Страница:
— Если все действительно так, как ты говоришь... — прошептал Фред Стэннерсли, а затем сообразил, что шепчет, сглотнул и продолжал нормальным голосом, — то, возможно, я знаю, что же это такое.
— Продолжай, — попросил Джилл, пытаясь оставаться спокойным, когда заметил, что смутно очерченный горизонт теперь ожил, заполнившись горбатыми, странно подвижными фигурами.
— Вполне возможно, — продолжил пилот, — что это файл или программа с ограниченным доступом, только для пользователя-владельца. Задействовав ее, призвав ее возникнуть, ты либо умеешь ею пользоваться, либо она становится бесполезной. Вот только в данном случае файл не просто отказывает в доступе, он самоуничтожается... Может быть, это тоже не совсем так... На мой взгляд, этот диск не просто сам стирается...
— Он стирает нас? — высказал свое предположение Джек Тарнболл.
Стэннерсли кивнул.
— Полное самоуничтожение в случае неполадок. Сделаешь какую-нибудь несанкционированную попытку войти в систему, и эта штука тебя убивает!
— Или приглашает продолжать вход по заранее установленной схеме, — пробормотала Анжела. — И тогда ты не понимаешь, что именно ты делаешь, программа все равно убивает тебя!
— Или тебе удается разобраться в том, что ты делаешь, — возразил Джилл. — И в таком случае у тебя появляется возможность уцелеть.
— Да, но знаешь ли ты, что делаешь? — Тарнболл почувствовал, как в грязи под ногами что-то движется, и не смотря на Кину Суна, он начал отступать к двери.
Затем, миг спустя, он негромко предупредил:
— Фред! — И предоставив ошеломленного китайца заботам Стэннерсли, взвел висящий у него на плече автомат. Затвор издал успокаивающее металлическое «дз-зинь», и агент застыл, наведя дуло оружия на дрожащую грязь.
— Честно? — продолжал Джилл в ответ на его вопрос. — Нет, я не знаю, что делаю. Или не уверен. Однако в этом нет ничего нового.
— Что? — завизжала Миранда. — Неужели это самое подходящее время сообщить нам об этом! ? О чем вы говорите, Спенсер? Прислушайтесь к своим словам, я имею в виду вас всех. Вы говорите так, словно эта дверь действительно может куда-то вести. Но ведь очевидно, что с обеих сторон двери — болото!
— Ты уверена, что читала наши доклады, Миранда? — поинтересовалась Анжела. Но когда она вновь заговорила, резкость из ее голоса исчезла:
— Спенсер, там... твари. В болоте.
— Знаю, — ответил он, оглядываясь. — Возьми у Джека браунинг.
— Я думала, он должен достаться мне, — Миранда выпустила Уэйта и, спотыкаясь, двинулась по топи к Тарнболлу, проваливаясь в жижу по щиколотки, но Анжела поспела первой.
— Ты ошиблась, — остановила она Миранду, когда агент сунул руку под куртку, достал пистолет и отдал его Анжеле. Через мгновение прозвучало еще одно «дз-зинь!». В ответ послышалось вопросительное фырканье.
— Что это? — Джордж Уэйт нервно окинул взглядом медленно перемещающиеся, окутанные туманом силуэты, которые двигались в сторону группы людей. Барни обвел их взглядом, разинул пасть и из глубины его горла вырвалось низкое рычание. Лапы пса напряглись, он подался вперед. Но через миг его рычание превратилось в поскуливание, и он поджал обрубок хвоста.
Если скверное освещение не делало расстояние обманчивым, то твари эти по величине слонам не уступали. Внешне они напоминали улиток с длинными, покачивающимися рогами. Однако прежде, чем кто-то смог рискнуть высказать предположение об их истинной природе, грязь менее чем в шестидесяти футах от людей вздыбилась, и появилась горбатая улитка, вытягивающая шарящую, рифленую серо-голубую «ногу» или мантию из-под толстой витой раковины. Шипя и фыркая, взметая грязь, тварь заскользила к людям.
— Предупредительные! — крикнул Тарнболл, и выпустил очередь из пяти пуль. На броне твари вспыхнули горячие искры. Судя по виду и звуку, они словно угодили в плиту из вороненой стали.
Тут «земля» между ними и скользящей к ним тварью вспучилась и разверзлась чуть ли не под ногами людей, заставив их соскальзывать к загадочной двери на волнах грязи и липких комьев с подымающегося купола второй витой раковины. Теперь люди увидели, что эти болотные твари не только выглядели, но и были прожорливыми.
— Они не вегетарианцы! — охнул Стэннерсли, когда язык твари метнулся вперед. Его подобный рашпилю край казался смазанным от стремительного движения.
Язык словно циркулярная пила перерезал ствол дерева, оказавшегося на пути твари. Когда дерево рухнуло, улитка двинулась дальше. «Рога» ее были глазными стебельками, и светящиеся зеленые зрачки фасеточных глаз уставились на Джилла и его компанию. Словно в предвкушении, из пасти твари капала густая голубая слюна.
Что же касается гибкой, эластичной мантии этого создания, то она курилась там, где касалась грязи, и вонь от этих испарений напоминала запах ЛСД.
— Джилл, сделай же что-нибудь! — закричала Миранда.
«По крайней мере, теперь она готова признать, что я в состоянии что-то сделать», — подумал Джилл. Но сделать он мог только одно.
Джек Тарнболл уже протягивал руку к дверному молотку. Джилл опередил его на какую-то долю секунды, со словами:
— Идея моя, Джек. Так что если с этим выйдет чего не так, то и виноват буду я. — После чего он поднял металлический слиток в основании вопросительного знака и позволил ему с лязгом упасть на звуковую пластину.
Со звуком «крак», словно раскололся большой валун, дверь разделилась посередине, распахнулась, и ее вакуум засосал людей...
Но совсем иная ночь. Джилл понял, где они, чуть ли не прежде, чем почувствовал запах стали, а под своими пальцами — хлопья ржавчины. Он ощутил вокруг бессмысленную и болезненную для него машинную деятельность.
Точно так же, как Анжела, Тарнболл и Барни. Потому что им всем уже довелось побывать здесь.
— Твой машинный мир? — Анжела растянулась рядом с Джиллом. Она прижалась к нему, уставясь широко раскрытыми глазами на знакомое лицо, казавшееся суровым в разноцветной игре теней механической зари.
Джилл высвободил руку и ощупал синяки на левой руке, онемевшее плечо, бедро там, где он с силой ударился при падении. Потом он пососал кровь из пореза у основания большого пальца и подумал о том, что Анжеле тоже, наверное, досталось... А как насчет остальных?
