Страница:
Элизабет приподнялась и толкнула его:
– Перевернись и покажи мне, какие муки ты принял в надежде заполучить замок и меня.
Джон вскинул бровь.
– У меня уже есть замок. И только ради тебя я подвергаюсь подобным унижениям.
Элизабет внимательно смотрела на него. Неужели у нее в самом деле есть сомнения относительно его мотивов? Снова толкнув Джона, Элизабет заставила его повернуться на живот, и он положил голову на скрещенные руки. Элизабет сдернула покрывало, обнажив спину Джона. Он почувствовал, как она легонько прикоснулась к его лопаткам. По его телу пробежала дрожь.
– Да, действительно синяки, – пробормотала Элизабет. Она легонько поцеловала его в эти места. Затем ее пальцы скользнули вниз и остановились на ягодицах.
– Здесь тоже синяки. У тебя маловато плоти, чтобы она могла служить подушкой.
Элизабет запечатлела поцелуй на его ягодицах. Джон ощутил ее дыхание, и от этого из его головы напрочь вылетели все мысли.
– Продолжай свой рассказ, – потребовала Элизабет.
Джон чувствовал, как ее рассыпавшиеся волосы щекочут его бедра. Он не мог вспомнить даже то, о чем они разговаривали.
– Повозка была неудобной? – подсказала она и слегка шлепнула его по ягодицам.
Джон потряс головой, чтобы привести в порядок мысли.
– Ну да. Повозку стали осматривать у крепостных ворот. Один арендатор провез меня, рискуя собственной жизнью.
Элизабет перестала прикасаться к его спине.
– Еще один человек, который рисковал ради меня.
Джон повернул голову и увидел печаль на ее лице.
– Не надо, Элизабет. Ты думаешь, они хотят, чтобы ими правил Баннастер? Они предпочитают хозяина, которого знают.
– Но они не знают тебя, – возразила Элизабет.
Джон почувствовал горечь в ее голосе. Он повернулся бы, чтобы лучше разглядеть ее лицо, но, увидев его эрекцию, она, пожалуй, решит, что у него на уме лишь одно.
– Элизабет, ты распоряжалась их жизням и в течение нескольких последних месяцев. Люди доверяют тебе и хотят помочь.
Элизабет улыбнулась Джону, но эта улыбка была невеселой.
– Иди ко мне, – сказал он, подтягивая ее к себе. Они лежали рядом, и Джон следил за тем, чтобы они не соприкоснулись бедрами. – Я здесь. Арендатор цел и невредим. Солдаты осмотрели повозку, и я слышат, что они пытались проткнуть солому, как будто знали, что я там нахожусь.
– И ведь ты был там! – ужаснувшись, выдохнула Элизабет, заглядывая в его глаза.
Джон пожал плечами и поправил подушку под их головами, чтобы им было удобнее смотреть друг другу в глаза.
– Они не нашли меня. Повозку отвезли в конюшню и оставили там не разгружая. Дожидаясь ночи, я подслушал множество разговоров, в том числе и о себе.
Элизабет улыбнулась и поцеловала его в подбородок.
– И о чем же говорили мои конюхи?
– Один из них заявил, что он с самого начала знал, кто я такой, – ответил Джон, поправляя ей волосы.
– Он в самом деле знал?
Джону нравилось, как Элизабет, смеясь, морщила нос, на котором виднелись еле заметные веснушки.
– Другой конюх ему не поверил. Справедливости ради признаюсь, что один из конюхов посчитал меня трусом, потому что я сбежал.
– Как будто ты мог победить Баннастера и всю его армию.
Элизабет обиделась за Джона, и он еще крепче прижал ее к себе. Когда их бедра соприкоснулись, она вопросительно взглянула на него:
– Ты возбудился оттого, что я стала защищать тебя?
Он нагнулся и поцеловал ее за ухом, вдохнув исходящий от нее сладкий аромат женщины.
– Я возбуждаюсь от всего, что ты делаешь. – Джон положил бедро на ее ногу. – И когда ты идешь с подносом через большой зал, и когда становишься на колени во время мессы…
Элизабет прикрыла ему рот ладонью.
