Девочка как ни в чем не бывало сняла грязные джинсы и рваную, замызганную футболку. От одежды изрядно попахивало;
Иди затолкала ее между ванной и кафелем стенки и подумала: не предложить ли девочке что-нибудь из своих вещей? Мелинда окунулась, ее мех вздыбился, расстелился на поверхности воды, и та почти мгновенно потемнела.
— Мыло? — спросила Иди.
— А шампунь не найдется?
Иди дала шампунь и вышла из ванной, притворила дверь. Телевизор внизу уже умолк, Рэй и Дэйв учили мужчину — Хаоса? — сложной настольной игре. По-прежнему Рэй бестолково объяснял, а Дэйв пытался помочь ему, но только усугублял путаницу.
Мужчина выглядел растерянным и усталым, но ни Рэй, ни Дэйв этого не замечали. Она заметила, что мальчики липнут к гостю точно так же, как и к Йану Кули, как и к любому взрослому мужчине, кроме их отца Джеральда.
Она приблизилась к холодильнику, взяла две банки пива, прошла с ними через гостиную. Протянула банку мужчине, последовал обмен улыбками.
Откупорив свою банку, она сделала большой глоток, и, пока она смотрела на мужчину, тот смотрел на нее.
— Я пива не пил уже… много лет, — произнес он смущенно.
— Эй! — крикнула девочка сверху. Мужчина и Иди переглянулись.
— Что? — крикнул он Мелинде.
— Да я не тебе. Иди.
Она поднялась по лестнице, вошла в ванную. Согнувшись в грязной воде, девочка щупала у себя между ног. Там в серой воде расплывалось розоватое облачко. Кровь. Девочка подняла окровавленный палец. «Насильник!» — сразу подумала Иди.
Девочка посмотрела на нее, чуть заметно улыбнулась и сказала:
— Я про это слыхала.
— У тебя месячные, — изумленно произнесла Иди.
— Раньше никогда не было.
Иди попыталась собраться с мыслями. Когда-то и у нее это было в первый раз. Все нормально — ребенок растет. Правда, у Иди — сыновья, а у мальчиков месячных не бывает…
Девочка погнала ладошкой воду себе на лобок, рассеяла облачко и снова взглянула на Иди.
— Я тебе кое-что дам. — Иди покраснела, чувствуя себя дура дурой. Надо показать, сообразила она. Если девочка не знакома с душем, вряд ли она умеет пользоваться тампоном. — Ты уже готова?
Гостья кивнула. Затем ополоснулась под душем, начиная с рук. Иди достала из шкафа полотенце, накинула на девочку и принялась вытирать. Мелинда не противилась.
Потом Иди, не снимая полотенца, усадила ее на унитаз и тщательно объяснила, как вставлять тампон. Девочка послушно и без смущения сделала все как надо.
После этого Иди принесла снизу чистую одежду: блузку, брюки и носки. Глянула на часы и пошла обратно, предоставив девочке наряжаться в одиночестве.
Когда она спустилась в гостиную, в дом вошел Кули.
— Гость! — заявил он с показной веселостью.
Здорово, Йан! — сказал Рэй. — Хочешь поиграть в «члена правительства?» «Он всегда играет в члена правительства», — подумала Иди.
— По-моему, мы договаривались на вечер, — язвительно произнесла она.
— Хотел поздравить соседей с новосельем, — ухмыльнулся он, поднимая руки, словно пытался защититься от удара. — Пригласить к обеду. Но у тебя, кажется, гость…
— Да, — подтвердила она.
— Что-то я вас не узнаю, — сказал Кули мужчине.
— Мой двоюродный брат, быстро произнесла Иди. — Проездом…
— Мам, — неодобрительно проговорил Рэй.
— Не перебивай! Ну-ка, убирай игрушки и неси наверх свою сумку. Дэйв, тебя это тоже касается.
"А ведь у дома только моя машина стоит! — спохватилась она. — Кули, наверное, заметил».
— Двоюродный брат? Позвольте представиться: Йан Кули.
Мужчина отвернулся от настольной игры и пожал руку Кули:
— Хаос.
Значит, в первый раз Иди расслышала правильно.
— Хаос? Интересное имя. Погостить собираетесь?
— Да нет, она же сказала, я тут проездом.
— Какая жалость! А то я собираюсь на север прокатиться на выходных, уток пострелять. — Он вскинул воображаемый дробовик и «выстрелил» в потолок. — Любите охоту?
Мужчина по имени Хаос недоуменно посмотрел на него:
— Не знаю.
— А я как-то раз пытался вытащить бывшего мужа Иди, да разве он согласится высунуть нос из своего лифта! — сказал Кули, расстреливая потолок из несуществующего дробовика.
— Йан, — сказала Иди, — он устал. Зайди как-нибудь…
— Ладно. Значит, вечерком?
— Никаких вечерков. Я тоже устала, Йан. В другой раз. Пожалуйста.
— Что ж, пора и честь знать. Мальчики, пока.
Рэй и Дэйв остановились на лестнице и помахали ему.
— И вам, двоюродный брат, всего наилучшего. — Он слишком сильно налег на слово «брат». Если решите погостить, я помогу зарегистрироваться. А Иди пускай расскажет о невезении. Она по этой части эксперт.
— О невезении? — переспросил Хаос.
— Ага. Иди на нем собаку съела. По правде говоря, входя сюда, я было подумал, что вы — его новое проявление. Ну, вы понимаете: приютила какого-то бродягу, лжет, чтобы его выгородить, — опять эти нелепые причуды, попытки свернуть с прямого и узкого пути. Но я рад, что вы — родственник… На лестнице появилась Мелинда, и Кули не договорил, лишь присвистнул.
— Привет. — Он посмотрел на Хаоса. — вы умолчали, что путешествуете не один. Мелинда остановилась на нижней ступеньке и сверкнула глазами.
— Юная леди, какая у вас замечательная шубка…
— Йан, уходи. — Иди сжала кулаки и шагнула к нему. Не сомневаясь, что вытолкает его, если сам не уберется.
— Конечно, конечно. — Он подался назад. — До свиданья. Не пропадай, Иди. И держись подальше от неприятностей.
Он повернулся, вышел, спустился с крыльца и уселся в машину.
— Извините, — промолвил Хаос. — Мы пойдем…
— Нет, — твердо произнесла она. — Теперь вам лучше остаться. Хотя бы на ночь. — Она удивлением она обнаружила, что рада: хотелось узнать о них побольше. — Если сейчас уйдете, он проследит за вами. О Господи. Придется найти вам машину.
— Ну, по-моему, это не проблема, — сказал он. — Их кругом хоть пруд пруди.
— Вы не можете просто так взять машину, — возразила Иди. — Здесь — не можете.
Тут они принадлежат людям. Наверное, придется увезти вас из города. Завтра.
— Что он подразумевал под невезением?
