такое?..
   Голова оставалась пустой и гулкой. Так ничего и не вспомнив, Андрей решил спуститься на пляж, искупаться. Мраморная лестница круто сбегала вниз, причудливо петляя между пальмами.
   Здесь было не так жарко: широкие листья укрывали от палящих лучей. Комков сбросил одежду прямо на песок под пальмами и с детским радостным криком бросился к воде. Мелкие острые ракушки кололи подошвы ног. Высоко задирая колени и поднимая фонтаны брызг, он пробежал несколько шагов и нырнул в набегающую навстречу волну. Шумно отфыркиваясь, вырвался на поверхность метрах в десяти от берега. Комков по-собачьи встряхнул головой, избавляясь от попавшей в уши воды, потом лег на спину и медленно поплыл в сторону улыбающегося солнца, прочь, в океан.
   Решив, что удалился достаточно, он сделал «звездочку»: раскинул руки, ноги, набрал побольше воздуха и задержал дыхание. Комков лежал на воде, глядел широко распахнутыми изумленными глазами в небо и чувствовал ленивое движение океана, покачивающего его расслабленное тело. Он почему-то не сомневался, что это именно океан, а не море, не озеро… В небе не было ни облачка, и Андрею казалось, что там, наверху, над ним – тоже океан, другой, совершенно бездонный. У Комкова даже немного закружилась голова: ему вдруг представилось, что сейчас, вот-вот, он, обманув силы тяготения, понесется туда, в эту пронзительную голубую бездну…
   Обратно он плыл энергичным кролем, быстро, как торпеда. Немного постоял на берегу, обсыхая на солнце, и пошел одеваться. Завтрак наверняка уже накрыли, а есть хотелось как из пушки.
   Хоть и странный какой-то курорт, но все равно кайф, решил Комков, натягивая шорты. Последний раз они с Олегом так отдыхали в позапрошлом году, когда их отпуска совпали и они вместе махнули в санаторий, в Анапу. А в этот раз Черняк выгнал их отдыхать зимой – какие уж тут санатории…
   И тут возведенная на реке памяти плотина дала трещину. Андрей замычал, обхватив ладонями виски, и медленно опустился на песок. Это было больно, очень больно. Образы теснились, мешали друг другу.
   «Ты такой же, как и я… У тебя глаза нежалеющего убийцы» – эти слова Темной Богини почему-то особенно жгли. И еще ее облик. Красивая, стильно одетая девушка Алина все больше уступала Эллинэ в забрызганной кровью броне, тоже прекрасной и… одновременно внушающей ужас.
   Куда ты меня затащила, Эллинэ? И где ты сама? У Комкова не было ответов на эти вопросы.
   Вверх по лестнице Комков взбежал, почти не запыхавшись. Че-ерт, подумал он, глядя на совершенно одинаковые домики. И какой из них мой? Он только теперь понял, что именно с самого начала ему показалось неправильным: здесь не было никаких надписей. Ни слов, ни цифр, ни-че-го. Как в книге. Чисто интуитивно Андрей выбрал правильно: в комнате были неубранная постель и сервированный маленький столик возле нее.
   – Мойте руки перед едой, – сказал Андрей. Он бросил футболку на постель и пошел мыть руки.
   Завтрак был плотным: глазунья из пяти яиц, несколько ломтиков поджаренного хлеба, овощной салат, высокий бокал апельсинового сока и фруктовое мороженое на десерт. Андрей все мигом смолотил, и жизнь, несмотря на все загадки и «непонятки», показалась чуточку лучше.
   Комков застелил постель и задумчиво поглядел на стол с грязной посудой. Он понятия не имел, куда все это девать.
   – Так, пора бы этой голубоглазой и появиться, – сказал он.
   И голубоглазая тут же появилась, словно подслушивала и ждала под дверью.
   – Господин желает чего-то еще? – спросила она, быстро перекладывая тарелки и вазочки со столика к себе на поднос.
   Андрей потребовал бритву, мыло, зубную щетку и зубную пасту.
   – Хорошо, господин, – кивнула девушка.
   – Да, киса-рыба, – позвал ее Андрей. Та послушно замерла в дверях в неудобной позе с заставленным подносом. – А где Госпожа?
   – Госпожа будет завтра, – ответила служанка и вышла.
   Вот так просто. Будет завтра.
