Страница:
Лежа на земле, Смит пытался уловить движение. Маленькая рощица погрузилась в тишину. Слышался только шелест ветра, колыхавшего ветви и листву.
Справа от Смита у стены виднелись заросли кустарника. Он двинулся к ним, ощущая, как обострились все его чувства. Он скользнул между двумя кустами, которые укрыли его сверху, и затаился в ожидании, заставив себя дышать медленно и неглубоко.
Крупную фигуру, двигавшуюся мимо, он заметил только благодаря тому, что ветер раздвинул листву высоко над головой. Сквозь образовавшийся просвет проникли лунные лучи, и Смит увидел человека, который двигался, низко пригнувшись и подняв свой «АК-74».
Смит с отвращением к самому себе подумал, что недооценил противника. Фэн Дунь предвидел, что он будет ожидать очередного маневра с охватом, поэтому отправил большинство своих людей на улицу, а сам в одиночку отправился к задней стене, надеясь захватить Смита врасплох. Но за стеной его наверняка поджидают другие.
Смит выбрался из зарослей. Колючие ветви царапали руки и голову, но он не замечал боли. Оказавшись на открытом пространстве, он побежал налево, к стене, примыкавшей к переулку. Поблизости не было деревьев, но у стены лежала куча веток и другого мусора, достаточно высокая, чтобы по ней можно было перебраться на ту сторону. К счастью, Ю Юнфу предпочитал видимость сущности. Было ясно, что уход за участками территории, скрытой деревьями, его не интересует. Или, если верить его жене, не интересовал.
Смит разогнался, взбежал на кучу и прыгнул. Уцепившись за край стены, он подтянулся и сел на нее верхом, осматривая переулок. У дальнего угла стояла «Джетта» Энди.
Смит включил рацию.
— Энди? — заговорил он приглушенным голосом. — Нас ловят по всей территории. Я не могу добраться до угла. Уезжай, сделай круг и возвращайся к середине квартала. Притормози, и я сяду в машину. И тогда мы помчимся во весь опор.
Он умолк. Ответа не было. Неужели Энди выключил рацию?
— Энди?
Тишина.
Внутренности Смита стянулись тугим клубком, по спине пробежал холодок страха. Он вынул из рюкзака бинокль ночного видения и навел его на «Джетту». Энди сидел за рулем, глядя прямо перед собой. Больше в крохотной машине никого не было.
Хмурясь, Смит осмотрел автомобиль и окрашенное зеленым пространство вокруг него. Энди даже не шелохнулся. Смит наблюдал за ним еще две долгие минуты, показавшиеся ему вечностью. Все оставалось по-прежнему. Энди не сдвинулся ни на сантиметр. Ни одна его мышца не дрогнула, он даже не моргал.
Смит печально вздохнул. Энди был мертв. Его выследили.
Он убрал бинокль в рюкзак и спрыгнул в переулок, бегом пересек его и помчался по участкам маленьких соседских поместий. На сей раз он не слышал криков. Противник полностью сосредоточил внимание на «Джетте», дожидаясь встречи Смита с Энди.
Разгневанный и уставший, он замедлил шаг. Он петлял по улицам, минуя сады, заборы и стены поместий дельцов, которые вернулись на родину, чтобы все глубже забираться в казну Народной Республики и растрачивать ее миллиарды. В конце концов он очутился на центральной улице. Обливаясь потом, он вызвал такси.
В гостиной главного особняка Ню Цзяньсина зазвонил телефон. Его старинное поместье располагалось на границе района Синь-чэн, одной из самых древних частей города. Филин гордился своей близостью к народу. Он не пожелал последовать примеру многих членов Центрального комитета, которые выстроили дорогие особняки в районе Чаоян. Его собственное поместье было просторным и уютным, но далеко не роскошным.
Ню смотрел американский детектив вместе с женой и детьми, поэтому звонок раздосадовал его. Отчасти потому, что отнимал у него время, проводимое с семьей, которую он обожал, хотя, став членом ЦК, видел все реже. Но в основном его раздражение объяснялось тем, что он был вынужден оторваться от восхищенного любования американскими взглядами на преступление и закон, на общество и личность.
Однако никто не осмелился бы звонить ему в столь поздний час без серьезных причин. Ню извинился перед родными, вышел в свой личный кабинет и закрыл дверь, преграждая путь звуку телевизора и радостным восклицаниям детей и жены.
Он поднял трубку:
— Да?
Послышался хриплый голос Чу Куайжуна. Генерал не тратил времени на извинения и приветствия.
— Наш ученый друг доктор Лян доложил, что Джон Смит не смог приехать на ужин. Он оставил сообщение на автоответчике доктора. Лян отправился к Смиту в гостиницу, надеясь уговорить его. На стук в дверь не ответили, и Лян велел портье отпереть замок, желая убедиться, что у Смита все в порядке. В номере никого не оказалось. Смит не выписался из отеля, оставил свои вещи, но сам исчез.
Ню это не понравилось:
— Что о Смите говорит майор Пэн?
— Его люди не видели, как Смит покидал отель.
Ню понимал, что неудача Пэна забавляет шефа госбезопасности. Однако сейчас это не имело значения.
— Должно быть, Смит заподозрил, что у Ляна появились сомнения, сообразил, что за ним будут наблюдать, и покинул отель незаметно.
— Это очевидно. — В голосе генерала угадывался сарказм.
Ню подавил раздражение:
— Смит уже бывал в Шанхае?
— Нам об этом не известно.
— Он говорит по-китайски? У него есть здесь друзья или коллеги?
— В его личном и армейском досье таких сведений не имеется.
— Как же он намерен действовать? — задумчиво произнес Ню и сам ответил на свой вопрос: — Ему кто-то помогает.
Генерал уже не смеялся. Его голос зазвучал вполне серьезно:
— Ему помогает китаец. Человек, который говорит по-английски или на другом языке, известном Смиту. У него наверняка есть автомобиль, и он прекрасно ориентируется в городе. Больше всего нас озадачивает то, что мы ничего не знаем о Смите, и тем не менее у него явно есть помощник из наших рядов, вероятно, человек, завербованный много лет назад, чтобы следить за нами.
Ню перебрал в памяти имена своих собственных шпионов. Без них он был бы слеп и глух в запутанном политическом мире Китая.
— Как бы то ни было, мы должны задержать и допросить полковника. Передайте Пэну, пусть сделает это немедленно!
— Люди Пэна уже обыскивают Шанхай.
