Ламур Луис. Бендиго Шефтер

   Вот таким был Уэбб. Человек тяжелый, полный горечи. О его прошлом никто ничего не знал. Если он когда-нибудь чего-либо боялся, то не показывал вида. Он часто и по разным поводам не соглашался с нами, но, как только появлялась опасность, он всегда становился в строй.
   В то рождественское утро, глядя всадникам вслед, я радовался, что мы вместе, что мы сумели отстоять то, во что верили, пусть даже наша вера — сумасбродство и безумие.
   А наши женщины? Хелен, Рут Макен, Лорна и даже миссис Сэмпсон, которая вдруг появилась в дверях своего дома с ружьем наперевес — до того я никогда не видал ее с оружием, — наши женщины оказались ничуть не слабее, чем те из Баварии, о которых рассказано у Монтеня.
   Когда император Конрад III длительной осадой принудил сдаться оборонявшийся город, он разрешил женщинам покинуть его, взяв с собой только самое ценное: то, что можно было вынести на себе. Они взвалили на свои спины мужей и детей и вышли из города. Император, который поклялся убить всех мужчин, поразился их мужеству и позволил им уйти.
   День Рождества выдался теплым и тихим. Мы замечательно поужинали у Рут Макен, беседовали и пели песни. Индейца пришлось прихватить с собой, — боялись, что он что-нибудь натворит в наше отсутствие. Он лежал на полу, вылупив на нас глаза, и, наверное, дивился, как мы бы дивились каким-нибудь их праздникам и обрядам.
   Дрейк Морелл рассказывал нам о юге, о Чарльстоне и Атланте и немного о Бостоне. Похоже, он долго там прожил, но порой в его речи проскальзывал странный акцент, необычная интонация, которые приводили меня в недоумение. Правда, здесь, на Западе, мы привыкли не задавать лишних вопросов. Мы звали человека так, как он сам хотел, и судили о нем только по его поведению. Все остальное оставалось его личным делом.
   Этот день был для меня важен, может быть, даже драгоценен, им заканчивалась одна жизненная полоса и начиналась другая. Иногда мне кажется, что то был последний день моей юности, но тогда я об этом не догадывался. Да, я еще пробуду дома несколько дней, до Нового года, а наутро сяду на коня и ощущая на бедре тяжесть револьвера, отправлюсь в путь, в далекий Орегон. На поясе у меня будет спрятано накопленное всеми нами золото для покупки стада. Наш первый общий вклад в будущее благосостояние.
   Заслужил ли я доверие общины? Правы ли они, доверяясь мне? Что же такого я совершил, чтобы они так мне верили?
   Я бередил себе душу, пытаясь заглянуть за горизонт. И в то же время знал, что сделаю все, что должно быть сделано. Я стану мужчиной на пути, ведущем вдаль.

Часть вторая

Глава 15

   Ночь после Рождества была неспокойной. Индеец оставался у нас — лежал у очага. Скальпы, которые были при нем, лишний раз доказывали, что он приучен убивать и делал это не раз. Когда-то я одержал над ним верх в его же берлоге на глазах у старейшин рода, унизил его достоинство, и убить меня, возможно, было для него единственным способом вернуть себе уважение и оправдаться в глазах старцев.
   Он наш враг и те мелкие подарки, которые ему достались, принял без всякой благодарности. Этика белого человека имеет отношение только к нему самому и, как бы ему ни хотелось верить в обратное, другие народы исповедуют иные правила жизни. Похожие до некоторой степени, но все же — другие.
   Конечно, нам хотелось верить, что, наблюдая за нами, находясь в самом центре нашей жизни, этот дикий парень начнет размышлять и заинтересуется нами. Если он на нас нападет, мы вступим с ним в драку, если будет голоден — накормим. А просить у него мы ничего не собираемся. Земли у него слишком много, и ему придется поделиться с нами.
   Ненавидел он меня не потому, что я принадлежал к другой расе, а потому, что я однажды унизил его на глазах у старших, перед которыми он много хвастал. А у меня к нему не было ненависти, как не было ее ни к одному живому существу. Тех, кто мне не нравился, я просто избегал.
