Страница:
Комков машинально отметил, что окольчуженная рука барона тихонько поглаживает рукоять меча.
– Все миры, связанные Облачной Дорогой, – собственность Темной Богини… Ты ошибаешься, солдат, наши миры соприкоснутся еще не раз… Мы встретимся вновь. И тогда слово Той Кто Повелевает не остановит моего меча, занесенного над твоей головой. Думаю, это случится раньше, чем ты думаешь…
Комков с самым хамским видом, какой только сумел изобразить, пожал плечами и поинтересовался:
– Это все? Разбегаемся, что ли?
– Не испытывай моего терпенья своею наглостью, солдат, даже не назвавший своего имени. Госпожа запретила лишать тебя жизни, но… Про руки и ноги она промолчала. Если они тебе хоть немного дороги, укороти язык и будь почтителен к тем, кто выше тебя по положению.
И тут у Андрея, что называется, «упала планка».
– Я лейтенант Комков, войска специального назначения. Вот тебе мое имя. А ты, вашбродь, болван железный! Да ты… Да таких, как ты, наши на Чудском озере в проруби пачками топили, понял? – Комков чувствовал, что его несет, но остановиться уже не мог и щедро добавил отборного мата.
Барон с удовлетворением кивнул головой, отступил на шаг. Казалось, сверкающая полоса отточенной стали сама прыгнула из ножен в его руку. Чего-то подобного Комков ждал, поэтому успел вовремя разорвать дистанцию кувырком назад. Когда он вскочил на ноги, АПС уже был готов к бою. В голову, стрелять только в голову, металось в мозгу. Этот красавчик без шлема, а убить их можно, одного же они с Олегом завалили… Но этого – только в голову.
Между ними было метра два или чуть больше. Рыцарь держал меч одной рукой, длинный клинок описывал плавные кривые, целясь острым, как игла, концом то в лицо, то в грудь, то в живот лейтенанта. Голову барон, подобно боксеру, вжал в плечи, умело прикрывая полусогнутой свободной рукой и маленьким треугольным щитом нижнюю часть лица. Меч барон держал не в ведущей, а в отставленной руке. Это немного увеличивало расстояние, на котором он мог достать Андрея длинным выпадом, зато сводило площадь поражаемой поверхности к минимуму. Пытаясь сбить противника с толку и заставить его раскрыться, лейтенант рывками переступал из стороны в сторону, кружил. В рукоять «стечкина» он вцепился обеими руками. У него только одна обойма. Двадцать патронов. Ему надо попасть в лицо. Иначе – все. Черт его знает, кто такой этот самый Геллвул и из чего он ковал эти доспехи, но сделал он их на совесть. С этими доспехами вряд ли сравнится самый навороченный бронежилет. У самого же Комкова защиты не было никакой. Так что подставляться ему нельзя. Налицо была дилемма: с одной стороны, ему надо держаться от этого болвана с острой железякой подальше, с другой – как можно ближе, чтобы разрядить последнюю обойму наверняка.
Оба еще никак не могли решиться. Рыцарь не делал колющих выпадов, не пытался пока, как обещал, «укоротить» Андрея на одну ногу или руку. Он двигался, грозил мечом, прикрывал лицо. Андрей никак не мог поймать момента. Пляшущее, казалось, живущее своей собственной жизнью острие меча завораживало. Барон был явно матерым воякой. С таким торопиться опасно. Но и тянуть тоже нельзя…
В своем увлекательном смертельном танце они не замечали ничего вокруг. Барон не попадался ни на какие уловки. Сквозь дергающуюся прорезь прицела Андрей видел только азартный, веселый блеск глаз над краем щита. Палец Андрея одеревенел на спусковом крючке. Он не был уверен, что попадет, хотя дистанция была короткой, очень короткой… Закованная в сталь фигура перемещалась легко, порхала, как молодой Кассиус Клей на ринге. Более того, у Комкова появилось стойкое ощущение, что если бы рыцарь хотел просто убить его, то уже давно бы это сделал. Хотелось плюнуть на все и расстрелять обойму куда придется. Авось одна-другая пуля угодят в цель… Хорошо еще, что этот джедай хренов не догадался вернуть на место кольчужный капюшон. Или не счел это необходимым…
Светловолосая фурия с криком налетела на барона Грасса, вцепилась ему в волосы, с размаху отвесила одну пощечину, другую. У Андрея замерло сердце. Он представил, как облитая железом тяжелая рука ударом отбрасывает женщину, как клинок играючи вспарывает грудь, дымящееся от свежей крови острие высовывается из ее спины, а негодующий крик превращается в захлебывающийся хрип… Картина, вспыхнувшая перед его внутренним взором, была настолько реальной и страшной, что он на миг закрыл глаза. А когда их открыл, понял, что теперь барону самому нужна помощь.
Рыцарь торопливо вложил меч в ножны, словно забыв о существовании своего противника. Полусогнутыми руками он кое-как старался удержать взбешенную женщину на расстоянии. Прятать лицо от ударов он не смел. А та лупила его, как жена, привечающая загулявшего мужа.
– Вот блин… – только и смог произнести Андрей, глядя на эту сцену. Помедлив, он сунул пистолет в кобуру. Похоже, обойдется без смертоубийства, если только эта дамочка не забьет бедного барона Грасса до смерти. Вот будет смеху: больше десятка единиц автоматического оружия оказались бессильны, а тут…
Наконец девушка несколько утомилась или просто кулачки отбила.
– Чуссен, – зло прошипела она, отпустив последнюю оплеуху.
Хороша, подумал Андрей, до чего хороша девка. В жизни она на порядок красивее, чем во сне… Надо полагать, это и есть «мятежная сестра», из-за которой весь сыр-бор.
– Вы идиоты! Оба! Слышите? – Небрежным движением гневная красавица откинула растрепавшиеся длинные волосы.
Андрей порадовался, что она перешла на русский язык. Уж лучше знать, кем именно тебя обласкали. Язык чесался отпустить что-нибудь колкое в адрес доблестного барона Грасса, но решил, что лучше не надо. Беда с ними, с женщинами-то.
– Я возьму тебя у сестры, ненадолго. Думаю, она не откажет мне в такой пустяковой просьбе.
Рыцарь стоял, опустив голову, не решаясь смотреть в злые зеленые глаза. Андрею показалось, что и ростом он стал как-то ниже.
– Я сделаю из тебя шута, ты будешь веселить гостей в Высоком замке!
Парню не позавидуешь, подумал Андрей. Рыцаря – да в шуты! Это же волюнтаризм чистой воды. Нет, правильно я отказался от заманчивого предложения барона. Ну их всех на фиг. И это сокровище пускай отсюда уматывает. Чокнутых баб у нас своих полно.
Тут до Андрея дошло, что «мятежная сестра» специально говорит все на понятном ему языке. Она хочет сильнее унизить бедолагу-рыцаря.
