Страница:
Но как он так быстро вытащил пушку? За долю секунды успел выхватить револьвер из-под пиджака! Карл перезарядил револьвер, вышел из-за стойки с другой стороны и, обойдя "паккард", склонился над лежащим на полу Нестором.
Тони сошел по ступенькам, приблизился к Карлу. Ему хотелось посмотреть на мертвого Нестора и кое-что сказать Карлу.
– Когда он приказал тебе положить оружие, – нерешительно начал Тони, – ты сказал ему то же самое, что говорил Эммету Лонгу. Слово в слово.
– Правда? – улыбнулся Карл.
– Тогда нам все рассказала Кристал Дэвидсон – в отеле.
– И ты запомнил?
– Даже записал. И остальные репортеры тоже. А теперь ты повторил ту же фразу и подкрепил слова действием – убил еще троих.
– Четверых, – поправил Карл.
– Да, верно, – не сразу ответил Тони.
– А эти пьянчуги, – продолжил Карл, – стреляли уже в мертвых.
Тони посмотрел на жестяной потолок.
– У меня до сих пор в ушах звенит. – Он опустил голову и увидел, что Карл наступил Нестору на живот носком сверкающей черной туфли. Но тут же повернулся к лестнице, услышав голос Хейди.
– Джек! Где Джек? – и потом: – Норма подстрелили. По-моему, он мертв.
9
10
Тони сошел по ступенькам, приблизился к Карлу. Ему хотелось посмотреть на мертвого Нестора и кое-что сказать Карлу.
– Когда он приказал тебе положить оружие, – нерешительно начал Тони, – ты сказал ему то же самое, что говорил Эммету Лонгу. Слово в слово.
– Правда? – улыбнулся Карл.
– Тогда нам все рассказала Кристал Дэвидсон – в отеле.
– И ты запомнил?
– Даже записал. И остальные репортеры тоже. А теперь ты повторил ту же фразу и подкрепил слова действием – убил еще троих.
– Четверых, – поправил Карл.
– Да, верно, – не сразу ответил Тони.
– А эти пьянчуги, – продолжил Карл, – стреляли уже в мертвых.
Тони посмотрел на жестяной потолок.
– У меня до сих пор в ушах звенит. – Он опустил голову и увидел, что Карл наступил Нестору на живот носком сверкающей черной туфли. Но тут же повернулся к лестнице, услышав голос Хейди.
– Джек! Где Джек? – и потом: – Норма подстрелили. По-моему, он мертв.
9
Первым делом Боб Макмахон заявил Карлу, сидевшему напротив, через стол, что он временно отстраняется от расследования перестрелки в придорожном борделе. Карл даст показания, и их сравнят с показаниями свидетелей на месте происшествия – всех до одного.
– Вы что, мне не верите? – спросил Карл.
– Судя по твоему рапорту, – ответил Макмахон, – ты застрелил всех четверых: Нестора Лотта и трех парней, что пришли с ним.
Карл кивнул:
– Я испытывал новый кольт 38-го калибра специального выпуска – на рамке 45-го.
– Серьезное оружие.
– Отдача меньше. И стреляет точнее.
– Вышибалы, – Макмахон посмотрел на листки рапортов, лежащих у него на столе, – Уолтер и тот, одноглазый, Страх Брэгг, утверждают, что двоих застрелили они.
– Если хотят, пусть хвастают, – пожал плечами Карл, – но Нестор и его подручные были уже мертвы или умирали. Спросите писателя из "Настоящего детектива". Он все видел.
– Он был здесь утром, – кивнул Макмахон. – Энтони Антонелли. По его словам, ты сказал Нестору Лотту: если ты вытащишь оружие, то будешь стрелять на поражение. Ты действительно так сказал?
– Раз уж мне пришлось вытащить оружие, – пожал плечами Карл.
– А помнишь, что ты сказал то же самое Эммету Лонгу? В тот раз нам обо всем рассказала его подружка, Кристал Дэвидсон.
– После того, как я объявил, что он арестован. Сейчас произошло то же самое: они могли сложить оружие, но предпочли им воспользоваться, и мне пришлось стрелять.
– Энтони уверяет, что не видел прежде, чтобы пушку вытащили так быстро.
– Спроси, сколько перестрелок он видел на своем веку?
– Он говорит, что не заметил, как ты выхватил револьвер. Просто вдруг увидел его у тебя в руке, и ты открыл огонь.
– Так что именно его беспокоит?
– Он хочет узнать, не держал ли ты револьвер в руке, – пояснил Макмахон, – под стойкой.
– Я дал им шанс сложить оружие. – Карл пристально посмотрел на своего босса. – Они им не воспользовались.
– Так ты заранее приготовил пушку или нет?
– Заранее.
– Газетчик из Талсы пишет, что ты выхватил ее и стал стрелять.
– Меня спросили, пристрелил ли я всех четверых, – уточнил Карл. – Я сказал: да, всех. Меня не спрашивали, держал ли я револьвер в руке.
– Им нравится образ маршала, который быстро выхватывает пушку. – Макмахон опустил голову и стал перелистывать страницы. – Энтони хочет, чтобы Белмонта арестовали за угон его машины.
– Знаю. Я говорил ему, что не надо оставлять ключи в машине. Я был уверен, что "паккард" принадлежит Джеку, но он так и не признался.
Макмахон снова посмотрел Карлу в глаза:
– Я заметил, ты всегда называешь Белмонта по имени. Похоже, вы с ним близко знакомы?
– Я его знаю, – ответил Карл. – Если дадите мне свободу действий, я его найду.
– Где он, как по-твоему?
– Первым делом я бы предположил Канзас-Сити.
– Возможно, – после паузы ответил Макмахон.
– И даже скорее всего.
– Тебе наверняка известно, что он убил тех клановцев?
– Перестрелял, как кур. Норм Дилуорт убил двоих, сидевших по машинам. "Томпсон" его не послушался.
– А ты полагаешь, будто Белмонт насмерть застрелил Дилуорта.
– Я не полагаю, я знаю; таким образом он заполучил жену Норма. Проверьте пулю, извлеченную из Норма. Откуда ее выпустили – из винчестера или "спрингфилда"?
– Пуля прошла навылет и пробила окно, – сказал Макмахон. – Наверное, она где-нибудь в кустах. Вряд ли кто-то из свидетелей – вышибалы, бармены – признаются, что видели, как Белмонт пристрелил Норма.
– Они больше на него не работают, – возразил Карл.
