Лаврентьева Ирина. Круг обреченных

   — Да, я помню. Ну, не будем о грустном. Давайте о ваших успехах, — добродушно согласился Беседин. — Расскажите о последних операциях.
   — Во-первых, Карина участвовала в устранении вице-губернатора Гринько.
   Насколько мне известно, все прошло отлично. Затем Алексей Васильевич поставил задачу подготовить мальчика с сифилисом. Для гомосексуалиста, как я понимаю. Не знаю уж, кто там у них в правительстве голубой. Я подготовил. Отличный был экземпляр. Беспризорник. Красивый. Одинокий. Потом за мальчиком приехали люди Алексея Васильевича. А что, что-нибудь не так? Член правительства не заразился?
   — Заразился, все в порядке. А чем заражена Смагина?
   — Это форма кожной инфекции. Рекомбинантный штамм. Дальний аналог сибирской язвы. Но значительно менее патогенный. Так была поставлена задача: заразить кожной инфекцией в хронической форме. Излечиваемой только моей же вакциной. Вакцину пока не требовали.
   — И как вы ее заразили? Расскажите, мне все интересно.
   — Привезли ее собаку. Ньюфаундленд. Красавец. Заразили пса и отправили назад к Смагиной. Я не понимаю, что-нибудь не так?
   — Все так, что вы разволновались? Я давно здесь не был, мне просто все интересно. А что это за вакцина? Как вы ее получили?
   — Ну… Как вам объяснить… Вакцина получена на животных. Мы заражали кошек…
   — А когда вы ждете ответа из Ирана? — невинно спросил Беседин.
   — Завтра, — машинально ответил Каримов и смолк, уставившись в пол.
   Но Беседин успел заметить вспыхнувший в его глазах ужас. Воцарилась тишина.
   — Беда твоя, Каримов, в том, что ты всех вокруг себя считаешь идиотами, — медленно роняя слова, начал он. — Все вокруг дураки, один ты умный. Так не бывает, голубь. Ты решил, что меня переиграть можно? Что я чурбан обкомовский с одной извилиной, так? Да разве стал бы я тем, кем стал, если бы это было так?
   Ты что думал, я тебя в мир выпущу — а Интернет и электронная почта это и есть выход во весь мир — и не подстрахую себя? Дурак ты, хоть и ученый. За тобой из каждого угла наблюдают. Тут «жучки» понатыканы в каждой… кофеварке, к примеру. Вся твоя почта электронная под контролем, несмотря на американский провайдер и пароль. Олежка у нас очень неслабый хакер. За это в свое время и срок схлопотал, поэтому и отсиживается здесь с тобой. Понятно? Расслабился тут под моими кивочками. «Хорошо, Рустам Каримович, сделаем, Рустам Каримович. Все вам предоставим. А вы продавайте нас…»
   — Я не продавал вас! — не поднимая глаз, возразил Каримов. — Я работаю на вас верой и правдой уже пять лет! Живу в изгнании, как покойник.
   — Ну да, ну да. А теперь послушаем начальника транспортного цеха, как говорят юмористы. Докладывай, Олег.
   — Полтора месяца тому назад Каримов начал поиск через сеть Интернет заказчиков двойных генно-инженерных технологий. И вышел на некий иранский военный институт. Между ними завязалась переписка. По электронной почте.
   Каримов сообщил, что располагает технологией изготовления некоего рекомбинантного препарата массового поражения. И вакциной против него. Сообщил, что работал некогда в Солнцегорске, где вел соответствующие исследования и имеет в настоящий момент образцы как препарата, так и вакцины. Видимо, иранские военные знали о разработках, проводившихся в Солнцегорске, и заинтересовались.
   Поступило предложение подтвердить информацию. Например, видеофильмом о действии препарата. Каримов заказал Алексею Васильевичу двадцать бомжей, молодых мужчин.
