Страница:
– Они ничего не знают, – сказал Уитмор. – Мы имели дело с парнем в Кингстоне, который должен был выслать судно и встретить их на полпути.
Потом я вспомнил об агенте Эллисе и его "отпуске". Если ФБР когда-то имело здесь своих осведомителей, то Эллис был достаточно стар, чтобы знать их... и достаточно опытен, чтобы их вспомнить.
Он вполне мог потребовать возмещения своих расходов на отпуск.
Но я просто кивнул и сказал:
– Ну... может быть это все решает. Итак, Хименес не сможет выступить. В любом случае, завтра сюда придет ураган.
– Именно в этом-то и дело, мой друг, – тихо сказал Луис. – В урагане. В республике целый день дул страшный ветер и лил дождь. Телефоны вышли из строя, дороги блокированы оползнями, линии связи почти полностью разрушены. Армия застряла в горах, реактивные самолеты вынуждены были целый день простоять на земле. Это именно то, что нужно Хименесу: он может захватить Санто Бартоломео, прежде чем кто-либо узнает об этом. – Он вздохнул. – Это имеет смысл... потому он начнет наступление ночью. В двадцать три часа.
– Это имеет смысл в том случае, если "вампиры" повреждены или если Нэд увел их с острова...
– В сообщении, – сказала мисс Хименес, – говорится, что они все еще на острове и не повреждены.
– Тогда скажите ему, чтобы он не начинал! Боже мой, если "вампиры" вырвутся на свободу...
– Капитан, – холодно сказала она, – эту проблему решим мы. Вместо бомб вы сбросите минометные мины.
Уитмор быстро добавил:
– Кажется, партия мин для трехдюймовых минометов движется сейчас к Хименесу. Мы могли бы доставить их сюда до завтрашнего вечера.
Мисс Хименес сказала:
– Это точно такой же вес, вы сможете взять около двухсот мин. Фактически может даже оказаться, что это лучше бомб.
Я внимательно осмотрел их всех.
– Минометные мины? Двести мин? И как я прикреплю их всего к четырем спусковым устройствам? И взрыватели должны быть вставлены... то есть они должны быть подготовлены к взрыву до того, как я взлечу. И достаточно, чтобы лишь одна мина из двухсот сорвалась... Мне нравится быстрый взлет, но не без самолета.
Мисс Хименес взглянула на меня так, что стало ясно: Клаузевиц не удостоил бы меня чести сражаться с ним в одной войне. Даже на другой стороне.
– Одним словом, ни команды, ни лошади, – сказала Джи Би. – Карр, наверное вам лучше снять свои нашивки.
Уитмор опустил плечи и проворчал:
– Думаю, мы всегда сможем забросать их камнями.
– Нам было бы гораздо лучше, если он действительно намерен осуществить свое наступление, – проворчал я. Потом мне в голову пришла неожиданная идея. – Хотя кирпичи будут лучше.
Все удивленно посмотрели на меня. А Уитмор нахмурился.
– Кирпичи? Что вы хотите сказать?
– Да, я имею в виду именно кирпичи.
– Кирпичи? А какое они имеют отношение к реактивным самолетам?
– Вам когда-либо приходилось видеть реактивный самолет, ударяющийся в кирпичную стену на скорости 150 миль в час?
Немного подумав, он сказал:
– Да, то есть я хочу сказать, нет, не приходилось. Но я понял вашу мысль.
– Просто наоборот это тоже сработает. Мы бросим кирпичную стену на реактивные самолеты – со скоростью 150 миль в час.
Джи Би спросила:
– Вы считаете, что кирпичи выведут реактивные самолеты из строя?
– Черт побери, когда на такой скорости вы натыкаетесь на птицу, она пробивает дыру в металлической обшивке. А фюзеляжи "вампиров" изготовлены даже не из металла: они из клееной фанеры. А внутри огромное количество тонкой аппаратуры: радио, гидравлические устройства, вспомогательные двигатели. Мы не сможем превратить их в щепки, как это можно было бы сделать с помощью бомб, но, черт меня подери, если я смогу полететь на истребителе, в котором несколько дырок размером в кирпич. Что-то мы разрушим, а остальные выведем из строя на несколько дней – ведь именно это нам и нужно, не так ли?
– Скорее всего, нам нужен всего один день, – кивнул Луис.
Уитмор тихо спросил:
– А как вы погрузите кирпичи на четыре спусковых устройства?
Это был момент, о котором я не подумал. Снова наступило молчание, пока они предоставляли мне возможность переварить эту мысль.
Неожиданно я вспомнил, что бросил курить.
– Не угостит ли меня кто-нибудь сигаретой?
Не говоря ни слова Уитмор протянул мне пачку; Луис щелкнул у меня перед носом зажигалкой.
– Спасибо. – Я снова глубоко задумался. Снова в холодном свете автомобильных фар стало очень тихо. Среди деревьев что-то шуршало и поскрипывало, и кто-то отправлялся по ночным делам или укладывался спать. На небе все еще были звезды, но они стали немного тусклеть, словно уже покрылись пылью наступающего дня. Там я никого не знал.
Уитмор осторожно спросил:
– Ну и как, приятель?
– Сети, – решительно заявил я. – Рыбацкие сети.
– Что?
– Когда я впервые приехал сюда, то познакомился с одним летчиком, который перевозил на старом бомбардировщике нитроглицерин для горнодобывающей компании, работавшей в Андах. Вы знаете, как ведет себя нитроглицерин? Так вот, он складывал его в рыбацкую сеть и подвешивал ее в бомбовом отсеке. Получалось нечто вроде гамака, предназначенного для смягчения резких воздушных толчков. Но если он на самом деле попадал в плохую погоду, то мог открыть дверцы отсека, нажать на кнопку бомбосбрасывателя – и никакого нитроглицерина на борту, и не о чем беспокоиться.
– И это срабатывало? – спросил Луис.
– Отлично. До того дня, пока какой-то дурак не нажал кнопку спускового устройства в тот момент, когда они находились на земле и загружались горючим. Это было пять лет назад, но и до сих пор в ясную погоду еще можно слышать раскаты того взрыва. Но он не был моим особенно близким другом.
Наступила короткая пауза. Потом Луис тихо спросил:
– Друг мой, вы хотите подбодрить себя этими маленькими историями?
Я усмехнулся.
– Мне очень жаль. Но думаю, что мы можем сделать то же самое. Только мы используем несколько сетей, выложенных слоями в бомбовом отсеке. И каждая из них будет загружена кирпичами. После этого я могу последовательно нажимая кнопки – раз – два – три – четыре – сбросить их так, что они лягут по прямой.