– Но у них нет причины закладывать его. Даже если мы разыщем тех парней, едва ли от них будет прок. А Хейди Уинстон? По-твоему, она сбежала с Белмонтом?
– По-моему, да. Если только он не выкручивал ей руку.
– Вряд ли она отвергнет сына нефтяного магната.
Несколько секунд оба молчали. Потом Карл спросил:
– Помнишь Пейтона Брэгга? Он гнал самогон и грабил банки. Тот урод, одноглазый вышибала, – его младший брат.
– Он знает, кто ты такой?
– Наверное, да, но Ничего не сказал.
– У нас есть ордер на его арест?
– Нарушение сухого закона, – пожал плечами Карл. – За это можно привлечь почти каждого.
Оба снова замолчали, каждый думал о своем. Наконец Макмахон сказал:
– Не понимаю, как ты упустил Белмонта.
– Совершил ошибку, – ответил Карл. – Он как будто развлекался, стрелял в клановцев, вот я и пообещал, что арестую его.
– Потому что он тебя раздражал?
– Я не был уверен, что сумею найти подходящую статью обвинения.
– Он стрелял в тех, кто собирался сжечь его дом.
– Ну да.
– И тебе захотелось передать его прокурору, – усмехнулся Макмахон, – но ты дал ему уйти. Что ты делал, когда убили Дилуорта?
– Никто ни о чем не догадывался, пока Хейди не крикнула, что Норма застрелили.
Карл замолчал, и Макмахон переспросил:
– Ну и?..
– Она сказала, что, по ее мнению, Норм мертв.
Макмахон молчал и ждал.
– Я обошел "паккард" с другой стороны, чтобы взглянуть на труп Нестора, и увидел приколотую у него на груди медаль за храбрость – крест "За выдающиеся заслуги". Мой отец получил медаль за храбрость на Кубе. – Карл вздохнул и нахмурил брови. – Но Нестор... Господи боже... он был совсем не таким, как мой отец.
– Вижу, тебе нравится твоя шляпа. Становишься настоящим пижоном, а?
Они пили брагу со льдом, ломтиком апельсина и сахаром – любимый напиток Вирджила.
– "Двенадцать убитых в придорожном борделе", – прочел заголовок Вирджил. – Ты застрелил четверых, и тебя отправили в отпуск, да? Хорошенькое дельце!
Карл не перебивал отца.
– Газетчики прямо захлебываются. Никак не успокоятся. Вчера сюда заявились репортеры и тот, из "Настоящего детектива", как его – Энтони Антонелли? Говорит, напишет целый рассказ. Назовет его "Битва на Лысой горе".
– Я не знал, что он заявится.
– Собирается посвятить тебе статью – обещает, что это будет гвоздь номера. И еще напишет о Джеке Белмонте. Хочет расспросить тебя обо всех плохих парнях, которых тебе пришлось пристрелить. Сколько их уже накопилось – восемь, считая того коровьего угонщика? Он решил выяснить, говорил ли ты каждому из них, что если достаешь пушку, то стреляешь на поражение.
– Надоело, – буркнул Карл.
– Вот что бывает, когда становишься знаменитостью. – Вирджил внимательно посмотрел на сына. – Приходится повторять одно и то же. Ты заработал славу, убивая преступников. А потом кто-нибудь пристрелит тебя, чтобы, в свою очередь, стать знаменитым. Наверное, у Джека Белмонта на тебя зуб. Энтони говорит, он хочет спросить Джека, зачем тот грабит банки и торгует спиртным, если его папаша богат, как Крез. Я объяснил: либо сынок мечтает посадить папашу в лужу, либо хочет доказать, что он что-то из себя представляет. Сколько человек застрелил Джек? Семерых?
– И еще одного раньше, когда ему было пятнадцать.
– Как и ты.
Слова Вирджила повисли в воздухе.
– Его отец – Орис Белмонт, – сказал Карл.
– Я знаю, кто он такой. Но что он может предложить своему сыну? Работать вместе с ним в конторе? Пялиться в окно на Талсу? Да еще, если захочет, чистить нефтехранилища. Я сказал Энтони: вот взять меня и Карла. У нас с ним то же положение. Я довольно богат, а Карл получает не больше нескольких тысяч в год, но мы с ним друг другу не конкуренты.
– Да. Я прислушиваюсь к твоему мнению, – кивнул Карл.
– Я даю тебе советы. У тебя есть возможность стать знаменитым фермером, который разводит пекановые деревья, и зарабатывать на хлеб, сбивая с них орехи. Я советовал тебе держаться подальше от нефтяного бизнеса. Вот и сейчас цена на нефть упала на четыре цента за баррель, потому что ее стало слишком много. В Восточном Техасе открыли новое месторождение, в результате я получаю меньше четырех центов за баррель. – Вирджил напомнил Карлу про губернатора Оклахомы, Альфальфа Билла Мюррея – тот ввел на действующих месторождениях военное положение и приставил вооруженную охрану к каждой из трех тысяч скважин, пока цена не подскочила до доллара за баррель. – На это требуются затраты, но они окупаются. А знаешь, почему? Сейчас у многих есть машины, и с каждым днем их становится больше.
– Ты не разорился? – спросил Карл.
– Малыш, я получаю дивиденды с того дня, как в Гленн-Пул нашли нефть, – улыбнулся Вирджил. – Вот и Энтони я сказал: я довольно богат. Но я не сказал, что на всякий случай придерживаю сто тысяч наличными...
– Где?
– В доме. Ста тысяч хватит, чтобы еще добрых лет двадцать жить как третьеразрядный король. Остальное я вложил в автозаправочные станции и закусочные на паях с партнером. Людям нужно заправлять машины и где-то есть.
– Ты хранишь сто тысяч долларов в доме?
– И несколько ружей. Не волнуйся. – Вирджил отпил глоток. – Когда тебя нет, меня осаждают репортеры. Они таскаются за мной в сад – хотят узнать, что я делаю со своими деньгами. Фотографируют работающие качалки. Вначале спрашивают, каково мое мнение о тебе. Мой сын ловит беглых преступников и налетчиков. Я отвечаю: по-моему, после краха двадцать девятого года в банках уже почти нечего грабить. Они хотят знать, не разорился ли я. Я сказал: если когда-нибудь сухой закон отменят, я открою где-нибудь парочку салунов. Не здесь, у нас, – здесь отмены не будет, ведь мы еще не так давно считались индейской территорией. Из-за них, да еще из-за баптистов наш штат всегда будет голосовать за сухой закон. Нет, черт побери, сказал я им, я не разорился, у меня есть капиталы. Они спросили: а если все-таки? Но я не открыл им, что все равно смогу прожить безбедно – как второразрядный король. Правда, потом я пересчитал: поделил сто тысяч на двадцать лет, получилось пять тысяч в год – и решил, что буду жить как третьеразрядный король.
