Куртц Кэтрин. Камбер-еретик

   Джеффрэй затаил дыхание, молясь, чтобы ему не выпало это испытание. Тавис, утвердительно кивнул.
   — Можете сами попробовать, милорд. Несмотря на то, что Джеффрэй не Целитель, он был моим учителем. Вполне возможно, у него есть способности, которыми я не обладаю, но я не думаю, что ему удастся обойти зону смерти.
   Мердок повернулся к Джеффрэю.
   — Ну как, милорд архиепископ, вы готовы послужить королю?
   Джеффрэй поднялся.
   — Ваше Величество, — он поклонился Элрою, сидевшему с широко раскрытыми глазами, прежде чем обратиться к Мердоку. — Лорд Тавис действительно был моим учеником, и если он утверждает, что никто не сможет уклониться от этой зоны, то я уверен, это именно так.
   — Я бы все-таки проверил, архиепископ, — ответил Мердок. — Однако не стану оскорблять ваш сан и не буду приказывать вам. Сэр Пидур.
   Капитан гвардии, стоявший у боковой двери неподалеку от Джеффрэя и Орисса, повернулся.
   — Ваше Превосходительство.
   — Попросите лорда Ориэля предстать перед Его Королевским Величеством и не рассказывайте ему о том, что здесь только что обсуждалось.
   — Сию секунду, Ваше Превосходительство.
   — Мы подождем Ориэля, а вы, Тавис, пойдите к писцам и продиктуйте список имен, которые вы узнали.
   Когда Пидур вышел, а Тавис сошел с помоста, Джеффрэй тяжело опустился в кресло и сложил руки. Осуществились худшие из опасений дерини-Тавис отправился предавать своих собратьев. В последний месяц архиепископу не раз приходилось слышать о вербовке регентами деринийских агентов, использовании для этого посулов или угроз, и теперь он видел воочию-это были не сплетни. Разворачивалось великое противостояние-дерини против дерини!
   Тавис заканчивал диктовать. Он стоял, мрачно сложив руки на груди, и не отваживался взглянуть на то, что записано с его слов. Зато Джеффрэй через плечо писца отлично видел весь список и с тяжелым чувством узнавал на бумаге древнейшие фамилии Гвинедда. Закончив диктовать, Тавис вернулся на помост и сел у ног Джавана. Изобразив на лице свою обычную мрачную полуулыбку, Мердок положил руку на спинку трона Элроя и по очереди обратился к Тавису и Джеффри.
   — Мы благодарим вас. лорд Тавис, — слащаво произнес он. — Я думаю, вы помните лорда Ориэля по ночи нападения на вас?
   Тавис коротко кивнул.
   — Хорошо. А вы, архиепископ, вы знаете его? Как вы, наверное, поняли, он теперь работает у нас. У него, кажется, есть жена и маленькая дочурка, которых он просто обожает. Но я не слышу вашего ответа. Вы знаете лорда Ориэля?
   — Только по слухам, — пробормотал Джеффрэй. Он поднял глаза и увидел кривую усмешку Мердока, в это мгновение ему хотелось расквасить это важное, надменное лицо.
   — Что ж, скоро вы его увидите, — сказал Мердок. — Но предупреждаю, вы с Тависом должны быть совершенно откровенны. Если вы попытаетесь повлиять на действия Ориэля или заставить избирательно осматривать бандитов, он скажет мне, и я узнаю, кому вы преданы на самом деле. — Усмешка сменилась мрачным оскалом. — Я достаточно ясно выразился?
   Джеффрэй покорно кивнул и увидел, что в зал возвратился Пидур в сопровождении молодого светловолосого человека с небольшой рыжей бородкой, который казался слишком юным, чтобы носить зеленую мантию Целителя. Описание Риса, сделанное на Совете, оказалось очень точным. Тавис, сидящий возле кресла Джавана, брезгливо сощурил глаза. Джеффрэй догадывался: неразлучный друг принца не простил Ориэлю неумения приживить отрубленную кисть, хотя, видит Бог, это было не во власти Целителя.
