Лайк Александр. Синий, как море

   – Поэтому отец боялся обжечься, когда рассек мне руку? – я невольно глянул на подживший порез. – Создания Проклятого носят в жилах огонь?
   – Да нет, не в том дело, – Данк досадливо хмыкнул. – Огонь магии пылает в крови любого чародея. Маг может его погасить, а может каплей своей крови поджечь скалу – если силы хватит. Чародеи управляют энергией, протекающей через них. А крейтлинги, которые сами – магия, почти безвольны. Ими управляет созидающее заклятие. Поэтому как из раненного человека утекает кровь, основа жизни, так из крейтлинга или демонического создания утекает огонь магии, энергия их существования. Это была просто элементарная проверка, малыш. Райдок должен был выплеснуть наружу несколько язычков пламени, поругаться от злости и закрыть заклятием отток энергии. Причем это очень простое заклятие, его даже я знаю. Я ведь все-таки принц, значит, немного владею чарами. А захваченный в плен и скованный крейтлинг просто истекал бы жидким огнем из надреза, пока ему не запечатали бы рану.
   – Боги мои, – тихо сказал я. – А что же тогда во мне? Откуда этот ледяной холод?
   – Не знаю, – так же тихо ответил Данк. – Я о таком даже не слышал. И остальные не слышали. Это что-то вроде отрицательной энергии. Как будто ты отдал кому-то больше магии, чем в тебе было. И теперь впитываешь ее отовсюду, чтобы расплатиться с природой и обрести хотя бы обычную кровь. Как лед должен взять энергию огня, чтобы стать водой, понимаешь? Сагастен жаловался, что после этой пробы он даже не смог тебя оглушить заклинанием. Твоя кровь… ну, эта жидкость… выпила из него силу, так что пришлось стукнуть треножником. И снова он обрел мощь только тогда, когда эта пакость… извини, жидкость, испарилась.
   – Ну и ну! – Я немножко подумал. – А если я плесну своей кровью на вражьего мага или демона какого-нибудь?
   – Понятия не имею, – Данк был озадачен. – Однако, есть смысл попробовать! Вдруг сработает?
   – А может, в этом и был весь фокус? – озарило меня. – Представь себе, что в урочный час ко мне, почти беззащитному, приходит убийца, вспарывает вены, заливает этой самой пакостью весь дворец – и мы магически обезоружены, так?
   Данк серьезно задумался.
   – Не думаю, – наконец сказал он. – Если враг знает, как приготовить такую жидкость, проще из катапульты или баллисты забросить горшок прямо во дворец с началом штурма.
   – А если для ее изготовления нужна кровь вражеского мага? Тогда, по крайней мере, было бы понятно, почему выбрали меня. Если между мной, Сагастеном и Сельфой выбирать самого беззащитного, я бы даже не колебался ничуть.
   – Это сейчас ты не колебался бы, – Данк покачал головой. – Пожалуй, здесь ты неправ. Ты был тренирован, чувствителен, образован, можно даже сказать – опытен. А вот силы в тебе как раз было немного.
   – А может, ему как раз и нужен был маг чем получше, но послабее?
   – Ну, знаешь, рассуждения с тремя «если» как правило, не работают. Прибавляя допущение за допущением, можно обосновать все, что угодно.
   – Но такое возможно?
   – Вроде возможно, – неохотно согласился Данк. – Но выглядит неизящно. Магия – это искусство, малыш. Могучие заклинания красивы и гармоничны, понимаешь? А здесь рассуждение, лежащее в основе, громоздко и коряво. Как будто бы это, скажем, я придумал – ну нет у меня истинного таланта чаротворца! Но у меня, соответственно, нет и сил, чтобы такое сотворить. Тот же, у кого силы есть, предпочтет использовать их красиво.
   Я развел руками.
   – Тебе виднее. Кстати, может быть, именно потому, что во мне силы не осталось, я и рассуждаю так коряво?
   – Очень может быть, – согласился Данк. – Рассудок подгоняет порядок действий под реальные возможности. Но об этом лучше было бы спрашивать у Сагастена.
