Лейтем Джулия. Выбор рыцаря

   – Я очень беспокоилась, когда ты не пришел, – обратилась она к Джону и широко раскрыла глаза, увидев, в каком они оба виде. – Что с вами произошло?
   Джону вдруг захотелось, чтобы она сейчас же заключила его в объятия, но Элизабет хорошо владела собой. Джон объяснил ей, что произошло, и хотя внешне она сохраняла спокойствие, он почувствовал, что в ней поднимается паника.
   – Филипп узнал голос солдата, – добавил Джон. – Мы найдем его.
   – И что сделаете? – спросила Элизабет. – Не может быть, чтобы вы хотели убить его.
   Джон покачал головой:
   – Нам придется заключить его в темницу, как это сделал с нами он, и надеюсь, никто не найдет его до тех пор, пока мы не разрешим нынешнюю ситуацию.
   – А она становится все более и более запутанной, – прошептала Элизабет. – Я боюсь, не избежать неприятностей. Вы оба сейчас в еще большей опасности. Когда же наконец все кончится?
   Джон попытался дотронуться до ее руки, но, почувствовав, как она напряглась, убрал руку.
   – Элизабет…
   – Ты считаешь, что Лига и в самом деле помогла вам? – вдруг с надеждой спросила она.
   Джон посмотрел на Филиппа, который лишь выразительно поднял обе руки.
   – Я не знаю; – ответил Джон. – Если они действительно оказывают нам невидимую помощь, я попытаюсь связаться с ними, чтобы объединить наши усилия. Но я еще раз прошу: позволь мне увезти тебя отсюда. Мы оставим Баннастеру послание, из которого он узнает, что Анна не является истинной наследницей.
   Элизабет энергично покачала головой:
   – Он не поверит этому. Сочтет за трюк, предпринятый для того, чтобы вынудить его покинуть замок. Он же уже доказал, что готов затащить Анну в постель. Я не могу так рисковать.
   – Ты ужасно упрямая, – в сердцах сказал Джон. – И слишком мало заботишься о себе.
   – Есть другие люди, которые нуждаются в моей заботе, – настойчиво повторила она.
   Джон вынужден был признать, что, хотя он и уговаривал ее уехать, ее верность долгу и мужество его очень в ней привлекали.
   – Хорошо. Но прежде всего мы должны позаботиться о том, чтобы обезвредить солдата, который засадил нас в темницу.
   Элизабет с тревогой посмотрела на него:
   – Будьте осторожны.
   Джон улыбнулся:
   – Непременно. А теперь отвернись, пока мы будем мыться и переодеваться.
   Она взглянула на дверь.
   – Ты должна все время быть в поле моего зрения, – напомнил ей Джон.
   Строптиво фыркнув, она взяла стул и села спиной к ним.
   – Поторопитесь!
   Спустя двадцать минут, когда они собрались уходить, Филипп сказал:
   – Солдаты сейчас должны находиться на тренировочной арене. Разрешите мне одному пойти на поиски нашего тюремщика.
   – Ну уж нет, – возразил Джон, у которого чесались руки что-то совершить. – Я столько дней сидел на заднице, наблюдая, как ты получал удовольствие от тренировок.
   – Удовольствие? – переспросила Элизабет.
   Джон взглянул на нее:
   – Нет ничего более приятного, чем помериться силами с противником и взять над ним верх, используя собственное мастерство и разум.
   – И шпагу, – добавил Филипп.
   – А на следующий день быть в состоянии проделать все это снова, – продолжил Джон с явной гордостью.
   Ничего этого он бы не познал, если бы его отец не позволил ему покинуть дом в шестнадцать лет. Может, тем самым отец и помог ему?
   – Но, Джон, нет никакого резона выходить нам всем троим, – сказал Филипп. – Риск того, что нас схватят, лишь увеличится.
   – А если вас схватят? – спросила Элизабет.
   Джон нахмурился:
   – Давайте подумаем, что делать, если это случится.