Уитмор опять нахмурился.
– А вам удастся разбросать их достаточно широко, чтобы поразить все одиннадцать реактивных истребителей?
– Думаю, да. Кирпичи будут вываливаться из одного конца сети, так что это обеспечит достаточно широкий их разброс. А так как они не имеют обтекаемой формы, то некоторые из них будут кувыркаться, что несколько замедлит их падение, некоторые будут падать узкими концами вниз и это еще больше увеличит их разброс. И я буду лететь очень низко – примерно на высоте в сто футов или около того – так что они сохранят большую часть своей первоначальной скорости. Те кирпичи, которые не попадут в цель, будут подпрыгивать или скользить и на скорости 150 миль в час смогут повредить колеса.
Уитмор поочередно посмотрел на каждого из нас.
– Ну, – сказал он наконец, – кажется, это лучшее, что мы сможем сделать – правильно?
Мисс Хименес спросила:
– Вы в самом деле собираетесь бросать на самолеты простые кирпичи?
– Милая, нам не остается ничего другого. Вы слышали, что сказал Карр; все подсчитано. В любом случае, даже если он выведет из строя половину самолетов, то и тогда наши шансы в этой игре увеличиваются на пятьдесят процентов. Ведь ваш старик собирается в любом случае начать наступление, верно?
Она нахмурилась.
– Кажется он собирается пойти на так называемый "предусмотренный риск": он рассчитывает выиграть от урагана больше, чем потерять от действий капитана Карра.
– Спасибо, – сказал я.
– Тогда все в порядке, – успокаивающе сказал Уитмор. – Скажите Джи Би, что вам нужно, и она сможет привезти это утром.
– Мне нужны четыре сети – прочные, но не очень большие. Скорее всего их можно достать в Кингстоне или в Моу – Бей. Потом я хотел бы получить остатки той катушки с кабелем, которую ваши парни использовали при прокладке линии к спусковому устройству. И кирпичи. Скажем так, две тысячи фунтов кирпичей. Не знаю, где вы их сможете достать.
– Родди использовал какие-то кирпичи, сооружая фундамент своей церкви, – сказал Луис.
Уитмор щелкнул пальцами.
– Правильно. Все равно завтра нужно ее разобрать. Мы просто пришлем сюда все эти кирпичи.
Луис немного печально улыбнулся.
– В этом заключена какая-то философская идея, Уолт. Макет церкви используется для настоящей бомбардировки.
– Черт возьми, кажется, ты ударился в религию?
– Нет. – Луис покачал головой. – Если подумать, то это не такая уж новая философия.
23
24
Потом я вспомнил об агенте Эллисе и его "отпуске". Если ФБР когда-то имело здесь своих осведомителей, то Эллис был достаточно стар, чтобы знать их... и достаточно опытен, чтобы их вспомнить.
Он вполне мог потребовать возмещения своих расходов на отпуск.
Но я просто кивнул и сказал:
– Ну... может быть это все решает. Итак, Хименес не сможет выступить. В любом случае, завтра сюда придет ураган.
– Именно в этом-то и дело, мой друг, – тихо сказал Луис. – В урагане. В республике целый день дул страшный ветер и лил дождь. Телефоны вышли из строя, дороги блокированы оползнями, линии связи почти полностью разрушены. Армия застряла в горах, реактивные самолеты вынуждены были целый день простоять на земле. Это именно то, что нужно Хименесу: он может захватить Санто Бартоломео, прежде чем кто-либо узнает об этом. – Он вздохнул. – Это имеет смысл... потому он начнет наступление ночью. В двадцать три часа.
– Это имеет смысл в том случае, если "вампиры" повреждены или если Нэд увел их с острова...
– В сообщении, – сказала мисс Хименес, – говорится, что они все еще на острове и не повреждены.
– Тогда скажите ему, чтобы он не начинал! Боже мой, если "вампиры" вырвутся на свободу...
– Капитан, – холодно сказала она, – эту проблему решим мы. Вместо бомб вы сбросите минометные мины.
Уитмор быстро добавил:
– Кажется, партия мин для трехдюймовых минометов движется сейчас к Хименесу. Мы могли бы доставить их сюда до завтрашнего вечера.
Мисс Хименес сказала:
– Это точно такой же вес, вы сможете взять около двухсот мин. Фактически может даже оказаться, что это лучше бомб.
Я внимательно осмотрел их всех.
– Минометные мины? Двести мин? И как я прикреплю их всего к четырем спусковым устройствам? И взрыватели должны быть вставлены... то есть они должны быть подготовлены к взрыву до того, как я взлечу. И достаточно, чтобы лишь одна мина из двухсот сорвалась... Мне нравится быстрый взлет, но не без самолета.
Мисс Хименес взглянула на меня так, что стало ясно: Клаузевиц не удостоил бы меня чести сражаться с ним в одной войне. Даже на другой стороне.
– Одним словом, ни команды, ни лошади, – сказала Джи Би. – Карр, наверное вам лучше снять свои нашивки.
Уитмор опустил плечи и проворчал:
– Думаю, мы всегда сможем забросать их камнями.
– Нам было бы гораздо лучше, если он действительно намерен осуществить свое наступление, – проворчал я. Потом мне в голову пришла неожиданная идея. – Хотя кирпичи будут лучше.
Все удивленно посмотрели на меня. А Уитмор нахмурился.
– Кирпичи? Что вы хотите сказать?
– Да, я имею в виду именно кирпичи.
– Кирпичи? А какое они имеют отношение к реактивным самолетам?
– Вам когда-либо приходилось видеть реактивный самолет, ударяющийся в кирпичную стену на скорости 150 миль в час?
Немного подумав, он сказал:
– Да, то есть я хочу сказать, нет, не приходилось. Но я понял вашу мысль.
– Просто наоборот это тоже сработает. Мы бросим кирпичную стену на реактивные самолеты – со скоростью 150 миль в час.
Джи Би спросила:
– Вы считаете, что кирпичи выведут реактивные самолеты из строя?
– Черт побери, когда на такой скорости вы натыкаетесь на птицу, она пробивает дыру в металлической обшивке. А фюзеляжи "вампиров" изготовлены даже не из металла: они из клееной фанеры. А внутри огромное количество тонкой аппаратуры: радио, гидравлические устройства, вспомогательные двигатели. Мы не сможем превратить их в щепки, как это можно было бы сделать с помощью бомб, но, черт меня подери, если я смогу полететь на истребителе, в котором несколько дырок размером в кирпич. Что-то мы разрушим, а остальные выведем из строя на несколько дней – ведь именно это нам и нужно, не так ли?