   — Что мы будем с ним делать? — спросил Том Крофт. — Сколько вы собираетесь держать тут этого индейца?
   — Нужно отвезти индейца к его людям, — сказал Каин.
   Этан пожал плечами.
   — Это легче сказать, чем сделать. Но попробовать можно.
   — Нужно везти, — сказал я. — Здесь он опасен.
   — Пустить бы ему пулю в лоб, да и все дела, — сухо заметил Уэбб. — У вас что — опилки в голове? Однажды ночью он встанет и всех нас перережет.
   Я и сам думал об этом. Хотя нога его будет заживать долго, он уже пошел на поправку. Мы его неплохо кормили и лечили, так что он был в хорошей форме. Наше к нему отношение было ему непонятно. Наверное, он думал, что мы откармливаем его, чтобы потом пытать, или что-то в этом духе. Читать в его черных глазах я не умел — его верования, мысли и привычки слишком сильно отличались от моих. Когда с детства тебя приучали, что любой незнакомец — враг, сомнительно, что ты в один миг переучишься только потому, что твой желудок набит, рядом огонь и тебе подсунули пару побрякушек.
   Страшно было думать, что я уеду, а моя семья останется один на один с дикарем. Кроме Каина, мужчин в доме не будет. Поспать ему тоже иногда нужно, а вдруг однажды индеец ухитрится развязать путы?
   — Я его приволок сюда, я и уберу, — сказал я. — К северу от нас лежит их деревня. Подвезу его поближе, разведу костер и оставлю. Пусть они сами его подберут.
   — Его следует убить, — сказал Уэбб. — Он все о нас расскажет.
   — Да они и так все знают, — заметил Сэмпсон. — В чем наша сила, и каковы наши слабости. Наша сила в том, что мы знаем — стоит нам сделать хоть одну-единственную ошибку, и мы погибли.
   — Нечего было его сюда тащить, — проворчал Нили. — Преподобный прав. Диких людей всегда убивали, и в Библии про них ничего не сказано.
   — А при чем тут…
   — Раз не сказано, — перебил меня Нили, — значит, они животные.
   — Помнится, об англичанах там тоже ничего не сказано, — заметил я мягко.
   Нили бросил на меня злобный взгляд и переменил тему.
   — Нам нужно подумать о школе, — сказал он. — Мы столько говорили об этом, а теперь у нас есть человек, который мог бы стать учителем.
   Каин глянул на него и закинул одну ногу на другую.
   — Кто же это?
   — Преподобный. У нас с ним был разговор, он слегка сопротивлялся, но потом быстро согласился. Раз он останется у нас священником…
   — А разве он останется? — спросил Каин.
   — Конечно. Это его призвание. Наш Джон читает из Писания очень хорошо, но ведь он не священник. А Мозес Финнерли — священник.
   Все замолчали, потом Каин спросил:
   — Финнерли уже начал строиться?
   — Нет. Он что — должен, по-твоему, сам строить школу? Дети ведь не его. Мы тут прикинули, что твоя лесопилка до весны все равно работать не будет. Почему бы покамест не устроить там школу?
   — Хорошее предложение, — сказал я. — Не часто встретишь человека, который бы добровольно жертвовал своим временем.
   Нили завозил под столом ногами.
   — Ну, мы тут подумали, — выдавил он, — что надо бы скинуться. Его время кое-чего стоит. Да и знания тоже. Кроме него, у нас никого нет, кто мог бы этим заняться. И знаний у него достаточно.
   Наш разговор происходил у Сэмпсонов, к ним по одному стягивались люди.
   — Мне кажется, у нас есть другой человек, — сказала Рут Макен.
   — Кто же? — удивленно глянул на нее Нили.
   — Дрейк Морелл.
   Вот это да! Даже если бы кто-нибудь сейчас взял бы да и пальнул из ружья, большего удивления он бы не вызвал. Все так и подпрыгнули на месте, а потом стали пялиться друг на друга, соображая, как же это отнестись к подобному предложению.
