Лэнгтон Джоанна. Ночное столкновение

   — Зачем ты пришел?
   — Между прочим, ты ждала меня, — уверенно констатировал Алвеш. — Когда я увидел тебя в ресторане, то готов был задушить. Где ты была эти три недели? Какого черта этот пожилой полицейский обращался со мной как с преступником и не желал сообщить твой адрес?
   Кэрол покраснела и пожала плечами.
   — Мне не приходило в голову, что ты будешь об этом спрашивать.
   — Ты, наверное, забываешь, что перед тобой Алвеш, а не Стейк. Я очень хорошо знаю женщин и восхищался твоим поведением в полицейском участке. Видимо, ты специально дала мне время, чтобы я оценил тебя и в твое отсутствие. А затем, словно по мановению волшебной палочки, ты появляешься в моем любимом ресторане с другим мужчиной.
   — Какая ерунда! — воскликнула Кэрол, не веря своим ушам. — Неужели я теперь опущусь до того, чтобы ловить тебя?
   — Я уважал бы тебя больше, если бы ты честно призналась в своей расчетливости.
   — Интересно, как ты проходишь через парадную дверь, имея такое самомнение?
   — Извини, если я не оправдал ожидания и не устроил сцену ревности! Но я не ревнивец.
   — Хорошо, я поверю тебе… Тысячи других не поверили бы, — отозвалась Кэрол, понимая что на самом деле он дьявольски ревнив. — Ты был груб со мной, с Соней, со Стивом. Не знаю, что я сделала, чтобы заслужить такое… Что же касается Сони, то мое сердце разрывается, когда я думаю о ней.
   — Сердце? О Господи, видеть тебя рядом с ним, наблюдать, как он сжимает твои руки! Ты получила то, чего хотела!
   — Я не знала, что ты будешь там.
   Кэрол чувствовала, что говорит впустую, все равно Алвеш уверен, что она специально пришла в тот ресторан. Стив подставил их обоих, но Алвеш в это никогда не поверит. Потому что Стив был так вежлив с ним, потому что Стив обратился к нему за помощью. Ведь Стив никогда раньше не общался с таким могущественным человеком, как Алвеш де Оливеира.
   — Хотел бы я взглянуть на великолепные творения, ни одно из которых никогда не было продано. О, да здесь целая выставочная галерея.. Может, ты мне подаришь одно из них как компенсацию за поврежденный «линкольн». Хотя любовники редко должны что-нибудь друг другу — лениво заметил Алвеш.-Если бы ты тогда не наскочила на мою машину, я бы никогда не встретил тебя. В общем-то, это не кажется слишком большой платой за то удовольствие, которое ты мне доставила.
   Кэрол чувствовала, что атмосфера накаляется.
   — Всего месяц назад ты собирался отвезти меня в полицию.
   — Нет… Я передумал уже в лифте, когда спускался с тобой в подземный гараж. Вместо этого я собирался отвезти тебя к себе домой, -произнес Алвеш с убийственным спокойствием.
   — Я бы не поехала! Скажи, а с Соней ты тоже поступал таким же образом?
   Алвеш удивленно поднял брови.
   — А какое это имеет значение?
   Кэрол взглянула на него с отвращением.
   — Она тогда жила с тобой, или, ты думаешь, я этого не знаю?
   — У Сони было все, но она никогда не жила со мной. Я давно уже не делил свой дом ни с одной женщиной. Иметь такие близкие отношения очень опасно.
   — В общем-то для двух месяцев я не следует утруждать себя.
   — Ты имеешь в виду какие-то сроки в моих отношениях с женщинами? — расхохотался Алвеш, хотя в этот момент ему явно было не до смеха. — А как все-таки насчет тебя?
   — Меня?
   — Если то, что я прочитал о тебе в газетах, хотя бы наполовину правда, ты очень легкомысленная женщина.
   — Вот как?
   — Но я подрежу твои крылышки, прикую тебя цепями к кровати, а когда буду отсутствовать, найму для охраны только старых, страшных мужчин.