   – А этого не случится, – беспечным тоном заявил Филипп. – Ждите меня здесь. Я выйду из замка через сад госпожи, минуя большой зал, и вернусь очень быстро.
   Когда Филипп ушел, Джон и Элизабет посмотрели друг на друга, и оба почувствовали растущее между ними напряжение.
   Элизабет все еще не могла забыть, какое облегчение она испытала, когда увидела, что с Джоном все в порядке. Она едва не бросилась ему в объятия, когда он, такой перепачканный, вошел в комнату. Она могла бы запросто разрыдаться, если бы не боялась обнаружить свою слабость.
   Хотя разве можно назвать слабостью беспокойство о человеке, который скоро станет ее мужем? Он доставил ей удовольствие, но она еще многого не знала и могла лишь догадываться, что ждет ее в браке. И сейчас ей больше хотелось думать о чем-то другом, а вовсе не об уязвимости Филиппа.
   – Джон, когда мы поженимся…
   Он поднял голову и улыбнулся.
   – Да, я оптимистка, – сказала Элизабет.
   – Ты просто заявила, что всегда идешь своим путем.
   – А ты будешь возражать, если я останусь такой же, когда мы поженимся?
   Джон театрально сложил руки на груди и нахмурился, как бы размышляя.
   – А ты сделаешь мою жизнь несчастной, если я не соглашусь с тобой?
   – Нет, если у тебя будет на то уважительная причина. – Элизабет приложила немалые усилия, чтобы не улыбнуться.
   Джон повернулся, чтобы сесть на свою кровать, и Элизабет нашла это чрезвычайно волнующим, поскольку вспомнила, что случилось на этой самой кровати. А затем и последующую сцену, когда она увидела его нагим.
   Взгляд Джона неторопливо скользнул по ее фигуре, и Элизабет вдруг захотелось, чтобы она была одета в собственное платье, которое бы выгодно обрисовало ее фигуру.
   – Так как насчет нашей женитьбы? – спросил Джон с полуулыбкой.
   На те секунды, пока Джон смотрел на нее изучающим взглядом, мозг Элизабет напрочь отключился.
   – Просто не могу поверить, что мы скоро поженимся, – пробормотала она. – Но сейчас я должна думать о той опасности, которая может грозить Филиппу. Нужно решить, как поступить с мужчиной, который заточил вас в тюрьму…
   Джон медленно подошел к ней и положил руки на ее талию.
   – Об этом я позабочусь сам.
   – Значит, именно так ты будешь обращаться со мной, когда мы поженимся? Ты хочешь оградить меня от всего?
   – Если бы я был настроен все от тебя скрывать, наверное, я не стал бы тебе говорить, в каком состоянии находится замок Рейм.
   – Насколько я помню, ты далеко не сразу сказал мне об этом.
   Джон усмехнулся:
   – Это потому, что я думал, будто имею дело с Анной.
   Элизабет нахмурилась, понимая, что ей нечего возразить.
   – А когда мы поженимся, ты обещаешь, что будешь мне все рассказывать?
   – Обещаю.
   – Даже если что-то случится в то время, когда ты будешь в парламенте?
   – Ты будешь знать все, о чем узнаю я. Я пришлю тебе столько посланий, что мой гонец устанет их возить.
   – Ты считаешь меня слишком властной, да? – Элизабет почувствовала, что сердится на себя.
   – Ты можешь контролировать меня во всем, – тихо сказал Джон. – Только скажи, где ты хочешь почувствовать мою руку.
   Элизабет ощутила волну дрожи, пробежавшей по телу, и тут же смутилась. Конечно, ни один мужчина не захочет, чтобы им слишком командовала женщина. Джон будет уезжать в Лондон, она оставаться здесь, в Олдерли, со всем, что для нее важно. Она же всегда мечтала, что будет именно так. У него были свои мечты, он хотел использовать свое умение во славу Англии. Но, будучи герцогом, он не сможет уделять время прежним приключениям.
   Элизабет вдруг поняла, что будет очень скучать по нему. Они были разлучены всего на несколько часов, а она уже ощутила, как тоскливо ей без Джона.
