Страница:
Все, конечно, уже знали, что прошлую ночь она провела с Пендери. Однако в голосе женщины не чувствовалось осуждения.
— Я хорошо себя чувствую.
— Немного больно? — включилась в разговор Лусилла.
Немного. Но не об этом она пришла поговорить.
— Отлично, — Райна покраснела от смущения. — Саксы, которые в темнице, будут освобождены завтра утром.
Милдред нахмурилась:
— Чтобы работать на строительстве?
— Нет, их выпустят из замка.
— Да ты что?! Не может же милорд их отпустить на все четыре стороны?
— Так он сказал.
— Почему? — спросила Лусилла. Райна пожала плечами:
— Максен сказал, что это его подарок мне.
— Какая неслыханная щедрость! — воскликнула Лусилла. — За одну ночь с ним — пять жизней! А что тебе принесет вся неделя?
— Лусилла! — упрекнула ее Милдред.
— Ну что «Лусилла»? — огрызнулась та. — Это же правда, разве нет?
Конечно, Райна не испытывала особой гордости по поводу случившегося, но сейчас ей казалось, что она — щедро награжденная шлюха, которую вываляли в грязи.
— Теперь уж он на тебе не женится, — продолжала Лусилла. — Это плохо. Если ты родишь, то ребенок будет называться ублюдком. Я говорила тебе…
— Замолчи, Лусилла! — прикрикнула на нее Милдред.
— Детей может и не быть, — возразила Райна, хотя понятия не имела, как она будет предохраняться.
Ведь за советом она и пришла на кухню.
— Не будет детей? — фыркнула Лусилла. — Похоже, ты обладаешь крепким здоровьем, а Пендери…
Она хмыкнула, очевидно, мысленно увидев Максена.
— Я не хочу рожать ублюдков, — вспылила Райна, — поэтому я и пришла поговорить с вами.
— Да? — глаза Милдред подозрительно прищурились.
— Наверно, есть какие-нибудь средства?
Женщины поняли ее просьбу, но ничего толком подсказать не могли. Час спустя Райна уходила из кухни в полной растерянности. Теперь ее надежда была на Кристофа.
— Я знаю, что не должна спрашивать об этом, — Райна говорила полушепотом, чтобы никто не мог подслушать, — но мне больше не к кому обратиться.
Кристоф, перебиравший травы и коренья на столе, поднял голову:
— Вы знаете, что я готов сделать для вас все, что угодно.
«Но как сказать о такой щекотливой просьбе, — растерянно думала Райна, а потом решила, — лучше прямо, без обиняков».
— Мне нужна трава или настойка, — прошептала она, наклонившись ближе. — Та, что помогает избежать нежелательного зачатия.
Лицо юноши выражало такое удивление, что в пору было рассмеяться.
— Понимаю, — выдавил он из себя. — Вы не хотите иметь незаконнорожденных детей.
Она кивнула:
— Вы поможете мне?
Просьба явно смутила Кристофа, и саксонка из его слов поняла почему.
— Есть корень, который делает женщину бесплодной, пока та его принимает, но она рискует.
— Рискует?
— Может причинить себе вред, — пояснил Кристоф. — Сета говорила мне, что одна женщина умерла, так как приняла слишком много, пытаясь избавиться от ребенка.
Райна смутилась, но быстро пришла в себя:
— Сета сама его принимает?
— Да, хотя живя с Томасом… — замолчав, он пожал плечами. — Она, наверно, хотела понести, но когда он посылал за ней, было неподходящее время. — Юноша горько рассмеялся. — Да, иногда Томас делал мудрые вещи.
Значит, Томас знал, когда возможна близость с женщиной, а когда нет. Объявив ее своей невестой, он не хотел заводить незаконнорожденного ребенка. Да, Кристоф прав — иногда его брат поступал очень мудро.
— А если в меру принимать — опасности нет?
— Думаю, да.
— Вы можете дать мне корень?
— Наверно, но мне не хочется этого делать.
— Почему?
Не отвечая, Кристоф начал перебирать травы.
— Кристоф, — позвала Райна.
Юноша поднял голову:
— Все это не понадобится, если вы с Максеном обсудите свое будущее. Может, ребенок поможет тебе.
Она задохнулась:
— О чем вы говорите?
— Вы должны пожениться.
Пожениться? Но ведь Максен заявил, что никогда не женится на ней. Слишком много между ними того, что препятствует их браку.
— Даже если Максен захочет жениться, я не захочу, как не захотела стать женой Томаса.
Кристоф пристально на нее посмотрел:
— Но вы не любили Томаса.
Слова его, как всегда, попали в цель: утром он догадался о ее чувствах к Максену, а сейчас сказал, как она относится к его среднему брату.
— Я знаю, Райна, — продолжал он, — я знаю вас и вижу ваши глаза, когда вы смотрите, на Максе-на. Мне со стороны виднее.
«Неужели Пендери тоже догадался?» — растерянно подумала девушка.
— Не лгите мне, — умоляюще произнес Кристоф.
— Хорошо. Это правда.
Юноша с облегчением вздохнул.
— Но почему вы заговорили о свадьбе? — спросила она. — Максен никогда не женится на мне, саксонке.
— Почему вы так думаете?
— Но… по многим причинам, — буркнула Райна, удивляясь тому, что позволила втянуть себя в такой глупый разговор. — Тут должно быть обоюдное согласие. А у нас его нет. Да и не любит он меня.
— Думаю, вы ошибаетесь насчет него.
— Он не может испытывать ко мне теплых чувств.
— Его не так легко понять, как вас, и все же в нем есть что-то…
«Нет, — подумала саксонка, — Кристоф ошибается, приписав брату чувства, на которые тот не способен. Юноша видит в нем то, во что ему хочется верить».
— Вы теперь знаете обо мне все, — она старалась закончить тягостный для нее разговор, — и я прошу вас об этом никому не говорить.
— Хорошо.
Вздохнув с видимым облегчением, саксонка вернулась к тому, с чем пришла:
— Вы можете дать мне корень?
Юноша нахмурился:
— Я не обещаю, но все же попытаюсь.
— Понимаю. — Райна подошла и сжала его в объятиях. — Это правда к лучшему, — проговорила она отстранившись.
Они долго молчали, а Кристоф рассортировал травы и коренья по полотняным мешочкам и завязал их. Закончив работу, он пошел, не сказав ни слова.
Девушка, глядя ему вслед, коснулась рукой живота.
— Господи, пусть там не зародится жизнь, — прошептала она и отправилась на поиски того, что могло бы ее отвлечь от мрачных мыслей.
Глава 22
— Я хорошо себя чувствую.
— Немного больно? — включилась в разговор Лусилла.
Немного. Но не об этом она пришла поговорить.