   Он впился в ее лицо изучающим взглядом. Затем его губы тронула торжествующая улыбка победителя.
   — Но на самом деле я не очень беспокоюсь. В конце концов, из всех названных в газетах мужчин ты спала только со мной, ведь так?
   Пораженная таким заявлением, Кэрол заметила:
   — В тот момент тебе так не показалось.
   — Но я никогда раньше не занимался любовью с девственницами. Ты застала меня врасплох. И я должен был по достоинству оценить тебя и сделать комплимент.
   — У тебя еще есть время.
   — Только если поедешь со мной. Не волнуйся, не собирай вещи, завтра я пришлю кого-нибудь, чтобы очистить это помещение.
   — Ты что, предлагаешь мне жить с тобой? — сдавленно прошептала Кэрол.
   — Если хочешь точности, то я предлагаю тебе провести со мной месяц, и давай начнем его сегодня.
   — Но ты же сказал, что не любишь обременять себя подобными отношениями.
   — Да, это риск, но я готов пойти на него, чтобы…
   — Не такой уж это большой риск, — задумчиво произнесла Кэрол.
   — …снова видеть тебя в моей постели, -закончил Алвеш.
   — И это все, чего ты хочешь?
   Тень досады промелькнула по лицу Алвеша.
   — Ты когда-нибудь слышала о таком понятии, как скромность? И вообще, какого черта я здесь делаю?
   — Да, действительно. Тем более что ты пришел только оскорбить меня.
   Он взглянул удивленно.
   — Чем же это я тебя оскорбил?
   Кэрол вдруг ощутила такой гнев, такое разочарование, что сжалось сердце.
   — Ты предлагаешь мне провести месяц в твоей постели, зная при этом, что я в курсе твоих любовных похождений. Разве это не оскорбление?
   — А что ты, собственно, теряешь? Стейка? И то кольцо, которое он положил обратно к себе в карман?
   — Возможно.
   — Но я никогда не предложу тебе кольцо, дорогая.
   Кэрол вспыхнула, он попал в самую уязвимую точку. Неужели у нее все еще оставалась какая-то надежда на более серьезные отношения? Как все глупо. Сколько же правил должен нарушить человек, прежде чем начнет ненавидеть себя? Первый раз она переступила свои запреты именно в отношениях с Алвешем. И если она совсем потеряет самоуважение и гордость, то грош ей цена. Да, она из тех людей, которые должны иметь либо все, либо ничего.
   — Если ты так честен со мной, то я тоже постараюсь быть честной.
   Кэрол сделала несколько шагов, словно собираясь с духом. На лице промелькнула тень страдания.
   — Я выросла, наблюдая за любовными похождениями моей матери, за тем, как ей каждый раз разбивали сердце, видя ее депрессии, ее унижения. Я не буду так жить! И я видела, как ты обращался с Соней…
   — Соня и я не были любовниками.
   Кэрол удивленно уставилась на него.
   — Соня лишь играла роль моей любовницы. Возможно, мы бы и стали близки, если бы я не был похищен. Но все переменилось.
   «Все переменилось». Да, и для Кэрол тоже. Всего за тридцать шесть часов ее жизнь стала другой. Все ее чувства стали другими. Как бы она ни пыталась повернуть время вспять, ей это не удавалось все закончилось прежде, чем начаться.
   — Даже если это правда, ты не должен был так поступать! — воскликнула Кэрол, то ли переживая за судьбу другой женщины, то ли понимая, что если сейчас промолчит, то наступит день, когда и с ней поступят точно так же.
   — Я хочу другого.
   — Тебе бы следовало вспомнить об этом раньше, моя милая, до того, как ты предложила себя мне. Девственность — это была твоя цена, а не моя.
   Кэрол вздрогнула. Ясно, она полюбила законченную свинью. Наверняка здесь сыграли свою роль порочные гены матери. Но нет, она не поддастся природе, не позволит собой управлять.
   Она гордо вскинула подбородок и, глядя на него в упор, твердо произнесла:
   — Я больше не сделаю этого, мне нужно другое.