— Все живы? — окликнул он своих спутников, выплевывая хлопья ржавчины, попавшие в рот вместе с кровью. — Все целы? — Анжела кивнула, продолжая обнимать его. Экстрасенс облегченно вздохнул и слабо протестующее застонал, когда она обняла его крепче.
Неожиданно Барни заскулил. Он ткнул Джилла лапой в бок и лизнул ему лицо, и Джилл отдернул голову.
Если они очутились в той же пещере на свалке утиля безумного машинного мира, то любое стремительное движение может оказаться крайне опасным... Остальные из группы пока никак не откликнулись...
Наконец Джек Тарнболл со стоном отозвался:
— Я, по-моему, бухнулся прямо на балку. Когда все перестанет кружиться, я смогу тебе сказать, в норме ли я — может быть.
И почти в унисон Миранда и Джордж Уэйт спросили:
— Где мы, черт возьми, собственно оказались? — а Миранда вслед за тем добавила:
— Думаю, со мной все в порядке. Но я упала на что-то мягкое...
— Ты упала на меня, — сообщил ей Джордж. — Думаю, ты вполне могла сломать мне одно из ребер... уу... а может быть, пару.
— Боже мой! — воскликнула она. — А как насчет Фреда? И того маленького китайца. Кину Суна?
— У меня все в порядке, — донесся из самой густой тени голос Фреда Стэннерсли. — Но Кину Сун... Он отключился. Но он дышит... Вероятно, просто ударился и отрубился. Или потерял сознание от прежних ран. Не могу определить.
Пока они говорили, Джилл осторожно прополз на четвереньках ко «входу» в эту металлическую пещеру.
Их убежище было не настоящей пещерой, а пустым пространством в нагромождении, горе, городе, состоящим в основном из неработающих частей машин. А те части, которые работали, не имели смысла...
Когда Джилл добрался до «входа» в пещеру — проема, где за перевернутыми обломками бесполезных частей машин открывался невероятный вид, он увидел, что это и в самом деле тот же мир. Никаких сомнений быть не могло.
Анжела попыталась не зарыдать, когда, последовав за ним, прошептала:
— Спенсер! Снова все то же?
— Боюсь, да, дорогая, — кивнул он. — Но прежде, чем мы еще что-нибудь предпримем, я хочу, чтобы это увидел еще кто-то. И хочу, чтобы она увидела это сейчас. — Повернув голову, он позвал:
— Миранда! — Та подползла к экстрасенсу и, лежа между Джиллом и Анжелой, она увидела мир безумных машин. Увидела то, что увидел впервые Джилл, когда провел ночь в этой странной механической Вселенной: на фоне чернеюще-индигового горизонта хаотическое нагромождение небосклона — путаница из накренившихся, покрытых коростой ржавчины башенных поршней, шпилей с верхушками, как у буров.
Пейзаж походил на обложку книги фантастики сороковых годов. Невероятная сцена освещалась пульсирующими красно-оранжевыми огнями, вырывавшихся из коксовых печей и домен. Их пламенные голоса звучали громовым ревом, разносящимся по брошенным ущельям улиц, образованных осевшими скелетами строений, тонувшими в темноте или освещенными лишь частично.
Ближе, но глубоко в недрах города глухо звенел, словно какой-то подземный копер, огромный молот: Тут-тум! Тут-тум! Тут-тум! Эти глухие вибрации, передававшиеся через металлические обломки давно вышедших из употребления машин, ощущались, словно биение крови в ухе, прижатом беззвучной ночью к подушке.
— Посмотрите-ка вон туда, — посоветовал Джилл.
Миранда посмотрела.
В той стороне, куда он показывал, силуэт города из мертвых или умирающих машин подсвечивался горсткой рассеянных огней — белых, желтых, красных и зеленых. И там, установленное в центре большой полосы чернильной темноты, что-то гигантское монотонно кивало двойными, блистающими головками молотов над вращающимся желтым светильником. Гремели и ржаво лязгали цепи... Какая-то странная длинная колесная штука пыхтела, словно порванные меха, выпуская дым и пар. Она каталась по рельсам, а огни спереди и сзади меняли цвет при каждой смене направления.
А в небе...
Звезды выглядели, словно яркие серебряные шарикоподшипники, все одинакового размера, излучающие свет слабыми розовыми волнами.
— Звезды!.. — ахнула Миранда, а затем умолкла, так как не знала, что еще сказать.
— Луны этого мира я не видел, если тут, конечно, есть луна, — тихо сообщил ей Джилл. — Но если есть, то, держу пари, она будет шестиугольной, как гайка, а ее кратеры — идеально круглыми, словно просверленные каким-то космическим механиком. А мелкая металлическая стружка будет свалена в виде серебряных гор. Сделано с большой фантазией, не правда ли? Но подождите до завтра, и когда увидите солнце...
Тут Миранда обрела голос:
— Машинный мир, — объявила она. — Я читала о нем в вашем докладе.
— Точно, — подтвердил Джилл. — Располагайтесь поудобнее, так как сегодня ночью мы никуда не пойдем. Нет, только не сегодня. Это уж определенно.
— Спенсер, — запинаясь, пробормотала она. — Я должна извиниться перед вами... Я... ну, у меня имелись свои сомнения. И я сваляла дурака.
— Оставьте, — остановил он ее. — Поверьте, вы не одна сомневались. — И добавил про себя: «И у меня такое ощущение, что ты также не единственная, кто свалял дурака».
Глава пятнадцатая
— Продолжай, — попросил Джилл, пытаясь оставаться спокойным, когда заметил, что смутно очерченный горизонт теперь ожил, заполнившись горбатыми, странно подвижными фигурами.
— Вполне возможно, — продолжил пилот, — что это файл или программа с ограниченным доступом, только для пользователя-владельца. Задействовав ее, призвав ее возникнуть, ты либо умеешь ею пользоваться, либо она становится бесполезной. Вот только в данном случае файл не просто отказывает в доступе, он самоуничтожается... Может быть, это тоже не совсем так... На мой взгляд, этот диск не просто сам стирается...
— Он стирает нас? — высказал свое предположение Джек Тарнболл.
Стэннерсли кивнул.
— Полное самоуничтожение в случае неполадок. Сделаешь какую-нибудь несанкционированную попытку войти в систему, и эта штука тебя убивает!
— Или приглашает продолжать вход по заранее установленной схеме, — пробормотала Анжела. — И тогда ты не понимаешь, что именно ты делаешь, программа все равно убивает тебя!
— Или тебе удается разобраться в том, что ты делаешь, — возразил Джилл. — И в таком случае у тебя появляется возможность уцелеть.
