Страница:
помочь, точнее, подколоть. Например, сослуживцы-механики, пока командиром не
стал, советовали прикормить рыбью стаю и в ней маскироваться. Или приручить
пару кашалотов, записать на пленку и издавать звуки брачующихся дельфинов, а
лучше обучить этому акустиков - и тому подобное. Командиры и начальство
шутили иначе, мол, сегодня по нашим данным "Энтерпрайз" направляется туда-то
и туда-то, ты как, готов? Так же издевались с "мертвой петлей": "Слышал, что
в отдел кадров пришла разнарядка на командира новейшей, скоростной,
глубоководной лодки. Ты как, а?"
И тем не менее, командир упрямо нес свои несбыточные мечты через года.
И вот наступило время принятия решения - расти дальше по службе или
подыскивать место на берегу? Расти дальше не особо хотелось, а на просьбу
или даже намек о переводе командир дивизии с начпо заявляли: "Ну, еще одна
автономка - и будет тебе перевод". Но прошла одна, вторая, и назревала
третья. Командир был грамотным подводником, имел сколоченный экипаж и, как
говорится, пользовался авторитетом. Но всему есть предел, и когда командир
твердо заявил протест и затребовал справедливости у командования, ему "по
секрету" сообщили, что эта боевая служба будет проходить в районе
предполагаемого действия АУГ с "Энтерпрайзом", и что более опытного и
грамотного командира в этом плане просто нет и быть не может... Короче,
такого иезуитского коварства в штабной дипломатии командир не ожидал. Мечта
юности... непойманная Жар-Птица...
В общем, боевая служба состоялась, и районы совпали!
Трубадуры чуждой нам буржуазной идеологии говорят, что мысль может быть
материальна и ссылаются при этом на Библию - вначале было Слово. Но
последующее поколение еврейских философов во главе с Марксом и Энгельсом
зачем-то начали утверждать, что материя первична.
Что там первично, что вторично - думать командиру было недосуг, надо
было действовать и дальше материализовывать мечту, а точнее - теперь уже
боевую задачу. И началась игра в жмурки, гонка с завязанными глазами. На
космическую разведку надежды было мало - никакого просвета, облачность
сплошная. Но командир был отнюдь не беспомощным мечтателем, а имел крепкую
крестьянскую хватку: про авианосцы и их тактику он знал все, что можно было
знать. Его офицеры, включая даже механиков, знали чудаковатость своего
командира и тоже старались не пропустить ни крупицы информации про
"Энтерпрайз" и его охранение.
Заканчивался первый месяц автономки, и вот уже вторую неделю длилась
слепая гонка за самым большим и мощным авианосцем. Режим "тишина" резко
сменялся самым полным ходом, затем опять дрейф на стабилизаторе глубины без
хода, изменение глубины и снова гонка. И все это - на готовности номер один:
ни как следует поесть, ни умыться, ни поспать. Люди вконец измотаны, гальюны
переполнены, пресная вода на исходе - все это последствия режима "тишина".
И вот, наконец-то, вознаграждение за упорство, вот она, материализация
мечты командира и всего экипажа. Лодка на стабилизаторе глубины без хода,
все молчат, напрягшись, а акустики ловят своими чуткими электронными и
человеческими ушами групповую цель, а посередке что-то такое, что без труда
классифицируется как авианосец! Прикинули, посчитали - основная цель пройдет
мимо в десяти-двенадцати кабельтовых. Вот она, мечта юности и всей
последующей жизни! Ну почему, почему на планете в эту минуту мир?!
-- Боевая тревога, торпедная атака! Колоколо-ревунную сигнализацию и
"каштан" не использовать! Все команды и доклады - только по телефону!
-- Ну, писец, началось, - вырвалось у экипажа. - Бей супостата.
Но война-то холодная, время мирное, атаковать нельзя, даже имитировать
атаку... Конечно, дождетесь! Главное, чтобы зам с особистом не очухались, а
то налетят: не положено! есть директива! а помимо директивы есть у них и
стукачи свои, то бишь эти... информаторы. Кто они? По идее, должны быть и
среди офицеров. О боевой тревоге оповещены только телефонизированные боевые
посты и командные пункты, хождение между отсеками запрещено... а цель шпарит
себе на сближение двадцатиузловым ходом, курс не меняя. Вот-вот мимо
пронесется... Надо что-то делать, как-то обозначить торпедную атаку, пусть
знают, что русский Иван не лыком шит, и не думают о безнаказанности...
-- Боцман, всплывать на перископную глубину на стабилизаторе.
Команд - минимум, все с полуслова, все работают, выкладываясь на сто
процентов.
-- Поднять перископ.
В центральный прибыли взлохмаченные зам с особистом. Ишь, как
торопились, даже лоск не успели навести. Начинают потихоньку въезжать в
обстановку. Командир - к перископу, чтобы ненужных вопросов избежать. Минут
через пять авианосец будет на траверзе. Вон он, весь в огнях, самолеты
принимает, значит, курс менять не будет. БИП вырабатывает данные для
стрельбы - все на автомате. Командир от перископа - к телефону:
-- Минер! Сколько нужно времени, чтобы освободить четвертый и пятый
аппараты от торпед?.. Сколько?! Ну ты даешь... Пять минут! И приготовить эти
аппараты к прострелке воздухом! Понятно?!
Пытавшиеся вот-вот вмешаться в обстановку зам с особистом оцепенели,
как адмиралтейские якоря на набережной Невы. Есть директива Главного Штаба с
рекомендацией избегать имитации боевых атак, требующая обеспечения
собственной безопасности, предотвращения столкновения и навалов и еще что-то
там про международную обстановку...
Минера тоже заклинило, и четкого ответа "есть" не последовало. Вот те,
нате. Готовились, готовились, а все ушло в болтовню на партсобраниях. Да, в
военное время проще: ввел данные стрельбы - а они идеальные! - и "Пли!" А
тут все аппараты заряжены боевыми торпедами. Есть, правда, возможность
освободить два аппарата от торпед на случай аварийного выхода из затонувшей
лодки. Надо освобождать, время уходит...
Авианосец вот-вот поравняется с лодкой, а минерское "есть" все никак не
прозвучит, да и зам с особистом скоро очухаются.
И тут механик - нашел выход! - самый большой оппозиционер и тайный
насмешник над командирскими утопиями. Он уже давно запрашивал "добро"
продуть гальюны (не заполненным "под завязку" остался только докторский в
изоляторе), но командир неизменно запрещал - продувание демаскирует лодку.
Механик матерился и утверждал, что нас скоро по запаху учуют даже в
Пентагоне.
-- ...минер!...
-- Командир, - встрял механик, - готов произвести прострелку гальюнов!