   — Тебе нужен брак? — спросил Алвеш с насмешкой, но в голосе уже чувствовался нарастающий гнев. — Я сказал, что хочу тебя, но не сказал, что буду стоять на коленях и умолять тебя об этом.
   — А я не сказала, что хочу за тебя замуж! — парировала она.
   — И не надо этого делать. Положение моего банка лучше говорит о твоих намерениях, чем твое лицо. Однако цена, которую ты установила, не соответствует той, что готов заплатить я. И ты очень ошибаешься, если думаешь, что расстроила меня.
   — Но я никогда не упоминала о браке!
   — Скоро ты заговоришь и о детях.
   — Без сомнения.
   — Да, я люблю детей. А также хочу большую собаку, и кошку, и пони для детей.
   Так что убирайся отсюда, Алвеш де Оливейра, вместе со своим банком. Иди и поищи другую для своей драгоценной постели! И если она в твое отсутствие развлечется с садовником или охранником, ты получишь именно то, что заслуживаешь.
   — Ни одна женщина не смела так говорить со мной!
   — Мне стыдно, что я позволила тебе прикоснуться ко мне. Теперь буду отмываться всю жизнь. Как ты посмел явиться в мой дом и обсуждать, как с проституткой, мою цену! Ты что, назначил мне, как Соне, «порше» в качестве гонорара?
   — Сначала тебе нужно научиться водить машину. Посадить тебя за руль «порше» сейчас было бы непростительно. Ты перебила бы все встречные машины.
   — Не смей! — закричала Кэрол, увидев, что Алвеш начал приближаться к ней.
   — Ты же тоже этого хочешь.
   Он сжал: ее в объятиях так крепко, что она едва дышала, Но она и не хотела дышать. Не хотела сопротивляться. Голова закружилась, и она прижалась к нему. Сердце бешенно заколотилось, и каждая клетка? вела задрожала от желания, Он подхватил ее на руки и положил на видавшую виды кушетку, служившую кроватью.
   — Ты великолепна! — прошептал он, задыхаясь от восторга.
   Но наваждение уже кончилось.
   — Убирайся, нахал, гад! — закричала Кэрол.
   — Если ты хочешь, чтобы я обращался с тобой как с леди, то будь ею.
   — Тебе наплевать, кто в твоей постели Я ненавижу тебя, Алвеш. — Она изо всех сил оттолкнула его и вскочила на ноги. — Уходи!
   Он спокойно и внимательно посмотрел на нее и встал.
   Дверь за ним закрылась. Кэрол с яростью ударила по подушке сжатыми кулаками. Она добилась своего. Он ушел. Но почему же от этого не стало легче? Почему звук хлопнувшей двери сделал ее еще несчастнее? Он снова оставил ее в одиночестве. И теперь не верилось, что она сможет вынести эту пустоту.

8

   — …В общем, настоящий джентльмен, — заключила журналистка, в ее тоне сквозила ирония.
   Кэрол давала эксклюзивное интервью.
   — Именно, — подчеркнула она.
   — Но я поняла, что там была только одна кровать…
   — Мистер де Оливейра спал на полу.
   — Мистер? Неужели после всего вы не зовете его по имени?
   — Для меня он только де Оливейра.
   Журналистка вздохнула.
   — Но он такой обворожительный и выглядит так сексуально.
   — Первое впечатление бывает обманчивым. Когда мы вырвались оттуда, он дал мне свой пиджак, чтобы я согрелась, — поспешила Кэрол переменить скользкую тему.
   Гарри сидел на кухне и пил чай.
   — Завтра, когда интервью будет напечатано, весь этот кошмар наконец закончится, — сказала Кэрол, входя на кухню. — Перестанет звонить телефон, у нашей двери прекратят дежурить репортеры. Жизнь станет прежней.
   — Тебе не следовало разговаривать с журналистами, они обязательно все переврут.
   Кэрол собралась с духом и спросила напрямик:
   — Алвеш сказал, что ты необыкновенно богат.