— Да, но знаешь ли ты, что делаешь? — Тарнболл почувствовал, как в грязи под ногами что-то движется, и не смотря на Кину Суна, он начал отступать к двери.
Затем, миг спустя, он негромко предупредил:
— Фред! — И предоставив ошеломленного китайца заботам Стэннерсли, взвел висящий у него на плече автомат. Затвор издал успокаивающее металлическое «дз-зинь», и агент застыл, наведя дуло оружия на дрожащую грязь.
— Честно? — продолжал Джилл в ответ на его вопрос. — Нет, я не знаю, что делаю. Или не уверен. Однако в этом нет ничего нового.
— Что? — завизжала Миранда. — Неужели это самое подходящее время сообщить нам об этом! ? О чем вы говорите, Спенсер? Прислушайтесь к своим словам, я имею в виду вас всех. Вы говорите так, словно эта дверь действительно может куда-то вести. Но ведь очевидно, что с обеих сторон двери — болото!
— Ты уверена, что читала наши доклады, Миранда? — поинтересовалась Анжела. Но когда она вновь заговорила, резкость из ее голоса исчезла:
— Спенсер, там... твари. В болоте.
— Знаю, — ответил он, оглядываясь. — Возьми у Джека браунинг.
— Я думала, он должен достаться мне, — Миранда выпустила Уэйта и, спотыкаясь, двинулась по топи к Тарнболлу, проваливаясь в жижу по щиколотки, но Анжела поспела первой.
— Ты ошиблась, — остановила она Миранду, когда агент сунул руку под куртку, достал пистолет и отдал его Анжеле. Через мгновение прозвучало еще одно «дз-зинь!». В ответ послышалось вопросительное фырканье.
— Что это? — Джордж Уэйт нервно окинул взглядом медленно перемещающиеся, окутанные туманом силуэты, которые двигались в сторону группы людей. Барни обвел их взглядом, разинул пасть и из глубины его горла вырвалось низкое рычание. Лапы пса напряглись, он подался вперед. Но через миг его рычание превратилось в поскуливание, и он поджал обрубок хвоста.
Если скверное освещение не делало расстояние обманчивым, то твари эти по величине слонам не уступали. Внешне они напоминали улиток с длинными, покачивающимися рогами. Однако прежде, чем кто-то смог рискнуть высказать предположение об их истинной природе, грязь менее чем в шестидесяти футах от людей вздыбилась, и появилась горбатая улитка, вытягивающая шарящую, рифленую серо-голубую «ногу» или мантию из-под толстой витой раковины. Шипя и фыркая, взметая грязь, тварь заскользила к людям.
— Предупредительные! — крикнул Тарнболл, и выпустил очередь из пяти пуль. На броне твари вспыхнули горячие искры. Судя по виду и звуку, они словно угодили в плиту из вороненой стали.
Тут «земля» между ними и скользящей к ним тварью вспучилась и разверзлась чуть ли не под ногами людей, заставив их соскальзывать к загадочной двери на волнах грязи и липких комьев с подымающегося купола второй витой раковины. Теперь люди увидели, что эти болотные твари не только выглядели, но и были прожорливыми.
— Они не вегетарианцы! — охнул Стэннерсли, когда язык твари метнулся вперед. Его подобный рашпилю край казался смазанным от стремительного движения.
Язык словно циркулярная пила перерезал ствол дерева, оказавшегося на пути твари. Когда дерево рухнуло, улитка двинулась дальше. «Рога» ее были глазными стебельками, и светящиеся зеленые зрачки фасеточных глаз уставились на Джилла и его компанию. Словно в предвкушении, из пасти твари капала густая голубая слюна.
Что же касается гибкой, эластичной мантии этого создания, то она курилась там, где касалась грязи, и вонь от этих испарений напоминала запах ЛСД.
— Джилл, сделай же что-нибудь! — закричала Миранда.
«По крайней мере, теперь она готова признать, что я в состоянии что-то сделать», — подумал Джилл. Но сделать он мог только одно.
Джек Тарнболл уже протягивал руку к дверному молотку. Джилл опередил его на какую-то долю секунды, со словами:
— Идея моя, Джек. Так что если с этим выйдет чего не так, то и виноват буду я. — После чего он поднял металлический слиток в основании вопросительного знака и позволил ему с лязгом упасть на звуковую пластину.
Со звуком «крак», словно раскололся большой валун, дверь разделилась посередине, распахнулась, и ее вакуум засосал людей...
* * *
Дверь захлопнулась за ними. Тут тоже царила ночь.Но совсем иная ночь. Джилл понял, где они, чуть ли не прежде, чем почувствовал запах стали, а под своими пальцами — хлопья ржавчины. Он ощутил вокруг бессмысленную и болезненную для него машинную деятельность.
Точно так же, как Анжела, Тарнболл и Барни. Потому что им всем уже довелось побывать здесь.
— Твой машинный мир? — Анжела растянулась рядом с Джиллом. Она прижалась к нему, уставясь широко раскрытыми глазами на знакомое лицо, казавшееся суровым в разноцветной игре теней механической зари.
Джилл высвободил руку и ощупал синяки на левой руке, онемевшее плечо, бедро там, где он с силой ударился при падении. Потом он пососал кровь из пореза у основания большого пальца и подумал о том, что Анжеле тоже, наверное, досталось... А как насчет остальных?
— Все живы? — окликнул он своих спутников, выплевывая хлопья ржавчины, попавшие в рот вместе с кровью. — Все целы? — Анжела кивнула, продолжая обнимать его. Экстрасенс облегченно вздохнул и слабо протестующее застонал, когда она обняла его крепче.
Неожиданно Барни заскулил. Он ткнул Джилла лапой в бок и лизнул ему лицо, и Джилл отдернул голову.
Если они очутились в той же пещере на свалке утиля безумного машинного мира, то любое стремительное движение может оказаться крайне опасным... Остальные из группы пока никак не откликнулись...
Наконец Джек Тарнболл со стоном отозвался:
— Я, по-моему, бухнулся прямо на балку. Когда все перестанет кружиться, я смогу тебе сказать, в норме ли я — может быть.
И почти в унисон Миранда и Джордж Уэйт спросили:
— Где мы, черт возьми, собственно оказались? — а Миранда вслед за тем добавила:
— Думаю, со мной все в порядке. Но я упала на что-то мягкое...
— Ты упала на меня, — сообщил ей Джордж. — Думаю, ты вполне могла сломать мне одно из ребер... уу... а может быть, пару.
— Боже мой! — воскликнула она. — А как насчет Фреда? И того маленького китайца. Кину Суна?