Эффект такой же, а пользы больше: не надо снимать давления с отсеков, тем
более, что оно и так избыточное, и расход воздуха на это дело меньше. И
нарушения директивы не будет. А?
Мысль сама по себе неплохая, но... как-то это..., а выхода другого
нет...
-- Ну, это совсем другое дело, - обратился почти вышедший из оцепенения
зам к начинающему тоже очухиваться особисту.
-- Ладно, механик, убедил, - сказал командир. - Продуть гальюны по
команде.
И сам - к перископу.
В редких разрывах облаков проглядывала четверть рождающейся луны.
Лунная дорожка убегала в сторону авианосца, надвигающемуся неумолимо, как
крах капитализма.
-- Механик, турбину к даче хода приготовить. Что там с гальюнами?
-- Турбина готова, гальюнные аппараты второго и третьего отсеков к
стрельбе готовы, - отрапортовал механик, - есть предложение опустить
перископ: кингстон продувки гальюнов на одном шпангоуте с перископом,
недолго и оптику загадить...
-- Понял, понял, механик... БИП! Доложить данные стрельбы двумя
"изделиями"! - Выслушал данные, сверился по перископу и дал команду опустить
его.
-- Механик, то-овсь!
-- Есть товсь!
-- Пли!
-- Есть пли! - отрепетовал механик. - Второй и третий, продуть гальюны,
воздуха не жалеть!
Через некоторое, очень маленькое, время в центральный пошел характерный
запах, и все завращали носами.
-- Товарищ командир, продуты баллоны гальюнов во втором и третьем
отсеках. Замечаний нет.
-- Есть, механик. Поднять перископ!
Подняли. Вот это да! Командир ошалело отшатнулся от окуляров, а затем
опять прильнул.
На авианосце пылал пожар! И еще какой! Громадина продолжала следовать
своим курсом.
-- Товарищ командир! В нашу сторону направляется цель номер три,
дистанция тридцать, - доложил командир расчета БИП.
-- Есть, - машинально ответил командир, не отрываясь от перископа, -
наблюдаю пожар на авианосце, записать в вахтенный журнал...
В центральном все так и обалдели.
-- Доигрались! - первым пришел в себя и трагически завопил зам.
-- Разрешите? - и, не дожидаясь ответа, особист прильнул к перископу.
Это наглость. Это борзость. Перископ - штука только для командира. Старлей
сопливый, агент "два нуля", да к тому же из механиков... В другое время
командир не стерпел бы и проучил юнца, но сейчас было не до того.
-- Пожар... на полетной палубе... ни хрена себе... - подтвердил
особист.
Что за чертовщина?! Ну, продули гальюны. Торпедные аппараты воздухом не
простреливали, вернее, команда была, но минер... Минер "есть" не сказал, а
должен был, и отрепетовать команду должен был, а он молчал... Тогда что?
Так думал командир, а все внимательно слушали, потому как думал он
вслух.
-- А почему он молчал? - вступил в дело особист. - Может, он
действовал?
И особист перевел взгляд на пульт вахтенного офицера с "каштаном".
Тумблер торпедной палубы был включен! Все уставились на тумблер, а глаза
зама начали наливаться справедливым гневом, как у Ивана Грозного, который
убивает своего собственного сына.
-- Разрешите! - и снова без разрешения особист рванулся к "каштану". -
Первый, торпедная! Ответить центральному! - надрывался особист в выключенный
"каштан", надеясь первым выявить злой умысел.
-- Товарищ старший лейтенант! - не сдержался командир. - "Каштан"
обесточен по моему приказанию с самого начала слежения за авианосцем.
Отойдите отсюда и без разрешения...
-- Но ведь горит, и горит фактически! - не унимался старлей, пытаясь
сдержать марку.
-- А чего это вас так огорчает, - съязвил командир, - авианосец-то
американский.
И за телефон.
-- Связисты, запитать командирский "каштан", - и далее, уже по
"каштану". - Минер! Ты что там, умер или ...?! Доложить количество
боезапаса!
-- Товарищ командир, - прозвучало в замершем центральном, - боезапас
без изменения. - Минер докладывал невозмутимо (еще бы, откуда он знал). - В
аппаратах столько-то, на стеллажах столько-то, выгрузку из аппаратов
четыре-пять начать не можем, неисправно перезарядное устройство. Время на
введение в строй выясняем...
-- Ну, минер! Мо-ло-дец! - гневно-радостно выдавил командир. - Выгрузку
отставить, а там разберемся...
Зам отлип от перископа, в который влез, пока шел диалог с торпедистами.
Ему хотелось ущипнуть себя и проснуться. Кошмар какой-то! Торпеды на месте,
ну продули гальюны, а авианосец горит! Кто будет отдуваться за все? Говорил
же начпо: "Присматривай за командиром! Если что, одерни!" Уследишь тут за
этим великовозрастным идиотом, как же... Но, скорее говно - в буквальном
смысле слова - подстроил механик. Этот опаснее - технократ...
Крыша съезжала не только у зама. Но боевые посты и командные пункты
бесстрастно делали свое дело.
-- Товарищ командир, цель номер три опасно приближается, дистанция
пятнадцать кабельтов... - прервал размышления и догадки доклад акустика.
-- Срочное погружение! Турбине вперед девяносто три! Боцман, ныряй на
сто метров!
...Автономка закончилась досрочно. "Энтерпрайз" ни с того, ни с сего
ушел прочь от советского побережья восвояси, а лодке приказали скрытно
вернуться в родную базу. В точке всплытия поджидал БПК с комиссией. Сразу же
изъяли вахтенный журнал и штурманские карты. Поочередно опросили всех
свидетелей и участников "атаки" и заставили письменно изложить события
такого-то числа в ночь с и по. И вырисовалось вот что...
О присутствии в данном районе советской субмарины командир авианосца
наверняка знал, а значит, знало и все его охранение. Знал он также, что
контакт с ней потерян. Это можно расценить, как отрыв АУГ от лодки, но
дальнее охранение - тоже подводные лодки - все равно должны были продолжать
поиск. Наверняка знала о потере контакта и вся ходовая вахта авианосца.
Знали, и потому смотрели в оба. И тут в лунной дорожке какой-нибудь
сигнальщик видит перископ. Докладывает, разумеется - у них за это дело
крупная денежная премия, между прочим. Командование авианосца волнуется,
луна прячется в облаках, и перископ скрывается (чтобы оптику в дерьме не
запачкать). Все напряженно пялятся на воду, оповещают корабли охранения, а
авианосец идет, не меняя курса, потому что самолеты заходят на посадку. Тут
снова выглядывает луна, четко виден вышедший пузырь - в лунной опять же
дорожке - и акустики кричат, что слышат торпедный залп... Рулевой и не
выдержал, повернул, уклоняясь от "торпед" - так или иначе, история
умалчивает, но самолет не туда сел, врезался и загорелся.