— Отлично, — Райна покраснела от смущения. — Саксы, которые в темнице, будут освобождены завтра утром.
Милдред нахмурилась:
— Чтобы работать на строительстве?
— Нет, их выпустят из замка.
— Да ты что?! Не может же милорд их отпустить на все четыре стороны?
— Так он сказал.
— Почему? — спросила Лусилла. Райна пожала плечами:
— Максен сказал, что это его подарок мне.
— Какая неслыханная щедрость! — воскликнула Лусилла. — За одну ночь с ним — пять жизней! А что тебе принесет вся неделя?
— Лусилла! — упрекнула ее Милдред.
— Ну что «Лусилла»? — огрызнулась та. — Это же правда, разве нет?
Конечно, Райна не испытывала особой гордости по поводу случившегося, но сейчас ей казалось, что она — щедро награжденная шлюха, которую вываляли в грязи.
— Теперь уж он на тебе не женится, — продолжала Лусилла. — Это плохо. Если ты родишь, то ребенок будет называться ублюдком. Я говорила тебе…
— Замолчи, Лусилла! — прикрикнула на нее Милдред.
— Детей может и не быть, — возразила Райна, хотя понятия не имела, как она будет предохраняться.
Ведь за советом она и пришла на кухню.
— Не будет детей? — фыркнула Лусилла. — Похоже, ты обладаешь крепким здоровьем, а Пендери…
Она хмыкнула, очевидно, мысленно увидев Максена.
— Я не хочу рожать ублюдков, — вспылила Райна, — поэтому я и пришла поговорить с вами.
— Да? — глаза Милдред подозрительно прищурились.
— Наверно, есть какие-нибудь средства?
Женщины поняли ее просьбу, но ничего толком подсказать не могли. Час спустя Райна уходила из кухни в полной растерянности. Теперь ее надежда была на Кристофа.
— Я знаю, что не должна спрашивать об этом, — Райна говорила полушепотом, чтобы никто не мог подслушать, — но мне больше не к кому обратиться.
Кристоф, перебиравший травы и коренья на столе, поднял голову:
— Вы знаете, что я готов сделать для вас все, что угодно.
«Но как сказать о такой щекотливой просьбе, — растерянно думала Райна, а потом решила, — лучше прямо, без обиняков».
— Мне нужна трава или настойка, — прошептала она, наклонившись ближе. — Та, что помогает избежать нежелательного зачатия.
Лицо юноши выражало такое удивление, что в пору было рассмеяться.
— Понимаю, — выдавил он из себя. — Вы не хотите иметь незаконнорожденных детей.
Она кивнула:
— Вы поможете мне?
Просьба явно смутила Кристофа, и саксонка из его слов поняла почему.
— Есть корень, который делает женщину бесплодной, пока та его принимает, но она рискует.
— Рискует?
— Может причинить себе вред, — пояснил Кристоф. — Сета говорила мне, что одна женщина умерла, так как приняла слишком много, пытаясь избавиться от ребенка.
Райна смутилась, но быстро пришла в себя:
— Сета сама его принимает?
— Да, хотя живя с Томасом… — замолчав, он пожал плечами. — Она, наверно, хотела понести, но когда он посылал за ней, было неподходящее время. — Юноша горько рассмеялся. — Да, иногда Томас делал мудрые вещи.
Значит, Томас знал, когда возможна близость с женщиной, а когда нет. Объявив ее своей невестой, он не хотел заводить незаконнорожденного ребенка. Да, Кристоф прав — иногда его брат поступал очень мудро.
— А если в меру принимать — опасности нет?
— Думаю, да.
— Вы можете дать мне корень?
— Наверно, но мне не хочется этого делать.
— Почему?
Не отвечая, Кристоф начал перебирать травы.
— Кристоф, — позвала Райна.
Юноша поднял голову:
— Все это не понадобится, если вы с Максеном обсудите свое будущее. Может, ребенок поможет тебе.
Она задохнулась:
— О чем вы говорите?
— Вы должны пожениться.
Пожениться? Но ведь Максен заявил, что никогда не женится на ней. Слишком много между ними того, что препятствует их браку.
— Даже если Максен захочет жениться, я не захочу, как не захотела стать женой Томаса.
Кристоф пристально на нее посмотрел:
— Но вы не любили Томаса.
Слова его, как всегда, попали в цель: утром он догадался о ее чувствах к Максену, а сейчас сказал, как она относится к его среднему брату.
— Я знаю, Райна, — продолжал он, — я знаю вас и вижу ваши глаза, когда вы смотрите, на Максе-на. Мне со стороны виднее.
«Неужели Пендери тоже догадался?» — растерянно подумала девушка.
— Не лгите мне, — умоляюще произнес Кристоф.
— Хорошо. Это правда.
Юноша с облегчением вздохнул.
— Но почему вы заговорили о свадьбе? — спросила она. — Максен никогда не женится на мне, саксонке.
— Почему вы так думаете?
— Но… по многим причинам, — буркнула Райна, удивляясь тому, что позволила втянуть себя в такой глупый разговор. — Тут должно быть обоюдное согласие. А у нас его нет. Да и не любит он меня.
— Думаю, вы ошибаетесь насчет него.
— Он не может испытывать ко мне теплых чувств.
— Его не так легко понять, как вас, и все же в нем есть что-то…
«Нет, — подумала саксонка, — Кристоф ошибается, приписав брату чувства, на которые тот не способен. Юноша видит в нем то, во что ему хочется верить».
— Вы теперь знаете обо мне все, — она старалась закончить тягостный для нее разговор, — и я прошу вас об этом никому не говорить.
— Хорошо.
Вздохнув с видимым облегчением, саксонка вернулась к тому, с чем пришла:
— Вы можете дать мне корень?
Юноша нахмурился:
— Я не обещаю, но все же попытаюсь.
— Понимаю. — Райна подошла и сжала его в объятиях. — Это правда к лучшему, — проговорила она отстранившись.
Они долго молчали, а Кристоф рассортировал травы и коренья по полотняным мешочкам и завязал их. Закончив работу, он пошел, не сказав ни слова.
Девушка, глядя ему вслед, коснулась рукой живота.
— Господи, пусть там не зародится жизнь, — прошептала она и отправилась на поиски того, что могло бы ее отвлечь от мрачных мыслей.
Глава 22
Ночь наступила как-то неожиданно быстро, хотя казалось, что день никогда не кончится. Райна сидела без дела: ей уже не надо было разливать питье по кубкам. Так распорядился Максен и настоял на этом, хоть она не была его женой. Она молча сидела рядом с ним во время ужина, и когда тот закончился, с радостью ушла на кухню. Возвратившись в зал, саксонка с изумлением посмотрела на рыцаря, удобно устроившегося на ее постели и мирно похрапывающего.