   Комков сел на кровать. Она будет завтра… Завтра…
   Он помнил медленные ласкающие движения ее рук… Помнил ее голос. Помнил блеск ее глаз. Помнил ее запах. Он уже тосковал по ней…
   Комков жаждал и боялся этой встречи.
   Бритву и все остальное служанка принесла минут через пять. Как обычно, она поинтересовалась, не нужно ли господину чего-нибудь еще, и исчезла. Когда за ней захлопнулась дверь, Андрей подумал, что так и не догадался спросить ее имя. В девушке было что-то странное. Но что именно, Комков определить не смог. С виду все нормально: исполнительная симпатичная особа.
   Андрей побрился, вычистил зубы. Из зеркала на него теперь смотрел другой человек, не тот, что был утром.
   – Госпожа будет завтра, – повторил он и улыбнулся. Значит, завтра его жизнь здесь наконец приобретет смысл.
   Сидеть весь день в номере не хотелось. Андрей решил побродить по округе.
   У фонтана стоял коренастый мужчина в светлом комбинезоне и поливал водой из шланга разогретые на солнце камни небольшой площади. Мужчина посмотрел на Комкова пустыми глазами и молча кивнул. У него были классические монгольские черты лица. Черные волосы собраны в короткую косицу.
   Комков машинально кивнул в ответ и поспешил пройти мимо. Надолго поворачиваться спиной к этому человеку не хотелось.
   На этот раз он направился в другую сторону, на холм, куполообразную громадину, покрытую разнокалиберной зеленью, скорее даже не холм, а гору, на самом верху которой Андрей разглядел какое-то небольшое строение.
   Солнце было уже близко к зениту и свирепствовало вовсю. Несмотря на то что мраморная лестница поднималась в полутемном тоннеле, образованном сросшимися и аккуратно подстригаемыми ветвями деревьев, дышать было тяжеловато. Комков уже через минуту стянул с себя пропитанную потом футболку.
   – Зима, холода… – пропел он.
   На скамеечке, что ли, посидеть? Где бы ее еще найти…
   Строение оказалось высокой смотровой беседкой. Андрей взялся за перила и с отвращением сказал:
   – Ненавижу лестницы! Ненавижу! – Ноги слегка гудели.
   Однако последний пролет он буквально пролетел, потому что кое-что увидел. На маленьком складном столике стоял запотевший кувшин. Андрей схватился за него обеими руками, как утопающий за соломинку.
   – О аллах, – отдуваясь, сказал Андрей, когда посуда наполовину опустела. Это был апельсиновый морс.
   Комков поставил кувшин на место, подобрал с пола оброненную второпях футболку, сел на скамью и огляделся.
   Здесь, в беседке, прохладный морской ветер немного спасал от жары. «Санаторий» Темной Богини был расположен на острове: со всех сторон был океан, огромный, голубой. Андрей на минуту закрыл глаза. Он представил себя там, вдалеке, в маленькой утлой лодочке. Толчки волн, соленые брызги, ветер и скрип уключин. А вокруг прекрасное, изменчивое чудовище, которое может быть и злым, и добрым. Совсем как Эллинэ…
   Когда-то Андрей, начитавшись Сабатини, долго грезил морем, парусами, кораблями… Эх… Комков грустно усмехнулся. Куда уходят детские мечты? Хотел стать военным пилотом – не стал. Хотел стать моряком – тоже не сбылось. Стал просто солдатом. Нежалеющий убийца…
   Комков посмотрел на уютную, еще минуту назад пустую бухту, и ему очень захотелось протереть глаза.
   …Черный мрачный замок вставал прямо из воды, метрах в пятидесяти от песчаного берега. Замок представлял собою строгое прямоугольное строение с угловыми башнями, увенчанными островерхими черепичными крышами. Камень стен лаково поблескивал на солнце. Скорее это был даже не замок, а стилизованный под замок дворец.
   – Ну ни фига себе, – сказал Андрей.
   Он мог поклясться, что, когда он только поднялся в беседку, замка в бухте не было. Словно тот решал: стоит ли показывать себя гостю, достоин ли он?
   Это было похоже на приглашение. Комков, прищурившись, глянул на небо, пытаясь по положению солнца поточнее определить время. Ему, человеку, армейской службой приученному к строгому регламенту, было очень тяжело без часов. Потом он оценил расстояние до замка и решил, что успеет к ужину вернуться в свою маленькую комнатку. А раз так – вперед!
 
   Идти под горку было легко, туда вел точно такой же тенистый зеленый тоннель. Но спуск показался Андрею бесконечным. А обратный путь наверняка покажется еще длиннее.