   – Извини, не успел, – сказал я невесело. – Вы были так заняты перераспределением цветов и отправлением нас с тобой в дорогу… Кстати о цветах: если я правильно понял, Сапфир раньше принадлежал Селлери?
   – Именно, – кивнул Данк.
   – И был центром Янтарного колората? Тогда… что нужно будет мне сделать в городе, чтобы поменять цвет его на Синий?
   – В городе – почти ничего, – Данк, казалось, о чем-то задумался. Сагастену и н'Райду нужно будет кое-что сделать в Дианаре. И в Дельфосе. А тебе – только поднять свое знамя. Знамя Синего принца.
   – А где я его возьму?
   – В Сапфире найдешь. Там есть все знамена, потому что их поднимают, если носитель Цвета гостит в городе. Венселл часто бывал в Сапфире.
   Я немного повертелся в седле. Молча. Потом не выдержал.
   – О чем ты думаешь, Оранжевый?
   – Я? – Данк очнулся. – Я думаю о том, как именно следует совершать обряд Изменения Цвета для города, который когда-то был столицей. Точнее, вспоминаю. Во время Второго Передела Сапфиру уже меняли цвет.
   – Слушай, Оранжевый, – умоляюще сказал я. – Расскажи мне еще, куда делся Синий домен, что с ним такое сотворил прародитель Селекс, и клянусь Радугой, я от тебя отстану!
   – Однако же ты изрядная пиявка, племянник, – Данк улыбнулся. – Ладно, слушай. Когда-то, давным-давно, на нашем полуострове и на соседних берегах Западной – кроме восточного, где земли оранжевых варваров – жили люди Синего домена. Люди Луны, корабелы и мореходы. Они были близкими родичами и старыми союзниками наших предков. А предки наши жили на востоке, в Люмине – и Белый домен был тогда один. Столица Синих корабелов была в Сапфире. Но с юга им – как и нам сейчас – постоянно угрожали враги. И вот однажды корабелы не смогли сдержать натиск противника – а угрожали им, как и обычно, орки. И обратились с мольбой в Люмину – прислать подмогу. Белые Гавани были в те годы сильны и могущественны. Куда сильнее, чем сейчас. Они отправили наследного принца своего, Зеленого принца Селекса, на помощь друзьям. И войско под его рукой было неслыханной силы – а ведь это было всего лишь половиной армии Востока. А Синий домен уже потерял все свои земли и почти все города. Только Сапфир еще держался. Погибли все принцы Домена, и оборону возглавил Отмеченный Витязь Дамар. Но Селекс шел почти без отдыха, возвращая город за городом. Он быстро взял Кармин и переправился через Западную, и взял Харденанг, а затем Ранскурт, а затем выбил врагов из Дельфоса и вознес молитву Радуге в освобожденном храме, и взял Дианар, и дошел до стен Дэдлока. А у стен Дэдлока остановился. Это очень сильно укрепленный, почти неприступный город, малыш. Селекс понимал, что он в силах взять приступом и его, но понимал также, что потеряет при штурме много бойцов. И тогда он отправил послание в Великий Лес и попросил крылатой помощи.
   – Какой? – поразился я.
   – Крылатой, – повторил Данк. – Неужели ты не помнишь, как в Мальрене катался на крылатых конях?
   – Не помню, – обиженно сказал я.
   Значит, я, совсем как Глориан дан Лориделл, поднимался в небо на крылатом коне? И это воспоминание у меня тоже украли?!
   – Ты слушай, слушай, – утешающе сказал Данк. – Не грусти, вспомнишь когда-нибудь. А не вспомнишь – значит, придется еще раз покататься.
   Я поднял голову.
   – Говори. Я уже не отвлекаюсь.
   – Лес прислал помощь, – размеренно продолжал Данк, ударяя кулаком о раскрытую ладонь. В кулаке был зажат повод, и при каждом ударе его изабелловый беспокойно мотал головой. – Крылатый отряд вела Сердоликовая принцесса Фейери Эллириэль. И Дэдлок был взят почти без потерь. Тогда враг собрал последние силы для удара по Сапфиру. И Дамар послал гонца к Селексу, умоляя поторопиться, иначе Сапфир не выстоит. И Селекс успел. Четыре армии сошлись у Сапфира – красная, зеленая, синяя и белая. Но враг не торопился атаковать в поле, а Селекс не решался войти в город.