«Разбудить его и попросить освободить скамью или улечься на пол?»
— Пусть он спит, — раздался голос Максена за спиной.
Райна, резко обернувшись, уткнулась в его широкую грудь.
— Я… — и замолчала, когда могучие руки норманна обняли ее. — Он спит на моей скамье.
— Она больше не твоя, — Пендери старался говорить тише, чтобы не разбудить спящих. — Твое место теперь рядом со мной. Идем.
Значит, Максен хочет, чтобы она провела с ним всю ночь как жена, а не бесправная любовница. Это несколько успокаивало девушку, но тут же спокойствие сменилось тревогой — Кристоф еще не дал ей коренья, предохраняющие от зачатия.
Дойдя до своей комнаты, Пендери отпустил ее и начал раздеваться.
Райна, занятая своими мыслями, наблюдала, как обнажилась широкая грудь, ноги, бедра. Тут она очнулась, ощутив странную сладкую истому.
— Хочу видеть тебя обнаженной, — сказал норманн.
Покраснев, девушка отвела от него глаза и посмотрела на свое платье. Вчера она отдалась ему, но сегодня ей было стыдно, саксонка чувствовала себя явно не в своей тарелке. Она утратила девственность, но не скромность же.
— Ты хочешь, чтобы я помог тебе?
«Еще хуже!» — растерялась она. Покачав головой, она взялась за пояс:
— Я сама справлюсь.
Наверно, почувствовав ее смущение, Максен повернулся к креслу.
— Я не думал, что ты начнешь шить мне одежду, не сняв мерку, — удивился мужчина, разглядывая шитье, оставленное на подлокотнике кресла.
— Я взяла твою рубаху и по ней выкроила новую, — пояснила Райна, снимая платье.
— Молодец, — усмехнулся Максен, — если забыть о том, что все рубашки, которые у меня есть, принадлежали Томасу, но они мне не годятся.
Райна в досаде охнула. Она-то себя хвалила за находчивость, радовалась, что не нужно снимать мерку с Максена. Да ведь Томас был гораздо меньше своего брата!
— Могу распороть и сделать новые швы.
Повернувшись к ней спиной, Максен приложил к себе рубашку.
— Пожалуй. А то придется кому-нибудь натягивать эти рубашки.
Оставшись в одном нижнем белье, она подошла к норманну, чтобы забрать раскроенную вещь. Тот молча отдал, улыбнулся и обнял девушку.
— Давай я приложу рубашку к спине, чтобы знать, распарывать мне ее или нет, — попыталась вернуться к шитью саксонка, но рыцарю уже было безразлично будущее его гардероба. Отобрав у Райны ткань, он перебросил ее через плечо и начал медленно поднимать рубашку, которая только и разделала их.
Почувствовав, как тело начало отвечать на ласки Максена, девушка растерялась. Надо его остановить, надо… Саксонка застонала, когда его ловкие пальцы скользнули по бедрам.
— Еще, Райна? — поинтересовался он, подбираясь к груди и напрягшимся соскам.
— Еще, — призналась она, задыхаясь и желая избавиться от одежды, которую еще мгновение назад не собиралась снимать.
Опустив голову, Пендери обхватил губами сосок сквозь тонкую ткань.
Райна содрогнулась и, позабыв про стыд, выгнулась навстречу ему:
— О, Максен, еще…
Рыцарь, долго наслаждавшийся одной грудью, обратил наконец внимание на вторую. По телу девушки пробежала дрожь, ее охватила сладкая истома, а потом она ощутила пульсирующую боль внизу живота, там, где сутки назад побывал Максен.
Пендери поднял голову, поцеловал девушку и, обняв, поднял и понес на постель. Усадив Райну, он раздвинул ей ноги и уселся на пол между ними.
— Медленно, — проговорил он, заметив ее удивленный взгляд, — на этот раз медленно.
Осторожно водя пальцами по лодыжкам, норманн поднял рубашку с ног, добрался до бедер, опустил голову и провел языком по коже, вызвав у нее легкую дрожь.
Не помня себя от страсти, она, вскочив с постели, толкнула удивленного норманна на спину и оседлала его. Саксонка не чувствовала ни жестких половиков под коленями, ни твердого пола. Райна ощущала единение двух тел, слившихся в одно, и руки Максена, помогавшие придерживаться заданного ритма и не лишавшие ее свободы действия. Исчезли бесследно сдержанность и стыдливость, была только страсть.
Она прильнула к нему и наслаждалась содроганием его тела. Когда Пендери замер, казалось, время остановилось. «Прекрасно», — устало думала счастливая Райна. Конец света, и она лежит в объятиях любимого человека, пусть даже он не знает об этом и не отвечает на ее чувства взаимностью!
Прошли долгие минуты, и Максен нарушил молчание, пробормотав в ее волосы:
— У меня еще никогда не было такой смелой, дерзкой женщины. Ты заткнула меня за пояс, Райна.
Она сконфуженно молчала, залившись краской, готовая провалиться сквозь землю. Максен, очевидно, понял ее состояние и подтянул к себе:
— Не стыдись. Ты нравишься мне, маленькая саксонка.
Она продолжала пылать, смущенная тем, что ее поведение было сродни поведению шлюхи, хотя все шло от чистого сердца…
— И все-таки следущий раз медленно, — улыбнулся Пендери. Вдохнув, он осторожно уложил ее на пол и отстранился.
— Ах, сладкая пытка! — простонал норманн, встав на колени. Поднявшись на ноги, он протянул ей РУку:
— Здесь не очень удобно спать, дорогая…
— Ты все еще хочешь, чтобы я осталась? — спросила она.
Странный вопрос! Он же сам сказал об этом!
Не говоря ни слова, норманн подхватил ее на руки и осторожно уложил на постель. Погасив единственный факел, который освещал комнату, он опустился рядом с нею и прижал к себе девушку.
— Холодно? — Пендери потянулся за одеялом. Она покачала головой.
Он положил руку ей на живот: под его большой ладонью он был таким маленьким! «Скоро, — говорил себе рыцарь, — там затеплится жизнь моего ребенка, и тогда будет место и для второй руки. А когда это произойдет…» Тут Максен остановил себя — ведь он решил не жениться на Райне. Откуда же желание иметь детей?
— Максен… Почему ты подарил мне саксов? Это плата?
Он нахмурился:
— Плата?
— За ложе, — с отчаянием в голосе уточнила она.
— Нет, Райна, не плата.
«Я пытался сблизиться с тобой и разобраться в себе самом», — подумал он.
Девушка повернулась к нему лицом:
— Зачем?
Размышляя над тем, что она рассказала прошлой ночью, Пендери заметил:
— Ты пережила слишком много, и мне не хотелось видеть твоих страданий.
