Страница:
Нэд положил трубку и сказал:
– Небольшая задержка перед тем, как мы встретимся с генералом. Вам стоит придумать что-нибудь получше.
Луис отвернулся от окна.
– А, мы собираемся встретиться с новым президентом?
– Я приехал сюда, чтобы доложить ему лично. И неплохо иметь в активе вас обоих.
– Скажи мне вот что, Нэд, – сказал я уголком рта, точно также, как это делает любой любитель Джорджа Рафта в казино, – это была обычная дорога с базы?
Он взглянул на меня.
– Нет. Вам просто повезло, что вы меня встретили. С первыми лучами солнца ваш приятель Хименес начал обстреливать наших людей на основной дороге. Вот почему я так рано собирался взлететь: чтобы расчистить дорогу. И вот почему я поехал в город по дороге вдоль побережья.
– Я понимаю, что нам просто повезло, – вздохнул Луис.
– И сколько самолетов мы повредили, Нэд?
Он некоторое время жестко смотрел на меня, прежде чем ответить.
– Все десять, черт побери. На трех придется менять двигатели. Три, а может быть и четыре, разбиты вдребезги, включая мой.
– Рад, что это не относится к тебе лично, – вежливо сказал я.
– Да, я заметил, насколько ты заботлив. Особенно в тот момент, когда пытался изрубить меня в котлету своим пропеллером. – Он недоверчиво покачал головой. – Кейт, я никогда не думал, что встречу человека, способного пойти на такой риск.
– Я тоже был несколько удивлен, – пробормотал Луис.
Нэд подошел к холодильнику и достал бутылку пива "сван".
– Не похоже на то, что мне сегодня придется подняться в воздух, так что... – Он начал пить из горлышка. – Кирпичи. Чертовы кирпичи. Тебя следует посадить в тюрьму, Кейт. Я понимал, что ты вернешься, но я знал, что у тебя нет бомб. Эта идея с кирпичами – твоя собственная?
Он отвернулся, потом снова повернулся ко мне и тихо сказал:
– Если тебе интересно, я почти взлетел, когда ты меня сбил. Так что можешь и меня включить в свой счет. Это будет пятый, верно? Наконец-то ты стал ассом, Кейт. Но здесь ассы ценятся не слишком высоко. Боско скажет тебе, насколько низка цена на них.
Я пожал плечами.
– Во всяком случае, теперь уже все позади. – И как можно небрежнее взглянул на стоявшего в дверях охранника. Он продолжал подпирать стену, и ручной пулемет все еще был у него в руках, но он смотрел на ковер с выражением лица, явно позаимствованным в каменном веке. Если он понимал по-английски, то я рисковал потерять весьма ценную ставку, но в то же время готов был сделать еще одну ставку на то, что понимание английского языка не относилось к числу его достоинств.
– Так где моя "голубка", Нэд? Здесь в аэропорту или на твоей базе?
Он удивленно посмотрел на меня.
– А какого черта тебя это волнует?
– У тебя внизу машина; через полчаса мы могли бы быть в воздухе. Я довезу тебя бесплатно до Кингстона или Пуэрто-Рико, по твоему выбору. Что скажешь?
Из старого города, с расстояния в пару миль, донеслись звуки ружейной пальбы. Взрыв гранаты, пулеметная очередь. Звуки резко усилились, затем снова затихли.
Нэд продолжал смотреть на меня, теперь уже недоверчиво. Потом медленно спросил:
– Ты действительно думаешь, что из-за того, что когда-то мы были старыми приятелями, теперь...
– Именно сейчас тебе нужен друг, Нэд.
– Мне нужен друг? А тебе самому?
– О, у меня в этом городе есть друзья. – Я махнул рукой в сторону окна. – Они еще не очень близко, но уже здесь. А как насчет тебя?
– Что ты хочешь сказать?
– Предположим, Кастильо с армией вернется сюда: они перережут тебе глотку, потому что ты был правой рукой Боско. Правильно? Или предположим, верх одержит Хименес: он тоже перережет тебе глотку, но не из личных соображений, а из-за того, что ты стрелял в его людей. Правильно? Так что остается только Боско.
– У меня есть для тебя новость, Кейт: я уже на стороне Боско.
– Это может оказаться новостью и для самого Боско. У него было только одно оружие, Нэд, только одно: "вампиры". И ты потерял их, потерял все. Возможно, по твоей вине он проиграет. Сомневаюсь, что Боско по-прежнему остался твоим приятелем.
Луис отвернулся от окна и кивнул, одобрительно и мрачно.
– Мне очень хотелось бы убить тебя, Кейт. Мне очень жаль, что я не смог поднять машину в воздух.
– Это не имеет значения. Ты был нанят не только как пилот, Нэд: ты был полковником, командиром, человеком, получавшим тысячу в неделю. Ты обладал властью – и сейчас ты потерял девять десятых своей власти. Потому что ты выстроил все самолеты в один ряд, что позволило мне уничтожить их с одного захода.
– Черт возьми, я не думал, что ты прилетишь сегодня; мы не думали, что Хименес будет готов. И кроме того, мы послали пару... – Он неожиданно запнулся.
– Я знаю, я с ними встретился, – кивнул я. – В эту ночь я спал в самолете. Но тебе не стоит извиняться передо мной, дружище, оставь свои извинения для Боско. Он нанимал тебя для того, чтобы ты думал обо всех ваших "вампирах".
Немного погодя он снова сказал:
– И все-таки мне очень хотелось убить тебя, Кейт. Просто из личных побуждений.
Зазвонил один из телефонов.
Нэд пересек комнату, посмотрел на телефоны и сказал.
– Это Боско. Пора. – Он поднял трубку зеленого телефона, выслушал, несколько раз сказал: – Да, – положил трубку и повернулся. – Вставайте, парни. Мне очень жаль, что у нас не было времени для дружеского завтрака.
Мы вышли наружу, Нэд впереди, шествие замыкал летчик с ручным пулеметом в руках. Прошли по освещенному мягким светом и устланному пушистым ковром коридору к широкой лестнице и оказались перед двойными дверями надстройки на крыше – перед которыми стояла пара вооруженных охранников.
Нэд постучал, открыл дверь и мы вошли внутрь.
Там оказалась большая комната, в которой было темно, если не считать двух пятен света – одного над большим скоплением радио – и телефонной аппаратуры в углу и другого – над большим столом в центре комнаты. Потом я увидел металлические жалюзи на окнах с двух сторон; генерал не оставлял никаких шансов случайным снайперам.
Возле радиоаппаратуры находилось двое, трое были за столом. Позади стола сидел Боско, а на каждом конце стола – офицер с телефоном в руках. В одном из них я узнал капитана Миранду.
