Куртц Кэтрин. Камбер-еретик

   — И все-таки?
   — И все-таки, Тавис, по-моему, люди не могут сделать такого ради дерини. Почему же я смог?
   — Я не знаю, — прошептал Тавис. — Я правда не знаю. Но мне кажется, что так было не всегда. До смерти вашего отца я готов был поклясться, что между нами были отношения пациента и Целителя.
   — Что же тогда случилось, что изменило это? — спросил Джаван. — Что случилось в ту ночь, когда умер мой отец? Рис сам говорил, что сделал что-то с тобой. Мы также знаем, что в ту ночь он дал мне и моим братьям так называемое лекарство. Возможно, он и со мной что-то сделал. Как думаешь, мы сможем это выяснить?
   — Не знаю, — задумчиво произнес Тавис. — Видит Бог, я старался найти что-нибудь в своей памяти, но, может быть…— Он осторожно взглянул на Джавана и сжал его руку. — Вы поможете мне, Джаван? Возможно, с вашей помощью нам удастся вернуться в ту ночь. Чем больше я думаю о том времени, тем больше убеждаюсь, что ключ к разгадке в нем.
   — Что я должен делать? — спросил Джаван. — Ты же знаешь, я хочу помочь тебе. Скажи, что я должен делать.
   — Хорошо.
   Тавис быстро повернулся на диванной подушке лицом к Джавану и поджал левую ногу. Джаван сделал то же самое и поджал правую. Тавис мягко взял левую руку мальчика в свою правую и почувствовал, что правая рука Джавана легла На его левый локоть, закрепляя контакт. Он глубоко вдохнул и выдохнул, видя, как Джаван следует его примеру.
   — Хорошо, — мягко сказал Тавис. — Я хочу, чтобы вы расслабились, как в ту ночь, когда помогли мне. Вы опять почувствуете, будто что-то тянет вас, но теперь вы должны оставаться в полном сознании. Возможно, вы начнете дремать, но не засыпайте. Постарайтесь полностью сконцентрироваться на той ночи, когда к вам пришел Рис и дал вина. Вы видите себя и своих братьев снова в Валорете.
   Тавис почувствовал, что мальчик входит в состояние транса так легко, словно делал это всю жизнь. Полдюжины вдохов и выдохов-и он закрыл глаза, погрузившись так же глубоко, как в ночь нападения на Тависа, и точно следуя движению Целителя.
   Тавис легко установил контакт, давая Джавану сначала почувствовать его просто как напряжение соприкосновения. Он умело вел свои мысли к событиям той ночи, ощущая, что и Джаван перемещается во времени вместе с ним. Тавис закрыл глаза, воскрешая в памяти картину событий, сплетая ее с воспоминаниями мальчика.
   После ужина три принца и их слуги собираются вокруг Риса, тот достает из мешочка пакет и высыпает его содержимое в кувшин со сладким фианнским вином, которое приносит один из слуг. Тавис с любопытством наблюдает за этим действом со своего места у окна, вино разлито по бокалам и выпито принцами и слугами. Потом все молятся на ночь и сонные укладываются в постели.
   Теперь они читали воспоминания Тависа: Целитель подходит к столу и берет пустой кувшин, удивляется, что мог дать им Рис.
   — Что это? — спрашивает Тавис.
   — Я же говорил, лекарство от простуды. Так приказал король. Если хочешь, можешь попробовать.
   Тавис качает головой, ставит кувшин и смотрит, как Рис идет к двери. Зевнув, Тавис подобрал свиток и направился к шкурам, лежащим у камина, почитал немного и стал засыпа… Нет!
   Тавис вернулся к самому началу.
   Вернись к тому моменту, когда ты заснул, — приказал он Джавану. — Рис вернулся в общую комнату, но кувшин не был пуст.
   Джаван отзывался на вопросы мозга. И Тавис вспомнил.
   Вот он поднял кувшин, понюхал его содержимое и был потрясен.