   Мердок снова кисло улыбнулся и благонравно сложил руки, его локоть так и остался на спинке трона.
   — Лорд Ориэль, сейчас мы столкнулись с важной государственной проблемой и необходимостью проверить кое-кого. — Он кивнул на четырех коленопреклоненных пленников. — Эти негодяи были схвачены за нападение на принцев Джавана и Риса Майкла во время охоты. Они убили охранника и слугу, которых вы видите здесь же, остальные убитые-из их банды. Еще один бежал. Нам известно, что они Дерини. Прежде всего я хочу знать имена заговорщиков.
   Ориэль холодно посмотрел на пленников и снова повернулся к Мердоку.
   —Можно задать лорду Тавису один вопрос?
   — Задавайте. А я скажу вам, может он ответить или нет.
   — Как пожелаете. Лорд Тавис, даже без глубокого осмотра ясно, что пленников поили наркотиками. Это обычная комбинация порошков?
   Тавис дождался поощрительного кивка Мердока и обернулся к Ориэлю.
   — Да, комбинация обычная, — неохотно признал он. — Дозировка-из расчета обезопасить окружающих и ослабить защиты.
   — Очень хорошо. Граф Мердок, у вас нет никаких пожеланий? Кого мне следует проверять, или вы хотите, чтобы я проверил всех?
   — Вон того слева, лучника, — ответил Мердок, скрестив руки на груди и теребя себя за бороду.
   Он больше ничего не собирался говорить, и Джеффрэй догадался, что он намерено не сказал Ориэлю о зонах смерти. Хотел выяснить, сможет ли Целитель сам обнаружить их. Что произойдет дальше, было не предсказать, но Джеффрэй верил-юноша не станет убивать даже по приказу регентов. В конце концов он давал клятву Целителя.
   Ориэль развернулся и оглядел четырех дерини, потом медленно приблизился к лучнику. Из правого плеча у того все еще торчала сломанная стрела, но крови почти не было. Когда стрелок поднял глаза на Целителя, в них светилась мука. Ни наркотики, ни ослабленные способности дерини не могли облегчить боль в накрепко связанных руках, ноющей ране и в мозгу от неизбежного грубого вмешательства. Ориэль поднял руки к вискам лучника, тот крепко зажмурил глаза и постарался уйти от прикосновения Целителя, но охранявший его стражник покрепче сжал его плечо и подтолкнул к рыжебородому.
   Джеффрэй не решался выяснять, что именно делает Ориэль, но вскоре пленник задрожал, и его веки задергались в нервном тике. Ориэль тут же открыл глаза, очевидно, частично прервав контакт, так как дрожь его жертвы прекратилась, и полуобернулся к Мердоку, одновременно приглядывая за лучником.
   — Называйте, — приказал Мердок. — Писец, проверяй по своему списку.
   — Этого зовут Дензиль Кармайкл. Вот эти трое — Фулберт де Морриси, Рэнальд Джилстрачен и Иво Лорат, младший сын барона Фризелля. — Два писца сверялись со своими записями и, находя нужное имя, кивали. — Убиты Дилан эп Томас, Шау Фаркьюэрсон, Амиот и Трефор Морландские. Двое последних-двоюродные братья. Имя сбежавшего— Шолто МакДугал.
   Последний кивок старшего писца указал на верность списка, и Мердок прошептал:
   — Превосходно.
   — А что с графом Кулдским? — спросил Хуберт. Глаза Целителя устремились куда-то вдаль, он снова читал воспоминания. Потом он озадаченно покачал головой.
   — Ваша милость, Кармайкл никогда прежде его не видел. По правде говоря, этот человек считал его стражником до тех пор, пока граф не… изменил облик?
   С этими словами он поднял глаза, не прерывая контакта, но ища подтверждение только что прочитанному в лице Мердока. Мердок побагровел, а Джеффрэю не было нужды использовать свое зрение, чтобы понять, что все регенты раздосадованы.
