Кузьменко Владимир. Гонки с дьяволом

 

Глава XXXI
К НАМ ЕДЕТ РЕВИЗОР

 
   Вертолет опустился на площадку в точно указанном месте. Дверца кабины открылась и из нее по очереди выпрыгнули шесть автоматчиков в голубых беретах воздушно-десантных войск. Они построились и застыли на месте. Затем из кабины появилась фуражка с большой тульей, а за ней и ее владелец в мундире с погонами полковника.
   Алексей, который с Юрием вышел встречать гостя, обратил внимание на то, что вся грудь офицера была увешана орденскими планками.
   Полковник мельком глянул на построенный «почетный караул» и направился к Алексею.
   – Полковник Голубев, начштаба Комитета Возрождения! – представился он, беря под козырек.
   – С благополучным прибытием! – приветствовал его Алексей, протягивая руку для пожатия. – Как долетели?
   – Спасибо! Мне поручено передать вашему руководству личное послание председателя Военного Совета Комитета Возрождения генерал-лейтенанта Покровского, – он протянул небольшой пакет.
   – Я сегодня же передам его Президенту, – заверил Алексей.
   – Когда меня примет Президент?
   – Скоро. Дня через три, не позже.
   – Но я всего на два дня, – растерянно проговорил полковник.
   Алексей огорченно развел руками.
   – Весьма сожалею! Но ваш визит не был заранее оговорен. Президент просил передать свои извинения. Он будет эти два дня занят приемом и переговорами с другими делегациями, визит которых был заранее запланирован. Я обещаю вам, что вы не будете скучать. Вы охотник?
   – Разве есть дичь?
   – Конечно! Лоси, зубры, кабаны. Есть и олени, но, увы, охота на них пока под строгим запретом.
   – Удивительно! Но я не взял с собою ружье.
   – О, эта мелочь пусть вас не беспокоит. Сейчас вас отвезут в приготовленную резиденцию. А завтра мы встретимся и обсудим программу вашего визита к Президенту.
   Алексей прислушался. С запада донесся гул летящих вертолетов. Вскоре они появились над лесом.
   – А вот и делегации, о которых я говорил. Прошу меня великодушно извинить, но я должен оставить вас на попечение этого капитана, – он кивнул на подошедшего в сопровождении двух автоматчиков Юрия.
   Полковник направился было к поджидавшей его машине, но остановился и стал всматриваться в вертолеты. Из них вышла группа польских офицеров, среди которых можно было заметить двух генералов. Генералы подошли к Алексею и сердечно с ним обнялись.
   Полковник знаком подозвал двух своих солдат и велел им сесть в машину. Дорога шла мимо полей, на которых пасся скот. Полковник попросил остановиться и вышел из машины.
   – У вас отличный скот! – одобрил он и спросил удивленно:
   – Как вам удалось его сохранить? Разве не было проблем с собаками?
   – Мы их уничтожили, – пояснил Юрии – А что? У вас проблемы со скотом? Как же с питанием?
   – Мы основательно обеспечили себя запасами. А вот животноводство пока страдает. Не дошли руки. Сами понимаете, были дела поважнее! – он сделал паузу и спросил: – А эти… Поляки… Давно вы с ними общаетесь?
   – С прошлого года. Вместе ликвидировали одну банду.
   – Вот как? И большая была банда?
   – Человек двести пятьдесят.
   – Хмм. Крупная… И во что это обошлось?
   – Пятеро ранены. Один тяжело.
   – Чем же была вооружена банда?
   – Автоматы, пулеметы, танк.
   – Вы участвовали в бою?
   – Пришлось.
   Они снова сели в машину и поехали. Дорога свернула к озеру и сузилась. Из-за поворота выполз танк, а за ним еще три.
   – Придется переждать! – с досадой проговорил Юрий, съезжая с дороги в посевы пшеницы. – Это, наверное, группа Паскевича возвращается, – полувопросительно сказал он сопровождающему их младшему лейтенанту.