– Скорее всего, нам нужен всего один день, – кивнул Луис.
Уитмор тихо спросил:
– А как вы погрузите кирпичи на четыре спусковых устройства?
Это был момент, о котором я не подумал. Снова наступило молчание, пока они предоставляли мне возможность переварить эту мысль.
Неожиданно я вспомнил, что бросил курить.
– Не угостит ли меня кто-нибудь сигаретой?
Не говоря ни слова Уитмор протянул мне пачку; Луис щелкнул у меня перед носом зажигалкой.
– Спасибо. – Я снова глубоко задумался. Снова в холодном свете автомобильных фар стало очень тихо. Среди деревьев что-то шуршало и поскрипывало, и кто-то отправлялся по ночным делам или укладывался спать. На небе все еще были звезды, но они стали немного тусклеть, словно уже покрылись пылью наступающего дня. Там я никого не знал.
Уитмор осторожно спросил:
– Ну и как, приятель?
– Сети, – решительно заявил я. – Рыбацкие сети.
– Что?
– Когда я впервые приехал сюда, то познакомился с одним летчиком, который перевозил на старом бомбардировщике нитроглицерин для горнодобывающей компании, работавшей в Андах. Вы знаете, как ведет себя нитроглицерин? Так вот, он складывал его в рыбацкую сеть и подвешивал ее в бомбовом отсеке. Получалось нечто вроде гамака, предназначенного для смягчения резких воздушных толчков. Но если он на самом деле попадал в плохую погоду, то мог открыть дверцы отсека, нажать на кнопку бомбосбрасывателя – и никакого нитроглицерина на борту, и не о чем беспокоиться.
– И это срабатывало? – спросил Луис.
– Отлично. До того дня, пока какой-то дурак не нажал кнопку спускового устройства в тот момент, когда они находились на земле и загружались горючим. Это было пять лет назад, но и до сих пор в ясную погоду еще можно слышать раскаты того взрыва. Но он не был моим особенно близким другом.
Наступила короткая пауза. Потом Луис тихо спросил:
– Друг мой, вы хотите подбодрить себя этими маленькими историями?
Я усмехнулся.
– Мне очень жаль. Но думаю, что мы можем сделать то же самое. Только мы используем несколько сетей, выложенных слоями в бомбовом отсеке. И каждая из них будет загружена кирпичами. После этого я могу последовательно нажимая кнопки – раз – два – три – четыре – сбросить их так, что они лягут по прямой.
Уитмор опять нахмурился.
– А вам удастся разбросать их достаточно широко, чтобы поразить все одиннадцать реактивных истребителей?
– Думаю, да. Кирпичи будут вываливаться из одного конца сети, так что это обеспечит достаточно широкий их разброс. А так как они не имеют обтекаемой формы, то некоторые из них будут кувыркаться, что несколько замедлит их падение, некоторые будут падать узкими концами вниз и это еще больше увеличит их разброс. И я буду лететь очень низко – примерно на высоте в сто футов или около того – так что они сохранят большую часть своей первоначальной скорости. Те кирпичи, которые не попадут в цель, будут подпрыгивать или скользить и на скорости 150 миль в час смогут повредить колеса.
Уитмор поочередно посмотрел на каждого из нас.
– Ну, – сказал он наконец, – кажется, это лучшее, что мы сможем сделать – правильно?
Мисс Хименес спросила:
– Вы в самом деле собираетесь бросать на самолеты простые кирпичи?
– Милая, нам не остается ничего другого. Вы слышали, что сказал Карр; все подсчитано. В любом случае, даже если он выведет из строя половину самолетов, то и тогда наши шансы в этой игре увеличиваются на пятьдесят процентов. Ведь ваш старик собирается в любом случае начать наступление, верно?
Она нахмурилась.
– Кажется он собирается пойти на так называемый "предусмотренный риск": он рассчитывает выиграть от урагана больше, чем потерять от действий капитана Карра.
– Спасибо, – сказал я.
– Тогда все в порядке, – успокаивающе сказал Уитмор. – Скажите Джи Би, что вам нужно, и она сможет привезти это утром.
– Мне нужны четыре сети – прочные, но не очень большие. Скорее всего их можно достать в Кингстоне или в Моу – Бей. Потом я хотел бы получить остатки той катушки с кабелем, которую ваши парни использовали при прокладке линии к спусковому устройству. И кирпичи. Скажем так, две тысячи фунтов кирпичей. Не знаю, где вы их сможете достать.
– Родди использовал какие-то кирпичи, сооружая фундамент своей церкви, – сказал Луис.
Уитмор щелкнул пальцами.
– Правильно. Все равно завтра нужно ее разобрать. Мы просто пришлем сюда все эти кирпичи.
Луис немного печально улыбнулся.
– В этом заключена какая-то философская идея, Уолт. Макет церкви используется для настоящей бомбардировки.
– Черт возьми, кажется, ты ударился в религию?
– Нет. – Луис покачал головой. – Если подумать, то это не такая уж новая философия.
23
Огни машины Уитмора постепенно удалялись по прибрежной дороге. Джи Би смотрела на них, пока они не скрылись из виду, ее рука лежала на дверце "аванти".
Потом она повернулась ко мне.
– Таким образом, вы сами себя затянули в эту войну. Никому другому не пришла бы в голову идея с кирпичами и сетями; и вся затея рухнула бы.
– Предполагается, что хороший заместитель должен делиться своими идеями с шерифом, верно?
Мне показалось, что она вздрогнула.
– Возможно, я была неправа относительно вас, Карр. Вы действительно придумали все это, вы действительно хотите туда полететь... Почему?
Я глубоко вздохнул.
– Думаю, потому, что там Нэд Рафтер.
– Вы хотите сказать, что это просто частная война между вами двоими? – Она с любопытством посмотрела на меня, ее лицо в свете автомобильных фар было очень спокойным.
Я пожал плечами.
– Может быть в какой-то степени это и так.
– Просто из-за того, что он победил вас? Забрал у вас самолет? Так что теперь вы должны победить его?
– Нет.
– Он назвал вас убийцей.
– Ах, он видел слишком много кино. В истребителях не должно быть никого, кроме убийц.
– Как тот парень, что был в самолете над Санто Бартоломео. – Ее голос был таким же холодным и далеким, как ночь.
Я кивнул.
– Совершенно верно. Вы думали, что я случайно попал на войну в Корее? Что я по ошибке сбил там три "мига"? Конечно, я – убийца; это была моя работа. И это единственный способ, которым я могу выиграть войну... если я ее выиграю.
