Квиннел А.. Ночи 'красных фонарей' (Приключения Кризи - 3)

   - Да, - согласился Фрэнк и заглянул в спальню. С циничной улыбкой он спросил: - Тебе когда-нибудь доводилось убивать генералов?
   Родезиец покачал головой.
   - Нет, выше подполковника я не поднимался. А тебе?
   С тоской в голосе Фрэнк произнес:
   - Нет, хотя один или двое серьезно на это нарывались. Давай, пора кончать.
   Фрэнк налил в кухне стакан воды и пошел в спальню.
   * * *
   Он смотрел, как они входили. Заглянув им в глаза, пощады в них генерал не увидел. Они относились к нему уже как к покойнику.
   Когда они слегка расслабили связывавшие его путы, он смог сесть. Раскрытая коробочка с таблетками и шприцем лежала на тумбочке рядом с радиотелефоном. Макси вынул из нее две таблетки и передал Фрэнку, стоявшему по другую сторону кровати. Сам он держал в руке стакан с водой. Глаза Гандольфо смотрели вдаль.
   Левой рукой Фрэнк обхватил голову генерала за резинку, закрепленную на затылке, и почти ласково сказал:
   - Открой рот пошире. Я положу их тебе подальше на язык. Потом мой приятель поднесет к твоим губам стакан и наклонит его, чтоб было легче запить. Воды в рот набери побольше.
   Гандольфо уставился прямо перед собой. Его тонкие губы были плотно сжаты. Тогда в голосе Фрэнка послышалось нетерпение.
   - Ну не хочешь - как хочешь. Тогда мне придется сделать тебе укол. Потом мы с приятелем поедем в Рим охотиться на твоих бамбино. Нас это вполне устроит. Деньги дополнительные... и неплохие.
   Глаза Гандольфо уставились в лицо Фрэнка. Прошло несколько секунд, и рот его стал медленно раскрываться. Потом снова закрылся. Потом открылся опять. Скрипучим шепотом Гандольфо спросил:
   - Это долго продлится?
   - Все будет очень быстро, - сказал Фрэнк.
   - Ты ничего не почувствуешь, - соврал Макси.
   Рот медленно открылся шире. Глаза закрылись.
   - Еще шире, - сказал Фрэнк, наклоняясь вперед.
   Рот раскрылся очень широко.
   Зажав таблетки двумя пальцами, Фрэнк засунул их между зубов. Как только он вынул руку, Макси поднес ко рту стакан. Гандольфо сделал два больших глотка, немного воды стекло у него с подбородка. Фрэнк смотрел, как кадык дважды поднялся и опустился. Он крепче взялся за затылок, а правой рукой нажал на щеки, чтобы открылся рот. Заглянув в него, он кивнул Макси. Потом опустил голову на подушку, и оба мужчины отошли немного назад. Гандольфо лежал с закрытыми глазами. Макси взглянул на часы.
   Первая судорога последовала через девяносто секунд. Гандольфо забился в агонии. Сильные судороги следовали одна за другой, он начал колотиться о кровать. Рот раскрылся, и его вырвало. Привычные к виду смерти, мужчины стояли и смотрели. В конце концов тело перестало биться и затихло. Оба они подошли к трупу. Макси снял с запястья вату и стал щупать пульс. Фрэнк стал искать его на шее. Через полминуты они взглянули друг на друга и покачали головами. Макси произнес:
   - Куфа.
   Это слово, заимствованное из языка суахили, во время войн в Африке часто использовалось наемниками. Оно означало "мертвый".
   Они быстро все за собой убрали, сняли с тела куски пористой резины. Верхняя часть шелковой пижамы была запачкана рвотой. Фрэнк положил левую руку генерала на тумбочку, чтобы казалось, будто он в последний момент потянулся к телефону. Макси сложил резину, клейкую ленту и пластиковую коробочку в брезентовую сумку, а Фрэнк тем временем вымыл на кухне стакан, тщательно его вытер и убрал в сервант. Журнал для охотников он положил обратно на полку.