– Ты сказал им, – уточнил Карл, – что припрятал кое-какую наличность?
– Нет, но они постоянно спрашивают, не зашил ли я пару миллионов в матрас. Я отвечаю: мол, не их дело. Более нахальных парней я в жизни не видел! Повсюду суют свой нос.
– А почему они считают, что ты припрятал денежки? – спросил Карл. – Что навело их на такую мысль? Если ты собираешься вести жизнь второразрядного короля...
– Третьеразрядного.
– Значит, у тебя есть на что вести такую жизнь.
– Я и словом не заикнулся о моих деньгах.
– Но ты сказал им, что у тебя в доме есть оружие и ты первоклассный стрелок?
– Потом они расспрашивали меня о службе в морской пехоте и о войне с испанцами. Вот и все.
– Ты говорил, что тебя наградили медалью за храбрость?
– За то, что меня подстрелил снайпер. – Вирджил отпил большой глоток и продолжил: – Тот писака, Энтони Антонелли, сказал, мол, ты говорил ему, что едешь домой.
– Вчера я был в Генриетте.
– Все еще обхаживаешь ту бандитскую подружку?
– Сейчас ее обхаживает один нефтяник; он ей вроде нравится. Мы с Кристал поужинали, потолковали о том о сем. Она в моем вкусе, но это не значит, что я хочу на ней жениться. Ты знаешь, она жила с Эмметом Лонгом после того, как он убил ее мужа. То же самое с Хейди Уинстон, девушкой, которая сбежала с Джеком Белмонтом.
– Ты умеешь разговаривать с такими людьми?
– Я умею задавать вопросы. Что значит жить с беглым преступником, объявленным в федеральный розыск? Я спросил Кристал, все ли время она боялась. Она ответила: "Да, конечно". Но голос у нее был удивленный, будто она раньше не задумывалась о таких вещах. Для нее так естественно было бояться. Хейди другая. Она была шлюхой, и, по-моему, ей нравится для разнообразия чувствовать возбуждение, волноваться. Там, в борделе, она дразнила Джека, сказала, что он застрелил корову, и добавила, что он сделал это нарочно. А прямо под ними, во дворе, валялись трупы семерых парней, которых он убил.
– Невозможно понять подобных людей, – сказал Вирджил.
Карл рассказал отцу, что у Нестора Лотта был крест "За выдающиеся заслуги"; наверное, он получил его на войне. Крест был приколот к груди.
– Когда ты убил его?
– Чуть не попал в медаль.
– Я думал, ты хладнокровнее, – сказал Вирджил. – Похоже, Нестор хотел, чтобы все знали, что он, когда-то был героем. Если, конечно, медаль его.
– Почти уверен, что да. У него не было сердца, – сказал Карл, – но, когда надо было встать и идти в атаку, он вставал и шел.
– Ну и странные типы тебе попадаются, – заметил Вирджил.
Из кухни вышла Наркисса Рейнкроу; она несла коктейль и виски с кока-колой. Пришло время ужинать.
Наркисса пожарила стейки, яичницу, картофель, подала миску вчерашней белой фасоли с солониной, свежевыпеченный хлеб и еще кислую капусту в томате. Сама села во главе стола и стала слушать, как отец и сын беседуют о Франклине Рузвельте. Победит ли он на выборах? Хорошо, что он срезал зануду Герберта Гувера.
– Уилл Роджерс говорит, что демократы пришли к власти, пообещав людям все: урегулировать положение дел на фондовой бирже, помочь фермерам, выплачивать пенсии ветеранам, а уйдут, как следует разжирев и обзаведясь всевозможными алиби, – сказал Вирджил. – Еще Уилл говорит, что мы голосуем не за того или иного кандидата, а против его соперника.
– Да, и еще он говорит, что никогда не встречал человека, который бы ему не нравился, – кивнул Карл. – И ты ему веришь?
– Нет, не верю, – усмехнулся Вирджил, – но звучит хорошо. Помню, было время, когда он участвовал в родео: крутил лассо и одновременно говорил. Причем крутил два лассо одновременно: одним нужно было заарканить лошадь, а другим – наездника. Уилл Роджерс заранее заготовил несколько шуток на тот случай, когда трюк ему не удавался. Например: "Если я в скором времени не заарканю хоть кого-нибудь, придется выдать зрителям корешки билетов, чтобы они могли прийти бесплатно в другой раз". Или: "Легче набрасывать лассо на слепую лошадь, она не видит аркана!" У него было столько отговорок, что иногда он нарочно промахивался, чтобы получить возможность сказать что-нибудь смешное.
– Ты помнишь все шутки Уилла Роджерса, да? – Карл восхищенно посмотрел на отца.
– Он кинозвезда, играет в театре, ведет колонку в газете, а в ней специально коверкает слова – он величайший американец и самый смешной человек, которого мне приходилось слышать.
– И в нем течет индейская кровь, – заметила Наркисса.
– Он на девять целых и три четверти чероки, – объяснил Вирджил, – хотя официально считается, что только на четверть. Вот как говорит Уилл Роджерс: "Мои предки не приплыли в Америку на "Мэйфлауэре". Они встречали его". – Вирджил склонился над глубокой тарелкой и сказал Карлу: – Иногда ты напоминаешь мне его. Не знаю почему, но напоминаешь.
– Я могу вспомнить целую кучу людей, которые мне не нравятся, так что я на него не похож, – возразил Карл.
– Вы оба любите животных, – сказал Вирджил. – Ты по-своему скромен и умеешь вовремя заявить о себе. Помнишь, как мы смотрели его выступление в шоу Зигфилда? Тогда ты был еще маленький.
Карл помнил: несколько дней спустя он застрелил того угонщика скота. Он кивнул отцу. Конечно, он помнил хористок и танцовщиц, знаменитых "девушек Зигфилда" с длинными белыми ногами, которые отплясывали на сцене чечетку, а потом появился Уилл Роджерс в черных гамашах, с мотком веревки в руке, в ковбойской шляпе, сдвинутой набок, с челкой на лбу. Карл вспомнил: того коровьего вора звали Уолли Таруотер.
А Вирджил тем временем жаловался:
– Она все время пичкает меня кислой капустой, да еще уверяет, что это полезно.