Тихо, как мышь, приблизился оруженосец Жано, ведя на поводу шосса-коня. Он замер на почтительном расстоянии, справедливо рассудив, что, когда твоего господина вот так вот честят, самое правильное – постоять в сторонке. А то на орехи тоже достанется.
– Чуссен, – сказала опять светловолосая рыцарю, а потом что-то добавила быстрой шипящей скороговоркой, подкрепив слова красноречивым жестом руки: убирайся, мол.
Барон молча поклонился. Андрей уловил острый ненавидящий взгляд, который тот успел метнуть в него, словно нож, исподтишка. Ну вот. Теперь у него одним нехорошим приятелем больше. Грасс выпрямился и, широко шагая, вернулся к своему коню. Рывком, как акробат, вскочил в седло. Шлем надевать не стал. Отъехал немного и принял позу терпеливого ожидания.
Теперь моя очередь, подумал Комков. По роже, если что, бить не дам. Я вам не рыцарь.
Мятежная Сестра приблизилась к нему почти вплотную.
Она была просто невероятно красива… Даже такая вот. Волосы растрепаны, на щеке темная полоса, глазищи зеленые бешено сверкают. И в поношенном истрепанном камуфляже она выглядела королевой. Внутри у Комкова все сжалось. Эта женщина была опаснее банды международных террористов во главе с неуловимым Усамой.
– Ты либо безумно смел, либо просто глуп. Он искалечил бы тебя. Потом убил бы твоего товарища, а без его помощи ты скоро истек бы кровью… Неужели мало смертей принесла эта ночь?
– А если бы я убил его? – хриплым чужим голосом спросил Андрей.
От ее близости у него вдруг пересохло во рту. Он чувствовал себя как мальчишка, которого дворовая девчонка спасла от хулигана. И морда цела, и стыдно как-то…
– Ни единого шанса, – усмехнулась Мятежная Сестра. – Он играл с тобою. Грасс мог закончить все сразу, но он слишком любит наблюдать чужие страдания.
– А с виду-то и не скажешь, – пробормотал Комков. – Такой приличный молодой человек…
Они замолчали, глядя друг на друга.
– Я виновата перед тобой. – Голос у Мятежной Сестры немного дрогнул. – Не думала, что Темная пришлет Грасса…
– Понятно. – Андрей вздохнул, хотя ему ни черта не было понятно. – Мы влезли в чужие разборки? Так?
Светловолосая красавица, помедлив, кивнула.
Комкову стало горько. За что сгорели Абельмажинов, Сахипов, остальные?.. Зачем так жестоко лишили жизни тех несчастных, что сопровождали это зеленоглазое несчастье?..
– Могу я хотя бы узнать имя той, из-за которой погибли мои люди? – спросил лейтенант. Он не мог всерьез разозлиться на эту женщину, как ни старался. Слишком она красива…
– Элизабет, – сказала она. Ветер шевелил светлые волосы. На длинных густых ресницах блестела влага.
– Элизабет… – повторил Андрей, словно пробуя имя на вкус. – А почему тебя называют мятежной сестрой?
– Я родная сестра Темной Богини, но мы не всегда ладим… – ответила она.
– Это бывает, – сказал Андрей. – Мы со старшим братом часто ссорились… Даже дрались иногда, хотя у нас с ним была большая разница в возрасте. А потом…
– Что потом?
– Потом он погиб в Афганистане. Перед самым выводом Ограниченного контингента советских войск… – Андрей судорожно сглотнул. Ч-черт, чего ради он ей это говорит? – Так как же правильно к вам обращаться, Элизабет? Титул уж больно высок – сестра богини.
– Называй меня просто – ваше величество, – рассмеялась Элизабет. – Партнеру по танцу многое дозволено, особенно если этот танец был в Призрачном замке.
– Что? – Андрей посмотрел на нее с недоумением. – Я думал, это был просто сон…
Элизабет с загадочной и грустной улыбкой покачала головой – нет, не просто сон.
– Время!
Сердитый окрик рыцаря показался Комкову карканьем ворона.
Элизабет коснулась теплой ладонью заросшей, колючей щеки лейтенанта. Андрей знал, что она не поцелует его на прощание, но надеялся. Зря.
Мрачный Жано подвел коня и ничком повалился на четвереньки. Сестра Темной Богини привычно встала на подставленную спину, обернулась к Андрею, вопросительно изогнув бровь. Тот поспешил поддержать ей стремя.
– Темная быстро тебя выдрессирует, – зловещим тоном пообещала Элизабет. – К этикету сестренка относится очень серьезно…
– Я плохо поддаюсь дрессировке, характер скверный, – ответил Андрей. – Да и не собираюсь я к вам в гости, говорил же уже.
Элизабет недоверчиво хмыкнула. Жано поднялся и трусцой побежал к проявлявшему все признаки нетерпения хозяину.
– Книга в крайнем доме, где надпись на стене. Найди ее обязательно, слышишь? – быстро прошептала девушка, воровато стрельнув глазами в удаляющуюся спину оруженосца.
– Какая книга? – так же шепотом спросил Андрей.
– Прощай, лейтенант Комков, – вместо ответа сказала Элизабет немного громче, чем нужно. – Не надейся, мы скоро увидимся.
– Этого-то я и боюсь, – проворчал Андрей.
Он никогда не встречал женщины прекраснее Элизабет, но, принимая во внимание все сопутствующие обстоятельства – около полутора десятков трупов, – лучше бы не видеться подольше. К тому же она птица явно не его полета. Весь опыт его немногочисленных любовных похождений говорил, что предмет нежных воздыханий надо выбирать по силам и средствам. Последнее в особенности важно.
Смех Элизабет зазвенел серебряными колокольчиками. Она погрозила ему пальчиком и слегка пришпорила коня. Шосс, хищно оскалив страшную пасть – он еще не привык к запаху новой хозяйки, – мягким кошачьим шагом двинулся вперед.
Андрей остался стоять, глядя ей вслед. Зачем-то он дотронулся до своей щеки – там, где к ней прикасалась рука Элизабет. «Еще не поздно, ты можешь успеть, – шепнул ему тихий голос. – Окликни их, скажи, что передумал. И ты будешь рядом с ней. Какое-то время…»
Вот ведьма! Андрей зло тряхнул головой.
Жано, повинуясь знаку господина, уселся на коня за его спиной. Барон дождался, пока всадница поравняется с ними, и, остановив ее движением руки, начал.
Насчет светящегося овала книжное образование Комкова подвело: к порталу он не имел никакого отношения. Грасс небрежно взмахнул рукой, и голубой овал съежился, как спущенный воздушный шарик. Сразу стало темно. Спущенный шарик, сжимаясь, превратился в яркую искорку, потом, как послушный светлячок, вспорхнул на ладонь рыцаря. Грасс дунул, гася кристалл, и спрятал его в кошель на поясе.