— Ничего. Я не слишком хорошо прошла тест, вот и все. Они не в состоянии доказать, что результаты хоть что-то значат…
— Ладно, — перебил он, — это не мое дело. В комнату вошла Мелинда в одежде Иди. После ванны ее мех выглядел гораздо светлее. Она поочередно глянула на Иди и Хаоса, смущенно улыбнулась и уселась на диван.
— Комната для вас — наверху, — сказала Иди. — Мальчики переночуют вдвоем в другой спальне. А я лягу здесь.
Внезапно на нее нахлынула усталость при мысли, что придется защищать этих беспомощных от Кули, правительства и всех, кто тут выписывает билеты и доносит о нарушениях. Присматривать за ними, не выпускать из дома. Они же совершенно не в курсе, как тут полагается себя вести. Не знают, как устроен этот мирок. И до какой степени сама она, Иди, близка к краю пропасти. Не того человека выбрали они себе в покровители, не того.
А впрочем, уже завтра утром их здесь не будет. Ей еще крупно повезет, если не будет неприятностей из-за того, что разрешила им переночевать. А везет ей редко.
Мальчики бегом спустились по лестнице и снова включили телевизор. И шмыгнули на диван, устроились пообочь Мелинды.
— Хочешь День Переезда посмотреть? — спросил Рэй.
— Конечно, — ответила девочка. — А что такое День Переезда?
— Это такое представление, — сказал Рэй. — Как сегодня, когда всем приходится съезжать. Только это — про то, как все правительственные звезды меняются домами. Не так, как у нас.
— Они даже дерутся, — пояснил Дэйв.
— Это как приключения, — продолжал Рэй. — Потому что плохие ребята не хотят отдавать свои дома. Потому что там, где правительственные звезды живут, — там и взаправду здорово.
— Правительственные звезды? — спросил Хаос.
— Вроде кинозвезд, — сказала Иди. — Но не настоящие. В смысле, они не из правительства…
— Как Йан, — сказал Рэй.
— Да, как Йан. Они и в самом деле сегодня переезжают, но все остальное, все эти драки и романы, — выдумка.
— Но иногда они взаправду влюбляются, — возразил Рэй.
— Что значит — выдумка? — У Мелинды от удивления округлились глаза.
— Понарошку, — ответил Рэй.
— Это как бы телеигра, — добавил Дэйв.
— И Кули в ней участвует? — спросил Хаос.
— Он из мелких звезд, — саркастически произнесла Иди. — Из самых мелких.
— Иногда он помогает президенту Кентману, — заметил Дэйв.
— Во! — Рэй показал пальцем. Началось представление. Президент Кентман и его очаровательная новая подружка или секретарша изучали роскошный интерьер нового жилища.
— Мама влюблена в президента Кентмана, — сказал Рэй.
— Ну да? — Мелинда изумленно поглядела на Иди.
Иди рассмеялась:
— Конечно, нет.
Рэй пропустил ее возражение мимо ушей.
— И все взрослые тети, — хмуро продолжал он, глядя на Мелинду. — Может, и ты в него втюришься, когда вырастешь. Или в того, кто тогда президентом будет.
— Я уже выросла, — сказала Мелинда.
— Ну и что?
— И мне кажется, он козел.
Хаос сосредоточенно смотрел на экран, не слушая Мелинду, Рэя и Дэйва. Иди вдруг застыдилась: идиотская ведь передача, особенно — на взгляд свежего зрителя.
— Это все чушь, — сказала она. — Но больше ничего не показывают, вот мы и смотрим. Все эти правительственные шоу — только про то, какие там, наверху, все талантливые, богатые, счастливые и все такое. А на самом деле никаких талантов у них нет, одно везение. А мы их боготворить обязаны!
— Мам, но тебе ведь эта игра нравится! — напомнил Рэй.
Хаос ничего не сказал, только сел на диван рядом с Дэйвом и уставился на экран. Иди опустилась в кресло позади него. В душе проснулась досада, но в чем тут дело, она не понимала. Может, в том, что она — серая мышка в сравнении с теледивами?
Звезды разыгрывали День Переезда, и по мере неторопливого развития запутанного сюжета она чувствовала, что ее затягивает. Вопреки ее желанию. Не знала она, где тут правда, а где — вымысел, вот в чем причина. Видимо, и правительственные чиновники обязаны переезжать. Все должны переезжать. И ясно дело, у шишек прекрасные дома. Но неужели все остальное, все эти потасовки и празднование побед — ложь? В этом она не была уверена. И Кули не ответит, если спросить. Спасибо и на том, что его нет в этом эпизоде. По крайней мере пока. «Глаза бы мои на него не глядели!"
— Ну так вот, — объяснял Рэй. — Если повезет, ты устроишься в правительство, а потом переедешь в такой вот дом. А маме всегда какие-то магазины дурацкие достаются.
Мелинда, слушая вполуха, рассеянно кивала.
— Но ее и на телестанцию один раз брали, — с надеждой произнес Дэйв.
— Ага, когда папа с нами жил, — уточнил Рэй. — А когда ушел, маму назвали невезучей. Ей даже на мусоровозе пришлось поработать.
— Они ошибались. — Иди надеялась, что Хаос слушает ее, а не телевизор. Со своего кресла она не видела его лица. — Мое невезение — Джеральд, так мне, во всяком случае, кажется. У него мозги набекрень. Слышал, что Кули сказал? Он сейчас в лифте живет. Да ты не подумай чего, он безобидный, я к нему мальчишек привожу на выходные. Не настоящий псих. Но я с ним больше жить не могу. Он просто… безнадежен. Вообще-то все тесты на самом деле определяют только твою восприимчивость к невезению, мне так кажется. Что-то вроде присутствия в крови антител. Вовсе не значит, что от этого зависит вся жизнь. Моя и не зависела, я справлялась. А вызовы в суд — просто грубая система регулировки. На самом деле они ничего не значат. Ну заметил твой сосед, как ты чуть замешкался с переездом или переходом на другую работу, и что с того? Разве порядочно — портить человеку репутацию из-за таких пустяков? Никто не застрахован от ошибок.
Она наклонилась вперед. Рэй и Дэйв ее не слушали, смотрели телевизор. Хаос и Мелинда как сидели, так и уснули. На глазах у Иди голова Мелинды запрокинулась, рот открылся — и тут она вздрогнула и выпрямилась. Конечно, вымотались, вот и сморил сон. Хаос не слышал болтовни Иди. Ну и ладно.
После телеигры мальчики ушли из дома — разведать окрестности. Хаос и Мелинда спали на диване. Иди перешла в кухню — смотреть в окно, как садится солнце. Между кирпичными оградами и стенами заводских корпусов тянулась запущенная, уродливая улица, но Иди была рада, что хоть раз выбралась из городских кварталов, уехала подальше от людей. Два дня можно не бояться, что ей выпишут билет.
Когда вернулись Рэй и Дэйв, она накормила их и отвела наверх, в подготовленную спальню. Они тоже устали — и от беготни, и от волнующей встречи со странными гостями. В их новой комнате висел плакат с медведем, Дэйв сказал, что будет его бояться. Иди сняла плакат и убрала в шкаф.
