Ламур Луис. Чик Боудри - техасский рейнджер

   Всадник, по следу которого они шли, скакал быстрым галопом, направляясь через открытую местность прямо к глубокой лощине в холмах. Через некоторое время они подъехали к ней, Боудри — впереди. Земля здесь была утоптана множеством коровьих копыт, которых гнали через лощину несколько дней назад.
   Она тоже увидела следы.
   — Как по-вашему, что случилось? — спросил Чик.
   — По-моему, отца убили.
   — Почему?
   — Не знаю. Предчувствие. Если бы отец смог вернуться, он бы давно вернулся. — Она вызывающе подняла подбородок. — Он любил меня, как собственную дочь. Я знаю, что если бы он получил деньги от Карнса, он бы уволился. Это его собственные слова.
   Чик отпустил поводья, позволив чалому идти вперед. Он выжидал. Подъехав к уступу, Боудри внезапно остановился. На краю земля обвалилась, и когда он посмотрел вперед, на вершину следующей гряды, то увидел одинокое, низкорослое, густое дерево. Прекрасное место, чтобы поджидать в засаде человека, когда тот проедет лощину. Расстояние — как раз для винтовочного выстрела: ярдов двести, а если первый выстрел не попал в цель, то всаднику-мишени некуда деваться. Он будет как на ладони — совсем как Чик и Карен сейчас.
   Спешившись, Боудри подошел к можжевельнику. Оглянувшись, он увидел, что у Карен в руках винтовка.
   У дерева Чик обнаружил следы сапог, сигаретные окурки. Бандиты знали, что Рейми едет следом. Возможно, они все подстроили. Они ждали недолго: человек с винтовкой выкурил две сигареты.
   Чик медленно подошел обратно к коню, постоял минуту, а затем приблизился к краю уступа, где обвалилась земля.
   Карен подошла следом и посмотрела вниз.
   — Карен, — мягко сказал Боудри, — вам лучше вернуться к своей лошади. Вспоминайте отца таким, каким он был живым. Он попросил бы вас о том же самом.
   Не сказав ни слова, она вернулась к лошадям. Он минуту подождал. Затем спустился и руками раскидал землю, пока не показалось лицо человека, которого он знал по описанию как Берта Рейми. В него стреляли дважды, с близкого расстояния, из винтовки.
   Когда Чик опять поднялся на уступ, он нес револьвер Рейми, винчестер и несколько писем. Он взял также несколько банкнотов и немного мелочи.
   Чик протянул Карен деньги, но когда она отдернула руку, сказал:
   — Не глупите, Карен. Вам потребуются деньги, и к тому же кто еще имеет на них больше прав? Считайте, что это его наследство. А оружие я пока подержу у себя. Это улика. И мне надо будет прочитать письма и ознакомиться с дневником.
   Он положил письма в седельную сумку, а оружейный пояс Рейми повесил через луку седла. Винчестер Чик засунул под скатку одеял, чуть потуже затянув завязки.
   Кто убийца? Кто?
   — Мистер Боудри! Кто-то едет.
   Он так углубился в решение вопроса, что, хотя и отметил приближающийся стук копыт, не придал ему значения. Однако винтовка Карен была наготове.
   Всадник обогнул скалу и остановился. Это был Эл Конвей.
   — Привет! Не ожидал вас здесь увидеть.
   Чик взглянул на клеймо «О-О» на бедре вороного коня Конвея, потом посмотрел ковбою в глаза.
   — Я нашел Рейми, — сказал он. — Его убили.
   Конвей вынул из кармана табак и бумагу и скрутил сигарету.
   — Так я и знал, — сказал он напрямую. — Рейми не был вором. — Покопавшись в кармане, Эл вытащил две телеграммы. — Это для вас. Я решил, что вы захотите их увидеть, прежде чем они попадут в чужие руки.
   — То есть?
   — Думайте, что хотите. Это просто моя идея.
   Боудри открыл телеграммы, просмотрел их, затем взглянул на Конвея.
   — Хотите сделать для меня кое-что, Эл?