— У меня все в порядке, — донесся из самой густой тени голос Фреда Стэннерсли. — Но Кину Сун... Он отключился. Но он дышит... Вероятно, просто ударился и отрубился. Или потерял сознание от прежних ран. Не могу определить.
Пока они говорили, Джилл осторожно прополз на четвереньках ко «входу» в эту металлическую пещеру.
Их убежище было не настоящей пещерой, а пустым пространством в нагромождении, горе, городе, состоящим в основном из неработающих частей машин. А те части, которые работали, не имели смысла...
Когда Джилл добрался до «входа» в пещеру — проема, где за перевернутыми обломками бесполезных частей машин открывался невероятный вид, он увидел, что это и в самом деле тот же мир. Никаких сомнений быть не могло.
Анжела попыталась не зарыдать, когда, последовав за ним, прошептала:
— Спенсер! Снова все то же?
— Боюсь, да, дорогая, — кивнул он. — Но прежде, чем мы еще что-нибудь предпримем, я хочу, чтобы это увидел еще кто-то. И хочу, чтобы она увидела это сейчас. — Повернув голову, он позвал:
— Миранда! — Та подползла к экстрасенсу и, лежа между Джиллом и Анжелой, она увидела мир безумных машин. Увидела то, что увидел впервые Джилл, когда провел ночь в этой странной механической Вселенной: на фоне чернеюще-индигового горизонта хаотическое нагромождение небосклона — путаница из накренившихся, покрытых коростой ржавчины башенных поршней, шпилей с верхушками, как у буров.
Пейзаж походил на обложку книги фантастики сороковых годов. Невероятная сцена освещалась пульсирующими красно-оранжевыми огнями, вырывавшихся из коксовых печей и домен. Их пламенные голоса звучали громовым ревом, разносящимся по брошенным ущельям улиц, образованных осевшими скелетами строений, тонувшими в темноте или освещенными лишь частично.
Ближе, но глубоко в недрах города глухо звенел, словно какой-то подземный копер, огромный молот: Тут-тум! Тут-тум! Тут-тум! Эти глухие вибрации, передававшиеся через металлические обломки давно вышедших из употребления машин, ощущались, словно биение крови в ухе, прижатом беззвучной ночью к подушке.
— Посмотрите-ка вон туда, — посоветовал Джилл.
Миранда посмотрела.
В той стороне, куда он показывал, силуэт города из мертвых или умирающих машин подсвечивался горсткой рассеянных огней — белых, желтых, красных и зеленых. И там, установленное в центре большой полосы чернильной темноты, что-то гигантское монотонно кивало двойными, блистающими головками молотов над вращающимся желтым светильником. Гремели и ржаво лязгали цепи... Какая-то странная длинная колесная штука пыхтела, словно порванные меха, выпуская дым и пар. Она каталась по рельсам, а огни спереди и сзади меняли цвет при каждой смене направления.
А в небе...
Звезды выглядели, словно яркие серебряные шарикоподшипники, все одинакового размера, излучающие свет слабыми розовыми волнами.
— Звезды!.. — ахнула Миранда, а затем умолкла, так как не знала, что еще сказать.
— Луны этого мира я не видел, если тут, конечно, есть луна, — тихо сообщил ей Джилл. — Но если есть, то, держу пари, она будет шестиугольной, как гайка, а ее кратеры — идеально круглыми, словно просверленные каким-то космическим механиком. А мелкая металлическая стружка будет свалена в виде серебряных гор. Сделано с большой фантазией, не правда ли? Но подождите до завтра, и когда увидите солнце...
Тут Миранда обрела голос:
— Машинный мир, — объявила она. — Я читала о нем в вашем докладе.
— Точно, — подтвердил Джилл. — Располагайтесь поудобнее, так как сегодня ночью мы никуда не пойдем. Нет, только не сегодня. Это уж определенно.
— Спенсер, — запинаясь, пробормотала она. — Я должна извиниться перед вами... Я... ну, у меня имелись свои сомнения. И я сваляла дурака.
— Оставьте, — остановил он ее. — Поверьте, вы не одна сомневались. — И добавил про себя: «И у меня такое ощущение, что ты также не единственная, кто свалял дурака».
Глава пятнадцатая
Утро.
Рассвело.
В лицо Джилла ткнулся сухой, как кость, нос Барни, а по коже скользнул его влажный язык. Экстрасенс почувствовал, как язык дворняги пытается содрать кожу с его лица, проснулся и оттолкнул пса. Повсюду вокруг Джилла зазвучали недоуменные и жалобные стоны, когда остальные члены группы проснулись.
Джилл чувствовал себя так, словно у него все тело в синяках. Фактически, у него были-таки синяки по всему телу. Анжеле повезло больше; она спала на плавно изогнутом листе штампованного металла, походившего с виду на капот автомобиля. Его кромка оставила борозду на предплечье Джилла, там, где он во сне обнял рукой Анжелу.
Но остальные пребывали не в лучшем виде, их кожа и одежда сделались красными от ржавчины и металлических выступов. Только теперь они увидели, из чего на самом деле состояла их пещера.
— Свалка утиля, — пробормотал Фред Стэннерсли. — Обломки наихудшего проекта неудачливого изобретателя.
— Мой мир, — признался Джилл. — Ты прав, это — страна сбывшихся кошмаров. Моих кошмаров. Оглянись и увидишь, что я имею в виду.
Анжелу и Тарнболла буквально охватило дежа вю, парамнезия. Они уже бывали здесь, но прошлое отступило в бездну, куда отправляются все дурные воспоминания. Но было тут и нечто новое, нечто такое, с принятием чего они боролись изо всех сил. Стоило лишь оглядеться, как им мигом все вспомнилось.
Свет — расплывчатый пыльный луч дневного света — проникал в пещеру через овальный «вход», а также пробивался дымчатыми лучами через отверстия в плотно уложенном потолке. Но это не было «потолком» в обычном смысле слова, да и стены не выглядели стенами. фактически, пещера являлась просто-напросто норой, которая чудом не обрушилась. Когда же металлические подпорки поддадутся, то она просто-напросто сомнется, как старый автомобиль под прессом.
Неожиданно осознав этот факт, семеро спутников Джилла (Кину Сун снова пришел в сознание и благодаря ночному сну выглядел куда лучше) умолкли и стали двигаться осторожнее, перелезая через препятствия на металлическом полу. В самом деле, они оказались на гигантской свалке утиля.
Повсюду, словно сталактиты, свисали трубы, провода и порванный металлопластиковый кабель, а пол был завален ржавеющими рычагами, гайками, болтами, поршнями, домкратами и металлическим ломом всех видов, размеров и родов. Тут имелись всевозможные механические приспособления: рычаги, универсальные соединения, распределительные валы, ременные приводы, червячные передачи, храповые механизмы и собачки, колено-рычажные соединения, шарикоподшипники, и шестерни. Пещера Аладдина, полная утиля. Изумительная для большинства членов группы Джилла... но подобная ожившему кошмару для самого Джилла.