Не ожидая от нее вопросов, на которые он не готов и не хотел отвечать, норманн решил закончить беседу.
— А теперь спи, а то скоро уже утро.
С этими словами рыцарь закрыл глаза.
Этель и четверо пленников, отпущенных на свободу, гордо возвышались над остальными саксами, дюйм за дюймом возводившими крепостную стену. Великан и раньше внушал страх, но сейчас, с отросшей бородой и копной спутанных светлых волос, он наводил ужас. Райне он напоминал медведя, который в пору ее детства забрел в их деревню.
Во дворе установилась мертвая тишина: и рыцари, и саксы скрестили свои взгляды на бывших пленниках. Те держались настороженно, ожидая наказания или коварного подвоха: ведь всем известно о вероломстве сторонников короля Вильгельма. Затянувшееся молчание нарушил Максен.
Подойдя к Этелю, он произнес:
— Если увидите Эдвина, то передайте ему мое послание.
— Почему «если»? — загрохотал великан. — Вы что считаете, что я не найду его?
— Скажите ему, что поход намечен на весну, — продолжал норманн. — И тогда мы покончим с этим.
Райне показалось, что Этель посмотрел на нее уважительно.
— Я скажу ему, — ответил он и взглянул на девушку. — Вы хотите передать весточку Эдвину?
Она покачала головой.
— Ничего?
— Ничего, — повторила саксонка.
Она уже пожалела, что вместе с Максеном вышла проводить соплеменников.
Великан пристально разглядывал Райну, потом неожиданно подошел к ней. В то же самое мгновение Максен выхватил кинжал и приставил его к горлу сакса:
— Уходи сейчас, иначе не уйдешь совсем.
Райна смотрела на сверкающее лезвие. Этим самым кинжалом был убит Томас, и этот кинжал подложили на поднос, чтобы убить Максена. Тот оставил его у себя как воспоминание об убийце.
— Я не собирался делать ей ничего плохого, — заявил Этель, стараясь не шевелиться, чтобы не порезать горло о кинжал.
— Хорошо, если так. Иначе лишишься головы.
Райна не боялась Этеля: он никогда не сделал ей никакого зла. Теперь в глазах великана не было презрения к ней и подозрительности.
Конечно, не таким знавала его саксонка во времена своего детства, но сейчас он был не тот Этель, который нагнал на нее столько страху в темнице.
— Мои руки пусты, — напомнил великан Максену. — Я просто хотел поговорить с ней.
— Все хорошо, — вмешалась Райна, опасаясь, что Пендери откажет ему.
Выйдя вперед, она оказалась между двумя мужчинами:
— Все будет в порядке, правда, Этель?
Великан даже не мог наклонить голову, поскольку отточенное лезвие все еще было приставлено к пульсирующей жилке на горле.
— Я хотел попросить у тебя прощения, — вздохнул он.
Значит, сакс уже не верит лживым наветам на нее? Не считает ее изменницей?
Глаза девушки наполнились слезами:
— Тебе не за что извиняться.
— Нет, есть за что. Прости, что напрасно обвинял тебя в том, чего ты не совершила.
«Что произошло? Почему он просит прощения? — размышляла Райна. — Неужели из-за моей просьбы об освобождении».
Она не стала ломать голову, а просто кивнула:
— Считай, что я простила тебя. Этель широко улыбнулся.
— Пусть Бог хранит тебя, и удача тебе сопутствует, Райна Этчевери, — проговорил он и перевел взор на рыцаря, державшего кинжал у его горла. — Пусть Бог хранит и тебя, Максен Пендери. Он тебе еще понадобится.
Максен уловил скрытую в напутственных словах угрозу, но, не моргнув глазом, убрал оружие и подтолкнул сакса к воротам, за которыми того ждала свобода…
— Не забудь о моем послании, — бросил рыцарь ему вдогонку.
Великан усмехнулся и знаком велел товарищам следовать за ним. Пятеро бывших узников в легкой одежке с малым запасом провианта вышли из ворот, отправляясь на поиски своего вожака.
— Я бы хотела подняться на стену, чтобы проводить их, — попросила Райна, видя, что Кристоф уже начал подниматься по лестнице.
Пендери нахмурился, хотел возразить ей, но подумав, кивнул:
— Хорошо, — рыцарь засунул кинжал за пояс, — я пойду с тобой.
Он подвел ее к лестнице и, пройдя вперед, протянул ей руку. Ухватившись за нее, девушка, придерживая юбки, начала подниматься.
Оказавшись наверху, Максен подвел ее к ближайшей бойнице, рядом с которой стоял Кристоф.
— Похоже, они не торопятся покинуть Этчевери, — заметил он, глядя вниз.
Да, в самом деле, Этель и его спутники неторопливо шли по полю. Райна подумала, что если бы не белокурый великан, четверо саксов припустили бы со всех ног в лес. Человек-медведь не хотел терять свое достоинство.
Девушка улыбнулась: как бы там все ни повернулось с Эдвином и самими отпущенными на волю, в ее сердце всегда найдется место для Этеля.
Пронзительный свист стрелы, пущенной из лука, прорезал воздух, и сакс, который шел последним, упал лицом в высокую траву. Стрела с черным оперением вонзилась ему в спину.
Райна вскрикнула от ужаса, еще не поняв, почему это произошло.
Максен сразу же оценил угрозу и, схватив девушку, упал с нею на пол: стрела, предназначенная для кого-то из них или для обоих, ткнулась в стену и отскочила на камни.
Прикрывая собой Райну, Пендери сердито пробормотал:
— Похоже, Ансель решил, что время пришло.
Он уже поднялся на ноги, выхватив меч, и бросился к смотровой башне, где был его недруг.
— Кристоф, — крикнул норманн, — отведи ее вниз.
«Ансель решил?» — растерянно размышляла Райна. Она была под впечатлением от увиденного и тревожилась за судьбу остальных саксов. Внизу, во внутреннем дворе, слышался лязг оружия и доспехов. Когда она подняла голову, то увидела Рожера, натягивающего тетиву.
— Максен! — закричала саксонка.
— Райна, — позвал Кристоф и схватил ее за руку, — поторопитесь.
— Максен, — повторила она.
— Он воин, — напомнил ей юноша.
Райна взглянула в сторону дозорной башни, куда по лестнице уже поднимался Пендери. Дай Бог ему удачи! Но что с Этелем и его спутниками? Их тоже убили?
— А как остальные саксы? — спросила она у юноши.
— Не знаю, идем…
— Нет, хочу знать, — воскликнула Райна и, вырвав руку, приникла к бойнице.
Она сначала увидела только неподвижное тело мертвеца, но, приглядевшись, заметила колыхание травы, которым был отмечен стремительный бег бывших узников. Хотя они были уже далековато, но по их движениям девушка догадалась, что великана ранили.