– Докладывайте, полковник, – сказал Боско.
Нэд вздохнул и начал. К четырем часам все самолеты были обслужены, заправлены топливом и боеприпасами. К пяти часам он получил задание расчистить завал на дороге и пару минут спустя начал выруливать на взлетную полосу. Он не видел моего разведывательного полета и не слышал меня из-за шума собственного двигателя. Контрольная башня не предупредила его вовремя, чтобы он смог увидеть мою атаку...
Боско молчал слушал, его мясистое почти привлекательное лицо оставалось непроницаемым. Одет он был очень просто: полотняные брюки цвета хаки и форменная рубашка с коротким рукавом вроде той, которую носят американские сержанты; черный галстук, заправленный под вторую пуговицу рубашки, плетеный пояс и кобура. Но все было очень чистым и отутюженным; складки на рукавах рубашки были острыми, как лезвие ножа, орденские ленточки ровными, как на параде. Идеальный солдат: твердый, но аккуратный, деловитый, но элегантный. Именно такой, каким вам бы хотелось видеть нового диктатора.
Я почувствовал себя почти виноватым в том, что нарушаю общий фон.
Нэд продолжал: он потратил около часа на осмотр самолетов и распоряжения по ремонту. Началась интенсивная работа над двумя наименее пострадавшими машинами, варварски снимая части с тех, что были превращены в полные развалины – но у обоих самолетов были дыры в крыльях и фюзеляже, которые следовало залатать, а не заменять. Может быть один из них полетит завтра к вечеру. Может быть.
Боско перевел взгляд на меня.
– А теперь доложите вы, сеньор Карр.
Я пожал плечами, но мне казалось, что хранить в тайне особенно нечего. Я сбросил около 360 кирпичей, уложенных в четыре рыбацкие сети, прикрепленные к спусковым рычагам...
Когда я закончил, он спросил:
– Это был самолет сеньора Уитмора?
Я покачал головой.
– Это был мой самолет. Я получил его в уплату за мою работу на съемках фильма, а также потому, что он чувствовал себя немного виноватым за потерю мной "голубки". Вы помните, как это произошло?
Под холеными усами мелькнул слабый намек на улыбку.
– Помню. Я также помню, что советовал вам держаться подальше от республики. – Потом он пожал плечами. – Мне очень жаль, что вы не приняли предложения работать на нас: совершенно ясно, мы вас недооценили. А теперь...
Он снова взглянул на Нэда.
– Полковник, вы разжалованы в лейтенанты. Капитан Миранда примет командование над тем, что осталось от эскадрильи. Вы вернетесь обратно и будете ремонтировать самолеты и, если капитан Миранда прикажет, полетите на одном из самолетов, когда он будет готов.
Даже в слабом свете настольной лампы было видно, как побледнел Нэд.
– Я нанимался на определенную ставку и должность. Я ухожу.
– Вы на военной службе, лейтенант, – холодно бросил Боско. – Во время войны не уходят в отставку. Когда все закончится, мы рассмотрим этот вопрос.
Я взглянул на Миранду. Он откинулся назад в своем кресле, на лице его блуждала задумчивая и довольная улыбка.
Боско внимательно посмотрел на меня и Луиса и сказал:
– Думаю, вы кое-что забыли в своем докладе, сеньор. Совершенно очевидно, что вы решили после окончания атаки приземлиться и пройти в город, чтобы выяснить ее результаты. Таким образом, вы являетесь шпионами. И будете расстреляны.
Я не слишком сомневался, что мы будем расстреляны, но не совсем понял затею со шпионажем.
– Если вы думаете, что я собирался крутиться здесь после того, как все было сделано...
Он улыбнулся.
– Так почему же на вас эта одежда, сеньор? Я считал, что люди летают на военную операцию в военной форме – не так ли? Вы облегчили мою задачу. – Он повернулся к офицеру. – Позаботьтесь, чтобы были сделаны фотографии – чтобы доказать, что они были в гражданской одежде.
– Президент, – спокойно заметил Луис, – не будет ли мне позволено указать на вашу ошибку?
– Так это вы и есть Луис Монтеррей, известная кинозвезда, американский гражданин? Нет, – элегантным взмахом руки он отмел эту мысль в сторону. – Раз мы встречаемся в последний раз, я должен допросить вас. Теперь я знаю, почему вы так заинтересованы в сеньоре Хименесе – я знаю, что вы родились здесь. Кажется вы не очень стремились придать этот факт огласке; но ваши американские газетчики наверняка весьма заинтересуются этим после того, как вы умрете. И все североамериканцы узнают, что мы... даго[33] фанатично преданы своей родине. Они поймут. – И когда он на этот раз снова улыбнулся, его улыбка напоминала медленно открывающееся лезвие ножа.
– Нет, президент, – Луис не менее элегантно взмахнул рукой, – я хотел бы только отметить, что когда наша судьба станет общеизвестной – а на Ямайке есть люди, которые узнают, что мы не вернулись, так что огласка не только в ваших руках – это будет означать, что общеизвестным станет и наш успех. Вы хотите объявить, что у генерала Боско вырваны все его зубы?
Повисла продолжительная пауза, прерываемое только приглушенным шумом и бормотанием, доносившимися из радиоприемника. Зазвонил телефон; Миранда поднял трубку, выслушал и снова положил ее.
– Хименес уже должен знать, – сказал генерал.
Луис отвесил самый изящный из своих поклонов.
– Думаю, да. Он знал, что мы вылетаем. Он знает, что сегодня у него над головой нет ни одного реактивного самолета и что к настоящему моменту, – он сверился со своими часами, – уже два часа вполне достаточно света.
– И что? – резко спросил Боско.
– Но генерал Кастильо еще не знает, что его танки и артиллерия вне опасности; он не знает, что его армия могла бы войти в город, как только подойдет сюда. Во всяком случае, пока еще не знает.
Боско развел руками.
– И что же? Как вы предлагаете сообщить об этом Кастильо? Или помешать ему узнать?
– Я ничего не знаю о Кастильо – если не считать того, что ему ужасно хочется узнать, что происходит в городе. Если казнь состоится, сможете вы быть уверены, что он не узнает?
Боско внимательно посмотрел на него, а потом тонко улыбнулся.
– Я могу организовать казнь очень тихо.
– Сеньор президент, – Луис печально и терпеливо покачал головой, словно перед ним находился особенно тупой ученик, – казнить меня как шпиона – это всего лишь одна сторона дела. Тихо убейте меня в спальне гостиничного номера – и что спросят североамериканские журналисты, если окажется, что я ни в чем не виноват?