— Как только они отыщут Смита, дайте мне знать. Я сам поговорю с ним. — Ню положил трубку и поморщился. Отдых в кругу семьи и американский телефильм уже не радовали его.
Зачем американцы послали такого шпиона именно сейчас, когда в политике наступил щекотливый момент? Зачем позволили ему действовать, зная наверняка, что его разоблачат? Зачем они поставили под удар подписание договора, который сами и предложили?
Ню сел в кресло, откинулся на спинку и закрыл глаза. Его тело потеряло вес, разум сбросил с себя тяжесть забот... Минуты сменяли друг друга. Прошел час. Нужно было запастись терпением. В конце концов он с пронзительной ясностью осознал — все это могло произойти только в том случае, если в американском правительстве тоже есть противники договора.
Глава 9
Справа от Смита у стены виднелись заросли кустарника. Он двинулся к ним, ощущая, как обострились все его чувства. Он скользнул между двумя кустами, которые укрыли его сверху, и затаился в ожидании, заставив себя дышать медленно и неглубоко.
Крупную фигуру, двигавшуюся мимо, он заметил только благодаря тому, что ветер раздвинул листву высоко над головой. Сквозь образовавшийся просвет проникли лунные лучи, и Смит увидел человека, который двигался, низко пригнувшись и подняв свой «АК-74».
Смит с отвращением к самому себе подумал, что недооценил противника. Фэн Дунь предвидел, что он будет ожидать очередного маневра с охватом, поэтому отправил большинство своих людей на улицу, а сам в одиночку отправился к задней стене, надеясь захватить Смита врасплох. Но за стеной его наверняка поджидают другие.
Смит выбрался из зарослей. Колючие ветви царапали руки и голову, но он не замечал боли. Оказавшись на открытом пространстве, он побежал налево, к стене, примыкавшей к переулку. Поблизости не было деревьев, но у стены лежала куча веток и другого мусора, достаточно высокая, чтобы по ней можно было перебраться на ту сторону. К счастью, Ю Юнфу предпочитал видимость сущности. Было ясно, что уход за участками территории, скрытой деревьями, его не интересует. Или, если верить его жене, не интересовал.
Смит разогнался, взбежал на кучу и прыгнул. Уцепившись за край стены, он подтянулся и сел на нее верхом, осматривая переулок. У дальнего угла стояла «Джетта» Энди.
Смит включил рацию.
— Энди? — заговорил он приглушенным голосом. — Нас ловят по всей территории. Я не могу добраться до угла. Уезжай, сделай круг и возвращайся к середине квартала. Притормози, и я сяду в машину. И тогда мы помчимся во весь опор.
Он умолк. Ответа не было. Неужели Энди выключил рацию?
— Энди?
Тишина.
Внутренности Смита стянулись тугим клубком, по спине пробежал холодок страха. Он вынул из рюкзака бинокль ночного видения и навел его на «Джетту». Энди сидел за рулем, глядя прямо перед собой. Больше в крохотной машине никого не было.
Хмурясь, Смит осмотрел автомобиль и окрашенное зеленым пространство вокруг него. Энди даже не шелохнулся. Смит наблюдал за ним еще две долгие минуты, показавшиеся ему вечностью. Все оставалось по-прежнему. Энди не сдвинулся ни на сантиметр. Ни одна его мышца не дрогнула, он даже не моргал.
Смит печально вздохнул. Энди был мертв. Его выследили.
Он убрал бинокль в рюкзак и спрыгнул в переулок, бегом пересек его и помчался по участкам маленьких соседских поместий. На сей раз он не слышал криков. Противник полностью сосредоточил внимание на «Джетте», дожидаясь встречи Смита с Энди.
Разгневанный и уставший, он замедлил шаг. Он петлял по улицам, минуя сады, заборы и стены поместий дельцов, которые вернулись на родину, чтобы все глубже забираться в казну Народной Республики и растрачивать ее миллиарды. В конце концов он очутился на центральной улице. Обливаясь потом, он вызвал такси.
* * *
ПекинВ гостиной главного особняка Ню Цзяньсина зазвонил телефон. Его старинное поместье располагалось на границе района Синь-чэн, одной из самых древних частей города. Филин гордился своей близостью к народу. Он не пожелал последовать примеру многих членов Центрального комитета, которые выстроили дорогие особняки в районе Чаоян. Его собственное поместье было просторным и уютным, но далеко не роскошным.
Ню смотрел американский детектив вместе с женой и детьми, поэтому звонок раздосадовал его. Отчасти потому, что отнимал у него время, проводимое с семьей, которую он обожал, хотя, став членом ЦК, видел все реже. Но в основном его раздражение объяснялось тем, что он был вынужден оторваться от восхищенного любования американскими взглядами на преступление и закон, на общество и личность.
Однако никто не осмелился бы звонить ему в столь поздний час без серьезных причин. Ню извинился перед родными, вышел в свой личный кабинет и закрыл дверь, преграждая путь звуку телевизора и радостным восклицаниям детей и жены.
Он поднял трубку:
— Да?
Послышался хриплый голос Чу Куайжуна. Генерал не тратил времени на извинения и приветствия.
— Наш ученый друг доктор Лян доложил, что Джон Смит не смог приехать на ужин. Он оставил сообщение на автоответчике доктора. Лян отправился к Смиту в гостиницу, надеясь уговорить его. На стук в дверь не ответили, и Лян велел портье отпереть замок, желая убедиться, что у Смита все в порядке. В номере никого не оказалось. Смит не выписался из отеля, оставил свои вещи, но сам исчез.
Ню это не понравилось:
— Что о Смите говорит майор Пэн?
— Его люди не видели, как Смит покидал отель.
Ню понимал, что неудача Пэна забавляет шефа госбезопасности. Однако сейчас это не имело значения.
— Должно быть, Смит заподозрил, что у Ляна появились сомнения, сообразил, что за ним будут наблюдать, и покинул отель незаметно.
— Это очевидно. — В голосе генерала угадывался сарказм.
Ню подавил раздражение:
— Смит уже бывал в Шанхае?
— Нам об этом не известно.
— Он говорит по-китайски? У него есть здесь друзья или коллеги?
— В его личном и армейском досье таких сведений не имеется.
— Как же он намерен действовать? — задумчиво произнес Ню и сам ответил на свой вопрос: — Ему кто-то помогает.