   — Ты лгал, — прошептал он.
   —Да?
   — Это было не средство против простуды. Ты усыпил их. Этой дозы хватит, чтобы они проспали до утра. Что ты собираешься делать?
   — Собираюсь? Я просто выполняю волю Его Величества, наблюдая, чтобы сегодня ночью дети хорошо спали.
   Он подозрительно дотронулся пальцем до капли на стенке одного из бокалов и поднес его к носу.
   — Скорее всего отдохнули с миром. Ты не против, если я спрошу у Его Величества, действительно ли… что это? — Он не мог поверить себе, — Волчий яд и мер… Рис, ты не мог?
   Его защиты закрылись мгновенно. Он почувствовал, что мозг Риса пытается осторожно пробраться в его, и еще крепче сжал защиты, решая, как ему поступить.
   Неожиданно Рис ударил его кулаком в солнечное сплетение! Когда Тавис упал на пол, хватая ртом воздух, Целитель схватил кувшин с вином, прижал сосуд к его губам и заставил выпить.
   Какая боль! В груди, старающейся дышать, в горле, вынужденном глотать снова и снова… Возмущение. А теперь настоящий страх. Хотя функционирование организма начало восстанавливаться, его мысли стали путаться-зелье оказало действие.
   — Прости, что пришлось ударить тебя, Тавис, — сказал Рис. — Но тебе необходимо было это выпить, раз уж ты имел несчастье оказаться здесь сегодня вечером. Я сомневаюсь, что ты сделал бы это по собственному желанию.
   В голове Тависа все перемешалось, и ему удалось только выдавить из себя слова:
   — Но зачем? О, Господи, Рис! Ты дал им м-м-мерашу! И… и ангалон, Мераша и ангалон, а ведь они даже не дерини!
   — Это было сделано по приказу Его Величества и с его полного согласия, — пробормотал Рис. — Кроме этого, я больше ничего не могу тебе сказать. Но даже если бы я мог, ты бы все равно ничего не вспомнил… не так ли?
   Но Тавис вспомнил сейчас и снова почувствовал, что взор туманится, а защиты становятся все более хрупкими под действием наркотиков и открывают его мозг для Риса.
   Теперь он знал, что изменил Рис, и знал, как вернуть это.
   Но вернуть можно было совсем немного, потому что беспамятство, вызванное Рисом, нельзя повернуть вспять. Нельзя вернуть память о том, чему не был свидетелем.
   Оставалось только вернуть возможное и решить, что бы это могло значить. Когда Джаван вышел из транса и посмотрел на Тависа, его глаза расширились.
   — Почему он сделал это? — пробормотал Джаван. — По какой-то причине он усыпил нас в ту ночь, а тебя заставил забыть об этом. — Он помолчал минуту, потом взглянул на Тависа, ужаснувшись своему подозрению. — Тавис, как ты думаешь, он мог знать, что мой отец умрет?
   Тавис рассеянно посмотрел на принца, не отваживаясь довести предположение до логического заключения.
   — Как он мог знать об этом, Джаван?
   Задрожав, Джаван отвернулся и, не глядя на Тависа, прижал колени к груди и положил на них подбородок.
   — Нет, это невозможно. Он Целитель. Целители не убивают людей.
   — По крайней мере, не намеренно, — пробормотал Тавис. — А если Рис заранее знал, что Синил умрет, то тут должно быть намерение. — Он раздраженно стукнул кулаком по диванной подушке. — Все это бессмысленно. Он сказал, что усыпил тебя и твоих братьев по приказу короля. Если бы он был участником какого-нибудь грязного заговора с целью убить твоего отца, зачем ему понадобилось, чтобы ты и твои братья проспали все это время? Наркотики, которые вам дали, были сильными, но не слишком.
   Джаван задумался на несколько секунд, потом тяжело посмотрел на Тависа.
   — Тавис, а тут могло быть задействовано волшебство?