Боско молча смотрел на него. Потом один из офицеров возле радиоприемника что-то сказал и включил его на полную мощность. Мы услышали рев записанных на пленку труб, тяжелое дыхание любителя возле микрофона и затем торжественный возглас: "Да здравствует освободитель Хименес!".
Миранда и Боско что-то закричали одновременно. Радиоприемник поспешно выключили. Луис спокойно сказал:
– Наконец-то они захватили радиостанцию.
Миранда и второй офицер схватились за телефоны и принялись что-то кричать. Боско взглянул на меня.
– С реактивными самолетами мы бы удержались. – Затем он прислушался к голосам, доносившимся из радиоприемника. – Через пять минут будет выступать Хименес.
Я почувствовал, как возле меня замер Луис. От Хименеса нужна была только одна фраза; если он не сможет воспротивиться желанию сообщить о том, что военно-воздушные силы уничтожены, если забудет, что это может послужить прямым приглашением для слушающей его армии войти в город...
Боско сухо бросил:
– Мне кажется, ваши жизни больше не находятся в моих руках, сеньоры.
Он стал отдавать приказы Миранде и другому офицеру; оба схватились за телефоны и начали что-то кричать. Потом Боско, казалось, вспомнил что-то еще, задал вопрос офицеру, сидевшему за пультом управления, и поднял трубку собственного телефона.
– Кажется, линия связи с радиостанцией еще не перерезана. – После этого он протянул трубку Луису. – Может быть, вы захотите поговорить со своим старым другом.
Луис неохотно взял трубку.
– Я напомню ему о том, что это может повредить его делу. Вот и все. А решать будет он.
– Конечно, я не осуждаю вас; я вас просто расстреляю.
Луис хитровато улыбнулся и поднес трубку к уху.
– Будьте добры сеньора Хименеса... что? ... Ах, да, – он взглянул на Боско и улыбнулся, – президента Хименеса... это Луис Монтеррей...
Миранда попытался что-то сказать, но Боско взмахом руки остановил его. После этого Луис, видимо, начал разговаривать с Хименесом, потому что его испанский язык приобрел невероятную скорость и я отключился. Я смог уловить только одно слово "Американа".
В конце концов он протянул трубку Боско и повернулся ко мне.
– Он не станет упоминать об этом, по крайней мере сейчас. Может быть позднее, или если он узнает о нашей смерти... – он пожал плечами.
– Вы сказали ему, где вы находитесь, – буркнул Боско. – Надеялись, что он возглавит спасательную команду? Я тоже очень на это надеялся. – Он опустил обе руки на стол. – Итак, будем ждать. Жаль, что мы не можем предложить вам номера во Дворце юстиции, но ваши друзья разрушили одну из его стен, чтобы потом снова ее укреплять.
Луис одобрительно кивнул: разрушение городской тюрьмы для освобождения своих товарищей являлось одной из основных задач любой революции.
Боско оглянулся и увидел Нэда, по-прежнему стоявшего здесь, хмурого и молчаливого.
– Лейтенант, – отведите их в свою комнату и охраняйте надлежащим образом.
– Я полагал, что назначен на ремонт "вампиров", – сказал Нэд.
– Это может подождать. Вы можете... – Миранда наклонился вперед и что-то тихо сказал. Боско выслушал, кивнул, посмотрел на меня. – Капитан Миранда напомнил мне о незаконченном разговоре, состоявшемся во время нашей последней встречи.
Я понимал, что до этого должно было дойти. Миранда быстро и гибко встал и обогнул стол, не сводя с меня глаз.
Ничего не оставалось делать, как только ждать его.
Он остановился передо мной, с голодной улыбкой изучая меня. Затем его левое плечо неожиданно дернулось, словно для удара в живот; когда мои руки поднялись, чтобы защититься, он выбросил вперед правую. Я отбил удар, но недостаточно точно. Он достал до моей поврежденной челюсти и я покатился на пол, боль молнией расколола голову.
Когда я медленно поднялся на ноги, Боско спокойно сказал:
– Достаточно. Можете идти.
Я вытер уже окровавленным платком кровь со рта и сказал заплетающимся языком:
– Генерал, никогда не удивляйтесь, почему люди вроде меня оказываются по другую сторону от людей вроде вас.
Он смотрел, как мы выходим из комнаты, со спокойным холодным лицом.
30
– Небольшая задержка перед тем, как мы встретимся с генералом. Вам стоит придумать что-нибудь получше.
Луис отвернулся от окна.
– А, мы собираемся встретиться с новым президентом?
– Я приехал сюда, чтобы доложить ему лично. И неплохо иметь в активе вас обоих.
– Скажи мне вот что, Нэд, – сказал я уголком рта, точно также, как это делает любой любитель Джорджа Рафта в казино, – это была обычная дорога с базы?
Он взглянул на меня.
– Нет. Вам просто повезло, что вы меня встретили. С первыми лучами солнца ваш приятель Хименес начал обстреливать наших людей на основной дороге. Вот почему я так рано собирался взлететь: чтобы расчистить дорогу. И вот почему я поехал в город по дороге вдоль побережья.
– Я понимаю, что нам просто повезло, – вздохнул Луис.
– И сколько самолетов мы повредили, Нэд?
Он некоторое время жестко смотрел на меня, прежде чем ответить.
– Все десять, черт побери. На трех придется менять двигатели. Три, а может быть и четыре, разбиты вдребезги, включая мой.
– Рад, что это не относится к тебе лично, – вежливо сказал я.
– Да, я заметил, насколько ты заботлив. Особенно в тот момент, когда пытался изрубить меня в котлету своим пропеллером. – Он недоверчиво покачал головой. – Кейт, я никогда не думал, что встречу человека, способного пойти на такой риск.
– Я тоже был несколько удивлен, – пробормотал Луис.
Нэд подошел к холодильнику и достал бутылку пива "сван".
– Не похоже на то, что мне сегодня придется подняться в воздух, так что... – Он начал пить из горлышка. – Кирпичи. Чертовы кирпичи. Тебя следует посадить в тюрьму, Кейт. Я понимал, что ты вернешься, но я знал, что у тебя нет бомб. Эта идея с кирпичами – твоя собственная?
Он отвернулся, потом снова повернулся ко мне и тихо сказал:
– Если тебе интересно, я почти взлетел, когда ты меня сбил. Так что можешь и меня включить в свой счет. Это будет пятый, верно? Наконец-то ты стал ассом, Кейт. Но здесь ассы ценятся не слишком высоко. Боско скажет тебе, насколько низка цена на них.
Я пожал плечами.