Генерал уже не смеялся. Его голос зазвучал вполне серьезно:
— Ему помогает китаец. Человек, который говорит по-английски или на другом языке, известном Смиту. У него наверняка есть автомобиль, и он прекрасно ориентируется в городе. Больше всего нас озадачивает то, что мы ничего не знаем о Смите, и тем не менее у него явно есть помощник из наших рядов, вероятно, человек, завербованный много лет назад, чтобы следить за нами.
Ню перебрал в памяти имена своих собственных шпионов. Без них он был бы слеп и глух в запутанном политическом мире Китая.
— Как бы то ни было, мы должны задержать и допросить полковника. Передайте Пэну, пусть сделает это немедленно!
— Люди Пэна уже обыскивают Шанхай.
— Как только они отыщут Смита, дайте мне знать. Я сам поговорю с ним. — Ню положил трубку и поморщился. Отдых в кругу семьи и американский телефильм уже не радовали его.
Зачем американцы послали такого шпиона именно сейчас, когда в политике наступил щекотливый момент? Зачем позволили ему действовать, зная наверняка, что его разоблачат? Зачем они поставили под удар подписание договора, который сами и предложили?
Ню сел в кресло, откинулся на спинку и закрыл глаза. Его тело потеряло вес, разум сбросил с себя тяжесть забот... Минуты сменяли друг друга. Прошел час. Нужно было запастись терпением. В конце концов он с пронзительной ясностью осознал — все это могло произойти только в том случае, если в американском правительстве тоже есть противники договора.
Глава 9
Вашингтон, округ Колумбия
В просторном зале совещаний рядом с Овальным кабинетом воцарилась атмосфера напряженного ожидания. Были заняты не только все кресла вокруг длинного стола, но и места у стен — там сидели и стояли помощники, советники и эксперты, ожидая, какой оборот примет дискуссия, и готовясь искать аргументы для своих боссов. Этому многолюдному собранию предстояло всего лишь предварительно обсудить поставленный перед ним вопрос, но вопрос этот был чрезвычайно важен, поскольку он затрагивал ежегодные многомиллиардные ассигнования на вооружения. Заседание созвал новый министр обороны Генри Стэнтон, сидевший по правую руку от президента.
Стэнтон был человеком среднего роста и весьма горячего нрава. Весь он буквально излучал кипучую энергию — от лысеющей головы до рук, находившихся в постоянном движении. Резкие черты его лица смягчились с возрастом, придавая Стэнтону добродушный, едва ли не отеческий вид. Ему было за пятьдесят, и он весьма умело пользовался своим обаянием на пресс-конференциях. Сейчас же, в отсутствие представителей средств массовой информации, он был серьезен и деловит.
Как всегда, он заговорил с присущей ему грубоватой прямотой:
— Господин президент, джентльмены и леди. — Стэнтон поклонился единственной женщине за столом — бывшему бригадному генералу Эмили Пауэр-Хилл, советнице президента по национальной безопасности. — Давайте подумаем об армии как об алкоголике. Как всякий алкоголик, она — и вся наша нация тоже — способна выжить, только если полностью порвет с прошлым.
Его слова вызвали раздражение у дальнего конца стола — это было видно по выпяченным челюстям и негромкому ропоту сидевших там военных. «Алкоголик? Алкоголик! Как он смеет!» Даже президент Кастилья приподнял бровь.
В разговор торопливо вклинилась Эмили Пауэр-Хилл, стараясь успокоить разгневанных генералов:
— Министр ждет ответных выступлений от всех вас, от экспертов в данной области и от наших союзников.
— Министр ничего не ждет, — отрывисто бросил Стэнтон. — Он описывает ситуацию такой, как она есть. Мы живем в новые времена, в новом мире. Давайте прекратим готовиться к прошлогодней войне!
— Заявления министра и приводимые им аналогии способны сделать его героем газетных заголовков, к которым он явно питает слабость, — проворчал адмирал Стивен Броуз, руководитель комитета начальников объединенных штабов, сидевший напротив президента и Стэнтона. — Однако его кабинетные мнения не стоят на поле битвы ломаного гроша! — Казалось, короткие седые волосы адмирала ощетинились от гнева. Он сидел, неловко скрестив ноги в лодыжках и выставив вперед массивную челюсть.
Министр Стэнтон немедленно отозвался:
— Ваш намек оскорбителен, и я....
— Это не намек, господин министр, — ровным голосом произнес адмирал. — Это факт.
Они свирепо воззрились друг на друга.
Стэнтон, новый человек в правительстве, посмотрел в свои записи. Очень немногим людям удавалось вынудить несгибаемого адмирала отвести взгляд, и он не собирался сегодня становиться одним из них.
Тем не менее, Стэнтон и не думал сдавать свои позиции. Он поднял лицо.
— Очень хорошо. Если вы продолжаете упорствовать...
Адмирал улыбнулся.
Стэнтон побагровел. Бывший главный администратор «Дженерал электрик», превративший компанию в промышленную империю, он не привык сомневаться в своих убеждениях.
— Скажем так, мне удалось привлечь ваше внимание, господин адмирал. И это главное.
— Вы опоздали. За вас это сделала международная обстановка, — проворчал Броуз. — Она подействовала на меня, словно удар якорем между глаз.
Президент поднял руку:
— Джентльмены, давайте объявим перемирие. Генри, просветите нас, невежд. Скажите конкретно, что вы предлагаете?
Стэнтон, привыкший повелевать покорными советами директоров, которые одобряли каждое его слово, выдержал паузу, собираясь с силами. Его проницательный взгляд скользил по липам собравшихся в зале генералов и министров.
— Уже более половины столетия Америка вооружается для нанесения молниеносных концентрированных ударов в Европе либо в бывшем Советском Союзе с крупных постоянных баз, расположенных на значительном отдалении от противника. Наши цели находятся в зоне досягаемости бомбардировщиков и истребителей, базирующихся на авианосцах, вдобавок у нас есть тяжелые бомбардировщики, которые могут летать из США. Для предотвращения войны мы придерживались политики сдерживания и устрашения. Этот принцип необходимо изменить. В самое ближайшее время.
Адмирал Броуз кивнул:
— Если вы выступаете за более маневренную армию, я согласен с вами целиком и полностью. Это должна быть армия быстрого реагирования, способная нанести удар в любом месте и в любое время. Ей требуется вооружение меньших размеров и веса и по возможности безотходное. Флот уже внедряет концепцию «уличного боя» с использованием маленьких транспортных судов, ракетных кораблей и подлодок для нанесения ударов в узкой прибрежной зоне — мы ожидаем, что нам все чаще придется действовать в таких условиях.