Андрей ждал, что он скажет ему напоследок что-нибудь «доброе, теплое». Но барон не стал унижаться до угроз и обещаний. Даже не взглянул в его сторону. Он выглядел необычайно сосредоточенно.
Грасс что-то спросил на своем шипящем языке у Элизабет. Та пожала плечами, потом с видимой неохотой ответила. Грасс кивнул. Некоторое время он молчал. А потом – вот уж чего Комков никак не ожидал – запел, запрокинув свое мужественное лицо настоящего рыцаря к звездам.
– Да ты еще и поешь, – хмыкнул лейтенант. Но скоро пренебрежительная улыбка исчезла с его губ.
Рыцарь пел тихо. Слова неведомого Комкову языка сливались в странную волнующую мелодию. В ней звучала и печаль расставания, и радость новых встреч. Андрей видел заснеженные горы и бескрайние пустыни, огромные города с причудливыми дворцами и мрачные замки на скалах у моря. Он ощущал на губах вкус соленых волн, слышал скрип уключин и усталый стон гребцов на галере…
Ветер усилился. Стало очень холодно. Песня странствий все звучала, когда Грасс направил своего коня к выезду из мертвого поселка. Упругий воздух бил Андрею в лицо, когда рыцарь бросал в высоту крылатого зверя… Элизабет ехала рядом, ее длинные волосы развевались белым султаном. Она обернулась и помахала лейтенанту рукой.
Андрей смотрел им вслед. Силуэты всадников быстро уменьшались, кони несли их вверх и вверх по невидимой глазу дороге, в начинающее светлеть на востоке небо. Вот уже скользят над самыми верхушками деревьев… Еще немного, и они растворятся на фоне звезд.
– Облачная Дорога, – сказал лейтенант, его лицо было мокрым от непрошеных слез. Ему вдруг показалось, что он ошибся, сделал неправильный выбор.
Незаметно подошедший Симонов положил руку ему на плечо.
– Табор уходит в небо… – сказал он. – Вернее, уже ушел.
– Что? – спросил Комков.
– Ничего, командир. У лошадок даже крыльев нет. Если бы сам не видел, ни за что не поверил…
Андрей не отрываясь смотрел в небо. Его не оставляло острое чувство потери. Элизабет ушла… Сейчас она мчится по небесной тропе, что ведет между миров. А в Высоком замке ее ждет сестра, Темная Богиня, прекрасная и ужасная… Песня странствий, которой Грасс открыл Облачную Дорогу, позволила и ему украдкой взглянуть на огромный чужой мир…
Комков закрыл глаза и зло потер лицо руками, стирая соленую влагу. Он уже и забыл, когда в последний раз плакал. Кажется, когда мать получила похоронку на брата…
Он отказался, потому что не поверил, не воспринял слов Грасса всерьез. И Элизабет… Он не влюбился в нее, правда?.. Нельзя же влюбиться вот так, лишь перекинувшись с женщиной парой слов… К тому же с женщиной, из-за которой погибли многие, да и сам чуть не расстался с жизнью. Ведь он не мальчишка. Он солдат. Но отчего ему так горько?..
Хватит, сказал наконец Андрей самому себе. Что сделано, то сделано…
– Мы живы – это главное. – Лейтенант усилием воли сбросил колдовское наваждение.
У них еще много дел.
– Надо осмотреть вон те крайние дома, – сказал Комков.
– Зачем? – спросил Симонов.
Они медленно шли по улице. Поселок глядел на них слепыми провалами темных окон. Облачная Дорога закрылась. Ветер утих. Исчез неестественный холод. Остались два усталых, избитых солдата. Кажется, все кончилось. Или только начинается?..
– Элизабет попросила, – ответил Андрей.
– Так эту светленькую зовут Элизабет? А что она тебе еще сказала?
Вопросы так и сыпались из снайпера. Его интересовало все: о чем они беседовали с рогатым рыцарем, почему потом разодрались, кто такая эта Элизабет и что они вообще тут делали?..
– Блин, сроду этих сказок не читал, только детективы. А оно вон как бывает… – усмехнулся Олег, выслушав сбивчивые объяснения товарища. – Семейные разборки, значит… Кто прав, кто виноват – сам черт не разберет. А тут мы…
Снайпер искоса глянул на хмурого лейтенанта и легонько ткнул его кулаком в плечо.
– Брось, Андрюха, не кисни… Она, конечно, знатная киса, но… Что-то мне подсказывает, что Лиза вовсе не такая лапа, как кажется… Могла же она там, во сне то есть, предупредить тебя, чтобы мы не совались не в свое дело. Так ведь нет…
Комков неуверенно пожал плечами.
– И потом… Я ведь без команды стрелять-то в этого Грасса не собирался… – продолжил снайпер, не дождавшись возражений. – А когда закричали, меня словно кто под руку толкнул. Неспроста это…
Андрей опять смолчал. Он и сам задавал себе эти вопросы. Но ответа на них не было и, скорее всего, не будет никогда.
Они, не сговариваясь, остановились у крайнего дома. Тихо поскрипывала ржавыми петлями приоткрытая калитка. Андрею показалось, что он все еще различает запах горелого мяса. Он посмотрел в темноту, в сторону леса, туда, где погибла тройка бойцов, перекрывавшая здесь выезд из поселка.
– Надо будет потом посмотреть, что от ребят осталось, – глухо проговорил Симонов.
– Обязательно. – Андрей прекрасно знал, что они там обнаружат. Повидал уже… Он вспомнил гипнотический огонек фитиля, вжавший его в землю огненный вихрь. Только сейчас он по-настоящему осознал, как им с Симоновым повезло.
Во дворе, возле самой калитки, перегораживая вход, навзничь лежал труп. Андрей осторожно переступил через тело. Симонов, наклонившись, включил фонарь. Молодой парень в пятнистом камуфляже. Глаза широко распахнуты, лицо искажено последней мукой. Одна рука все еще сжимает цевье автомата. Приклад и рукоятка оружия заляпаны темной кровью. Луч света скользнул ко второй руке, высветил рассеченную кисть.
– Ага, – сказал Симонов себе под нос. – Парень, видать, на часах стоял, вот его и сняли аккуратно… Зажали сзади рот, первым ударом отсекли пальцы на спуске, чтобы не пальнул ненароком. Потом укол в сердце – и адью…
– А ведь сработал его душка Жан, – сказал Андрей. – А тот, с двумя мечами, которого мы свалили, на том конце поселка чистил.
Андрей подумал: кого надо было убить – так это Жана. Огненные стрелы метал именно он. Сволочь.
– Да, – согласился снайпер. – И знаешь… Резать-то их еще до стрельбы начали… А мы прошляпили…
Симонов выпрямился и осмотрелся.
– Абельмажинов оттуда должен был все видеть… – сказал он, оборачиваясь на обгорелый склон холма.
– Он, может, и видел, только сообщить не мог: связи-то не было. Да и Грасс все внимание на себя отвлек…
Комков бросил последний взгляд на мертвого часового.