   Он в нерешительности подождал, раздумывая.
   — Поезжайте домой и скажите Карнсу, что Де-Грасс купил ранчо и зарегистрировал его только на себя.
   Конвей пожал плечами.
   — Вы, наверное, знаете, что делаете, но я рад, что Де-Грасс в Команчи. Я бы не хотел стреляться с ним. Он рассказывает всем и каждому, что его боится знаменитый Чик Боудри, что вы на самом деле блефуете, пользуетесь незаслуженной славой.
   Боудри холодно посмотрел вслед Конвею. Конвей появился слишком неожиданно, и как он смог найти их? Неужели за ними следят? Или Эл приехал, чтобы как следует скрыть следы преступления?
   — Вы нашли отца, — сказала Карен. — Вы собираетесь оставить его здесь?
   — Здесь ему ничто не грозит, мэм. Он не почувствовал смерти. Позже, если захотите, мы можем перевезти его останки.
   …Город покрыли тени поздних сумерек, когда они быстрым шагом провели лошадей по улице. Боудри послал девушку в отель, а сам стал ждать Марка Де-Грасса напротив салуна, где заметил его.
   Чика беспокоило смутное впечатление чего-то упущенного, какой-то ошибки в расчетах.
   Марк Де-Грасс вышел из салуна и направился к отелю поздно ночью.
   Боудри с облегчением вздохнул. Если бы Де-Грасс сел на коня и поехал на ранчо, Боудри пришлось бы следовать за ним. Вдруг смутная мысль, которая искала выхода, превратилась в ясную и четкую идею. Он встал и пошел к кузнице. Здесь было темно и тихо, как в пустой пещере.
   Чик увидел кучу старых подков… Он подошел, встал перед ней на колени и начал зажигать спичку за спичкой. От шагов, прозвучавших позади, по спине у него пробежали мурашки.
   — Эй! — Это был кузнец. — Что вы тут делаете?
   Боудри выпрямился.
   — У вас не найдется лампы? Я хочу кое-что проверить.
   Ворча, кузнец прошел в дом рядом с кузницей и вернулся с лампой.
   — Вы показывали мне подковы лошадей Рейми. А другие вы знаете?
   — Здесь нет ни одной подковы, которую я не помню.
   — Отлично! — Чик положил пару сношенных подков на землю возле кучи. — Чьи это?
   По подковам можно было судить, что человек на этой лошади много путешествовал, но тем не менее на каждой сохранился рисунок в виде стрелы.
   Кузнец поднял одну из двух.
   — Это первая пара подков, которую я сменил для Ли Карнса. Сразу после того, как он переехал сюда и купил ранчо. Наконечник стрелы — это метка, которой индеец Джо Дейвис метит свои изделия. Он кузнец в Монахене.
   Боудри отвернулся.
   — Спасибо. Вы очень помогли, и еще раз спасибо вам за это.
   Когда на следующее утро Чик вошел в столовую отеля позавтракать, его смуглое лицо заострилось, глаза беспокойно бегали. Не успел он сесть за стол, как к нему присоединилась Карен.
   — Вчера вечером я видела Марка Де-Грасса. В коридоре.
   — Он вас видел?
   — Я уверена, что нет. Когда я услышала его шаги, то подумала, что это вы хотите мне что-то сказать, но тут же закрыла дверь. Мистер Боудри! Сегодня что-то должно случиться? То есть я хочу сказать, сегодня утром?
   Прежде чем он смог ответить, вошел Эл Конвей и направился прямо к их столику.
   — Карнс рано утром приехал в город, Боудри. Мы встретились на тропе между городом и ранчо.
   — Что он сказал?
   — Немного. Только взглянул в мою сторону и сказал что-то про работу, которую нужно сделать. Как только он скрылся из виду, я обогнул холмы и тоже приехал в город.
   Конвей повертел в руках шляпу.
   — Боудри, мне не хочется, чтобы вы неправильно подумали: я не убивал Берта Рейми. Он был хорошим человеком. Одним из лучших.