   Объяснив это необходимостью проверить старые штаммы, которые долго хранятся в холодильнике и могли потерять свои свойства. Бомжи были доставлены. Опыт был проведен. И заснят. Кассету я видел. Отснято все: заражение людей, развитие заболевания, гибель. В группе вакцинированных, кстати, смертей не было. От инфекции, я имею в виду. — Инженер глянул на Каримова глазами чекиста. — После чего Каримов сообщил, что видеофильм имеется в наличии. Из Ирана ответили, что вскоре в Петербурге появится их человек, который хотел бы увидеть фильм.
   Спрашивали, как найти Рустама Каримовича. Вот этого он пока не сообщил.
   — Если бы сообщил, мы бы его сейчас уже в кислоте растворили, — медленно произнес Беседин. — Каков твой подопечный, Алексей, а? Это ведь ты мне его присоветовал.
   Зверев крякнул. Все былое точностью до наоборот, но попробуй вякни об этом.
   — Сволочь ты, Рустам, — сказал он вместо этого.
   — Я не понимаю, в чем меня обвиняют? — спокойно заговорил Каримов, подняв наконец узкие глаза. — Вы должны сказать мне спасибо. Я в ваше отсутствие проявил инициативу, совершенно за бесплатно, между прочим. Я воссоздал технологию, получил образцы. Кому я должен был докладывать? Звереву, который ни черта в этом не смыслит? Вам? Вы были далеко. Да, я вышел на иранцев. Но зачем? Чтобы ускорить процесс. Чтобы к вашему возвращению все уже было подготовлено. Достигнута предварительная договоренность! Получены результаты опытов! Для чего? Чтобы доложить: «Евгений Юрьевич мы располагаем многомиллионным состоянием! Берите! Доводите переговоры до конца!»
   И вместо благодарности я слышу гнусные обвинения. Однажды я уже пережил подобное унижение. Там, в Солнцегорске. Был уверен, что здесь, в этих стенах, мне доверяют. Сколько я сделал для вас за эти годы? Сколько проблем вы решили благодаря мне? И вместо признания заслуг за мной шпионили, как за карманным воришкой!
   — Красиво излагаешь. Рустам Каримович, — усмехнулся Беседин. — Заслушаешься. Красиво излагает, а, Олег?
   — Рустам Каримович приобрел в последнее время дурную привычку разговаривать вслух. Особенно сидя у компьютера в одиночестве. Я тут смонтировал несколько образчиков, этакий ремикс получился, — откликнулся Олег Владимирович.
   Он всунул аудиокассету в щель магнитофона. Послышался голос Каримова, вполне отчетливо бормотавший бессвязные фразы:
   "Уедем — и шиш тебе, Беседин… Если бы тогда оценили, наградили, я разве стал бы? Плевать на все… На страну эту вонючую, на всех… В Тегеране жарко, как в Фергане. Я люблю Восток, и Карина полюбит… Будем жить открыто…
   Знамениты…"
   — Хватит, наслушались, — махнул рукой Беседин.
   Олег Владимирович остановил запись.
   — Ну что, родимый? Как тебе твой голос с пленки? Узнаешь? Надо бы тебя за крысятничество под асфальтовый каток засунуть. Но не могу. Потому что технологию можешь воспроизвести только ты. А вот переговоры дальше буду вести я. Алексей, вызови командира охраны.
   Зверев покрутил диск телефона внутренней связи. Вскоре появился охранник.
   — Значит, так. Каримова и Воробьеву за территорию базы не выпускать. Ни на один шаг. Усилить охрану и наблюдение за ними. Будем считать, что они у нас под домашним арестом. Временно.
   Охранник козырнул, вышел.
   — Какие у тебя, Алексей, орлы вышколенные! Приятно смотреть.
   — Так мои же ребята. Из органов. Мимо них муха не пролетит.
   — Вот и славно. Что ж, я, пожалуй, домой отправлюсь. А то ведь прямо из аэропорта сюда примчался. К тебе, Каримов. И в самое вовремя, как выясняется.
   Завтра приеду, посмотрю твой фильм ужасов. И письмо от восточных друзей прочтем. Поехали, Алексей. А тебе, Олег, спасибо. Молодцом. Пойдем, проводишь нас.