– Частную войну.
Я взорвался.
– Боже мой, а что вы скажете о своем высокопоставленном приятеле? Я понимаю, почему в этом деле участвует Луис... но ведь Уитмор не является таким уж закоренелым либеральным вождем.
Она удивленно взглянула на меня.
– По крайней мере здесь вы правы. Когда он начинает говорить о политике, то всегда дело кончается тем, что он оказывается на три маленьких шажочка правее нацистской партии.
– Имено это я и предполагал. Ну, это никак не должно было бы привести его на сторону Хименеса, однако он оказался именно там, все правильно. А это разве не частная война...
– Вы не знали?
– Чего я не знал?
– Я слышала, как он говорил вам. У него в Республике заморожены 250 000 долларов. И он тоже получил кусочек бумаги, в котором сказано, что первое, что сделает Хименес, придя к власти, – разморозит эти деньги. Вместе с вашим самолетом.
Я просто глупо кивнул. Но он действительно говорил мне об этих деньгах в баре в Санто Бартоломео. И я только сказал:
– А я думал, что он хочет один раз сыграть Боливара Смита в реальной жизни.
– Ну, может быть... но по крайней мере не за меньшую сумму.
Я обнаружил, что тихо смеюсь.
– Ну ладно, это в какой-то степени восстановит вашу веру в человеческую природу. То, что хорошо для Уолта Уитмора, хорошо и для республики.
Она бросила на меня быстрый взгляд.
– Вы же сами тоже не такой уж сторонник лозунга "Хименеса – в – президенты", верно?
– Я никогда не поставил бы на Хименеса ни гроша, и никогда этого не сделаю. Это не мое дело. Это не моя страна.
– Потому вы участвуете в деле исключительно для того, чтобы добраться до вашего Рафтера?
– Ну, кто-то должен это сделать, не так ли?
Наступило продолжительное молчание. Потом она с любопытством спросила:
– Поясните, что вы хотите этим сказать?
– Кто-то же должен остановить Нэда и эти "вампиры" и не позволить им оторваться от земли в тот момент, когда Хименес начнет наступление. Я с тем же успехом мог бы остановить Хименеса от наступления – но не могу. Поэтому кто-то будет убит. Поэтому кто-то выйдет с винтовками на улицы; кого-то поставят к стенке. Все правильно, все это довольно нормально. Но только не "вампиры".
Она поморщилась.
– Я все-таки еще не совсем понимаю...
– Вы и не должны. Ни вы, ни Уитмор, ни Хименес, и даже не генералы. Никто из вас не видел, как настоящий профессионал вроде Нэда ведет эскадрилью для атаки наземных целей. А я это видел. Я видел, как Нэд и еще пять парней, следовавших за ним, атаковали деревню в Корее. Напалм и огонь из пушек. Им потребовалось сорок пять секунд – и после этого деревни не стало. Представьте себе его и еще десять самолетов в свободном полете над таким довольно густо населенным местом, как Санто Бартоломео. Никакого зенитного огня, и шесть или семь налетов в течение дня. Их база находится всего в нескольких милях от города. После этого город останется всего лишь грязным пятном в книгах по истории. И последует победа, поражение или отступление, не имеет никакого значения. Там не будет даже кусочков, которые можно было бы подобрать. И не будет людей.
Немного погодя она спросила:
– Неужели генералы действительно сделают это?
– Я же говорил вам, что они не знают. Знают только Нэд и я... – и потом, уже спокойнее, я добавил: – Да, они это сделают. Они должны это сделать: раз армия застряла в горах, то Нэд и "вампиры" являются единственным оставшимся в их руках оружием. И они его используют.
– И только из-за этого вы собираетесь его остановить?
– Ураган дает такую возможность.
Она кивнула, потом медленно прошла по освещенному фарами пространству, подошла к "митчеллу" и остановилась, глядя на его сверкающий покрытый трещинками бок. Потом спросила:
– И это единственная причина?
– Если вам так больше нравится, назовите это хорошим коммерческим расчетом, – проворчал я. – Для летчика, занимающегося чартерными рейсами, в Санто Бартоломео останется не так много работы, после того как Нэд и его парни поработают над городом.
– Мне больше нравится ваша благородная причина, Кейт. – После этого ее голос снова стал серьезным. – У вас нет ничего личного против Рафтера?
– Я же бросил это дело восемь лет назад – помните?
– Это было... это была одна из причин?
– Возможно. Или возможно это из-за того, что это вам нравится. Вам нравится смотреть, как падает горящий человек. – Я пожал плечами. – А почему бы и нет? Большинству людей, которые хорошо делают свою работу, нравится их работа – а я хорошо делал свое дело, все правильно. Но... мне не нравилось, что мне это нравится. И я ничего не мог изменить: продолжать сбивать самолеты, но изменить причины. Я не мог думать: "Этот удар я наношу ради демократии и свободы" или "Возможно, что это спасет жизнь какому-то парню". Я всегда делал это, потому что я был Кейтом Карром, Великим Несбиваемым – потому что мне это нравилось.
– Да... но завтра?
Я улыбнулся.
– Никогда не считать тех, кого убивают на земле – старая традиция летчиков-истребителей.
Она взглянула на меня.
– Кейт, мне очень жаль; я была неправа... – Она вздрогнула то ли от холодного ветра, то ли от старого воспоминания. Но никакого ветра не было. – Дайте мне сигарету, пожалуйста.
– Простите...
– Конечно, вы же не держите сигарет. Возьмите в машине.
Я нашел пачку сигарет на защитной подушке над приборным щитком. Еще я нашел выключатель и погасил фары. Затем подошел к ней, освещенной спокойным рассеянным светом звезд.
Мы закурили. Долгого никто не произносил ни слова. Далеко вдали мелькнула слабая полоска света, как от упавшей звезды; моя керосиновая лампа терпеливо дожидалась, чтобы осветить мне путь. Дожидалась северного ветра.
Я протянул руку и коснулся ее длинных спутанных шелковистых волос. Она замерла.
– Подождите... Кейт... Знаете, ведь все это устроила я. Я получила подпись Хименеса на том обещании, которое он дал боссу; я сделала это в тот день.
– Я так и предполагал. Хороший вполне обоснованный контракт?
– Послушайте... я же адвокат Уитмора. – В ее голосе слышалось тихое безнадежное отчаяние. – Я должна сказать, что это была хорошая сделка. Он истратил двенадцать тысяч на самолет и несколько сотен на вас – и большая часть этих денег может вернуться – на то, чтобы получить шанс, причем очень хороший шанс вернуть четверть миллиона. Я должна сказать, что это хорошая сделка. Но не для вас. Вы не должны принимать в этом никакого участия.