Если бы остальные присмотрелись повнимательней, то увидели бы то, что увидел он, то, что он знал с самого начала: ни одна из этих деталей никогда не работала.
Смазанные шарики шарикоподшипников, высыпавшиеся из разломанных дорожек качения, были слегка грушевидными; шестерни в коробках передач не соответствовали друг другу и не сцеплялись. Будь эти металлические детали людьми, то они все до единого оказались бы жертвами талидомида[12], цирковыми уродами или бедными, пускающими слюни идиотами. Обыкновенные машины «разговаривали» с Джиллом, а эти штуки орали на него... или орали бы, если бы он им позвонил. Вот поэтому-то Джилл и занялся другими вещами. Стал искать провизию.
— Что случилось с багажом, когда мы прошли через дверь? — голос Джилла ворвался в мысли остальных, когда те осматривались кругом.
Раньше Анжела, Тарнболл и Уэйт таскали сумки-баулы с такими предметами, как запасная одежда, бинты, сухие фрукты, несколько банок мясных консервов, сгущенный шоколад, входящий в военный сухой паек, и воду в флягах. Не очень обширный список. Однако главной заботой Джилла была вода.
Джек Тарнболл все еще «нес» свою сумку. Он просунул руки через ремни так, что сумка сидела у него на плечах, словно армейский ранец. Сказывалась воинская подготовка.
Джордж Уэйт взглянул на Миранду, которая какой-то миг выглядела озадаченной:
— Сумка-баул Джорджа... Ну, именно ей я и воспользовалась, устраивая поудобней Кину Суна после того, как мы разобрались с его страшными ранами. Последний раз я видела ее как раз перед тем, как появилась та дверь.
— Полагаю, это я виноват, — пробормотал Уэйт. — Я был так занят, что...
— Никто тут не виноват, — резко оборвал его Джилл. — У меня тоже нет рюкзака, только несколько предметов в карманах. Это для того чтобы оставаться не обремененным, чтобы ничего не препятствовало мне...
— Ты не хотел вновь попасть сюда? — догадался Фред Стэннерсли.
— Да, — кивнул Джилл. — Не хотел. Так или иначе, но о провизии мне пришло в голову спросить, потому что Барни изнывает от жажды. Надо напоить пса.
— Я позабочусь об этом, — вызвалась Анжела.
— Не переборщи, — предупредил ее Джилл. — И, пожалуйста, увлажняй ему нос. Этот нос для нас чертовски важен.
— Собака? — свистящим голосом пробормотал Кину Сун. Остальные удивленно посмотрели на него, особенно Джилл. Экстрасенс знал историю маленького китайца, но у него не было времени поговорить с ним.
— Да, собака, — ответил ему Джилл. И, показав на себя, рослого агента и Анжелу, объяснил:
— Некоторые из нас уже побывали здесь. И Барни тоже. Вероятно, он знает эти миры получше любого из нас. Это делает его особенно важным. Мы должны заботиться о нем.
— Эти... миры? — с удивлением спросил китаец.
— Ты хочешь сказать, что не заметил ничего странного? — нахмурился Тарнболл. — Например, то, что мы не на Земле?
— Он еще не видел... — ответила за китайца Миранда. — Да и языком нашим он владеет не слишком уверенно.
— Неважно, — отмахнулся Джилл. — А как вы себя чувствуете?
Сун опустил голову и посмотрел на забинтованный обрубок руки.
— Как я себя чувствую? Рука... пропала, — стал перечислять он. — Лицо ободрано... Спасибо, — слегка поклонился он. — Как я себя чувствую? Больно...
— Глупый вопрос, — признал Джилл. — Я хотел спросить, достаточно ли хорошо вы себя чувствуете, чтобы двигаться дальше? Мы вам, конечно, будем помогать.
— Я быть в норме. Нет проблем.
— Он все лучше и лучше говорит по-английски, — заметила Миранда.
— Этот китаец чертовски умен, — согласился Тарнболл, а потом обратился к Джиллу; — Прежде, чем мы двинемся дальше, нельзя ли нам с тобой потолковать с глазу на глаз? Скажем, наедине? — и он направился к выходу из «пещеры».
Джиллу уже доводилось видеть такое выражение на лице агента. Он пошел было за ним, но обернулся, чтобы объяснить остальным.
— Мы решим вопросы продовольствия. Не волнуйтесь. Перекусите, пока мы беседуем. — И обратился к Анжеле:
— Милая, сохрани чего-нибудь и для меня, чтобы я смог пожевать на ходу.
А выйдя из пещеры, оказавшись высоко над разрушающимся машинным городом, цепляясь на опасно неистовствующем ветру за поручень крана, Джилл поинтересовался у своего приятеля:
— Что тебя беспокоит?
— Возможно, все это — чепуха, — ответил рослый агент.
— Все равно мне хотелось бы услышать.
— Желтожопый, — выпалил Тарнболл.
— То есть? — попросил уточнить Джилл.
— Три вещи, связанные с ним, — ответил агент. — Первое: Миранда Марш права, его английский улучшается семимильными шагами. Но она также и не права; по-моему, он весьма неплохо все понимал с самого начала. Второе: ему полагалось бы лежать на больничной койке, предпочтительно в отделение интенсивной терапии. И все же он готов двигаться дальше. И третье: он — посторонний.
— Посторонний?
— Он не из нашей первоначальной группы. Разве ты не помнишь, как обстояло дело в тот раз в Шотландии? Ха!.. Теперь уже я задаю глупые вопросы... Конечно же, помнишь. Посторонним тогда был Баннермен, который оказался вовсе не тем, кого из себя строил. Иным.
— Начинаю понимать, что ты имеешь в виду, — кивнул Джилл. И нахмурился. — А если поразмыслить, ты мог бы провести и другие параллели. Баннермен тоже отделился от нас, и когда мы снова встретились, то у него также оказались страшные повреждения. Фактически, мы сочли его слепым! И все это оказалась маскировкой, камуфляжем, скрывающим, что он — иной. Мы его так жалели, что сильно не присматривались.
— Значит, нам следует попристальней присмотреться к Суну? — логика Тарнболла вызывала беспокойство. — Надо смотреть фактам в лицо, нам отныне предстоит заботиться о нем. Разве нам не следует сперва убедиться, что он не внедрен с целью «позаботиться» о нас? Как насчет твоего дара? Не может ли он что-нибудь сказать о китайце?