— Ну, посмотрели? — снова взял ее за руку Кристоф, — теперь идем.
Райна неохотно подчинилась и в этот момент услышала голос Анселя:
— Пришло время выбирать!
Вскинув голову, она увидела человека. Он стоял на краю крыши, высоко подняв меч. Он с вызовом смотрел на рыцарей во дворе, которые спешили на подмогу своему хозяину. Они остановились, услышав его возглас. Максен стоял на крыше напротив Рожера.
Сэр Ансель взглянул на своего недруга и, напустив на лицо чувство уверенности в себе, крикнул остолбеневшим стражникам:
— Пора делать выбор. Те, кто за короля Вильгельма и меня, идите налево, а те, кто за Пендери и саксов, направо.
Поднялся шум — все горячо обсуждали вызов Анселя. Никто не отважился идти в открытую против короля. От толпы отделился лишь один человек.
Расталкивая возбужденных рыцарей, Гай встал по правую сторону от Анселя, высоко подняв голову.
— Правая сторона для тех, кто за короля Вильгельма и Пендери, — крикнул он и указал на Рожера, — а не для предателя.
— Не я, а Максен Пендери предал корону, — возразил Ансель. — Он освободил врагов…
— Что сделает горстка необученных саксов против хорошо вооруженной армии норманнов? — возразил Гай. — Неужели ты боишься пяти человек, которые больше знакомы с плугом, чем с оружием? Неужели у тебя такая короткая память, что ты забыл о нашей славной победе у Гастингса?
Рыцари молча смотрели то на Гая, то на Анселя, то на Пендери, но никто, однако, не двинулся с места.
— Ты умрешь вместе с ним, если не перейдешь на мою сторону! — крикнул Рожер, но в его голосе не было прежней уверенности.
Пойдут ли за ним рыцари? Или число его сторонников будет намного меньше, чем у Пендери? Похоже, никто не собирался становиться по левую руку.
— Мой путь — верный! — убеждал Рожер. Воины опять зашумели, но никто не двинулся с места.
— Вы…
— Решайте! — раздался голос Максена. Стало тихо. Рыцари дружно пошли туда, где стоял Гай, и окружили его плотным кольцом. Райна с облегчением вздохнула.
— Теперь наш черед! — услышала она голос Пендери, который шагнул навстречу Рожеру.
— Болваны! — отказываясь верить своим глазам, закричал мятежный норманн. — Король будет на моей стороне.
— Защищайся! — гаркнул Максен, приближаясь.
Ансель неожиданно повернулся и кинулся к люку на крыше, ведущему вниз.
Там, во внутреннем дворе, толпились воины, следя за поединком.
Пендери догнал сэра Анселя и пошел на него с мечом. Тому поневоле пришлось принять вызов. Рожер сделал шаг назад и взмахнул мечом. В напряженной тишине лязгнул металл о металл, послышались крики, проклятия. Рыцари поняли, что их господин снова превратился в известного им, по Гастингсу кровожадного воина. В него словно вселился дьявол. Он теснил Анселя, и тот уже едва держался на ногах.
Райну обуял ужас. Затаив дыхание, она смотрела на пляску смерти. Максен не давал и малой передышки ни себе, ни противнику. Его могучее тело напрягалось с каждым ударом, с каждым выпадом, а сила, похоже, росла. Из его уст вырывались какие-то звериные звуки, походившие на рычание льва, а когда после точного удара у сэра Анселя потекла кровь, он издал такой вопль, что даже закаленные и много повидавшие на своем веку норманны вздрогнули от ужаса.
— Пошли, — тихо проговорил Кристоф, беря девушку за руку.
Покачав головой, она высвободила руку:
— Нет, я останусь.
— Вам не надо смотреть на это.
— Мне хочется знать.
— Боже, Райна, — застонал он. — Это не тот Максен, которого вы любите. Умоляю, не надо помнить его таким, не омрачайте свою любовь воспоминаниями об этом страшном поединке.
Останется ли ее любовь прежней после убийства Анселя? Райна смотрела на победителя и побежденного: исход схватки был уже предрешен. Максена обуял дьявол. Все увидела воочию Райна, угадала, поняла темные стороны его души.
— Прошу вас, Райна, — уговаривал Кристоф, — пойдем.
Саксонка покачала головой, и он оставил ее в покое.
Ансель устал, к тому же давала о себе знать раненая рука. Придерживая ее, он лишь защищался от ударов. Но это ему не удалось: Пендери легко отвел его меч и вонзил острие Рожеру в грудь. Вскрикнув, тот опустил оружие и, отойдя на несколько шагов, зажал рукой рану.
Максен прекратил поединок, хотя кровожадный воин непременно прикончил бы врага. Он стоял и ждал, что предпримет Рожер.
— Дьявольское отродье! — прошипел тот. — Посмотри, что ты наделал!
Он был в каком-то беспамятстве. Убрав окровавленную руку с груди, он выставил ее перед окаменевшим противником и взвыл:
— Моя кровь! Моя кровь!
Что ответил ему Пендери, никто не услышал, но все поняли, что сэр Ансель сказал свои последние слова: Максен пронзил мечом вероломного рыцаря, и тот упал, как недавно пронзенный стрелой Анселя сакс.
Гул перерос в крик, когда рыцари поняли, что произошло на площадке смотровой башни. По толпе прокатилась весть, что их господин одержал победу. Значит, они сделали правильный выбор.
— Вы увидели все? — хрипло спросил Кристоф.
С трудом девушка оторвала наконец взгляд от Максена и посмотрела на юношу. Хорошо, что не Максен лежит в луже крови, но в душе у нее возникло какое-то странное смущение. За эти годы ей довелось пережить столько горя и страданий, но все равно этот поединок потряс ее, и ужас ледяными пальцами сжал сердце.
Почему? Ведь Максен имеет право защитить себя и свое добро! Да и ссору затеял Ансель, подло убив выпущенного на свободу сакса, ранив второго. Он пустил стрелу и в Пендери. У лорда Этчевери не было другого выхода. Тогда почему так щемит сердце и тяжело на душе?
Не отвечая на вопрос Кристофа, Райна глядела на своего возлюбленного, который, склонив голову, стоял над телом поверженного врага. Казалось, на его плечи легла тяжелая ноша. Она считала, что разобралась в своих чувствах. Скорее всего, и Максена терзает то же самое.
— Я должна пойти к нему!
— Райна, не ходите! — бросил ей вслед юноша. Хромота не позволила ему догнать девушку, и в отчаянии он крикнул:
— Максен! К тебе идет Райна!
Она едва успела поставить ногу на ступеньку лестницы, ведущей на крышу, как появился Пендери с окаменевшим лицом, плотно сжатыми губами и раздутыми крыльями носа.