   Каримов остался один. Он опустился, на стул и долго сидел так, сжав руками голову. Вот и все! Все рухнуло.
   Взгляд упал на приоткрытую дверь смотровой. Каримов нахмурился, прошел в соседнюю комнату. На топчане неподвижно лежала молодая девушка. Каримов приподнял ей веко, похлопал по щеке. Рванул пластырь с губ. Девушка вскрикнула, распахнула глаза.
   — Когда вы очнулись?
   — Вот только что. От боли.
   — У вас болит что-нибудь?
   — Вы мне сделали больно. Вы что, убьете меня?
   — С чего вы взяли? Что-нибудь еще болит?
   — Да, у меня рука, — еле вымолвила от страха Лелька.
   — Что вы так напуганы?
   — Я… Я не знаю, где я нахожусь.
   — Не волнуйтесь, вы в надежном месте.
   Каримов ослабил веревки, осмотрел опухоль.
   — Колетесь?
   — Да, — пролепетала Лелька.
   — Полежите. Я сейчас вернусь. Из соседней комнаты послышался его раздраженный голос.
   — Але, охрана? Дайте старшего. Але? Девчонку, которую сегодня привезли, надо везти в больницу. В нашу. Ей нужно руку чистить. Это работа хирурга, а не моя! — орал он в трубку. — С меня хватит и того, что я выполняю. Не завтра, а немедленно! Завтра у нее может остеомиелит начаться. А потом сепсис. Если девчонка загнется, отвечать перед Бесединым будете вы! Это ему ВИЧ-инфицированная нужна. Нет, Карина не поедет. Мы ведь арестованы, вы забыли?
   Пусть ваши молодцы ее сами сопровождают. Все!
   Лелька слышала, как шваркнули трубкой по аппарату, как затем громко хлопнула дверь.

Глава 31
ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ

 
   Что же все-таки произошло с упомянутыми в отчете Беседину членами областного правительства, вице-премьером Смагиной и председателем комитета по культуре Ямалаевым?
   Прошло две недели с тех пор, как ньюфаундленд Челси воссоединился с любящей семьей. Ибо был он любим хозяйкой дома. Любим не меньше, чем обрюзгший и надоевший супруг, а даже гораздо больше. Через несколько дней после возвращения любимца на руках, которые она запускала в его густую шерсть, и на лице, которое облизывал тот своим двухцветным языком, появились красноватые пятна.
   "Аллергия, — подумала Смагина, с неудовольствием разглядывая себя в зеркало. — Эти импортные кремы по черт знает каким ценам совершенно не для нас.
   Вон и у дочки такая же гадость вскочила. Химия сплошная. Надо будет заказать обычный ланолиновый крем".
   Через сутки пятна превратились в пузырьки, которые неприятно зудели и лопались.
   «Герпес, — подумала Смагина, сравнивая свои пузыри с аналогичными на лице не только дочери, но и мужа. — Придется разориться на зовиракс».
   Зовиракс, однако, не помог. Еще через несколько дней на месте пузырьков образовались отвратительные черно-коричневые струпья. Вокруг струпьев возникали новые высыпания, с той же динамикой процесса. Появляться перед людьми в таком виде было немыслимо. Беда миновала лишь трехмесячного Ванечку, лишенного общения с четвероногим любимцем семьи. Во избежание неприятностей Ванечка был срочно эвакуирован на дачу с отозванной из отпуска няней.
   — Источник инфекции — собака, — сделали вывод врачи.
   Какой, черт побери, инфекции? На этот вопрос ответа не смогли дать ни в одной из клиник города. Многочисленные анализы ни к чему не привели.
   Возбудитель не типировался. Общее самочувствие членов семьи при всей безобразности внешнего облика сохранялось вполне приличным. Если можно так обозначить многочасовые истерики дочери, нервный хохот мужа и натуральный психологический шок, который переживала Смагина. Что ж это такое? Конец карьеры? Она не могла показываться на людях с таким лицом. А что это за вице-премьер, не выходящий из дому почти месяц? Это страной у нас можно из санатория управлять, но не областью. Срывалось одно мероприятие за другим. Вот и сегодня отменена ее пресс-конференция, назначенная две недели назад.