Джилл снова нахмурился и покачал головой.
— Возможно, мы впадаем в паранойю, — усомнился он. — Я хочу сказать, ведь этого коротышку прибило к берегу течением. Бога ради! И это произошло до того, как там появился Дом Дверей, до того, как мы вернулись с острова Уайт. Если всего лишь предположить, что он — пришелец, то есть тварь в человеческой оболочке-скафандре, то откуда ему знать о нас? К тому же, если ггуддны мобильны, если они в состоянии так вот передвигаться среди нас, то почему они просто не разделались с остальной командой прежде, чем мы вернулись? В конце концов, эти существа овладели превосходной технологией. Так что, как видишь, не сходятся концы с концами. — Джилл на мгновение умолк, а затем продолжил:
— Что же до моего машинного чутья — то трудно найти худшее место, где можно полагаться на него. Зачем оно здесь человеку, окруженному безумной машинной деятельностью на механическом кладбище, на ржавой планете, вращающейся вокруг атомного солнца? Да я едва смею включать его!
— Но ты включишь? Проверишь свое чутье?
— Да, когда выпадет случай.
Спецагент кивнул и сказал:
— И еще кое-что.
— О?
— Когда мы бинтовали ему лицо, — продолжал Тарнболл. — Я заметил на его шее под самым затылком маленький шрам. Он зарубцевался, но выглядел недавним.
— Насколько недавним?
— Я что, похож на доктора? — нахмурился спецагент. — В любом случае, не ты ли всего миг назад говорил о высокой технологии? Скажем, разве они не умеют заживлять шрамы быстрее нас?
— Шрам еще не делает его пришельцем, — возразил Джилл. — Да и в любом случае этот бедолага попал в такой переплет, где должен приобрести уйму шрамов! Эй, разве у тебя нет шрамов?
Тарнболл умолк, почесал челюсть и раздраженно пожал плечами. Но еще через мгновение усомнился:
— Не знаю, может быть, я, в конце концов, капельку впал в паранойю. Но, Спенсер, как вышло, что мы снова оказались здесь? Что, во имя Бога, мы здесь делаем? Как я понимаю, это твой кошмарный мир, верно?
Так значит, мы снова возвращаемся на ту прежнюю программу? Разве это не простое прокручивание старой кассеты по второму разу? И на что ты вообще собственно нацеливался? Я хочу сказать, даже наше пребывание здесь начинает казаться бессмысленным.
Джилл покосился на товарища, пожал плечами и гадал, как же лучше всего объяснить. Возможно, он даже принялся бы объяснять, но затем прищурился и посмотрел опять, пристально глядя на спецагента, стоявшего перед ним, почесывая челюсть.
Наконец Джилл резко втянул воздух и пощупал собственное лицо. И лоб у него избороздили морщины, когда выражение озадаченности сменилось удивлением, а затем пониманием — или полупониманием — или, по крайней мере, попыткой понять.
Судя по лицу Тарнболла, пристальный взгляд Джилла начал его порядком раздражать:
— Какого черта? У меня что, третий глаз открылся или как? Что происходит? Господи, ты проверяешь меня, Спенсер?
Но Джилл покачал головой, и, дивясь, протянув руку, коснулся лица спецагента:
— У-у-у, — промычал он. — Не я. Это ведь ты впадаешь в паранойю, не забыл?
— Тогда что за...
— Когда ты в последний раз брился? — оборвал его Джилл.
Тарнболл ощупал подбородок:
— Э-э-э, вчера утром? Я настолько плохо выгляжу? И вообще, какое это имеет отношение хоть к чему бы то ни было?
— Возможно, это имеет огромное отношение к чему угодно, — уведомил его Джилл. И прежде, чем спецагент успел ответить:
— Скажи-ка, Джек, ты испытываешь жажду? Голод? Твои синяки и порезы все еще болят? Голова у тебя раскалывается? Тебе не помешает опрокинуть стаканчик чего-нибудь покрепче?
— Да, на все вопросы, — ответил Тарнболл.
— И я тоже, — кивнул Джилл. — А это не правильно.
— Не правильно? Но что может быть естественней? — Спецагент выглядел сбитым с толку. И Джилл продолжил:
— Теперь моя очередь спрашивать тебя, Джек. Разве ты не помнишь, как обстояло дело в тот раз в Шотландии? Я имею в виду, после того как мы вступили в те синтезированные миры?
— Пом... — у Тарнболла отвисла челюсть. — Нам не требовалось бриться, — внезапно сообразил он. — Нам даже не требовалось есть, и те, кто ел, вскоре отрыгивали съеденное. Раны наши быстро заживали — изумительно быстро! И выносливость у нас намного превышала среднечеловеческую. Знаешь, я даже не могу припомнить ни одного случая, когда бы я справлял естественные надобности? Мне это не требовалось, потому что...
— Потому что это был не ты, — закончил за него Джилл. — Все еще трудно поверить, правда? Потому что ты испытал все это! Но ты знаешь, что это правда. Ты, мы — все мы, за исключением Хэгги и Баннермена — были копиями, конструкциями фонов, с нашими мыслями, привычками, страхами, страстями. Но это были не мы. Это были клоны, синтетические репродукции.
Мы, наши тела, хранились на складе, в стасисе, в то время, как Сит пугал до полусмерти наши интеллекты, пропуская их через синтезированные обручи в то время, как сам он стоял в стороне и смеялся над нами.
Рассвело.
В лицо Джилла ткнулся сухой, как кость, нос Барни, а по коже скользнул его влажный язык. Экстрасенс почувствовал, как язык дворняги пытается содрать кожу с его лица, проснулся и оттолкнул пса. Повсюду вокруг Джилла зазвучали недоуменные и жалобные стоны, когда остальные члены группы проснулись.
Джилл чувствовал себя так, словно у него все тело в синяках. Фактически, у него были-таки синяки по всему телу. Анжеле повезло больше; она спала на плавно изогнутом листе штампованного металла, походившего с виду на капот автомобиля. Его кромка оставила борозду на предплечье Джилла, там, где он во сне обнял рукой Анжелу.
Но остальные пребывали не в лучшем виде, их кожа и одежда сделались красными от ржавчины и металлических выступов. Только теперь они увидели, из чего на самом деле состояла их пещера.
— Свалка утиля, — пробормотал Фред Стэннерсли. — Обломки наихудшего проекта неудачливого изобретателя.
— Мой мир, — признался Джилл. — Ты прав, это — страна сбывшихся кошмаров. Моих кошмаров. Оглянись и увидишь, что я имею в виду.