   — Волшебство? — Он удивленно покачал головой, — Что привело тебя к подобной мысли?
   — Он. дал нам деринийские наркотики, которые, как я понял, не должны действовать на людей.
   — На самом деле это была смесь. Некоторые из них действуют на каждого.
   — Все равно. И потом, мои защиты. Я получил их той ночью. Может быть… он и мой отец… сделали тогда с нами что-нибудь?
   — Сделали что-нибудь? Что, например?
   — Ох, я не знаю, — произнес мальчик, вытягивая ногу на подушке. — Ты дерини, Ты скажи мне. Может, они собирались… я не знаю… дать защиты всем нам и не хотели, чтобы ты знал об этом.
   — Зачем? И кто такие-они? Я думал, мы говорим про Риса.
   — Он ведь не мог сделать это один, так? Может быть, Эвайн помогала ему. Она его жена. Или епископ Алистер! — Мальчик выпрямился. — С ним Рис разговаривал в ту ночь, когда я услышал о том, что тебе что-то сделали. Так что Алистер должен знать! Может быть, он тоже замешан!
   Тавис медленно кивнул.
   — А это делает участником и Йорама, а возможно, и графа Джебедия. Когда регенты привели нас к телу отца, они все, кроме Эвайн, были там-Рис, Алистер, Йорам и Джебедия. И все, кроме Джебедия, были в комнате в ночь нападения. Здесь должна быть связь.
   — Но какая?
   — Не знаю.
   — Да и они не горят желанием рассказать нам об этом.
   — Джаван задумался на мгновение.
   — Каковы шансы, что я расскажу об этом?
   — Что ты имеешь в виду?
   — Что бы со мной ни произошло, — продолжал мальчик задумчиво, — я должен был быть при этом. Ты не можешь заставить меня вспомнить?
   Тавис нахмурился, обводя спальню невидящим взглядом.
   — Тебя усыпили. Не знаю, удастся ли мне справиться с этим.
   — Тебя тоже усыпили, но ты с этим справился.
   — Я дерини, — заметил Тавис с отсутствующим видом. Джаван нахмурился.
   — Не пытайся провести меня на этом, — пробормотал он. — Неужели ты не можешь хотя бы попробовать?
   — Не знаю, — Тавис склонил голову. — Если только ты не пришел в сознание после того, как уснул, и до того, как Джебедия и регенты разбудили тебя, сомневаюсь, чтобы что-то получилось.
   — Но должно быть… что-то, — его голос замер, и Джаван сосредоточенно сморщился. — Была… темная комната, мой отец… Черт побери!
   — Не ругайся, — механически произнес Тавис.
   — Ничего не могу поделать, — мальчик кипел от злости. — Здесь действительно что-то есть. Может быть, мне просто приснилось это, не знаю. Это длилось только секунду. Неужели нельзя попробовать разобраться?
   — Прямо сейчас?
   — Разумеется, прямо сейчас. Ты не причинишь мне боль.
   — Знаю, что не причиню. — Тавис вздохнул. — Я не хочу изматывать тебя. Ты не привык к такому.
   — Черт побери, ты прав, я действительно не привык!
   — Если ты собираешься загнать себя совсем…
   — Я ни капельки не устал! Я…-Внезапно он замолчал, опустил глаза, и на его губах заиграла несмелая улыбка, — Ты прав. Я был уставшим. Но неужели ты не можешь хотя бы попробовать?
   —Улыбнувшись такой же улыбкой, как и Джаван, Тавис оглядел оконный альков, где они сидели, взял подушку и положил ее между собой и Джаваном.
   — Если это так важно, — сказал он, поглаживая подушку, — ложись и устройся поудобнее. Войди в состояние транса так же, как делал раньше.
   С торжествующей улыбкой мальчик лег.
   — Не думай, что все получил, — спокойно произнес Тавис, положив руку на лоб Джавана. — Просто я согласился с твоими доводами. Теперь закрой глаза и сконцентрируйся. Вернись к последней осознанной мысли той ночи.