– Я понимаю. Я – свободный человек.
– Кейт, вас могут убить.
– Только не меня. Я же говорил вам: я – профессионал. Человек, который ждет момента, когда наберет высоту и солнце будет светить ему сзади, и он сможет зайти другому истребителю в спину. Мы не рискуем. Мы не играем. Мы мошенничаем.
– Корея была много лет назад, – задумчиво сказала она. – Вы могли забыть...
Я вытянул руки и положил их ей на плечи.
– Так же, как я сделал это в тот день над Санто Бартоломео?
И неожиданно она обняла меня, ее сильное тело прижалось ко мне, волосы упали мне на глаза.
– Кейт, не позволяйте себя убить, просто не позволяйте...
После этого рассеянный свет звезд и вспышки лампы в дальнем конце взлетной полосы и сам северный ветер, если они и существовали на самом деле, оказались в какой-то другой стране, за какими-то другими горами.
Много позже, уже почти засыпая, она сказала:
– Знаешь, ты допустил ошибку... ты забыл спросить, что же такое Джи Би.
– Да. Ты обязательно расскажешь мне об этом когда-нибудь, когда у нас не будет более подходящего занятия.
– Я расскажу. Я просто категорически настаиваю на том, чтобы ты знал. Помимо всего прочего, ты же можешь потерять британское гражданство, если выяснится, что ты даже не знаешь моего имени. – Затем голос у нее изменился. – А как этот человек – полковник Рафтер?
– Что тебя интересует?
– Если ты атакуешь его завтра – он не начнет тебя преследовать?
– Не думаю. Нэд – коммерческий пилот. Он занимается атаками на наземные цели, но точно также, как компания "Панам" занимается пассажирами. Он не любит это занятие – и он не станет меня преследовать, если у него не будет надежного контракта, в котором точно будет указана выгода, которую он получит.
На какое-то время она успокоилась. Я приподнялся, ощупью разыскивая сигареты, лежавшие на капоте, а потом просто лежал, глядя на смутный квадрат света, падавший через пулеметный люк.
Когда она начала говорить, ее голос снова был сонным.
– Ты знаешь, меня еще никогда раньше не соблазняли в самолете. Интересно, а если бы это было во время полета...
– Ты – обжора.
Она рассмеялась.
– Кейт, тогда может быть когда-нибудь в другой раз – я же смогу полететь с тобой?
– Куда?
– Куда-нибудь – когда ты отправишься путешествовать по Карибским островам.
– Гм... Боюсь, что это будет не Мужчина и Дом и Двор... Я не знаю, что это будет.
– Думаю, мне это понравится.
Я нахмурился.
– А как же Уитмор?
– После завтрашнего дня надежный юрист тебе будет нужен куда больше, чем ему. И не думаю, что ты будешь в состоянии платить такие деньги, какие получаю я.
– А почему ты думаешь, что я тебя соблазнил?
Она сонно рассмеялась и снова обняла меня.
Я проснулся от удара по борту самолета. Свет утреннего солнца пробивался через пулеметный люк; в самолете было душно – и пусто, если не считать мятых чехлов от двигателей.
Один из летчиков, занимавшихся опрыскиванием плантаций, просунул голову через задний люк.
– Боже мой, действительно пилоты, работающие на чартерных рейсах, весьма любят поспать. Уже девять часов.
Я изумленно посмотрел на него мутными от сна глазами.
– А что с погодой?
Он усмехнулся.
– Никакого урагана; он повернул на северо-восток четыре или пять часов назад. Так что нет никакой необходимости лететь в Каракас. – Он осмотрел внутренность самолета. – Ну, по крайней мере у вас была спокойная ночь.
Я кивнул.
– Да. Спокойная.
Потом она повернулась ко мне.
– Таким образом, вы сами себя затянули в эту войну. Никому другому не пришла бы в голову идея с кирпичами и сетями; и вся затея рухнула бы.
– Предполагается, что хороший заместитель должен делиться своими идеями с шерифом, верно?
Мне показалось, что она вздрогнула.
– Возможно, я была неправа относительно вас, Карр. Вы действительно придумали все это, вы действительно хотите туда полететь... Почему?
Я глубоко вздохнул.
– Думаю, потому, что там Нэд Рафтер.
– Вы хотите сказать, что это просто частная война между вами двоими? – Она с любопытством посмотрела на меня, ее лицо в свете автомобильных фар было очень спокойным.
Я пожал плечами.
– Может быть в какой-то степени это и так.
– Просто из-за того, что он победил вас? Забрал у вас самолет? Так что теперь вы должны победить его?
– Нет.
– Он назвал вас убийцей.
– Ах, он видел слишком много кино. В истребителях не должно быть никого, кроме убийц.
– Как тот парень, что был в самолете над Санто Бартоломео. – Ее голос был таким же холодным и далеким, как ночь.
Я кивнул.
– Совершенно верно. Вы думали, что я случайно попал на войну в Корее? Что я по ошибке сбил там три "мига"? Конечно, я – убийца; это была моя работа. И это единственный способ, которым я могу выиграть войну... если я ее выиграю.
– Частную войну.
Я взорвался.
– Боже мой, а что вы скажете о своем высокопоставленном приятеле? Я понимаю, почему в этом деле участвует Луис... но ведь Уитмор не является таким уж закоренелым либеральным вождем.
Она удивленно взглянула на меня.
– По крайней мере здесь вы правы. Когда он начинает говорить о политике, то всегда дело кончается тем, что он оказывается на три маленьких шажочка правее нацистской партии.
– Имено это я и предполагал. Ну, это никак не должно было бы привести его на сторону Хименеса, однако он оказался именно там, все правильно. А это разве не частная война...
– Вы не знали?
– Чего я не знал?
– Я слышала, как он говорил вам. У него в Республике заморожены 250 000 долларов. И он тоже получил кусочек бумаги, в котором сказано, что первое, что сделает Хименес, придя к власти, – разморозит эти деньги. Вместе с вашим самолетом.
Я просто глупо кивнул. Но он действительно говорил мне об этих деньгах в баре в Санто Бартоломео. И я только сказал:
– А я думал, что он хочет один раз сыграть Боливара Смита в реальной жизни.
– Ну, может быть... но по крайней мере не за меньшую сумму.
Я обнаружил, что тихо смеюсь.