Анжелу и Тарнболла буквально охватило дежа вю, парамнезия. Они уже бывали здесь, но прошлое отступило в бездну, куда отправляются все дурные воспоминания. Но было тут и нечто новое, нечто такое, с принятием чего они боролись изо всех сил. Стоило лишь оглядеться, как им мигом все вспомнилось.
Свет — расплывчатый пыльный луч дневного света — проникал в пещеру через овальный «вход», а также пробивался дымчатыми лучами через отверстия в плотно уложенном потолке. Но это не было «потолком» в обычном смысле слова, да и стены не выглядели стенами. фактически, пещера являлась просто-напросто норой, которая чудом не обрушилась. Когда же металлические подпорки поддадутся, то она просто-напросто сомнется, как старый автомобиль под прессом.
Неожиданно осознав этот факт, семеро спутников Джилла (Кину Сун снова пришел в сознание и благодаря ночному сну выглядел куда лучше) умолкли и стали двигаться осторожнее, перелезая через препятствия на металлическом полу. В самом деле, они оказались на гигантской свалке утиля.
Повсюду, словно сталактиты, свисали трубы, провода и порванный металлопластиковый кабель, а пол был завален ржавеющими рычагами, гайками, болтами, поршнями, домкратами и металлическим ломом всех видов, размеров и родов. Тут имелись всевозможные механические приспособления: рычаги, универсальные соединения, распределительные валы, ременные приводы, червячные передачи, храповые механизмы и собачки, колено-рычажные соединения, шарикоподшипники, и шестерни. Пещера Аладдина, полная утиля. Изумительная для большинства членов группы Джилла... но подобная ожившему кошмару для самого Джилла.
Если бы остальные присмотрелись повнимательней, то увидели бы то, что увидел он, то, что он знал с самого начала: ни одна из этих деталей никогда не работала.
Смазанные шарики шарикоподшипников, высыпавшиеся из разломанных дорожек качения, были слегка грушевидными; шестерни в коробках передач не соответствовали друг другу и не сцеплялись. Будь эти металлические детали людьми, то они все до единого оказались бы жертвами талидомида[12], цирковыми уродами или бедными, пускающими слюни идиотами. Обыкновенные машины «разговаривали» с Джиллом, а эти штуки орали на него... или орали бы, если бы он им позвонил. Вот поэтому-то Джилл и занялся другими вещами. Стал искать провизию.
— Что случилось с багажом, когда мы прошли через дверь? — голос Джилла ворвался в мысли остальных, когда те осматривались кругом.
Раньше Анжела, Тарнболл и Уэйт таскали сумки-баулы с такими предметами, как запасная одежда, бинты, сухие фрукты, несколько банок мясных консервов, сгущенный шоколад, входящий в военный сухой паек, и воду в флягах. Не очень обширный список. Однако главной заботой Джилла была вода.
Джек Тарнболл все еще «нес» свою сумку. Он просунул руки через ремни так, что сумка сидела у него на плечах, словно армейский ранец. Сказывалась воинская подготовка.
Джордж Уэйт взглянул на Миранду, которая какой-то миг выглядела озадаченной:
— Сумка-баул Джорджа... Ну, именно ей я и воспользовалась, устраивая поудобней Кину Суна после того, как мы разобрались с его страшными ранами. Последний раз я видела ее как раз перед тем, как появилась та дверь.
— Полагаю, это я виноват, — пробормотал Уэйт. — Я был так занят, что...
— Никто тут не виноват, — резко оборвал его Джилл. — У меня тоже нет рюкзака, только несколько предметов в карманах. Это для того чтобы оставаться не обремененным, чтобы ничего не препятствовало мне...
— Ты не хотел вновь попасть сюда? — догадался Фред Стэннерсли.
— Да, — кивнул Джилл. — Не хотел. Так или иначе, но о провизии мне пришло в голову спросить, потому что Барни изнывает от жажды. Надо напоить пса.
— Я позабочусь об этом, — вызвалась Анжела.
— Не переборщи, — предупредил ее Джилл. — И, пожалуйста, увлажняй ему нос. Этот нос для нас чертовски важен.
— Собака? — свистящим голосом пробормотал Кину Сун. Остальные удивленно посмотрели на него, особенно Джилл. Экстрасенс знал историю маленького китайца, но у него не было времени поговорить с ним.
— Да, собака, — ответил ему Джилл. И, показав на себя, рослого агента и Анжелу, объяснил:
— Некоторые из нас уже побывали здесь. И Барни тоже. Вероятно, он знает эти миры получше любого из нас. Это делает его особенно важным. Мы должны заботиться о нем.
— Эти... миры? — с удивлением спросил китаец.
— Ты хочешь сказать, что не заметил ничего странного? — нахмурился Тарнболл. — Например, то, что мы не на Земле?
— Он еще не видел... — ответила за китайца Миранда. — Да и языком нашим он владеет не слишком уверенно.
— Неважно, — отмахнулся Джилл. — А как вы себя чувствуете?
Сун опустил голову и посмотрел на забинтованный обрубок руки.
— Как я себя чувствую? Рука... пропала, — стал перечислять он. — Лицо ободрано... Спасибо, — слегка поклонился он. — Как я себя чувствую? Больно...
— Глупый вопрос, — признал Джилл. — Я хотел спросить, достаточно ли хорошо вы себя чувствуете, чтобы двигаться дальше? Мы вам, конечно, будем помогать.
— Я быть в норме. Нет проблем.
— Он все лучше и лучше говорит по-английски, — заметила Миранда.
— Этот китаец чертовски умен, — согласился Тарнболл, а потом обратился к Джиллу; — Прежде, чем мы двинемся дальше, нельзя ли нам с тобой потолковать с глазу на глаз? Скажем, наедине? — и он направился к выходу из «пещеры».
Джиллу уже доводилось видеть такое выражение на лице агента. Он пошел было за ним, но обернулся, чтобы объяснить остальным.
— Мы решим вопросы продовольствия. Не волнуйтесь. Перекусите, пока мы беседуем. — И обратился к Анжеле:
— Милая, сохрани чего-нибудь и для меня, чтобы я смог пожевать на ходу.
А выйдя из пещеры, оказавшись высоко над разрушающимся машинным городом, цепляясь на опасно неистовствующем ветру за поручень крана, Джилл поинтересовался у своего приятеля:
— Что тебя беспокоит?
— Возможно, все это — чепуха, — ответил рослый агент.
— Все равно мне хотелось бы услышать.
— Желтожопый, — выпалил Тарнболл.
— То есть? — попросил уточнить Джилл.
— Три вещи, связанные с ним, — ответил агент. — Первое: Миранда Марш права, его английский улучшается семимильными шагами. Но она также и не права; по-моему, он весьма неплохо все понимал с самого начала. Второе: ему полагалось бы лежать на больничной койке, предпочтительно в отделение интенсивной терапии. И все же он готов двигаться дальше. И третье: он — посторонний.