– Полезно, – кивнула Наркисса. – Эллен Роуз Дикки в своей передаче назвала кислую капусту самой здоровой пищей. Я заказала в Клайде, Огайо, книжку: пятьдесят рецептов блюд из кислой капусты. Я добавляю в нее печеные пеканы, лук и готовлю томатный соус. А он отталкивает тарелку!
– Она воняет! – взревел Вирджил.
– Да ты ведь запахов не различаешь, – удивилась Наркисса, – потому что от тебя самого разит потом. Я покупаю мыло от пота в магазине. А он не моет подмышки, как я ему велю. Нет, раз в неделю он принимает ванну. Я прошу его чистить зубы "Листерином". Но у него нет времени – он читает газеты. Я говорю, что "Листерин" убивает двести миллионов бактерий за пятнадцать секунд. Но у него все равно нет времени. Я пытаюсь уговорить его каждый день принимать пивные дрожжи – по три лепешки, чтобы наладить стул, я ведь слышу, как он мучается, когда сидит в туалете. Нет, по его словам, пивные дрожжи ему не нужны. Видишь, как он лысеет? Я прошу его пользоваться тоником, который называют "Доктор для волос". Опять не желает! Хотя таким тоником пользуется сам знаменитый Гарри Ричман. И даже певица Рут Эттинг. Она говорит, что тоник творит с ее волосами чудеса. А Вирджилу он не нужен. Вирджил читает в моем журнале "Физическая культура" статью об идеальном мужчине, там старик Бернар Макфадден показывает специальный комплекс упражнений. А сам не вылезает из кресла. Я заказала бесплатный экземпляр книги о пользе динамического напряжения, – нужно всегда оставаться здоровым и сильным. Но он ее и в руки не взял. Я дала ему книгу Эрла Лидермана об укреплении внутренних органов. Посылала заказ аж в Ньюарк, штат Нью-Джерси, думала, ему понравится книга Лайонела Стронгфорта о том, как укрепить тело. Но Вирджил ее не раскрыл. Сказал только: "Стронгфорт – ты что, шутишь? Это не настоящая фамилия".
Вирджил кивнул:
– Расскажи еще, как ты купила тюбик "Ипаны", и моя зубная щетка окрасилась в розовый цвет.
Наркисса покачала головой. Она устала спорить.
– Сейчас я пользуюсь "Ипаной", – продолжил Вирджил, – купил новую зубную щетку, и она остается белой. – Он прожевал ломтик мяса, окунув его в желток, потом сказал Карлу: – А ты знаешь, что тридцать тысяч человек ежегодно погибают в автомобильных катастрофах? Должно быть, специально караулят на дороге, как бы врезаться друг в друга. Только что прочел, – добавил он и повернулся к Наркиссе. – Где это было, в "Либерти"?
– Да, кажется, в "Либерти", – ответила она. – А может, в "Психологии"? Статья называлась "Жизнь в современном мире".
– Вы что, мне не верите? – спросил Карл.
– Судя по твоему рапорту, – ответил Макмахон, – ты застрелил всех четверых: Нестора Лотта и трех парней, что пришли с ним.
Карл кивнул:
– Я испытывал новый кольт 38-го калибра специального выпуска – на рамке 45-го.
– Серьезное оружие.
– Отдача меньше. И стреляет точнее.
– Вышибалы, – Макмахон посмотрел на листки рапортов, лежащих у него на столе, – Уолтер и тот, одноглазый, Страх Брэгг, утверждают, что двоих застрелили они.
– Если хотят, пусть хвастают, – пожал плечами Карл, – но Нестор и его подручные были уже мертвы или умирали. Спросите писателя из "Настоящего детектива". Он все видел.
– Он был здесь утром, – кивнул Макмахон. – Энтони Антонелли. По его словам, ты сказал Нестору Лотту: если ты вытащишь оружие, то будешь стрелять на поражение. Ты действительно так сказал?
– Раз уж мне пришлось вытащить оружие, – пожал плечами Карл.
– А помнишь, что ты сказал то же самое Эммету Лонгу? В тот раз нам обо всем рассказала его подружка, Кристал Дэвидсон.
– После того, как я объявил, что он арестован. Сейчас произошло то же самое: они могли сложить оружие, но предпочли им воспользоваться, и мне пришлось стрелять.
– Энтони уверяет, что не видел прежде, чтобы пушку вытащили так быстро.
– Спроси, сколько перестрелок он видел на своем веку?
– Он говорит, что не заметил, как ты выхватил револьвер. Просто вдруг увидел его у тебя в руке, и ты открыл огонь.
– Так что именно его беспокоит?
– Он хочет узнать, не держал ли ты револьвер в руке, – пояснил Макмахон, – под стойкой.
– Я дал им шанс сложить оружие. – Карл пристально посмотрел на своего босса. – Они им не воспользовались.
– Так ты заранее приготовил пушку или нет?
– Заранее.
– Газетчик из Талсы пишет, что ты выхватил ее и стал стрелять.
– Меня спросили, пристрелил ли я всех четверых, – уточнил Карл. – Я сказал: да, всех. Меня не спрашивали, держал ли я револьвер в руке.
– Им нравится образ маршала, который быстро выхватывает пушку. – Макмахон опустил голову и стал перелистывать страницы. – Энтони хочет, чтобы Белмонта арестовали за угон его машины.
– Знаю. Я говорил ему, что не надо оставлять ключи в машине. Я был уверен, что "паккард" принадлежит Джеку, но он так и не признался.
Макмахон снова посмотрел Карлу в глаза:
– Я заметил, ты всегда называешь Белмонта по имени. Похоже, вы с ним близко знакомы?
– Я его знаю, – ответил Карл. – Если дадите мне свободу действий, я его найду.
– Где он, как по-твоему?
– Первым делом я бы предположил Канзас-Сити.
– Возможно, – после паузы ответил Макмахон.
– И даже скорее всего.
– Тебе наверняка известно, что он убил тех клановцев?
– Перестрелял, как кур. Норм Дилуорт убил двоих, сидевших по машинам. "Томпсон" его не послушался.
– А ты полагаешь, будто Белмонт насмерть застрелил Дилуорта.
– Я не полагаю, я знаю; таким образом он заполучил жену Норма. Проверьте пулю, извлеченную из Норма. Откуда ее выпустили – из винчестера или "спрингфилда"?
– Пуля прошла навылет и пробила окно, – сказал Макмахон. – Наверное, она где-нибудь в кустах. Вряд ли кто-то из свидетелей – вышибалы, бармены – признаются, что видели, как Белмонт пристрелил Норма.
– Они больше на него не работают, – возразил Карл.