   Только выйдя к берегу, Андрей вдруг осознал еще одну «неправильность» этого тропического рая: было слишком тихо. Не пели птицы, не жужжали надоедливые мухи, пчелы, или кто тут должен быть. Летом в деревне в такую жару стрекочут в траве кузнечики, порхают бабочки, а здесь… Остров выглядел неживым. Это не говоря уже о том, что Андрей видел здесь только странного монгола со шлангом и блондинистую голубоглазую «куклу». И все. Хотя в «санатории» с комфортом можно разместить целую толпу народа. Не сезон?.. Или Темная Богиня не очень любит гостей? Тогда для кого все это?
   Замок ждал Андрея. От гостеприимно распахнутых ворот тянулся узкий, хрупкий на вид мост.
   Волны с тихим шелестом набегали на песок и откатывались назад, оставляя пенный след. Солнце немилосердно пекло стриженую макушку, жгло лопатки и плечи. Комков долго рассматривал угрюмую громадину. Он никак не мог заставить себя вступить на мост, сделать первый шаг. Похожее ощущение у него было перед «погружением» в книгу.
   Мост только на вид был хрупким, он даже не прогнулся под тяжестью Андрея. Комков шагал осторожно: узковато, а перил нет. Не хватало еще плюхнуться в воду – ничего страшного, конечно, да обидно.
   Где-то на середине моста у него появилось стойкое ощущение чужого любопытного взгляда. Андрей настороженно замер: нигде на окнах не шевельнулась портьера, никто не подглядывал за ним с башенных смотровых площадок. Но не оставляло ощущение, будто замок сам, своими пустыми зашторенными окнами глядел на интересного ему чем-то незнакомца.
   – Ну-ну, – пробурчал Андрей и двинулся дальше.
   Никто не встретил его у входа. Андрей прошел в высокий коридор с арочным потолком, под которым тусклым красноватым светом горели светильники. Створки ворот тихо сомкнулись за спиной – Андрей не услышал, почувствовал. Он постоял, выжидая, пока глаза привыкнут к новому освещению. У выхода из коридора стояли, опираясь на устрашающих размеров меч, пустые рыцарские латы. Пластина личины [22]на шлеме была поднята, Комков из озорства сунул нос в пыльную пустоту.
   – Извини, приятель, одет я не по форме, очень уж жарко, – сказал Андрей и шагнул к скользнувшей в сторону двери.
   Он оказался… Наверное, так должна выглядеть прогулочная палуба огромного звездного корабля. Вокруг была насыщенная алмазной пылью тьма. Вверху, прямо над головой, висела во всей красе спиральная галактика. Туманность Андромеды, подумал Андрей. Фотография из школьного учебника астрономии навсегда врезалась в его память. Может быть, это и не она, но очень похожа… Сколько миров там, у этих бесчисленных звезд? Какие тайны они скрывают?.. Какие существа, разумные или нет, населяют их?
   Задрав голову, Комков жадно смотрел на нежданное чудо. Вид близкого, необычайно яркого пространства притягивал, завораживал своей глубиной и чуждостью. Он не знал, сколько простоял так, разинув рот. Наверное, долго. Вперед его толкнуло любопытство: какие еще чудеса приготовил Черный замок?
   Следующий зал был не меньше предыдущего, но совершенно другим. Огромное круглое помещение, стены которого невозможно было разглядеть из-за плотно покрывавших их картин-миниатюр. Какая-то дикая, сумбурная галерея, где выставлялись только батальные полотна.
   Глаза разбегались. Андрей подошел поближе и попытался сосредоточиться на чем-то одном.
   Картина по стилю напоминала рисунок из средневековых книг. Две группы спешенных воинов в бронях сближались для схватки, грозя друг другу мечами, копьями, топорами. Это было не начало битвы, а один из ее этапов: на земле уже лежали тела павших, валялось изломанное оружие, части доспехов. Андрей наклонился, вглядываясь: ему почудилось какое-то движение. Нет, показалось… Хотя… Чем дольше он смотрел на картину, тем больше деталей проступало. Картина менялась: краски становились ярче, наливались цветом, становился другим масштаб фигур. Из грубоватого изображения картина медленно превращалась в настоящее цветное фото. Комков почувствовал легкое головокружение и…
   …Многоголосый рев сотен глоток, лязг металла, конское ржание. Гаргут перехватил поудобнее насаженный на длинную рукоять топор. Он осторожно переступал через трупы. Он уже выбрал противника, и взгляд его был прикован только к нему, к тому, чью жизнь он сейчас возьмет. Если тот раньше не возьмет его жизнь. В душе Гаргута оставалась только злая сосредоточенность. Он знал, что битва проиграна. Он стоял возле стяга на холме, когда удар вражеской кавалерии во фланг опрокинул их левое крыло. Потом дрогнул центр. И битва постепенно превратилась в бойню. Им с королевским стягом удалось отступить в порядке, пока конница не прижала их к этому оврагу. Спастись не удастся. Но и врагу в конном строю их не достать. Поэтому у них есть шанс напоследок собрать дань чужой кровью.