   Джаван повиновался. Он почувствовал тепло и уют старой кровати, он вернулся в Валорет и февраль. Когда впечатление стало более реальным, он повернулся на бок и потерся щекой о подушку, лишь малой частью своего существа сознавая, что рука Целителя все еще лежит у него на лбу. Потом он Почувствовал, что начинает засыпать и видеть сны.
   По крайней мере в первые минуты он думал, что это было во сне. Там были обычные вещи, которыми он занимался холодной зимой. Но затем замелькали едва различимые образы чего-то совершенно другого: лица, знакомые, но какие-то странные; полупрозрачная дымка и золотистый, красный и зеленый свет; ощущение, что еще какого-то цвета не хватает; чаша, закрывавшая собой все остальное-цвета, чувства, звуки, легкое вращение и скольжение, и ничего, ничего…
   Он выбрался из странной белой темноты, чтобы увидеть Тависа с удивленным лицом. Джаван сел, тряхнул головой, чтобы освежить ее, и снова посмотрел на Целителя, он боялся своего вопроса.
   — Что ты видел?
   — Это было странно. Не могу сказать, сон или реальность, искаженная наркотиками.
   — А на что это было похоже?
   Тавис покачал головой.
   — Если честно, то я не знаю, мой принц. Черт побери, если б я только знал!
   — Не ругайся, — с ходу ввернул Джаван, вызвав у Тависа веселую улыбку.
   —Тавис, — продолжал принц, — мы должны узнать, что это было.
   — Да-да.
   — Тогда сделай что-нибудь.
   Целитель задумался, потом посмотрел на Джавана.
   — Хорошо. У меня есть идея, но ты должен пообещать не мешать мне, пока я буду работать над деталями.
   — Что это? |
   — Тебя усыпили, потом произошло нечто. Думаю, стоит потратить время и приготовить тот же наркотик, который тебе дал Рис, потом ты выпьешь его, и я попробую пробиться к твоей памяти. Но мне придется экспериментировать. Большинство компонентов мне известны, нужно подобрать пропорции и дозу.
   Джаван сморщил нос.
   — Еще одно «лекарство»?
   — Да, причем очень похожее на оригинал. По правде говоря, мне не особенно нравится моя идея, но сейчас ничего лучшего я предложить не могу. Прежде чем я начну, я хочу спросить. Ты действительно хочешь этого?
   Озадаченный Джаван, вздохнув, кивнул.
   — Убежден.
   — Именно это мне и нравится слышать-уверенность, — сказал Тавис, дружески потрепав мальчика по плечу и поднявшись. — Не думаю, что ты захочешь отказаться ото всего?
   — И позабуду про мои защиты? — лукаво спросил Джаван.
   — Ладно. Но денек нам придется усиленно поразмышлять. А теперь пойдем потревожим повара, я голоден.

ГЛАВА 18

   Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему

Книга Пророки Исаии 40:3

   Лето близилось к концу, жара и напряжение возрастали, и Тавис и Джаван были не единственными, кто предавался беспрестанным размышлениям. После бурных событий, которыми было отмечено начало нового царствования, наступила видимость затишья, только оно было не похоже на спокойствие, к которому жители Гвинедда привыкли при Синиле. Обыватели осторожно относились к регентам и не очень надеялись на своего короля-ребенка. От этого бродило в народе предчувствие наступающей беды, в особенности среди дерини, хотя все имели незначительное представление о том, что происходило на самом деле.
   Ощущение опасности сказывалось и на действиях Совета Камбера. Грегори и Джесс продолжали патрулировать свои владения и поддерживать порядок, но после нападения на Тависа Грегори делался все более замкнут, мрачен и задумчив. Он Никак не мог прийти в себя, не понимая, как дерини по собственной воле могли напасть на дерини. Регулярно, в свой черед, наблюдал за Дэвином, посещал заседания Совета, но превратился в угрюмого и раздражительного человека. Камбер узнал, что Грегори купил маленькое уединенное поместье в Коннаите и собирается перебраться туда с семьей. Камбер не мог упрекнуть его за это.