– Но у них нет причины закладывать его. Даже если мы разыщем тех парней, едва ли от них будет прок. А Хейди Уинстон? По-твоему, она сбежала с Белмонтом?
– По-моему, да. Если только он не выкручивал ей руку.
– Вряд ли она отвергнет сына нефтяного магната.
Несколько секунд оба молчали. Потом Карл спросил:
– Помнишь Пейтона Брэгга? Он гнал самогон и грабил банки. Тот урод, одноглазый вышибала, – его младший брат.
– Он знает, кто ты такой?
– Наверное, да, но Ничего не сказал.
– У нас есть ордер на его арест?
– Нарушение сухого закона, – пожал плечами Карл. – За это можно привлечь почти каждого.
Оба снова замолчали, каждый думал о своем. Наконец Макмахон сказал:
– Не понимаю, как ты упустил Белмонта.
– Совершил ошибку, – ответил Карл. – Он как будто развлекался, стрелял в клановцев, вот я и пообещал, что арестую его.
– Потому что он тебя раздражал?
– Я не был уверен, что сумею найти подходящую статью обвинения.
– Он стрелял в тех, кто собирался сжечь его дом.
– Ну да.
– И тебе захотелось передать его прокурору, – усмехнулся Макмахон, – но ты дал ему уйти. Что ты делал, когда убили Дилуорта?
– Никто ни о чем не догадывался, пока Хейди не крикнула, что Норма застрелили.
Карл замолчал, и Макмахон переспросил:
– Ну и?..
– Она сказала, что, по ее мнению, Норм мертв.
Макмахон молчал и ждал.
– Я обошел "паккард" с другой стороны, чтобы взглянуть на труп Нестора, и увидел приколотую у него на груди медаль за храбрость – крест "За выдающиеся заслуги". Мой отец получил медаль за храбрость на Кубе. – Карл вздохнул и нахмурил брови. – Но Нестор... Господи боже... он был совсем не таким, как мой отец.
* * *
Вечером они сидели на веранде большого калифорнийского бунгало среди пекановых деревьев и пили перед ужином аперитив. У Вирджила на коленях лежала пачка газет – деятели из "Тексас ойл" привозили ему все, где упоминалось имя Карла Уэбстера. Сейчас в газетах были и фотографии.– Вижу, тебе нравится твоя шляпа. Становишься настоящим пижоном, а?
Они пили брагу со льдом, ломтиком апельсина и сахаром – любимый напиток Вирджила.
– "Двенадцать убитых в придорожном борделе", – прочел заголовок Вирджил. – Ты застрелил четверых, и тебя отправили в отпуск, да? Хорошенькое дельце!
Карл не перебивал отца.
– Газетчики прямо захлебываются. Никак не успокоятся. Вчера сюда заявились репортеры и тот, из "Настоящего детектива", как его – Энтони Антонелли? Говорит, напишет целый рассказ. Назовет его "Битва на Лысой горе".
– Я не знал, что он заявится.
– Собирается посвятить тебе статью – обещает, что это будет гвоздь номера. И еще напишет о Джеке Белмонте. Хочет расспросить тебя обо всех плохих парнях, которых тебе пришлось пристрелить. Сколько их уже накопилось – восемь, считая того коровьего угонщика? Он решил выяснить, говорил ли ты каждому из них, что если достаешь пушку, то стреляешь на поражение.
– Надоело, – буркнул Карл.
– Вот что бывает, когда становишься знаменитостью. – Вирджил внимательно посмотрел на сына. – Приходится повторять одно и то же. Ты заработал славу, убивая преступников. А потом кто-нибудь пристрелит тебя, чтобы, в свою очередь, стать знаменитым. Наверное, у Джека Белмонта на тебя зуб. Энтони говорит, он хочет спросить Джека, зачем тот грабит банки и торгует спиртным, если его папаша богат, как Крез. Я объяснил: либо сынок мечтает посадить папашу в лужу, либо хочет доказать, что он что-то из себя представляет. Сколько человек застрелил Джек? Семерых?
– И еще одного раньше, когда ему было пятнадцать.
– Как и ты.
Слова Вирджила повисли в воздухе.
– Его отец – Орис Белмонт, – сказал Карл.
– Я знаю, кто он такой. Но что он может предложить своему сыну? Работать вместе с ним в конторе? Пялиться в окно на Талсу? Да еще, если захочет, чистить нефтехранилища. Я сказал Энтони: вот взять меня и Карла. У нас с ним то же положение. Я довольно богат, а Карл получает не больше нескольких тысяч в год, но мы с ним друг другу не конкуренты.
– Да. Я прислушиваюсь к твоему мнению, – кивнул Карл.
– Я даю тебе советы. У тебя есть возможность стать знаменитым фермером, который разводит пекановые деревья, и зарабатывать на хлеб, сбивая с них орехи. Я советовал тебе держаться подальше от нефтяного бизнеса. Вот и сейчас цена на нефть упала на четыре цента за баррель, потому что ее стало слишком много. В Восточном Техасе открыли новое месторождение, в результате я получаю меньше четырех центов за баррель. – Вирджил напомнил Карлу про губернатора Оклахомы, Альфальфа Билла Мюррея – тот ввел на действующих месторождениях военное положение и приставил вооруженную охрану к каждой из трех тысяч скважин, пока цена не подскочила до доллара за баррель. – На это требуются затраты, но они окупаются. А знаешь, почему? Сейчас у многих есть машины, и с каждым днем их становится больше.
– Ты не разорился? – спросил Карл.
– Малыш, я получаю дивиденды с того дня, как в Гленн-Пул нашли нефть, – улыбнулся Вирджил. – Вот и Энтони я сказал: я довольно богат. Но я не сказал, что на всякий случай придерживаю сто тысяч наличными...
– Где?
– В доме. Ста тысяч хватит, чтобы еще добрых лет двадцать жить как третьеразрядный король. Остальное я вложил в автозаправочные станции и закусочные на паях с партнером. Людям нужно заправлять машины и где-то есть.
– Ты хранишь сто тысяч долларов в доме?