   – Почему? – удивился я.
   – Да потому что армия его была неизмеримо сильнее гарнизона Сапфира, малыш, – лениво ответил Данк. – По существу, это означало бы, что белые войска заняли город. А это был последний город Синего домена. Государство прекращало бы свое существование, а земли и города его отходили бы Белому домену. Таковы законы Радуги.
   Я понял. Я даже стал догадываться, что было потом.
   – Селекс отправил посла в свою столицу с просьбой передать командование объединенными армиями Дамару. Армии стояли лагерями друг против друга и ждали, кто сделает первый шаг. Но Люмина ответила «нет». Вместе с ответом Селексу пришел тайный приказ Белого принца Востока занять Сапфир. И тогда Селекс взбунтовался. Он собрал совет – Дамара и Эллириэль – и показал им письмо. Он сказал: «Я не хочу быть захватчиком земель, где меня встречали, как освободителя». И Двое согласились с ним. Тогда Селекс все раскрыл своим воинам и жителям Сапфира. И объявил, что не приемлет волю Люмины. И армия, которая боготворила его, согласилась с этим. А Синие корабелы вообще сказали, что он – дитя божественной Луны, великого символа Лиаменны. И предложили, поскольку их династия пресеклась, править Синим доменом. Но Селекс отказался отречься от Белого Цвета, поскольку он клялся в верности ему именем Радуги. И его поняли. Три армии вышли в поле и уничтожили четвертую до последнего волка. Потом были взяты Айнал, Ингеррар и другие города на юге. Граница Синего домена дошла до Леса. А потом Трое вернулись на север – но не в Сапфир, а в Дианар. И Селекс принял корону, отказавшись от наследства на Востоке. Но Синий домен, охраняемый отныне белыми войсками, да к тому же предводительствуемый принцем Белой крови, стал именоваться Белым. Вторым Белым, Белым Западом. А чтобы все помнили, что эта держава – наследник корабелов Лиаменны, на нашем флаге, в отличие от старого восточного, появилась косая темно-синяя полоса. Селекс был коронован в Дианаре, Эллириэль стала его женой, Изумрудной принцессой наших земель, а Дамару, как последнему представителю владык Лиаменны, был дарован титул принца, Янтарный колорат и, конечно, родной Сапфир, за который он сражался. Так Сапфир из Белого города Синего домена превратился в Желтый город Белого Запада. Восток, разумеется, возражал, но что он мог поделать? Половина армии, закаленная в боях, истово преданная своему полководцу, была для него уже потеряна. Жители полуострова, все до одного, готовы были стоять за Троих насмерть. Зеленый домен сообщил, что пошлет для защиты юной Эллириэль и ее мужа любое количество войск, какое потребуется. Всадники голубых трав всегда любили детей Луны больше, чем владык Белых Гаваней. Правителю Люмины и Хайуорфа пришлось щелкнуть зубами от злости и смириться с неизбежным.
   Я поднял руку.
   – Дальше я читал. Отсюда как раз начинаются наши анналы.
   – Тогда ты знаешь, – Данк хохотнул. – Вот так-то, малыш. Мы с тобой потомки бунтовщика и раскольника. Уже одиннадцать поколений наш род правит страной, но в Люмине не забыли, как однажды их обманул один хитроумный Зеленый принц. Поэтому сейчас они не станут губить своих солдат, защищая нас. Эту конфету они уже пробовали.
   – Понятно, – пробормотал я. – Спасибо, Данк. Я затихаю и отползаю. Кстати, я так увлекся беседой, что про боль совсем позабыл.
   – И то польза, – жизнерадостно сказал Данк. – Между прочим, я тут потихонечку подгонял коня, так знаешь, что получилось?
   – Что? – с интересом спросил я.
   Мы как раз поднялись на верхушку очередного холма.