   Гарри подавился чаем, потребовалось пять минут, чтобы он избавился от удушающего кашля.
   — Абсолютный вздор, — наконец произнес он.
   — Но, может быть, у тебя есть что-то, так, на черный день?
   Он выглядел очень смущенным.
   — Возможно, — нехотя ответил он.
   — Ну так, может, у нас теперь есть возможность держать кое-где зажженные лампы?
   Если ты в темноте свалишься с лестницы, то в твоем возрасте это может быть опасно. А лечение вообще обойдется в кругленькую сумму.
   Однажды Гарри, встав на стул и пытаясь дотянуться до какой-то полки, грохнулся на пол и до сих пор не оправился от этого падения. Тогда в коридоре появились свечи. Но Кэрол все время боялась, что они могут стать причиной пожара
   — Я подумаю, — пробормотал Эванс, рассматривая узоры на стене.-Надеюсь, ты не собираешься переехать от меня? — В голосе чувствовался страх.
   — Куда? — рассмеялась Кэрол, желая его успокоить.
   Гарри вздохнул.
   — Я хотел поговорить с тобой еще вчера вечером, но крепко заснул… Когда-то я знал отца твоего де Оливейры — Мигеля. У него была великолепная коллекция картин. Они были куплены давно, еще по старым ценам. Жаль, что его сын оказался таким идиотом.
   Кэрол нахмурилась.
   — Ты говоришь об Алвеше?
   — Да. Лет десять назад о его разводе писали все газеты. Он женился на совсем неподходящей особе — на актрисе или ком-то в этом роде. Она имела кучу любовников. В этой истории еще был замешан ребенок…
   — Ребенок? — беспомощно воскликнула Кэрол.
   — Это оказался не его сын. Он стал тогда центром большого скандала. Мне было очень жаль всю его семью, но особенно мальчика. Не очень хороший старт для начинающего жить молодого человека. Теперь у него репутация женоненавистника.
   Кэрол была потрясена, хотя и знала, что Алвеш когда-то был женат. Но такие подробности…
   — Пресса раскопала все факты моей прошлой жизни. Как же она не раздобыла информацию о его первом браке?
   — Это было в Испании. Ему просто повезло.
   В ту ночь она никак не могла заснуть, прокручивая в голове новые факты. Да, судя по всему, Алвешу пришлось несладко. Сколько же ему тогда было? Двадцать один. Столько, сколько ей сейчас. И жена изменяла ему. Но ведь и он не ангел. Избалованный, выросший в богатой и счастливой семье, он вряд ли был готов к постоянству. Да и к темным сторонам жизни тоже. Видимо, его деньги стали тогда приманкой. Ведь как-то он сказал ей такую фразу: «Сладкая ловушка, а затем расплата». И теперь отношения с женщинами он меряет деньгами, не веря никому. Неужели она напомнила ему первую жену?
   Что бы там ни случилось, но Алвеша предали и унизили. Кэрол вдруг стало жалко его.
   Доброе сердце возобладало, и ненависть растворилась сама собой. Теперь, в свете этих новых знаний, она поняла, что предложение прожить вместе месяц выглядело с его стороны не таким уж оскорбительным. Скорее всего, он не делал таких предложений каждой, с кем переспал. Под великолепной броней из дорогих костюмов скрывался просто очень уязвленный и уязвимый человек, изо всех сил пытавшийся это скрыть.
   Все-таки Алвеш очень умен. Он разглядел во всей той галиматье, что печатали про нее в газетах, нужные факты — ее образование, сведения о семье… О, как она любила его! И как глупо было упоминать об этих дурацких собаках, кошках и пони для малышей! «Но Алвеш не хочет детей, и ты никогда не сможешь все это иметь», — сказала себе Кэрол.
   Но тут же напомнила, что сейчас у нее вообще ничего нет.
   На следующее утро ей позвонил Стив.
   — Кэрол… Было бы очень любезно с нашей стороны пригласить журналистку в ресторан на бутылку вина.
   — О чем ты говоришь? Я не понимаю.