Когда она снова спустилась в гостиную, Мелинда уже встала и искала ванную. Иди отвела ее наверх и помогла сменить тампон. Полусонная девочка не разговаривала и, едва Иди уложила ее на двуспальную кровать, уснула.
Иди спустилась по лестнице и разбудила Хаоса.
— Супу хочешь? — спросила она.
Он кивнул.
Она принесла в гостиную тарелку супа, потом уселась на противоположный край дивана и смотрела, как он ест.
— Ты откуда? — спросила она, помолчав.
— Ну… Вообще-то, думаю, отсюда, из Калифорнии. Но жил в Вайоминге. Трудно вспомнить.
Она поспешила кивнуть. Она знала, что он имеет в виду.
— Значит, ты здесь из-за этого? Чтобы выяснить?
— Может быть. Но прежде всего надо было убраться…
— Убраться?
— Да городишко тот — сущее болото.
— А что, в других местах — по-другому? — Иди чувствовала, что ему не по себе от ее расспросов, но ничего не могла поделать с разыгравшимся любопытством.
Он пристально посмотрел ей в глаза:
— Да. Совсем по-другому.
— Я подозревала. — На самом деле она вовсе не была в этом уверена. — Но тут… все, что ты видишь и слышишь, внушает, будто везде одно и то же. Если и не веришь, вспомнить-то трудно.
— Понимаю.
— И не важно, что ты при этом думаешь. Понимаешь? Я к тому, что это — моя жизнь. Приходится терпеть.
— Да.
— Если останешься… — Господи, что она говорит! — ..Кули тебе всякой чепухи нагородит про мое невезение. Но если бы все было так просто!
— Плевать я хотел на твое невезение. — Он улыбнулся.
Она положила ноги на диван и глубоко вздохнула. Этого-то она и боялась, и желала: услышать, что кому-то наплевать на ее невезение. Он, Хаос, — противоядие, свежая струя, новая картина мира, хоть отчасти опровергающая бессмысленную, жуткую версию Кули.
— А Мелинда? — спросила Иди. — Она…
— Просто путешествует со мной. Сбежала от родителей.
— Да нет, я про ее мех. Теперь на его лице отразилась растерянность.
— Но ведь была война, — тихо произнес он. — В Вайоминге очень многое изменилось.
— Война?
— Все помнят какое-то бедствие. Но в разных местах оно выглядело по-разному.
— Почему?
— Не знаю. Люди…
— Люди?
— Они объясняют по-разному. Как эти, из телепередачи…
Президент Кентман и правительство.
— Да.
— Я их ненавижу. — Размышляя о войне, она придвинулась к Хаосу. Неужели где-то может быть еще хуже, чем здесь? Еще меньше сходства с прежней жизнью? Может, ей на самом деле повезло. — Но ведь ты… — она уже держала его руку, — убежал. Убрался.
Он негромко рассмеялся:
— Ты хочешь сказать, что я прибежал сюда?
— Почему ты смеешься?
— Не смеюсь.
— Почему бы тебе не остаться? Что плохого в том, что он (Хаос, напомнила она себе, хоть и ни разу еще не произнесла этого имени вслух) ей нравится? Потому что кого-то напоминает. У него симпатичные глаза.
— Хаос, — проговорила она. И еще раз:
— Хаос.
Он не ответил. Зато прильнул к ее губам.
— Так что же?
Он снова поцеловал. Она осторожно взяла с его колен пустую тарелку и опустила на пол.
— Я уже давно…
— Что, неужели — как с пивом?
— Нет, я в том смысле… Я неловкий.
— Сойдет.
— Ага. — Он снова рассмеялся, и на сей раз ей это понравилось. — Сойдет.
— Если только ты не устал…
— Не устал.
Они поцеловались, а чуть позже он задрал Еей блузку и лифчик под мышку, обнажил нежное полушарие. Иди спрятала его, придвинувшись к Хаосу, подняла на нем рубашку, чтобы прижаться к груди. Хаос накинулся на нее с излишней горячностью, словно пытался скрыть за этим растерянность.
Той ночью она спала в объятиях Хаоса и увидела его во сне. «Так скоро», — подумала она по пробуждении. Во сне она ревновала. Он жил с женщиной в доме между лесом и озером. По-настоящему жил, а не просто вселился на несколько дней. Дом ему принадлежал, это угадывалось по тому, как он касался разных вещей, своего имущества. Очень странно. Днем он бросил на трассе свою машину, забрел в дом Иди и открыл ее холодильник; днем он нисколько не походил на человека, привыкшего владеть имуществом. Но тот дом принадлежал ему. Иди ревновала Хаоса к дому, а не только к незнакомой красивой женщине. Она ревновала еще и к покою леса, к одиночеству. Никаких детей. Только деревья и вода. Утром, обдумав сон, она покраснела от стыда.
Места на диване рядом с Иди было маловато, поэтому на заре он поднялся на второй этаж и уснул возле Мелинды на двуспальной кровати. А когда проснулся от шума в кухне, увидел, что в комнате он один. Спустился по лестнице — Иди, Рэй, Дэйв и Мелинда завтракали без него. Иди быстро встала, наполнила овсяной кашей еще одну тарелку и поставила перед свободным стулом. Хаос сел. Иди нервно улыбнулась, Мелинда сверкнула глазами.
После завтрака Рэй и Дэйв увели Мелинду во двор. Иди стояла у раковины, мыла посуду.
— Еды в доме маловато, — произнесла она с досадой, не поворачиваясь к нему. — Я хочу сказать, что теперь тут вы с Мелиндой…
Иди выронила тарелку, та ударилась об пол и разбилась. Как назло, куда-то пропала швабра.
— В таком беспорядке дома оставляют, ужас…
Хаос понял, что она ждет его отклика. Подошел, нежно положил руку ей на талию. Лишь такое прикосновение, на его взгляд, не было неестественным или дерзким. Она сразу притихла, забыла об осколках под ногами.
— Мне сегодня ночью понравилось, — удивила она его своей прямотой.
— И мне.
— Я забыла и этот город, и Йана, и всю муру насчет везения.
— Вот и хорошо. — Он не знал, стоит ли говорить, что ему было хорошо по другой причине, — ведь он-то как раз вспомнил. А до минувшей ночи он не знал, занимался ли когда-нибудь любовью с настоящей женщиной. Даже сексуальные фантазии были расплывчаты до серии снов о Гвен. И вдруг — все это…
Я не собирался путать друг с другом Иди и Гвен, сказал он себе. Но, быть может, сны о Гвен помогли мне захотеть Иди, вспомнить, что это такое: быть с женщиной.
Он боялся заходить в осмыслении еще дальше. Вдруг Иди уловит его смущение и отстранится.
Этого ему вовсе не хотелось.
Впятером они уселись в микроавтобус Иди и отправились в город, в вакавилльский торговый центр. На городских улицах Хаос видел только старомодные машины — как и в Вайоминге, они бегали на бензине. Дома были точными, разве что невредимыми, копиями разрушенных зданий Малой Америки и Хэтфорка. Хаос не догадывался, в чем тут дело. Как и прежде, ему казалось, что он, вознамерясь путешествовать в пространстве, на самом деле перемещается назад во времени.