   – Вот он, мой Ранскурт, – Данк горделиво указал вперед.
   Над горизонтом отчетливо вырисовались зубчатые контуры городских стен и высоких башен. Серый замок прижимался к коричневому горному отрогу, а над ним раскинулось совершенно бездонное голубое небо.
   – Ну что? Побыстрее домой? – улыбнулся Данк.
   Я мысленно охнул и вслед за ним пустил вороного в галоп. 

3

   Данк… Я не знаю слова, которое могло бы кратко и точно описать перемену, произошедшую с ним в Ранскурте. Он больше не суетился и не шутил. Он стал собранным, цепким, деловитым, аккуратным, очень быстрым. Он постоянно что-то делал – спрашивал, внимательно выслушивал ответы, приказывал, распоряжался. Он все время двигался, и мне было нелегко поспевать за ним. Он принял город и готовил его к трудной и долгой обороне, как бы это невероятно ни звучало. Более того, он всерьез занялся формированием резервных отрядов, которые можно было бы в случае необходимости – безумная мысль! – вывести из города и переместить туда, где они окажутся нужнее. Он целеустремленно делал все вышеизложенное и еще многое другое. Он работал.
   – Мне быть с тобой? – осторожно спросил я через два часа, с трудом отдышавшись после перебежки из дворца в гарнизонную комендатуру.
   Данк внимательно посмотрел на меня, потом широко улыбнулся.
   – Не следует ли шкодному подменышу все время быть у меня на виду? Так, Райдок?
   Я покраснел.
   – Как только ты отдохнешь, малыш, – мягко сказал Данк, – ты исчезнешь из поля моего зрения. Надолго. Чуть ли не насовсем. Разве что Сагастен сумеет иногда проследить твои действия. Так не все ли равно – сейчас, часом позже, завтра?
   Я кивнул.
   – Да. Я понимаю.
   – Делай что хочешь, – Данк отвернулся. – Будь со мной, гуляй по городу, спи, сваливай в свой Сапфир, если задницу насмерть не зашиб. Если решишь сваливать – дай мне знать, что тебя больше нет в городе. Хьюма! Найди лейтенанта Даргиша и вели немедленно прибыть к коменданту со списком каменщиков. Мне нужно двенадцать мастеров на третьем эскарпе. Быстро!
   Я понуро побрел к выходу. Проклятые мосты догорали и рушились за спиной. Мне нельзя возвращаться, хоть я и оставил следы. Следы, пересекающие два безумных дня в истории Белого королевства.
   Дьявол, оборвалась еще одна ниточка, связывающая меня с прошлым. У меня и прошлого-то было всего ничего – несколько часов трепа да пара веков истории. Да, еще коронация. То есть, эта… покраска… Вот ведь мать-перемать твою, я ж даже не знаю, как эта церемония называется! И еще была ночь любви. И три заклятия. И дорога в Ранскурт. И ночь размышлений. В общем-то, немало. Но теперь я остался совсем один. Данк ясно дал понять – за меня он больше не в ответе. Все, что я сделаю отныне, целиком и полностью ляжет на мою совесть. Ему нужна только последняя отмашка ребенок покинул город и под ногами больше не путается.
   Черт, обидно, когда тебя в тридцать лет считают ребенком!
   Я вышел на площадь. Во дворец возвращаться не хотелось. А больше идти было некуда. Боги, боги, что же делать бедным принцам короткими и прохладными весенними вечерами?!
   Чей-то силуэт заслонил светлое окно комендатуры. Я обернулся.
   – Плащ, мой Повелитель. Уже не жарко.
   Меня захлестнуло радостное облегчение. Я был не один. Я никогда не останусь один, черт вас всех возьми!
   У меня, в конце концов, целый город есть. Несколько тысяч человек, которые назовут меня «Повелитель». Если я, конечно, до них доберусь. И если город через несколько дней не сотрут с лица земли. Ну уж это только вместе со мной!
   Можно и с тобой, хихикнул где-то вдали Черный Властелин. Нет, это голос страха внутри меня. Но разве голос страха – это не голос тьмы?