Рядом с Броузом, выпрямившись в кресле, сидел генерал авиации Брюс Келли. У него было красивое патрицианское лицо, на мундире ни морщинки, глаза смотрели ясно и оценивающе. Враги генерала называли его бездушной машиной, а сторонники считали, что он обладает самым мощным интеллектом, какой когда-либо состоял на службе в армии.
— Я не думаю, что министр предлагает отказаться от нынешней политики сдерживания, — умиротворяющим тоном заговорил он. — Наше ядерное вооружение, как дальнего, так и ближнего действия, играет в ней решающую роль.
— Верно. — Стэнтон обаятельно улыбнулся, поскольку у них с Келли не было серьезных разногласий. — Но мы должны обдумать сокращение исследований с целью технической доводки тяжелых и «более эффективных» бомб, а также уменьшение имеющихся запасов. Помимо этого, вероятно, неразумно строить больше ракетоносцев и субмарин, чем требуется для замены старых.
— Переходите к повестке дня, Генри, — сказала Эмили Пауэр-Хилл. — Мы собрались, чтобы обсудить ассигнования. Объясните конкретно, как по-вашему — что нам следует изготавливать и чего не следует.
— Как уже было сказано, Эмили, я ничего не предлагаю. Я объясняю, что мы должны сделать, чтобы сохранить свое военное превосходство. Мы должны сократить финансирование постройки гигантских авианосцев, тяжелых танков и мощных реактивных истребителей, а высвободившиеся средства передать на создание легкого, маленького, почти невидимого оружия.
Начальник штаба сухопутных войск генерал Томас Герреро сидел справа от Броуза, в отдалении, положив на стол массивные руки и сцепив пальцы с тупыми кончиками.
— Никто не убедит меня в том, что нам не нужны танки, тяжелая артиллерия и войска, подготовленные к масштабным боевым действиям. Россия и Китай никуда не делись, господин министр. Вы забываете о них. Еще есть Индия, Пакистан и Объединенная Европа, которая уже стала нашим экономическим соперником.
Стэнтон и не думал отступать:
— Я говорю именно об этом, генерал.
В спор вмешалась советница по национальной безопасности:
— Вряд ли кто-нибудь из нас пожелал бы понизить военную мощь страны, господин министр. Насколько я понимаю, вы предлагаете сконцентрировать наши усилия на разработке оружия меньших размеров и веса?
— Я... — начал Стэнтон.
Его слова заглушил звучный властный голос адмирала Броуза.
— Никто из сидящих в этом зале не оспаривает необходимость создания более подвижной, маневренной армии. Черт побери, мы занимаемся этим со времен войны в Персидском заливе! Но не успели полностью перевести армию на новые рельсы, как вы того требуете.
— Я обеими руками «за»! — прогремел генерал Ода, командующий войсками морской пехоты, сидевший у дальнего конца стола. — Быстрота и легкое снаряжение — вот что нужно морской пехоте!
Присутствующие согласно закивали. Только президент Кастилья, который всегда принимал активное участие в любой серьезной дискуссии на военные темы, сохранял молчание. По всей видимости, он ждал, когда выскажутся остальные.
Министр Стэнтон неуверенно посмотрел на него, но продолжал с прежним напором:
— Я рад тому, что вы согласны с моим анализом. Но у меня возникает впечатление, будто бы вы говорите о завтрашнем дне. Так не годится. Мы должны начинать уже сегодня. Немедленно. В настоящий момент мы имеем несколько образцов оружия в разных стадиях разработки — истребитель ближнего радиуса действия «F-222», авианосцы, линкор следующего поколения «DD-21» и самоходное орудие для дальней стрельбы «протектор». Они слишком велики. Все. Это слоны, а нам нужны ягуары. В сражениях нового типа, которые, по всей видимости, нас ожидают, они будут совершенно бесполезны.
Прежде чем собравшиеся успели разразиться возмущенными восклицаниями, адмирал Броуз резко вскинул руку. Как только голоса стихли до недовольного ропота, он сказал:
— Отлично. Давайте разберем их по очереди. Брюс, расскажите про «F-22».
— Это не займет много времени, — заговорил генерал Келли. — «F-16» устарел. «F-22» обеспечит полное господство в небе на любом театре военных действий. Истребители нового поколения первыми замечают противника и первыми наносят удар. У них повышенная скорость и маневренность, более мощное вооружение, а противорадарная защита усовершенствована до такой степени, что они практически необнаружимы.
— Изложено коротко и ясно, генерал, — одобрительно произнес Стэнтон. — Попробую последовать вашему примеру. Ни одно государство не производит самолеты, которые могли бы составить конкуренцию нашим. Они выпускают относительно дешевые, мощные и точные ракетные системы. Самое неприятное в том, что многие из этих систем попадают в руки террористов. В то же самое время «F-22», несмотря на высокие характеристики, остается истребителем ближнего радиуса действия. Следовательно, их аэродромы должны располагаться вблизи поля сражения. Что произойдет, если противник атакует эти аэродромы ракетами? Наши новейшие дорогостоящие истребители окажутся бесполезными!
— Я скажу от имени флота, — отозвался Броуз. — Мы уже переосмысливаем действия своих авианосцев и других надводных судов. На ограниченных водных пространствах и вблизи берегов они окажутся беззащитными мишенями для ракет. Если бои будут происходить в глубине континента, ни корабли, ни самолеты ближнего радиуса не смогут принять в них участие.
— В этом случае армия пустит в ход артиллерийскую систему «протектор», — заговорил военный министр Джаспер Котт. Это был элегантный мужчина с изящными манерами, гладким спокойным лицом и выразительным взглядом. Он сохранял невозмутимость в самых тяжелых ситуациях. — Я согласен с министром Стэнтоном в том, что нам нужна более маневренная армия, именно такая, о которой он говорит. Если в Косово вспыхнет наземная война, нам потребуется несколько месяцев, чтобы доставить туда наши танки, а на пути от порта к полю боя тяжелые «абрамсы» сокрушат большинство мостов. Именно поэтому мы создали временные учебные бригады. В конечном итоге они получат новые бронемашины, которые гораздо легче «абрамсов» и которые можно доставлять по воздуху.
— Следовательно, система «протектор» нам не нужна, господин Котт? — с вызовом произнес Стэнтон.