– Во всяком случае, теперь уже все позади. – И как можно небрежнее взглянул на стоявшего в дверях охранника. Он продолжал подпирать стену, и ручной пулемет все еще был у него в руках, но он смотрел на ковер с выражением лица, явно позаимствованным в каменном веке. Если он понимал по-английски, то я рисковал потерять весьма ценную ставку, но в то же время готов был сделать еще одну ставку на то, что понимание английского языка не относилось к числу его достоинств.
– Так где моя "голубка", Нэд? Здесь в аэропорту или на твоей базе?
Он удивленно посмотрел на меня.
– А какого черта тебя это волнует?
– У тебя внизу машина; через полчаса мы могли бы быть в воздухе. Я довезу тебя бесплатно до Кингстона или Пуэрто-Рико, по твоему выбору. Что скажешь?
Из старого города, с расстояния в пару миль, донеслись звуки ружейной пальбы. Взрыв гранаты, пулеметная очередь. Звуки резко усилились, затем снова затихли.
Нэд продолжал смотреть на меня, теперь уже недоверчиво. Потом медленно спросил:
– Ты действительно думаешь, что из-за того, что когда-то мы были старыми приятелями, теперь...
– Именно сейчас тебе нужен друг, Нэд.
– Мне нужен друг? А тебе самому?
– О, у меня в этом городе есть друзья. – Я махнул рукой в сторону окна. – Они еще не очень близко, но уже здесь. А как насчет тебя?
– Что ты хочешь сказать?
– Предположим, Кастильо с армией вернется сюда: они перережут тебе глотку, потому что ты был правой рукой Боско. Правильно? Или предположим, верх одержит Хименес: он тоже перережет тебе глотку, но не из личных соображений, а из-за того, что ты стрелял в его людей. Правильно? Так что остается только Боско.
– У меня есть для тебя новость, Кейт: я уже на стороне Боско.
– Это может оказаться новостью и для самого Боско. У него было только одно оружие, Нэд, только одно: "вампиры". И ты потерял их, потерял все. Возможно, по твоей вине он проиграет. Сомневаюсь, что Боско по-прежнему остался твоим приятелем.
Луис отвернулся от окна и кивнул, одобрительно и мрачно.
– Мне очень хотелось бы убить тебя, Кейт. Мне очень жаль, что я не смог поднять машину в воздух.
– Это не имеет значения. Ты был нанят не только как пилот, Нэд: ты был полковником, командиром, человеком, получавшим тысячу в неделю. Ты обладал властью – и сейчас ты потерял девять десятых своей власти. Потому что ты выстроил все самолеты в один ряд, что позволило мне уничтожить их с одного захода.
– Черт возьми, я не думал, что ты прилетишь сегодня; мы не думали, что Хименес будет готов. И кроме того, мы послали пару... – Он неожиданно запнулся.
– Я знаю, я с ними встретился, – кивнул я. – В эту ночь я спал в самолете. Но тебе не стоит извиняться передо мной, дружище, оставь свои извинения для Боско. Он нанимал тебя для того, чтобы ты думал обо всех ваших "вампирах".
Немного погодя он снова сказал:
– И все-таки мне очень хотелось убить тебя, Кейт. Просто из личных побуждений.
Зазвонил один из телефонов.
Нэд пересек комнату, посмотрел на телефоны и сказал.
– Это Боско. Пора. – Он поднял трубку зеленого телефона, выслушал, несколько раз сказал: – Да, – положил трубку и повернулся. – Вставайте, парни. Мне очень жаль, что у нас не было времени для дружеского завтрака.
Мы вышли наружу, Нэд впереди, шествие замыкал летчик с ручным пулеметом в руках. Прошли по освещенному мягким светом и устланному пушистым ковром коридору к широкой лестнице и оказались перед двойными дверями надстройки на крыше – перед которыми стояла пара вооруженных охранников.
Нэд постучал, открыл дверь и мы вошли внутрь.
Там оказалась большая комната, в которой было темно, если не считать двух пятен света – одного над большим скоплением радио – и телефонной аппаратуры в углу и другого – над большим столом в центре комнаты. Потом я увидел металлические жалюзи на окнах с двух сторон; генерал не оставлял никаких шансов случайным снайперам.
Возле радиоаппаратуры находилось двое, трое были за столом. Позади стола сидел Боско, а на каждом конце стола – офицер с телефоном в руках. В одном из них я узнал капитана Миранду.
– Докладывайте, полковник, – сказал Боско.
Нэд вздохнул и начал. К четырем часам все самолеты были обслужены, заправлены топливом и боеприпасами. К пяти часам он получил задание расчистить завал на дороге и пару минут спустя начал выруливать на взлетную полосу. Он не видел моего разведывательного полета и не слышал меня из-за шума собственного двигателя. Контрольная башня не предупредила его вовремя, чтобы он смог увидеть мою атаку...
Боско молчал слушал, его мясистое почти привлекательное лицо оставалось непроницаемым. Одет он был очень просто: полотняные брюки цвета хаки и форменная рубашка с коротким рукавом вроде той, которую носят американские сержанты; черный галстук, заправленный под вторую пуговицу рубашки, плетеный пояс и кобура. Но все было очень чистым и отутюженным; складки на рукавах рубашки были острыми, как лезвие ножа, орденские ленточки ровными, как на параде. Идеальный солдат: твердый, но аккуратный, деловитый, но элегантный. Именно такой, каким вам бы хотелось видеть нового диктатора.
Я почувствовал себя почти виноватым в том, что нарушаю общий фон.
Нэд продолжал: он потратил около часа на осмотр самолетов и распоряжения по ремонту. Началась интенсивная работа над двумя наименее пострадавшими машинами, варварски снимая части с тех, что были превращены в полные развалины – но у обоих самолетов были дыры в крыльях и фюзеляже, которые следовало залатать, а не заменять. Может быть один из них полетит завтра к вечеру. Может быть.
Боско перевел взгляд на меня.
– А теперь доложите вы, сеньор Карр.
Я пожал плечами, но мне казалось, что хранить в тайне особенно нечего. Я сбросил около 360 кирпичей, уложенных в четыре рыбацкие сети, прикрепленные к спусковым рычагам...
Когда я закончил, он спросил:
– Это был самолет сеньора Уитмора?
Я покачал головой.
– Это был мой самолет. Я получил его в уплату за мою работу на съемках фильма, а также потому, что он чувствовал себя немного виноватым за потерю мной "голубки". Вы помните, как это произошло?
Под холеными усами мелькнул слабый намек на улыбку.