   — Он лжет, — прошептал Мердок, — Он должен лгать. Нам известно, что МакРори был участником огромного деринийского заговора против короны. Читай глубже!
   Обеспокоенный их реакцией, Ориэль всмотрелся в лицо между своими ладонями, на мгновение закрыл глаза, задрожал и снова повернулся к Мердоку.
   — Милорд, я не решаюсь двигаться глубже. У этого человека какая-то непреодолимая преграда. Если я еще сильнее нажму на защиты, это убьет его.
   — Тогда убей его! — закричал Мердок. — Я хочу знать про заговор, и я узнаю!
   — Но никакого заговора нет, по крайней мере МакРори в нем не участвовал, — прошептал Целитель. — Они задумали отомстить за смерть своего друга, упомянутый вами граф Кулдский не участвовал в этом.
   — Читай глубже, Ориэль! — приказал Мердок, угрожающе надвигаясь. — Если тебе дороги твоя жизнь и семья, подчиняйся мне!
   На мгновение, Джеффрэю показалось, что Целитель откажется выполнить приказ. Ориэль зажмурил глаза, словно отгораживаясь от всего окружающего, но затем его плечи опустились, а лицо приняло выражение ледяного безразличия.
   Это длилось всего лишь мгновение, Джеффрэй не сомневался в результате. Когда лучник повалился на охранника, Ориэль вздрогнул, отдернул руки и ухватился за плечо стражника, чтобы не упасть самому.
   Мердок сморщился. На лицах Хуберта и Таммарона было написано разочарование. Тавис взглянул на своего собрата с такой неприкрытой яростью, какой Джеффрэю никогда прежде не приходилось видеть в его бледно-голубых глазах. Ориэль поймал этот взгляд и побледнел, не решаясь поднять глаза на Мердока.
   — Он мертв, Ваше Превосходительство, Целитель Его Высочества, очевидно, знал еще до моего прихода, что глубокое проникновение опасно. Почему вы не сообщили мне?
   — Я же сказал вам, это была проверка. Кроме того, не вам спрашивать нас, — процедил Мердок. — Что еще вы узнали?
   — Очень мало, ничтожные проступки, ужас от сознания того, что раскрученный маховик не может быть остановлен. Никакого тайного заговора, кроме договора девяти, не было. Тот, кого звали Трефором Морландским, был их предводителем. Вряд ли они были хорошо организованы. Он приходился молочным братом… Дафидду Лесли, которого казнили этим летом?
   Хуберт озадаченно и несколько самодовольно фыркнул и жестом пухлой руки отпустил Целителя.
   — Это уже лишнее, Ориэль. Вы можете идти.
   Молчаливый Ориэль жалко поклонился Элрою и побрел за Пидуром к выходу. Джеффрэй не мог не видеть презрения во взгляде Тависа, когда тот смотрел вслед уходящим. Свое собственное отношение архиепископ еще не определил.
   — Итак, Ваше Величество, — сказал Мердок, когда Пидур возвратился в одиночестве. — По-моему, ясно, тянуть больше нельзя, и я хочу спросить вас, какое наказание вы назначите тем, кто пытался убить ваших братьев и уже убил двух преданных слуг?
   Элрой судорожно глотнул и повернулся к стоявшему по левую руку канцлеру.
   — Граф Таммарон, каково примерное наказание для тех, кто покушается на моих братьев?
   Таммарон смотрел на ожидающих своей участи трех дерини, и на лице его не было ни волнения чувств, ни сомнений.
   — Такие преступники должны быть немедленно казнены, Ваше Величество. Более того, их имущество и земли, если таковые имеются, должны быть отчуждены в казну, а их наследники объявлены вне закона. Если они-младшие сыновья в семье, я предлагаю распространить то же наказание и на их отцов за то, что те не уделяли должного внимания выходкам своих детей.
   — Казнь для них и объявление вне закона их фамилий? — переспросил Элрой.
   — Именно.
   — А каков способ казни? — нерешительно пробормотал Элрой.