– Священник сказал бы, что это грех!
– Я обручен с тобой, и священник скажет, что это почти то же самое, что брак. Муж должен испытывать желание к своей жене, от этого и родятся дети. Разве это может быть грехом?
Элизабет рассмеялась, а Джон стал ее целовать и целовал до тех пор, пока она не задохнулась и не стала смотреть на него с вожделением. Это было именно то, что Джон хотел бы видеть до конца жизни. Он хотел, чтобы она испытывала к нему желание, любила его…
Между поцелуями он продолжил рассказ:
– Когда все затихло… я приподнял фальшивое дно, все поправил и пришел к тебе за своей наградой.
Он лег на нее, прижался бедрами к ее бедрам. Однако не успел больше ничего сделать, потому что Элизабет уперлась ладонями ему в грудь и оттолкнула его:
– Нет, Джон, мы не можем тратить время так эгоистично.
Он приподнялся на руках, чтобы посмотреть на нее. Хотя ее лицо полыхало, да и внутри нее ощущался жар, Джон не стал пользоваться моментом. Он скатился с нее, перевернулся на спину и вздохнул.
Элизабет приподнялась на локтях.
– Ты не можешь здесь оставаться. Что, если солдаты вернутся, посчитав, что ты находишься у меня?
Джон насмешливо улыбнулся. Элизабет толкнула его в плечо:
– Ты понимаешь, что я имею в виду.
Улыбка Джона погасла.
– Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я останусь здесь, чтобы защищать тебя. Иногда я ловлю себя на мысли, как было бы хорошо, если бы мы были простыми людьми, которые могут свободно выбирать себе спутника жизни. Я взял бы тебя в жены без приданого, без титула, не беспокоясь о слугах и деньгах.
Элизабет села на кровати, прикрыла покрывалом грудь и слегка отодвинулась от Джона.
– Но мы должны помнить о своих обязательствах, Джон. Я знаю, что ты человек чести. Ты сам воспитал себя, когда семья полагала, что ты на это не способен. Ты чтишь обещания семьи, данные мне, хотя это нарушает тот образ жизни, который ты любишь.
В глазах Элизабет что-то промелькнуло, но так быстро, что Джон даже подумал, уж не показалось ли ему это. Она тихонько проговорила:
– Ты рисковал всем ради меня…
– И буду рисковать впредь. Я люблю тебя, Элизабет.
Однако вместо ожидаемой радости он увидел в ее глазах боль. Она быстро отвернулась. Ему так хотелось ухаживать за ней, обольщать ее, доказать ей, что они способны полюбить друг друга, но он лишь усугубил ее страдания.
– А я принесла тебе только душевную боль, – продолжила Элизабет тихо. – Я не знаю, чем все закончится с Баннастером. И сейчас меня пугает, что близится рассвет. Нам отпущено так мало времени.
– Элизабет…
– Нет, ты должен немедленно уйти. Я не смогу жить с чувством вины, если кто-то обнаружит, что ты здесь.
Джон поднялся с кровати, стал одеваться и увидел, что Элизабет избегает его взгляда. Но он не мог уйти, оставив не проясненными некоторые моменты. Элизабет сидела на кровати, закутанная в покрывало, хотя ему хотелось притянуть ее к себе и услышать ответы на свои вопросы.
– Я не уйду от тебя до тех пор, пока ты не скажешь, в чем дело, – решительно проговорил Джон.
Элизабет все так же старательно избегала его взгляда, и в то же время она казалась царственно недоступной.
– Я беспокоюсь, что проводимый план по защите моего народа может принести еще большие бедствия.
– Я спрашивал тебя о другом, и ты это знаешь, – нахмурился Джон. – Когда я сказал, что люблю тебя, ты сразу сделалась какой-то отрешенной. Да, возможно, мне не следовало говорить о своих чувствах столь поспешно. Ты напугана и…
– Я не напугана, – сверкнула Элизабет очами.
– Тогда скажи мне, в чем дело. Я не вынуждаю тебя сделать аналогичное признание. У тебя сейчас трудное время. Это ужасно – наблюдать, как все, что создано твоей семьей, переходит в чужие руки.