– Пошли в доме поглядим, чего там эти ниндзя наворотили, – мрачно сказал он.
Лейтенант чувствовал, что ничего хорошего они там не найдут.
Дверь, против обыкновения, отворилась без скрипа, словно кто-то заботливо смазал петли. Желтый луч подствольного фонаря пошарил по грязному полу, осветил опрокинутый стул, пузатую бутыль в плетенке, из-под домашнего вина. В углу стоял старомодный пыльный буфет. На нем возвышался недопитый фужер с красным вином.
Симонов тихонько подошел, понюхал фужер.
– Уксусом пахнет… Как они эту дрянь пьют?
– Не нравится – не ешь, – ответил Комков.
Во второй комнате он у порога вляпался в большую лужу подсыхающей крови.
– Черт… – прошел торопливо вглубь, шаркая подошвами. За ним оставались темные размазанные следы. Ноги противно липли к полу.
Бездыханный владелец крови лежал рядышком, с перерезанным горлом.
– Вином, наверное, отравился, – предположил снайпер, освещая труп.
– Смешно, – отозвался Комков.
Кто-то почти отрезал бедолаге голову. Автомат парень схватить не успел – тот аккуратно лежал на скамье под распахнутым наружу окном.
– Постой, – внимание Андрея привлекли какие-то потеки на стене. – Посвети-ка туда, Олег…
На стене, на уровне чуть выше человеческого роста, было выведено крупными неровными мазками: «Tima idet».
– Чего-чего… – пробормотал Симонов, слегка прищурясь. – Тима идет, что ли?
– Или Тима, или… – Лейтенант вспомнил гравировку на ствольной коробке чужого автомата. – Писали латинским шрифтом русские слова… Может, «Тьма идет»?
– Ну, если по их правилам правописания латинская «i» в словах иногда заменяет наш мягкий знак… Тогда да. Все верно. «Тьма идет».
Симонов подошел поближе, внимательно разглядывая корявые буквы, потом осветил пол, что-то отыскивая.
– Кровушкой писали, – сказал он наконец. Световой овал остановился в углу на короткой палке с намотанной тряпкой. Тряпка была черной от крови. – Ручки, понятно, марать не стали… Интересно, кто это сделал? Парню, после того как ему горло располосовали, явно не до чистописания было…
«Элизабет», – хотел сказать Андрей, но промолчал. Он представил, как светловолосая красавица опускает импровизированную кисть в лужу еще не остывшей крови, потом выводит буквы на стене… Ему стало как-то не по себе. Она оставила знак. Но… Обязательно ли было это делать именно так?..
– Где-то здесь должна быть книга, – сказал он.
– Где – здесь? Что за книга? – поинтересовался Симонов. Он морщился, словно проглотил лимон без сахара. Все это ему очень не нравилось.
– Где-то в доме, – ответил лейтенант. – А что за книга – понятия не имею… Элизабет сказала…
Олег фыркнул, как кот.
– Конечно, Элизабет! Непростая девочка, ой, непростая… Зря ты так убивался, когда она на небо улетела… Чует мое сердце, навестит она тебя еще, ой, навестит…
– Я не убивался, – недовольно буркнул Андрей.
– Да ладно тебе… – махнул рукой снайпер. – Я бы и то убивался. Красивая, чего уж там…
– Когда ж ты ее рассмотреть-то успел? – спросил Комков.
– Я за вами в ПСО как в подзорную трубу подглядывал, там же светло было от этой штуковины, почти как днем… – пояснил снайпер. – Она как раз ко мне лицом стояла, когда с тобой беседовала. Мисс мира отдыхает…
В центре соседней комнаты на столе громоздилась груда какого-то электронного оборудования. Судя по виду – расколотые мониторы, разломанные чем-то тяжелым пластиковые корпуса, выдранные пучки разноцветных проводов. Судя по острому запаху паленой изоляции, эта умная техника была безнадежно выведена из строя. О предназначении ее оставалось только гадать.
Симонов тихонько присвистнул:
– У них тут что, мобильный центр космической связи был развернут?
Рядом со столом в ряд стояли четыре сумки защитного цвета. Замок на крайней был расстегнут.
– Боезапас.
Олег пошарил в сумке, перебирая прямоугольные пачки патронов. Два снаряженных магазина к своему KAR-257, по въевшейся армейской привычке – патронов всегда мало, – сунул в кармашки разгрузочного жилета. Стрельбы вроде бы в ближайшее время не предвиделось, но кто его знает…
Тут же, в матерчатых чехлах, обнаружились четыре приспособления, в которых любой военный безошибочно угадает «шайтан-трубу» – одноразовый гранатомет.
– Черт, они были упакованы по самое не хочу – и так лопухнулись, – с непонятной злостью сказал снайпер. – Здоровые, хорошо вооруженные мужики… А тут явились какие-то средневековые и всех порубили в капусту. Как такое может быть, а?
– Значит, может, Олег, – сказал Андрей задумчиво. – Нас-то они тоже покрошили, так ведь?
– Покрошили, да не всех… Одного пса мы свалили, а если с этим крокотигром считать – двух.
– Ну, десять к двум – не слишком хорошее соотношение. Тебе не кажется?
Симонов, подсвечивая фонарем, читал мелкие надписи на маслянисто-зеленой трубе гранатомета.
– Была бы у меня тогда эта штука… – мечтательно протянул он. – Не думаю, что броня рогатого на средства ПТО [16]рассчитана.
Андрей пожал плечами. У троек, оседлавших с двух сторон дорогу через поселок, были РПГ. Но вот выстрелить они не смогли: то ли цель была не в секторе, то ли просто не успели…
Симонов отыскал в одной из сумок фонарь. Пощелкал кнопкой на боку, проверяя, протянул лейтенанту:
– На вот, возьми.
Комков зажег фонарь. Где искать эту книгу и что она собой представляет? Кроме этой надписи на стене, Элизабет не оставила больше ни одной зацепки. У нее не было много времени на выбор тайника. Книга должна быть где-то почти на виду, как в том рассказе Эдгара По про похищенное письмо… А впрочем, откуда ты знаешь, сколько у нее было времени? Она могла припрятать книгу заранее, раз книга так важна, еще до того, как все началось… А надпись… Ты уверен, что надпись выполнила именно она?..
Андрей вполголоса выругался. Слишком много вопросов, слишком мало ответов. Знать бы, что тут вообще творилось…
Лейтенант бросил механически рыться в пыльном, забитом всевозможным старым тряпьем шкафу и устало опустился на колченогий табурет. Отвлекала просыпающаяся боль. Вдобавок, когда он пытался собрать воедино разбегающиеся мысли, появлялось лицо Элизабет с грустной улыбкой. И все думы тут же охотно переключались на нее. Сосредоточься, лейтенант, сказал он себе. Подумай. О юбках и о том, что под ними, будешь грезить в более подходящей обстановке. Давай попробуем с самого начала…
– Все миры, связанные Облачной Дорогой, – собственность Темной Богини… Ты ошибаешься, солдат, наши миры соприкоснутся еще не раз… Мы встретимся вновь. И тогда слово Той Кто Повелевает не остановит моего меча, занесенного над твоей головой. Думаю, это случится раньше, чем ты думаешь…
Комков с самым хамским видом, какой только сумел изобразить, пожал плечами и поинтересовался:
– Это все? Разбегаемся, что ли?