– И несколько ружей. Не волнуйся. – Вирджил отпил глоток. – Когда тебя нет, меня осаждают репортеры. Они таскаются за мной в сад – хотят узнать, что я делаю со своими деньгами. Фотографируют работающие качалки. Вначале спрашивают, каково мое мнение о тебе. Мой сын ловит беглых преступников и налетчиков. Я отвечаю: по-моему, после краха двадцать девятого года в банках уже почти нечего грабить. Они хотят знать, не разорился ли я. Я сказал: если когда-нибудь сухой закон отменят, я открою где-нибудь парочку салунов. Не здесь, у нас, – здесь отмены не будет, ведь мы еще не так давно считались индейской территорией. Из-за них, да еще из-за баптистов наш штат всегда будет голосовать за сухой закон. Нет, черт побери, сказал я им, я не разорился, у меня есть капиталы. Они спросили: а если все-таки? Но я не открыл им, что все равно смогу прожить безбедно – как второразрядный король. Правда, потом я пересчитал: поделил сто тысяч на двадцать лет, получилось пять тысяч в год – и решил, что буду жить как третьеразрядный король.
– Ты сказал им, – уточнил Карл, – что припрятал кое-какую наличность?
– Нет, но они постоянно спрашивают, не зашил ли я пару миллионов в матрас. Я отвечаю: мол, не их дело. Более нахальных парней я в жизни не видел! Повсюду суют свой нос.
– А почему они считают, что ты припрятал денежки? – спросил Карл. – Что навело их на такую мысль? Если ты собираешься вести жизнь второразрядного короля...
– Третьеразрядного.
– Значит, у тебя есть на что вести такую жизнь.
– Я и словом не заикнулся о моих деньгах.
– Но ты сказал им, что у тебя в доме есть оружие и ты первоклассный стрелок?
– Потом они расспрашивали меня о службе в морской пехоте и о войне с испанцами. Вот и все.
– Ты говорил, что тебя наградили медалью за храбрость?
– За то, что меня подстрелил снайпер. – Вирджил отпил большой глоток и продолжил: – Тот писака, Энтони Антонелли, сказал, мол, ты говорил ему, что едешь домой.
– Вчера я был в Генриетте.
– Все еще обхаживаешь ту бандитскую подружку?
– Сейчас ее обхаживает один нефтяник; он ей вроде нравится. Мы с Кристал поужинали, потолковали о том о сем. Она в моем вкусе, но это не значит, что я хочу на ней жениться. Ты знаешь, она жила с Эмметом Лонгом после того, как он убил ее мужа. То же самое с Хейди Уинстон, девушкой, которая сбежала с Джеком Белмонтом.
– Ты умеешь разговаривать с такими людьми?
– Я умею задавать вопросы. Что значит жить с беглым преступником, объявленным в федеральный розыск? Я спросил Кристал, все ли время она боялась. Она ответила: "Да, конечно". Но голос у нее был удивленный, будто она раньше не задумывалась о таких вещах. Для нее так естественно было бояться. Хейди другая. Она была шлюхой, и, по-моему, ей нравится для разнообразия чувствовать возбуждение, волноваться. Там, в борделе, она дразнила Джека, сказала, что он застрелил корову, и добавила, что он сделал это нарочно. А прямо под ними, во дворе, валялись трупы семерых парней, которых он убил.
– Невозможно понять подобных людей, – сказал Вирджил.
Карл рассказал отцу, что у Нестора Лотта был крест "За выдающиеся заслуги"; наверное, он получил его на войне. Крест был приколот к груди.
– Когда ты убил его?
– Чуть не попал в медаль.
– Я думал, ты хладнокровнее, – сказал Вирджил. – Похоже, Нестор хотел, чтобы все знали, что он, когда-то был героем. Если, конечно, медаль его.
– Почти уверен, что да. У него не было сердца, – сказал Карл, – но, когда надо было встать и идти в атаку, он вставал и шел.
– Ну и странные типы тебе попадаются, – заметил Вирджил.
Из кухни вышла Наркисса Рейнкроу; она несла коктейль и виски с кока-колой. Пришло время ужинать.
* * *
Они сидели на кухне, за круглым столом; по обе стороны от стола за окнами – куда ни бросишь взгляд – росли пекановые деревья.Наркисса пожарила стейки, яичницу, картофель, подала миску вчерашней белой фасоли с солониной, свежевыпеченный хлеб и еще кислую капусту в томате. Сама села во главе стола и стала слушать, как отец и сын беседуют о Франклине Рузвельте. Победит ли он на выборах? Хорошо, что он срезал зануду Герберта Гувера.
– Уилл Роджерс говорит, что демократы пришли к власти, пообещав людям все: урегулировать положение дел на фондовой бирже, помочь фермерам, выплачивать пенсии ветеранам, а уйдут, как следует разжирев и обзаведясь всевозможными алиби, – сказал Вирджил. – Еще Уилл говорит, что мы голосуем не за того или иного кандидата, а против его соперника.
– Да, и еще он говорит, что никогда не встречал человека, который бы ему не нравился, – кивнул Карл. – И ты ему веришь?
– Нет, не верю, – усмехнулся Вирджил, – но звучит хорошо. Помню, было время, когда он участвовал в родео: крутил лассо и одновременно говорил. Причем крутил два лассо одновременно: одним нужно было заарканить лошадь, а другим – наездника. Уилл Роджерс заранее заготовил несколько шуток на тот случай, когда трюк ему не удавался. Например: "Если я в скором времени не заарканю хоть кого-нибудь, придется выдать зрителям корешки билетов, чтобы они могли прийти бесплатно в другой раз". Или: "Легче набрасывать лассо на слепую лошадь, она не видит аркана!" У него было столько отговорок, что иногда он нарочно промахивался, чтобы получить возможность сказать что-нибудь смешное.
– Ты помнишь все шутки Уилла Роджерса, да? – Карл восхищенно посмотрел на отца.
– Он кинозвезда, играет в театре, ведет колонку в газете, а в ней специально коверкает слова – он величайший американец и самый смешной человек, которого мне приходилось слышать.
– И в нем течет индейская кровь, – заметила Наркисса.
– Он на девять целых и три четверти чероки, – объяснил Вирджил, – хотя официально считается, что только на четверть. Вот как говорит Уилл Роджерс: "Мои предки не приплыли в Америку на "Мэйфлауэре". Они встречали его". – Вирджил склонился над глубокой тарелкой и сказал Карлу: – Иногда ты напоминаешь мне его. Не знаю почему, но напоминаешь.
– Я могу вспомнить целую кучу людей, которые мне не нравятся, так что я на него не похож, – возразил Карл.
– Вы оба любите животных, – сказал Вирджил. – Ты по-своему скромен и умеешь вовремя заявить о себе. Помнишь, как мы смотрели его выступление в шоу Зигфилда? Тогда ты был еще маленький.