   – Скорее всего Павлова!
   – Вряд ли, Павлов должен быть только завтра, – возразил Юрий, всматриваясь в приближающуюся колонну.
   За танками следовали бронетранспортеры, а за ними – колонна из десяти ЗИЛов с солдатами в кузовах. К шести первым были прицеплены пушки. Четыре последних везли на прицепах полевые кухни.
   Полковник вышел из машины и с каменным выражением лица смотрел на проходящую колонну. Один раз он не выдержал и, чуть подпрыгнув, попытался заглянуть в кузов одной из проходящих машин. Это было учтено заранее. Поэтому в кузовах автомашин были размещены все наши наличные силы. В первых рядах, сидящих ближе к кабинам, находились женщины, одетые в военную форму. Ближе к борту – мужчины. Машины были крыты брезентом, поэтому рассмотреть можно было только мужчин. Лишь последняя машина была полностью укомплектована лучшими нашими ребятами, Именно она остановилась, из нее вышел капитан. Солдаты, воспользовавшись остановкой, высыпали из кузова, подразмять затекшие от «долгой» поездки ноги. Капитан подошел к Юрию, поздоровался, козырнул полковнику и попросил закурить.
   – Что, вымотались? – сочувственно спросил Юрий подавая ему пачку сигарет.
   – Ты же знаешь Паскевича! – капитан прикурил сигарету и с наслаждением затянулся. – Пока семь потов не сгонит, не успокоится.
   – Чего он так старается?
   – А хрен его знает! – капитан зло сплюнул себе под ноги, – генеральский бзик… Ничего! Через неделю отпуск. Представляешь, целый месяц на пляже.
   – Если будет погода.
   – В августе еще жарко. Лещ берет?
   – Начинает! Через неделю как раз полнолуние.
   – На червя?
   – Слабо. Лучше на опарыша.
   Капитан докурил, бросил окурок и, растерев его носком сапога, полез в кабину. Бойцы тоже заняли свои места и ЗИЛ двинулся дальше, вдогонку ушедшей колонне.
   За время этого разговора полковник не проронил ни слова. Но, когда сели в машину, как бы невзначай спросил:
   – У вас что, введены отпуска для офицеров?
   – И для офицеров, и для солдат. У нас в этом отношении демократично, – ответил Юрий и с сожалением вздохнул, – я уже свое отгулял и сегодня третий день на службе. Завидую Мирошниченко: у него отпуск впереди.
   – Да, я слышал! Вы тут все заядлые рыбаки?
   – Озерный ведь край. Знаете какие здесь угри? С руку толщиной. Так и быть! Я вам пару копченых подарю. Вы когда-нибудь ели копченого угря?
   – Не приходилось!
   – Ну, тогда вы пока еще не можете представить, что это за деликатес. Раньше, при социализме, его отсюда везли в Москву и Киев на стол партийной номенклатуре. Любили покойнички вкусно покушать!
   – Вы их, видно, не особенно любили?
   – Обожал! Особенно после Афганистана.
   – Н…да! А вы женаты?
   – Конечно! У нас все здесь женатые. И офицеры, и солдаты, и фермеры.
   – Так у вас тут фермерское хозяйство?
   – Да как сказать? Есть фермеры. Есть более крупные объединения… Вот мы и приехали!
   Машина остановилась у ворот университетского стационара, которые охранялись двумя часовыми.
   – Здесь будете жить, – сообщил Юрий, открывая дверцу автомобиля. – Вам приготовили баньку. Есть желание?
   – С превеликим удовольствием! – полковник направился к воротам, но вход ему преградили часовые.
   – Извините! Ваше оружие и бинокль, – Юрий протянул руку, – здесь вы в полной безопасности, но уж такой порядок.
   Полковник неохотно отдал бинокль и пистолет. Его примеру последовали сопровождающие его солдаты.