Факт состоит в том, что по сведениям агентурной разведки и по
дипломатическим каналам, в том месте и в то время, где наша лодка продувала
гальюны, на авианосце произошел пожар вследствие аварийной посадки самолета,
врезавшегося в рядом стоящие, а в довершение всего авианосец еще и слегка
влепил носом в борт своего же крейсера УРО "Белкнап". Опять же, через
военного атташе производился запрос о наличии в том районе советских
подводных лодок. Разумеется, вежливо ответили, что никаких лодок нет, а ту
быстренько вернули...
На пирсе экипаж встречал лично Командующий Флотом. После оглушительного
"Здравия желаем!.." ком поблагодарил экипаж за службу.
-- Служим Советскому Союзу!!! - опять же оглушительно заорали
подводники... И все. Ни речей. Ни митингов. Ни разносов. Ни наград, ни
благодарностей, ни грамот, на худой конец. Зачем приехал?
-- Старпом.
-- Я!!!
-- Действуйте по плану, а мы тут с командиром маленько побеседуем, - и
в курилку на корень пирса.
-- Ни хрена себе! - выразил общее недоумение механик, - неужто снимут?!
Вот бы и меня!.. - он давно мечтал о переводе на берег под любым соусом,
ровесник командирский.
-- Всем вниз! - старпом пресек механические разглагольствования, и
народ полез в прочный корпус.
Монолог комфлота в курилке (достоверность - плюс-минус):
-- Ну что ж, родной, одну свою мечту ты осуществил. "Энтерпрайз"
минимум на полгода выведен из строя. За такое не грех и Героя дать. Но - не
судьба. Подписывается международное соглашение о предотвращении конфликтов в
море и воздухе путем запрещения имитации боевых атак. Табанили его только
америкосы. Теперь, может, и они поймут его пользу, потому как ремонт
"Энтерпрайза" им в копеечку вылетит. Но! - тебя там не было. Ты понял? И
экипажу объясни. Ну, органы возьмут подписку о неразглашении, само собой...
Объяснять янкам, что ты не имитировал торпедную атаку, а просто гальюны
продувал, никто не станет. Во-первых, это их только разозлит, а во-вторых,
смешно просто. Еще возьмут и не подпишут соглашение, реванша искать будут.
ТАСС уже сообщил об аварии на "Энтерпрайзе" и заявил, что наших кораблей в
этом районе не находилось. Так что, извини, вот тебе Орден Красного Знамени
- это все, что в моих силах. Да и вообще, не пора ли ему на покой? -
командующий повернулся к комдиву. - А то ведь, насколько я знаю, еще одна
мечта осталась, неосуществленная. Есть места?
-- Найдем, товарищ командующий. Это - последняя автономка. Готово
представление на перевод в учебный центр, начальником тактического цикла.
-- Давайте мне, я сразу подпишу. Ты как, согласен?
-- Так точно, согласен, товарищ адмирал, только вот... есть еще
просьба...
Комдив обречено развел руками, мол, что с ним поделать.
-- Ну, говори, - насторожился ком.
-- Мечта осталась неосуществленная...
"Ну точно, чокнутый, - одновременно подумали оба адмирала. - Может, его
сперва в госпиталь, к психиатрам?"
-- ...но мой механик утверждает, что она неосуществима. А объяснить
толком не объясняет, времени не хватает никогда. Да и стрельбу эту с
гальюнами - это он придумал...
-- Ну и куда ж ты клонишь? - первым начал соображать комфлота и даже
улыбнулся.
-- Мой годок он, товарищ командующий, только с Дзержинки, ходатайствую
о переводе механика в учебный центр на "механический" цикл.
-- Все?
-- Так точно, все.
-- Ну что ж, иди. Комдив, готовь представление и на механика. Пусть там
вместе разбираются со своими мертвыми петлями. Только в штопор не войдите, -
ком весело погрозил пальцем и протянул на прощание руку.
Плавно Амур свои воды несет... а по нему вниз по течению столь же
плавно несет необычный водный караван. Морской буксир, совершенно не
напрягаясь, тащил открытый док типа "Амур", в котором было что-то
старательно спрятано под маскировочными сетями. В корме дока ютился
небольшой речной буксир.
Заканчивался сентябрь. Вода в реке и нерест лосося пошли на убыль. Было
пасмурно, прохладно и пустынно. Иногда на берегу появлялся лось, иногда
хозяин тайги медведь, а иногда - и сам хозяин округа, нанаец. Поглазев на
непривычную картину, каждый из них величаво удалялся по своим делам:
"Поздновато будет, однако..."
На плавучем же острове жизнь шла своим чередом, только в более быстром
темпе, и центром ее был док и то, что в нем было спрятано. А скрывался под
маскировочными сетями головной заказ - ПЛА проекта 671ртм, это которая
"Виктор-3" по натовской классификации. Экипаж вместе со сдаточной заводской
командой сплавляли его в славное Приморье для укрепления обороноспособности
нашей необъятной Родины, тогда еще - Союза.
Закончилась суета и суматоха швартовых испытаний и такого серьезного
дела, как "отход". Впереди - гонка и горячность ходовых и Государственных
испытаний. А теперь, на речке - самое время передохнуть и расслабиться, но
энергичные партполитработники старательно отрабатывали свой кусок хлеба с
маслом и беспощадно терзали народ собраниями, совещаниями, политинформациями
и прочей белибердой.
Но - супротив природы не попрешь. А природа: бескрайний простор, тишь,
глушь, безлюдье - все настраивает на философский лад. От вселенской тоски
страшно хотелось чего-нибудь выпить. И заводская сдаточная команда глушила
вовсю - благо спирта немерено. Экипажу оставалось только облизываться.
Правда, заслуженных подводников - командиров боевых частей и дивизионов -
сдаточники с удовольствием приглашали в гости, и те оттягивались в меру сил
и возможностей.
Командир второго электротехнического дивизиона, старый и утомленный
службой капитан третьего ранга, бывалый подводник, неуклюже вылез через люк
своего отсека, уверенным движением поправил пилотку и сигарету за ухом и
подозрительной походкой отправился в корму. Группа лейтенантов в курилке
правой башни дока с любопытством наблюдала за действиями скитальца подводных
орбит.
- Наверно, забыл, что мы не на плаву, и пошел в корму по малой нужде!
- Наверно...