   * * *
   Сатта, находившийся в сотне метров от домика, увидел, как внутри погас свет. В руках у него был радиотелефон. Полковник набрал номер. Через несколько секунд из трубки донесся голос Кризи:
   - Слушаю.
   - Дело сделано, - сказал Сатта, - в точном соответствии с планом. Мы получили все, что нам было надо. Через пару часов будем у вас. Чао.
   - Чао.
   Глава 84
   Пароход из Албании причалил к пристани Бари вскоре после полуночи. Море было неспокойно, Катрин и сестра Симона за время плавания сильно страдали от морской болезни. Поэтому прибытие в порт, которое спасло их от приступов тошноты, стало для них особенно радостным событием.
   Таможенный досмотр и паспортный контроль они прошли легко, что немало удивило сестру Симону, хорошо знакомую с крючкотворством итальянской бюрократии. Несмотря на то что их документы были в полном порядке, из-за статуса Катрин, которая была сиротой-иностранкой, она ждала долгих проволочек. Однако, как только они с девочкой заняли место в хвосте длинной очереди, к ним подошел молодой чиновник иммиграционной службы. Он узнал сестру Симону по ее белому монашескому чепцу, представился, взял ее большой чемодан, маленький пакет девочки и их документы и буквально за несколько минут провел их через все пограничные формальности. После этого он проводил их в особую комнату для избранных иммигрантов. Катрин сжимала в маленьком кулачке букетик диких цветов, которые собрала днем во дворе приюта.
   В комнате их ждали три человека: Франко Делор и хорошо одетая пара средних лет. Делор с сияющей физиономией вышел вперед и представился. Сестра Симона заранее знала, что он будет их встречать. Сразу же после этого он представил синьору и синьора Мачетти: это были приемные родители Катрин.
   Атмосфера в комнате поначалу, естественно, была немного напряженная. По-итальянски Катрин почти не говорила, но, взглянув на мужчину и женщину, которые ей немного нервно улыбались, она сразу же поняла, кто они такие. Она застенчиво к ним подошла и протянула женщине немного увядшие цветы.
   Синьора Мачетти была высокой, дородной женщиной. Она наклонилась к девочке, обняла ее и прижала к себе, смяв пожухлые цветы. Ее муж улыбался и одобрительно качал головой.
   Делор обернулся к сестре Симоне с широкой улыбкой на губах и сказал:
   - Наши планы немного изменились. Они должны были взять девочку завтра в помещении вашего августинского монастыря, расположенного здесь, в Бари. - Он пожал плечами. - Но им просто не терпелось поскорее увидеть ребенка... Они хотели бы сразу же выехать с ней в Рим и как можно скорее ввести ее в новую жизнь.
   На лице сестры Симоны отразилась легкая растерянность. Она сначала взглянула на синьора Мачетти, обнимавшего Катрин, потом на его супругу, смотревшую на девочку с материнской улыбкой.
   Делор тем временем убедительно проговорил:
   - Сегодня днем я беседовал с матерью-настоятельницей здешнего монастыря. Она сказала, что оставляет решение этого вопроса на ваше усмотрение.
   - Я поговорю с Катрин, - сказала сестра Симона. - Она девочка разумная и сама сделает свой выбор.
   В этот момент синьора Мачетти вынула из вместительной сумки красиво упакованный сверток. Она взглянула на сестру Симону и сказала:
   - Будьте так любезны, переведите, пожалуйста, Катрин, что это небольшой подарок по случаю ее приезда на свою новую родину.
   Сестра Симона перевела эти слова на албанский язык. Катрин взглянула на сверток, улыбнулась и протянула к нему руку. Взяв его, она обернулась и посмотрела на монахиню. Сестра Симона улыбнулась ей в ответ и кивнула. Внутри был восхитительный розовый кашемировый свитер со сложным орнаментом, вышитым вручную шелковыми нитками.