– Помню. Я также помню, что советовал вам держаться подальше от республики. – Потом он пожал плечами. – Мне очень жаль, что вы не приняли предложения работать на нас: совершенно ясно, мы вас недооценили. А теперь...
Он снова взглянул на Нэда.
– Полковник, вы разжалованы в лейтенанты. Капитан Миранда примет командование над тем, что осталось от эскадрильи. Вы вернетесь обратно и будете ремонтировать самолеты и, если капитан Миранда прикажет, полетите на одном из самолетов, когда он будет готов.
Даже в слабом свете настольной лампы было видно, как побледнел Нэд.
– Я нанимался на определенную ставку и должность. Я ухожу.
– Вы на военной службе, лейтенант, – холодно бросил Боско. – Во время войны не уходят в отставку. Когда все закончится, мы рассмотрим этот вопрос.
Я взглянул на Миранду. Он откинулся назад в своем кресле, на лице его блуждала задумчивая и довольная улыбка.
Боско внимательно посмотрел на меня и Луиса и сказал:
– Думаю, вы кое-что забыли в своем докладе, сеньор. Совершенно очевидно, что вы решили после окончания атаки приземлиться и пройти в город, чтобы выяснить ее результаты. Таким образом, вы являетесь шпионами. И будете расстреляны.
Я не слишком сомневался, что мы будем расстреляны, но не совсем понял затею со шпионажем.
– Если вы думаете, что я собирался крутиться здесь после того, как все было сделано...
Он улыбнулся.
– Так почему же на вас эта одежда, сеньор? Я считал, что люди летают на военную операцию в военной форме – не так ли? Вы облегчили мою задачу. – Он повернулся к офицеру. – Позаботьтесь, чтобы были сделаны фотографии – чтобы доказать, что они были в гражданской одежде.
– Президент, – спокойно заметил Луис, – не будет ли мне позволено указать на вашу ошибку?
– Так это вы и есть Луис Монтеррей, известная кинозвезда, американский гражданин? Нет, – элегантным взмахом руки он отмел эту мысль в сторону. – Раз мы встречаемся в последний раз, я должен допросить вас. Теперь я знаю, почему вы так заинтересованы в сеньоре Хименесе – я знаю, что вы родились здесь. Кажется вы не очень стремились придать этот факт огласке; но ваши американские газетчики наверняка весьма заинтересуются этим после того, как вы умрете. И все североамериканцы узнают, что мы... даго[33] фанатично преданы своей родине. Они поймут. – И когда он на этот раз снова улыбнулся, его улыбка напоминала медленно открывающееся лезвие ножа.
– Нет, президент, – Луис не менее элегантно взмахнул рукой, – я хотел бы только отметить, что когда наша судьба станет общеизвестной – а на Ямайке есть люди, которые узнают, что мы не вернулись, так что огласка не только в ваших руках – это будет означать, что общеизвестным станет и наш успех. Вы хотите объявить, что у генерала Боско вырваны все его зубы?
Повисла продолжительная пауза, прерываемое только приглушенным шумом и бормотанием, доносившимися из радиоприемника. Зазвонил телефон; Миранда поднял трубку, выслушал и снова положил ее.
– Хименес уже должен знать, – сказал генерал.
Луис отвесил самый изящный из своих поклонов.
– Думаю, да. Он знал, что мы вылетаем. Он знает, что сегодня у него над головой нет ни одного реактивного самолета и что к настоящему моменту, – он сверился со своими часами, – уже два часа вполне достаточно света.
– И что? – резко спросил Боско.
– Но генерал Кастильо еще не знает, что его танки и артиллерия вне опасности; он не знает, что его армия могла бы войти в город, как только подойдет сюда. Во всяком случае, пока еще не знает.
Боско развел руками.
– И что же? Как вы предлагаете сообщить об этом Кастильо? Или помешать ему узнать?
– Я ничего не знаю о Кастильо – если не считать того, что ему ужасно хочется узнать, что происходит в городе. Если казнь состоится, сможете вы быть уверены, что он не узнает?
Боско внимательно посмотрел на него, а потом тонко улыбнулся.
– Я могу организовать казнь очень тихо.
– Сеньор президент, – Луис печально и терпеливо покачал головой, словно перед ним находился особенно тупой ученик, – казнить меня как шпиона – это всего лишь одна сторона дела. Тихо убейте меня в спальне гостиничного номера – и что спросят североамериканские журналисты, если окажется, что я ни в чем не виноват?
Боско молча смотрел на него. Потом один из офицеров возле радиоприемника что-то сказал и включил его на полную мощность. Мы услышали рев записанных на пленку труб, тяжелое дыхание любителя возле микрофона и затем торжественный возглас: "Да здравствует освободитель Хименес!".
Миранда и Боско что-то закричали одновременно. Радиоприемник поспешно выключили. Луис спокойно сказал:
– Наконец-то они захватили радиостанцию.
Миранда и второй офицер схватились за телефоны и принялись что-то кричать. Боско взглянул на меня.
– С реактивными самолетами мы бы удержались. – Затем он прислушался к голосам, доносившимся из радиоприемника. – Через пять минут будет выступать Хименес.
Я почувствовал, как возле меня замер Луис. От Хименеса нужна была только одна фраза; если он не сможет воспротивиться желанию сообщить о том, что военно-воздушные силы уничтожены, если забудет, что это может послужить прямым приглашением для слушающей его армии войти в город...
Боско сухо бросил:
– Мне кажется, ваши жизни больше не находятся в моих руках, сеньоры.
Он стал отдавать приказы Миранде и другому офицеру; оба схватились за телефоны и начали что-то кричать. Потом Боско, казалось, вспомнил что-то еще, задал вопрос офицеру, сидевшему за пультом управления, и поднял трубку собственного телефона.
– Кажется, линия связи с радиостанцией еще не перерезана. – После этого он протянул трубку Луису. – Может быть, вы захотите поговорить со своим старым другом.
Луис неохотно взял трубку.
– Я напомню ему о том, что это может повредить его делу. Вот и все. А решать будет он.
– Конечно, я не осуждаю вас; я вас просто расстреляю.
Луис хитровато улыбнулся и поднес трубку к уху.
– Будьте добры сеньора Хименеса... что? ... Ах, да, – он взглянул на Боско и улыбнулся, – президента Хименеса... это Луис Монтеррей...
Миранда попытался что-то сказать, но Боско взмахом руки остановил его. После этого Луис, видимо, начал разговаривать с Хименесом, потому что его испанский язык приобрел невероятную скорость и я отключился. Я смог уловить только одно слово "Американа".
В конце концов он протянул трубку Боско и повернулся ко мне.