Голос Котта оставался спокойным, почти нейтральным:
— Она нужна нам. Очень нужна. Как уже говорил генерал Герреро, у нас много серьезных потенциальных противников — Китай, Россия, Сербия, Индия, Пакистан. Не следует забывать также об Ираке и Иране. Наши дальние бомбардировщики несут большой груз, но их точность оставляет желать лучшего. Главным орудием побед в крупных сражениях по-прежнему остается артиллерия. «Протектор» нравится нам тем, что он намного превосходит «паладин», который сейчас стоит на вооружении. «Протектор» способен подавить тяжелую артиллерию противника. Кстати, его можно без труда перевозить самолетами.
— "Протектор" можно будет доставлять по воздуху в отдаленные районы, только если вы удержите его вес в заявленных рамках — 42 тонны. Но при этом вы вынуждены снизить толщину брони до неприемлемой величины. Все прекрасно знают, что вы при первой возможности откажетесь от этого ограничения. И тогда эта махина никуда не полетит.
— Даже в этом случае мы сохраним возможность перевозить его самолетами, — возразил Герреро.
— Сомневаюсь, генерал. Армия любит тяжелое вооружение. Добившись согласия правительства на постройку «протектора», вы непременно найдете способ увеличить его вес. Но не забывайте о тех уроках, которые получила Германия в России и на Арденнах во время Второй мировой войны: плохие дороги, старые мосты, узкие туннели и пересеченная местность лишают тяжелые танки и артиллерию всех их преимуществ. Добавьте еще скверную погоду — и можете копать себе могилу, не сходя с места.
— С другой стороны, легкое вооружение всегда проигрывает тяжелому, если численность противника достаточно велика, — заметил Котт. — Никто не станет отрицать этого. Предложение министра Стэнтона не сулит ничего, кроме катастрофы.
Заметив, что собравшиеся у стола встрепенулись, готовые возобновить перебранку, адмирал Броуз повысил голос:
— Полагаю, мы выразили свои мнения достаточно ясно. Средства на вооружения отнюдь не беспредельны, не так ли, Эмили?
Советница по национальной безопасности кивнула с серьезным видом:
— Да, к сожалению.
— Поэтому в этом вопросе я склонен присоединиться к министру Стэнтону, — продолжал Броуз. — Весь опыт, накопленный нами со времен сомалийского конфликта, свидетельствует о том, что нашей главной задачей является повышение маневренности войск. Также мы обязаны следить за состоянием нашего нынешнего вооружения и внимательно наблюдать за разработками потенциального противника. — Он посмотрел на президента, сидевшего напротив. — Что скажете, сэр?
Вопреки своему обыкновению, на всем протяжении долгой дискуссии Кастилья сохранял молчание, но было известно, что он — сторонник сокращения военных расходов. Он кивнул, словно отвечая самому себе.
— Все вы высказали серьезные аргументы, которые следует обдумать. Потребность в войсках быстрого реагирования, достаточно вооруженных и многочисленных, чтобы справиться с любой локальной войной или угрозой стран Третьего мира и защитить интересы наших граждан в развивающихся государствах, очевидна. Мы не можем допустить второго Сомали. — Президент кивнул Броузу и Стэнтону. — С другой стороны, генералы и министр Котт напоминают нам, что нас могут вовлечь в масштабные столкновения с сильными противниками, имеющими ядерное оружие. Тогда нам придется действовать на обширных территориях, где легкое вооружение неприменимо. — Казалось, он вновь погрузился в раздумья. В конце концов он произнес: — Вероятно, нам придется разместить свои войска на большей территории, чем мы предполагали.
Все присутствующие озадаченно переглянулись и вновь посмотрели на президента. Принимая решения, он почти никогда не колебался. Только адмирал Броуз догадывался о причине несвойственных Кастилье сомнений — о грузе «Доваджер Эмпресс» и связанных с ним стратегических интересах Китая.
Президент поднялся на ноги:
— Мы еще продолжим обсуждение этого вопроса. Эмили и Чарли, я хочу поговорить с вами на другую тему.
Генералы, члены кабинета министров и помощники покидали зал, хмурясь и обмениваясь малопонятными фразами по поводу совещания, которое они явно сочли бесплодным. Президент Кастилья мрачно смотрел им вслед.
В такси Смит переоделся в костюм, который забрал у бедолаги Энди. Каждые несколько минут он оглядывался через плечо, осматривая улицу, по которой метались огоньки автомобильных фар. Он не мог избавиться от ощущения, будто бы за ним следят. Он вновь и вновь с тяжелым сердцем вспоминал лица Мондрагона и Энди. Можно ли было их спасти и что он должен был сделать для этого?
Смит мысленно перебрал события последних двух суток, стараясь понять, не упустил ли он что-нибудь важное, пытаясь отыскать решение, которое могло все изменить. От гнева его мышцы сводила судорога, грудь бурно вздымалась. Кто они, эти люди, которые убивают, не задумываясь?
В конце концов он отогнал от себя мрачные мысли. Излишняя злость замутняет разум, а Смиту требовалась вся сила его интеллекта. Он должен был отыскать декларацию любой ценой.
Переодевшись, он сунул в рюкзак черный рабочий костюм. Он должен выполнить задание, которое становилось еще более важным из-за гибели Мондрагона и Энди.
Таксист высадил его в двух кварталах от Бунда, и Смит смешался с толпой людей, вышедших на вечернюю прогулку вдоль реки. Оказавшись на углу напротив отеля «Мир», он свернул на Наньцзин Дун Лю. Прославленный потребительский рай превращался здесь в узкую дурно пахнущую перенаселенную улочку, каким был и весь район до постройки торговых комплексов. Тротуары были такими тесными, что большинство пешеходов шагали плечо к плечу по проезжей части.
Оказавшись напротив вращающихся дверей отеля, Смит затаился в переулке. Он рассматривал вход в отель, надеясь заметить рыже-белую голову Фэн Дуня. Его внимание привлек торговец фальшивыми часами «Ролекс», который хватал за пуговицу всех проходящих. Смиту показалось, что он видел этого человека в поместье Ю Юнфу. Продавец печеных яблок, стоявший на тротуаре со своим дымящим котлом, явно был одним из двоих, проходивших под окнами хозяйской спальни.