В торговом центре он обнаружил две четко различимые возрастные группы: взрослых и детей. Взрослые нервозно мельтешили парами и поодиночке, лишь изредка сдержанно приветствовали друг друга. Дети бегали, смеялись и разговаривали — они, видимо, жили в ином мире. Рэй и Дэйв, похоже, знали тут всех своих сверстников. За ними поспешила Мелинда, она лезла во все разговоры, показывала язык, когда близнецы знакомили ее со своими приятелями, а еще — когда кто-нибудь прохаживался насчет ее шерсти. Сначала Иди пыталась не отпускать их далеко от себя, затем пошла на уступку: договорилась с Рэем, чтобы он попозже привел назад брата и Мелинду. После чего дети мгновенно исчезли.
— Видишь вон те лавки? — спросила Иди, оставшись наедине с Хаосом. И показала аптеку, журнальный стенд, парикмахерскую и магазин скобяных изделий. — Я во всех поработала.
Ему показалось, что это прозвучало с гордостью. Он не стал выяснять, почему ей столько раз приходилось менять профессию и где она работает сейчас.
— А я не знаю, случалось ли мне когда-нибудь в магазине работать, — сказал он, чтобы хоть что-нибудь сказать.
— Должно быть, это странно, — прошептала она.
Хаос побывал вместе с нею в супермаркете, катал тележку, куда она укладывала съестное. Ни одного знакомого названия на упаковках. Хаос взял коробку кукурузных хлопьев и показал Иди.
— Это кто? — Лицо на упаковке показалось знакомым.
— Сандра Терфингтон. Помнишь? Вчера по телевизору показывали.
— Выпускает завтраки?
— Все отрасли промышленности спонсируются правительственными звездами.
Зазвучала мелодия, что-то струнное, вроде бы даже знакомое. Он спросил у Иди и получил уклончивый ответ:
— Музыка.
Они отнесли покупки к машине и уложили в багажник. На автомобильной стоянке было полно детей, но — ни Рэя, ни Дэйва, ни Мелинды.
— Они не торопятся, — заметил Хаос.
— Я знаю, где они, — сказала Иди. — Пошли, скажем, чтобы возвращались.
Хаос подчинился. Что за женщина?! Как легко — до абсурдного — им было поладить друг с другом, забыть, что оба уже несколько лет не занимались любовью. Почти как при эффекте Келлога, подумал он. Почти, но не совсем.
Дети сидели кучкой, листали комиксы под козырьком стенда, сплошь уставленного сластями и журналами. Все объявления и цитаты на обложках посвящались телевидению и правительству, даже на таких журналах, как «Тайм», «Роллинг Стоун» и «Плейбой», знакомых Хаосу по Хэтфорку. И никаких упоминаний о жизни за пределами Вакавилля! Рэй подергал мать за рукав и показал на комиксы в руках Дэйва: «Увлекательные приключения телезвезды Йана Кули».
— Рэй, я же говорила: не давай ему… — укоризненно сказала она. — Ты же старше, значит, понимать должен. — Она вырвала у Дэйва журнал.
— А Мне можно посмотреть? — спросил Хаос.
Иди метнула в него сердитый взгляд:
— Ни к чему.
Они поехали домой. Мелинда на заднем сиденье, рядом с Дэйвом и Рэем, была как рыба в воде. Она рассказывала малышам о Хэтфорке, о том, как жила в пустыне. Объясняла, почему телепередачи кажутся ей (дурацкими («потому что в них все не по-настоящему»), обещала, что братья, когда вырастут, будут на все смотреть совсем по-другому.
Хаос видел: с мальчиками ей гораздо спокойнее. Не надо доказывать на каждом шагу, гго она взрослая. Но при всей своей пылкой увлеченности Мелинда, похоже, таила обиду на Хаоса. С самого утра не заговаривала с ним и прятала глаза.
Когда покупки были перенесены из машины в кухню, Иди поднялась на второй этаж, а мальчики включили телевизор. Хаос отвел Мелинду в сторонку.
— В чем дело? — спросил он. — Не нравится, что я — с ней?
— Да мне-то что? — язвительно откликнулась она. — Просто ты при этом видишь во сне ту, другую. Вот это мне и не нравится.
С этими словами она повернулась и вприпрыжку убежала в гостиную.
Хаосу все еще не верилось, что он показывает сны. Неужели он и впрямь способен на то же, что и Келлог? Где бы ни появился, он, сам того не желая, навязывает окружающим свои сновидения.
Здесь, в Вакавилле, ему удавалось сохранять свое прежнее «я», воспоминания о Хэтфорке и поездке на запад. Он даже слегка гордился этим. Хотелось верить, что он крепнет, вырабатывает иммунитет к местным воздействиям.
Очевидно, Вакавилль тоже не избежал перемен. Хаос мало что помнил из прежнего, но знал: людям не свойственно переезжать дважды в неделю и ежедневно менять работу. Или выяснять, насколько они везучи.
С другой стороны, последствия катастрофы здесь были выражены слабее. Правительственные звезды — вакавилльский эквивалент Келлога или Элайн — жили в средствах массовой информации, а не в навязчивых сновидениях. А телевизор всегда можно выключить. Так что, вероятно, способность Хаоса хранить свое прежнее «я» — одно из условий здешней игры, и не более того.
По лестнице спустилась Иди.
— Хочешь познакомиться с Джеральдом? — спросила она.
— Ну, не знаю…
— Я должна отвезти мальчишек, — пояснила она. — На выходные. Не хочешь ехать — не надо.
— Да нет, я бы съездил. Просто…
— Что?
— Мелинда без них заскучает.
Она улыбнулась и ничего не сказала.
— Джеральд живет в здании «Истман-Меррил», — рассказывала она в пути. — Раньше он там работал, а когда мы развелись, у него случился срыв. Он возвратился туда и спрятался. Думал, так можно вернуться в прежнюю жизнь или что-то вроде этого. Кули для него выхлопотал специальное разрешение постоянно там жить, иначе бы Джеральда упекли в лагерь невезучих.
— А что там Кули насчет лифта говорил? — спросил Хаос.
— Видишь ли… По средам и субботам Джеральда, конечно, тянет переехать. Но он боится выйти из «Истман-Меррила». Поэтому ночует в лифте и все вещи там держит…
— А в Дни Переезда меняет этажи, — добавил Рэй с заднего сиденья. Иди хмуро кивнула.
— Смешно, правда? — спросил Дэйв с надеждой.
Посреди бывшей деловой части города высилось покинутое административное здание «Истман-Меррил». Соседние дома поблескивали пустыми витринами магазинов, по многим стеклам и вывескам прошлась кувалда. По сравнению с жилыми кварталами этот район казался призраком. У Иди был ключ от служебного входа, все пятеро вошли в здание, пересекли большой пустой вестибюль и остановились у лифта. Рэй бросился вперед и нажал кнопку «ВВЕРХ».