Комдив тем временем перешагнул через закрытый кормовой люк, с тоской
потрогал сигарету за ухом (а курить на надстройке лодки не позволял этикет)
и глянул за борт.
Перед глазами разверзлась бездна! Вместо водной глади у ног внизу
смутно просматривалась гладкая стапель-палуба дока - с десятиметровой
высоты...
От неожиданности комдив пошатнулся, его качнуло вбок, наклонило вниз,
он взмахнул руками и...
Нет, трагедии не произошло. При взмахе хилые руки подводника наткнулись
на натянутую сверху маскировочную сеть и вкогтились в нее мертвой хваткой.
Ноги в кожаных тапочках скользнули вниз по резине корпуса, и командир
дивизиона уверенно повис на маскировочной сети, как флаг в мертвый штиль на
кормовой надстройке. Причем, все происходило в абсолютном безмолвии: ни оха,
ни аха, ни вскрика, ни мата. Через несколько секунд, сбросив оцепенение,
группа лейтенантов через пожарный трап бросилась к комдиву. Но корпус лодки
круглый, и до повисшего просто так не дотянуться.
- Держитесь!.. Сейчас... Пояс страховочный принесем!..
Колебания висящего каскадера давно уже затухли, и комдив с жутким
спокойствием висел над пропастью, не выходя на голосовую связь.
Через полчаса появился с трудом найденный и не менее трезвый боцман с
цепями и страховочными поясами. Дотянувшись, пояс напялили на комдива, а
цепи пристегнули к страховочному устройству.
- Все, отпускайте руки! Слышите?
Слышать-то, вроде, слышит, да не отпускает. Держит! Подергали -
зашатались стойки, поддерживающие маскировочную сеть. А он не отпускает! Что
делать? Самым сообразительным оказался командир электротехнической группы,
он же - первый заместитель комдива в бою и труде. Сбегал за ножницами, залез
на стойку, дотянулся кое-как и вырезал дырки в сетке. Поймали комдива, а он
в обморочном шоке, отнесли и уложили в каюте, установив наблюдение. Пальцы
разжались и выпустили обрезки сети только через полтора часа. Проспал
каскадер глубоким сном больше двенадцати часов - до следующего подъема
Флага. Проснулся, как ни в чем ни бывало. А на восторженные рассказы о
выдержке своей и выносливости небывалой отвечал небрежно эдак: "Да ты че? Ни
хрена ж себе..."
Зима в Приморье голая, холодная и скучная. Словно женский манекен в
витрине, она изрядно поднадоела. Хотелось света и тепла. Головная лодка
"Барс" после предновогодних ходовых испытаний латала резину в открытом доке
и была похожа на кокон морского чудовища. Корпус был окружен строительными
лесами, окутан полиэтиленовой пленкой для поддержания микроклимата, а сверху
накрыт маскировочной сетью, чтобы никто не догадался. Держал эту задранную
красавицу 2-й резервный экипаж, прилетевший с Камчатки на замену основному.
Основной экипаж тянул лодку с заводских стапелей и ушел в прошлогодний
отпуск, дав резервистам строгий наказ ничего не трогать, никуда особо не
лезть до его возвращения.
Три месяца безоблачной жизни. И при деле - корабль эксплуатируем, и не
очень хлопотно - его завод содержит, сиди и не высовывайся. Экипаж, что
характерно, был молод и полон сил во всех смыслах слова. Командиру под
сорок, механику всего тридцать девять, остальным... ну не менее двадцати. А
тут весна на подходе, вот-вот рванет, зазеленеет, защебечет. Всем известно,
о чем в такое время мечтают даже пни. Командир изо всех сил пытался
закрутить гайки, чтобы экипаж не пошел вразнос. Ибо - еще "до того как" -
там, то есть, тут побывала группа "первопроходимцев"-стажеров на заводских
ходовых и привезла миражи, легенды и грезы-воспоминания.
Большой Камень - это же маленький Париж. Он же Гран-Сасо, он же
Биг-Стоун-сити и тому подобное. В курилке на перерывах партсобраний, где
ставились задачи предстоящей поездки, называлось какое-нибудь женское имя, и
один (чаще штурман, заочно - "телескоп") закатывал глаза, а другой
(комдив-раз) бешено при этом хохотал. Тогда взоры устремлялись на третьего
(это комдив-два), который "не давал соврать" традиционным: "Да... уж!.." И
народ, преимущественно молодняк офицерского состава - а это треть экипажа и
основная тяговая сила - поверил в светлое будущее, тем более что командир
постоянно держал экипаж в напряжении. Бесконечно длинный рабочий день, за
ним - домашние заботы-хлопоты, а там...
А здесь - маленький Париж! Три-четыре кафе-ресторана с музыкой, и у нас
все - временно исполняющие обязанности холостяков. И-и-ух!
Ну, изучали, осваивали матчасть, копались с документацией, несли
дежурную службу, но вечером неизбежно устремлялись в поселок и собирались в
кабаке. Сухой закон и Чернобыль еще только готовились, но Генсек товарищ
Черненко уже скоропостижно скончался после долгой и продолжительной. На
страну обрушилась революция-перестройка.
Командир был нормальный карьерист и служака до мозга костей, мужик
неглупый и сам себе на уме. Говорят, в автономке публично обещал за девять
лет стать главкомом и имел на этот счет план. План сам по себе был
авантюрично нетрадиционен, тем и хорош. В нем отправной точкой, трамплином
для взлета служил первый советский атомный авианосец. Пролетел он мимо этого
авианосца, как валенок над тюрьмой, но не смирился, а затаился и ждал
удобного случая для рывка. И, по всей видимости, пока экипаж, продравшись
сквозь командирские препоны и рогатки, прожигал жизнь в кабаках, строил
бесчисленное множество планов завоевания господства в Индийском океане, а
потом и в Мировом... Прямым путем пройти в главкомы простому смертному -
жизни не хватит, а если и хватит, не завоевать мирового господства в
океанах: ума не останется. Нужен был Его Величество Случай.
А тут - Перестройка. И неслыханное дело, престарелый главком Горшков
поехал на Тихоокеанский флот проводить совещание по судоремонту и вводу в
строй новых лодок третьего поколения. Ба! Вот она, Жар-птица...
Близко, но - мимо. Может, теоретически и возникало желание у старика
посмотреть головной "Барс", но чиновники от Судпрома должны были лечь
костьми поперек дороги - уж больно вид неприглядный: более трети резинового
покрытия легкого корпуса отлетело на ходовых. Лодка в доке, и попасть внутрь
он вряд ли смог бы физически. Так-то оно так, а вот поди ж ты, сорвался со
своих подмосковных заимок-ЗКП. Какая-то неведомая сила вытолкнула его с
насиженных мест - значит, роют, а он демонстрирует полноту сил...