– Ну ладно, это в какой-то степени восстановит вашу веру в человеческую природу. То, что хорошо для Уолта Уитмора, хорошо и для республики.
Она бросила на меня быстрый взгляд.
– Вы же сами тоже не такой уж сторонник лозунга "Хименеса – в – президенты", верно?
– Я никогда не поставил бы на Хименеса ни гроша, и никогда этого не сделаю. Это не мое дело. Это не моя страна.
– Потому вы участвуете в деле исключительно для того, чтобы добраться до вашего Рафтера?
– Ну, кто-то должен это сделать, не так ли?
Наступило продолжительное молчание. Потом она с любопытством спросила:
– Поясните, что вы хотите этим сказать?
– Кто-то же должен остановить Нэда и эти "вампиры" и не позволить им оторваться от земли в тот момент, когда Хименес начнет наступление. Я с тем же успехом мог бы остановить Хименеса от наступления – но не могу. Поэтому кто-то будет убит. Поэтому кто-то выйдет с винтовками на улицы; кого-то поставят к стенке. Все правильно, все это довольно нормально. Но только не "вампиры".
Она поморщилась.
– Я все-таки еще не совсем понимаю...
– Вы и не должны. Ни вы, ни Уитмор, ни Хименес, и даже не генералы. Никто из вас не видел, как настоящий профессионал вроде Нэда ведет эскадрилью для атаки наземных целей. А я это видел. Я видел, как Нэд и еще пять парней, следовавших за ним, атаковали деревню в Корее. Напалм и огонь из пушек. Им потребовалось сорок пять секунд – и после этого деревни не стало. Представьте себе его и еще десять самолетов в свободном полете над таким довольно густо населенным местом, как Санто Бартоломео. Никакого зенитного огня, и шесть или семь налетов в течение дня. Их база находится всего в нескольких милях от города. После этого город останется всего лишь грязным пятном в книгах по истории. И последует победа, поражение или отступление, не имеет никакого значения. Там не будет даже кусочков, которые можно было бы подобрать. И не будет людей.
Немного погодя она спросила:
– Неужели генералы действительно сделают это?
– Я же говорил вам, что они не знают. Знают только Нэд и я... – и потом, уже спокойнее, я добавил: – Да, они это сделают. Они должны это сделать: раз армия застряла в горах, то Нэд и "вампиры" являются единственным оставшимся в их руках оружием. И они его используют.
– И только из-за этого вы собираетесь его остановить?
– Ураган дает такую возможность.
Она кивнула, потом медленно прошла по освещенному фарами пространству, подошла к "митчеллу" и остановилась, глядя на его сверкающий покрытый трещинками бок. Потом спросила:
– И это единственная причина?
– Если вам так больше нравится, назовите это хорошим коммерческим расчетом, – проворчал я. – Для летчика, занимающегося чартерными рейсами, в Санто Бартоломео останется не так много работы, после того как Нэд и его парни поработают над городом.
– Мне больше нравится ваша благородная причина, Кейт. – После этого ее голос снова стал серьезным. – У вас нет ничего личного против Рафтера?
– Я же бросил это дело восемь лет назад – помните?
– Это было... это была одна из причин?
– Возможно. Или возможно это из-за того, что это вам нравится. Вам нравится смотреть, как падает горящий человек. – Я пожал плечами. – А почему бы и нет? Большинству людей, которые хорошо делают свою работу, нравится их работа – а я хорошо делал свое дело, все правильно. Но... мне не нравилось, что мне это нравится. И я ничего не мог изменить: продолжать сбивать самолеты, но изменить причины. Я не мог думать: "Этот удар я наношу ради демократии и свободы" или "Возможно, что это спасет жизнь какому-то парню". Я всегда делал это, потому что я был Кейтом Карром, Великим Несбиваемым – потому что мне это нравилось.
– Да... но завтра?
Я улыбнулся.
– Никогда не считать тех, кого убивают на земле – старая традиция летчиков-истребителей.
Она взглянула на меня.
– Кейт, мне очень жаль; я была неправа... – Она вздрогнула то ли от холодного ветра, то ли от старого воспоминания. Но никакого ветра не было. – Дайте мне сигарету, пожалуйста.
– Простите...
– Конечно, вы же не держите сигарет. Возьмите в машине.
Я нашел пачку сигарет на защитной подушке над приборным щитком. Еще я нашел выключатель и погасил фары. Затем подошел к ней, освещенной спокойным рассеянным светом звезд.
Мы закурили. Долгого никто не произносил ни слова. Далеко вдали мелькнула слабая полоска света, как от упавшей звезды; моя керосиновая лампа терпеливо дожидалась, чтобы осветить мне путь. Дожидалась северного ветра.
Я протянул руку и коснулся ее длинных спутанных шелковистых волос. Она замерла.
– Подождите... Кейт... Знаете, ведь все это устроила я. Я получила подпись Хименеса на том обещании, которое он дал боссу; я сделала это в тот день.
– Я так и предполагал. Хороший вполне обоснованный контракт?
– Послушайте... я же адвокат Уитмора. – В ее голосе слышалось тихое безнадежное отчаяние. – Я должна сказать, что это была хорошая сделка. Он истратил двенадцать тысяч на самолет и несколько сотен на вас – и большая часть этих денег может вернуться – на то, чтобы получить шанс, причем очень хороший шанс вернуть четверть миллиона. Я должна сказать, что это хорошая сделка. Но не для вас. Вы не должны принимать в этом никакого участия.
– Я понимаю. Я – свободный человек.
– Кейт, вас могут убить.
– Только не меня. Я же говорил вам: я – профессионал. Человек, который ждет момента, когда наберет высоту и солнце будет светить ему сзади, и он сможет зайти другому истребителю в спину. Мы не рискуем. Мы не играем. Мы мошенничаем.
– Корея была много лет назад, – задумчиво сказала она. – Вы могли забыть...
Я вытянул руки и положил их ей на плечи.
– Так же, как я сделал это в тот день над Санто Бартоломео?
И неожиданно она обняла меня, ее сильное тело прижалось ко мне, волосы упали мне на глаза.
– Кейт, не позволяйте себя убить, просто не позволяйте...
После этого рассеянный свет звезд и вспышки лампы в дальнем конце взлетной полосы и сам северный ветер, если они и существовали на самом деле, оказались в какой-то другой стране, за какими-то другими горами.
Много позже, уже почти засыпая, она сказала:
– Знаешь, ты допустил ошибку... ты забыл спросить, что же такое Джи Би.
– Да. Ты обязательно расскажешь мне об этом когда-нибудь, когда у нас не будет более подходящего занятия.