«Разбудить его и попросить освободить скамью или улечься на пол?»
— Пусть он спит, — раздался голос Максена за спиной.
Райна, резко обернувшись, уткнулась в его широкую грудь.
— Я… — и замолчала, когда могучие руки норманна обняли ее. — Он спит на моей скамье.
— Она больше не твоя, — Пендери старался говорить тише, чтобы не разбудить спящих. — Твое место теперь рядом со мной. Идем.
Значит, Максен хочет, чтобы она провела с ним всю ночь как жена, а не бесправная любовница. Это несколько успокаивало девушку, но тут же спокойствие сменилось тревогой — Кристоф еще не дал ей коренья, предохраняющие от зачатия.
Дойдя до своей комнаты, Пендери отпустил ее и начал раздеваться.
Райна, занятая своими мыслями, наблюдала, как обнажилась широкая грудь, ноги, бедра. Тут она очнулась, ощутив странную сладкую истому.
— Хочу видеть тебя обнаженной, — сказал норманн.
Покраснев, девушка отвела от него глаза и посмотрела на свое платье. Вчера она отдалась ему, но сегодня ей было стыдно, саксонка чувствовала себя явно не в своей тарелке. Она утратила девственность, но не скромность же.
— Ты хочешь, чтобы я помог тебе?
«Еще хуже!» — растерялась она. Покачав головой, она взялась за пояс:
— Я сама справлюсь.
Наверно, почувствовав ее смущение, Максен повернулся к креслу.
— Я не думал, что ты начнешь шить мне одежду, не сняв мерку, — удивился мужчина, разглядывая шитье, оставленное на подлокотнике кресла.
— Я взяла твою рубаху и по ней выкроила новую, — пояснила Райна, снимая платье.
— Молодец, — усмехнулся Максен, — если забыть о том, что все рубашки, которые у меня есть, принадлежали Томасу, но они мне не годятся.
Райна в досаде охнула. Она-то себя хвалила за находчивость, радовалась, что не нужно снимать мерку с Максена. Да ведь Томас был гораздо меньше своего брата!
— Могу распороть и сделать новые швы.
Повернувшись к ней спиной, Максен приложил к себе рубашку.
— Пожалуй. А то придется кому-нибудь натягивать эти рубашки.
Оставшись в одном нижнем белье, она подошла к норманну, чтобы забрать раскроенную вещь. Тот молча отдал, улыбнулся и обнял девушку.
— Давай я приложу рубашку к спине, чтобы знать, распарывать мне ее или нет, — попыталась вернуться к шитью саксонка, но рыцарю уже было безразлично будущее его гардероба. Отобрав у Райны ткань, он перебросил ее через плечо и начал медленно поднимать рубашку, которая только и разделала их.
Почувствовав, как тело начало отвечать на ласки Максена, девушка растерялась. Надо его остановить, надо… Саксонка застонала, когда его ловкие пальцы скользнули по бедрам.
— Еще, Райна? — поинтересовался он, подбираясь к груди и напрягшимся соскам.
— Еще, — призналась она, задыхаясь и желая избавиться от одежды, которую еще мгновение назад не собиралась снимать.
Опустив голову, Пендери обхватил губами сосок сквозь тонкую ткань.
Райна содрогнулась и, позабыв про стыд, выгнулась навстречу ему:
— О, Максен, еще…
Рыцарь, долго наслаждавшийся одной грудью, обратил наконец внимание на вторую. По телу девушки пробежала дрожь, ее охватила сладкая истома, а потом она ощутила пульсирующую боль внизу живота, там, где сутки назад побывал Максен.
Пендери поднял голову, поцеловал девушку и, обняв, поднял и понес на постель. Усадив Райну, он раздвинул ей ноги и уселся на пол между ними.
— Медленно, — проговорил он, заметив ее удивленный взгляд, — на этот раз медленно.
Осторожно водя пальцами по лодыжкам, норманн поднял рубашку с ног, добрался до бедер, опустил голову и провел языком по коже, вызвав у нее легкую дрожь.
Не помня себя от страсти, она, вскочив с постели, толкнула удивленного норманна на спину и оседлала его. Саксонка не чувствовала ни жестких половиков под коленями, ни твердого пола. Райна ощущала единение двух тел, слившихся в одно, и руки Максена, помогавшие придерживаться заданного ритма и не лишавшие ее свободы действия. Исчезли бесследно сдержанность и стыдливость, была только страсть.
Она прильнула к нему и наслаждалась содроганием его тела. Когда Пендери замер, казалось, время остановилось. «Прекрасно», — устало думала счастливая Райна. Конец света, и она лежит в объятиях любимого человека, пусть даже он не знает об этом и не отвечает на ее чувства взаимностью!
Прошли долгие минуты, и Максен нарушил молчание, пробормотав в ее волосы:
— У меня еще никогда не было такой смелой, дерзкой женщины. Ты заткнула меня за пояс, Райна.
Она сконфуженно молчала, залившись краской, готовая провалиться сквозь землю. Максен, очевидно, понял ее состояние и подтянул к себе:
— Не стыдись. Ты нравишься мне, маленькая саксонка.
Она продолжала пылать, смущенная тем, что ее поведение было сродни поведению шлюхи, хотя все шло от чистого сердца…
— И все-таки следущий раз медленно, — улыбнулся Пендери. Вдохнув, он осторожно уложил ее на пол и отстранился.
— Ах, сладкая пытка! — простонал норманн, встав на колени. Поднявшись на ноги, он протянул ей РУку:
— Здесь не очень удобно спать, дорогая…
— Ты все еще хочешь, чтобы я осталась? — спросила она.
Странный вопрос! Он же сам сказал об этом!
Не говоря ни слова, норманн подхватил ее на руки и осторожно уложил на постель. Погасив единственный факел, который освещал комнату, он опустился рядом с нею и прижал к себе девушку.
— Холодно? — Пендери потянулся за одеялом. Она покачала головой.
Он положил руку ей на живот: под его большой ладонью он был таким маленьким! «Скоро, — говорил себе рыцарь, — там затеплится жизнь моего ребенка, и тогда будет место и для второй руки. А когда это произойдет…» Тут Максен остановил себя — ведь он решил не жениться на Райне. Откуда же желание иметь детей?
— Максен… Почему ты подарил мне саксов? Это плата?
Он нахмурился:
— Плата?
— За ложе, — с отчаянием в голосе уточнила она.
— Нет, Райна, не плата.
«Я пытался сблизиться с тобой и разобраться в себе самом», — подумал он.
Девушка повернулась к нему лицом:
— Зачем?
Размышляя над тем, что она рассказала прошлой ночью, Пендери заметил:
— Ты пережила слишком много, и мне не хотелось видеть твоих страданий.