   Джеффрэй тоже выказывал признаки беспокойства. Он по-прежнему информировал Совет о действиях двора, занимая выгодную позицию в Регентском совете, и теперь поддерживал постоянный контакт с Дэвином, пустившим в ход свои возвращенные способности, но после переезда в Ремут буквально разрывался. Обязанности архиепископа заставляли Джеффрэя регулярно посещать Валорет. Регентам было известно об этом, и его занятость они использовали как предлог, чтобы отстранить от дел Совета. Между тем логические обобщения Джеффрэя, его выводы и прогнозы стоили несравненно больше, чем отрывочные и нередко искаженные впечатления, добываемые Дэвином. Пока Джеффрэй занимал более или менее устойчивую позицию в Регентском совете, у камберианцев по крайней мере была возможность заранее узнать о решительных шагах регентов.
   Лихорадочная деятельность захлестнула и Джебедия, переезжавшего от одного михайлинского храма к другому и руководившего приготовлениями к переходу в подполье. И его помощник из расы людей Креван Эллин оценил наконец ситуацию и по-настоящему испугался очевидных признаков беды. Разбросанный по всему Гвинедду Орден не решался на открытое противодействие, даже в деринийской его части подозрения только зрели. Когда в начале года гвинеддская армия была очищена от михайлинцев, была надежда, что антимихайлинское движение понемногу спадет, однако к августу стало ясно, что их надежды были напрасны. По надуманным причинам были арестованы и упрятаны за решетку несколько михайлинских рыцарей и воинов обеих рас. Действия других членов Ордена в защиту пленников могли еще больше распалить регентов.
   Учитывая это, вывод михайлинцев из Гвинедда нужно было провести еще более искусно, чем во времена правления Имра. Военную базу в Аргоде, например, нельзя было закрыть, не вызвав подозрений, однако число ее обитателей резко сократилось; оставшиеся братья и рыцари готовились к военному отпору в случае атаки. В стенах Кьюэлтейна, единственной равной Аргоду по мощи военной базе, осталось чисто символическое количество братьев и рыцарей, все их усилия шли на то, чтобы число михайлинцев казалось больше.
   Многих рыцарей Джебедия отослал в крепости Ордена за пределами Гвинедда-в Брустракию в Арьеноле, в храм святого Элдрона в Торенте и в пустыню Джелларду, там были корни Ордена.
   Даже братьев-наставников отозвали и отправили в безопасные места. Лето близилось к концу. В немногих школах, где наставниками еще оставались михайлинцы, произошли новые назначения братьев и священников других Орденов, исключительно людей. Джеффрэй, епископ Каллен и Трэй организовали быстрое перемещение братьев, а Дескантор умудрился еще и «потерять» записи нескольких маленьких, но стратегически выгодно расположенных баз, которые в случае нужды станут очагами сопротивления.
   Сам же Камбер все лето провел в Грекоте. Йорам продолжал споры с отцом Вилловином, пока Камбер, Эмрис и Кверон выясняли вместе с Рисом, как его талант можно передать другим Целителям. На практике никак не удавалось выявить механику этой способности, чтобы научиться ей. Несмотря на то, что Эмрис и Кверон были самыми опытными Целителями из знакомых Рису, они были бессильны стать ему поддержкой.
   Не оставался без внимания и Реван. Его достаточно сложное положение у виллимитов заставляло поторапливаться с приведением плана в действие. Ни один член Камберианского совета не видел Ревана и не говорил с ним с тех пор, как он перебрался из Шиила, было известно лишь приблизительное его местонахождение. Все надеялись, что его не раскрыли, они услышали бы об этом, но никто не знал наверняка.