 
   В послании Покровского ничего особенного не было. Подтверждались полномочия полковника Голубева вести с нами переговоры о взаимной координации действий. Затем шли несколько вежливых фраз и подпись командующего.
   – И это все? – удивился Алексей.
   – Как видишь. Взаимную координацию можно понимать как угодно, вплоть до требования о полном подчинении. Голубеву даны указания действовать по обстоятельствам. Это лишний раз говорит о том, что их представления о нас весьма неопределенные.
   – Опасайтесь Голубева! – предостерег майор. – Это очень хитрый и коварный человек. От него трудно скрыть истинное положение дел.
   – Бинокль отобрал? – спросил Алексей Юрия. Тот кивнул головою.
   – Не протестовал?
   – Был недоволен. После встречи с колонной Паскевича притих.
   – Что? Произвело впечатление? – самодовольно спросил Александр Иванович.
   – Еще бы! Если считать по армейским нормам, то в колонне было не меньше батальона. Да еще некая колонна Павлова, о которой не забыл помянуть мой помощник.
   – Что сейчас делает Голубев?
   – Попарился в баньке, поужинал и теперь отдыхает.
   – Следите, чтобы он не отправился на самостоятельную прогулку, – предупредил майор.
   – За ним присматривают, – успокоил нас Юрий.
   – Если он что пронюхает, то мы не сможем его выпустить отсюда.
   – Ликвидация Голубева мало что даст, – заметил майор.
   – Знаю! Это крайний вариант, к которому не хотелось бы прибегать. В случае его вынужденной ликвидации мы выиграем немного, только время. Пока пройдет расследование, пока мы дадим объяснения, до зимы протянем. А весною мы будем полностью готовы. Вряд ли Покровский решится начать раньше, не располагая необходимой информацией. Завтра Голубева отправьте на охоту, как договорились. Кто с ним идет?
   – Лесник, – сообщил Алексей.
   – Саша, сверим часы!
   – У меня двадцать два пятнадцать! – сказал Паскевич, взглянув па свой хронометр.
   – Отлично! – Алексей перевел стрелку часов на минуту вперед.
 
   Полковник держался в седле уверенно. Было раннее утро. Солнце еще не вынырнуло из-за горизонта и небо покрывали темные облака. Кое-где их края начинали светлеть, предвещая скорый восход солнца. Всадники ехали шагом. Впереди на гнедой кобыле – Иван Акимович, за ним на белом с темным пятном на боку мерине – полковник, а замыкал кавалькаду Алексей. Он пообещал проводить их немного и выразил сожаление, что не сможет участвовать в охоте из-за неотложных дел. Между деревьями показалась группа всадников.
   – Кто там еще? – удивленно вскинул брови Алексей.
   – Это, наверное, Паскевич, – проворчал недовольно лесник и выругался. – Главный браконьер! Вот ужо доложу куда надо. Эй! – заорал он, покраснев от злости.
   – Не шуми, Акимыч, зверей распугаешь, – попросил Алексей, незаметно подмигивая полковнику.
   Тот понимающе усмехнулся и скосил глаза на лесника. Алексей приподнялся в стременах и приветливо помахал рукою всадникам.
   – Александр Иванович! – громко позвал он. От группы верховых отделился всадник на высоком вороном коне и поскакал к ним. Лесник покачал головою и отъехал в сторону, ворча под нос что-то невразумительное.
   – Привет! – весело приветствовал Алексея подъехавший, приподняв правую руку с висящим на запястье хлыстом.
   – Знакомьтесь! Это полковник Голубев, – представил Алексей своего спутника, как положено в этих случаях, младшего по званию – старшему.
   – Генерал-лейтенант Паскевич! – кивнул головою Сашка. – Вы недавно прибыли? Я вас раньше не видел.
   Полковник слегка вздрогнул.
   – Полковник – представитель наших соседей на востоке, – пояснил Алексей.