— Посторонний?
— Он не из нашей первоначальной группы. Разве ты не помнишь, как обстояло дело в тот раз в Шотландии? Ха!.. Теперь уже я задаю глупые вопросы... Конечно же, помнишь. Посторонним тогда был Баннермен, который оказался вовсе не тем, кого из себя строил. Иным.
— Начинаю понимать, что ты имеешь в виду, — кивнул Джилл. И нахмурился. — А если поразмыслить, ты мог бы провести и другие параллели. Баннермен тоже отделился от нас, и когда мы снова встретились, то у него также оказались страшные повреждения. Фактически, мы сочли его слепым! И все это оказалась маскировкой, камуфляжем, скрывающим, что он — иной. Мы его так жалели, что сильно не присматривались.
— Значит, нам следует попристальней присмотреться к Суну? — логика Тарнболла вызывала беспокойство. — Надо смотреть фактам в лицо, нам отныне предстоит заботиться о нем. Разве нам не следует сперва убедиться, что он не внедрен с целью «позаботиться» о нас? Как насчет твоего дара? Не может ли он что-нибудь сказать о китайце?
Джилл снова нахмурился и покачал головой.
— Возможно, мы впадаем в паранойю, — усомнился он. — Я хочу сказать, ведь этого коротышку прибило к берегу течением. Бога ради! И это произошло до того, как там появился Дом Дверей, до того, как мы вернулись с острова Уайт. Если всего лишь предположить, что он — пришелец, то есть тварь в человеческой оболочке-скафандре, то откуда ему знать о нас? К тому же, если ггуддны мобильны, если они в состоянии так вот передвигаться среди нас, то почему они просто не разделались с остальной командой прежде, чем мы вернулись? В конце концов, эти существа овладели превосходной технологией. Так что, как видишь, не сходятся концы с концами. — Джилл на мгновение умолк, а затем продолжил:
— Что же до моего машинного чутья — то трудно найти худшее место, где можно полагаться на него. Зачем оно здесь человеку, окруженному безумной машинной деятельностью на механическом кладбище, на ржавой планете, вращающейся вокруг атомного солнца? Да я едва смею включать его!
— Но ты включишь? Проверишь свое чутье?
— Да, когда выпадет случай.
Спецагент кивнул и сказал:
— И еще кое-что.
— О?
— Когда мы бинтовали ему лицо, — продолжал Тарнболл. — Я заметил на его шее под самым затылком маленький шрам. Он зарубцевался, но выглядел недавним.
— Насколько недавним?
— Я что, похож на доктора? — нахмурился спецагент. — В любом случае, не ты ли всего миг назад говорил о высокой технологии? Скажем, разве они не умеют заживлять шрамы быстрее нас?
— Шрам еще не делает его пришельцем, — возразил Джилл. — Да и в любом случае этот бедолага попал в такой переплет, где должен приобрести уйму шрамов! Эй, разве у тебя нет шрамов?
Тарнболл умолк, почесал челюсть и раздраженно пожал плечами. Но еще через мгновение усомнился:
— Не знаю, может быть, я, в конце концов, капельку впал в паранойю. Но, Спенсер, как вышло, что мы снова оказались здесь? Что, во имя Бога, мы здесь делаем? Как я понимаю, это твой кошмарный мир, верно?
Так значит, мы снова возвращаемся на ту прежнюю программу? Разве это не простое прокручивание старой кассеты по второму разу? И на что ты вообще собственно нацеливался? Я хочу сказать, даже наше пребывание здесь начинает казаться бессмысленным.
Джилл покосился на товарища, пожал плечами и гадал, как же лучше всего объяснить. Возможно, он даже принялся бы объяснять, но затем прищурился и посмотрел опять, пристально глядя на спецагента, стоявшего перед ним, почесывая челюсть.
Наконец Джилл резко втянул воздух и пощупал собственное лицо. И лоб у него избороздили морщины, когда выражение озадаченности сменилось удивлением, а затем пониманием — или полупониманием — или, по крайней мере, попыткой понять.
Судя по лицу Тарнболла, пристальный взгляд Джилла начал его порядком раздражать:
— Какого черта? У меня что, третий глаз открылся или как? Что происходит? Господи, ты проверяешь меня, Спенсер?
Но Джилл покачал головой, и, дивясь, протянув руку, коснулся лица спецагента:
— У-у-у, — промычал он. — Не я. Это ведь ты впадаешь в паранойю, не забыл?
— Тогда что за...
— Когда ты в последний раз брился? — оборвал его Джилл.
Тарнболл ощупал подбородок:
— Э-э-э, вчера утром? Я настолько плохо выгляжу? И вообще, какое это имеет отношение хоть к чему бы то ни было?
— Возможно, это имеет огромное отношение к чему угодно, — уведомил его Джилл. И прежде, чем спецагент успел ответить:
— Скажи-ка, Джек, ты испытываешь жажду? Голод? Твои синяки и порезы все еще болят? Голова у тебя раскалывается? Тебе не помешает опрокинуть стаканчик чего-нибудь покрепче?
— Да, на все вопросы, — ответил Тарнболл.
— И я тоже, — кивнул Джилл. — А это не правильно.
— Не правильно? Но что может быть естественней? — Спецагент выглядел сбитым с толку. И Джилл продолжил:
— Теперь моя очередь спрашивать тебя, Джек. Разве ты не помнишь, как обстояло дело в тот раз в Шотландии? Я имею в виду, после того как мы вступили в те синтезированные миры?
— Пом... — у Тарнболла отвисла челюсть. — Нам не требовалось бриться, — внезапно сообразил он. — Нам даже не требовалось есть, и те, кто ел, вскоре отрыгивали съеденное. Раны наши быстро заживали — изумительно быстро! И выносливость у нас намного превышала среднечеловеческую. Знаешь, я даже не могу припомнить ни одного случая, когда бы я справлял естественные надобности? Мне это не требовалось, потому что...
— Потому что это был не ты, — закончил за него Джилл. — Все еще трудно поверить, правда? Потому что ты испытал все это! Но ты знаешь, что это правда. Ты, мы — все мы, за исключением Хэгги и Баннермена — были копиями, конструкциями фонов, с нашими мыслями, привычками, страхами, страстями. Но это были не мы. Это были клоны, синтетические репродукции.
Мы, наши тела, хранились на складе, в стасисе, в то время, как Сит пугал до полусмерти наши интеллекты, пропуская их через синтезированные обручи в то время, как сам он стоял в стороне и смеялся над нами.