   А он все еще ожидал ее приказа, и в его глазах сверкали озорные огоньки.
   – Положи ладонь… на мою щеку, – сказала она, с вызовом вскинув подбородок.
   Джон схватил ее за ягодицу и ущипнул.
   Элизабет ахнула, пытаясь освободиться от его руки, но лишь плотнее прижалась к нему.
   К его возбужденной плоти.
   Джон наклонился к ней, собираясь поцеловать ее в губы, но она быстро сказала:
   – Нет, я не разрешала тебе этого. Ты можешь поцеловать меня… – она на секунду подумала, выбирая наиболее безопасное место, и затем указала на лоб: – сюда.
   Он нежно прижался губами к ее лбу. Джон был такой теплый, и она чувствовала себя с ним уютно и надежно. Неожиданно мужской голос произнес:
   – Можете поцеловать и меня, если хотите.
   Элизабет попыталась освободиться, но Джон продолжал ее удерживать, однако спросил:
   – А почему вдруг я должен целовать тебя, Филипп?
   – Потому что я решил сегодняшнюю проблему.
   Джон позволил Элизабет освободиться из его объятий, но продолжал держать ладонь у нее на талии. По-видимому, Филипп не находил в этом ничего предосудительного, и Элизабет понемногу успокоилась.
   – Вы нашли солдата? – спросила она.
   – Нет, но я обнаружил, что он просто-напросто исчез.
   – Что?! – воскликнул Джон.
   – Похоже, что нашего тюремщика никто не видел с ночи. Когда он не явился на утреннее дежурство, солдаты стали его разыскивать. Безрезультатно. Его вещи и лошадь также исчезли.
   – Он… сбежал? – удивленно спросила Элизабет.
   – Это какая-то бессмыслица, – сказал Джон.
   – Возможно, его убрали насильно, – предположил Филипп. – Ведь я же говорил, что Лига решила тебе помочь.
   – Если это так, то лучшей помощи с их стороны не придумаешь.
   Элизабет сказала:
   – Но можем ли мы быть уверены, что этот солдат не будет болтать, кого он запер в темницу?
   – Он не захочет делиться славой, – ответил Филипп. – И потом, я открыто прошел через большой зал, где восседал Милберн, и мое появление не вызвало ни у кого интереса.
   – Это могло быть опасно, – понизив голос, заметил Джон.
   – А разве мы живем не для того, чтобы испытать нервный трепет?
   Оба товарища понимающе улыбнулись друг другу, и Элизабет почувствовала себя не способной понять чувства этих мужчин.
   – Ну ладно, я голодна, – сказала она, отвлекая их от мужских разговоров. – Я уверена, что Адалия припасла для нас еду. К тому же мне пора навестить Анну.
   – Да-да, конечно, – кивнул Джон. – Позволь нам проводить тебя.
   Элизабет подала ему костыль, и он со вздохом сунул его под мышку.
   – До чего мне надоела эта штука.
   На кухне Адалия, от которой они ожидали приветливой улыбки, встретила их с озабоченным видом. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но, взглянув на мужчин, передумала.
   – Мы подождем возле большого зала, – сказал Джон. Когда они отошли на достаточное расстояние, Адалия заговорила:
   – Баннастер принял гонца и сразу же удвоил охрану возле башни.
   – А тебе не известна причина этого? – спросила Элизабет, почувствовав, что к ней вернулись все ее прежние опасения.
   – Нет. Он только сказал, что не надо готовить поднос для госпожи. А хуже всего то, что он хочет видеть вас.
   – Где он сейчас?
   – В большом зале. Он такой злой, что на него смотреть страшно. Он находился на тренировочной площадке со своими людьми, когда получил это таинственное сообщение. Так что он до сих пор в латах и при шпаге.
   – Слава Богу, что он хотя бы не размахивает ею.
   – Обещайте, что вы будете осторожны, – проговорила Адалия, дотрагиваясь до руки Элизабет.