   — Нет, это несерьезно, — не выдержала миссис Крофт.
   — Этот человек — игрок, пьяница и убийца! — рассердилась миссис Стюарт. — Говорю вам, Рут Макен — вы день ото дня становитесь все несноснее! И эти ваши заявления!
   — У него прекрасное классическое образование, — тихо сказала Рут. — Никто из присутствующих, и я в том числе, не может с ним в этом сравниться.
   — Нет, а если серьезно, — сказал Том Крофт. — Этот человек не учитель. К тому же за ним охотятся, он приговорен к повешению.
   — Преподобный оказал нам честь, что согласился учить наших детей, — настаивал Нили. — Он знает Библию и хорошо говорит. По воскресеньям он будет проповедовать, а в будние дни учить наших детей. Мне кажется, все складывается удачно. К тому же, — добавил он с вызовом, — я уже сказал ему, что он будет учителем.
   — До сих пор мы все решали сообща, — сказал Сэмпсон. — Только так можно принять правильное решение.
   — Что бы там ни было, — вставая, мягко сказал Каин, — сегодня утром мы ничего не успеем решить. Меня ждет работа. Наверное, и всех остальных тоже.
   Собрание закончилось, и мы разошлись, оставив Нили и Крофта доругиваться на ходу.
   На улице меня поджидал Этан.
   — Если ты всерьез насчет индейца, то я с тобой.
   — Спасибо, — сказал я. — Я ведь вскорости уеду. Лучше, чтоб его к тому времени здесь не было.
   Мы оседлали своих лошадей и прихватили еще одну лошадь для краснокожего.
   Когда мы пришли за индейцем, Каин встретил нас в дверях.
   — Будьте осторожны, — предупредил он. — Не нравится мне все это.
   — У нас нет выбора.
   — Как только от него отделаемся, сразу же назад, — добавил Этан.
   И мы отправились. Индеец ехал между нами. Этан чуть впереди, а я сзади, прикрывая тылы и приглядывая за краснокожим. Путь был дальний. Вокруг нас возвышались заснеженные горы и сосны, которым, похоже, очень хотелось сбросить тяжелые снежные шапки и предстать перед нами во всей своей темно-зеленой красе.
   Мы ехали вдоль безымянных озер и глубоких ущелий, где бурные водяные потоки боролись с ледяными оковами, гнали лошадей сквозь сугробы и только иногда выбирались на тропу. Наконец запахло дымом. Мы поехали осторожней, прячась в сосновом бору. Внизу под обрывом, примерно в тысяче футов под ногами, мы увидели вигвамы, рассыпавшиеся по долине. От них в нёбо поднимался горький дым. Не слезая с лошадей, мы внимательно осмотрели расположение деревни и ее окрестности. Быть может, когда-нибудь нам это пригодится.
   — Твоя деревня? — спросил я краснокожего.
   Он что-то буркнул в ответ, и я принял это как подтверждение.
   — Лошадь мы тебе подарить не можем, — сказал я. — Так что либо жди, пока тебя подберут, либо ползи. Советую подождать.
   Он только глазами сверкнул.
   Я показал ему знаком, что я ему друг, но он только поглазел на меня, а потом плюнул.
   — Ну, как хочешь, — сказал я. — Как хочешь.
   — Убью! — вдруг сказал он. — Я убью всех!
   — Тогда зови на помощь больших индейцев, — сказал я. — Сейчас ты даже букашки не убьешь.
   Мы сняли его с лошади, положили на снег, набрали сухих веток и разложили костер. Когда от сучьев костра начал подниматься дым, Этан выстрелил в воздух и мы поскакали домой.
   — Дурной парень, — через много миль сказал Этан. — Упрямый как черт. Обычно эти Едоки Овец добрый народ. Я с ними встречался.
   — Остерегайся его весной, гляди в оба, — сказал я. — Он произнес боевую клятву и, может быть, попробует напасть.
   Этан кивнул.
   — Жаль, что я не еду с тобой, — сказал он. — Путь долгий, а ты будешь совсем один.
   — Ничего не поделаешь.