Они справлялись со своими ролями, но в их поведении угадывались признаки, характерные для сотрудников наружного наблюдения. Они явно не были заинтересованы в том, чтобы продать свой товар, не смотрели на людей, остановившихся взглянуть на их лотки, и не издавали обычных для торговцев пронзительных криков. Они самым внимательным образом осматривали всех, кто проходил сквозь дверь отеля. Смит не видел смысла проверять другие входы — они наверняка тоже перекрыты. Эти люди были хорошо организованы и обучены.
Оставалось лишь увести их от входа либо каким-нибудь образом нейтрализовать. Выступить самому в качестве приманки было бы рискованно. Смит был в этом городе чужим, а они — у себя дома. Вдобавок он не говорил по-китайски. В конце концов он смешался с толпой, двигавшейся к Бунду, отыскал телефон-автомат и вставил в него карточку, которую ему дал доктор Лян. Он набрал номер отеля.
В просторном зале совещаний рядом с Овальным кабинетом воцарилась атмосфера напряженного ожидания. Были заняты не только все кресла вокруг длинного стола, но и места у стен — там сидели и стояли помощники, советники и эксперты, ожидая, какой оборот примет дискуссия, и готовясь искать аргументы для своих боссов. Этому многолюдному собранию предстояло всего лишь предварительно обсудить поставленный перед ним вопрос, но вопрос этот был чрезвычайно важен, поскольку он затрагивал ежегодные многомиллиардные ассигнования на вооружения. Заседание созвал новый министр обороны Генри Стэнтон, сидевший по правую руку от президента.
Стэнтон был человеком среднего роста и весьма горячего нрава. Весь он буквально излучал кипучую энергию — от лысеющей головы до рук, находившихся в постоянном движении. Резкие черты его лица смягчились с возрастом, придавая Стэнтону добродушный, едва ли не отеческий вид. Ему было за пятьдесят, и он весьма умело пользовался своим обаянием на пресс-конференциях. Сейчас же, в отсутствие представителей средств массовой информации, он был серьезен и деловит.
Как всегда, он заговорил с присущей ему грубоватой прямотой:
— Господин президент, джентльмены и леди. — Стэнтон поклонился единственной женщине за столом — бывшему бригадному генералу Эмили Пауэр-Хилл, советнице президента по национальной безопасности. — Давайте подумаем об армии как об алкоголике. Как всякий алкоголик, она — и вся наша нация тоже — способна выжить, только если полностью порвет с прошлым.
Его слова вызвали раздражение у дальнего конца стола — это было видно по выпяченным челюстям и негромкому ропоту сидевших там военных. «Алкоголик? Алкоголик! Как он смеет!» Даже президент Кастилья приподнял бровь.
В разговор торопливо вклинилась Эмили Пауэр-Хилл, стараясь успокоить разгневанных генералов:
— Министр ждет ответных выступлений от всех вас, от экспертов в данной области и от наших союзников.
— Министр ничего не ждет, — отрывисто бросил Стэнтон. — Он описывает ситуацию такой, как она есть. Мы живем в новые времена, в новом мире. Давайте прекратим готовиться к прошлогодней войне!
— Заявления министра и приводимые им аналогии способны сделать его героем газетных заголовков, к которым он явно питает слабость, — проворчал адмирал Стивен Броуз, руководитель комитета начальников объединенных штабов, сидевший напротив президента и Стэнтона. — Однако его кабинетные мнения не стоят на поле битвы ломаного гроша! — Казалось, короткие седые волосы адмирала ощетинились от гнева. Он сидел, неловко скрестив ноги в лодыжках и выставив вперед массивную челюсть.
Министр Стэнтон немедленно отозвался:
— Ваш намек оскорбителен, и я....
— Это не намек, господин министр, — ровным голосом произнес адмирал. — Это факт.
Они свирепо воззрились друг на друга.
Стэнтон, новый человек в правительстве, посмотрел в свои записи. Очень немногим людям удавалось вынудить несгибаемого адмирала отвести взгляд, и он не собирался сегодня становиться одним из них.
Тем не менее, Стэнтон и не думал сдавать свои позиции. Он поднял лицо.
— Очень хорошо. Если вы продолжаете упорствовать...
Адмирал улыбнулся.
Стэнтон побагровел. Бывший главный администратор «Дженерал электрик», превративший компанию в промышленную империю, он не привык сомневаться в своих убеждениях.
— Скажем так, мне удалось привлечь ваше внимание, господин адмирал. И это главное.
— Вы опоздали. За вас это сделала международная обстановка, — проворчал Броуз. — Она подействовала на меня, словно удар якорем между глаз.
Президент поднял руку:
— Джентльмены, давайте объявим перемирие. Генри, просветите нас, невежд. Скажите конкретно, что вы предлагаете?
Стэнтон, привыкший повелевать покорными советами директоров, которые одобряли каждое его слово, выдержал паузу, собираясь с силами. Его проницательный взгляд скользил по липам собравшихся в зале генералов и министров.
— Уже более половины столетия Америка вооружается для нанесения молниеносных концентрированных ударов в Европе либо в бывшем Советском Союзе с крупных постоянных баз, расположенных на значительном отдалении от противника. Наши цели находятся в зоне досягаемости бомбардировщиков и истребителей, базирующихся на авианосцах, вдобавок у нас есть тяжелые бомбардировщики, которые могут летать из США. Для предотвращения войны мы придерживались политики сдерживания и устрашения. Этот принцип необходимо изменить. В самое ближайшее время.
Адмирал Броуз кивнул:
— Если вы выступаете за более маневренную армию, я согласен с вами целиком и полностью. Это должна быть армия быстрого реагирования, способная нанести удар в любом месте и в любое время. Ей требуется вооружение меньших размеров и веса и по возможности безотходное. Флот уже внедряет концепцию «уличного боя» с использованием маленьких транспортных судов, ракетных кораблей и подлодок для нанесения ударов в узкой прибрежной зоне — мы ожидаем, что нам все чаще придется действовать в таких условиях.
Рядом с Броузом, выпрямившись в кресле, сидел генерал авиации Брюс Келли. У него было красивое патрицианское лицо, на мундире ни морщинки, глаза смотрели ясно и оценивающе. Враги генерала называли его бездушной машиной, а сторонники считали, что он обладает самым мощным интеллектом, какой когда-либо состоял на службе в армии.
— Я не думаю, что министр предлагает отказаться от нынешней политики сдерживания, — умиротворяющим тоном заговорил он. — Наше ядерное вооружение, как дальнего, так и ближнего действия, играет в ней решающую роль.