   — Я знаю, Эл. Хотя какое-то время не был уверен. Ты ведь воровал скот то тут, то там, Эл, и на твоем месте я бы не снимал слишком часто лассо с седла и сменил бы кольцо от подпруги. Видно, что ему случалось калиться на костре.
   — Спасибо. — Эл заколебался. — Но могу я помочь? Этот Де-Грасс…
   — Что насчет Де-Грасса? — Марк вошел в комнату и встал за Конвеем. — Что ты собирался сказать, Эл?
   — Он хотел сказать, — вмешался Боудри, — что с вами лучше не шутить, Марк. Присаживайтесь.
   Де-Грасс молча с презрением смотрел на Чика.
   — Вам лучше сесть, — сказал Боудри, — потому что вы влипли в это дело по уши.
   Де-Грасс беззаботно пожал плечами.
   — Думаете, это я убил Рейми, так что ли?
   — Сядьте! — Голос Боудри прокатился по маленькой комнате. — Садитесь, Марк!
   В руке у Чика Боудри вдруг оказался револьвер, которого там не было секунду назад. Марк коснулся языком неожиданно пересохших губ. Де-Грасс осторожно сел в кресло, держа руки на виду.
   — Вы зарегистрировали клеймо в Эль-Пасо, клеймо «Очки». Оно зарегистрировано на ваше имя. Вы перегоняли скот со здешних пастбищ на ваше ранчо на реке Канадиан.
   Де-Грасс снова облизал губы. Револьвер, появившийся ниоткуда, полностью вывел его из равновесия. Он вдруг понял, что не его это дело — бахвалиться оружием в присутствии Чика Боудри.
   — Это для Карнса. Мы работали вместе.
   — Но клеймо зарегистрировано только на ваше имя. Ведь поменять «О-О» на «Очки» очень просто. Вы хотите сказать, что Карнс крал собственный скот?
   Дверь тихо открылась, и Боудри посмотрел в глаза Ли Карнса.
   — Я вижу, он у вас в руках, Боудри. Он собирался обманом завладеть моим ранчо. Он крал моих коров, а я и не догадывался!
   Карнс посмотрел на Де-Грасса.
   — Где деньги, которые ты украл? Я нашел мешок, в котором их везли, — под твоим матрацем!
   Де-Грасс вскочил на ноги.
   — Врешь! Я не крал!..
   Он потянулся за оружием — слишком поздно!
   Ли Карнс уже держал револьвер в руке, и он выстрелил раз, другой. У Де-Грасса подкосились колени, он сделал попытку выпрямиться, все еще вытаскивая револьвер, который стал вдруг слишком тяжелым. Затем Де-Грасс упал, пытаясь что-то вымолвить, но губы никак не хотели его слушаться.
   Некоторое время стояла тишина, затем Ли Карнс перевел взгляд на Боудри.
   — Вот ваш убийца, а с ним и ваше дело. Оно закончено.
   До этого Чик Боудри сидел не двигаясь, теперь он встал на ноги.
   — Конвей? Проводите мисс Рейми на улицу, пожалуйста.
   Боудри поднял свою шляпу с низкой тульей и плоскими полями и надел ее.
   — Вы правы, Ли. Мое дело закончено. Я арестовываю вас за убийство Берта Рейми, за попытку мошенничества и подлога и за убийство рейнджера Томкинса во время ограбления банка «Вальверде».
   — Вы сошли с ума! — запротестовал Карнс. — Что значит эта чепуха насчет «Вальверде»?
   Чик стоял лицом к Карнсу по другую сторону стола, чуть выдвинув левое плечо. Карнс еще держал в руке оружие. Расстояние между ними было минимальным.