   — Повешение, колесование и четвертование, как и полагается изменникам, — ответил Таммарон с готовностью. — Части тела будут разосланы во все главные города Гвинедда и выставлены напоказ.
   Слушая о подробностях казни, Элрой побледнел еще больше. Джаван закрыл глаза. Только выражение лица Риса Майкла не изменилось даже тогда, когда Элрой поднялся объявить приговор.
   — Посоветовавшись с нашим канцлером, — произнес он на удивление твердым голосом, — мы решили объявить приговор немедленно.
   Три коленопреклоненных пленника-дерини замерли. Мердок посмотрел на них, потом склонился к уху короля и прошептал ему что-то. Пальцы Элроя, сжимавшие скипетр, еще сильнее побелели, но он отрывисто кивнул.
   — Тела остальных, — он кивнул на мертвых, — должны подвергнуться тому же наказанию, включая и графа Кулдского. Поэтому графство Кулди конфискуется в пользу короны.
   — Нет! Он спас жизнь Рису Майклу! — закричал Джаван, приподнимаясь на стуле.
   — Это приказ короля! — громко произнес Мердок. — Да будет так. Сэр Пидур, вы соберете гарнизон замка для исполнения казни и совершения королевского правосудия.
   Джаван рухнул в кресло, король развернулся и в сопровождении регентов, Риса Майкла, слуг и стражников покинул зал через боковую дверь. За ним последовали Орисс, Адаут и писцы, чтобы записывать каждое слово дерини перед смертью. Джеффрэй задержался, чтобы опуститься на колени возле мертвого лучника Дензиля Кармайкла. Когда он встал, стражники подняли тело и, подталкивая, уводили приговоренных. Вздохнув, Джеффрэй вслед за остальными вышел в боковую дверь.
   Когда в зале остались только два стражника у дверей в дальнем конце, Джаван наконец-то вышел из оцепенения и посмотрел на Тависа, все еще сидевшего у его ног.
   — Тавис, тайный заговор существовал на самом деле?
   — Не знаю, мой принц. Честно говоря, я так не думаю. Я говорю это не как, дерини, а как верный слуга и друг. Даже Ориэль, ставший теперь орудием регентов, не открыл признаков заговора. — Он горько засмеялся. — По правде сказать, я решил, что они охотились за мной за убийство Дафидда Лесли и службу тебе, хотя убить заодно и двух братьев короля-это было бы мастерским ударом.
   — А Дэвин МакРори? Он был изменником? — робко спросил мальчик.
   Тавис мог только удивленно покачать головой.
   — Нет, не изменником. Хотя я никак не могу понять, кем он был на самом деле. — Он замолчал на мгновение, потом осторожно взглянул на принца. — Джаван, — прошептал он, — я не рассказал двору и тебе не успел рассказать, когда Дэвин умирал, мне показалось… Я почувствовал рядом с ним присутствие кого-то…
   — Чье-то присутствие? Что ты имеешь в виду?
   — Гм…-Он вздохнул и покачал головой, не находя слов, чтобы выразить свои чувства. — Прости меня. Ты слышал о святом Камбере, который был дедом юного МакРори?
   — Разумеется.
   — Мне кажется, именно его присутствие я уловил. Дэвин узнал его. Камбер был с ним, я готов поклясться! МакРори умирал, вокруг была такая благость. Он как бы не мог принять ее. И Камбер взял его к себе.
   Глаза Джавана распахнулись, он до боли стиснул здоровую руку Тависа.
   — Ты думаешь, что в момент смерти святой Камбер пришел к нему? Тавис вздохнул.
   — Так… показалось.
   — О! А святые часто так Поступают? Тавис издал нечто похожее на нервный смешок и беспомощно пожал плечами.
   — Если бы я знал. Но по-моему, нет, — закончил он посерьезнее.
   Джаван задумался на минуту, потом прочистил горло.
   — Может быть, они приходят только к своей родне?
   — Это возможно, как и всякое другое предположение. Но почему ты спрашиваешь об этом?
   — У Дэвина ведь был младший брат, не так ли? Может, спросим у него?