   Щита у него не было: треснувший под молодецким ударом длинного кавалерийского копья, он остался на поле, у подножия холма, похороненный под грудой тел. Ничего, с топором можно драться и так, а с боков его пока прикрывают товарищи. Тот, его враг, распялив рот в крике, дико вращал глазами в прорезях полумаски. Сейчас, сейчас! Я иду! Я уже близко!
   Гаргут знал, что умрет. Но он уйдет здесь, в бою, легкой и почетной смертью от железа. Его горло не захлестнет тугая петля, палач не пригнет его голову на плаху, он не будет визжать, как свинья, поджариваемый на медленном огне. Гаргут давно уже не верил в иную жизнь: он проклял всех богов – и своих, и чужих – после гибели семьи. Ему не нужны боги, которые допускают смерть невинных детей и слабых женщин! Пусть его ждет лишь тьма, пусть… Он останется здесь, со своими. Его кровь прольется, ее выпьет эта земля, и будущим летом на поле злой брани пышным цветом взойдет высокая трава. А он будет спать…
   Воин в шлеме с полумаской, прикрываясь большим миндалевидным щитом, сунул копье, старясь достать открытое лицо Гаргута листовидным наконечником. Тот прянул в сторону, уклоняясь, и на выдохе, с резким «ха!», обрушил на него сверху свой топор. Удар рассек окованный железом край щита, но вырвать топор для нового удара Гаргуту не удалось: тот застрял, увяз в твердом дереве и металле умбона. [23]Он выпустил рукоять топора и рванул из ножен короткий, удобный для схватки грудь в грудь меч. Тот, в полумаске, замешкался, открылся – видимо, Гаргут повредил ему руку под щитом, – бросил свое длинное копье, но опоздал выхватить меч. Гаргут ударил его головой в лицо и, обхватывая рукой за плечи для усиления удара, вогнал широкое лезвие под ребра, с наслаждением ощущая, как со скрежетом подаются кольца кольчуги и сталь входит вглубь, в плоть.
   Враг сказал:
   – Э-э-э… – и облил Гаргута потоком хлынувшей через горло крови.
   Гаргут оттолкнул поверженного, упершись ногой, высвободил из щита топор. Он не видел, как пал, ужаленный копьем в лицо, его товарищ справа. Удар настиг его, когда он повернулся к следующему противнику. Пластинчатый доспех выдержал, но весь бок тут же онемел, перехватило дыхание. На голову словно рухнуло бревно – ремень, удерживающий шлем, лопнул, и тот слетел на землю. Гаргут почти вслепую отмахнулся топором. У него не было возможности стереть застилающую глаза кровь с рассеченного лба. Копье снова с силой ткнулось ему в бок, Гаргут упал. Извернувшись, как кошка, он успел подсечь топором чьи-то ноги. И тут острое железо вошло в него.
   – Сдохни! Сдохни! – услышал Гаргут чей-то крик и умер.
   …Комков оглушенно потряс головой. Он сидел на полу. Он еще чувствовал запах чужой крови, помнил свирепую радость битвы и рвущую острую боль. Тогда, в книге, было иначе, не так… Он был наблюдателем. А здесь слияние было полным. Он прожил последние минуты этого воина на поле боя, он умер его смертью…
   Андрей по-новому, другим взглядом оглядел зал. Это были не просто батальные сцены. Это были слепки реальности, положенные кем-то на холст. Чьи-то победы, поражения, смерть, ужас…
   Комков поднялся и пошел вдоль стены. Вдруг он замер.