Иди затолкала ее между ванной и кафелем стенки и подумала: не предложить ли девочке что-нибудь из своих вещей? Мелинда окунулась, ее мех вздыбился, расстелился на поверхности воды, и та почти мгновенно потемнела.
— Мыло? — спросила Иди.
— А шампунь не найдется?
Иди дала шампунь и вышла из ванной, притворила дверь. Телевизор внизу уже умолк, Рэй и Дэйв учили мужчину — Хаоса? — сложной настольной игре. По-прежнему Рэй бестолково объяснял, а Дэйв пытался помочь ему, но только усугублял путаницу.
Мужчина выглядел растерянным и усталым, но ни Рэй, ни Дэйв этого не замечали. Она заметила, что мальчики липнут к гостю точно так же, как и к Йану Кули, как и к любому взрослому мужчине, кроме их отца Джеральда.
Она приблизилась к холодильнику, взяла две банки пива, прошла с ними через гостиную. Протянула банку мужчине, последовал обмен улыбками.
Откупорив свою банку, она сделала большой глоток, и, пока она смотрела на мужчину, тот смотрел на нее.
— Я пива не пил уже… много лет, — произнес он смущенно.
— Эй! — крикнула девочка сверху. Мужчина и Иди переглянулись.
— Что? — крикнул он Мелинде.
— Да я не тебе. Иди.
Она поднялась по лестнице, вошла в ванную. Согнувшись в грязной воде, девочка щупала у себя между ног. Там в серой воде расплывалось розоватое облачко. Кровь. Девочка подняла окровавленный палец. «Насильник!» — сразу подумала Иди.
Девочка посмотрела на нее, чуть заметно улыбнулась и сказала:
— Я про это слыхала.
— У тебя месячные, — изумленно произнесла Иди.
— Раньше никогда не было.
Иди попыталась собраться с мыслями. Когда-то и у нее это было в первый раз. Все нормально — ребенок растет. Правда, у Иди — сыновья, а у мальчиков месячных не бывает…
Девочка погнала ладошкой воду себе на лобок, рассеяла облачко и снова взглянула на Иди.
— Я тебе кое-что дам. — Иди покраснела, чувствуя себя дура дурой. Надо показать, сообразила она. Если девочка не знакома с душем, вряд ли она умеет пользоваться тампоном. — Ты уже готова?
Гостья кивнула. Затем ополоснулась под душем, начиная с рук. Иди достала из шкафа полотенце, накинула на девочку и принялась вытирать. Мелинда не противилась.
Потом Иди, не снимая полотенца, усадила ее на унитаз и тщательно объяснила, как вставлять тампон. Девочка послушно и без смущения сделала все как надо.
После этого Иди принесла снизу чистую одежду: блузку, брюки и носки. Глянула на часы и пошла обратно, предоставив девочке наряжаться в одиночестве.
Когда она спустилась в гостиную, в дом вошел Кули.
— Гость! — заявил он с показной веселостью.
Здорово, Йан! — сказал Рэй. — Хочешь поиграть в «члена правительства?» «Он всегда играет в члена правительства», — подумала Иди.
— По-моему, мы договаривались на вечер, — язвительно произнесла она.
— Хотел поздравить соседей с новосельем, — ухмыльнулся он, поднимая руки, словно пытался защититься от удара. — Пригласить к обеду. Но у тебя, кажется, гость…
— Да, — подтвердила она.
— Что-то я вас не узнаю, — сказал Кули мужчине.
— Мой двоюродный брат, быстро произнесла Иди. — Проездом…
— Мам, — неодобрительно проговорил Рэй.
— Не перебивай! Ну-ка, убирай игрушки и неси наверх свою сумку. Дэйв, тебя это тоже касается.
"А ведь у дома только моя машина стоит! — спохватилась она. — Кули, наверное, заметил».
— Двоюродный брат? Позвольте представиться: Йан Кули.
Мужчина отвернулся от настольной игры и пожал руку Кули:
— Хаос.
Значит, в первый раз Иди расслышала правильно.
— Хаос? Интересное имя. Погостить собираетесь?
— Да нет, она же сказала, я тут проездом.
— Какая жалость! А то я собираюсь на север прокатиться на выходных, уток пострелять. — Он вскинул воображаемый дробовик и «выстрелил» в потолок. — Любите охоту?
Мужчина по имени Хаос недоуменно посмотрел на него:
— Не знаю.
— А я как-то раз пытался вытащить бывшего мужа Иди, да разве он согласится высунуть нос из своего лифта! — сказал Кули, расстреливая потолок из несуществующего дробовика.
— Йан, — сказала Иди, — он устал. Зайди как-нибудь…
— Ладно. Значит, вечерком?
— Никаких вечерков. Я тоже устала, Йан. В другой раз. Пожалуйста.
— Что ж, пора и честь знать. Мальчики, пока.
Рэй и Дэйв остановились на лестнице и помахали ему.
— И вам, двоюродный брат, всего наилучшего. — Он слишком сильно налег на слово «брат». Если решите погостить, я помогу зарегистрироваться. А Иди пускай расскажет о невезении. Она по этой части эксперт.
— О невезении? — переспросил Хаос.
— Ага. Иди на нем собаку съела. По правде говоря, входя сюда, я было подумал, что вы — его новое проявление. Ну, вы понимаете: приютила какого-то бродягу, лжет, чтобы его выгородить, — опять эти нелепые причуды, попытки свернуть с прямого и узкого пути. Но я рад, что вы — родственник… На лестнице появилась Мелинда, и Кули не договорил, лишь присвистнул.
— Привет. — Он посмотрел на Хаоса. — вы умолчали, что путешествуете не один. Мелинда остановилась на нижней ступеньке и сверкнула глазами.
— Юная леди, какая у вас замечательная шубка…
— Йан, уходи. — Иди сжала кулаки и шагнула к нему. Не сомневаясь, что вытолкает его, если сам не уберется.
— Конечно, конечно. — Он подался назад. — До свиданья. Не пропадай, Иди. И держись подальше от неприятностей.
Он повернулся, вышел, спустился с крыльца и уселся в машину.
— Извините, — промолвил Хаос. — Мы пойдем…
— Нет, — твердо произнесла она. — Теперь вам лучше остаться. Хотя бы на ночь. — Она удивлением она обнаружила, что рада: хотелось узнать о них побольше. — Если сейчас уйдете, он проследит за вами. О Господи. Придется найти вам машину.
— Ну, по-моему, это не проблема, — сказал он. — Их кругом хоть пруд пруди.
— Вы не можете просто так взять машину, — возразила Иди. — Здесь — не можете.
Тут они принадлежат людям. Наверное, придется увезти вас из города. Завтра.
— Что он подразумевал под невезением?
— Ничего. Я не слишком хорошо прошла тест, вот и все. Они не в состоянии доказать, что результаты хоть что-то значат…
— Ладно, — перебил он, — это не мое дело. В комнату вошла Мелинда в одежде Иди. После ванны ее мех выглядел гораздо светлее. Она поочередно глянула на Иди и Хаоса, смущенно улыбнулась и уселась на диван.