   Я набросил плащ на плечи и сжал рукоять Ванаира. Во всяком случае, до самой последней секунды одиночество мне не грозит.
   – Спасибо, Орбен.
   Еще в одном промахнулись зловещие маги. Я понял, что не смогу предать Сапфир, даже если меня будут принуждать сделать это. Не смогу из трусости, по слабости своей не смогу, потому что буду изо всех оставшихся сил цепляться за единственный свой оплот, единственную опору в мутном водовороте последних дней.
   – Куда желает идти Повелитель?
   Откуда я знаю? Куда-нибудь… Куда вообще можно пойти после заката солнца, кроме как в постель?
   – Орбен, я все время забываю спросить… Мы какие-нибудь деньги с собой брали?
   – Конечно, мой принц. Сорок золотых.
   Интересно, это много или мало? Что можно купить за сорок золотых?
   – А какое нынче жалованье в Сапфировском гарнизоне?
   – Как везде в королевстве, мой принц. Легкий пехотинец – четыре золотых за цикл, тяжелый – восемь, конник – шесть. Младший офицер – на два золотых больше, старший – на четыре. Но, мой принц, на военные и прочие государственные расходы нет нужды тратить наличные. Ведь у вас теперь есть право распоряжаться казной, а это можно и чеком…
   Да не собираюсь я никого вербовать! Просто теперь, когда я знаю, что капитан Харт может на свои двенадцать золотых ежевечерне надираться целый месяц…
   – Можно подумать, в нашей казне есть деньги, – брюзгливо сказал я.
   – На момент нашего отбытия там было около полутора тысяч, мой принц. Не очень много, конечно, но все же…
   Ну да, ну да. На сотню капитанов Хартов хватит, и еще останется. Правда, только в первый месяц. А потом?
   Подождите! Стойте! Караул!
   На меня откуда-то с чердака памяти выпал сундук с надписью: «Армия: тактика и стратегия». Рухнул и больно ударил по элементарной арифметике.
   Фаланга легкой пехоты: двадцать бойцов. Знамя: восемь фаланг. Двадцать помножить на восемь – сто шестьдесят. Сто шестьдесят на четыре шестьсот сорок золотых за Знамя легких.
   Это что же, значит, получается? Это получается, что даже хваленый гарнизон Дэдлока в этом месяце жалованья не получит? Там ведь четыре Знамени дорогостоящих тяжелых гвардейцев?
   Что-то странное получается. Значит, денег у нас вовсе нет. Но Орбен как-то спокойно так говорит – не очень много, но все-таки…
   – Погоди, Орбен, – сказал я. – Если я правильно считаю, на Знамя легких в месяц пойдет шестьсот сорок. А у нас всего полторы тысячи… Как же так?
   Орбен хлопнул себя по лбу и легко засмеялся.
   – Виноват, мой принц. Ну конечно, я ведь жалованье назвал в золотых, а казну в таленгах! Собственно, у нас с собой как раз даже не сорок золотых, а два таленга.
   Он вытащил две увесистые мифриловые монеты и подбросил их на ладони.
   – Значит, умножить на двадцать, – машинально сказал я вслух.
   – Даже проще, – сказал Орбен. – Золотой на рыло – таленг на фалангу. Знамя легких – тридцать два таленга в месяц.
   Я перевел дух.
   – Ну, тогда еще ничего, – сказал я.
   – Не надо бы мне в это соваться, – вполголоса сказал Орбен с виноватой интонацией, – но теперь, мой принц, даже полегче стало. Айнал мы потеряли, конечно, а он давал до сорока таленгов в месяц, но потери в войсках куда больше. Значит, дефицит бюджета уменьшился.
   А ведь Орбен еще не знает о разгроме при Дайгроу! Я попытался прикинуть. Впустую, ведь я не знал величины дефицита. Но возможно, у нас теперь даже положительный баланс… О-ох! Вот в такие минуты как раз и понимаешь, что не в деньгах счастье.
   – Сейчас мы с тобой увеличим дефицит, – сказал я решительно. – Сейчас мы пойдем в таверну, и станем мы там, сударь мой Орбен, есть, пить и веселиться. Хотя веселиться вроде бы не с чего.