стал, советовали прикормить рыбью стаю и в ней маскироваться. Или приручить
пару кашалотов, записать на пленку и издавать звуки брачующихся дельфинов, а
лучше обучить этому акустиков - и тому подобное. Командиры и начальство
шутили иначе, мол, сегодня по нашим данным "Энтерпрайз" направляется туда-то
и туда-то, ты как, готов? Так же издевались с "мертвой петлей": "Слышал, что
в отдел кадров пришла разнарядка на командира новейшей, скоростной,
глубоководной лодки. Ты как, а?"
И тем не менее, командир упрямо нес свои несбыточные мечты через года.
И вот наступило время принятия решения - расти дальше по службе или
подыскивать место на берегу? Расти дальше не особо хотелось, а на просьбу
или даже намек о переводе командир дивизии с начпо заявляли: "Ну, еще одна
автономка - и будет тебе перевод". Но прошла одна, вторая, и назревала
третья. Командир был грамотным подводником, имел сколоченный экипаж и, как
говорится, пользовался авторитетом. Но всему есть предел, и когда командир
твердо заявил протест и затребовал справедливости у командования, ему "по
секрету" сообщили, что эта боевая служба будет проходить в районе
предполагаемого действия АУГ с "Энтерпрайзом", и что более опытного и
грамотного командира в этом плане просто нет и быть не может... Короче,
такого иезуитского коварства в штабной дипломатии командир не ожидал. Мечта
юности... непойманная Жар-Птица...
В общем, боевая служба состоялась, и районы совпали!
Трубадуры чуждой нам буржуазной идеологии говорят, что мысль может быть
материальна и ссылаются при этом на Библию - вначале было Слово. Но
последующее поколение еврейских философов во главе с Марксом и Энгельсом
зачем-то начали утверждать, что материя первична.
Что там первично, что вторично - думать командиру было недосуг, надо
было действовать и дальше материализовывать мечту, а точнее - теперь уже
боевую задачу. И началась игра в жмурки, гонка с завязанными глазами. На
космическую разведку надежды было мало - никакого просвета, облачность
сплошная. Но командир был отнюдь не беспомощным мечтателем, а имел крепкую
крестьянскую хватку: про авианосцы и их тактику он знал все, что можно было
знать. Его офицеры, включая даже механиков, знали чудаковатость своего
командира и тоже старались не пропустить ни крупицы информации про
"Энтерпрайз" и его охранение.
Заканчивался первый месяц автономки, и вот уже вторую неделю длилась
слепая гонка за самым большим и мощным авианосцем. Режим "тишина" резко
сменялся самым полным ходом, затем опять дрейф на стабилизаторе глубины без
хода, изменение глубины и снова гонка. И все это - на готовности номер один:
ни как следует поесть, ни умыться, ни поспать. Люди вконец измотаны, гальюны
переполнены, пресная вода на исходе - все это последствия режима "тишина".
И вот, наконец-то, вознаграждение за упорство, вот она, материализация
мечты командира и всего экипажа. Лодка на стабилизаторе глубины без хода,
все молчат, напрягшись, а акустики ловят своими чуткими электронными и
человеческими ушами групповую цель, а посередке что-то такое, что без труда
классифицируется как авианосец! Прикинули, посчитали - основная цель пройдет
мимо в десяти-двенадцати кабельтовых. Вот она, мечта юности и всей
последующей жизни! Ну почему, почему на планете в эту минуту мир?!
-- Боевая тревога, торпедная атака! Колоколо-ревунную сигнализацию и
"каштан" не использовать! Все команды и доклады - только по телефону!
-- Ну, писец, началось, - вырвалось у экипажа. - Бей супостата.
Но война-то холодная, время мирное, атаковать нельзя, даже имитировать
атаку... Конечно, дождетесь! Главное, чтобы зам с особистом не очухались, а
то налетят: не положено! есть директива! а помимо директивы есть у них и
стукачи свои, то бишь эти... информаторы. Кто они? По идее, должны быть и
среди офицеров. О боевой тревоге оповещены только телефонизированные боевые
посты и командные пункты, хождение между отсеками запрещено... а цель шпарит
себе на сближение двадцатиузловым ходом, курс не меняя. Вот-вот мимо
пронесется... Надо что-то делать, как-то обозначить торпедную атаку, пусть
знают, что русский Иван не лыком шит, и не думают о безнаказанности...
-- Боцман, всплывать на перископную глубину на стабилизаторе.
Команд - минимум, все с полуслова, все работают, выкладываясь на сто
процентов.
-- Поднять перископ.
В центральный прибыли взлохмаченные зам с особистом. Ишь, как
торопились, даже лоск не успели навести. Начинают потихоньку въезжать в
обстановку. Командир - к перископу, чтобы ненужных вопросов избежать. Минут
через пять авианосец будет на траверзе. Вон он, весь в огнях, самолеты
принимает, значит, курс менять не будет. БИП вырабатывает данные для
стрельбы - все на автомате. Командир от перископа - к телефону:
-- Минер! Сколько нужно времени, чтобы освободить четвертый и пятый
аппараты от торпед?.. Сколько?! Ну ты даешь... Пять минут! И приготовить эти
аппараты к прострелке воздухом! Понятно?!
Пытавшиеся вот-вот вмешаться в обстановку зам с особистом оцепенели,
как адмиралтейские якоря на набережной Невы. Есть директива Главного Штаба с
рекомендацией избегать имитации боевых атак, требующая обеспечения
собственной безопасности, предотвращения столкновения и навалов и еще что-то
там про международную обстановку...
Минера тоже заклинило, и четкого ответа "есть" не последовало. Вот те,
нате. Готовились, готовились, а все ушло в болтовню на партсобраниях. Да, в
военное время проще: ввел данные стрельбы - а они идеальные! - и "Пли!" А
тут все аппараты заряжены боевыми торпедами. Есть, правда, возможность
освободить два аппарата от торпед на случай аварийного выхода из затонувшей
лодки. Надо освобождать, время уходит...
Авианосец вот-вот поравняется с лодкой, а минерское "есть" все никак не
прозвучит, да и зам с особистом скоро очухаются.
И тут механик - нашел выход! - самый большой оппозиционер и тайный
насмешник над командирскими утопиями. Он уже давно запрашивал "добро"
продуть гальюны (не заполненным "под завязку" остался только докторский в
изоляторе), но командир неизменно запрещал - продувание демаскирует лодку.
Механик матерился и утверждал, что нас скоро по запаху учуют даже в
Пентагоне.
-- ...минер!...
-- Командир, - встрял механик, - готов произвести прострелку гальюнов!