– Я расскажу. Я просто категорически настаиваю на том, чтобы ты знал. Помимо всего прочего, ты же можешь потерять британское гражданство, если выяснится, что ты даже не знаешь моего имени. – Затем голос у нее изменился. – А как этот человек – полковник Рафтер?
– Что тебя интересует?
– Если ты атакуешь его завтра – он не начнет тебя преследовать?
– Не думаю. Нэд – коммерческий пилот. Он занимается атаками на наземные цели, но точно также, как компания "Панам" занимается пассажирами. Он не любит это занятие – и он не станет меня преследовать, если у него не будет надежного контракта, в котором точно будет указана выгода, которую он получит.
На какое-то время она успокоилась. Я приподнялся, ощупью разыскивая сигареты, лежавшие на капоте, а потом просто лежал, глядя на смутный квадрат света, падавший через пулеметный люк.
Когда она начала говорить, ее голос снова был сонным.
– Ты знаешь, меня еще никогда раньше не соблазняли в самолете. Интересно, а если бы это было во время полета...
– Ты – обжора.
Она рассмеялась.
– Кейт, тогда может быть когда-нибудь в другой раз – я же смогу полететь с тобой?
– Куда?
– Куда-нибудь – когда ты отправишься путешествовать по Карибским островам.
– Гм... Боюсь, что это будет не Мужчина и Дом и Двор... Я не знаю, что это будет.
– Думаю, мне это понравится.
Я нахмурился.
– А как же Уитмор?
– После завтрашнего дня надежный юрист тебе будет нужен куда больше, чем ему. И не думаю, что ты будешь в состоянии платить такие деньги, какие получаю я.
– А почему ты думаешь, что я тебя соблазнил?
Она сонно рассмеялась и снова обняла меня.
Я проснулся от удара по борту самолета. Свет утреннего солнца пробивался через пулеметный люк; в самолете было душно – и пусто, если не считать мятых чехлов от двигателей.
Один из летчиков, занимавшихся опрыскиванием плантаций, просунул голову через задний люк.
– Боже мой, действительно пилоты, работающие на чартерных рейсах, весьма любят поспать. Уже девять часов.
Я изумленно посмотрел на него мутными от сна глазами.
– А что с погодой?
Он усмехнулся.
– Никакого урагана; он повернул на северо-восток четыре или пять часов назад. Так что нет никакой необходимости лететь в Каракас. – Он осмотрел внутренность самолета. – Ну, по крайней мере у вас была спокойная ночь.
Я кивнул.
– Да. Спокойная.
24
Неверной поступью я двинулся к "Золотой голове", чтобы умыться и выпить несколько чашек кофе. В конце концов я нашел принадлежавшую Джи Би пачку сигарет, закурил и присел, погрузившись в размышления.
Спокойная ночь. Неожиданно что-то происходит в вашей жизни, с чем вы уже никогда не сможете распроститься. И возникают какие-то обязательства. Странно, как это меняет человека. И странно, что это ничего и не меняет. Я по-прежнему оставался Кейтом Карром, по-прежнему несбиваемым пилотом, собирающимся нанести визит Нэду Рафтеру в... через семнадцать часов.
К десяти часам я вернулся к "митчеллу".
Пока не появятся сети и кирпичи, мне практически нечего было делать, поэтому я устроился в тени крыла и начал разрабатывать теорию. Я уже говорил, что летчик-истребитель может провести любую атаку на бреющем, но как и большинство летчиков-истребителей я никогда не был слишком высокого мнения о пилотах бомбардировщиков. Впрочем, как и большинство летчиков-истребителей, я никогда не был особо высокого мнения о летчиках любых других типов самолетов.
Сейчас все это стало выглядеть несколько сложнее.
Скажем так: я буду лететь со скоростью 150 миль в час на высоте 100 футов. Падая с высоты в 100 футов, кирпич едва ли потеряет значительную часть своей первоначальной горизонтальной скорости – и ударится о землю в тот момент, когда я явно буду над ним. Тут я даже обрадовался тому, что буду использовать не бомбы.
Исходя из этого, я должен буду сбросить первые кирпичи с упреждением на столько секунд, сколько понадобится кирпичу, чтобы пролететь 100 футов. Пусть это будет зафиксировано под названием "Первый закон Карра". Перейдем ко второму закону.
Падая вниз, кирпич летит с ускорением в 32 фута в секунду за секунду – если пренебречь сопротивлением воздуха. Следовательно, он будет пролетать 16 футов в первую секунду, 48 футов во вторую, 80 футов – в третью – скажем, что на 100 футов ему понадобится две с половиной секунды. Учтем сопротивление воздуха и положим на это три секунды: я должен сбросить кирпичи на три секунды раньше. Второй закон Карра.
С третьим законом все было просто: скорость должна быть равна 150 миль в час. Это означает, что я буду пролетать немного более 200 футов в секунду, следовательно, сбросить кирпичи нужно немного больше чем за 600 футов до цели... Казалось, это ужасно далеко, но все было правильно.
Теперь передо мной остались только проблемы, как сохранить точную скорость, высоту и правильно оценить расстояние, немного превышающее 600 футов. Возможно, пилотам бомбардировщиков действительно необходимо иметь известный интеллекта. Хотя бы немного, чтобы куда-нибудь попасть.
Белая машина Уитмора миновала ворота и медленно покатилась по взлетной полосе. Я наблюдал за ней, полный нехороших предчувствий. Она остановилась. Вышел Луис. Один только Луис.
Я подошел, чтобы помочь ему разгрузиться. Он вытащил связку сетей, а я подхватил небольшую катушку с кабелем.
– Это из Монтего-Бей, – сказал он, таща связку. – Официально считается, что это нам нужно для съемок сцены рыбной ловли – но такие сцены зачастую вырезаются.
– В любом случае все будет вычтено из бюджета.
Он опустил связку и посмотрел на меня. Я постарался отвести глаза, поэтому опустил их на катушку с кабелем и начал развязывать сети.
– Уитмор или Джи Би приедут? – как бы невзначай спросил я.
– Видимо не раньше, чем закончат съемку сцен с церковью. Я разговаривал с Джи Би по телефону. Она показалась мне... утомленной. – Снова он попытался поймать мой взгляд, но я продолжал распутывать сети.
Оказалось, они имеют ячейки диаметром три четверти дюйма, а сами сети длину примерно в десять футов. Я ничего не знаю о рыбной ловле, но полагаю, что именно такие сети должны забрасывать в полосе прибоя до того, как любящие поспать туристы-рыбаки выловят всю рыбу до единой.