Карл помнил: несколько дней спустя он застрелил того угонщика скота. Он кивнул отцу. Конечно, он помнил хористок и танцовщиц, знаменитых "девушек Зигфилда" с длинными белыми ногами, которые отплясывали на сцене чечетку, а потом появился Уилл Роджерс в черных гамашах, с мотком веревки в руке, в ковбойской шляпе, сдвинутой набок, с челкой на лбу. Карл вспомнил: того коровьего вора звали Уолли Таруотер.
А Вирджил тем временем жаловался:
– Она все время пичкает меня кислой капустой, да еще уверяет, что это полезно.
– Полезно, – кивнула Наркисса. – Эллен Роуз Дикки в своей передаче назвала кислую капусту самой здоровой пищей. Я заказала в Клайде, Огайо, книжку: пятьдесят рецептов блюд из кислой капусты. Я добавляю в нее печеные пеканы, лук и готовлю томатный соус. А он отталкивает тарелку!
– Она воняет! – взревел Вирджил.
– Да ты ведь запахов не различаешь, – удивилась Наркисса, – потому что от тебя самого разит потом. Я покупаю мыло от пота в магазине. А он не моет подмышки, как я ему велю. Нет, раз в неделю он принимает ванну. Я прошу его чистить зубы "Листерином". Но у него нет времени – он читает газеты. Я говорю, что "Листерин" убивает двести миллионов бактерий за пятнадцать секунд. Но у него все равно нет времени. Я пытаюсь уговорить его каждый день принимать пивные дрожжи – по три лепешки, чтобы наладить стул, я ведь слышу, как он мучается, когда сидит в туалете. Нет, по его словам, пивные дрожжи ему не нужны. Видишь, как он лысеет? Я прошу его пользоваться тоником, который называют "Доктор для волос". Опять не желает! Хотя таким тоником пользуется сам знаменитый Гарри Ричман. И даже певица Рут Эттинг. Она говорит, что тоник творит с ее волосами чудеса. А Вирджилу он не нужен. Вирджил читает в моем журнале "Физическая культура" статью об идеальном мужчине, там старик Бернар Макфадден показывает специальный комплекс упражнений. А сам не вылезает из кресла. Я заказала бесплатный экземпляр книги о пользе динамического напряжения, – нужно всегда оставаться здоровым и сильным. Но он ее и в руки не взял. Я дала ему книгу Эрла Лидермана об укреплении внутренних органов. Посылала заказ аж в Ньюарк, штат Нью-Джерси, думала, ему понравится книга Лайонела Стронгфорта о том, как укрепить тело. Но Вирджил ее не раскрыл. Сказал только: "Стронгфорт – ты что, шутишь? Это не настоящая фамилия".
Вирджил кивнул:
– Расскажи еще, как ты купила тюбик "Ипаны", и моя зубная щетка окрасилась в розовый цвет.
Наркисса покачала головой. Она устала спорить.
– Сейчас я пользуюсь "Ипаной", – продолжил Вирджил, – купил новую зубную щетку, и она остается белой. – Он прожевал ломтик мяса, окунув его в желток, потом сказал Карлу: – А ты знаешь, что тридцать тысяч человек ежегодно погибают в автомобильных катастрофах? Должно быть, специально караулят на дороге, как бы врезаться друг в друга. Только что прочел, – добавил он и повернулся к Наркиссе. – Где это было, в "Либерти"?
– Да, кажется, в "Либерти", – ответила она. – А может, в "Психологии"? Статья называлась "Жизнь в современном мире".
10
В первый раз Кристал увидела жилище Карла, когда приехала в Талсу за покупками. Он показал ей квартирку с двумя спальнями, в которой жил с тех пор, как стал сотрудником Службы федеральных маршалов. По его словам, он платил тридцать долларов в месяц за квартиру с мебелью, включая отопление и электричество, новую кухню и зимнюю веранду...
– Неплохо, – сказала Кристал.
Карл рассказал, что домовладелец обязал его перекрасить стены и обновить ковровое покрытие, но он только повесил фотографии в гостиной. Ему хотелось, чтобы Кристал посмотрела на них. Некоторые были увеличены.
– Вот мой отец в форме, когда он служил в морской пехоте. – Карл подождал, пока Кристал подойдет поближе, и, дотронувшись до снимка, добавил: – Он служил на "Мэне".
Всем девушкам, которые побывали у него за несколько лет, Карл говорил про отца: "Он служил на "Мэне". Все были в курсе того, что произошло в Гаванском заливе в 1898 году, и знали, как Вирджила взрывной волной выбросило с корабля и как он попал в испанскую тюрьму.
– Ты уже рассказывал мне эту историю, – напомнила Кристал. – Когда заходил ко мне.
– Когда ты еще жила на ферме?
– Вскоре после того, как ты пристрелил Эммета. Ты говорил обо всех своих родственниках, о том, как жил в детстве. – Она развернулась к Карлу. – Тогда мне показалось: тебе хочется, чтобы я видела в тебе нормального парня, а не тупого копа, который только и делает, что стреляет в людей. – Кристал задумалась и снова повернулась к фотографиям. – Я никогда их не видела, но уверена, что смогу узнать твоих родственников, судя по тому, что ты о них рассказывал. – Она кивнула на один из снимков. – Это твоя мать. Ее, кажется, звали Грейс?
– По-настоящему Грасиаплена, – поправил Карл. – Полная грации. Но здесь не мама, а бабушка. Она из племени северных шайеннов.
– Ошиблась, – удивилась Кристал. – Раз она индианка, значит, и у тебя тоже есть индейская кровь. – Она смерила маршала взглядом, и на ее губах появилось подобие улыбки. – Вот уж никогда бы не подумала.
– В первый раз, когда я увидел Эммета, в аптеке, он обозвал меня полукровкой, метисом. А здесь я в ковбойском костюме; мне четыре года. Костюм купил папа. В детстве он мечтал стать ковбоем. В пятнадцать лет купил лошадь за пять долларов и решил ускакать искать работу подальше от дома. Но его отчим, священник Церкви Слова Христова, отобрал у него лошадь, продал ее, а деньги забрал себе. И тогда отец записался в морскую пехоту – ему было всего пятнадцать. А его мать сбежала в Монтану, в резервацию Хромого Оленя, чтобы жить со своим народом. Она и сейчас там, но я ее никогда не видел. И маму не видел; она умерла родами. Вот Грейс в белом платье в день их свадьбы в Гаване. Вот она со своим отцом, Карлосом, в честь которого меня назвали. Я виделся с ним один раз, когда отец возил меня на Кубу. Здесь отцовские скважины. А вот мы с ним на буровой вышке – я тогда был еще маленький. Отец любит фотографироваться.