   Прикоснувшись к мягкой, легкой вещи, девочка в восторге бросилась к женщине и обвила ее шею руками.
   - Думаю, теперь все будет в порядке, - сказала монахиня Делору.
   Сестра Симона рассказала об изменении планов Катрин, которая тут же надела новый свитер, предварительно сняв старый - серый и потертый, в котором она приехала. Слушая монахиню, она взяла за руку свою приемную мать. Вместо ответа она улыбнулась и согласно кивнула.
   Сестра Симона обняла девочку и, обратившись к чете Мачетти, сказала:
   - Я взяла десятидневный отпуск, который собираюсь провести в Италии. На следующей неделе я поеду навестить родителей, которые живут неподалеку от Рима. Если вы не возражаете, перед возвращением в Албанию я бы хотела проведать девочку и посмотреть, как она устроилась.
   - Это было бы просто чудесно, - сказала синьора Мачетти, - но в воскресенье мы планировали вылететь во Флориду к моему брату, который там живет постоянно. У него дети примерно одного с Катрин возраста.
   Делор снова заметил на лице монахини неуверенность.
   - Это для меня немного неожиданно, - сказала она. - Ведь Катрин едва говорит по-итальянски, а по-английски она ни слова не понимает.
   Синьора Мачетти слегка улыбнулась.
   - Мы подумали об этом. Мой брат специально нанял служанку албанского происхождения, которая будет в это время жить в доме. С языком у нас проблем не возникнет. Мы сочли, что впечатления от путешествия и яркое солнце Флориды пойдут девочке на пользу. - Она провела рукой по бледному личику Катрин. - Нам кажется, ей сейчас нужно солнце, море и дети ее возраста.
   Монахиня успокоилась.
   - Когда вы собираетесь вернуться? - спросила она.
   - Через несколько недель, - ответил синьор Мачетти. - Естественно, мы будем поддерживать постоянную связь с синьором Делором. Когда в следующий раз вы приедете в Италию, мы будем рады, если вы приедете навестить Катрин и погостите немного у нас.
   - Мы с удовольствием примем вас у себя, - тепло добавила его жена.
   Потом сестра Симона стояла рядом с черным "мерседесом", сначала обнимая на прощанье свою воспитанницу, а позже глядя, как машина увозит ее к новой жизни.
   Делор подбросил монахиню до монастыря. По дороге он весело ей сказал:
   - Сестра Ассунта будет очень довольна, что с первым удочерением все получилось так хорошо.
   - Вы знакомы с сестрой Ассунтой?
   - Лишь по переписке. Я знаю о той замечательной и нелегкой работе, которую она проводит, естественно, вместе с другими монахинями.
   - Она просто ангел Божий, - прошептала сестра Симона, потом рассеянно сказала: - Сегодня она уплыла на Мальту немного отдохнуть.
   Делор взглянул на нее.
   - Неужели?
   - Да. Она действительно очень много работает. Ей нужно сделать маленький перерыв. Вы же знаете, как это бывает.
   - Да, конечно, - согласился он и кивнул. - Когда она возвращается?
   - Сказала, что через несколько дней.
   Он тепло проговорил:
   - Когда снова увидитесь, передайте ей, пожалуйста, мои самые лучшие пожелания.
   Она с улыбкой к нему обернулась.
   - Непременно.
   Глава 85
   Мальтийские заливы носят имена четырех святых - Юлиана, Фомы, Георгия и Павла. По преданию, корабль апостола Павла потерпел у берегов Мальты кораблекрушение, и святой Павел был радушно принят язычниками-мальтийцами. В благодарность за теплый прием апостол обратил мальтийцев в свою веру.