— Верно. — Стэнтон обаятельно улыбнулся, поскольку у них с Келли не было серьезных разногласий. — Но мы должны обдумать сокращение исследований с целью технической доводки тяжелых и «более эффективных» бомб, а также уменьшение имеющихся запасов. Помимо этого, вероятно, неразумно строить больше ракетоносцев и субмарин, чем требуется для замены старых.
— Переходите к повестке дня, Генри, — сказала Эмили Пауэр-Хилл. — Мы собрались, чтобы обсудить ассигнования. Объясните конкретно, как по-вашему — что нам следует изготавливать и чего не следует.
— Как уже было сказано, Эмили, я ничего не предлагаю. Я объясняю, что мы должны сделать, чтобы сохранить свое военное превосходство. Мы должны сократить финансирование постройки гигантских авианосцев, тяжелых танков и мощных реактивных истребителей, а высвободившиеся средства передать на создание легкого, маленького, почти невидимого оружия.
Начальник штаба сухопутных войск генерал Томас Герреро сидел справа от Броуза, в отдалении, положив на стол массивные руки и сцепив пальцы с тупыми кончиками.
— Никто не убедит меня в том, что нам не нужны танки, тяжелая артиллерия и войска, подготовленные к масштабным боевым действиям. Россия и Китай никуда не делись, господин министр. Вы забываете о них. Еще есть Индия, Пакистан и Объединенная Европа, которая уже стала нашим экономическим соперником.
Стэнтон и не думал отступать:
— Я говорю именно об этом, генерал.
В спор вмешалась советница по национальной безопасности:
— Вряд ли кто-нибудь из нас пожелал бы понизить военную мощь страны, господин министр. Насколько я понимаю, вы предлагаете сконцентрировать наши усилия на разработке оружия меньших размеров и веса?
— Я... — начал Стэнтон.
Его слова заглушил звучный властный голос адмирала Броуза.
— Никто из сидящих в этом зале не оспаривает необходимость создания более подвижной, маневренной армии. Черт побери, мы занимаемся этим со времен войны в Персидском заливе! Но не успели полностью перевести армию на новые рельсы, как вы того требуете.
— Я обеими руками «за»! — прогремел генерал Ода, командующий войсками морской пехоты, сидевший у дальнего конца стола. — Быстрота и легкое снаряжение — вот что нужно морской пехоте!
Присутствующие согласно закивали. Только президент Кастилья, который всегда принимал активное участие в любой серьезной дискуссии на военные темы, сохранял молчание. По всей видимости, он ждал, когда выскажутся остальные.
Министр Стэнтон неуверенно посмотрел на него, но продолжал с прежним напором:
— Я рад тому, что вы согласны с моим анализом. Но у меня возникает впечатление, будто бы вы говорите о завтрашнем дне. Так не годится. Мы должны начинать уже сегодня. Немедленно. В настоящий момент мы имеем несколько образцов оружия в разных стадиях разработки — истребитель ближнего радиуса действия «F-222», авианосцы, линкор следующего поколения «DD-21» и самоходное орудие для дальней стрельбы «протектор». Они слишком велики. Все. Это слоны, а нам нужны ягуары. В сражениях нового типа, которые, по всей видимости, нас ожидают, они будут совершенно бесполезны.
Прежде чем собравшиеся успели разразиться возмущенными восклицаниями, адмирал Броуз резко вскинул руку. Как только голоса стихли до недовольного ропота, он сказал:
— Отлично. Давайте разберем их по очереди. Брюс, расскажите про «F-22».
— Это не займет много времени, — заговорил генерал Келли. — «F-16» устарел. «F-22» обеспечит полное господство в небе на любом театре военных действий. Истребители нового поколения первыми замечают противника и первыми наносят удар. У них повышенная скорость и маневренность, более мощное вооружение, а противорадарная защита усовершенствована до такой степени, что они практически необнаружимы.
— Изложено коротко и ясно, генерал, — одобрительно произнес Стэнтон. — Попробую последовать вашему примеру. Ни одно государство не производит самолеты, которые могли бы составить конкуренцию нашим. Они выпускают относительно дешевые, мощные и точные ракетные системы. Самое неприятное в том, что многие из этих систем попадают в руки террористов. В то же самое время «F-22», несмотря на высокие характеристики, остается истребителем ближнего радиуса действия. Следовательно, их аэродромы должны располагаться вблизи поля сражения. Что произойдет, если противник атакует эти аэродромы ракетами? Наши новейшие дорогостоящие истребители окажутся бесполезными!
— Я скажу от имени флота, — отозвался Броуз. — Мы уже переосмысливаем действия своих авианосцев и других надводных судов. На ограниченных водных пространствах и вблизи берегов они окажутся беззащитными мишенями для ракет. Если бои будут происходить в глубине континента, ни корабли, ни самолеты ближнего радиуса не смогут принять в них участие.
— В этом случае армия пустит в ход артиллерийскую систему «протектор», — заговорил военный министр Джаспер Котт. Это был элегантный мужчина с изящными манерами, гладким спокойным лицом и выразительным взглядом. Он сохранял невозмутимость в самых тяжелых ситуациях. — Я согласен с министром Стэнтоном в том, что нам нужна более маневренная армия, именно такая, о которой он говорит. Если в Косово вспыхнет наземная война, нам потребуется несколько месяцев, чтобы доставить туда наши танки, а на пути от порта к полю боя тяжелые «абрамсы» сокрушат большинство мостов. Именно поэтому мы создали временные учебные бригады. В конечном итоге они получат новые бронемашины, которые гораздо легче «абрамсов» и которые можно доставлять по воздуху.
— Следовательно, система «протектор» нам не нужна, господин Котт? — с вызовом произнес Стэнтон.
Голос Котта оставался спокойным, почти нейтральным:
— Она нужна нам. Очень нужна. Как уже говорил генерал Герреро, у нас много серьезных потенциальных противников — Китай, Россия, Сербия, Индия, Пакистан. Не следует забывать также об Ираке и Иране. Наши дальние бомбардировщики несут большой груз, но их точность оставляет желать лучшего. Главным орудием побед в крупных сражениях по-прежнему остается артиллерия. «Протектор» нравится нам тем, что он намного превосходит «паладин», который сейчас стоит на вооружении. «Протектор» способен подавить тяжелую артиллерию противника. Кстати, его можно без труда перевозить самолетами.