– Вот именно! – Элизабет яростно сжала кулаки. – Я столкнулась с ситуацией, которую не могу разрешить, однако я так легко…
Она оборвала фразу и отвернулась. Джону хотелось дотронуться до нее, но он понимал, что сейчас не стоит этого делать.
– Так легко – что, Элизабет?
После некоторых колебаний она тихо, но твердо сказала:
– Мне не нравится, что я… не способна контролировать себя, когда нахожусь с тобой.
Джон понимал состояние Элизабет и сочувствовал ей, однако он знал, что настоящий момент – не время для эмоций.
– Страсть, которая соединяет двух людей, может быть ошеломляющей, – сказал он тихо. – Она может показаться тебе небезопасной, неестественной, но это лишь потому, что ты не знала любви раньше.
– А ты знал?
– Нет. Ты единственная женщина, которой я могу сказать, что люблю ее.
– Ил и думаешь, что любишь, – тут же поправила его Элизабет.
– Ты думаешь, я не понимаю своего сердца? Да, я не любил раньше, но у меня были интимные отношения с женщинами, и я получал от этого удовольствие.
Элизабет передернуло, и Джон почувствовал, что причинил ей боль.
– Однако получать удовольствие от общения с женщиной – вовсе не означает отдавать ей всего себя. Того, что я испытал сегодня с тобой, я не испытывал прежде. Между нами возникает такая интимность, которая смиряет меня, заставляет поверить, что я хочу быть с тобой всю жизнь.
– А ты не боишься? Не боишься перемен? Не боишься… лишиться своего «я»?
– Давая тебе власть надо мной? Ты это имеешь в виду?
Элизабет закусила губу.
– Я хочу этого, Элизабет. И я готов расстаться с теми вещами, которые, как я думал, составляли все, что мне необходимо для ощущения счастья. Я не хочу возвращаться к той жизни, которую я вел раньше, проводя ее в путешествиях и сражениях. Если тебя не будет со мной, то какое значение имеет все остальное?
– Я не могу поверить, что столь важные вещи перестанут для тебя иметь значение.
– Я не сказал этого. Просто ты значишь больше. Думаю, моя любовь к приключениям возникла как заменитель истинной любви. Я не надеялся на любовь, поскольку был третьим сыном и вряд ли мог ожидать, что мне предложат невесту.
Элизабет посмотрела на него полными слез глазами.
– А если я и стану путешествовать, то хочу видеть тебя рядом, – добавил Джон. – Ты слишком много значишь для меня.
Элизабет закрыла глаза, и по ее щекам скатились две слезинки.
– Обычно я не лезу в карман за словом. Но сейчас просто не знаю, что сказать.
– В тебе говорит твоя требовательность к себе, Элизабет. Ты никогда не забываешь, сколько людей в твоем замке зависят от тебя. А я один из них.
– Это не так. Ты занимаешь в моих мыслях совсем особое место.
Джон слегка улыбнулся:
– Это все, что мне сейчас нужно. Но тебе потребуется немалое терпение.
– Это ты проявляешь терпение, – сказала Элизабет. – Ты так рисковал, возвращаясь сюда, а я набросилась на тебя…
– Это чудесно, потому что говорит о твоем неравнодушии ко мне. Ведь не все можно выразить словами.
Элизабет наклонила голову.
– Ты должен идти. Спрячься. Если Баннастер найдет тебя…
– Он решит, что ты помогаешь врагу.
Элизабет схватила его за руку.
– Нет, я беспокоюсь не о себе. Если ты пострадаешь, я не смогу этого вынести.
Она поцеловала его ладонь. Ощутив ее слезы, Джон мягко погладил Элизабет по голове.
– В таком случае я пойду, дорогая, – пробормотал он, нагибаясь, чтобы поцеловать ее в макушку. – Увидимся завтра вечером. Знай, что ты не одинока.
– Я это знаю, – прошептала Элизабет.
Джон вышел от нее и направился к подвалу, где было множество мест, чтобы спрятаться. Он устроился поудобнее на мешках с зерном и попробовал заснуть, но перед ним все время стояли ее печальные глаза.