– Не испытывай моего терпенья своею наглостью, солдат, даже не назвавший своего имени. Госпожа запретила лишать тебя жизни, но… Про руки и ноги она промолчала. Если они тебе хоть немного дороги, укороти язык и будь почтителен к тем, кто выше тебя по положению.
И тут у Андрея, что называется, «упала планка».
– Я лейтенант Комков, войска специального назначения. Вот тебе мое имя. А ты, вашбродь, болван железный! Да ты… Да таких, как ты, наши на Чудском озере в проруби пачками топили, понял? – Комков чувствовал, что его несет, но остановиться уже не мог и щедро добавил отборного мата.
Барон с удовлетворением кивнул головой, отступил на шаг. Казалось, сверкающая полоса отточенной стали сама прыгнула из ножен в его руку. Чего-то подобного Комков ждал, поэтому успел вовремя разорвать дистанцию кувырком назад. Когда он вскочил на ноги, АПС уже был готов к бою. В голову, стрелять только в голову, металось в мозгу. Этот красавчик без шлема, а убить их можно, одного же они с Олегом завалили… Но этого – только в голову.
Между ними было метра два или чуть больше. Рыцарь держал меч одной рукой, длинный клинок описывал плавные кривые, целясь острым, как игла, концом то в лицо, то в грудь, то в живот лейтенанта. Голову барон, подобно боксеру, вжал в плечи, умело прикрывая полусогнутой свободной рукой и маленьким треугольным щитом нижнюю часть лица. Меч барон держал не в ведущей, а в отставленной руке. Это немного увеличивало расстояние, на котором он мог достать Андрея длинным выпадом, зато сводило площадь поражаемой поверхности к минимуму. Пытаясь сбить противника с толку и заставить его раскрыться, лейтенант рывками переступал из стороны в сторону, кружил. В рукоять «стечкина» он вцепился обеими руками. У него только одна обойма. Двадцать патронов. Ему надо попасть в лицо. Иначе – все. Черт его знает, кто такой этот самый Геллвул и из чего он ковал эти доспехи, но сделал он их на совесть. С этими доспехами вряд ли сравнится самый навороченный бронежилет. У самого же Комкова защиты не было никакой. Так что подставляться ему нельзя. Налицо была дилемма: с одной стороны, ему надо держаться от этого болвана с острой железякой подальше, с другой – как можно ближе, чтобы разрядить последнюю обойму наверняка.
Оба еще никак не могли решиться. Рыцарь не делал колющих выпадов, не пытался пока, как обещал, «укоротить» Андрея на одну ногу или руку. Он двигался, грозил мечом, прикрывал лицо. Андрей никак не мог поймать момента. Пляшущее, казалось, живущее своей собственной жизнью острие меча завораживало. Барон был явно матерым воякой. С таким торопиться опасно. Но и тянуть тоже нельзя…
В своем увлекательном смертельном танце они не замечали ничего вокруг. Барон не попадался ни на какие уловки. Сквозь дергающуюся прорезь прицела Андрей видел только азартный, веселый блеск глаз над краем щита. Палец Андрея одеревенел на спусковом крючке. Он не был уверен, что попадет, хотя дистанция была короткой, очень короткой… Закованная в сталь фигура перемещалась легко, порхала, как молодой Кассиус Клей на ринге. Более того, у Комкова появилось стойкое ощущение, что если бы рыцарь хотел просто убить его, то уже давно бы это сделал. Хотелось плюнуть на все и расстрелять обойму куда придется. Авось одна-другая пуля угодят в цель… Хорошо еще, что этот джедай хренов не догадался вернуть на место кольчужный капюшон. Или не счел это необходимым…
Светловолосая фурия с криком налетела на барона Грасса, вцепилась ему в волосы, с размаху отвесила одну пощечину, другую. У Андрея замерло сердце. Он представил, как облитая железом тяжелая рука ударом отбрасывает женщину, как клинок играючи вспарывает грудь, дымящееся от свежей крови острие высовывается из ее спины, а негодующий крик превращается в захлебывающийся хрип… Картина, вспыхнувшая перед его внутренним взором, была настолько реальной и страшной, что он на миг закрыл глаза. А когда их открыл, понял, что теперь барону самому нужна помощь.
Рыцарь торопливо вложил меч в ножны, словно забыв о существовании своего противника. Полусогнутыми руками он кое-как старался удержать взбешенную женщину на расстоянии. Прятать лицо от ударов он не смел. А та лупила его, как жена, привечающая загулявшего мужа.
– Вот блин… – только и смог произнести Андрей, глядя на эту сцену. Помедлив, он сунул пистолет в кобуру. Похоже, обойдется без смертоубийства, если только эта дамочка не забьет бедного барона Грасса до смерти. Вот будет смеху: больше десятка единиц автоматического оружия оказались бессильны, а тут…
Наконец девушка несколько утомилась или просто кулачки отбила.
– Чуссен, – зло прошипела она, отпустив последнюю оплеуху.
Хороша, подумал Андрей, до чего хороша девка. В жизни она на порядок красивее, чем во сне… Надо полагать, это и есть «мятежная сестра», из-за которой весь сыр-бор.
– Вы идиоты! Оба! Слышите? – Небрежным движением гневная красавица откинула растрепавшиеся длинные волосы.
Андрей порадовался, что она перешла на русский язык. Уж лучше знать, кем именно тебя обласкали. Язык чесался отпустить что-нибудь колкое в адрес доблестного барона Грасса, но решил, что лучше не надо. Беда с ними, с женщинами-то.
– Я возьму тебя у сестры, ненадолго. Думаю, она не откажет мне в такой пустяковой просьбе.
Рыцарь стоял, опустив голову, не решаясь смотреть в злые зеленые глаза. Андрею показалось, что и ростом он стал как-то ниже.
– Я сделаю из тебя шута, ты будешь веселить гостей в Высоком замке!
Парню не позавидуешь, подумал Андрей. Рыцаря – да в шуты! Это же волюнтаризм чистой воды. Нет, правильно я отказался от заманчивого предложения барона. Ну их всех на фиг. И это сокровище пускай отсюда уматывает. Чокнутых баб у нас своих полно.
Тут до Андрея дошло, что «мятежная сестра» специально говорит все на понятном ему языке. Она хочет сильнее унизить бедолагу-рыцаря.