   Сестра Ассунта сидела на северном дворике монастыря и смотрела на воды залива Святого Павла. Море было неспокойно. По нему сновали быстроходные катера, величаво плыли крейсеры, грациозно скользили яхты. Волнение воды отражало сумбур, царивший в ее мыслях, и беспокойство, бередящее душу.
   Мать-настоятельница подвергла ее поистине инквизиторскому допросу. У нее был сильный характер, она обладала немалым жизненным опытом, сильной практической хваткой и вследствие этого изрядной долей цинизма. Рассказ сестры Ассунты о том, что она вспомнила лицо, которое видела двадцать лет назад за стеклом автомобиля, вызвал у матери-настоятельницы шквал вопросов. Монахиня упорно настаивала на своем, убеждала мать-настоятельницу, что память ее никогда еще не подводила, но все ее усилия убедить руководительницу в своей правоте, как ей показалось, остались тщетными.
   Жизнь, отданная душевному призванию, идет размеренно, порой тягостно, однако наградой за это бывают нечастые моменты счастливого озарения. Один из них выпал на долю сестры Ассунты, когда она услышала, как за ее спиной кто-то прокашлялся, и повернула голову. Монахиня узнала стоявшего сзади священника. Это был отец Мануэль Зерафа, настоятель детского приюта на Гоцо.
   Святой отец подвинул стул и, храня молчание, сел подле нее. Глаза его были устремлены на залив. Потом он как-то очень застенчиво попросил:
   - Сестра, будьте добры, расскажите мне, что помните, о том лице, которое вы разглядели в машине.
   Сестра Ассунта перевела дыхание, сердце ее забилось с надеждой. Мать-настоятельница ей поверила.
   Глава 86
   - Есть один человек. Сейчас, полагаю, он спокойно спит в своей роскошной вилле в горах Тосканы. Его зовут Бенито Массаро.
   Как только полковник Марио Сатта произнес это имя, внимание всех его друзей обострилось до предела.
   Над Неаполем занималась заря. Все сидели в небольшой столовой пансиона "Сплендид". Промозглый западный ветер бил мелкими брызгами моросящего дождя в оконные стекла.
   По дороге в Неаполь Сатта сначала решил познакомить с полученной им информацией только Кризи. Но пока они ехали под дождем по мокрому асфальту, он не раз косил глазом в сторону Макси, сидевшего за рулем, и все время чувствовал присутствие Фрэнка, расслабившегося на заднем сиденье. Мысленно он представил себе остальных членов команды, частью которой был и сам. Он принял решение довериться им всем.
   Теперь все они сидели вокруг длинного стола, а Джульетта подавала им кофе со сладкими булочками. Люди сильно устали - кто от напряженного ожидания, кто от напряженной деятельности. Достаточно было взглянуть на серьезное и озабоченное лицо Сатты, чтобы понять, насколько важно было то, о чем он собирался рассказывать. Имя Бенито Массаро подтвердило их ожидания. Однако для тех, кому оно мало о чем говорило, Сатта решил сделать небольшое вступление.
   - Бенито Массаро, - начал он, - воплощал собой всю ту огромную власть, которой обладала масонская ложа П-2. Забудьте обо всех других именах, которыми в свое время пестрели газеты. Основной фигурой этой ложи являлся именно Бенито Массаро. Десять лет назад он возглавлял комитет, осуществлявший контроль и надзор за всеми службами безопасности в нашей стране. Ему удалось втянуть в деятельность своей ложи поистине удивительное число наиболее могущественных людей Италии. Его власть и влияние достигли невообразимых масштабов. Когда П-2 была разоблачена, наказание понесли лишь пешки. Ему тогда удалось остаться в стороне. - Сатта оглядел всех собравшихся за столом, задержал взгляд на Кризи и продолжил: - Сегодня ночью от генерала Эмилио Гандольфо я узнал нечто, вызвавшее в моем сердце печаль, унижение, смущение и боль. Как человеку, много лет жизни отдавшему борьбе за искоренение преступности в Италии, мне было нестерпимо больно узнать, что Бенито Массаро не только не лишился той власти, которой обладал в моей больной стране, наоборот, он ее упрочил еще больше. Поверьте, эта новость стала для меня невероятным ударом. Как ни драматично это звучит... даже иронично, но единственные силы, которые могут противостоять этому злу, - это все вы, сидящие сейчас со мной в этой комнате. Еще более забавно, что лишь двое из вас - Гвидо и Пьетро - итальянцы.