– Он не станет упоминать об этом, по крайней мере сейчас. Может быть позднее, или если он узнает о нашей смерти... – он пожал плечами.
– Вы сказали ему, где вы находитесь, – буркнул Боско. – Надеялись, что он возглавит спасательную команду? Я тоже очень на это надеялся. – Он опустил обе руки на стол. – Итак, будем ждать. Жаль, что мы не можем предложить вам номера во Дворце юстиции, но ваши друзья разрушили одну из его стен, чтобы потом снова ее укреплять.
Луис одобрительно кивнул: разрушение городской тюрьмы для освобождения своих товарищей являлось одной из основных задач любой революции.
Боско оглянулся и увидел Нэда, по-прежнему стоявшего здесь, хмурого и молчаливого.
– Лейтенант, – отведите их в свою комнату и охраняйте надлежащим образом.
– Я полагал, что назначен на ремонт "вампиров", – сказал Нэд.
– Это может подождать. Вы можете... – Миранда наклонился вперед и что-то тихо сказал. Боско выслушал, кивнул, посмотрел на меня. – Капитан Миранда напомнил мне о незаконченном разговоре, состоявшемся во время нашей последней встречи.
Я понимал, что до этого должно было дойти. Миранда быстро и гибко встал и обогнул стол, не сводя с меня глаз.
Ничего не оставалось делать, как только ждать его.
Он остановился передо мной, с голодной улыбкой изучая меня. Затем его левое плечо неожиданно дернулось, словно для удара в живот; когда мои руки поднялись, чтобы защититься, он выбросил вперед правую. Я отбил удар, но недостаточно точно. Он достал до моей поврежденной челюсти и я покатился на пол, боль молнией расколола голову.
Когда я медленно поднялся на ноги, Боско спокойно сказал:
– Достаточно. Можете идти.
Я вытер уже окровавленным платком кровь со рта и сказал заплетающимся языком:
– Генерал, никогда не удивляйтесь, почему люди вроде меня оказываются по другую сторону от людей вроде вас.
Он смотрел, как мы выходим из комнаты, со спокойным холодным лицом.
30
Я сидел в глубоком квадратном скандинавском кресле в номере Нэда. Полчаса холодной воды снаружи и хорошая порция виски внутрь привели мое лицо в состояние, ограничено пригодное для беседы.
– Так чего же теперь ждет Боско? – спросил я Луиса. Тот сидел у карточного столика, что позволяло ему смотреть в окно, рассеянно играя колодой покерных карт. Нэд сидел в другом кресле и размышлял с бутылкой пива в руках. Охранник прислонился к двери.
И по-прежнему со стороны старого города доносилась отдаленная пальба.
Луис пожал плечами и сгреб карты в кучу.
– Реакции армейских офицеров. Если они закричат: "Да здравствует Боско!", он пригласит их присоединиться вместе с танками к борьбе за свободу, отечество и счет в швейцарском банке для всех рангом выше майора. В том случае, если они поддержат его, то не смогут вернуться к Кастильо, так что новость, что всем его реактивным самолетам капут, не будет иметь большого значения. – Он щелкнул длинными пальцами. – С другой стороны, если они закричат: "Да здравствует Кастильо!", он посоветует им держаться подальше, иначе его реактивные самолеты разнесут их в клочья, и продолжит борьбу с Хименесом в одиночку. – Он взглянул на Нэда. – Он всегда держит открытой дорогу на авиабазу, транспортный самолет – наготове, а чековую книжку – в кармане.
Нэд только что-то проворчал.
Я еще раз прополоскал щеку с внутренней стороны некоторым количеством виски.
– Как на все это повлияет захват Хименесом радиостанции?
Луис помахал рукой.
– Трудно сказать. Это обстоятельство убедит некоторых, что ситуация настолько серьезна, как утверждает Боско, а других – что Боско уже проиграл. – Неожиданно он улыбнулся. – Это всего лишь моя гипотеза.
Я как бы случайно взглянул на охранника: он вел себя точно как прежде – обводя отсутствующим взглядом комнату; видно было, что обе его мозговые извилины спокойно отдыхают.
– Так где же моя "голубка", лейтенант? – обратился я к Нэду.
Он медленно поднял голову, выражение его лица оставалось жестким.
– Не беспокойся, дружище. Я не очень долго буду лейтенантом; только до тех пор, пока мы не приведем что-нибудь в порядок – Миранда не смог бы даже довести кота до кормушки.
– Он здешний, – мягко заметил Луис.
– И какое это имеет значение? – обернулся к нему Нэд.
Луис начал рассуждать.
– Я думаю, ваша репутация росла от Кореи к Конго; вы могли бы найти новую летную работу в любом другом месте. Но полагаю, вы согласитесь, что репутация капитана Миранды, как бы это сказать, несколько ограничена?
– Никто никогда о нем не слышал, – проворчал Нэд. – И никто, кто хоть что-то понимает, не наймет его даже для того, чтобы вытирать собственный нос.
– Совершенно верно. Поэтому мы можем предположить, что его будущее зависит целиком только от одного человека, который его нанял: от генерала Боско. И они оба знают это, и оба знают, что другой знает тоже. Это то, что в некоторых кругах зовется лояльностью. – Он замер с картой в руке и взглянул на Нэда. – Мой друг, вы совершили большую ошибку. Вы сказали: "Я ухожу". Диктаторам такие вещи не говорят; выше всего на свете они ценят лояльность. Они нанимают лучших людей за самую высокую плату – и после этого думают, что эти люди действительно верят в них и любят их и что, когда власть и деньги исчезнут, эти люди останутся рядом с ними, чтобы проливать кровь и умереть или держаться до наступления темноты.
Он перевернул карту, взглянул на нее и выругался.
– Вот дерьмо, никак я не научусь вытаскивать нужную карту.
– Так как насчет "голубки", Нэд? – снова спросил я. – Или будешь ждать, пока тебя понизят до капрала?
Он осушил свой бокал, медленно пересек комнату и посмотрел на меня сверху вниз.
– А может я жду, когда забуду, кто меня сбил? Ты не подумал об этом, Кейт? Считай я, что ты сделал это за деньги, может я и отпустил бы тебя. Считай я, что ты патриот, преданный Богу и Свободе, и сражаешься за Хименеса, может я и отпустил бы тебя. Но я-то твердо знаю, что ты веришь в Хименеса не больше, чем в Бога – отца и Иисуса Христа. Ты сделал это просто в личной войне против меня – потому что ты чертовски великий Кейт Карр. Все правильно. Но ты никогда не задумывался над тем, что при этом чувствую я. Кейт, я намерен получить удовольствие, глядя как тебя расстреливают.