– Ты в него пошел, – заметила Кристал.
– Но нефть он не любит. Несмотря на то что он регулярно получает чеки от нефтяной компании, он все равно выращивает пекановые деревья.
– Наверное, когда ты был маленький, он тебя баловал.
– Вирджил всегда покупал мне хороших лошадей. Я с двенадцати лет хорошо держался в седле и ходил за скотиной до того момента, как стал федеральным маршалом. Видишь увеличенный снимок дома? Мы с отцом и Наркиссой на веранде. Снялись в тот день, когда переехали туда. Раньше мы жили за городом, невдалеке от шоссе. Наркисса – экономка.
– Спорим, не только экономка, – подмигнула Кристал.
– Ну да, они с отцом вместе уже двадцать шестой год. Наркисса заботится о нем. Он читает газеты, а она журналы, потом они пересказывают друг другу прочитанное. Я приезжаю в Окмалджи по выходным, когда выдается возможность. Вот мы с папой сидим на веранде и разговариваем.
– Как два друга, да?
– Он любит послушать о моих делах.
– Значит, ты мог бы по-прежнему жить в родовом гнездышке?
– Да, и выращивать орехи пекан. Но отец всегда позволял мне самому принимать решения.
– И все-таки он, наверное, удивляется тебе.
– Почему мне нравится быть маршалом? Отец считает, что я люблю повыпендриваться, хочу прославиться.
– А ты не хочешь?
Карл улыбнулся. Кристал взяла его под руку и повела в спальню.
– Давай по-быстрому, – попросила она, – тогда я еще успею за покупками. Что, если я только задеру юбку и сниму трусы?
– Неужели ты носишь трусы?
– Солнышко, я ведь тебе говорила, я собираюсь к Вандеверу посмотреть, что там нового. Постарайся ради разнообразия не испортить мне прическу, ладно?
– Неплохо, – сказала Кристал.
Карл рассказал, что домовладелец обязал его перекрасить стены и обновить ковровое покрытие, но он только повесил фотографии в гостиной. Ему хотелось, чтобы Кристал посмотрела на них. Некоторые были увеличены.
– Вот мой отец в форме, когда он служил в морской пехоте. – Карл подождал, пока Кристал подойдет поближе, и, дотронувшись до снимка, добавил: – Он служил на "Мэне".
Всем девушкам, которые побывали у него за несколько лет, Карл говорил про отца: "Он служил на "Мэне". Все были в курсе того, что произошло в Гаванском заливе в 1898 году, и знали, как Вирджила взрывной волной выбросило с корабля и как он попал в испанскую тюрьму.
– Ты уже рассказывал мне эту историю, – напомнила Кристал. – Когда заходил ко мне.
– Когда ты еще жила на ферме?
– Вскоре после того, как ты пристрелил Эммета. Ты говорил обо всех своих родственниках, о том, как жил в детстве. – Она развернулась к Карлу. – Тогда мне показалось: тебе хочется, чтобы я видела в тебе нормального парня, а не тупого копа, который только и делает, что стреляет в людей. – Кристал задумалась и снова повернулась к фотографиям. – Я никогда их не видела, но уверена, что смогу узнать твоих родственников, судя по тому, что ты о них рассказывал. – Она кивнула на один из снимков. – Это твоя мать. Ее, кажется, звали Грейс?
– По-настоящему Грасиаплена, – поправил Карл. – Полная грации. Но здесь не мама, а бабушка. Она из племени северных шайеннов.
– Ошиблась, – удивилась Кристал. – Раз она индианка, значит, и у тебя тоже есть индейская кровь. – Она смерила маршала взглядом, и на ее губах появилось подобие улыбки. – Вот уж никогда бы не подумала.
– В первый раз, когда я увидел Эммета, в аптеке, он обозвал меня полукровкой, метисом. А здесь я в ковбойском костюме; мне четыре года. Костюм купил папа. В детстве он мечтал стать ковбоем. В пятнадцать лет купил лошадь за пять долларов и решил ускакать искать работу подальше от дома. Но его отчим, священник Церкви Слова Христова, отобрал у него лошадь, продал ее, а деньги забрал себе. И тогда отец записался в морскую пехоту – ему было всего пятнадцать. А его мать сбежала в Монтану, в резервацию Хромого Оленя, чтобы жить со своим народом. Она и сейчас там, но я ее никогда не видел. И маму не видел; она умерла родами. Вот Грейс в белом платье в день их свадьбы в Гаване. Вот она со своим отцом, Карлосом, в честь которого меня назвали. Я виделся с ним один раз, когда отец возил меня на Кубу. Здесь отцовские скважины. А вот мы с ним на буровой вышке – я тогда был еще маленький. Отец любит фотографироваться.
– Ты в него пошел, – заметила Кристал.
– Но нефть он не любит. Несмотря на то что он регулярно получает чеки от нефтяной компании, он все равно выращивает пекановые деревья.
– Наверное, когда ты был маленький, он тебя баловал.
– Вирджил всегда покупал мне хороших лошадей. Я с двенадцати лет хорошо держался в седле и ходил за скотиной до того момента, как стал федеральным маршалом. Видишь увеличенный снимок дома? Мы с отцом и Наркиссой на веранде. Снялись в тот день, когда переехали туда. Раньше мы жили за городом, невдалеке от шоссе. Наркисса – экономка.
– Спорим, не только экономка, – подмигнула Кристал.
– Ну да, они с отцом вместе уже двадцать шестой год. Наркисса заботится о нем. Он читает газеты, а она журналы, потом они пересказывают друг другу прочитанное. Я приезжаю в Окмалджи по выходным, когда выдается возможность. Вот мы с папой сидим на веранде и разговариваем.
– Как два друга, да?
– Он любит послушать о моих делах.
– Значит, ты мог бы по-прежнему жить в родовом гнездышке?
– Да, и выращивать орехи пекан. Но отец всегда позволял мне самому принимать решения.
– И все-таки он, наверное, удивляется тебе.
– Почему мне нравится быть маршалом? Отец считает, что я люблю повыпендриваться, хочу прославиться.
– А ты не хочешь?
Карл улыбнулся. Кристал взяла его под руку и повела в спальню.
– Давай по-быстрому, – попросила она, – тогда я еще успею за покупками. Что, если я только задеру юбку и сниму трусы?
– Неужели ты носишь трусы?
– Солнышко, я ведь тебе говорила, я собираюсь к Вандеверу посмотреть, что там нового. Постарайся ради разнообразия не испортить мне прическу, ладно?