   – Я буду на виду у всего зала. Со мной все будет хорошо.
   – В прошлый раз не было. Мне пришлось устроить пожар на собственной кухне, чтобы остановить этого наглеца.
   – Ты вела себя просто геройски.
   – А как быть с ними? – кивнула Адалия в сторону спутников Элизабет.
   – Я попрошу их остаться здесь, – ответила Элизабет. – Ты не против?
   – Я могу дать им работу.
   – Я не буду тебя за это ругать. – Элизабет подошла к Джону и Филиппу и сообщила им новость, услышанную от Адалии. – Я хочу, чтобы вы побыли здесь.
   – Я не оставлю тебя без защиты, – как и ожидалось, заявил Джон.
   – А вдруг это имеет отношение к вашему солдату? Что, если он все-таки рассказал Баннастеру о вас?
   – Вы не слышали его злорадного ликования, – возразил ей Филипп. – К тому же он исчез.
   – И все-таки нужно, чтобы вы подождали здесь. Вы можете наблюдать, спрятавшись, но, пожалуйста, доверьтесь мне; У меня недобрые предчувствия.
   Элизабет снова посмотрела на Джона, ожидая его возражений. Но он лишь кивнул, отчего она испытала настоящее облегчение.
   – Спасибо, – искренне поблагодарила она. – Теперь я не буду так беспокоиться.
   – Но я буду, – тихо произнес он. – Ты женщина, которая взваливает на себя слишком много.
   Элизабет улыбнулась ему и направилась в большой зал. Баннастер стоял возле очага и разговаривал с Милберном.
   Оба одновременно повернулись к Элизабет, и Баннастер жестом подозвал ее к себе. В латах он казался более внушительным, чем в своем изысканном светском костюме. Ножны, пристегнутые к его поясу, выглядели так, словно там находилось весьма грозное оружие.
   К удивлению Элизабет, Баннастер сел в одно из мягких кресел перед очагом и знаком велел ей сесть в другое. Элизабет вспомнила, как в этих креслах сидели ее родители, беседовали и улыбались друг другу и ей. Она села и замерла в ожидании.
   – Я только что получил послание, – без предисловий сказал Баннастер.
   Она вежливо кивнула, притворившись удивленной.
   – Некто в замке Родмартон подслушал новость, которая меня заинтересовала.
   Элизабет почувствовала, как ее прошиб холодный пот, и вознесла молитву, чтобы это не стало заметно со стороны. В замке Родмартон воспитывались ее сестры.
   Баннастер ухмыльнулся.
   – Он хочет, чтобы я хорошо заплатил ему, и я это сделаю.
   – Милорд, я не понимаю, почему вы мне это рассказываете.
   – Мне сказали, что где-то в Олдерли находится переодетый Рассел, который пытается помочь своей нареченной.
   Элизабет шепотом вознесла молитву Господу Богу. Пусть Джон останется неузнанным. Неужели ее сестры обсуждали ее бедственное положение там, где кто-то мог их подслушать? И хотя далось ей это непросто, она изобразила недоверие и недоумение:
   – Наверняка этот посыльный что-то напутал, милорд.
   Баннастер не обратил никакого внимания на ее замечание.
   – Мы с Милберном обменялись мнениями, под какой личиной может скрываться Рассел. Милберн считает, что он не может предстать обычным слугой – как-никак этот мужчина рыцарь.
   Элизабет страшно хотелось повернуть в сторону кухни, чтобы подать сигнал Джону и Филиппу, что им необходимо бежать.
   – Есть только один рыцарь, который не является членом этого дома, – продолжал Баннастер.
   Изображать и дальше непонимание было бессмысленно.
   – Вы имеете в виду сэра Джона Грейвсенда?
   Баннастер внимательно посмотрел на нее и кивнул.
   – Но, милорд… Я работаю с ним каждый день. Никогда он не пытался предстать кем-то, кроме бейлифа. Да, когда-то он был рыцарем, но он не мог позволить себе оставаться им.