   — О святом Камбере? Энселя? — Тавис покачал головой. — Он давно спрятался где-нибудь.
   — Спрятался? Почему? Откуда он знает?
   — Они были братьями и дерини, Джаван, — нетерпеливо объяснял Тавис. — Он узнал о смерти Дэвина в тот самый момент, когда она произошла, и знал, что это за собой повлечет, так как ему должно быть известно о тайном смысле игры его брата.
   — В таком случае как насчет отца Йорама? — настаивал Джаван. — Он приходился Дэвину дядей, и он священник. Если кто-то и знает что-нибудь о святом Камбере, так это он. Или леди Эвайн или Рис?
   — Рис, мой принц? После того, что он сделал с нами в ночь смерти твоего отца? И другие замешаны в этом не меньше, я все больше убеждаюсь в этом.
   — Но как мы сможем узнать? Тавис, мы должны знать правду! Мы должны!
   Но времени на продолжение дискуссии им отпущено не было. На верхней галерее под крышей холла показалась королевская процессия, двигавшаяся к выходу на другую галерею, которая непрерывным балконом опоясывала замковый двор и примыкала к центральной башне. Казнь должна была состояться внизу, во дворе.
   Через боковую дверь в зал вошел сэр Джейсон с плащом Для Джавана, к вечеру стало прохладнее. Джаван вопросительно взглянул на Тависа, но Целитель покачал головой и, взяв принца под локоть, помог ему подняться. Джаван со страхом ожидал приближавшейся казни, свидетелем которой должен был стать, и Тавис не оставлял мальчика одного. По всей вероятности, четвертование мертвых тел, проводимое для устрашения приговоренных, уже началось. Пора было идти.
   Джейсон накинул плащ на плечи принца и благоразумно удалился. С мрачным выражением на лице Тавис повел мальчика к еще одной узкой лестнице, которая вела на галерею, где уже собрались остальные.
   — Мужайтесь, мой принц, — пробормотал он. — Обещаю, мы найдем способ выудить побольше фактов из моих друзей-дерини. Дайте мне подумать денек-другой. В конце концов, Рис может оказаться нашим ключиком. Он и я-Целители. Возможно, нам удастся использовать против него его же приемы.

ГЛАВА 21

   Сладкие слова звучали из уст врага, но сердцем он помышлял низвергнуть тебя: его глаза будут лить слезы, но если он найдет способ, то не удовлетворится кровью.

Книга Екклесиаста или Проповедника 12:16

   В темном подземном ходе, глубоко под Кэррори, Рис, как мог старался утешить брата Дэвина МакРори. Известие о смерти Дэвина от Камбера первым получил Йорам и потерял покой. В Аргоде они с Джебедия ждали Камбера для празднования дня святого Михаила. Воспользовавшись Порталом, два михайлинца поспешили к Камберу, как только позволили обстоятельства. Прежде остальных они узнали подробности трагедии у все еще ошеломленного Камбера. Затем Йорам отправился за Рисом и Эвайн в Шиил, а Джебедия должен был отыскать Грегори. На Риса возложили обязанность доставить нового наследника рода МакРори.
   Разумеется, Энсель уже знал. Рис нашел семнадцатилетнего Энселя в отчаянии сидящим у выхода из комнаты Портала. Обхватив колени руками, он в горестном ожидании поднял наполненные слезами глаза, когда панель в стене отодвинулась и пропустила Риса. Целитель вошел, и Энсель слепо бросился в его объятья, горько плача. Рис гладил его по серебристым с золотым отливом волосам. Несколько минут прошло, прежде чем Энсель смог говорить, но Рис не торопил его. Узы, связывавшие Энселя со старшим братом, были очень прочны.
   — О, Господи, Рис, я чувствовал-он уходит! — удалось наконец выговорить Энселю. — Не пойму, как это случилось, но я знал! Мой конюший, кажется, решил, что у меня припадок или что-то в этом роде.
   — Да, да, — бормотал Рис, обнимая Энселя за плечи, а тот тер мокрым от слез рукавом глаза.