   – А-а, – протянул безразличным тоном Паскевич и лениво спросил:
   – Проситесь к нам?
   Полковник нахмурился и, искоса взглянув на Алексея, отрицательно покачал головой.
   – Ну-ну! – с едва уловимой иронией проговорил Паскевич и тут же переменил тему разговора:
   – Что, Акимыч, – крикнул он леснику, – все еще злишься на меня?
   Лесник отвернулся и отрешенно махнул рукою, как бы говоря: «ну что с тебя взять!»
   – Да, ей богу же, прошлый раз случайно! – начал оправдываться Паскевич.
   – Это как же случайно? – лесник пришел в негодование. – Самку от самца отличить не можете? А бабу от мужика отличаете? Или вам и здесь все одно?
   Последняя реплика не входила в первоначальный сценарий. Вся эта стычка в лесу между лесником и Паскевичем была задумала только для того, чтобы незаметно познакомить Голубева с нашим «генералом». Однако одна мысль о том, что кто-то может на охоте застрелить лосиху привела Ивана Акимовича в ярость и он уже понастоящему рассердился на Паскевича. Тем более, что за Александром Ивановичем уже числились некоторые грешки в несоблюдении установленных у нас жестких ограничений в охоте. Отстрел лосей был у нас пока категорически запрещен и вынужденная необходимость совершить «политическое убийство» сохатого ради «высокого гостя» сильно подпортило настроение нашему леснику. И теперь он изливал гнев на Паскевича. Паскевич, сбитый с толку нарушением «сценария», покраснел от незаслуженной обиды.
   – Но-но, Акимыч! Не забывайся! – строго прикрикнул он на лесника.
   Но Акимыча уже было трудно остановить. Он отпустил еще пару колких замечаний по поводу Александра Ивановича и под конец пообещал нажаловаться на него самому Президенту.
   – Жалуйся! – Паскевич оскалил зубы и вытянул коня плеткой.
   Тот присел от неожиданности, сделал скачок в сторону, чуть не сбив лесника.
   – Вот антихрист! – прошипел тот ему вдогонку. Но Паскевич уже не слышал его и скакал, пригнувшись к гриве лошади. Полковник не спускал глаз с удаляющегося всадника.
   – Отчаянный! – восхищенно произнес он. – Как сидит в седле! Видна военная косточка.
   – Ну, Александр Иванович – потомственный военный. Он прямой потомок знаменитого графа Паскевича, – сообщил Алексей.
   – Что вы говорите?! – воскликнул полковник, – мне надо с ним обязательно встретиться и поговорить. Вы знаете, я ставлю Паскевича в один ряд с Суворовым.
   – Вы не преувеличиваете? – засомневался Алексей, который, впрочем, был полным профаном в истории военного искусства.
   – Нисколько. Граф был замечательным тактиком, стратегом и даже, я бы сказал, дальновидным политиком. Не его вина, что оружие русской армии накануне Крымской войны оказалось хуже, чем у союзников. Если бы наши ружья били с такой же дальностью, как и английские, Паскевич утопил бы англичан и французов в Черном море как паршивых котят.
   – История не знает сослагательного наклонения, – напомнил Алексей.
   – К сожалению! Тем более, в настоящем нельзя делать ошибок. Особенно в таких экстремальных условиях, как сейчас. Иногда, казалось бы, мелочь приводит к далеко идущим последствиям. Нам бы с вами объединиться, – начал было полковник.
   Но Алексей не дал ему договорить.
   – Здесь мы простимся, – он остановил коня, – желаю удачной охоты. Завтра вас примет Президент и вы обо всем с ним поговорите. – Акимыч! Береги гостя! – строго предупредил он лесника. – За своих солдат не беспокойтесь. Их взяли сегодня на рыбалку. К вашему возвращению будет отличная уха!