   Ни одна аудитория еще никогда не слушала его слова с таким напряженным вниманием.
   - В свое время, - говорил Сатта, - прошел слух о том, что во время расследования, проводившегося по делу ложи П-2, при таинственных обстоятельствах пропал список с полутора тысячами имен ее членов. Те, кого удалось выявить, а это девятьсот шестьдесят два известных представителя итальянского общества, были сильно напуганы. В их число входили четыре министра, не менее тридцати восьми депутатов парламента, сто девяносто высших офицеров армии и разведывательных служб. Членами ложи были Микеле Синдона, один из ведущих банкиров, тесно связанный с мафией, который позже при таинственных обстоятельствах был отравлен в тюрьме, и Роберто Кальви, возглавлявший "Банко Амброзиано". Еще его знали под прозвищем Банкир Господа, поскольку он вел дела с Ватиканом. Его нашли повешенным под мостом Блэкфрайерз в Лондоне в 1982 году после того, как его банк непонятным образом лишился полутора миллиардов долларов. - Полковник Марио Сатта вздохнул и сказал: - Этой ночью мне удалось выяснить, что Бенито Массаро создал новую ложу, ее вполне можно называть П-3... Она несет угрозу всем общественным структурам моей страны.
   Сидевшие за столом люди переглянулись, и Кризи задал вопрос, который был у всех на уме:
   - Марио, с Бенито Массаро нам все ясно. Непонятно только, какое он к нам имеет отношение.
   От резкого взрыва хохота Сатты у многих побежали мурашки по коже. Он указал на Кризи.
   - То, обо что ты споткнулся вместе с твоим сыном, стало моим малюсеньким шансом нанести Бенито Массаро окончательный удар.
   Глава 87
   Дождь прекратился, когда водянистое солнце осветило косыми лучами край неба. Все уже давно ушли спать, только Гвидо и Кризи стояли на террасе, пытаясь собраться с мыслями. Гвидо сказал:
   - Если бы я не знал Сатту все эти шесть лет и не имел возможности оценить тонкость его ума и цельность натуры, подумал бы, что передо мной обычный спятивший лунатик.
   Кризи усмехнулся.
   - Мы с тобой долго живем и многое повидали, чтобы понять, насколько его слова близки к истине. И дело даже не в мерзавцах вроде Гандольфо и ему подобных, а в том, что старшему офицеру карабинеров не под силу хоть что-то предпринять в связи с той информацией, которую он получил.
   Гвидо раздраженно выругался.
   - Все это так, - сказал он. - Кому же теперь, черт возьми, можно верить? Сатта узнал, что еще четыре генерала карабинеров, которые имеют право отдавать ему приказы, входят в П-3. Гандольфо сказал ему, что два министра нынешнего кабинета, имен которых не было в обнаруженном списке членов П-2, тоже входят в П-3... - Гвидо грустно улыбнулся. - То же самое ему стало известно об одном кардинале, двух архиепископах и пяти судьях страны, в руках которых сосредоточена юридическая власть в главных судебных округах. Кому, скажи на милость, он может сообщить о том, что узнал? Как он в таких условиях может начать расследование? Я уверен, что Гандольфо не пытался ему запудрить мозги. Перед лицом неизбежной смерти люди, как правило, говорят правду... Но всей правды, видимо, не знает почти никто. Гандольфо была известна лишь какая-то ее часть, скорее всего не очень большая.