   — От таких приключений на груди вырастают волосы, — сказал Этан.
   — Если не выпадут те, что на голове.
   Вечером мы держали большой совет. Я вез с собой немалые по тем временам деньги, а какой скот продается в Орегоне, никто не знал.
   У нас с Каином были кое-какие накопления, предназначавшиеся для того, чтобы сделать первые шаги в Калифорнии, куда мы поначалу хотели попасть, но часть их ушла на пополнение запасов в форте Ларами. Посчитав и прикинув возможный риск, я вложил в дело сто долларов, а двести вложил Каин. У него оставалась чистая мелочь, а у меня — всего пятьдесят на дорожные расходы.
   Рут дала двести, Дрейк Морелл — четыреста, Джон Сэмпсон — сорок, Крофт — пятьдесят, а Нили Стюарт — сотню чистым золотом.
   — Мог бы и больше, — сказал он. — Но рискованно. Так что, думаю, пока хватит.
   Последним подошел Уэбб и вручил мне шестьдесят долларов.
   — Кроме тебя никто не сможет провернуть это дело. У меня остается совсем мало монет, — сказал Уэбб, — так что постарайся все же пригнать коров. Но что бы там ни случилось, я на тебя в обиде не буду.
   — Спасибо, Уэбб. Я постараюсь.
   Я увидел себя так, как все они меня видели — очень молодым, высоким, тощим, стоявшим, широко расставив длинные ноги, — и почувствовал, что каждый из них доверил мне так много, что потерять это я не имею права. Нет, это просто немыслимо! Я увожу их будущее… и свое тоже.
   Дрейк вышел вместе со мной на улицу подышать ночным воздухом. Мы немного постояли молча, а потом он сказал:
   — У тебя с собой много денег, и тебя поджидают разные опасности: в городах воры, на дорогах вообще всякое.
   — Я буду осторожен.
   — Никому не доверяй. Даже тем, кому хочется верить. Только тогда ты будешь в безопасности. — Он помолчал и продолжил: — Жизнь есть жизнь, и человеку не дано знать, что будет с ним в следующее мгновение. Поэтому я прошу тебя: если со мной что-то случится, весь доход от этого предприятия должен пойти Нинон.
   — Я сделаю так, как вы хотите.
   — У нее есть богатые родственники, но она не пойдет к ним на содержание. Небольшая собственность даст ей некоторую самостоятельность.
   — Мистер Морелл, — сказала Рут Макен, подходя к нам, — мы собираемся открыть тут школу.
   — Да, — сказал он.
   — А в школе должен быть учитель.
   Даже в этих сумерках можно было различить, как лукаво он глядит на нее.
   — Кто же справится лучше вас? — спросил он.
   — Стюарт и Крофты хотят преподобного Мозеса Финнерли.
   — О Боже! — Он уставился на нее. — Вы шутите?
   — Нет.
   — Этот фанатичный дурак?
   — Он слуга Господа, и он готов приступить к работе.
   — Пути Господни неисповедимы, — вздохнул он. — А почему бы вам этим не заняться? У вас должен быть учительский дар.
   — Тут есть несколько парней. Например, Фосс. Они уже большие, мне с ними не совладать.
   — Зовите меня на помощь, как только я понадоблюсь, миссис Макен.
   — Спасибо, мистер Морелл. Я зову вас сейчас.
   — Прямо сейчас? Зачем?
   — Я хочу, чтобы вы стали учителем. Есть и другие, которые хотят того же самого.
   Он посмотрел на нее так, словно она лишилась рассудка, а потом сказал:
   — Вы очень добры, миссис Макен, но подумайте сами: игрок, который иногда перебирает со спиртным и убил пятерых в перестрелках. Мне кажется, вы не отдаете себе отчет в том, кому предлагаете учительскую должность.
   — Нет, я отдаю себе отчет. Я слышала, что вы игрок опытный, но честный. Что касается пьянства, то я уверена, что с детьми вы не станете пить. А перестрелки? Так нам всем приходилось пускать в ход оружие. Кажется, я сама застрелила одного человека. Не хотела, но мы защищали свои дома.