   Полковник поблагодарил и они расстались. Проехав метров пятьсот, Алексей встретил всадников и кивнул им в сторону, куда удалились лесник со своим спутником. Где-то километрах в пяти к северу ухнула пушка, затем еще и еще. Канонада продолжалась около часа. Затем все стихло. Алексей к этому времени был уже дома.
 
   – Вот я и говорю, – жаловался, между тем, Акимыч полковнику, – ежели ты генерал, то должен своим поведением пример подавать подчиненным. Он покосился на полковника, – ведь верно я говорю? А?
   – Конечно! – подтвердил полковник.
   – Вот то-то! А то, что получается? Непорядок! Ежели все начнут лосих стрелять, то что будет? Запустение и непотребство в природе. Я вот считаю, что бабу завсегда беречь надо. Какая она не есть баба – лосиная или там человеческая. Баба она завсегда – баба… Хранительница жизни. Вот ты, видно, человек образованный. Скажи мне, когда на Русь татары нападали, чего они с собою назад брали с Руси? Ну там золото и всякое добро. Но не в том дело. Баб они наших угоняли. Для чего? А для того, чтобы корень свой укрепить, а наш подорвать. Или вон я читал в газетах, перед самой этой катастрофой, что повадились к нам ездить всякие там иностранцы, белые и черные… Жениться, значит, потому что русская баба вроде бы самая терпеливая и все вынесет. Я бы, мил человек, этим бы иностранцам… Скажу я тебе: народ, который не бережет своих женщин – хиреет, как олень, у которого глисты завелись в кишках. Красивая жинка это, я скажу, дар Божий. – Лесник на минуту задумался и продолжал:
   – Вот Природа… кто она?
   – Как кто? – не понял тот.
   – Ну кто? Не знаешь? Так я скажу: природа – это женщина и женское ее начало – наипервейшее свойство…
   В этот момент до них донесся звук отдаленной артиллерийской канонады. Полковник остановил лошадь и прислушался. Лесник слез со своей кобылы, вытащил кисет и трубку, набил трубку, раскурил и зло сплюнул.
   – Это часто? – осведомился его спутник, тоже слезая с лошади.
   – А ну их! Малохольные! – с раздражением бросил лесник. – Дорвались, собачьи головы. Теперь всю дичь в округе распугают. Ну чего палить? Снарядов им не жалко, а то что в лесу потом воронок, да деревьев поваленных, – он крепко выругался и дернул за повод ни в чем не повинную кобылу.
   Та, не ожидая такого обращения, присела на задние ноги и испуганно храпнула, брызнув слюною.
   – Напрасно вы их так ругаете, Акимыч, – мягко упрекнул его полковник, – солдат надо учить, иначе какие это солдаты.
   – Учить? Против кого учить? Да их пахать землю надо учить, а не воздух пакостить. Лбы здоровые, а толку от них никакого. Вместо того, чтобы автоматами играться, к работе руки бы приложили. Вон сколько земли вокруг стосковавшейся. Земля она, как баба, ласку да труд любит. Ну ладно, поехали.
 

Глава XXXII
КАМУФЛЯЖ. «РАЗРЕШИТЕ ВЗГЛЯНУТЬ»…

 
   Паскевич явно переборщил. В таких случаях, мы, друзья, знающие его характер и любовь к эффектам, говорили: «Фантомас разбушевался». На этот раз он разбушевался всерьез и я стал опасаться, что наш, так хорошо начавшийся камуфляж раскроется. Что за этим последовало бы – не вызывало сомнений. Конечно, не могло быть и речи о подчинении бредовым планам выживших из ума генералов. Мы могли бы переселиться дальше и уйти от столкновения. Свободное пространство позволяло это сделать, но жаль было бросать налаженное хозяйство, припасы. Вооруженное же столкновение неизбежно должно было закончиться нашим поражением, принести большие жертвы.