   - Так оно и есть, - согласился Кризи. - Давай проанализируем эту информацию и слова Гандольфо в свете нашей операции. Прежде всего, последние три десятилетия Гандольфо шантажировали люди из "Синей сети". Шантаж шел по трем направлениям: грехи молодости, любовные похождения и финансовые операции. Ему было доподлинно известно, что точно так же шантажировали многих других высокопоставленных чиновников. Он осуществлял связь между Массаро и "Синей сетью". Не исключено, что Массаро пользовался услугами "Синей сети" в большей степени, чем она - его возможностями. Гандольфо был совершенно уверен в том, что таинственно пропавший список членов П-2 находится в "Синей сети" - он один стоит многих миллионов.
   Кризи обернулся, взглянул на Гвидо и устало ему улыбнулся.
   - Давай-ка, лучше попробуем все это упростить. Слава Богу, у Сатты достаточно своих связей, которые возникли, с одной стороны, в ходе его службы, а с другой, как это ни странно, - благодаря его матери. Он не может начать действовать официально, пока не будет явного состава преступления. Если мы нанесем "Синей сети" удар в воскресенье ночью во время их шабаша, состав преступления Сатта получит. Его план совсем не плох. Сам он с отрядом младших офицеров карабинеров будет находиться неподалеку под тем предлогом, что возглавляет акцию против одного из промышленников, подозреваемых в коррупции. Когда мы начнем операцию против "Синей сети", он окажется высшим представителем власти во всей округе. Ему останется только ждать сигнала. Как только он его получит, тут же прибудет со своими людьми на место преступления. Перед самым их приездом мы исчезнем. Он уже договорился с двумя честными судьями, которых предупредят обо всем накануне, и вскоре они тоже прибудут на место преступления. Все произойдет настолько внезапно, что никто из высшего руководства - ни премьер-министр, ни начальник службы безопасности - не сможет оказать на Сатту и этих судей давление или отстранить их от проведения расследования.
   Гвидо покачал головой и улыбнулся.
   - Ну и страна! - сказал он. - Что-то мне шум какой-то померещился. Это, наверное, Гарибальди в гробу перевернулся.
   Кризи тоже улыбнулся.
   - Самое сильное потрясение Гарибальди испытал бы, если бы узнал, что одними из участников этих событий являются Де Муро. Разве не этот древний аристократический род помог ему финансировать освободительный поход во имя объединения Италии?
   - Да, это были они, - согласился Гвидо. - За последнее столетие именно этот род считался одним из столпов итальянского общества. А теперь станет известно, что их потомки связались с Массаро и, что еще хуже, с "Синей сетью". Когда Сатта сказал нам, что "черная месса" в воскресенье состоится в домашней церкви Де Муро, а служить будет настоящий католический епископ, я всерьез забеспокоился не о том, что он выжил из ума, а о том, что я сам рехнулся. Только потом до меня дошло, что в жилах Де Муро течет кровь Медичи. А они, как известно, несколько веков назад посадили на престол в Риме своего папу и коротали время, отравляя своих противников.
   - Должно быть, это правда, - хмуро заметил Кризи.
   - Должно быть, - согласился Гвидо. - Никому, даже обреченному на смерть генералу, ни с того ни с сего такое не могло прийти в голову.
   - Значит, место мы теперь знаем, - сказал Кризи. - Время нам известно, состав участников - тоже. Не знаем мы только, удастся ли Сатте убедить свою мать подложить Майклу во дворце Де Муро оружие.
   Глава 88
   Том Сойер потянулся, разминая затекшие руки и ноги, и взглянул налево, туда, где из-за линии горизонта всходило солнце, окрашивая багрянцем воды пролива, отделявшего Гоцо от Комино. Услышав крик совы, он повернулся вправо и навел бинокль на небольшую рощу рожковых деревьев.