   Самое ужасное, что врачи рекомендовали усыпить пса, который чувствовал себя лучше всех. Никаких струпьев на морде. Но врачи утверждали, что заразу в дом принес именно он. Он может сам и не болеть, но являться носителем инфекции.
   Так они говорили, бездари в белых халатах. Что значит усыпить? Да она скорее себя саму усыпит. Не говоря уж о муже.
   Смагина сутками лежала в постели. Молча, без слез. Челси сидел рядом, глядя на хозяйку обеспокоенными черными глазами.
   Зазвонил телефон.
   — Смагина? — раздался знакомый голос. — Как себя чувствуешь?
   — Мерзавцы! Что вы сделали с нами? Я в ФСБ обращусь.
   — И останешься такой красивой на всю жизнь. Вместе с дочкой. Муж-то тебя не волнует, это ясно.
   — Чего вы хотите? — взвизгнула Ангелина Игоревна.
   — Ты же знаешь. Мы хотим, чтобы на голосовании об отведении земли в аренду ты поддержала группу «Малко».
   — Это что, бесединские штучки?
   — При чем здесь Беседин? Когда ты заболела, его и в городе не было. И в стране. Все наоборот. Это он нас уговорил, чтобы мы избавили такую интересную женщину от беды. За поддержку его интересов, разумеется.
   — Что значит — избавили?
   — То и значит. Проголосуешь как надо — и получишь лекарство бандеролью.
   С инструкцией по применению. Будешь опять красивой и неотразимой. И дочка твоя.
   И мужик твой.
   — А собака?
   — И песика вылечим. Мы же не звери. Слушай сюда. У тебя пресс-конференция на сегодня назначена. Ты уж туда не ходи. Журналисты — народ паскудный, разнесут твое горе на весь белый свет. А пресс-секретарь твой пусть заявление сделает. Что госпожа Смагина, мол, высказалась за «Малко». Будет поддерживать именно эту финансовую группу. А уж на заседание правительства придется прийти. Гримом замажешься, перчатки наденешь. Проголосуешь — и получишь бандероль.
   — Почему я должна вам верить?
   — Придется поверить. Выхода у тебя другого нет. Но ты не бойся, мы не государство. Людей не обманываем. Обещали тебе неприятности — сделали. Обещаем вылечить — значит, вылечим. Нам ведь еще работать и работать. И не дергайся, не ходи в ФСБ, не надо. А то ведь можно и через вентиляцию чего-нибудь такого подпустить, что совсем скопытитесь все, включая собачку. А кто Ванечку растить будет? Ну, бывай, Смагина.
   В трубке послышались короткие гудки.
   Члену областного правительства Ямалаеву позвонили утром того же дня.
   Как раз перед тем, как Демьян Викентьевич собирался идти на теннисный корт.
   — Привет, Ямалаев! Как самочувствие? — без предисловий начал голос.
   — Отличное, — резко ответил Демьян Викентьевич. — Прекратите ваши пустые угрозы.
   — Почему пустые-то? — веселился голос. — Ты, Ямалаев, пипиську свою рассмотри повнимательней. Докторам покажешь — они обхохочутся. Это мы тебя легонько напугали. Это болезнь потешная. А вот Тамарочка твоя с сыном Степой в Италии сейчас, правильно? Гляди, могут и не вернуться. Там у них в группе человечек наш имеется. Подружился с Тамарочкой. Ты ведь ее своим вниманием не балуешь, так? Ну и гляди, как бы не съела она там чего-нибудь. Голосование через три дня, не забудь.
   Ямалаев швырнул трубку. Паскудство какое! Сразу же после игры надо будет в милицию пойти. Надоело, черт побери! Месяц его не беспокоили, и он уж забыл про тот звонок идиотский. Когда это было? Ах да, в вечер первого интимного свидания с Иннокентием. Какой дивный мальчик! Он приходил на потайную квартиру еще два раза, а затем исчез. Загадочный греческий бог! Провожать себя не позволял. Почти не разговаривал. «Да», «нет» — вот и все слова. Впрочем, слов не требовалось. Разве до слов им было? Их сжигала страсть.