   — Вы подставили Де-Грасса. Вы подложили ему этот мешок из-под денег, рассчитывая, что я его найду. Вы заставили его зарегистрировать клеймо «Очки», зная, что это будет дополнительной уликой, и все это время вы и не думали возвращать деньги банку. Вы задолжали банку, вы задолжали Рейми, поэтому и украли пятнадцать тысяч и убили своего управляющего. Теперь банк может предъявлять к вам претензии и отобрать ранчо за долги, но вас это не волнует, потому что вы успели перегнать скот на ранчо «Очки» на Канадиан. Вы рассчитывали, что я обнаружу, что Марк зарегистрировал клеймо, но вы еще раньше зарегистрировали его на себя в Таскосе. Я сделал запрос в оба города по телеграфу. Но я все же не мог определиться до тех пор, пока не вспомнил подкову, которую видел в кузнице. Вот тогда весь ваш подлый план стал ясен. Точно такое же дело вы попробовали провернуть шесть лет назад в округе Даммит. План не удался, поэтому, когда вы уносили ноги, вы ограбили банк «Вальверде» и убили Томкинса.
   Ли Карнс нацелил револьвер на Боудри.
   — Я убил одного рейнджера, убью и другого! — крикнул он.
   Боудри так и не убрал свой револьвер в кобуру, держа его с правой стороны, невидимой Карнсу. Тот не успел закончить, как Боудри толкнул стол, и его противник потерял равновесие. Пока Карнс выпрямлялся, поднимая оружие, Чик Боудри выстрелил.
   Карнс остался стоять, опершись о стену и глядя на Боудри.
   — У меня все было готово, — сказал он. — Я же выиграл.
   — У вас не было ни единого шанса, Карнс, — сказал Боудри. — Вы причинили зло слишком многим и оставили слишком много следов.
   Карнс медленно соскользнул по стене, оставляя на ней кровавую полосу.
   Боудри вытащил гильзу и перезарядил барабан. Он бросил револьвер в кобуру.
   В комнату вбежала Карен.
   — Ты в порядке, Чик? Ты не ранен?
   — Я в порядке. Пошли отсюда!
   Сидя на солнце напротив отеля, Боудри медленно расслаблялся. На минуту он закрыл глаза.
   — Вам. причитаются некоторые деньги, — сказал он Карен. — Мы продадим скот, и вы получите деньги, которые должен был получить ваш отец.
   Чик открыл глаза и наклонился, положив руку на колени.
   — На вашем месте я бы уехал отсюда, — предложил он. — Например, в Сан-Антонио. Здесь женщинам тяжело.
   — Я думала купить немного скота и сама основать ранчо. Если бы я могла…
   — Возьмите в помощь Эла Конвея. Хоть он и угнал в своей жизни несколько сотен голов, но он парень честный и не будет обманывать женщину. Эл может помочь вам. Ну а я, — добавил он, — так и не научился жить с людьми. Большинство детей учатся жить с людьми, играя с другими детьми. У меня такого не было. Я ничейный. Я был чужаком у команчей и чужаком у своего народа, когда вернулся к нему. Я ничейный. Я — как этот мой никчемный конь. Поглядите на него. Вот вам пример зловредного существа, которое проводит время, греясь на солнышке у коновязи и выжидая момента, чтобы, лягнув, вышибить из вас дух. К тому же он кусается при первом удобном случае. Безобразный, как смертный грех! Безобразный и снаружи, и изнутри, но знаете что? Он может обогнать зайца, а если он начнет скакать, то может продержаться весь день и всю ночь. Он может разжиреть на пустынной колючке, а седло какого-нибудь другого ковбоя для него как торт со взбитыми сливками. Он может залезть на дерево, если ему вздумается или если вы его туда пошлете, и он может переплыть Тихий океан, если вдруг такое придет ему на ум. Он не любит никого, но он и не боится никого, и никто по эту сторону ада не сможет задать ему трепку. Мне такие нравятся.
   Боудри поднялся.
   — Насчет Конвея, мэм… Он хороший парень. Со временем он построит вам прекрасное ранчо, а такая красивая девушка, как вы, может сделать из него вполне смирного мужчину.
   …Позже, когда несколько пыльных миль уже остались позади, Боудри произнес:
   — Она прекрасная девушка. Слушай, конь, ты думаешь, мы с тобой когда-нибудь где-нибудь обоснуемся?
   Остромордый чалый с презрением всхрапнул и навострил уши. Ему тоже хотелось доехать до горизонта.
 
   Library Г.Любавина: [e-mail]