   Совы он там не увидел, зато заметил согнутую фигуру человека, слезавшего с дерева. Через несколько секунд там появился другой человек. Сойер удовлетворенно взглянул на часы. Люди его, как всегда, бодрствовали и действовали точно по графику. А для него наступало время отдыха. Он выпрямился на чуть наклонной крыше сельского дома, бинокль болтался у него на шее. Лаура, должно быть, уже проснулась, чтобы приготовить ему завтрак.
   Когда Том спускался по каменным ступеням с внешней стороны стены, он увидел, как по пыльной проселочной дороге к их дому движется старенький "форд". Машина затормозила во дворе, и из нее вышел немолодой священник с внушительным брюшком. Поздоровавшись с Томом Сойером, он спросил:
   - Как там наши орнитологи? Заметили что-нибудь новенькое?
   Негр улыбнулся и кивнул.
   - Две ранние пустельги пролетели. Червяков, должно быть, искали или полевых мышей.
   Святой отец понимающе усмехнулся и спросил:
   - Лаура уже встала?
   - Наверное, - ответил Сойер. - В этом доме поднимаются с зарей.
   Лаура уже проснулась и хлопотала на кухне. Она тепло поздоровалась со священником и представила его Тому как отца Мануэля Зерафу. Лицо гостя стало угрюмо-озабоченным. Он взял Лауру под руку и отвел в сторону, быстро и настойчиво говоря ей что-то по-мальтийски. Сойер услышал, как несколько раз в разговоре повторялось слово "Уомо". Кофе он налил себе сам.
   * * *
   Через несколько минут Кризи услышал телефонный звонок. Поздоровавшись и справившись, как идут дела, Лаура сказала, что с ним срочно хотел переговорить отец Зерафа.
   Кризи внимательно выслушал священника, перебив его только однажды, когда задал вопрос:
   - Она в этом уверена?
   Спустя пять минут на террасе пансиона "Сплендид" Кризи делился полученной новостью с Гвидо.
   - Теперь я знаю, кто стоит во главе "Синей сети". Это один араб. По всей видимости, он родной отец Майкла.
   Глава 89
   За всю свою довольно долгую жизнь полковник Сатта никогда всерьез не ссорился с матерью. В характере пожилой дамы замечательно сочетались достоинство, богатство жизненного опыта, ум и гордость.
   Ясно понимая, что ему предстоит ей рассказать, полковник призвал себе в помощники на родовую виллу в Риме старшего брата - профессора Джованни Сатту, оторвав его от пациентов в больнице Кордарелли в Неаполе. Он долго уговаривал Джованни, однако в итоге добился своего. И вот оба они сидели теперь с матерью в ее просторной гостиной и негромко беседовали.
   Синьоре Софии Сатта было семьдесят четыре года, и если бы Макиавелли удалось проникнуть в глубины ее ума, он позеленел бы от зависти. Недаром в свое время ходили слухи о том, что незадолго до начала войны на одном государственном приеме Муссолини решил было за ней приударить. Высокая, статная женщина была тогда настоящей красавицей. Когда дуче обратился к ней со своими сальными намеками, она сначала погладила его по лысому черепу, потом нагнулась и провела рукой по интересному месту у него между ног. После этого она с улыбкой ему сказала:
   - Вы весьма самонадеянны как выше, так и ниже талии.
   В результате этой выходки семья Сатта пережила почти всю войну в своем сельском имении, редко наведываясь в столицу.
   Пожилая дама смотрела на сидевших напротив сыновей. Всю жизнь она корила детей за то, что они выбрали себе такие профессии, хотя по секрету рассказывала ближайшим подругам, что ей ни разу в жизни не пришлось испытать за них стыд.
   Конечно же оба они об этом знали. И тем не менее полковник Марио Сатта беспокоился, что мать не поверит его словам или примет неверное решение. Имея дело со многими другими представителями высшего света, он редко ошибался, однако из бесед с собственной матерью часто выносил неправильные суждения.