   — Что… Что случилось? — спросил Энсель, несколько раз вздохнув.
   — Утром была охота с соколами, — тихо ответил Рис. — На принцев напали шесть или около того дерини. Мы пока еще не знаем, кто они и почему атаковали, но Дэвин принял на себя стрелу, очевидно, направленную в Риса Майкла. Стрела попала в поясницу и засела в позвоночнике, задев при этом какой-то из кровеносных сосудов. Так говорит Алистер.
   Энсель заморгал и, закусив губу, удержал стон, чтобы не Прерывать Риса, и тот глубоко вздохнул и продолжал.
   — Рана была очень тяжелой, и Дэвин знал это. Он обдумал свое положение и шансы выжить, оставшись неразоблаченным Тависом, и решил не давать Тавису возможности раскрыть его. После ранения твой брат, должно быть, почти не чувствовал боли. Он даже получил последнее причастие Алистера, прежде чем заставить ничего не подозревавшего стражника помочь ему избегнуть исцеления.
   — Вы хотите сказать, что… он убил себя? — недоверчиво прошептал Энсель. Рис вздохнул.
   — Энсель, попытайся понять. Он знал, что попытка вытащить стрелу почти наверняка будет смертельна. Он знал, что в этот момент Тавис узнает о его деринийском происхождении и попытается сломить защиты. Возможно, Целитель применил бы наркотики, чтобы вытянуть правду.
   — О, Боже! — застонал Энсель.
   — Поэтому он стер память, чтобы Тавис ничего не смог узнать после смерти, — мягко продолжал Рис, — а потом приказал поддерживавшему его стражнику слегка коснуться стрелы. Мне обязательно вдаваться в медицинские подробности того, что было после?
   Энсель покачал головой, глотая слезы.
   — Это было… быстро?
   — Он потерял сознание через несколько секунд. Энсель прикрыл трясущейся рукой заплаканные глаза и отрицательно покачал головой, когда Рис собрался коснуться его висков, чтобы облегчить его душевное состояние.
   — Все в порядке. Все будет в порядке. — Он шмыгнул носом и поднял на Риса уже более спокойное лицо. — Итак, что теперь? Мы сможем получить его тело и достойно похоронить рядом с отцом?
   Рис вздохнул и покачал головой, вспомнив могилу Катана в ограде маленькой сельской церкви неподалеку.
   — Сомневаюсь, Энсель. После смерти к нему вернулся его собственный облик. Те, кто там был, видели это. А теперь и регенты узнали. Если мое подозрение верно, они обвинят Дэвина в нападении наравне с остальными.
   — Но он не…
   — Ты знаешь это, и я знаю, — согласился Рис, — и даже регенты могут знать об этом. Но неужели ты думаешь, что. они упустят такую прекрасную возможность обвинить высокопоставленного дерини в государственной измене?
   Энсель безнадежно вздохнул и ссутулился.
   — Вы Правы. Теперь они скорее всего начнут охоту за мной-братом и наследником предателя.
   — Именно этого я и боюсь. — Рис уставился под ноги, потом снова взглянул на Энселя. — Сейчас собирается заседание Совета. Нам хотелось, чтобы и ты присутствовал. Это поможет немного отвлечься от случившегося.
   Глубоко вздохнув, Энсель расправил плечи и поднял голову.
   — Я иду.
   В киилле собрались остальные. Эвайн и Йорам, скрестив ноги, сидели справа от Камбера возле белой глыбы на помосте, В центре каменной глыбы покоился серебристый шар, бывший для огромного помещения единственным источником света, не считая четырех зажженных факелов в бронзовых подставках.
   С момента прибытия Йорама и Эвайн они вместе с Камбером еще раз проживали смерть Дэвина, вспоминая короткую, но героическую историю его жизни, и искали скрытый смысл в том, что он узнал перед своей гибелью. Последнее подозрение Дэвина насчет непредсказуемого принца Джавана горько-сладким бальзамом лилось на их израненные сердца. Эвайн и Камбер всплакнули, но теперь слезы остались в прошлом. Йорам не уронил ни единой слезинки и не дал облегчения своей душе; оттого каждая клеточка его тела укрытого тяжелым михайлинским плащом, содрогалась от горя и злости. Его лицо, освещенное снизу, превратилось в маску, такую же холодную, как мрамор священного монолита.