   — Вы оказываете мне честь, миссис Макен, — сказал он и повернулся ко мне. — Бендиго, как далеко это зашло?
   — Люди разделились, — ответил я. — Я — за вас. Мнение миссис Макен вы слышали. Джон Сэмпсон за вас с оговорками, Уэбб тоже. Каин своего мнения не высказал.
   — А остальные?
   — Нили, его жена и Крофты хотят Финнерли. Получается. четыре на четыре, но Каин пока еще ничего не сказал.
   — Мистер Морелл, вы джентльмен, — сказала Рут. — В вас есть достоинство и солидность. То, что вы образованны, это очевидно. Вас не соблазнить той ничтожной суммой, которую мы можем вам платить, но я умоляю вас подумать о том, что будет, если эту должность займет тот джентльмен, о котором мы говорили.
   — Миссис Макен, это недозволенный прием!
   — Я думаю о своем сыне, мистер Морелл. О Буде и о Нинон, раз я теперь о ней забочусь. Есть ведь и другие дети. Мне кажется, что им надлежит расти с любовью и уважением к знаниям. Насчет грубой реальности они все поймут и без учителя. Но я хочу, чтобы мой сын умел рассуждать логически, уважать свою страну и ее народ, чтобы он стал гражданином.
   — Это много. Я должен подумать, миссис Макен. Но Бог мой, такая дикая мысль мне никогда…
   — Подумайте, пожалуйста. — Она поежилась. — Уже холодно. Бендиго, не проводишь меня до дома? У меня есть для тебя кое-что.
   Когда мы подошли к ее дому, она прошептала:
   — Буд, наверное, уже спит. Подожди меня здесь, хорошо?
   Вскоре она снова вернулась и вложила мне что-то в руку. Это оказался «дерринджер».
   — Вдруг понадобится. Муж всегда считал, что лишнее оружие не повредит. — Она помолчала. — Его носят в рукаве. Дрейк Морелл покажет, как это делается. Он и сам так его носит.

Глава 16

   В Орегон я отправлялся ночью. Мы решили, что так будет лучше. Никто не увидит, что я уезжаю, не последует за мной, не поймет, что в поселке стало на одно ружье меньше. И провожать меня не стали. Это мы тоже решили заранее, и я простился со всеми прямо в доме. Потом мы с Каином в последний раз спокойно поговорили с глазу на глаз, крепко пожали друг другу руки, и он снова взялся за свои гвозди.
   Еще с вечера Хелен собрала еду, и они с Лорной уложили ее в седельные сумки. Пока Каин грузил вьючную лошадь, которую пришлось взять в дорогу, я поднялся на террасу, чтобы напоследок повидать Рут Макен, Буда и Нинон.
   Я пил кофе в маленькой, словно раковина, комнате, которую я построил для Рут. Построить — одно, а превратить в дом — другое. Рут это сумела.
   Нинон подала мне кусок пирога с сушеными яблоками. Вдруг Буд сказал:
   — Олли Троттер спрашивал, когда вы собираетесь ехать.
   — Когда это было?
   — Сегодня. И пару дней назад тоже. Он говорил, что вам лучше поторопиться.
   Мне это не понравилось, не доверял я этому Троттеру. Мой отъезд осуществлялся скрытно отчасти из-за него и его приятелей.
   — Я хочу поехать с тобой, — сказала вдруг Нинон. — Правда! Я знаю кое-кого в Орегоне и в Сан-Франциско тоже. Я могла бы помочь.
   — Если что-то случится, оно случится раньше, чем я туда доберусь. А когда начинаются неприятности, лучше, чтоб голова болела об одном, а не о двоих.
   — Когда ты вернешься?
   — Не раньше будущих морозов. Путь туда долгий, а назад с коровами — еще длиннее.
   Рут подошла к сундуку и вынула две книги.
   — Хватит ли у тебя места для этих книжек? Хочешь, возьми одну или обе. Мне кажется, что в дороге тебе захочется подумать о разных вещах. Одна из книг — Блэк-стоуна.