Не ожидая от нее вопросов, на которые он не готов и не хотел отвечать, норманн решил закончить беседу.
— А теперь спи, а то скоро уже утро.
С этими словами рыцарь закрыл глаза.
Этель и четверо пленников, отпущенных на свободу, гордо возвышались над остальными саксами, дюйм за дюймом возводившими крепостную стену. Великан и раньше внушал страх, но сейчас, с отросшей бородой и копной спутанных светлых волос, он наводил ужас. Райне он напоминал медведя, который в пору ее детства забрел в их деревню.
Во дворе установилась мертвая тишина: и рыцари, и саксы скрестили свои взгляды на бывших пленниках. Те держались настороженно, ожидая наказания или коварного подвоха: ведь всем известно о вероломстве сторонников короля Вильгельма. Затянувшееся молчание нарушил Максен.
Подойдя к Этелю, он произнес:
— Если увидите Эдвина, то передайте ему мое послание.
— Почему «если»? — загрохотал великан. — Вы что считаете, что я не найду его?
— Скажите ему, что поход намечен на весну, — продолжал норманн. — И тогда мы покончим с этим.
Райне показалось, что Этель посмотрел на нее уважительно.
— Я скажу ему, — ответил он и взглянул на девушку. — Вы хотите передать весточку Эдвину?
Она покачала головой.
— Ничего?
— Ничего, — повторила саксонка.
Она уже пожалела, что вместе с Максеном вышла проводить соплеменников.
Великан пристально разглядывал Райну, потом неожиданно подошел к ней. В то же самое мгновение Максен выхватил кинжал и приставил его к горлу сакса:
— Уходи сейчас, иначе не уйдешь совсем.
Райна смотрела на сверкающее лезвие. Этим самым кинжалом был убит Томас, и этот кинжал подложили на поднос, чтобы убить Максена. Тот оставил его у себя как воспоминание об убийце.
— Я не собирался делать ей ничего плохого, — заявил Этель, стараясь не шевелиться, чтобы не порезать горло о кинжал.
— Хорошо, если так. Иначе лишишься головы.
Райна не боялась Этеля: он никогда не сделал ей никакого зла. Теперь в глазах великана не было презрения к ней и подозрительности.
Конечно, не таким знавала его саксонка во времена своего детства, но сейчас он был не тот Этель, который нагнал на нее столько страху в темнице.
— Мои руки пусты, — напомнил великан Максену. — Я просто хотел поговорить с ней.
— Все хорошо, — вмешалась Райна, опасаясь, что Пендери откажет ему.
Выйдя вперед, она оказалась между двумя мужчинами:
— Все будет в порядке, правда, Этель?
Великан даже не мог наклонить голову, поскольку отточенное лезвие все еще было приставлено к пульсирующей жилке на горле.
— Я хотел попросить у тебя прощения, — вздохнул он.
Значит, сакс уже не верит лживым наветам на нее? Не считает ее изменницей?
Глаза девушки наполнились слезами:
— Тебе не за что извиняться.
— Нет, есть за что. Прости, что напрасно обвинял тебя в том, чего ты не совершила.
«Что произошло? Почему он просит прощения? — размышляла Райна. — Неужели из-за моей просьбы об освобождении».
Она не стала ломать голову, а просто кивнула:
— Считай, что я простила тебя. Этель широко улыбнулся.
— Пусть Бог хранит тебя, и удача тебе сопутствует, Райна Этчевери, — проговорил он и перевел взор на рыцаря, державшего кинжал у его горла. — Пусть Бог хранит и тебя, Максен Пендери. Он тебе еще понадобится.
Максен уловил скрытую в напутственных словах угрозу, но, не моргнув глазом, убрал оружие и подтолкнул сакса к воротам, за которыми того ждала свобода…
— Не забудь о моем послании, — бросил рыцарь ему вдогонку.
Великан усмехнулся и знаком велел товарищам следовать за ним. Пятеро бывших узников в легкой одежке с малым запасом провианта вышли из ворот, отправляясь на поиски своего вожака.
— Я бы хотела подняться на стену, чтобы проводить их, — попросила Райна, видя, что Кристоф уже начал подниматься по лестнице.
Пендери нахмурился, хотел возразить ей, но подумав, кивнул:
— Хорошо, — рыцарь засунул кинжал за пояс, — я пойду с тобой.
Он подвел ее к лестнице и, пройдя вперед, протянул ей руку. Ухватившись за нее, девушка, придерживая юбки, начала подниматься.
Оказавшись наверху, Максен подвел ее к ближайшей бойнице, рядом с которой стоял Кристоф.
— Похоже, они не торопятся покинуть Этчевери, — заметил он, глядя вниз.
Да, в самом деле, Этель и его спутники неторопливо шли по полю. Райна подумала, что если бы не белокурый великан, четверо саксов припустили бы со всех ног в лес. Человек-медведь не хотел терять свое достоинство.
Девушка улыбнулась: как бы там все ни повернулось с Эдвином и самими отпущенными на волю, в ее сердце всегда найдется место для Этеля.
Пронзительный свист стрелы, пущенной из лука, прорезал воздух, и сакс, который шел последним, упал лицом в высокую траву. Стрела с черным оперением вонзилась ему в спину.
Райна вскрикнула от ужаса, еще не поняв, почему это произошло.
Максен сразу же оценил угрозу и, схватив девушку, упал с нею на пол: стрела, предназначенная для кого-то из них или для обоих, ткнулась в стену и отскочила на камни.
Прикрывая собой Райну, Пендери сердито пробормотал:
— Похоже, Ансель решил, что время пришло.
Он уже поднялся на ноги, выхватив меч, и бросился к смотровой башне, где был его недруг.
— Кристоф, — крикнул норманн, — отведи ее вниз.
«Ансель решил?» — растерянно размышляла Райна. Она была под впечатлением от увиденного и тревожилась за судьбу остальных саксов. Внизу, во внутреннем дворе, слышался лязг оружия и доспехов. Когда она подняла голову, то увидела Рожера, натягивающего тетиву.
— Максен! — закричала саксонка.
— Райна, — позвал Кристоф и схватил ее за руку, — поторопитесь.
— Максен, — повторила она.
— Он воин, — напомнил ей юноша.
Райна взглянула в сторону дозорной башни, куда по лестнице уже поднимался Пендери. Дай Бог ему удачи! Но что с Этелем и его спутниками? Их тоже убили?
— А как остальные саксы? — спросила она у юноши.
— Не знаю, идем…
— Нет, хочу знать, — воскликнула Райна и, вырвав руку, приникла к бойнице.
Она сначала увидела только неподвижное тело мертвеца, но, приглядевшись, заметила колыхание травы, которым был отмечен стремительный бег бывших узников. Хотя они были уже далековато, но по их движениям девушка догадалась, что великана ранили.