   Вскоре к Камберу и его детям присоединились Джебедия, Грегори и его сын Джесс. Все трое были измождены и мрачны, освещаемые багровым светом лампы, которую нес Джебедия. Михайлинец тихо сел справа от Йорама и потушил фонарь. Он понимал, как велико было горе Камбера от потери внука и юного, но многообещавшего единомышленника.
   Но Грегори не сознавал глубины скорби троих. В нем говорил только гнев.
   — Рис уже пошел за Энселем? — спросил он. Эвайн коротко кивнула.
   — А Джеффрэй? — продолжал Грегори.
   — Пока еще в замке, — ответил Йорам.
   Немного смущенный краткостью ответов, Грегори уселся на свое обычное место между Йорамом и Эвайн, уперев руки в бока. Джесс молча занял место справа от отца.
   — Мне очень жаль, — угрюмо произнес Грегори. — Я знаю, как смерть Дэвина поразила вас. Не хочу показаться бесчувственным, но меня интересуют обстоятельства. Алистер, ты видел, что случилось?
   Камбер кивнул и протянул руку.
   — Посмотри сам, — прошептал он, открывая ему сознание Алистера. — Мы потеряли и других, себе подобных.
   Грегори, взявшийся за протянутую руку, вдруг отдернул свою, словно от раскаленного железа.
   — Нет, не подобных нам! Они не из нашего числа! — Он резко мотнул головой. — Дерини-да, но… Джебедия рассказал мне кое-что из того, что случилось. Они похожи на тех негодяев, которые остановили тебя и Йорама на дороге этой зимой.
   — Нет! — сказал Камбер. — Те были несчастные бездельники-мальчишки. А эти убийцы, целившие в принцев, кровавые мясники вроде тех, что покалечили Тависа О'Нейлла!
   — По-моему, вы оба неправы, — резко прервала их Эвайн. — Те были дети-садисты, их никто не остановил, и они превратились в убийц, готовых уничтожить тех, кто, по их разумению, мешал вести привычную для них жизнь, и только одного они не смогли понять, что династия Халдейнов и те, кто ей служит, не враги.
   Йорам был не согласен, но прежде чем возразить, напрягся всем телом, сдерживая себя:
   — Насколько я помню, многоуважаемые регенты тоже. служат Халдейнам. Если наши юные скучающие соотечественники ищут виновников, почему бы им не обратиться к себе самим?
   — Йорам, Йорам, желчностью ничего не добьешься, — вздохнул Камбер, снова протягивая руку Грегори. — Давай, Грегори, прочти. А потом посмотрим, останется ли в тебе сострадание к тем, кто стал причиной смерти Дэвина.
   Грегори вошел в контакт, закрыл глаза и узнал все, что послал Алистеру Дэвин, все, за исключением самых последних секунд. Когда Грегори вышел из транса, его узкое лицо помрачнело. Реальность, открывшаяся ему, больно задела его отцовские чувства.
   Мгновение он сидел, склонив голову на руки. От необходимости говорить Грегори спасло прибытие Риса и Энселя, Когда они поднимались на помост, юношу покачивало. Все встали, и в этом почти мальчике Камберу привиделся Дэвин. Вошедшие остановились слева от Камбера.
   — Я бы хотел, чтобы этот день не был праздником святого Михаила, — запинаясь, произнес Энсель. — Я…-Он замолк и проглотил, подступивший к горлу комок, чтобы снова не расплакаться, потом, когда ему удалось восстановить некое подобие самоконтроля, поднял глаза на Камбера. — Епископ Алистер…-На мгновение в его глазах промелькнула нерешительность, и он продолжал:-Я… Дядя Рис сказал мне, что вы были… что вы…