   Ямалаев так переживал утрату, что смотреть не мог не только на жену, но даже и на мужчин всех, вместе взятых.
   «Скотина какая! Все настроение испортил. Отыграю с Огибиным и в милицию пойду. Хватит!» — швыряя ракетки в сумку, думал взбешенный Ямалаев.
   Испорченное настроение Демьяна Викентьевича сказалось на игре. Это чурка какой-нибудь бесчувственный может послать шантажиста подальше и выкинуть его из головы. А Демьян Викентьевич, будучи натурой тонкой и чувствительной, реагировал на грубые слова остро, чрезвычайно болезненно.
   Короче говоря, продулся Димке вчистую. В сверкавшей чистотой душевой частного корта Ямалаев рассмотрел-таки то место, на которое ему советовали обратить внимание. Рассмотрел и оторопел.
   За стенкой, в соседней кабинке, плескался Димка Огибин, весело напевая «Марш энтузиастов».
   — Дима, ты ведь у нас врач? — дрожащим голосом спросил Ямалаев.
   — Ага. Был, — бодро откликнулся Огибин.
   — Дима, ты подожди, не уходи. Мне посоветоваться надо.
   Когда душевая опустела, Ямалаев, краснея и потея, предъявил доктору предмет своих волнений.
   Дима деловито взял в руки интимнейшую часть члена правительства, то есть правительственного… Впрочем, неважно, что он взял, а важно, что воскликнул.
   — Ото! — воскликнул Дмитрий. — Ну-ка, давай к свету подойдем. Болит?
   — Нет. Я вообще не замечал пока… А что это?
   — Это, батенька, твердый шанкр. У тебя, старик, люэс. Сифилис по-простому.
   Дима кинулся мыть руки с мылом и тер их долго, пока Ямалаев натягивал трясущимися руками светлые летние одежды.
   По улице шли вместе.
   — Ты не горюй, старичок, — сочувственно глядя на дрожавшее всеми мускулами лицо Ямалаева, проговорил Дмитрий. — Сейчас это лечится. Легко.
   Неприятность, конечно. Но не смертельная. Понимаю, что к врачу тебе идти неудобно. Я лекарства достану необходимые. И проколю тебя сам, чего уж. Сегодня я тебя выручил, завтра — ты меня. Только надо выяснить, кто тебя наградил.
   Слушай, а ты жену свою, случаем… А?
   — Нет, — дрожащим голосом ответил Демьян Викентьевич, — к счастью, нет.
   Я вообще…
   — Да знаю, знаю. Кто ж не знает, что ты у нас нетрадиционной ориентации? Не стесняйся, я человек передовых взглядов, хоть и натурал. Что ж, в данном случае супруге твоей повезло. От кого ты эту гадость подцепил-то?
   — Понимаешь, тут такая история…
   Эмоциональному Ямалаеву просто необходимо было поделиться с кем-нибудь свалившимися на голову неприятностями.
   * * *
   Журналист Виктор Галкин был нынче при исполнении — сидел в конференц-зале здания областного правительства с блокнотом на коленях и тоской в душе. Это же надо! В его собственный день рождения шеф загнал его на пресс-конференцию Смагиной. Как будто другого никого нельзя было послать!
   Других, правда, почти не осталось — отпуска, коллеги птицами разлетелись кто куда. Ладно. Последняя неделя — и они с Аленой тоже двинутся в свое поместье. К Кирюше, Котьке, речке, ракам в речке, грибам в лесу.