Он яростно рванул дверцу холодильника и выхватил очередную бутылку.
– В какой-то степени ты прав, Нэд, – но это не имеет никакого отношения к твоей карьере, – устало сказал я.
– Тогда Бог мне поможет, раз ты разрушил мне карьеру.
Я поднялся, подошел к окну и взглянул на город. Вдали в доках на берегу реки у старого города к тихому небу лениво поднимался толстый столб густого черного дыма. А немного ближе, но в северной части города, вился белесоватый дымок – видимо, над радиостанцией. Но это и все. Отсюда, сверху, из прохладного тихого номера отеля можно было видеть только верхушки королевских пальм вдоль шоссе и верхние этажи зданий, вытянувшихся вдоль широких проспектов.
Почти то же, что можно увидеть с реактивного самолета во время атаки. Отсюда – или оттуда – невозможно было видеть, как кто-то движется; невозможно было увидеть, как кто-то сражается и умирает.
– Нэд, мы нравимся людям, – сказал я. – Мы чертовски полезны во время битвы за Англию или схватки с "мигами" или чего-то еще в этом роде... Но между войнами они предпочли бы видеть нас запертыми в клетки. Мы чертовски не нужны в местах, подобных этому, во времена, подобные этому. Вот почему я решил вывести тебя из игры. Потом была еще и другая причина – но главная заключалась именно в этом. Профессионалы, подобные нам, не должны находиться здесь.
– Но это же моя работа, приятель.
– Да. Но мне не нравится твоя работа, Нэд.
Он насмешливо ухмыльнулся.
– Ты стал чертовски правильным, после того как занялся чартерными перевозками.
Я пожал плечами.
– Или после того, как перестал разрушать города.
– Мы не собирались разрушать город...
– Ты не собирался? – Я огляделся вокруг. – Ты не собирался? Ты бы просто сделал то, что прикажет человек, оставшийся наверху. Если бы он приказал тебе уничтожить старый город, ты бы его уничтожил. Именно в этом заключается твоя работа.
Мы пристально посмотрели друг на друга.
В этот момент раздался резкий стук в дверь.
Нэд повернулся, схватился за револьвер, висевший у него в наплечной кобуре, потом кивнул охраннику. Охранник распахнул дверь и снова перебросил руку на ручной пулемет.
Горячий умоляющий женский голос, показавшийся мне знакомым, быстро пробормотал что-то по-испански. Я взглянул на Луиса; он окаменел в своем кресле.
Охранник шагнул вперед и исчез из виду. Раздался громкий удар – и в комнату вошел Уитмор, держа в одной руке скрюченного охранника.
Нэд схватился за револьвер. Свободной рукой Уитмор сделал молниеносное движение и в живот Нэду уставился ствол автомата.
– Я тридцать лет разыгрываю эту сцену, – проворчал Уитмор, – неужели ты думаешь, что я все еще не научился?
– Что, черт побери, вас задержало? – спросил Луис.
В комнату вошла и закрыла за собой дверь Джи Би с ручным пулеметом охранника в руках. Уитмор забрал у Нэда револьвер, толкнул его обратно в кресло, а потом заметил бокал с пивом и осушил его одним глотком.
– Понимаете, я не сплю с прошлой полуночи – с того самого момента, как они ворвались во Дворец юстиции. Это прямо через дорогу от вас. – Он повернулся к Луису. – Что, черт возьми, вы имеете в виду, когда спрашиваете, что нас задержало? Прошло только три четверти часа с того момента, когда вы сказали Хименесу, где вы. Все это время нам понадобилось, чтобы арендовать автомобиль и найти кучу багажа, чтобы выглядеть туристами, разыскивающим в это трудное и опасное время самый безопасный отель.
Кстати, он был очень тщательно одет: светлые бежевые брюки, более темный бежевый пиджак, белая рубашка и даже галстук. Было совершенно ясно, что это североамериканец, и если бы вы его не узнали, он вполне мог сойти за застрявшего здесь туриста.
– В любом случае, – добавил он, – вы же не думаете, что мы пришли сюда, чтобы спасать вас, верно? Мы просто решили, что Карру, возможно, уже надоели ваши сигареты.
Он поднял левую руку, обнаружил под ней все еще безвольно свисавшего охранника и уложил его на диван. Затем вытащил пачку сигарет и протянул мне.
Джи Би шагнула вперед и положила ручной пулемет на холодильник. На ней была легкая белая юбка и разрисованная голубым и зеленым блузка.
– Так чего же теперь ждет Боско? – спросил я Луиса. Тот сидел у карточного столика, что позволяло ему смотреть в окно, рассеянно играя колодой покерных карт. Нэд сидел в другом кресле и размышлял с бутылкой пива в руках. Охранник прислонился к двери.
И по-прежнему со стороны старого города доносилась отдаленная пальба.
Луис пожал плечами и сгреб карты в кучу.
– Реакции армейских офицеров. Если они закричат: "Да здравствует Боско!", он пригласит их присоединиться вместе с танками к борьбе за свободу, отечество и счет в швейцарском банке для всех рангом выше майора. В том случае, если они поддержат его, то не смогут вернуться к Кастильо, так что новость, что всем его реактивным самолетам капут, не будет иметь большого значения. – Он щелкнул длинными пальцами. – С другой стороны, если они закричат: "Да здравствует Кастильо!", он посоветует им держаться подальше, иначе его реактивные самолеты разнесут их в клочья, и продолжит борьбу с Хименесом в одиночку. – Он взглянул на Нэда. – Он всегда держит открытой дорогу на авиабазу, транспортный самолет – наготове, а чековую книжку – в кармане.
Нэд только что-то проворчал.
Я еще раз прополоскал щеку с внутренней стороны некоторым количеством виски.
– Как на все это повлияет захват Хименесом радиостанции?
Луис помахал рукой.
– Трудно сказать. Это обстоятельство убедит некоторых, что ситуация настолько серьезна, как утверждает Боско, а других – что Боско уже проиграл. – Неожиданно он улыбнулся. – Это всего лишь моя гипотеза.
Я как бы случайно взглянул на охранника: он вел себя точно как прежде – обводя отсутствующим взглядом комнату; видно было, что обе его мозговые извилины спокойно отдыхают.
– Так где же моя "голубка", лейтенант? – обратился я к Нэду.
Он медленно поднял голову, выражение его лица оставалось жестким.
– Не беспокойся, дружище. Я не очень долго буду лейтенантом; только до тех пор, пока мы не приведем что-нибудь в порядок – Миранда не смог бы даже довести кота до кормушки.
– Он здешний, – мягко заметил Луис.