   – Он просто выжидал момент, чтобы с твоей помощью добраться до Элизабет.
   Именно это Джон и делал вначале, когда только появился в Олдерли, подумала Элизабет, чувствуя, что она готова истерически расхохотаться.
   – Этого не может быть, – твердо заявила она.
   – Мы раскрыли его до того, как у него появился шанс. Так что почему бы тебе не сказать, где он находится? Я понимаю, ты провела несколько последних ночей в его компании. – Баннастер прикрыл веки, словно поддразнивая ее.
   – Милорд, я не…
   – Мы нашли его, милорд! – закричал какой-то мужчина.

Глава 21

   Элизабет резко повернулась в кресле и увидела, что два солдата тащат Джона и Филиппа к Баннастеру. Прежде чем она дала волю своему ужасу, Джон швырнул одного солдат на пол и выхватил у него шпагу. Другой солдат оттащил Филиппа в сторону и вынудил его опуститься на колени.
   Послышались крики и визг, все попятились в разные стороны от вооруженных людей. Взмахнув шпагой, Джон разрезал повязку, и наложенная на его ногу шина упала на пол.
   Баннастер вскочил на ноги. Не выражая недовольства тем, что Джон оказался на свободе, он с торжествующей улыбкой выхватил из ножен свою шпагу.
   – Назад! – зычно скомандовал он своим солдатам.
   Элизабет лишь сейчас заметила, сколько их оказалось в большом зале в этот утренний час.
   – Рассел! – выкрикнул Баннастер, выходя на середину большого зала. – Рад, что мы с тобой наконец встретились!
   Все вокруг затаили дыхание, и несколько человек широко раскрытыми глазами уставились на Элизабет, невольно выдавая то, что они знают, кто она. К счастью, взгляды Баннастера и Милберна были устремлены на Джона.
   Джон медленно пританцовывал с поднятой шпагой, не спуская глаз с Баннастера и одновременно поглядывая вокруг себя.
   – Никто не может бросить вызов тебе, кроме меня, – сказал Баннастер. – Это справедливо, поскольку мы сражаемся из-за женщины.
   – Мы сражаемся не из-за женщины! – выкрикнул Джон. – Мы сражаемся потому, что ты не по-рыцарски обошелся с моей нареченной.
   Баннастер немного сократил расстояние между ними.
   – Я лишь исправляю несправедливость. Ты на многие месяцы оставил леди Элизабет в одиночестве.
   – Я прибыл сразу же, как только узнал о необходимости моего присутствия, – возразил Джон, делая ложный выпад шпагой.
   Баннастер ловко отскочил в сторону.
   – Ну да, а что ты, интересно, почувствовал, когда узнал, что являешься третьим по порядку?
   Джон улыбнулся:
   – Я самый младший сын. Для меня естественно быть третьим.
   – Ты же знаешь, что проиграешь, – заявил Баннастер и попытался нанести внезапный удар шпагой Джону по ногам. – Почему бы тебе не взять горничную, которая, судя по всему, тебе нравится?
   – Я просто использовал ее для достижения своей цели.
   Элизабет возмущенно ахнула. Адалия подошла к ней и, успокаивая, обняла за талию.
   Наконец мужчины скрестили шпаги, и удар был такой силы, что раскатился громким эхом по всему залу. Они разошлись невредимыми.
   На фоне криков и подбадривающих восклицаний Адалия шепотом спросила:
   – Вы знали, кто он?
   Элизабет еле заметно кивнула головой.
   – А он, знал, кто вы?
   Последовал еще один короткий кивок.
   – Вот это мужчина! – одобрительно прошептала Адалия.
   Элизабет удивленно взглянула на кухарку. Но тут снова послышался скрежет шпаг, и она сосредоточила все внимание на поединке, с благоговением наблюдая за мастерством, которое демонстрировал Джон. Он передвигался с такой скоростью, что за ним трудно было уследить, наносил удары и парировал удары противника уже на дальних подступах. Прежнее ликование Баннастера постепенно уступило место серьезности и сосредоточенности.