   Зал был полупустым. Журналистов — раз-два и обчелся. С утра говорили, что Смагина больна и пресс-конференции не будет. Но потом выяснилось, что все-таки будет. А он уж собрался было выкатить оставшимся товарищам по цеху редакторам, корректорам и т. д. — ящик пива. С рыбой и креветками. Деньги на пиршество выделила жена. Вообще Аленка как-то вдруг начала приносить в дом деньги, превышавшие его, Витюшину, зарплату. Так, между прочим, закомплексовать недолго…
   На трибуне возникла девица, невзрачная, как и ее жизнь, пресс-секретарь Смагиной. Значит, — самой не будет.
   — Господа, начинаем пресс-конференцию, — прогундосила девица. — Темой нынешней пресс-конференции должен был быть вопрос…
   «Темой должен быть вопрос… — раздраженно думал Галкин. — Что у них, молодых, за язык нынче? Чему их учат?»
   — …По поводу предстоящего обсуждения на заседании областного правительства вопроса об отведении в аренду земельного участка на территории области под строительство порта с нефтеналивным терминалом. Ангелина Игоревна заявляет о своей решительной поддержке финансовой группы «Малко». Вопросы?
   Прошу вас.
   — Газета «Питерский вестник». Насколько нам известно, ранее госпожа Смагина заявляла о решительной поддержке синдиката «Глобус»? Как вы можете прокомментировать изменение позиции вице-премьера за три дня до голосования?
   — Без комментариев.
   На все последующие вопросы пресс-секретарь долдонила эту же фразу.
   «Тьфу! — в сердцах воскликнул про себя Галкин. — Информация, конечно, интересная, но где пояснения?»
   Девица тем временем объявила, что пресс-конференция окончена, и неуклюже сползла со сцены.
   Ее окружили журналисты.
   — Скажите, может быть, есть какое-нибудь неофициальное сообщение?
   — Следует ли понимать заявление так, что господину Беседину удалось убедить вице-премьера какими-нибудь новыми аргументами?
   Пресс-секретарь молча продиралась к выходу.
   — А что с Ангелиной Игоревной? Говорят, она больна?
   И тут с хорошо известным выражением сладострастия на некрасивом лице, с которым одна женщина говорит гадости о другой, более интересной и удачливой, пресс-секретарь тихо, но внятно произнесла:
   — Да. Ужасная кожная болезнь. Такое несчастье…

Глава 32
РОЯЛЬ ИЗ КУСТОВ

 
   Лена повела носом. Пахло вкусно. В духовке готовились свиные ребрышки.
   Кухонный стол был покрыт праздничной скатертью и уставлен праздничной же снедью. Запеченные с чесноком , баклажаны, блюдо с мясистыми ломтиками розовых помидоров и желто-красно-зелеными кружками сладкого перца, заваленными зеленью петрушки и кинзы. Очаровательные малосольные огурчики, которые Витька все эти дни норовил стащить из кастрюльки, не в силах дождаться праздника. За что был бит по рукам. Молодая картошка, посыпанная укропом и залитая маслом, томилась в ожидании именинника, укутанная одеялом.
   Но где же именинник? Это был первый Витюшин день рождения, который они отмечали вместе. Тем более Круглая дата — сорок лет. И они решили отпраздновать событие вдвоем. Женщинам, как слышала Елена, эту дату праздновать не рекомендуется, а мужчинам можно.
   — Должно! — заявил вчера супруг.
   — И здесь дискриминация по половому признаку! — возмутилась Елена.
   Итак, все было готово. Послышались нетерпеливые звонки в дверь. Словно рояль из кустов, возник глава семьи.
   — Поздравляю! — с чувством произнесла Лена и поцеловала мужа.
   — Спасибо, — ответил муж и не на шутку включился в поцелуй.
   — Вот. Это тебе.
   С трудом высвободившись из объятий, Елена вручила Вите спутниковый телефон. Подарок не был случайным. После аварии и угрозы, отчетливо прозвучавшей из уст Зверева, Елена решила, что связь между ней и мужем должна быть более надежной. Чтобы можно было созвониться в любое время. Надо бы и себе такой же купить, но на вторую «трубу» денег пока не хватило. Витьке нужнее — в вечных разъездах. О своих подозрениях о причинах аварии она Виктору так и не рассказала. Так же как и о телефонном звонке, и о разговоре со Зверевым. Ну расскажет, и что? Водителя автомобиля так и не нашли. Как сказали ей позже сотрудники ДПС, совершившая наезд машина была угнана тем же утром и брошена затем на одной из улиц. А что касается Зверева — здесь и вовсе ничего не пришьешь. Так же как и в отношении телефонной угрозы. Ну и зачем волновать Витьку, который вертел сейчас в руке «трубу», как ребенок, получивший долгожданную игрушку.