   — О твоем интервью. Это абсолютно бесплатно. Давай сегодня вместе пообедаем. На тебе обязательно должно быть мое кольцо. Слишком поздно посылать опровержение в газету…
   Кэрол швырнула трубку на рычаг, словно та была раскаленной. И уже через полчаса, купив по дороге на работу газету, поняла, как был прав Гарри, когда советовал не связываться с журналистами. В интервью Алвеш был представлен этаким самовлюбленным идиотом, который даже не разрешал называть себя по имени. Короче, он был выведен настоящим снобом. В интервью не было и упоминания о том, как он согрел ее, отдав свой пиджак. Вероятно, это был неподходящий, слишком человеческий жест.
   Кэрол ругала себя за свою собственную глупость и решила днем, в перерыве, позвонить Алвешу и извиниться. Ведь и правда, в голову не приходило, что из ее рассказа сделают такую «клюкву», что в газете появится такая чудовищно несправедливая статья. Просто хотелось плакать.
   Ресторанчик, где она работала, во время ланча всегда был переполнен. Кэрол собирала со стола грязные тарелки. Посетители в зале внезапно оживились. Обернувшись, она увидела Алвеша. И замерла.
   — Сколько тебе заплатили за ложь, которую ты изобрела? — Он набросился на нее как разъяренный тигр.-Сколько?! — заорал он, и все головы повернулись в их сторону.
   В его глазах застыло затравленное выражение, какое бывает у человека, которого предали.
   Она не могла этого вынести — взгляд буквально разрывал сердце. Она забыла, что в ее руках тарелки, и они с грохотом полетели на пол.
   — Ничего… — прошептала Кэрол.
   — Ты что, так ненавидишь меня? — прошипел Алвеш сквозь зубы.
   — Нет, нет, — прошептала она, и из глаз брызнули слезы.
   — Не терплю, когда газеты делают из меня идиота. Почему ты согласилась на интервью? — гневно продолжал он нападать.
   — Я хотела только избавиться наконец от этих въедливых журналистов, они очень раздражали Гарри.
   — А мы, к сожалению, везде, куда бы вы ни бросили свой взгляд, — раздалось с соседнего столика дружеское предупреждение.
   Замечание переполнило чашу гнева.
   — Значит, я с самого начала был на крючке? Да, подружка? — свистящим шепотом произнес он.
   Щеки Кэрол запылали.
   — Это не так…
   — Все кончено, — твердо сказал он и, круто развернувшись, направился к двери.
   Замерев, Кэрол наблюдала, как он идет к выходу. Если он сейчас уйдет, она больше не увидит его никогда! Сорвав передник и бросив умоляющий взгляд своему боссу, она кинулась вслед за Алвешем.
   Он уже садился в лимузин, стоявший у края тротуара.
   — Что еще? — спросил он.
   — Я сыграю… То есть я хотела сказать. Я поеду с тобой.
   Он прищурился.
   — Ты меня удивляешь…
   — Лучше сам не удивляй меня. И обращайся со мной как надо, — предупредила его Кэрол.
   Его настроение мгновенно переменилось.
   — Ты не пожалеешь, обещаю тебе, — произнес он и крепко обнял ее.
   — Если мы сейчас же не отъедем, нас оштрафуют, — предупредила Кэрол.
   Он наклонился, и их губы встретились в долгом поцелуе. Кэрол почувствовала, как земля уходит из-под ног. Ее руки крепко обняли его шею, и она окончательно поняла, что расставания с ним просто не сможет пережить.
   Все-таки их оштрафовали за неправильную парковку. Кэрол смотрела на Алвеша, ее сердце бешено билось. Впервые в жизни она приняла такое важное решение: подчинилась своим инстинктам, а не разуму. Но она знала, что не выдержит, если потеряет его. Поэтому выбора все равно не было.
   — Завтра я улетаю в Токио на три дня. Ты можешь полететь со мной, — предложил Алвеш.
   — Но мне надо работать.
   — Неужели? — не веря своим ушам, произнес он.-Подавать еду в ресторане?