   Орбен весело засмеялся.
   – Есть такая таверна, мой принц. То есть, вообще-то, это не таверна, скорее кабачок. Но кормят прилично и хороший выбор вин. Я, мой принц, когда вы меня прошлым летом в Ранскурт за книгами посылали – помните? там, как правило, и кормился. Кстати, недорого. Ну, собственно, это у меня оно получалось недорого – кувшин майнорского, два куска мяса, овощи и печеный бахар в два серебца шесть блесток обходились. Но, мой принц, прекрасный стол можно соорудить серебцов за шесть-семь…
   – Идем, – твердо сказал я. – Соорудишь мне прекрасный стол на двоих. Серебцов за двенадцать-четырнадцать.
   Орбен на секунду задумался.
   – Со сдачей как бы не задержаться. С таленга восемнадцать золотых с серебром… Ну да ладно, растрясем хозяйскую кубышку.
   – Погоди, – встревожился я. – Мне бы не хотелось, чтоб меня узнали. А то спокойно поесть не дадут.
   – Дадут, – спокойно и убежденно сказал Орбен. – Кто ж к принцу осмелится приставать без дела? А в кабачке – какие дела могут быть?..
   – И все-таки…
   – Не обессудьте, ваше сиятельство, но никто вас там не узнает. Вы же, я прошу прощения, на людях отродясь не показывались в собственном обличье. Еще в Дианаре – да, пожалуй; кто-нибудь мог и узнать. А в Ранскурте, вы уж не обижайтесь…
   – Ну, это хорошо как раз, – сказал я. – А плащ?
   – А плащ вы на входе сбросите – и все. Подходит?
   – Да чего там, – я махнул рукой. – Идем.
   Таверна была недалеко – кварталах в четырех от дома коменданта. В сумеречных переулках попадалось не так уж и много народа, и прав был Орбен – на нас и внимания-то никто не обратил.
   Девять широких ступенек, уходящих вниз, в подвал, – мечта пьяницы, на каждой выспаться можно – привели нас к прочной деревянной двери, окованной железом. Орбен нажал на рычаг, уходящий в каменную стену. С противоположной стороны весело забренчала какая-то железка. Не колокольчик, не гонг – так, сковородка.
   Дверь распахнулась почти мгновенно. Перемазанный шелковичным соком малец лет восьми высунул мордочку в проем и почтительно уступил нам дорогу, гордо пряча за спину хайранакский арбалет. Тут же выскочил крошечный тощий человечек с остреньким личиком и засуетился перед нами, делая приглашающие жесты.
   – Снова в Ранскурте, сударь Орбен! Рад, безмерно рад вас снова видеть у себя! Лестно знать, что старые клиенты нас помнят! И товарища с собой изволили привести? Уж постараемся, постараемся не ударить в грязь лицом. Чего изволите пожелать нынешним вечером? Доброй выпивки, поесть повкуснее, развлечься?
   – Сделай нам стол, добрый Рана, в тихой сторонке, – дружелюбно говорил Орбен, минуя вслед за хозяином повороты уютного коридорчика, отделанного темным деревом. – Мы поужинаем, выпьем вина и пива, затем отдохнем после ужина. Порадуй моего достопочтенного покровителя своим искусством.
   – Разумеется, судари мои, – хозяин извернулся ужом, одновременно кланяясь, отступая, чтобы освободить нам дорогу, и широким движением словно распахивая перед нами зал. – Вот за этим столом будет ли вам удобно?
   Я огляделся. Кабачок был не так уж мал – столов пятнадцать. Факелы и светильни освещали его приятно неярким желтым светом. Стены с деревянными панелями, столы на любой вкус – угловые, скрытые в тени, центральные, освещенные поярче, боковые, вдоль стен, отгороженные от соседних невысокими ширмочками. Предложенный нам стол был как раз таким – у правой стены, напротив стойки, между двумя ширмами. Я глянул на Орбена.