   Сцепив руки, Элизабет посмотрела на Филиппа, который все еще стоял на коленях, с двух сторон удерживаемый солдатами. Все трое, похоже, были поглощены созерцанием боя.
   Джон отступил назад. Баннастер дышал тяжело, Джону все давалось без особой натуги. Он лишь посмеивался, когда Баннастер пытался скрыть раздражение и гнев.
   – Ты находишься в Олдерли уже несколько дней, – проговорил Баннастер. – Но до сих пор еще не удосужился встретиться с леди Элизабет.
   – Мне не надо видеться с ней, чтобы знать, что она нуждается в моей помощи. – Джон парировал удар Баннастера с такой легкостью, словно это был тычок ребенка. – Разве ты не можешь найти женщину, которую не нужно заключать в тюрьму?
   – Она не в тюрьме, это просто забота о ее безопасности.
   Джон саркастически засмеялся:
   – Вряд ли она так думает.
   Элизабет снова посмотрела в сторону Филиппа – и не обнаружила его на прежнем месте; два солдата, которые недавно удерживали Филиппа, валялись на земле и стонали. Похоже, никто этого эпизода не заметил, поэтому Элизабет снова сосредоточила внимание на поединке.
   Однако… чем все это закончится? Джон не мог так запросто убить Баннастера – ведь тот был виконтом, кузеном короля, который вполне легально обратился к королю по важному делу. Они не могли биться до смертельного исхода, как это бывало на заре цивилизации несколько сотен лет назад.
   Если Баннастер засадит Джона в темницу, то там поставят охрану, и Лиге непросто будет оказать ему помощь.
   Но факт оставался фактом – Джон был явно сильнее и искуснее в фехтовании. Элизабет поймала себя на мысли, что ей хотелось бы увидеть, как он побеждал на турнирах в Европе.
   Возможно, Олдерли когда-нибудь организует такой турнир, и тогда Джон…
   Господи, о чем она думает? Джон может погибнуть прямо сейчас или же, женившись, может отправиться на поиски приключений, как и раньше. Элизабет даже попыталась убедить себя, что это именно то, чего она всегда хотела.
   Однако она вдруг поняла, что не может представить себе жизни в разлуке с Джоном.
   Но захочет ли он остаться с ней? Однажды они уже провели ночь вместе, возможно, Джон уже устал от нее. Сама-то она не представляла себе, что способна устать от его поцелуев и ласк, но Джон был светским человеком, у него были возлюбленные и до нее.
   Нет, она не должна отвлекаться. Ведь двое мужчин сражались за возможность обладать ею. И каждый хотел победить. Элизабет знала, что для Баннастера она была просто новой игрушкой, но чем она была для Джона?
   Из толпы зрителей послышался крик, и все попятились назад, когда Бдннастер стал преследовать Джона. Джон вскочил на стол и пробежал по нему, спрыгнув на пол недалеко от дверей. Внезапно Элизабет увидела там Филиппа, который, похоже, был удивлен тем, что оказался среди солдат. Он бросился в центр большого зала, и солдаты тоже последовали за ним; тогда Филипп повернулся и побежал в дальний конец зала, в сторону коридора.
   Благодаря его маневру вход в большой зал оказался свободным. Джон неожиданным рывком проскочил мимо стола, который отделял его от Баннастера, повернулся и выскочил из замка.
   Он поиздевался над Баннастером, продемонстрировав свое искусство, и в то же время ни один из них не получил даже царапины.
   – Схватить его! – закричал Баннастер и побежал к дверям.
   Однако почти все его солдаты преследовали Филиппа, который завел их в лабиринт коридоров, а остальные были сбиты с толку неожиданным отступлением Джона. К тому времени, когда солдаты бросились исполнять приказ своего господина, Джон, в чем Элизабет нисколько не сомневалась, уже успел скрыться. Она подошла к двери и, опершись о притолоку, стала наблюдать за суетой во внутреннем дворе, где солдаты пытались проскочить мимо повозок, лошадей, собак и кудахтавших кур.