   — Ты забыл, сколько тарелок я разбила сегодня? А мой уход в самое горячее время?
   К тому же я должна еще заниматься живописью.
   Да и что я буду там делать целыми днями, пока ты будешь работать?
   — Ходить по магазинам, — нетерпеливо пояснил он.
   — У меня нет этой дурацкой привычки.
   — Но все твои счета я оплачу.
   — Хоть я и поехала с тобой, то должна заметить, что не намерена быть женщиной на содержании.
   Алвеш внимательно взглянул на Кэрол, пытаясь что-то сообразить.
   — Но я не понимаю, что в этом плохого.
   — Тебе и не надо этого понимать.
   — Баста… Я лечу один, оставайся здесь. Он был явно неудовлетворен таким поворотом событий.
   Просто этот человек не привык ничего обсуждать. Всегда и все решал сам. Соня получила таки «порше» за сыгранную роль любовницы. Возможно, он и не спал с ней, но платил, хотя блондинка решила, что не отработала эти деньги.
   — Куда мы едем? — неожиданно спросила Кэрол.
   — На мою виллу. Я везу тебя домой. Только, пожалуйста, не говори мне, что ты против.
   — Ну что ж, если не боишься…
   — Черт возьми, что с тобой происходит? — неожиданно взорвался он.
   — Просто не люблю, когда меня вот так везут, куда вздумается, без моего согласия.
   На глазах Кэрол показались слезы.
   — Ты опять подумала о собаке, кошке и пони? — угрожающе спросил Алвеш.
   — Весьма сомнительно, что мы с тобой пробудем вместе столько, что все это потребуется.
   Неожиданно его губы дрогнули.
   — Давай оставим все как есть. Не нужно ничего загадывать.
   — Хорошо.
   Алвеш вздохнул.
   — Как можно что-то обсуждать, когда прошло всего несколько недель после всех тех событий. Слава Богу, что ты хотя бы не беременна.
   Кэрол подавила желание сказать, что еще ждет этому подтверждения. Зачем напрасно волновать его. Ведь она не очень беспокоится.
   Хотя тогда, конечно, были очень нежелательные дни, и угроза вполне реальна.
   — Стать отцом, как я понимаю, не входит в твои планы.
   — Определенно нет. Это осложнение, без которого я спокойно могу прожить.
   — Как мы вообще пришли к такому разговору? Кто его начал? Ты?
   Алвеш привлек ее к себе.
   — Если для тебя поехать ко мне — событие, то и для меня тоже.
   Напряжение сразу исчезло. Она чувствовала, что любит его. То, что он предложил ей жить с ним, было определенным прогрессом в их отношениях. И она это понимала.
   — Вообще-то, ты, если помнишь, пытаешься затащить меня в свой дом с первого дня нашего знакомства.
   — И с полным отсутствием успеха, — ответил он.
   — Но зато настойчиво.
   — А если я скажу «пожалуйста»?.. — Он снова крепко прижал ее к себе. — В твоих глазах горят звезды, дорогая, и это настораживает.
   — Боишься, что тебя поймают. Но меня это беспокоит еще больше.
   — И все-таки почему ты согласилась дать интервью?
   — Я же тебе уж объяснила. Просто хотела положить конец всем домогательствам. Это было невыносимо. Я решила, что, если ясно и четко скажу, что между нами ничего не было, они оставят меня в покое.
   — Значит, ты намеренно лгала.
   — Ну, хорошо, хорошо, я лгала. А ты предпочел бы правду?
   — Никогда больше не делай этого. Никогда не лги мне и никогда не лги обо мне, — настойчиво сказал Алвеш. — На худой конец, ничего не говори обо мне вообще. Все, что происходит между нами, -это наша личная жизнь.
   — Знаю.
   — Один-единственный раз ты дала мне повод усомниться в тебе. И я прощаю тебя.
   — О чем ты?
   Алвеш цинично усмехнулся.
   — Кэрол, я не дурак. И знаю, сколько будет дважды два. Меньше чем сорок восемь часов назад ты отдала мне чек на солидную сумму. А сегодня появилась эта статья. Значит, тебе заплатили за интервью.