– И какое это имеет значение? – обернулся к нему Нэд.
Луис начал рассуждать.
– Я думаю, ваша репутация росла от Кореи к Конго; вы могли бы найти новую летную работу в любом другом месте. Но полагаю, вы согласитесь, что репутация капитана Миранды, как бы это сказать, несколько ограничена?
– Никто никогда о нем не слышал, – проворчал Нэд. – И никто, кто хоть что-то понимает, не наймет его даже для того, чтобы вытирать собственный нос.
– Совершенно верно. Поэтому мы можем предположить, что его будущее зависит целиком только от одного человека, который его нанял: от генерала Боско. И они оба знают это, и оба знают, что другой знает тоже. Это то, что в некоторых кругах зовется лояльностью. – Он замер с картой в руке и взглянул на Нэда. – Мой друг, вы совершили большую ошибку. Вы сказали: "Я ухожу". Диктаторам такие вещи не говорят; выше всего на свете они ценят лояльность. Они нанимают лучших людей за самую высокую плату – и после этого думают, что эти люди действительно верят в них и любят их и что, когда власть и деньги исчезнут, эти люди останутся рядом с ними, чтобы проливать кровь и умереть или держаться до наступления темноты.
Он перевернул карту, взглянул на нее и выругался.
– Вот дерьмо, никак я не научусь вытаскивать нужную карту.
– Так как насчет "голубки", Нэд? – снова спросил я. – Или будешь ждать, пока тебя понизят до капрала?
Он осушил свой бокал, медленно пересек комнату и посмотрел на меня сверху вниз.
– А может я жду, когда забуду, кто меня сбил? Ты не подумал об этом, Кейт? Считай я, что ты сделал это за деньги, может я и отпустил бы тебя. Считай я, что ты патриот, преданный Богу и Свободе, и сражаешься за Хименеса, может я и отпустил бы тебя. Но я-то твердо знаю, что ты веришь в Хименеса не больше, чем в Бога – отца и Иисуса Христа. Ты сделал это просто в личной войне против меня – потому что ты чертовски великий Кейт Карр. Все правильно. Но ты никогда не задумывался над тем, что при этом чувствую я. Кейт, я намерен получить удовольствие, глядя как тебя расстреливают.
Он яростно рванул дверцу холодильника и выхватил очередную бутылку.
– В какой-то степени ты прав, Нэд, – но это не имеет никакого отношения к твоей карьере, – устало сказал я.
– Тогда Бог мне поможет, раз ты разрушил мне карьеру.
Я поднялся, подошел к окну и взглянул на город. Вдали в доках на берегу реки у старого города к тихому небу лениво поднимался толстый столб густого черного дыма. А немного ближе, но в северной части города, вился белесоватый дымок – видимо, над радиостанцией. Но это и все. Отсюда, сверху, из прохладного тихого номера отеля можно было видеть только верхушки королевских пальм вдоль шоссе и верхние этажи зданий, вытянувшихся вдоль широких проспектов.
Почти то же, что можно увидеть с реактивного самолета во время атаки. Отсюда – или оттуда – невозможно было видеть, как кто-то движется; невозможно было увидеть, как кто-то сражается и умирает.
– Нэд, мы нравимся людям, – сказал я. – Мы чертовски полезны во время битвы за Англию или схватки с "мигами" или чего-то еще в этом роде... Но между войнами они предпочли бы видеть нас запертыми в клетки. Мы чертовски не нужны в местах, подобных этому, во времена, подобные этому. Вот почему я решил вывести тебя из игры. Потом была еще и другая причина – но главная заключалась именно в этом. Профессионалы, подобные нам, не должны находиться здесь.
– Но это же моя работа, приятель.
– Да. Но мне не нравится твоя работа, Нэд.
Он насмешливо ухмыльнулся.
– Ты стал чертовски правильным, после того как занялся чартерными перевозками.
Я пожал плечами.
– Или после того, как перестал разрушать города.
– Мы не собирались разрушать город...
– Ты не собирался? – Я огляделся вокруг. – Ты не собирался? Ты бы просто сделал то, что прикажет человек, оставшийся наверху. Если бы он приказал тебе уничтожить старый город, ты бы его уничтожил. Именно в этом заключается твоя работа.
Мы пристально посмотрели друг на друга.
В этот момент раздался резкий стук в дверь.
Нэд повернулся, схватился за револьвер, висевший у него в наплечной кобуре, потом кивнул охраннику. Охранник распахнул дверь и снова перебросил руку на ручной пулемет.
Горячий умоляющий женский голос, показавшийся мне знакомым, быстро пробормотал что-то по-испански. Я взглянул на Луиса; он окаменел в своем кресле.
Охранник шагнул вперед и исчез из виду. Раздался громкий удар – и в комнату вошел Уитмор, держа в одной руке скрюченного охранника.
Нэд схватился за револьвер. Свободной рукой Уитмор сделал молниеносное движение и в живот Нэду уставился ствол автомата.
– Я тридцать лет разыгрываю эту сцену, – проворчал Уитмор, – неужели ты думаешь, что я все еще не научился?
– Что, черт побери, вас задержало? – спросил Луис.
В комнату вошла и закрыла за собой дверь Джи Би с ручным пулеметом охранника в руках. Уитмор забрал у Нэда револьвер, толкнул его обратно в кресло, а потом заметил бокал с пивом и осушил его одним глотком.
– Понимаете, я не сплю с прошлой полуночи – с того самого момента, как они ворвались во Дворец юстиции. Это прямо через дорогу от вас. – Он повернулся к Луису. – Что, черт возьми, вы имеете в виду, когда спрашиваете, что нас задержало? Прошло только три четверти часа с того момента, когда вы сказали Хименесу, где вы. Все это время нам понадобилось, чтобы арендовать автомобиль и найти кучу багажа, чтобы выглядеть туристами, разыскивающим в это трудное и опасное время самый безопасный отель.
Кстати, он был очень тщательно одет: светлые бежевые брюки, более темный бежевый пиджак, белая рубашка и даже галстук. Было совершенно ясно, что это североамериканец, и если бы вы его не узнали, он вполне мог сойти за застрявшего здесь туриста.
– В любом случае, – добавил он, – вы же не думаете, что мы пришли сюда, чтобы спасать вас, верно? Мы просто решили, что Карру, возможно, уже надоели ваши сигареты.
Он поднял левую руку, обнаружил под ней все еще безвольно свисавшего охранника и уложил его на диван. Затем вытащил пачку сигарет и протянул мне.
Джи Би шагнула вперед и положила ручной пулемет на холодильник. На ней была легкая белая юбка и разрисованная голубым и зеленым блузка.