   Кто-то сказал, что полководец должен быть то львом, то лисицей. Нам предстояло рядиться в лисью шкуру, но так, чтобы из-под нее выглядывал львиный хвост. Пусть нас заподозрят в хитрости, коварстве, но только не в слабости! Надо было вести такую игру, в которой наша «сила» обнаруживалась бы противником невзначай, по упущению. Поэтому я с некоторым неудовольствием и тревогой наблюдал за деятельностью Паскевича.
   Еще прошлой осенью, когда стало известно о существовании армейской группы и о том, что ее командование засекло наше расположение, мы решили, на случай такой инспекции, использовать для камуфляжа пустующий санаторий «Лесная сказка» и приспособить его внушительное центральное здание под «штаб» или, как говорил Фантомас, под «президентский дворец». Свое место по сценарию я должен был занять там утром.
   Уже в седьмом часу под окном раздался гудок автомобиля. За рулем черной «Волги» сидел Вася. Рядом с ним, на переднем сидении, находился Александр Иванович в своей генеральской форме. Два дня назад в Совете разгорелся спор о том, сколько рядов колодок должно красоваться на груди нашего генерала. Учитывая его сравнительно молодой возраст, решили ограничиться тремя, хотя сам Паскевич настаивал на шести.
   – После отъезда Голубева можешь надеть хоть двенадцать, – насмешливо предложил Алексей. – А пока терпи.
   Паскевич было надулся, но тут же весело рассмеялся. Надо сказать, что он полностью вошел в свою роль и отлично с нею справлялся. Я немного замешкался, одеваясь в свой парадный костюм из дорогой серой английской шерсти.
   Евгения критически осмотрела меня с ног до головы и, по-видимому, была не совсем удовлетворена. Она порылась у себя в ящике и подала мне булавку для галстука. В ней сверкал небольшой бриллиантик.
   – На, заколи!
   – Это еще зачем? – возмутился я.
   – Одиссей! – услышал я крик своего друга снизу. В период душевного подъема он всегда называл меня этой студенческой кличкой.
   – Ты еще долго будешь? Пора ехать!
   Он оказался в дверях.
   – Скажи ему, чтобы надел! – потребовала Евгения.
   – Слушайся жену, она больше тебя разбирается в таких вещах.
   Они еще минут пять крутили меня словно манекен, сменили галстук на более светлый и, наконец, удовлетворенные, решили, что «в таком виде» я уже могу предстать перед инспектором.
   Въезд в санатории преградил шлагбаум. Возле него стояли трое солдат с автоматами. У каждого из них было переговорное устройство. Все так, как на охраняемых объектах.
   От ворот к главному зданию вела широкая двухкилометровая дорога, по левую сторону которой высились длинные стандартные двухэтажные дома. Раньше в них жил обслуживающий персонал санатория, а часть использовалась для отдыхающих среднего и низшего рангов. Более высокопоставленные гости отдыхали в люксах главного здания. Теперь на углу у каждого дома стоял грибок, возле которого расхаживал часовой. На спортивной площадке у волейбольной сетки, голые по пояс, но, как принято в этих случаях в армии, в сапогах, играли солдаты. Возле кафе сновали сержанты и младшие офицеры. Из дверей магазина то и дело выходили, нагруженные авоськами «офицерские» жены. Далее стояла, готовая отправиться в путь, колонна из пятнадцати ЗИЛов, крытых брезентом, которую тоже охраняли часовые.
   На площади у самого штаба стояло с десяток легковых машин, шоферы которых, собравшись в кучку, шпарили анекдоты.
   – Ну как? – обернулся ко мне Паскевич.
   – Не много ли легковых машин? Такое их число у штаба соответствует, пожалуй, дивизии. А так – довольно натурально. Особенно хорошо ты придумал с «женами». Что они тащат в авоськах?
   – Кирпичи, наверное!
   – Сколько людей ты задействовал?
   – Почти всех.
   Мы поднялись на крыльцо и вошли в вестибюль. У входа за столом сидел дежурный лейтенант с красной повязкой на рукаве. На столике стоял телефон.