   Ко всему прочему они понемногу утверждались в мысли, что для исполнения плана Риса он сам должен взяться за дело. Возможно, никогда не удастся найти Целителя, которого можно обучить, этой необъяснимой способности, поэтому Рису пора включаться в работу с Реваном.
   И вот в жаркий августовский полдень Рис и Эвайн отправились в лагерь виллимитов на холмах над Валоретом. Приблизившись к границам владений отшельников, они присмирели и испуганно озирались по сторонам-ни дать ни взять парочка крестьян, пришедших увидеть святого отшельника.. Это было рискованной затеей, потому что великомученик Виллим пал жертвой волшебства дерини, и его последователи уверовали, что дерини есть семя дьявола и заслуживают самой страшной участи, если не отрекутся от своего колдовского наследия. Было известно, что в общине живут раскаявшимися грешниками несколько дерини и что они считывают мысли, проверяя каждого подозрительного, Поведение Риса и Эвайн не должно было ничем возбуждать подозрений.
   — Прошу меня простить, добрый господин, — промямлил Рис, приподнимая шляпу, когда они приблизились к первому встречному. — Не подскажете ли мне, как найти святого отшельника, который, по слухам, живет в этих холмах?
   Видавший виды худой виллимит оценивающе оглядел неприметную парочку, отметив их рваную одежду и уже заметную беременность женщины, расслабился немного и удостоил их натянутой улыбки и легкого поклона, благонравно сложив руки.
   — Ты сказал, святого отшельника? Хорошо. — В его голосе слышался говор Муринского нагорья. — Скажи поточнее. Среди нас живут несколько святых людей, и все они поклялись бороться со злом безбожных дерини, да будут они прокляты!
   — О да, — пробормотал Рис, серьезно кивая и выражая свое согласие жестом, — Тот, кого мы ищем, по слухам, молодой человек. Он хромает при ходьбе точь-в-точь, как юный Наследник. Говорят, что раньше он был слугой в доме дерини, а потом убежал. Говорят, что у него бывают… видения… и что Господь покровительствует ему, а еще, что его прикосновение приносит удачу.
   Виллимит многозначительно кивнул.
   — О, это наверняка брат Реван. Говорят, его бывший хозяин убил его возлюбленную (а ведь его хозяин был Целителем!), после этого молодой человек стал немного странным. — Голос виллимита приобрел оттенок благоговейного трепета. — Но рука Господа коснулась его! Так говорят все. Он разговаривает с большим камнем на вершине горы, и камень рассказывает ему, что он должен донести людям. Он говорит, что дерини ждет страшная судьба, что многие погибнут, а спасутся только те, кто отречется от своего зла. Он говорит, что Господь откроет, как можно освободить тех дерини, которые приблизятся к трону Всевышнего со смиренными и очищенными сердцами!
   Эвайн, притворившись, что с восхищением ловит каждое слово виллимита (что, впрочем, и делала), не преминула оглядеть окрестности в поисках возможной опасности. С напускной святостью на лице она принялась теребить его рукав.
   — Хвала Господу, если это действительно так! Говорят, что он может даже отпустить грех тем, кого насильно заставили служить дерини, что одно его прикосновение очищает!
   — О да, это святой человек, — ответил виллимит, немного удивленный ее горячностью. — Он действительно дает благословение.
   — Вы отведете нас к нему? — умоляла Эвайн, — Пожалуйста, добрый господин. Вы не знаете, какая тяжесть лежала на наших плечах все эти годы, что мы вынуждены были жить в деревне деринийского лорда. А теперь мы… мы задумали убежать! Но ради моего неродившегося ребенка я хочу, чтобы перед побегом мы были очищены от скверны. Я знаю, этот святой человек смоет пятно позора!
   Рис застенчиво прочистил горло.