Луис показал пальцем на конец кабеля.
– Друг мой, а зачем вам нужна эта штука?
– Продеть ее через кромку сетей, чтобы они не порвались. – Я поднял саму сеть: в кромку была заделана толстая прочная проволока, выпачканная в креозоте или в чем-то еще. – Вы же помните, что каждая сеть должна выдержать около пятисот фунтов.
Он с сомнением покосился на кабель.
– Пятьсот фунтов...
– Это не так уж много. Просто представьте, что на одном конце повисли четыре девушки.
– Какое у вас замечательное воображение, мой друг! Я попытаюсь. – Он закрыл глаза и мечтательно улыбнулся.
– О, Боже мой, – сказал я.
Он открыл глаза.
– В чем дело?
Я только сейчас понял, что вес может быть больше 500 фунтов, а также понял, почему бомбардировщики так медленно подлетают к цели, словно боятся разбудить своих стрелков. В вашем распоряжении имеется крюк, выдерживающий нагрузку в 500 фунтов – но если вы сделаете разворот с ускорением в одно g[29], то нагрузка на крюк удвоится. На истребителях я обычно делаю развороты с ускорением, превышающем 6 g. Таким образом, если у меня на крюке будет висеть 500 фунтов, то нагрузка на него может превысить 3000 фунтов...
– Думаю, все получится, – сказал я. – Но лететь придется чертовски осторожно.
Спокойная ночь. Неожиданно что-то происходит в вашей жизни, с чем вы уже никогда не сможете распроститься. И возникают какие-то обязательства. Странно, как это меняет человека. И странно, что это ничего и не меняет. Я по-прежнему оставался Кейтом Карром, по-прежнему несбиваемым пилотом, собирающимся нанести визит Нэду Рафтеру в... через семнадцать часов.
К десяти часам я вернулся к "митчеллу".
Пока не появятся сети и кирпичи, мне практически нечего было делать, поэтому я устроился в тени крыла и начал разрабатывать теорию. Я уже говорил, что летчик-истребитель может провести любую атаку на бреющем, но как и большинство летчиков-истребителей я никогда не был слишком высокого мнения о пилотах бомбардировщиков. Впрочем, как и большинство летчиков-истребителей, я никогда не был особо высокого мнения о летчиках любых других типов самолетов.
Сейчас все это стало выглядеть несколько сложнее.
Скажем так: я буду лететь со скоростью 150 миль в час на высоте 100 футов. Падая с высоты в 100 футов, кирпич едва ли потеряет значительную часть своей первоначальной горизонтальной скорости – и ударится о землю в тот момент, когда я явно буду над ним. Тут я даже обрадовался тому, что буду использовать не бомбы.
Исходя из этого, я должен буду сбросить первые кирпичи с упреждением на столько секунд, сколько понадобится кирпичу, чтобы пролететь 100 футов. Пусть это будет зафиксировано под названием "Первый закон Карра". Перейдем ко второму закону.
Падая вниз, кирпич летит с ускорением в 32 фута в секунду за секунду – если пренебречь сопротивлением воздуха. Следовательно, он будет пролетать 16 футов в первую секунду, 48 футов во вторую, 80 футов – в третью – скажем, что на 100 футов ему понадобится две с половиной секунды. Учтем сопротивление воздуха и положим на это три секунды: я должен сбросить кирпичи на три секунды раньше. Второй закон Карра.
С третьим законом все было просто: скорость должна быть равна 150 миль в час. Это означает, что я буду пролетать немного более 200 футов в секунду, следовательно, сбросить кирпичи нужно немного больше чем за 600 футов до цели... Казалось, это ужасно далеко, но все было правильно.
Теперь передо мной остались только проблемы, как сохранить точную скорость, высоту и правильно оценить расстояние, немного превышающее 600 футов. Возможно, пилотам бомбардировщиков действительно необходимо иметь известный интеллекта. Хотя бы немного, чтобы куда-нибудь попасть.
Белая машина Уитмора миновала ворота и медленно покатилась по взлетной полосе. Я наблюдал за ней, полный нехороших предчувствий. Она остановилась. Вышел Луис. Один только Луис.
Я подошел, чтобы помочь ему разгрузиться. Он вытащил связку сетей, а я подхватил небольшую катушку с кабелем.
– Это из Монтего-Бей, – сказал он, таща связку. – Официально считается, что это нам нужно для съемок сцены рыбной ловли – но такие сцены зачастую вырезаются.
– В любом случае все будет вычтено из бюджета.
Он опустил связку и посмотрел на меня. Я постарался отвести глаза, поэтому опустил их на катушку с кабелем и начал развязывать сети.
– Уитмор или Джи Би приедут? – как бы невзначай спросил я.
– Видимо не раньше, чем закончат съемку сцен с церковью. Я разговаривал с Джи Би по телефону. Она показалась мне... утомленной. – Снова он попытался поймать мой взгляд, но я продолжал распутывать сети.
Оказалось, они имеют ячейки диаметром три четверти дюйма, а сами сети длину примерно в десять футов. Я ничего не знаю о рыбной ловле, но полагаю, что именно такие сети должны забрасывать в полосе прибоя до того, как любящие поспать туристы-рыбаки выловят всю рыбу до единой.
Луис показал пальцем на конец кабеля.
– Друг мой, а зачем вам нужна эта штука?
– Продеть ее через кромку сетей, чтобы они не порвались. – Я поднял саму сеть: в кромку была заделана толстая прочная проволока, выпачканная в креозоте или в чем-то еще. – Вы же помните, что каждая сеть должна выдержать около пятисот фунтов.
Он с сомнением покосился на кабель.
– Пятьсот фунтов...
– Это не так уж много. Просто представьте, что на одном конце повисли четыре девушки.
– Какое у вас замечательное воображение, мой друг! Я попытаюсь. – Он закрыл глаза и мечтательно улыбнулся.
– О, Боже мой, – сказал я.
Он открыл глаза.
– В чем дело?
Я только сейчас понял, что вес может быть больше 500 фунтов, а также понял, почему бомбардировщики так медленно подлетают к цели, словно боятся разбудить своих стрелков. В вашем распоряжении имеется крюк, выдерживающий нагрузку в 500 фунтов – но если вы сделаете разворот с ускорением в одно g[29], то нагрузка на крюк удвоится. На истребителях я обычно делаю развороты с ускорением, превышающем 6 g. Таким образом, если у меня на крюке будет висеть 500 фунтов, то нагрузка на него может превысить 3000 фунтов...
– Думаю, все получится, – сказал я. – Но лететь придется чертовски осторожно.