— "Протектор" можно будет доставлять по воздуху в отдаленные районы, только если вы удержите его вес в заявленных рамках — 42 тонны. Но при этом вы вынуждены снизить толщину брони до неприемлемой величины. Все прекрасно знают, что вы при первой возможности откажетесь от этого ограничения. И тогда эта махина никуда не полетит.
— Даже в этом случае мы сохраним возможность перевозить его самолетами, — возразил Герреро.
— Сомневаюсь, генерал. Армия любит тяжелое вооружение. Добившись согласия правительства на постройку «протектора», вы непременно найдете способ увеличить его вес. Но не забывайте о тех уроках, которые получила Германия в России и на Арденнах во время Второй мировой войны: плохие дороги, старые мосты, узкие туннели и пересеченная местность лишают тяжелые танки и артиллерию всех их преимуществ. Добавьте еще скверную погоду — и можете копать себе могилу, не сходя с места.
— С другой стороны, легкое вооружение всегда проигрывает тяжелому, если численность противника достаточно велика, — заметил Котт. — Никто не станет отрицать этого. Предложение министра Стэнтона не сулит ничего, кроме катастрофы.
Заметив, что собравшиеся у стола встрепенулись, готовые возобновить перебранку, адмирал Броуз повысил голос:
— Полагаю, мы выразили свои мнения достаточно ясно. Средства на вооружения отнюдь не беспредельны, не так ли, Эмили?
Советница по национальной безопасности кивнула с серьезным видом:
— Да, к сожалению.
— Поэтому в этом вопросе я склонен присоединиться к министру Стэнтону, — продолжал Броуз. — Весь опыт, накопленный нами со времен сомалийского конфликта, свидетельствует о том, что нашей главной задачей является повышение маневренности войск. Также мы обязаны следить за состоянием нашего нынешнего вооружения и внимательно наблюдать за разработками потенциального противника. — Он посмотрел на президента, сидевшего напротив. — Что скажете, сэр?
Вопреки своему обыкновению, на всем протяжении долгой дискуссии Кастилья сохранял молчание, но было известно, что он — сторонник сокращения военных расходов. Он кивнул, словно отвечая самому себе.
— Все вы высказали серьезные аргументы, которые следует обдумать. Потребность в войсках быстрого реагирования, достаточно вооруженных и многочисленных, чтобы справиться с любой локальной войной или угрозой стран Третьего мира и защитить интересы наших граждан в развивающихся государствах, очевидна. Мы не можем допустить второго Сомали. — Президент кивнул Броузу и Стэнтону. — С другой стороны, генералы и министр Котт напоминают нам, что нас могут вовлечь в масштабные столкновения с сильными противниками, имеющими ядерное оружие. Тогда нам придется действовать на обширных территориях, где легкое вооружение неприменимо. — Казалось, он вновь погрузился в раздумья. В конце концов он произнес: — Вероятно, нам придется разместить свои войска на большей территории, чем мы предполагали.
Все присутствующие озадаченно переглянулись и вновь посмотрели на президента. Принимая решения, он почти никогда не колебался. Только адмирал Броуз догадывался о причине несвойственных Кастилье сомнений — о грузе «Доваджер Эмпресс» и связанных с ним стратегических интересах Китая.
Президент поднялся на ноги:
— Мы еще продолжим обсуждение этого вопроса. Эмили и Чарли, я хочу поговорить с вами на другую тему.
Генералы, члены кабинета министров и помощники покидали зал, хмурясь и обмениваясь малопонятными фразами по поводу совещания, которое они явно сочли бесплодным. Президент Кастилья мрачно смотрел им вслед.
* * *
ШанхайВ такси Смит переоделся в костюм, который забрал у бедолаги Энди. Каждые несколько минут он оглядывался через плечо, осматривая улицу, по которой метались огоньки автомобильных фар. Он не мог избавиться от ощущения, будто бы за ним следят. Он вновь и вновь с тяжелым сердцем вспоминал лица Мондрагона и Энди. Можно ли было их спасти и что он должен был сделать для этого?
Смит мысленно перебрал события последних двух суток, стараясь понять, не упустил ли он что-нибудь важное, пытаясь отыскать решение, которое могло все изменить. От гнева его мышцы сводила судорога, грудь бурно вздымалась. Кто они, эти люди, которые убивают, не задумываясь?
В конце концов он отогнал от себя мрачные мысли. Излишняя злость замутняет разум, а Смиту требовалась вся сила его интеллекта. Он должен был отыскать декларацию любой ценой.
Переодевшись, он сунул в рюкзак черный рабочий костюм. Он должен выполнить задание, которое становилось еще более важным из-за гибели Мондрагона и Энди.
Таксист высадил его в двух кварталах от Бунда, и Смит смешался с толпой людей, вышедших на вечернюю прогулку вдоль реки. Оказавшись на углу напротив отеля «Мир», он свернул на Наньцзин Дун Лю. Прославленный потребительский рай превращался здесь в узкую дурно пахнущую перенаселенную улочку, каким был и весь район до постройки торговых комплексов. Тротуары были такими тесными, что большинство пешеходов шагали плечо к плечу по проезжей части.
Оказавшись напротив вращающихся дверей отеля, Смит затаился в переулке. Он рассматривал вход в отель, надеясь заметить рыже-белую голову Фэн Дуня. Его внимание привлек торговец фальшивыми часами «Ролекс», который хватал за пуговицу всех проходящих. Смиту показалось, что он видел этого человека в поместье Ю Юнфу. Продавец печеных яблок, стоявший на тротуаре со своим дымящим котлом, явно был одним из двоих, проходивших под окнами хозяйской спальни.
Они справлялись со своими ролями, но в их поведении угадывались признаки, характерные для сотрудников наружного наблюдения. Они явно не были заинтересованы в том, чтобы продать свой товар, не смотрели на людей, остановившихся взглянуть на их лотки, и не издавали обычных для торговцев пронзительных криков. Они самым внимательным образом осматривали всех, кто проходил сквозь дверь отеля. Смит не видел смысла проверять другие входы — они наверняка тоже перекрыты. Эти люди были хорошо организованы и обучены.
Оставалось лишь увести их от входа либо каким-нибудь образом нейтрализовать. Выступить самому в качестве приманки было бы рискованно. Смит был в этом городе чужим, а они — у себя дома. Вдобавок он не говорил по-китайски. В конце концов он смешался с толпой, двигавшейся к Бунду, отыскал телефон-автомат и вставил в него карточку, которую ему дал доктор Лян. Он набрал номер отеля.