   Возле изрытой воронками дороги стояли обгоревшие, изломанные машины, в которых Комков узнал старые довоенные ЗиСы. Вокруг тряпками лежали тела, в солдатской униформе и в разномастных гражданских одеждах. Из кабины одного автомобиля свисал черный, обугленный труп водителя. Картина была выполнена в виде черно-белого фото военных лет. Без сомнения, это был разгром Красной армии в одном из «котлов» начала Великой Отечественной войны. Страшная и, как показал беспристрастный послевоенный анализ, неизбежная жертва на алтарь будущей победы.
   Комков отвел глаза. Нет, нет, нет… Только не это. В душе тяжелой волной всколыхнулась старая, видимо, на генном уровне передаваемая ненависть Большой Войны. Слишком много пролилось тогда крови… Хорош только мертвый немец… Он стиснул зубы. Он не вынесет той боли. Слишком все это… близко.
   Здесь были разные битвы и сражения. На одной картине похожие на исполинских черепах броненосцы жгли друг друга в штормовом море, один из них уже тонул, выбрасывая столбы черного дыма, и море вокруг него было полно человеческих голов. На другой сошлись в безоблачном небе для боя веретенообразные летательные аппараты, а под ними сверкали объятые ярким пламенем небоскребы гибнущего мегаполиса. Вот напоминающий касатку корабль в звездной тьме. Андрей смотрел мельком, стараясь не задерживать взгляд надолго. Он был сыт чужими смертями по горло. Что это за место? Зачем оно в Черном замке?
   – Это Зал Тысячи Битв, господин, – произнес тихий голос.
   Андрей резко обернулся. У него за спиной стоял тот самый странный монгол, но без шланга.
   – Что? – переспросил Комков.
   – Зал Тысячи Битв, – повторил монгол. – Их больше, господин, намного больше. Никто не знает сколько. Люди очень любят убивать.
   – Да, любят, – согласился Андрей.
   Тут не тысяча битв, тут миллион, подумал он.
   – Зачем они здесь? – спросил он.
   Монгол пожал плечами.
   – Светлая Госпожа говорит, это память. Память о смерти. – Глаза монгола были так же пусты, как и при первой встрече. Он смотрел словно сквозь Комкова. – Еще она говорит, что здесь все битвы, большие и малые, всех миров Облачной Дороги.
   – Все битвы, большие и малые… – сказал задумчиво Андрей.
   Ему вдруг стало по-настоящему жутко. Если поискать, то можно, наверное, найти и миниатюру с тем пыльным кишлаком под Кандагаром, где навсегда остался его старший брат. Можно пройти его последний бой до конца… Или узнать, что именно скрывалось за сухими строками «пропал без вести», которые были в извещении на отца. Он может приподнять темную завесу, но хочет ли он этого?..
   Нет, решил Андрей, не хочу. Он в который раз окинул зал взглядом. Зал застывшей смерти, вот что это такое, подумал он. А впрочем, что ты ожидал найти на острове Темной Богини, в ее Черном замке? Вечный пьяный пир с полуголыми девами, как в скандинавских сагах? Андрей грустно улыбнулся: это было бы совсем неплохо. Кстати…
   – Светлая Госпожа – это Элизабет? – спросил он у монгола.
   Тот кивнул:
   – Да. Она всегда приходит сюда, когда гостит на Острове.
   – Вот как? И часто она гостит? – Андрей вспомнил слова Мятежной Сестры, сказанные на прощание: «Не надейся, мы скоро увидимся!»
   – Часто, – сказал монгол.
   – И чем они занимаются с Темной Госпожой? – поинтересовался Андрей.
   – Разговаривают, играют в Большую игру, иногда ссорятся…
   Все как у людей, подумал Комков, вот только игры у небожителей Большие. А все Большие игры замешаны на крови.
   – Пойдем отсюда, – сказал Комков.
   Он вдруг почувствовал, что не может больше ни минуты оставаться в Зале Тысячи Битв. У него кружилась голова, ему мерещился смрад разлагающихся трупов.
   – Господин желает осмотреть остальные залы?
   – Нет. – Андрей отрицательно мотнул головой. – Нет, в другой раз.
   Монгол кивнул, Андрею почудилась тень облегчения в его пустых глазах.
   В зале, где Андрей любовался на звезды, ему стало лучше. Холодная величественная красота смотрела на него со всех сторон, и он, впитывая ее, постепенно успокаивался.
   Монгол стоял рядом, не проявляя признаков нетерпения.
   – А как называется этот зал? – спросил Комков.
   – Зал Пути, господин, – ответил тот с чуть заметной паузой.