   — Я слышал о нем.
   — Добрая часть нашего законодательства основана на его книгах. От него ты узнаешь, может быть, больше, чем из других книг.
   Нинон провожала меня до дверей.
   — Мне будет тебя не хватать, — сказала она, глядя на меня огромными глазищами.
   — Когда я вернусь, ты обо мне уже позабудешь.
   — Никогда! — Она смотрела прямо мне в глаза. — Я люблю тебя, Бендиго. Когда-нибудь я стану твоей женой.
   — Ты слишком молода, чтобы думать об этом, — сказал я. — Тебе ведь нет еще и тринадцати.
   — Почти тринадцать… Между нами разница всего в пять лет. У майора с миссис Макен была разница в девять. Мистер Каин тоже старше Хелен на девять. Я знаю, я спрашивала.
   — Ну, ты еще сто раз передумаешь, — промямлил я. — Но все равно я польщен. И надеюсь, что ты не расхочешь.
   Она поднялась на цыпочки и легонько поцеловала меня в губы. Ее поцелуй был легче, чем касание бабочкиного крыла, но я вздрогнул.
   — Скорей возвращайся, Бендиго. Я буду тебя ждать!
   В темноте я шел один на конюшню и все твердил себе, что Нинон — всего лишь неразумный ребенок, полный глупых фантазий. Но она всегда казалась старше своих лет. Может, оттого, что умеет играть, как настоящая артистка, или потому, что ей пришлось много пережить и немало путешествовать.
   Я вывел коня из конюшни, вспрыгнул в седло и поехал в сторону тракта на форт Бриджер. За спиной у меня стукнула дверь конюшни, и я понял, что Каин вышел меня проводить. Повернувшись в седле, я взмахнул рукой, но не видел, ответил ли он мне. Он превратился в одну из неясных теней на стене дома. Но я был уверен, что он стоит там, что смотрит мне вслед — точно так же, как стоял бы и я, если бы провожал его. Он всегда был для меня больше отцом, чем братом, мы были с ним так близки, что понимали друг друга без слов.
   Я не хотел ни с кем встречаться, поэтому вскоре свернул с тракта, спустился к ручью и проехал вдоль него пару миль. Начинался рассвет. Я остановился, нашел углубление в сухом береге реки, натопил снега для кофе, поджарил немного бекона и поспал, пустив лошадей щипать скудную подснежную траву.
   Когда я, проснувшись, оседлал коня и посмотрел в ту сторону, где должен был быть дом, то ничего, конечно, не увидел. Наш поселок давно скрылся за округлыми холмами, и лишь нависающая над местностью гряда Уинд-Ривер выглядела по-прежнему. Я выбрал себе ориентир на западе — гору Шатер-Батт, нависающую бровью над Разделом. Оглядев окрестности и не увидев ничего тревожного, я поехал вдоль ручья, а потом свернул на равнину. То шагом, то рысью я двигался на запад. Следующую ночь я провел в укромном и укрытом от ветра месте на Шатер-Батт.
   Перед сном, присыпав снегом свой маленький костерок и завернувшись в одеяла, я обдумал дальнейший путь. Обычно все путешественники проезжали через форт Бриджер, и, как это ни было рискованно, я все равно решил туда завернуть.
   Во-первых, из простого любопытства. Во-вторых, я хотел получить сведения о погоде и дорогах. И, пожалуй, стоило пополнить запасы. А если кто-то следил за мной и потерял мой след, он будет пытаться перехватить меня именно в форте Бриджер. Я его замечу и узнаю, кто меня преследует.
   Этот форт основал Джим Бриджер, уроженец Вирджинии, который приехал на Запад, чтобы жить в горах. Он многое знал об этих землях, но его отсюда выжили — кажется, мормоны. Они обнесли форт каменной стеной в двенадцать футов толщиной, а потом сами его покинули. Сейчас там стоял временный армейский гарнизон.
   В Бриджер я приехал через два дня, услышал бодрый звук горна и увидел стройные ряды белых палаток, в которых жили солдаты. Незавидное житье, да и пение горна вряд ли нравилось беднягам, когда им нужно было спешить в строй.