   — Ого! Аленка, вот это подарок! Да ты у нас богатая женщина. И щедрая, хочу добавить.
   — Расчетливая. Теперь при своих неожиданных поздних возвращениях ты не сможешь отговариваться, что, мол, телефона под рукой не было. И вообще, будешь отчитываться каждый час. Чтобы я не волновалась.
   — Ничего себе! А если я задержусь у любовницы?
   — Позвонишь от любовницы. Если у нее своего телефона нет. Впрочем, у тебя такой любовницы быть не может. Ты без телефона и получаса не просидишь.
   Даже у Клавы Шиффер. К столу!
   — А чем это так дивно пахнет?
   — Едой, натурально. Водка и шампанское в холодильнике, остальное на столе.
   Едва был провозглашен первый тост и перепробованы закуски, зазвонил телефон.
   — Начинается, — вздохнула Лена. Виктор взял трубку:
   — Але. Кто? Дима? Приветствую. По делу? А я думал, меня депутатский корпус желает с юбилеем поздравить. Наградить чем-нибудь. Орденом. Или медалью на худой конец. Да, сороковник. Спасибо. Встретиться? Нет, сегодня не могу, извини. Мне жена такой классный подарок сделала — спутниковую «трубу». Не могу же я после этого бросить девушку в одиночестве. Номер? Сейчас. Какой у него номер-то? А, вот…
   Витя продиктовал номер, положил трубку.
   — Алена, ты не обижайся, это Димка Огибин, помнишь, я у него интервью брал. Нужно ему что-то. Сейчас на трубку перезвонит. Заодно проверим, как она работает, — подмигнул он жене.
   Елена воздела к потолку страдальческие глаза, хлопнула рюмку водки и направилась к духовке — вынимать свиные ребрышки.
   Запиликала трубка сотового.
   — Вас слушают, — мерзким голосом откликнулся Витя, но тут же голос Витюши стал нормальным, даже официально суховатым.
   — Ну, слушаю вас, господин Огибин. А, этот, голубой ваш. Знаю, кто ж его не знает. И что? О господи, умора. Прости, конечно, грех над чужой бедой смеяться. Но я, честно говоря, гомиков на дух не переношу. Так… И что? Что ты мне рассказываешь? Просто триллер какой-то. Так пусть в ГУВД идет. В РУОП. В ФСБ, наконец. Ну хорошо. — Витя нетерпеливо потопывал ногой, глядя на дымящееся блюдо в руках жены. — Ладно, товарищ депутат, придумаем что-нибудь. Хотя, честно говоря, не верится. Бывай. Созвонимся завтра.
   — Что?
   — А, ерунда какая-то. Есть давай, женщина! — взревел он.
   — Сатрап, — вздохнула Елена. — Деспот. Тиран. Твое здоровье! Давай я тебя поцелую.
   — Это потом. Если ты захочешь, — ответил именинник, вгрызаясь в косточку.
   — Ну, так что он все-таки рассказал тебе, Дмитрий Огибин, доктор наш бывший? Это он, что ли, гомик?
   — Нет. Это в правительстве областном есть такой один. А может, и не один, — усомнился вдруг Виктор. — Короче, со слов Дмитрия, этого деятеля государственного шантажировали по телефону на предмет голосования по одному вопросу. Какому — потом расскажу. Пугали неприятностями. А потом он дурную болезнь подхватил. И якобы ему сегодня опять позвонили и поинтересовались самочувствием. Еще и в адрес семьи угрозы были. Ну и перепугался член правительства не на шутку. В милицию заявлять боится. Жена с сыном за границей.