   Элизабет смотрела на будку привратника и чувствовала некоторую растерянность.
   Джон скрылся.
   Каким же образом он теперь может вернуться, даже если захочет этого? Баннастеру уже известно, кто он, все могут узнать его в лицо. Опасность для Джона будет слишком велика.
   Элизабет обняла себя за плечи, сдерживая желание разрыдаться.
   Стоящая рядом Адалия спросила:
   – С вами все в порядке?
   Элизабет кивнула:
   – Конечно. Я знаю, Джон не сдастся, и буду надеяться, что его не убьют.
   – Кажется, он умеет хорошо позаботиться о себе. Но он не слишком хорошо позаботился о вас.
   Оглянувшись, Элизабет сказала:
   – Он хотел забрать меня отсюда, но я отказалась уехать.
   – Почему?
   – Я не могу бросить вас здесь на произвол судьбы. Я сказала Джону, что найду способ исправить ситуацию, и я его непременно найду.
   Однако дела складывались все более мрачно. Элизабет никогда не спрашивала Джона, где его можно будет найти, если он покинет замок.
   Адалия покачала головой:
   – Вы так стараетесь быть мужественной. Я хотела бы, чтобы вы поняли, что вы не одиноки.
   – Но я чувствую себя очень одинокой, – прошептала она.
   В большой зал вошел Баннастер, и Элизабет попятилась. Однако он подошел прямо к ней:
   – Скажи своей госпоже, что я прогнал Рассела. Он трус и, очевидно, не намерен до конца бороться за нее.
   Элизабет покорно наклонила голову.
   – Скажи ей, что скоро она поймет, кто действительно защищает ее интересы. У меня есть сестры, и я знаю, как глупы могут быть женщины. – Он прошел мимо Элизабет, крикнув на ходу: – Милберн! Мы должны усилить оборону. Нужно направить побольше солдат к бойницам и к воротам. Этот человек не попадет сюда снова.
   Элизабет с тяжелым вздохом проводила Баннастера взглядом.
   – Адалия, мне нужен поднос для ее светлости.
   – Конечно, поднимитесь к ней, Анна. Она сможет успокоить вас.
   Адалия была права! В башне Анна, услышав новости, обняла Элизабет.
   – Ваш нареченный – человек, который способен постоять за себя, – уверенно сказала Анна.
   – Ты так считаешь, хотя даже не видела его? – удивилась Элизабет.
   – Все, что вы рассказывали о нем, убеждает меня в этом. Вы должны верить, что он обязательно вернется за вами.
   – Я пытаюсь уговорить себя, что не нуждаюсь в нем, – тихо сказала Элизабет. – Но это ложь. Наверное, я влюблена в него.
   Анна подвела ее к скамье и села рядом.
   – В таком случае все очень хорошо.
   – Что же здесь хорошего? – воскликнула Элизабет. – Я распланировала свою жизнь, и полюбить кого бы то ни было так отчаянно не входило в мои планы. Я не собиралась давать мужу такую власть над собой. Я хотела, чтобы мое сердце было свободным и чтобы я могла жить своей собственной жизнью, в то время как он будет жить своей жизнью. А сейчас мне, возможно, даже не будет позволено выйти за него замуж, хотя я так этого хочу… – Она оборвала себя, почувствовав, что близка к тому, чтобы разрыдаться.
   – Он вернется за вами, – твердо повторила Анна. – Мы обе это знаем.
   – Но ведь он может быть убит, – прошептала Элизабет, судорожно вздохнув.
   – Нет. Мне кажется, Баннастер серьезно относится к словам короля. Он не станет подвергать риску свое будущее причинением вреда дворянину. К тому же он надеется, что король примет решение в его пользу. Но я уверена, что король выполнит условия вашего контракта. Вряд ли он захочет, чтобы два таких славных дома, как Олдерли и Расселы, отдалились друг от друга. И тогда вы и лорд Рассел обсудите условия вашего брака и найдете решение, которое удовлетворит вас обоих.