   Выпив, люди обычно много говорят, поэтому, хоть я и не любил этого дела, все же купил виски и устроился тут же в лавке, чтобы послушать новости.
   В лавке толпилось около дюжины солдат и примерно столько же грубого вида штатских, и кто знает, кем они все были на самом деле. Тот, кого принимаешь за необразованного горца, может на деле оказаться сыном европейского аристократа, и меня не покидало ощущение, что тут просто кишмя кишат люди, которые выдают себя за кого-то другого. Года два назад здесь вот так же путешествовал писатель Ричард Бартон, записывая разные истории. Он виделся со всеми, включая Эфа Хенкса и Портера Роквелла.
   Я внимательно прислушивался к спору о тракте на форт Холл и к разговорам о здешних индейцах. Оказалось, что вождь шошонов по имени Охотник на Медведей недавно снова начал предпринимать вылазки и с ним даже была серьезная стычка. Судя по тому, что я услышал, тот наш раненый индеец с двумя скальпами примкнул к этому вождю.
   Около полуночи, когда здешний люд потянулся на ночлег, я прикончил выпивку и вышел на мороз. В форте Бриджер меня ничто не задерживало, да и негде было ночевать. Я проехал шесть миль и устроился возле ручья в углублении среди упавших деревьев, развел костер и уснул, сжимая в руке револьвер.
   Еще до рассвета я отправился в путь. На этих землях жили индейцы, и я вполне мог налететь на кого-нибудь из воинов Охотника на Медведей. Но мне никто не встретился. Уже темнело, когда я приметил поселение из дюжины лачуг, окруженных стогами сена. Какой-то человек гнал домой штук шесть коров. Увидев меня, он схватился за винтовку.
   Я подъехал и спросил, нельзя ли у них переночевать. Он внимательно оглядел меня с ног до головы, осмотрел моих лошадей и спросил, не мормон ли я.
   — Нет, — ответил я. — Я живу в селении рядом с Южным ущельем.
   Он посмотрел еще пристальнее.
   — Слыхал. Как тебя звать?
   — Шафтер. Бендиго Шафтер. Я еду в Орегон.
   — Дальняя дорога, — сказал он. — Ты, что ли, один из тех, кто накормил наших святых?
   — Было дело. Они застряли в снегах, а мы о них услышали. Хороший народ.
   — Слезай и входи. Твоего коня я обихожу.
   — Благодарю. Думаю, вам хватает своей работы. Я сам управлюсь. Мне нужно только место для ночлега.
   Он присматривался ко мне, пока я расседлывал жеребца и ухаживал за ним.
   — Немного найдется таких, чтоб так заботились о лошадях. Здешний народ обходится с ними грубо.
   — С женщинами тоже, — сказал я.
   — Ты женат? — спросил он.
   — Нет.
   — А у меня две жены. Увидишь. Первая — Мэг, она сама нашла мне вторую. Вряд ли я сам сыскал бы лучше, хоть считается, что я неплохой добытчик. У них своя компания, понимаешь? Вдвоем веселей, да и работа пополам. Облегчение.
   Мы подошли к дому, я снял шапку, и мы вошли.
   Я увидел двух женщин и четверых детей. Женщины были умудрены годами, одна лет на семь старше другой. Обе привлекательные и спокойные. Кинув взгляд на стол, я понял, что у этого парня поваров хватает — сразу две хозяйки в доме.
   — Мэг… Бесс… мистер Бен Шафтер из поселка, что у Южного ущелья. Он один из тех, что помогли Эстер и остальным.
   — Рада вас видеть, — сказала Мэг. — Святые часто о вас говорят, мистер Шафтер. Вы можете на нас рассчитывать.
   — Мы просто сделали то, что было в наших силах, мэм.
   — Не часто встречаешь доброе к себе отношение, — тихо сказала Бесс. — Такое нужно ценить.
   Мы сели за стол. Я был очень голоден, и эти две женщины принесли много еды, а потом постелили мне рядом с очагом.