Эффект такой же, а пользы больше: не надо снимать давления с отсеков, тем
более, что оно и так избыточное, и расход воздуха на это дело меньше. И
нарушения директивы не будет. А?
Мысль сама по себе неплохая, но... как-то это..., а выхода другого
нет...
-- Ну, это совсем другое дело, - обратился почти вышедший из оцепенения
зам к начинающему тоже очухиваться особисту.
-- Ладно, механик, убедил, - сказал командир. - Продуть гальюны по
команде.
И сам - к перископу.
В редких разрывах облаков проглядывала четверть рождающейся луны.
Лунная дорожка убегала в сторону авианосца, надвигающемуся неумолимо, как
крах капитализма.
-- Механик, турбину к даче хода приготовить. Что там с гальюнами?
-- Турбина готова, гальюнные аппараты второго и третьего отсеков к
стрельбе готовы, - отрапортовал механик, - есть предложение опустить
перископ: кингстон продувки гальюнов на одном шпангоуте с перископом,
недолго и оптику загадить...
-- Понял, понял, механик... БИП! Доложить данные стрельбы двумя
"изделиями"! - Выслушал данные, сверился по перископу и дал команду опустить
его.
-- Механик, то-овсь!
-- Есть товсь!
-- Пли!
-- Есть пли! - отрепетовал механик. - Второй и третий, продуть гальюны,
воздуха не жалеть!
Через некоторое, очень маленькое, время в центральный пошел характерный
запах, и все завращали носами.
-- Товарищ командир, продуты баллоны гальюнов во втором и третьем
отсеках. Замечаний нет.
-- Есть, механик. Поднять перископ!
Подняли. Вот это да! Командир ошалело отшатнулся от окуляров, а затем
опять прильнул.
На авианосце пылал пожар! И еще какой! Громадина продолжала следовать
своим курсом.
-- Товарищ командир! В нашу сторону направляется цель номер три,
дистанция тридцать, - доложил командир расчета БИП.
-- Есть, - машинально ответил командир, не отрываясь от перископа, -
наблюдаю пожар на авианосце, записать в вахтенный журнал...
В центральном все так и обалдели.
-- Доигрались! - первым пришел в себя и трагически завопил зам.
-- Разрешите? - и, не дожидаясь ответа, особист прильнул к перископу.
Это наглость. Это борзость. Перископ - штука только для командира. Старлей
сопливый, агент "два нуля", да к тому же из механиков... В другое время
командир не стерпел бы и проучил юнца, но сейчас было не до того.
-- Пожар... на полетной палубе... ни хрена себе... - подтвердил
особист.
Что за чертовщина?! Ну, продули гальюны. Торпедные аппараты воздухом не
простреливали, вернее, команда была, но минер... Минер "есть" не сказал, а
должен был, и отрепетовать команду должен был, а он молчал... Тогда что?
Так думал командир, а все внимательно слушали, потому как думал он
вслух.
-- А почему он молчал? - вступил в дело особист. - Может, он
действовал?
И особист перевел взгляд на пульт вахтенного офицера с "каштаном".
Тумблер торпедной палубы был включен! Все уставились на тумблер, а глаза
зама начали наливаться справедливым гневом, как у Ивана Грозного, который
убивает своего собственного сына.
-- Разрешите! - и снова без разрешения особист рванулся к "каштану". -
Первый, торпедная! Ответить центральному! - надрывался особист в выключенный
"каштан", надеясь первым выявить злой умысел.
-- Товарищ старший лейтенант! - не сдержался командир. - "Каштан"
обесточен по моему приказанию с самого начала слежения за авианосцем.
Отойдите отсюда и без разрешения...
-- Но ведь горит, и горит фактически! - не унимался старлей, пытаясь
сдержать марку.
-- А чего это вас так огорчает, - съязвил командир, - авианосец-то
американский.
И за телефон.
-- Связисты, запитать командирский "каштан", - и далее, уже по
"каштану". - Минер! Ты что там, умер или ...?! Доложить количество
боезапаса!
-- Товарищ командир, - прозвучало в замершем центральном, - боезапас
без изменения. - Минер докладывал невозмутимо (еще бы, откуда он знал). - В
аппаратах столько-то, на стеллажах столько-то, выгрузку из аппаратов
четыре-пять начать не можем, неисправно перезарядное устройство. Время на
введение в строй выясняем...
-- Ну, минер! Мо-ло-дец! - гневно-радостно выдавил командир. - Выгрузку
отставить, а там разберемся...
Зам отлип от перископа, в который влез, пока шел диалог с торпедистами.
Ему хотелось ущипнуть себя и проснуться. Кошмар какой-то! Торпеды на месте,
ну продули гальюны, а авианосец горит! Кто будет отдуваться за все? Говорил
же начпо: "Присматривай за командиром! Если что, одерни!" Уследишь тут за
этим великовозрастным идиотом, как же... Но, скорее говно - в буквальном
смысле слова - подстроил механик. Этот опаснее - технократ...
Крыша съезжала не только у зама. Но боевые посты и командные пункты
бесстрастно делали свое дело.
-- Товарищ командир, цель номер три опасно приближается, дистанция
пятнадцать кабельтов... - прервал размышления и догадки доклад акустика.
-- Срочное погружение! Турбине вперед девяносто три! Боцман, ныряй на
сто метров!
...Автономка закончилась досрочно. "Энтерпрайз" ни с того, ни с сего
ушел прочь от советского побережья восвояси, а лодке приказали скрытно
вернуться в родную базу. В точке всплытия поджидал БПК с комиссией. Сразу же
изъяли вахтенный журнал и штурманские карты. Поочередно опросили всех
свидетелей и участников "атаки" и заставили письменно изложить события
такого-то числа в ночь с и по. И вырисовалось вот что...
О присутствии в данном районе советской субмарины командир авианосца
наверняка знал, а значит, знало и все его охранение. Знал он также, что
контакт с ней потерян. Это можно расценить, как отрыв АУГ от лодки, но
дальнее охранение - тоже подводные лодки - все равно должны были продолжать
поиск. Наверняка знала о потере контакта и вся ходовая вахта авианосца.
Знали, и потому смотрели в оба. И тут в лунной дорожке какой-нибудь
сигнальщик видит перископ. Докладывает, разумеется - у них за это дело
крупная денежная премия, между прочим. Командование авианосца волнуется,
луна прячется в облаках, и перископ скрывается (чтобы оптику в дерьме не
запачкать). Все напряженно пялятся на воду, оповещают корабли охранения, а
авианосец идет, не меняя курса, потому что самолеты заходят на посадку. Тут
снова выглядывает луна, четко виден вышедший пузырь - в лунной опять же
дорожке - и акустики кричат, что слышат торпедный залп... Рулевой и не
выдержал, повернул, уклоняясь от "торпед" - так или иначе, история
умалчивает, но самолет не туда сел, врезался и загорелся.