Тихо, как мышь, приблизился оруженосец Жано, ведя на поводу шосса-коня. Он замер на почтительном расстоянии, справедливо рассудив, что, когда твоего господина вот так вот честят, самое правильное – постоять в сторонке. А то на орехи тоже достанется.
– Чуссен, – сказала опять светловолосая рыцарю, а потом что-то добавила быстрой шипящей скороговоркой, подкрепив слова красноречивым жестом руки: убирайся, мол.
Барон молча поклонился. Андрей уловил острый ненавидящий взгляд, который тот успел метнуть в него, словно нож, исподтишка. Ну вот. Теперь у него одним нехорошим приятелем больше. Грасс выпрямился и, широко шагая, вернулся к своему коню. Рывком, как акробат, вскочил в седло. Шлем надевать не стал. Отъехал немного и принял позу терпеливого ожидания.
Теперь моя очередь, подумал Комков. По роже, если что, бить не дам. Я вам не рыцарь.
Мятежная Сестра приблизилась к нему почти вплотную.
Она была просто невероятно красива… Даже такая вот. Волосы растрепаны, на щеке темная полоса, глазищи зеленые бешено сверкают. И в поношенном истрепанном камуфляже она выглядела королевой. Внутри у Комкова все сжалось. Эта женщина была опаснее банды международных террористов во главе с неуловимым Усамой.
– Ты либо безумно смел, либо просто глуп. Он искалечил бы тебя. Потом убил бы твоего товарища, а без его помощи ты скоро истек бы кровью… Неужели мало смертей принесла эта ночь?
– А если бы я убил его? – хриплым чужим голосом спросил Андрей.
От ее близости у него вдруг пересохло во рту. Он чувствовал себя как мальчишка, которого дворовая девчонка спасла от хулигана. И морда цела, и стыдно как-то…
– Ни единого шанса, – усмехнулась Мятежная Сестра. – Он играл с тобою. Грасс мог закончить все сразу, но он слишком любит наблюдать чужие страдания.
– А с виду-то и не скажешь, – пробормотал Комков. – Такой приличный молодой человек…
Они замолчали, глядя друг на друга.
– Я виновата перед тобой. – Голос у Мятежной Сестры немного дрогнул. – Не думала, что Темная пришлет Грасса…
– Понятно. – Андрей вздохнул, хотя ему ни черта не было понятно. – Мы влезли в чужие разборки? Так?
Светловолосая красавица, помедлив, кивнула.
Комкову стало горько. За что сгорели Абельмажинов, Сахипов, остальные?.. Зачем так жестоко лишили жизни тех несчастных, что сопровождали это зеленоглазое несчастье?..
– Могу я хотя бы узнать имя той, из-за которой погибли мои люди? – спросил лейтенант. Он не мог всерьез разозлиться на эту женщину, как ни старался. Слишком она красива…
– Элизабет, – сказала она. Ветер шевелил светлые волосы. На длинных густых ресницах блестела влага.
– Элизабет… – повторил Андрей, словно пробуя имя на вкус. – А почему тебя называют мятежной сестрой?
– Я родная сестра Темной Богини, но мы не всегда ладим… – ответила она.
– Это бывает, – сказал Андрей. – Мы со старшим братом часто ссорились… Даже дрались иногда, хотя у нас с ним была большая разница в возрасте. А потом…
– Что потом?
– Потом он погиб в Афганистане. Перед самым выводом Ограниченного контингента советских войск… – Андрей судорожно сглотнул. Ч-черт, чего ради он ей это говорит? – Так как же правильно к вам обращаться, Элизабет? Титул уж больно высок – сестра богини.
– Называй меня просто – ваше величество, – рассмеялась Элизабет. – Партнеру по танцу многое дозволено, особенно если этот танец был в Призрачном замке.
– Что? – Андрей посмотрел на нее с недоумением. – Я думал, это был просто сон…
Элизабет с загадочной и грустной улыбкой покачала головой – нет, не просто сон.
– Время!
Сердитый окрик рыцаря показался Комкову карканьем ворона.
Элизабет коснулась теплой ладонью заросшей, колючей щеки лейтенанта. Андрей знал, что она не поцелует его на прощание, но надеялся. Зря.
Мрачный Жано подвел коня и ничком повалился на четвереньки. Сестра Темной Богини привычно встала на подставленную спину, обернулась к Андрею, вопросительно изогнув бровь. Тот поспешил поддержать ей стремя.
– Темная быстро тебя выдрессирует, – зловещим тоном пообещала Элизабет. – К этикету сестренка относится очень серьезно…
– Я плохо поддаюсь дрессировке, характер скверный, – ответил Андрей. – Да и не собираюсь я к вам в гости, говорил же уже.
Элизабет недоверчиво хмыкнула. Жано поднялся и трусцой побежал к проявлявшему все признаки нетерпения хозяину.
– Книга в крайнем доме, где надпись на стене. Найди ее обязательно, слышишь? – быстро прошептала девушка, воровато стрельнув глазами в удаляющуюся спину оруженосца.
– Какая книга? – так же шепотом спросил Андрей.
– Прощай, лейтенант Комков, – вместо ответа сказала Элизабет немного громче, чем нужно. – Не надейся, мы скоро увидимся.
– Этого-то я и боюсь, – проворчал Андрей.
Он никогда не встречал женщины прекраснее Элизабет, но, принимая во внимание все сопутствующие обстоятельства – около полутора десятков трупов, – лучше бы не видеться подольше. К тому же она птица явно не его полета. Весь опыт его немногочисленных любовных похождений говорил, что предмет нежных воздыханий надо выбирать по силам и средствам. Последнее в особенности важно.
Смех Элизабет зазвенел серебряными колокольчиками. Она погрозила ему пальчиком и слегка пришпорила коня. Шосс, хищно оскалив страшную пасть – он еще не привык к запаху новой хозяйки, – мягким кошачьим шагом двинулся вперед.
Андрей остался стоять, глядя ей вслед. Зачем-то он дотронулся до своей щеки – там, где к ней прикасалась рука Элизабет. «Еще не поздно, ты можешь успеть, – шепнул ему тихий голос. – Окликни их, скажи, что передумал. И ты будешь рядом с ней. Какое-то время…»
Вот ведьма! Андрей зло тряхнул головой.
Жано, повинуясь знаку господина, уселся на коня за его спиной. Барон дождался, пока всадница поравняется с ними, и, остановив ее движением руки, начал.
Насчет светящегося овала книжное образование Комкова подвело: к порталу он не имел никакого отношения. Грасс небрежно взмахнул рукой, и голубой овал съежился, как спущенный воздушный шарик. Сразу стало темно. Спущенный шарик, сжимаясь, превратился в яркую искорку, потом, как послушный светлячок, вспорхнул на ладонь рыцаря. Грасс дунул, гася кристалл, и спрятал его в кошель на поясе.
Андрей ждал, что он скажет ему напоследок что-нибудь «доброе, теплое». Но барон не стал унижаться до угроз и обещаний. Даже не взглянул в его сторону. Он выглядел необычайно сосредоточенно.