   — Моя жена… она слишком волнуется в своем положении, — произнес он, отрывая пальцы Эвайн от рукава виллимита и виновато кланяясь. — Но если бы вы были так добры, нам бы очень хотелось получить благословение брата Ревана. Пожалуйста, ради моей жены…
   Своим разговором им удалось привлечь к себе внимание еще нескольких мужчин и женщин из виллимитской общины. Одна из них, женщина со стрижеными волосами и морщинистым лицом, почти наверняка была дерини, однако она не пыталась проникнуть в их сознание. Чтобы еще больше обезопасить себя, Рис проник в мозг Эвайн и сдвинул рычажок, блокировав все, кроме того, что могла знать женщина-крестьянка, роль которой она играла. Держа ее под руку, Рис почувствовал, что Эвайн вздрогнула, затем он углубил свое сознание на несколько уровней, чтобы пробы женщины-виллимита не коснулись его защит. Когда встретивший их мужчина вел их через лагерь, остальные, включая и деринийскую женщину, маленькой процессией следовали позади.
   Они пересекли поселение виллимитов с пестрыми шатрами и навесами и стали подниматься в гору мимо пожелтевших и высохших кустов навстречу ветру, который дул все сильнее. Они достигли маленького плато на полпути к вершине. Ветер освежал их потные лица и приносил запах немытых тел и давно не стиранной одежды. На противоположном краю плато, у входа в небольшую пещеру, стоял почти неузнаваемый Реван, а рядом полукругом расположилась дюжина мужчин и женщин.
   Он был одет в длинную, до лодыжек, домотканую ризу, поношенную и с множеством заплат, однако значительно более чистую, чем одеяния тех, кто собрался вокруг; на локте левой руки Ревана было намотано нечто, похожее на кору оливкового дерева. Со времени их последней встречи его волосы отросли на несколько дюймов, а выросшая с той поры борода казалась почти русой в ярком солнечном свете. С первого взгляда они поняли, что Реван проповедует. По мере приближения стали доноситься слова.
   — Приближается тот день, когда шедшие во тьме окажутся в кузнице времен и все несовершенное будет уничтожено пламенем. Как говорил наш Господь, зерно будет отделено от плевел, доброе семя от плохого. Но я говорю вам, что даже те, кто шел в кромешной тьме, смогут еще увидеть и познать Свет. Тому, кто искренне отречется от зла и тьмы навсегда, Господь дарует знак своей милости. Люди тьмы изменятся, пустая порода будет отделена от настоящего золота, и королевство испытает рею полноту Господней любви.
   По слушателям прокатилось бормотание и смолкло, когда заговорила одна из женщин.
   — Но, Учитель, как может случиться такое? Вы говорите, что даже проклятые дерини могут быть спасены?
   — Так мне дали понять, — ответил Реван так тихо, что Рис и Эвайн, по-прежнему приближавшиеся, едва расслышали его слова. Рис проверил, были ли среди слушателей еще дерини, единственной оказалась женщина, шедшая позади и все еще не пытавшаяся пустить в ход свое могущество.
   — …Сказали, как это случится, — говорил Реван, — но я верю, что, когда настанет время, мне скажут, и как это сделать. Владыка над владыками сделает все так, как и было предсказано.
   — Да будет благословенно имя Господне! — провозгласил один из слушателей поднимаясь с колен и восторженно сжимая руки.
   — Аминь! — воскликнул другой. Третий, привалившийся к скале рядом с Реваном, упал на колени у его ног и со светлой надеждой запрокинул голову.
   — Учитель, очистите нас своим благословением.
   — Не моим, а благословением Господним, — пробормотал Реван, кладя правую руку на голову мужчины.
   —Да благословит и сохранит вас Господь, — произнес он, переходя от одного к другому и поочередно возлагая руку на голову каждого. — Да подарит вам Господь мир, отдохновение и уверенность в том, что вы будете с Ним в день великих перемен. Да простит Он вам грехи ваши, да ляжет на вас Его благословение и милость, и да очиститесь вы от того, что тревожит вас. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.