— Комната для вас — наверху, — сказала Иди. — Мальчики переночуют вдвоем в другой спальне. А я лягу здесь.
Внезапно на нее нахлынула усталость при мысли, что придется защищать этих беспомощных от Кули, правительства и всех, кто тут выписывает билеты и доносит о нарушениях. Присматривать за ними, не выпускать из дома. Они же совершенно не в курсе, как тут полагается себя вести. Не знают, как устроен этот мирок. И до какой степени сама она, Иди, близка к краю пропасти. Не того человека выбрали они себе в покровители, не того.
А впрочем, уже завтра утром их здесь не будет. Ей еще крупно повезет, если не будет неприятностей из-за того, что разрешила им переночевать. А везет ей редко.
Мальчики бегом спустились по лестнице и снова включили телевизор. И шмыгнули на диван, устроились пообочь Мелинды.
— Хочешь День Переезда посмотреть? — спросил Рэй.
— Конечно, — ответила девочка. — А что такое День Переезда?
— Это такое представление, — сказал Рэй. — Как сегодня, когда всем приходится съезжать. Только это — про то, как все правительственные звезды меняются домами. Не так, как у нас.
— Они даже дерутся, — пояснил Дэйв.
— Это как приключения, — продолжал Рэй. — Потому что плохие ребята не хотят отдавать свои дома. Потому что там, где правительственные звезды живут, — там и взаправду здорово.
— Правительственные звезды? — спросил Хаос.
— Вроде кинозвезд, — сказала Иди. — Но не настоящие. В смысле, они не из правительства…
— Как Йан, — сказал Рэй.
— Да, как Йан. Они и в самом деле сегодня переезжают, но все остальное, все эти драки и романы, — выдумка.
— Но иногда они взаправду влюбляются, — возразил Рэй.
— Что значит — выдумка? — У Мелинды от удивления округлились глаза.
— Понарошку, — ответил Рэй.
— Это как бы телеигра, — добавил Дэйв.
— И Кули в ней участвует? — спросил Хаос.
— Он из мелких звезд, — саркастически произнесла Иди. — Из самых мелких.
— Иногда он помогает президенту Кентману, — заметил Дэйв.
— Во! — Рэй показал пальцем. Началось представление. Президент Кентман и его очаровательная новая подружка или секретарша изучали роскошный интерьер нового жилища.
— Мама влюблена в президента Кентмана, — сказал Рэй.
— Ну да? — Мелинда изумленно поглядела на Иди.
Иди рассмеялась:
— Конечно, нет.
Рэй пропустил ее возражение мимо ушей.
— И все взрослые тети, — хмуро продолжал он, глядя на Мелинду. — Может, и ты в него втюришься, когда вырастешь. Или в того, кто тогда президентом будет.
— Я уже выросла, — сказала Мелинда.
— Ну и что?
— И мне кажется, он козел.
Хаос сосредоточенно смотрел на экран, не слушая Мелинду, Рэя и Дэйва. Иди вдруг застыдилась: идиотская ведь передача, особенно — на взгляд свежего зрителя.
— Это все чушь, — сказала она. — Но больше ничего не показывают, вот мы и смотрим. Все эти правительственные шоу — только про то, какие там, наверху, все талантливые, богатые, счастливые и все такое. А на самом деле никаких талантов у них нет, одно везение. А мы их боготворить обязаны!
— Мам, но тебе ведь эта игра нравится! — напомнил Рэй.
Хаос ничего не сказал, только сел на диван рядом с Дэйвом и уставился на экран. Иди опустилась в кресло позади него. В душе проснулась досада, но в чем тут дело, она не понимала. Может, в том, что она — серая мышка в сравнении с теледивами?
Звезды разыгрывали День Переезда, и по мере неторопливого развития запутанного сюжета она чувствовала, что ее затягивает. Вопреки ее желанию. Не знала она, где тут правда, а где — вымысел, вот в чем причина. Видимо, и правительственные чиновники обязаны переезжать. Все должны переезжать. И ясно дело, у шишек прекрасные дома. Но неужели все остальное, все эти потасовки и празднование побед — ложь? В этом она не была уверена. И Кули не ответит, если спросить. Спасибо и на том, что его нет в этом эпизоде. По крайней мере пока. «Глаза бы мои на него не глядели!"
— Ну так вот, — объяснял Рэй. — Если повезет, ты устроишься в правительство, а потом переедешь в такой вот дом. А маме всегда какие-то магазины дурацкие достаются.
Мелинда, слушая вполуха, рассеянно кивала.
— Но ее и на телестанцию один раз брали, — с надеждой произнес Дэйв.
— Ага, когда папа с нами жил, — уточнил Рэй. — А когда ушел, маму назвали невезучей. Ей даже на мусоровозе пришлось поработать.
— Они ошибались. — Иди надеялась, что Хаос слушает ее, а не телевизор. Со своего кресла она не видела его лица. — Мое невезение — Джеральд, так мне, во всяком случае, кажется. У него мозги набекрень. Слышал, что Кули сказал? Он сейчас в лифте живет. Да ты не подумай чего, он безобидный, я к нему мальчишек привожу на выходные. Не настоящий псих. Но я с ним больше жить не могу. Он просто… безнадежен. Вообще-то все тесты на самом деле определяют только твою восприимчивость к невезению, мне так кажется. Что-то вроде присутствия в крови антител. Вовсе не значит, что от этого зависит вся жизнь. Моя и не зависела, я справлялась. А вызовы в суд — просто грубая система регулировки. На самом деле они ничего не значат. Ну заметил твой сосед, как ты чуть замешкался с переездом или переходом на другую работу, и что с того? Разве порядочно — портить человеку репутацию из-за таких пустяков? Никто не застрахован от ошибок.
Она наклонилась вперед. Рэй и Дэйв ее не слушали, смотрели телевизор. Хаос и Мелинда как сидели, так и уснули. На глазах у Иди голова Мелинды запрокинулась, рот открылся — и тут она вздрогнула и выпрямилась. Конечно, вымотались, вот и сморил сон. Хаос не слышал болтовни Иди. Ну и ладно.
После телеигры мальчики ушли из дома — разведать окрестности. Хаос и Мелинда спали на диване. Иди перешла в кухню — смотреть в окно, как садится солнце. Между кирпичными оградами и стенами заводских корпусов тянулась запущенная, уродливая улица, но Иди была рада, что хоть раз выбралась из городских кварталов, уехала подальше от людей. Два дня можно не бояться, что ей выпишут билет.
Когда вернулись Рэй и Дэйв, она накормила их и отвела наверх, в подготовленную спальню. Они тоже устали — и от беготни, и от волнующей встречи со странными гостями. В их новой комнате висел плакат с медведем, Дэйв сказал, что будет его бояться. Иди сняла плакат и убрала в шкаф.