Грасс что-то спросил на своем шипящем языке у Элизабет. Та пожала плечами, потом с видимой неохотой ответила. Грасс кивнул. Некоторое время он молчал. А потом – вот уж чего Комков никак не ожидал – запел, запрокинув свое мужественное лицо настоящего рыцаря к звездам.
– Да ты еще и поешь, – хмыкнул лейтенант. Но скоро пренебрежительная улыбка исчезла с его губ.
Рыцарь пел тихо. Слова неведомого Комкову языка сливались в странную волнующую мелодию. В ней звучала и печаль расставания, и радость новых встреч. Андрей видел заснеженные горы и бескрайние пустыни, огромные города с причудливыми дворцами и мрачные замки на скалах у моря. Он ощущал на губах вкус соленых волн, слышал скрип уключин и усталый стон гребцов на галере…
Ветер усилился. Стало очень холодно. Песня странствий все звучала, когда Грасс направил своего коня к выезду из мертвого поселка. Упругий воздух бил Андрею в лицо, когда рыцарь бросал в высоту крылатого зверя… Элизабет ехала рядом, ее длинные волосы развевались белым султаном. Она обернулась и помахала лейтенанту рукой.
Андрей смотрел им вслед. Силуэты всадников быстро уменьшались, кони несли их вверх и вверх по невидимой глазу дороге, в начинающее светлеть на востоке небо. Вот уже скользят над самыми верхушками деревьев… Еще немного, и они растворятся на фоне звезд.
– Облачная Дорога, – сказал лейтенант, его лицо было мокрым от непрошеных слез. Ему вдруг показалось, что он ошибся, сделал неправильный выбор.
Незаметно подошедший Симонов положил руку ему на плечо.
– Табор уходит в небо… – сказал он. – Вернее, уже ушел.
– Что? – спросил Комков.
– Ничего, командир. У лошадок даже крыльев нет. Если бы сам не видел, ни за что не поверил…
Андрей не отрываясь смотрел в небо. Его не оставляло острое чувство потери. Элизабет ушла… Сейчас она мчится по небесной тропе, что ведет между миров. А в Высоком замке ее ждет сестра, Темная Богиня, прекрасная и ужасная… Песня странствий, которой Грасс открыл Облачную Дорогу, позволила и ему украдкой взглянуть на огромный чужой мир…
Комков закрыл глаза и зло потер лицо руками, стирая соленую влагу. Он уже и забыл, когда в последний раз плакал. Кажется, когда мать получила похоронку на брата…
Он отказался, потому что не поверил, не воспринял слов Грасса всерьез. И Элизабет… Он не влюбился в нее, правда?.. Нельзя же влюбиться вот так, лишь перекинувшись с женщиной парой слов… К тому же с женщиной, из-за которой погибли многие, да и сам чуть не расстался с жизнью. Ведь он не мальчишка. Он солдат. Но отчего ему так горько?..
Хватит, сказал наконец Андрей самому себе. Что сделано, то сделано…
– Мы живы – это главное. – Лейтенант усилием воли сбросил колдовское наваждение.
У них еще много дел.
– Надо осмотреть вон те крайние дома, – сказал Комков.
– Зачем? – спросил Симонов.
Они медленно шли по улице. Поселок глядел на них слепыми провалами темных окон. Облачная Дорога закрылась. Ветер утих. Исчез неестественный холод. Остались два усталых, избитых солдата. Кажется, все кончилось. Или только начинается?..
– Элизабет попросила, – ответил Андрей.
– Так эту светленькую зовут Элизабет? А что она тебе еще сказала?
Вопросы так и сыпались из снайпера. Его интересовало все: о чем они беседовали с рогатым рыцарем, почему потом разодрались, кто такая эта Элизабет и что они вообще тут делали?..
– Блин, сроду этих сказок не читал, только детективы. А оно вон как бывает… – усмехнулся Олег, выслушав сбивчивые объяснения товарища. – Семейные разборки, значит… Кто прав, кто виноват – сам черт не разберет. А тут мы…
Снайпер искоса глянул на хмурого лейтенанта и легонько ткнул его кулаком в плечо.
– Брось, Андрюха, не кисни… Она, конечно, знатная киса, но… Что-то мне подсказывает, что Лиза вовсе не такая лапа, как кажется… Могла же она там, во сне то есть, предупредить тебя, чтобы мы не совались не в свое дело. Так ведь нет…
Комков неуверенно пожал плечами.
– И потом… Я ведь без команды стрелять-то в этого Грасса не собирался… – продолжил снайпер, не дождавшись возражений. – А когда закричали, меня словно кто под руку толкнул. Неспроста это…
Андрей опять смолчал. Он и сам задавал себе эти вопросы. Но ответа на них не было и, скорее всего, не будет никогда.
Они, не сговариваясь, остановились у крайнего дома. Тихо поскрипывала ржавыми петлями приоткрытая калитка. Андрею показалось, что он все еще различает запах горелого мяса. Он посмотрел в темноту, в сторону леса, туда, где погибла тройка бойцов, перекрывавшая здесь выезд из поселка.
– Надо будет потом посмотреть, что от ребят осталось, – глухо проговорил Симонов.
– Обязательно. – Андрей прекрасно знал, что они там обнаружат. Повидал уже… Он вспомнил гипнотический огонек фитиля, вжавший его в землю огненный вихрь. Только сейчас он по-настоящему осознал, как им с Симоновым повезло.
Во дворе, возле самой калитки, перегораживая вход, навзничь лежал труп. Андрей осторожно переступил через тело. Симонов, наклонившись, включил фонарь. Молодой парень в пятнистом камуфляже. Глаза широко распахнуты, лицо искажено последней мукой. Одна рука все еще сжимает цевье автомата. Приклад и рукоятка оружия заляпаны темной кровью. Луч света скользнул ко второй руке, высветил рассеченную кисть.
– Ага, – сказал Симонов себе под нос. – Парень, видать, на часах стоял, вот его и сняли аккуратно… Зажали сзади рот, первым ударом отсекли пальцы на спуске, чтобы не пальнул ненароком. Потом укол в сердце – и адью…
– А ведь сработал его душка Жан, – сказал Андрей. – А тот, с двумя мечами, которого мы свалили, на том конце поселка чистил.
Андрей подумал: кого надо было убить – так это Жана. Огненные стрелы метал именно он. Сволочь.
– Да, – согласился снайпер. – И знаешь… Резать-то их еще до стрельбы начали… А мы прошляпили…
Симонов выпрямился и осмотрелся.
– Абельмажинов оттуда должен был все видеть… – сказал он, оборачиваясь на обгорелый склон холма.
– Он, может, и видел, только сообщить не мог: связи-то не было. Да и Грасс все внимание на себя отвлек…
Комков бросил последний взгляд на мертвого часового.