Факт состоит в том, что по сведениям агентурной разведки и по
дипломатическим каналам, в том месте и в то время, где наша лодка продувала
гальюны, на авианосце произошел пожар вследствие аварийной посадки самолета,
врезавшегося в рядом стоящие, а в довершение всего авианосец еще и слегка
влепил носом в борт своего же крейсера УРО "Белкнап". Опять же, через
военного атташе производился запрос о наличии в том районе советских
подводных лодок. Разумеется, вежливо ответили, что никаких лодок нет, а ту
быстренько вернули...
На пирсе экипаж встречал лично Командующий Флотом. После оглушительного
"Здравия желаем!.." ком поблагодарил экипаж за службу.
-- Служим Советскому Союзу!!! - опять же оглушительно заорали
подводники... И все. Ни речей. Ни митингов. Ни разносов. Ни наград, ни
благодарностей, ни грамот, на худой конец. Зачем приехал?
-- Старпом.
-- Я!!!
-- Действуйте по плану, а мы тут с командиром маленько побеседуем, - и
в курилку на корень пирса.
-- Ни хрена себе! - выразил общее недоумение механик, - неужто снимут?!
Вот бы и меня!.. - он давно мечтал о переводе на берег под любым соусом,
ровесник командирский.
-- Всем вниз! - старпом пресек механические разглагольствования, и
народ полез в прочный корпус.
Монолог комфлота в курилке (достоверность - плюс-минус):
-- Ну что ж, родной, одну свою мечту ты осуществил. "Энтерпрайз"
минимум на полгода выведен из строя. За такое не грех и Героя дать. Но - не
судьба. Подписывается международное соглашение о предотвращении конфликтов в
море и воздухе путем запрещения имитации боевых атак. Табанили его только
америкосы. Теперь, может, и они поймут его пользу, потому как ремонт
"Энтерпрайза" им в копеечку вылетит. Но! - тебя там не было. Ты понял? И
экипажу объясни. Ну, органы возьмут подписку о неразглашении, само собой...
Объяснять янкам, что ты не имитировал торпедную атаку, а просто гальюны
продувал, никто не станет. Во-первых, это их только разозлит, а во-вторых,
смешно просто. Еще возьмут и не подпишут соглашение, реванша искать будут.
ТАСС уже сообщил об аварии на "Энтерпрайзе" и заявил, что наших кораблей в
этом районе не находилось. Так что, извини, вот тебе Орден Красного Знамени
- это все, что в моих силах. Да и вообще, не пора ли ему на покой? -
командующий повернулся к комдиву. - А то ведь, насколько я знаю, еще одна
мечта осталась, неосуществленная. Есть места?
-- Найдем, товарищ командующий. Это - последняя автономка. Готово
представление на перевод в учебный центр, начальником тактического цикла.
-- Давайте мне, я сразу подпишу. Ты как, согласен?
-- Так точно, согласен, товарищ адмирал, только вот... есть еще
просьба...
Комдив обречено развел руками, мол, что с ним поделать.
-- Ну, говори, - насторожился ком.
-- Мечта осталась неосуществленная...
"Ну точно, чокнутый, - одновременно подумали оба адмирала. - Может, его
сперва в госпиталь, к психиатрам?"
-- ...но мой механик утверждает, что она неосуществима. А объяснить
толком не объясняет, времени не хватает никогда. Да и стрельбу эту с
гальюнами - это он придумал...
-- Ну и куда ж ты клонишь? - первым начал соображать комфлота и даже
улыбнулся.
-- Мой годок он, товарищ командующий, только с Дзержинки, ходатайствую
о переводе механика в учебный центр на "механический" цикл.
-- Все?
-- Так точно, все.
-- Ну что ж, иди. Комдив, готовь представление и на механика. Пусть там
вместе разбираются со своими мертвыми петлями. Только в штопор не войдите, -
ком весело погрозил пальцем и протянул на прощание руку.
Плавно Амур свои воды несет... а по нему вниз по течению столь же
плавно несет необычный водный караван. Морской буксир, совершенно не
напрягаясь, тащил открытый док типа "Амур", в котором было что-то
старательно спрятано под маскировочными сетями. В корме дока ютился
небольшой речной буксир.
Заканчивался сентябрь. Вода в реке и нерест лосося пошли на убыль. Было
пасмурно, прохладно и пустынно. Иногда на берегу появлялся лось, иногда
хозяин тайги медведь, а иногда - и сам хозяин округа, нанаец. Поглазев на
непривычную картину, каждый из них величаво удалялся по своим делам:
"Поздновато будет, однако..."
На плавучем же острове жизнь шла своим чередом, только в более быстром
темпе, и центром ее был док и то, что в нем было спрятано. А скрывался под
маскировочными сетями головной заказ - ПЛА проекта 671ртм, это которая
"Виктор-3" по натовской классификации. Экипаж вместе со сдаточной заводской
командой сплавляли его в славное Приморье для укрепления обороноспособности
нашей необъятной Родины, тогда еще - Союза.
Закончилась суета и суматоха швартовых испытаний и такого серьезного
дела, как "отход". Впереди - гонка и горячность ходовых и Государственных
испытаний. А теперь, на речке - самое время передохнуть и расслабиться, но
энергичные партполитработники старательно отрабатывали свой кусок хлеба с
маслом и беспощадно терзали народ собраниями, совещаниями, политинформациями
и прочей белибердой.
Но - супротив природы не попрешь. А природа: бескрайний простор, тишь,
глушь, безлюдье - все настраивает на философский лад. От вселенской тоски
страшно хотелось чего-нибудь выпить. И заводская сдаточная команда глушила
вовсю - благо спирта немерено. Экипажу оставалось только облизываться.
Правда, заслуженных подводников - командиров боевых частей и дивизионов -
сдаточники с удовольствием приглашали в гости, и те оттягивались в меру сил
и возможностей.
Командир второго электротехнического дивизиона, старый и утомленный
службой капитан третьего ранга, бывалый подводник, неуклюже вылез через люк
своего отсека, уверенным движением поправил пилотку и сигарету за ухом и
подозрительной походкой отправился в корму. Группа лейтенантов в курилке
правой башни дока с любопытством наблюдала за действиями скитальца подводных
орбит.
- Наверно, забыл, что мы не на плаву, и пошел в корму по малой нужде!
- Наверно...
Комдив тем временем перешагнул через закрытый кормовой люк, с тоской
потрогал сигарету за ухом (а курить на надстройке лодки не позволял этикет)
и глянул за борт.