Когда она снова спустилась в гостиную, Мелинда уже встала и искала ванную. Иди отвела ее наверх и помогла сменить тампон. Полусонная девочка не разговаривала и, едва Иди уложила ее на двуспальную кровать, уснула.
Иди спустилась по лестнице и разбудила Хаоса.
— Супу хочешь? — спросила она.
Он кивнул.
Она принесла в гостиную тарелку супа, потом уселась на противоположный край дивана и смотрела, как он ест.
— Ты откуда? — спросила она, помолчав.
— Ну… Вообще-то, думаю, отсюда, из Калифорнии. Но жил в Вайоминге. Трудно вспомнить.
Она поспешила кивнуть. Она знала, что он имеет в виду.
— Значит, ты здесь из-за этого? Чтобы выяснить?
— Может быть. Но прежде всего надо было убраться…
— Убраться?
— Да городишко тот — сущее болото.
— А что, в других местах — по-другому? — Иди чувствовала, что ему не по себе от ее расспросов, но ничего не могла поделать с разыгравшимся любопытством.
Он пристально посмотрел ей в глаза:
— Да. Совсем по-другому.
— Я подозревала. — На самом деле она вовсе не была в этом уверена. — Но тут… все, что ты видишь и слышишь, внушает, будто везде одно и то же. Если и не веришь, вспомнить-то трудно.
— Понимаю.
— И не важно, что ты при этом думаешь. Понимаешь? Я к тому, что это — моя жизнь. Приходится терпеть.
— Да.
— Если останешься… — Господи, что она говорит! — ..Кули тебе всякой чепухи нагородит про мое невезение. Но если бы все было так просто!
— Плевать я хотел на твое невезение. — Он улыбнулся.
Она положила ноги на диван и глубоко вздохнула. Этого-то она и боялась, и желала: услышать, что кому-то наплевать на ее невезение. Он, Хаос, — противоядие, свежая струя, новая картина мира, хоть отчасти опровергающая бессмысленную, жуткую версию Кули.
— А Мелинда? — спросила Иди. — Она…
— Просто путешествует со мной. Сбежала от родителей.
— Да нет, я про ее мех. Теперь на его лице отразилась растерянность.
— Но ведь была война, — тихо произнес он. — В Вайоминге очень многое изменилось.
— Война?
— Все помнят какое-то бедствие. Но в разных местах оно выглядело по-разному.
— Почему?
— Не знаю. Люди…
— Люди?
— Они объясняют по-разному. Как эти, из телепередачи…
Президент Кентман и правительство.
— Да.
— Я их ненавижу. — Размышляя о войне, она придвинулась к Хаосу. Неужели где-то может быть еще хуже, чем здесь? Еще меньше сходства с прежней жизнью? Может, ей на самом деле повезло. — Но ведь ты… — она уже держала его руку, — убежал. Убрался.
Он негромко рассмеялся:
— Ты хочешь сказать, что я прибежал сюда?
— Почему ты смеешься?
— Не смеюсь.
— Почему бы тебе не остаться? Что плохого в том, что он (Хаос, напомнила она себе, хоть и ни разу еще не произнесла этого имени вслух) ей нравится? Потому что кого-то напоминает. У него симпатичные глаза.
— Хаос, — проговорила она. И еще раз:
— Хаос.
Он не ответил. Зато прильнул к ее губам.
— Так что же?
Он снова поцеловал. Она осторожно взяла с его колен пустую тарелку и опустила на пол.
— Я уже давно…
— Что, неужели — как с пивом?
— Нет, я в том смысле… Я неловкий.
— Сойдет.
— Ага. — Он снова рассмеялся, и на сей раз ей это понравилось. — Сойдет.
— Если только ты не устал…
— Не устал.
Они поцеловались, а чуть позже он задрал Еей блузку и лифчик под мышку, обнажил нежное полушарие. Иди спрятала его, придвинувшись к Хаосу, подняла на нем рубашку, чтобы прижаться к груди. Хаос накинулся на нее с излишней горячностью, словно пытался скрыть за этим растерянность.
Той ночью она спала в объятиях Хаоса и увидела его во сне. «Так скоро», — подумала она по пробуждении. Во сне она ревновала. Он жил с женщиной в доме между лесом и озером. По-настоящему жил, а не просто вселился на несколько дней. Дом ему принадлежал, это угадывалось по тому, как он касался разных вещей, своего имущества. Очень странно. Днем он бросил на трассе свою машину, забрел в дом Иди и открыл ее холодильник; днем он нисколько не походил на человека, привыкшего владеть имуществом. Но тот дом принадлежал ему. Иди ревновала Хаоса к дому, а не только к незнакомой красивой женщине. Она ревновала еще и к покою леса, к одиночеству. Никаких детей. Только деревья и вода. Утром, обдумав сон, она покраснела от стыда.
Места на диване рядом с Иди было маловато, поэтому на заре он поднялся на второй этаж и уснул возле Мелинды на двуспальной кровати. А когда проснулся от шума в кухне, увидел, что в комнате он один. Спустился по лестнице — Иди, Рэй, Дэйв и Мелинда завтракали без него. Иди быстро встала, наполнила овсяной кашей еще одну тарелку и поставила перед свободным стулом. Хаос сел. Иди нервно улыбнулась, Мелинда сверкнула глазами.
После завтрака Рэй и Дэйв увели Мелинду во двор. Иди стояла у раковины, мыла посуду.
— Еды в доме маловато, — произнесла она с досадой, не поворачиваясь к нему. — Я хочу сказать, что теперь тут вы с Мелиндой…
Иди выронила тарелку, та ударилась об пол и разбилась. Как назло, куда-то пропала швабра.
— В таком беспорядке дома оставляют, ужас…
Хаос понял, что она ждет его отклика. Подошел, нежно положил руку ей на талию. Лишь такое прикосновение, на его взгляд, не было неестественным или дерзким. Она сразу притихла, забыла об осколках под ногами.
— Мне сегодня ночью понравилось, — удивила она его своей прямотой.
— И мне.
— Я забыла и этот город, и Йана, и всю муру насчет везения.
— Вот и хорошо. — Он не знал, стоит ли говорить, что ему было хорошо по другой причине, — ведь он-то как раз вспомнил. А до минувшей ночи он не знал, занимался ли когда-нибудь любовью с настоящей женщиной. Даже сексуальные фантазии были расплывчаты до серии снов о Гвен. И вдруг — все это…
Я не собирался путать друг с другом Иди и Гвен, сказал он себе. Но, быть может, сны о Гвен помогли мне захотеть Иди, вспомнить, что это такое: быть с женщиной.
Он боялся заходить в осмыслении еще дальше. Вдруг Иди уловит его смущение и отстранится.
Этого ему вовсе не хотелось.
Впятером они уселись в микроавтобус Иди и отправились в город, в вакавилльский торговый центр. На городских улицах Хаос видел только старомодные машины — как и в Вайоминге, они бегали на бензине. Дома были точными, разве что невредимыми, копиями разрушенных зданий Малой Америки и Хэтфорка. Хаос не догадывался, в чем тут дело. Как и прежде, ему казалось, что он, вознамерясь путешествовать в пространстве, на самом деле перемещается назад во времени.