— Ну, посмотрели? — снова взял ее за руку Кристоф, — теперь идем.
Райна неохотно подчинилась и в этот момент услышала голос Анселя:
— Пришло время выбирать!
Вскинув голову, она увидела человека. Он стоял на краю крыши, высоко подняв меч. Он с вызовом смотрел на рыцарей во дворе, которые спешили на подмогу своему хозяину. Они остановились, услышав его возглас. Максен стоял на крыше напротив Рожера.
Сэр Ансель взглянул на своего недруга и, напустив на лицо чувство уверенности в себе, крикнул остолбеневшим стражникам:
— Пора делать выбор. Те, кто за короля Вильгельма и меня, идите налево, а те, кто за Пендери и саксов, направо.
Поднялся шум — все горячо обсуждали вызов Анселя. Никто не отважился идти в открытую против короля. От толпы отделился лишь один человек.
Расталкивая возбужденных рыцарей, Гай встал по правую сторону от Анселя, высоко подняв голову.
— Правая сторона для тех, кто за короля Вильгельма и Пендери, — крикнул он и указал на Рожера, — а не для предателя.
— Не я, а Максен Пендери предал корону, — возразил Ансель. — Он освободил врагов…
— Что сделает горстка необученных саксов против хорошо вооруженной армии норманнов? — возразил Гай. — Неужели ты боишься пяти человек, которые больше знакомы с плугом, чем с оружием? Неужели у тебя такая короткая память, что ты забыл о нашей славной победе у Гастингса?
Рыцари молча смотрели то на Гая, то на Анселя, то на Пендери, но никто, однако, не двинулся с места.
— Ты умрешь вместе с ним, если не перейдешь на мою сторону! — крикнул Рожер, но в его голосе не было прежней уверенности.
Пойдут ли за ним рыцари? Или число его сторонников будет намного меньше, чем у Пендери? Похоже, никто не собирался становиться по левую руку.
— Мой путь — верный! — убеждал Рожер. Воины опять зашумели, но никто не двинулся с места.
— Вы…
— Решайте! — раздался голос Максена. Стало тихо. Рыцари дружно пошли туда, где стоял Гай, и окружили его плотным кольцом. Райна с облегчением вздохнула.
— Теперь наш черед! — услышала она голос Пендери, который шагнул навстречу Рожеру.
— Болваны! — отказываясь верить своим глазам, закричал мятежный норманн. — Король будет на моей стороне.
— Защищайся! — гаркнул Максен, приближаясь.
Ансель неожиданно повернулся и кинулся к люку на крыше, ведущему вниз.
Там, во внутреннем дворе, толпились воины, следя за поединком.
Пендери догнал сэра Анселя и пошел на него с мечом. Тому поневоле пришлось принять вызов. Рожер сделал шаг назад и взмахнул мечом. В напряженной тишине лязгнул металл о металл, послышались крики, проклятия. Рыцари поняли, что их господин снова превратился в известного им, по Гастингсу кровожадного воина. В него словно вселился дьявол. Он теснил Анселя, и тот уже едва держался на ногах.
Райну обуял ужас. Затаив дыхание, она смотрела на пляску смерти. Максен не давал и малой передышки ни себе, ни противнику. Его могучее тело напрягалось с каждым ударом, с каждым выпадом, а сила, похоже, росла. Из его уст вырывались какие-то звериные звуки, походившие на рычание льва, а когда после точного удара у сэра Анселя потекла кровь, он издал такой вопль, что даже закаленные и много повидавшие на своем веку норманны вздрогнули от ужаса.
— Пошли, — тихо проговорил Кристоф, беря девушку за руку.
Покачав головой, она высвободила руку:
— Нет, я останусь.
— Вам не надо смотреть на это.
— Мне хочется знать.
— Боже, Райна, — застонал он. — Это не тот Максен, которого вы любите. Умоляю, не надо помнить его таким, не омрачайте свою любовь воспоминаниями об этом страшном поединке.
Останется ли ее любовь прежней после убийства Анселя? Райна смотрела на победителя и побежденного: исход схватки был уже предрешен. Максена обуял дьявол. Все увидела воочию Райна, угадала, поняла темные стороны его души.
— Прошу вас, Райна, — уговаривал Кристоф, — пойдем.
Саксонка покачала головой, и он оставил ее в покое.
Ансель устал, к тому же давала о себе знать раненая рука. Придерживая ее, он лишь защищался от ударов. Но это ему не удалось: Пендери легко отвел его меч и вонзил острие Рожеру в грудь. Вскрикнув, тот опустил оружие и, отойдя на несколько шагов, зажал рукой рану.
Максен прекратил поединок, хотя кровожадный воин непременно прикончил бы врага. Он стоял и ждал, что предпримет Рожер.
— Дьявольское отродье! — прошипел тот. — Посмотри, что ты наделал!
Он был в каком-то беспамятстве. Убрав окровавленную руку с груди, он выставил ее перед окаменевшим противником и взвыл:
— Моя кровь! Моя кровь!
Что ответил ему Пендери, никто не услышал, но все поняли, что сэр Ансель сказал свои последние слова: Максен пронзил мечом вероломного рыцаря, и тот упал, как недавно пронзенный стрелой Анселя сакс.
Гул перерос в крик, когда рыцари поняли, что произошло на площадке смотровой башни. По толпе прокатилась весть, что их господин одержал победу. Значит, они сделали правильный выбор.
— Вы увидели все? — хрипло спросил Кристоф.
С трудом девушка оторвала наконец взгляд от Максена и посмотрела на юношу. Хорошо, что не Максен лежит в луже крови, но в душе у нее возникло какое-то странное смущение. За эти годы ей довелось пережить столько горя и страданий, но все равно этот поединок потряс ее, и ужас ледяными пальцами сжал сердце.
Почему? Ведь Максен имеет право защитить себя и свое добро! Да и ссору затеял Ансель, подло убив выпущенного на свободу сакса, ранив второго. Он пустил стрелу и в Пендери. У лорда Этчевери не было другого выхода. Тогда почему так щемит сердце и тяжело на душе?
Не отвечая на вопрос Кристофа, Райна глядела на своего возлюбленного, который, склонив голову, стоял над телом поверженного врага. Казалось, на его плечи легла тяжелая ноша. Она считала, что разобралась в своих чувствах. Скорее всего, и Максена терзает то же самое.
— Я должна пойти к нему!
— Райна, не ходите! — бросил ей вслед юноша. Хромота не позволила ему догнать девушку, и в отчаянии он крикнул:
— Максен! К тебе идет Райна!
Она едва успела поставить ногу на ступеньку лестницы, ведущей на крышу, как появился Пендери с окаменевшим лицом, плотно сжатыми губами и раздутыми крыльями носа.