   — Но эти деньги я получила от продажи картины! — воскликнула Кэрол.
   — Я не возводил тебя на пьедестал, дорогая, поэтому не надо беспокоиться о том, что можешь оттуда упасть. Я не предполагаю совершенство, но рассчитываю на честность. Кто мог заплатить такие деньги за работу неизвестного художника?
   — Это была не моя картина!
   Кэрол больно ранила отповедь, а главное — его недоверие. Ей и в голову не пришло заработать на интервью.
   — Эту картину написал отец, и на ней изображена моя мать.
   — Неужели?
   — Я совершенно забыла о ней. Но когда пришла в банк, чтобы объясниться по поводу отсутствия страховки… послушай же меня? Мне просто не приходило в голову продать картину. Ведь я и понятия не имела, что она так дорого стоит.
   Алвеш изумленно уставился на нее.
   — Ты продала портрет своей матери, написанный твоим отцом, для того чтобы отдать мне долг? Ты с ума сошла?
   — А что мне оставалось делать? Такую сумму я собирала бы всю жизнь.
   — Кому ты ее продала?
   — Какое это имеет значение?
   — Кому?
   Кэрол рассказала.
   — Если она уже продана, то пеняй только на себя, — рявкнул он и приказал шоферу ехать в художественную галерею, — Господи, у тебя удивительная способность создавать мне трудности.
   — Я должна тебе деньги. Надо же было как то выкрутиться…
   — Мы были любовниками. За кого ты меня принимаешь? За сутенера?
   — За банкира, — беспомощно пробормотала Кэрол, ошарашенная такой реакцией. Продажа картины была для нее серьезной жертвой. А теперь выясняется, что все это зря. — Если ты думаешь, что, проведя с тобой пару ночей в постели, я списала с себя долг в несколько тысяч долларов, значит, ты меня совсем не знаешь. К тому же надо было платить за ремонт «мазды».
   Алвеш буркнул что-то необыкновенно «лестное» по поводу ее машины.
   — Извини, уж какая есть! — вспылила Кэрол. — Почему ты приказал ехать в галерею?
   — Если картина еще там, то я ее выкуплю.
   — Если ты купишь ее, то она будет твоей, -отозвалась Кэрол, наотрез отказавшись сопровождать его, пока он ходил в галерею.
   Если он не перестанет быть таким подозрительным и циничным, то она никогда больше не скажет ничего о деньгах. Долг есть долг, и она намерена вернуть его. Может, для Алвеша деньги ничего не значат, но для нее долг — дело принципа.
   Вернувшись в машину, он положил ей на колени маленькую картину.
   — На, получи назад мамашу, — весело сказал он.
   Кэрол взглянула на знакомые черты, к горлу невольно подступил комок. Но она упрямо мотнула головой.
   — Я же сказала, что не возьму.
   — О Господи, ты доведешь меня!
   — Сколько ты заплатил?
   Он назвал сумму.
   — Это потому, что за ней пришел ты. Она столько не стоит. Это далеко не лучшее творение отца.
   Алвеш нажал кнопку, и между ними и шофером опустилось стекло.
   — Ты не собираешься расплатиться со мной за эту маленькую услугу? — нежно спросил Алвеш.
   — Не будь смешным.
   — А если бы мы были женаты, ты подумала бы об этом?
   — Но мы же не женаты, — быстро ответила Кэрол и тут же пожалела об этом.
   — Отлично! Видимо, мне придется постоянно расплачиваться за то, что на твоем пальце нет обручального кольца.
   Кэрол надоели эти препирательства.
   — Заткнись наконец, — выпалила она.
   — Иногда ты доводишь меня до безумия, -проворчал Алвеш и снова поднял стекло.
   Для Кэрол такие отношения были совершенно новыми. Впервые в жизни рядом с мужчиной она не чувствовала себя главной.
   — Знаешь, мне почему-то кажется, что наши отношения будут очень сложными. Я привык подчиняться лишь своим желаниям.