   – Это годится, Рана, – согласился Орбен. – Теперь подай нам холодного мяса, салат, раков в сметане, грибы, зажаренные в сыре, фаршированные яйца, паштет из крольчатины, хрустящие эльфийские хлебцы, несколько ломтей окорока и четыре кувшина лучшего пива. Мы перекусим и подумаем о горячем. Вы согласны, господин мой?
   – Да, пожалуй, – лениво сказал я. В моем положении, честно говоря, только и оставалось со всем соглашаться.
   – Какого пива изволят почтеннейшие гости? – вежливо уточнил Рана. Есть светлое столичное, пенистое из Харденанга, дельфосское двойное, местное двух пивоварен – Орлока из Предгорий и Даниба с Перекрестка. Из привозных – крепкое варварское, из предместий Хьяридейла, и темный лагорский эль.
   Орбен серьезно задумался. Потом хлопнул ладонью по столу.
   – Будем решать так, чтобы не ошибиться. Неси по кувшину дельфосского, лагорского, варварского и этого вашего… Орлока. Дальше видно будет.
   – Истинно благородное решение, – хозяин зажмурился от восторга. – Еще чего-нибудь будет угодно?
   – А что еще есть такого, что подойдет к пиву?
   – Осмелюсь предложить оливки, из рощ Теннана. Очень хороший был сбор, оливки сочные, мясистые, хорошо выдержанные…
   – Неси, – сказал я. Очень уж мне хотелось что-нибудь сказать. – И побыстрее, добрый Рана, мы проголодались.
   – Мигом, сударь мой, мигом, – хозяин исчез. Я снова посмотрел на Орбена.
   – Не слишком ли мы разогнались? Я насчет заказа. Дороговато для простых путников, по-моему…
   – Ну, во-первых, мой принц, – возразил Орбен, – простыми путниками нас не станут считать. Ране известно, что я на королевской службе в столице. А вас я осмелился назвать своим покровителем – стало быть, вы тем более на хорошем месте при дворце, – паж обаятельно улыбнулся. – Даже лгать не пришлось, мой Повелитель. Разве что-нибудь не так? Ну, а вообще-то дороговато, конечно. С вином и горячим, как я и говорил, где-то полтора золотых набежит, может, даже на пару серебцов больше. Но для Раны такой заказ не очень большая редкость – кухня у него хорошая, все в городе об этом знают. Здесь частенько бывают очень даже не бедные люди. А совсем уж голь перекатную он и пускать к себе не любит – те шумят больше, чем платят. Видели на входе мальчишку с арбалетом? Ежели что не так – он крикнет, с кухни еще с полдюжины крепких парней выскочит.
   – И часто такое бывает – я про «что не так»?
   – Во всяком питейном заведении бывает, мой принц. Но у Раны как раз не слишком часто. Я, например, всего-то раз и видел.
   – И?..
   – Да и ничего, мой принц. Пошумели там, на входе, – Орбен кивнул в сторону извилистого коридорчика, – недолго пошумели, а в зал так никто и не вошел даже. Рана гостей бережет свято.
   – Хорошо-о, – расслабленно сказал я.
   И тут же на столе перед нами появились закуски и пиво. Нет, пива… или пивы?
   – Орбен, можно как-нибудь сказать «пиво» во множественном числе?
   – Это никак невозможно, мой принц.
   – Но почему же?!
   – Исключительно потому, мой принц, что пива много не бывает!
   Я решил проверить сей тезис. Немедленно. И стал проверять.
   Полгонга спустя я с ним согласился.
   Кувшины – все шесть – стояли перед нами бессовестно пустые. В соревновании честно победил Орлок из Предгорий. Второе место занял лагорский эль. В орлоковском приятно таяли хрустящие хлебцы. Но бархат эля замечательно оттенялся вкусом грибов в сыре. Дельфосское отменно сочеталось с паштетом и салатом. Варварское пиво оказалось резким и освежающим, как порыв штормового ветра, пузырьки плясали на языке, как капли дождя, ударяющие в пену волн, прекраснодушно требуя простых и сытных закусок – мяса, окорока, сыра. А оливки были хороши и с любым пивом, и сами по себе…