Перед глазами разверзлась бездна! Вместо водной глади у ног внизу
смутно просматривалась гладкая стапель-палуба дока - с десятиметровой
высоты...
От неожиданности комдив пошатнулся, его качнуло вбок, наклонило вниз,
он взмахнул руками и...
Нет, трагедии не произошло. При взмахе хилые руки подводника наткнулись
на натянутую сверху маскировочную сеть и вкогтились в нее мертвой хваткой.
Ноги в кожаных тапочках скользнули вниз по резине корпуса, и командир
дивизиона уверенно повис на маскировочной сети, как флаг в мертвый штиль на
кормовой надстройке. Причем, все происходило в абсолютном безмолвии: ни оха,
ни аха, ни вскрика, ни мата. Через несколько секунд, сбросив оцепенение,
группа лейтенантов через пожарный трап бросилась к комдиву. Но корпус лодки
круглый, и до повисшего просто так не дотянуться.
- Держитесь!.. Сейчас... Пояс страховочный принесем!..
Колебания висящего каскадера давно уже затухли, и комдив с жутким
спокойствием висел над пропастью, не выходя на голосовую связь.
Через полчаса появился с трудом найденный и не менее трезвый боцман с
цепями и страховочными поясами. Дотянувшись, пояс напялили на комдива, а
цепи пристегнули к страховочному устройству.
- Все, отпускайте руки! Слышите?
Слышать-то, вроде, слышит, да не отпускает. Держит! Подергали -
зашатались стойки, поддерживающие маскировочную сеть. А он не отпускает! Что
делать? Самым сообразительным оказался командир электротехнической группы,
он же - первый заместитель комдива в бою и труде. Сбегал за ножницами, залез
на стойку, дотянулся кое-как и вырезал дырки в сетке. Поймали комдива, а он
в обморочном шоке, отнесли и уложили в каюте, установив наблюдение. Пальцы
разжались и выпустили обрезки сети только через полтора часа. Проспал
каскадер глубоким сном больше двенадцати часов - до следующего подъема
Флага. Проснулся, как ни в чем ни бывало. А на восторженные рассказы о
выдержке своей и выносливости небывалой отвечал небрежно эдак: "Да ты че? Ни
хрена ж себе..."
Зима в Приморье голая, холодная и скучная. Словно женский манекен в
витрине, она изрядно поднадоела. Хотелось света и тепла. Головная лодка
"Барс" после предновогодних ходовых испытаний латала резину в открытом доке
и была похожа на кокон морского чудовища. Корпус был окружен строительными
лесами, окутан полиэтиленовой пленкой для поддержания микроклимата, а сверху
накрыт маскировочной сетью, чтобы никто не догадался. Держал эту задранную
красавицу 2-й резервный экипаж, прилетевший с Камчатки на замену основному.
Основной экипаж тянул лодку с заводских стапелей и ушел в прошлогодний
отпуск, дав резервистам строгий наказ ничего не трогать, никуда особо не
лезть до его возвращения.
Три месяца безоблачной жизни. И при деле - корабль эксплуатируем, и не
очень хлопотно - его завод содержит, сиди и не высовывайся. Экипаж, что
характерно, был молод и полон сил во всех смыслах слова. Командиру под
сорок, механику всего тридцать девять, остальным... ну не менее двадцати. А
тут весна на подходе, вот-вот рванет, зазеленеет, защебечет. Всем известно,
о чем в такое время мечтают даже пни. Командир изо всех сил пытался
закрутить гайки, чтобы экипаж не пошел вразнос. Ибо - еще "до того как" -
там, то есть, тут побывала группа "первопроходимцев"-стажеров на заводских
ходовых и привезла миражи, легенды и грезы-воспоминания.
Большой Камень - это же маленький Париж. Он же Гран-Сасо, он же
Биг-Стоун-сити и тому подобное. В курилке на перерывах партсобраний, где
ставились задачи предстоящей поездки, называлось какое-нибудь женское имя, и
один (чаще штурман, заочно - "телескоп") закатывал глаза, а другой
(комдив-раз) бешено при этом хохотал. Тогда взоры устремлялись на третьего
(это комдив-два), который "не давал соврать" традиционным: "Да... уж!.." И
народ, преимущественно молодняк офицерского состава - а это треть экипажа и
основная тяговая сила - поверил в светлое будущее, тем более что командир
постоянно держал экипаж в напряжении. Бесконечно длинный рабочий день, за
ним - домашние заботы-хлопоты, а там...
А здесь - маленький Париж! Три-четыре кафе-ресторана с музыкой, и у нас
все - временно исполняющие обязанности холостяков. И-и-ух!
Ну, изучали, осваивали матчасть, копались с документацией, несли
дежурную службу, но вечером неизбежно устремлялись в поселок и собирались в
кабаке. Сухой закон и Чернобыль еще только готовились, но Генсек товарищ
Черненко уже скоропостижно скончался после долгой и продолжительной. На
страну обрушилась революция-перестройка.
Командир был нормальный карьерист и служака до мозга костей, мужик
неглупый и сам себе на уме. Говорят, в автономке публично обещал за девять
лет стать главкомом и имел на этот счет план. План сам по себе был
авантюрично нетрадиционен, тем и хорош. В нем отправной точкой, трамплином
для взлета служил первый советский атомный авианосец. Пролетел он мимо этого
авианосца, как валенок над тюрьмой, но не смирился, а затаился и ждал
удобного случая для рывка. И, по всей видимости, пока экипаж, продравшись
сквозь командирские препоны и рогатки, прожигал жизнь в кабаках, строил
бесчисленное множество планов завоевания господства в Индийском океане, а
потом и в Мировом... Прямым путем пройти в главкомы простому смертному -
жизни не хватит, а если и хватит, не завоевать мирового господства в
океанах: ума не останется. Нужен был Его Величество Случай.
А тут - Перестройка. И неслыханное дело, престарелый главком Горшков
поехал на Тихоокеанский флот проводить совещание по судоремонту и вводу в
строй новых лодок третьего поколения. Ба! Вот она, Жар-птица...
Близко, но - мимо. Может, теоретически и возникало желание у старика
посмотреть головной "Барс", но чиновники от Судпрома должны были лечь
костьми поперек дороги - уж больно вид неприглядный: более трети резинового
покрытия легкого корпуса отлетело на ходовых. Лодка в доке, и попасть внутрь
он вряд ли смог бы физически. Так-то оно так, а вот поди ж ты, сорвался со
своих подмосковных заимок-ЗКП. Какая-то неведомая сила вытолкнула его с
насиженных мест - значит, роют, а он демонстрирует полноту сил...