– Пошли в доме поглядим, чего там эти ниндзя наворотили, – мрачно сказал он.
Лейтенант чувствовал, что ничего хорошего они там не найдут.
Дверь, против обыкновения, отворилась без скрипа, словно кто-то заботливо смазал петли. Желтый луч подствольного фонаря пошарил по грязному полу, осветил опрокинутый стул, пузатую бутыль в плетенке, из-под домашнего вина. В углу стоял старомодный пыльный буфет. На нем возвышался недопитый фужер с красным вином.
Симонов тихонько подошел, понюхал фужер.
– Уксусом пахнет… Как они эту дрянь пьют?
– Не нравится – не ешь, – ответил Комков.
Во второй комнате он у порога вляпался в большую лужу подсыхающей крови.
– Черт… – прошел торопливо вглубь, шаркая подошвами. За ним оставались темные размазанные следы. Ноги противно липли к полу.
Бездыханный владелец крови лежал рядышком, с перерезанным горлом.
– Вином, наверное, отравился, – предположил снайпер, освещая труп.
– Смешно, – отозвался Комков.
Кто-то почти отрезал бедолаге голову. Автомат парень схватить не успел – тот аккуратно лежал на скамье под распахнутым наружу окном.
– Постой, – внимание Андрея привлекли какие-то потеки на стене. – Посвети-ка туда, Олег…
На стене, на уровне чуть выше человеческого роста, было выведено крупными неровными мазками: «Tima idet».
– Чего-чего… – пробормотал Симонов, слегка прищурясь. – Тима идет, что ли?
– Или Тима, или… – Лейтенант вспомнил гравировку на ствольной коробке чужого автомата. – Писали латинским шрифтом русские слова… Может, «Тьма идет»?
– Ну, если по их правилам правописания латинская «i» в словах иногда заменяет наш мягкий знак… Тогда да. Все верно. «Тьма идет».
Симонов подошел поближе, внимательно разглядывая корявые буквы, потом осветил пол, что-то отыскивая.
– Кровушкой писали, – сказал он наконец. Световой овал остановился в углу на короткой палке с намотанной тряпкой. Тряпка была черной от крови. – Ручки, понятно, марать не стали… Интересно, кто это сделал? Парню, после того как ему горло располосовали, явно не до чистописания было…
«Элизабет», – хотел сказать Андрей, но промолчал. Он представил, как светловолосая красавица опускает импровизированную кисть в лужу еще не остывшей крови, потом выводит буквы на стене… Ему стало как-то не по себе. Она оставила знак. Но… Обязательно ли было это делать именно так?..
– Где-то здесь должна быть книга, – сказал он.
– Где – здесь? Что за книга? – поинтересовался Симонов. Он морщился, словно проглотил лимон без сахара. Все это ему очень не нравилось.
– Где-то в доме, – ответил лейтенант. – А что за книга – понятия не имею… Элизабет сказала…
Олег фыркнул, как кот.
– Конечно, Элизабет! Непростая девочка, ой, непростая… Зря ты так убивался, когда она на небо улетела… Чует мое сердце, навестит она тебя еще, ой, навестит…
– Я не убивался, – недовольно буркнул Андрей.
– Да ладно тебе… – махнул рукой снайпер. – Я бы и то убивался. Красивая, чего уж там…
– Когда ж ты ее рассмотреть-то успел? – спросил Комков.
– Я за вами в ПСО как в подзорную трубу подглядывал, там же светло было от этой штуковины, почти как днем… – пояснил снайпер. – Она как раз ко мне лицом стояла, когда с тобой беседовала. Мисс мира отдыхает…
В центре соседней комнаты на столе громоздилась груда какого-то электронного оборудования. Судя по виду – расколотые мониторы, разломанные чем-то тяжелым пластиковые корпуса, выдранные пучки разноцветных проводов. Судя по острому запаху паленой изоляции, эта умная техника была безнадежно выведена из строя. О предназначении ее оставалось только гадать.
Симонов тихонько присвистнул:
– У них тут что, мобильный центр космической связи был развернут?
Рядом со столом в ряд стояли четыре сумки защитного цвета. Замок на крайней был расстегнут.
– Боезапас.
Олег пошарил в сумке, перебирая прямоугольные пачки патронов. Два снаряженных магазина к своему KAR-257, по въевшейся армейской привычке – патронов всегда мало, – сунул в кармашки разгрузочного жилета. Стрельбы вроде бы в ближайшее время не предвиделось, но кто его знает…
Тут же, в матерчатых чехлах, обнаружились четыре приспособления, в которых любой военный безошибочно угадает «шайтан-трубу» – одноразовый гранатомет.
– Черт, они были упакованы по самое не хочу – и так лопухнулись, – с непонятной злостью сказал снайпер. – Здоровые, хорошо вооруженные мужики… А тут явились какие-то средневековые и всех порубили в капусту. Как такое может быть, а?
– Значит, может, Олег, – сказал Андрей задумчиво. – Нас-то они тоже покрошили, так ведь?
– Покрошили, да не всех… Одного пса мы свалили, а если с этим крокотигром считать – двух.
– Ну, десять к двум – не слишком хорошее соотношение. Тебе не кажется?
Симонов, подсвечивая фонарем, читал мелкие надписи на маслянисто-зеленой трубе гранатомета.
– Была бы у меня тогда эта штука… – мечтательно протянул он. – Не думаю, что броня рогатого на средства ПТО [16]рассчитана.
Андрей пожал плечами. У троек, оседлавших с двух сторон дорогу через поселок, были РПГ. Но вот выстрелить они не смогли: то ли цель была не в секторе, то ли просто не успели…
Симонов отыскал в одной из сумок фонарь. Пощелкал кнопкой на боку, проверяя, протянул лейтенанту:
– На вот, возьми.
Комков зажег фонарь. Где искать эту книгу и что она собой представляет? Кроме этой надписи на стене, Элизабет не оставила больше ни одной зацепки. У нее не было много времени на выбор тайника. Книга должна быть где-то почти на виду, как в том рассказе Эдгара По про похищенное письмо… А впрочем, откуда ты знаешь, сколько у нее было времени? Она могла припрятать книгу заранее, раз книга так важна, еще до того, как все началось… А надпись… Ты уверен, что надпись выполнила именно она?..
Андрей вполголоса выругался. Слишком много вопросов, слишком мало ответов. Знать бы, что тут вообще творилось…
Лейтенант бросил механически рыться в пыльном, забитом всевозможным старым тряпьем шкафу и устало опустился на колченогий табурет. Отвлекала просыпающаяся боль. Вдобавок, когда он пытался собрать воедино разбегающиеся мысли, появлялось лицо Элизабет с грустной улыбкой. И все думы тут же охотно переключались на нее. Сосредоточься, лейтенант, сказал он себе. Подумай. О юбках и о том, что под ними, будешь грезить в более подходящей обстановке. Давай попробуем с самого начала…