В торговом центре он обнаружил две четко различимые возрастные группы: взрослых и детей. Взрослые нервозно мельтешили парами и поодиночке, лишь изредка сдержанно приветствовали друг друга. Дети бегали, смеялись и разговаривали — они, видимо, жили в ином мире. Рэй и Дэйв, похоже, знали тут всех своих сверстников. За ними поспешила Мелинда, она лезла во все разговоры, показывала язык, когда близнецы знакомили ее со своими приятелями, а еще — когда кто-нибудь прохаживался насчет ее шерсти. Сначала Иди пыталась не отпускать их далеко от себя, затем пошла на уступку: договорилась с Рэем, чтобы он попозже привел назад брата и Мелинду. После чего дети мгновенно исчезли.
— Видишь вон те лавки? — спросила Иди, оставшись наедине с Хаосом. И показала аптеку, журнальный стенд, парикмахерскую и магазин скобяных изделий. — Я во всех поработала.
Ему показалось, что это прозвучало с гордостью. Он не стал выяснять, почему ей столько раз приходилось менять профессию и где она работает сейчас.
— А я не знаю, случалось ли мне когда-нибудь в магазине работать, — сказал он, чтобы хоть что-нибудь сказать.
— Должно быть, это странно, — прошептала она.
Хаос побывал вместе с нею в супермаркете, катал тележку, куда она укладывала съестное. Ни одного знакомого названия на упаковках. Хаос взял коробку кукурузных хлопьев и показал Иди.
— Это кто? — Лицо на упаковке показалось знакомым.
— Сандра Терфингтон. Помнишь? Вчера по телевизору показывали.
— Выпускает завтраки?
— Все отрасли промышленности спонсируются правительственными звездами.
Зазвучала мелодия, что-то струнное, вроде бы даже знакомое. Он спросил у Иди и получил уклончивый ответ:
— Музыка.
Они отнесли покупки к машине и уложили в багажник. На автомобильной стоянке было полно детей, но — ни Рэя, ни Дэйва, ни Мелинды.
— Они не торопятся, — заметил Хаос.
— Я знаю, где они, — сказала Иди. — Пошли, скажем, чтобы возвращались.
Хаос подчинился. Что за женщина?! Как легко — до абсурдного — им было поладить друг с другом, забыть, что оба уже несколько лет не занимались любовью. Почти как при эффекте Келлога, подумал он. Почти, но не совсем.
Дети сидели кучкой, листали комиксы под козырьком стенда, сплошь уставленного сластями и журналами. Все объявления и цитаты на обложках посвящались телевидению и правительству, даже на таких журналах, как «Тайм», «Роллинг Стоун» и «Плейбой», знакомых Хаосу по Хэтфорку. И никаких упоминаний о жизни за пределами Вакавилля! Рэй подергал мать за рукав и показал на комиксы в руках Дэйва: «Увлекательные приключения телезвезды Йана Кули».
— Рэй, я же говорила: не давай ему… — укоризненно сказала она. — Ты же старше, значит, понимать должен. — Она вырвала у Дэйва журнал.
— А Мне можно посмотреть? — спросил Хаос.
Иди метнула в него сердитый взгляд:
— Ни к чему.
Они поехали домой. Мелинда на заднем сиденье, рядом с Дэйвом и Рэем, была как рыба в воде. Она рассказывала малышам о Хэтфорке, о том, как жила в пустыне. Объясняла, почему телепередачи кажутся ей (дурацкими («потому что в них все не по-настоящему»), обещала, что братья, когда вырастут, будут на все смотреть совсем по-другому.
Хаос видел: с мальчиками ей гораздо спокойнее. Не надо доказывать на каждом шагу, гго она взрослая. Но при всей своей пылкой увлеченности Мелинда, похоже, таила обиду на Хаоса. С самого утра не заговаривала с ним и прятала глаза.
Когда покупки были перенесены из машины в кухню, Иди поднялась на второй этаж, а мальчики включили телевизор. Хаос отвел Мелинду в сторонку.
— В чем дело? — спросил он. — Не нравится, что я — с ней?
— Да мне-то что? — язвительно откликнулась она. — Просто ты при этом видишь во сне ту, другую. Вот это мне и не нравится.
С этими словами она повернулась и вприпрыжку убежала в гостиную.
Хаосу все еще не верилось, что он показывает сны. Неужели он и впрямь способен на то же, что и Келлог? Где бы ни появился, он, сам того не желая, навязывает окружающим свои сновидения.
Здесь, в Вакавилле, ему удавалось сохранять свое прежнее «я», воспоминания о Хэтфорке и поездке на запад. Он даже слегка гордился этим. Хотелось верить, что он крепнет, вырабатывает иммунитет к местным воздействиям.
Очевидно, Вакавилль тоже не избежал перемен. Хаос мало что помнил из прежнего, но знал: людям не свойственно переезжать дважды в неделю и ежедневно менять работу. Или выяснять, насколько они везучи.
С другой стороны, последствия катастрофы здесь были выражены слабее. Правительственные звезды — вакавилльский эквивалент Келлога или Элайн — жили в средствах массовой информации, а не в навязчивых сновидениях. А телевизор всегда можно выключить. Так что, вероятно, способность Хаоса хранить свое прежнее «я» — одно из условий здешней игры, и не более того.
По лестнице спустилась Иди.
— Хочешь познакомиться с Джеральдом? — спросила она.
— Ну, не знаю…
— Я должна отвезти мальчишек, — пояснила она. — На выходные. Не хочешь ехать — не надо.
— Да нет, я бы съездил. Просто…
— Что?
— Мелинда без них заскучает.
Она улыбнулась и ничего не сказала.
— Джеральд живет в здании «Истман-Меррил», — рассказывала она в пути. — Раньше он там работал, а когда мы развелись, у него случился срыв. Он возвратился туда и спрятался. Думал, так можно вернуться в прежнюю жизнь или что-то вроде этого. Кули для него выхлопотал специальное разрешение постоянно там жить, иначе бы Джеральда упекли в лагерь невезучих.
— А что там Кули насчет лифта говорил? — спросил Хаос.
— Видишь ли… По средам и субботам Джеральда, конечно, тянет переехать. Но он боится выйти из «Истман-Меррила». Поэтому ночует в лифте и все вещи там держит…
— А в Дни Переезда меняет этажи, — добавил Рэй с заднего сиденья. Иди хмуро кивнула.
— Смешно, правда? — спросил Дэйв с надеждой.
Посреди бывшей деловой части города высилось покинутое административное здание «Истман-Меррил». Соседние дома поблескивали пустыми витринами магазинов, по многим стеклам и вывескам прошлась кувалда. По сравнению с жилыми кварталами этот район казался призраком. У Иди был ключ от служебного входа, все пятеро вошли в здание, пересекли большой пустой вестибюль и остановились у лифта. Рэй бросился вперед и нажал кнопку «ВВЕРХ».