   – А это откуда? – указал я на телефон.
   – А ты сними трубку. Я снял. Сейчас же послышался женский голос: «Коммутатор!»
   – Это главный сюрприз! Но из своего кабинета ты теперь можешь позвонить домой. Сейчас там ставят телефон. Наверное уже поставили.
   – Та-а-а-к!
   Я еще раз оглядел вестибюль. Лестница, ведущая на второй этаж, была покрыта ковровой дорожкой. По ней вверх и вниз сновали офицеры и девушки с папками в руках. Девушки были одеты одинаково – в черные юбки и белые блузки.
   На втором этаже находилась приемная и мой кабинет. Мы вошли. Пол приемной был устлан толстым ковром. У самой двери кабинета, за столом, заставленным телефонами, сидел молодой капитан с аксельбантами.
   – Твой адъютант! – представил мне его Паскевич. Тут же поодаль, за другим столом сидела миловидная секретарша и что-то печатала на машинке. В креслах вдоль стен, у окон, завешанных прозрачными шторами, сидело несколько человек в форме и гражданской одежде.
   – Это «посетители» на прием, – пояснил мой спутник.
   Мы прошли в кабинет, дверь в который предусмотрительно открыл мой «адъютант».
   За длинным столом, стоящим торцом к большому письменному, сидело несколько человек в форме. Здесь были наши «поляки» и еще один генерал, лицо которого показалось мне знакомым.
   – Кандыба? – наконец узнал я его.
   – Никак нет! Генерал Павлов, – ответил он, подавая руку.
   – Едут!!! – сообщил вошедший адъютант. Итак, камуфляж вступал в главную фазу. Я сел за стол. «Генерал Павлов» подошел к висящей на стене карте и стал делать «доклад». Его голос, низкий и громкий, должен был приглушенно доноситься в приемную. Зазвонил телефон.
   Я снял трубку и услышал голос Алексея.
   – Уже пришел?
   – Сидит в приемной.
   – Я буду звонить, а ты только слушай и отдавай распоряжения.
   Я повесил трубку. Мы еще выждали десять минут. Затем «совещание» закончилось и участники его во главе с генералом Павловым покинули кабинет. Вместе ними ушел и Паскевич. Через приоткрытую дверь я слышал как он, словно со старым знакомым, обменялся приветствиями с Голубевым.
   Через минуту вошел адъютант. Я кивнул ему головой.
   – Президент ждет вас!
   Вошел полковник. Я встал из-за стола и, выйдя ему навстречу, сделал ровно три шага, предоставляя ему пройти остальное расстояние.
   – Рад вас видеть, полковник! Прошу, – указав ему кресло, я сел напротив, подчеркивая неофициальный характер встречи.
   – Ну, как охота? – поинтересовался я.
   – Благодарю, прекрасно! Мы убили лося.
   – Да, в этом году их стало больше. Вы, – я принял озабоченный вид, – ни в чем не нуждаетесь? Как вас устроили?
   – Все очень хорошо. Благодарю вас. Я непременно доложу командующему о теплом приеме, которым вы меня удостоили.
   Он явно хотел перейти к делу, но я притворился что не понял намека.
   – Как вам понравилось наше хозяйство?
   – Я поражен! Прекрасные стада и посевы. Как вам удалось избавиться от нашествия собак?
   – Мы их перестреляли.
   – Мы их тоже стреляли, но пока особого результата не видно. Возможно, ваш регион меньше пострадал от эпидемии? – бросил он первый камень.
   «Тут главное – не промахнуться и постараться утвердить его в этом мнении, но так, чтобы он заподозрил, что я стараюсь это скрыть».
   – Как не пострадал? Некоторые районы области понесли большие потери. А у вас?
   – У нас тоже, – он хотел мне также внушить мысли о своем относительном благополучии. – Общая беда должна способствовать объединению усилий в восстановлении организации общества.