Глава 23
– Перевернись и покажи мне, какие муки ты принял в надежде заполучить замок и меня.
Джон вскинул бровь.
– У меня уже есть замок. И только ради тебя я подвергаюсь подобным унижениям.
Элизабет внимательно смотрела на него. Неужели у нее в самом деле есть сомнения относительно его мотивов? Снова толкнув Джона, Элизабет заставила его повернуться на живот, и он положил голову на скрещенные руки. Элизабет сдернула покрывало, обнажив спину Джона. Он почувствовал, как она легонько прикоснулась к его лопаткам. По его телу пробежала дрожь.
– Да, действительно синяки, – пробормотала Элизабет. Она легонько поцеловала его в эти места. Затем ее пальцы скользнули вниз и остановились на ягодицах.
– Здесь тоже синяки. У тебя маловато плоти, чтобы она могла служить подушкой.
Элизабет запечатлела поцелуй на его ягодицах. Джон ощутил ее дыхание, и от этого из его головы напрочь вылетели все мысли.
– Продолжай свой рассказ, – потребовала Элизабет.
Джон чувствовал, как ее рассыпавшиеся волосы щекочут его бедра. Он не мог вспомнить даже то, о чем они разговаривали.
– Повозка была неудобной? – подсказала она и слегка шлепнула его по ягодицам.
Джон потряс головой, чтобы привести в порядок мысли.
– Ну да. Повозку стали осматривать у крепостных ворот. Один арендатор провез меня, рискуя собственной жизнью.
Элизабет перестала прикасаться к его спине.
– Еще один человек, который рисковал ради меня.
Джон повернул голову и увидел печаль на ее лице.
– Не надо, Элизабет. Ты думаешь, они хотят, чтобы ими правил Баннастер? Они предпочитают хозяина, которого знают.
– Но они не знают тебя, – возразила Элизабет.
Джон почувствовал горечь в ее голосе. Он повернулся бы, чтобы лучше разглядеть ее лицо, но, увидев его эрекцию, она, пожалуй, решит, что у него на уме лишь одно.
– Элизабет, ты распоряжалась их жизням и в течение нескольких последних месяцев. Люди доверяют тебе и хотят помочь.
Элизабет улыбнулась Джону, но эта улыбка была невеселой.
– Иди ко мне, – сказал он, подтягивая ее к себе. Они лежали рядом, и Джон следил за тем, чтобы они не соприкоснулись бедрами. – Я здесь. Арендатор цел и невредим. Солдаты осмотрели повозку, и я слышат, что они пытались проткнуть солому, как будто знали, что я там нахожусь.
– И ведь ты был там! – ужаснувшись, выдохнула Элизабет, заглядывая в его глаза.
Джон пожал плечами и поправил подушку под их головами, чтобы им было удобнее смотреть друг другу в глаза.
– Они не нашли меня. Повозку отвезли в конюшню и оставили там не разгружая. Дожидаясь ночи, я подслушал множество разговоров, в том числе и о себе.
Элизабет улыбнулась и поцеловала его в подбородок.
– И о чем же говорили мои конюхи?
– Один из них заявил, что он с самого начала знал, кто я такой, – ответил Джон, поправляя ей волосы.
– Он в самом деле знал?
Джону нравилось, как Элизабет, смеясь, морщила нос, на котором виднелись еле заметные веснушки.
– Другой конюх ему не поверил. Справедливости ради признаюсь, что один из конюхов посчитал меня трусом, потому что я сбежал.
– Как будто ты мог победить Баннастера и всю его армию.
Элизабет обиделась за Джона, и он еще крепче прижал ее к себе. Когда их бедра соприкоснулись, она вопросительно взглянула на него:
– Ты возбудился оттого, что я стала защищать тебя?
Он нагнулся и поцеловал ее за ухом, вдохнув исходящий от нее сладкий аромат женщины.
– Я возбуждаюсь от всего, что ты делаешь. – Джон положил бедро на ее ногу. – И когда ты идешь с подносом через большой зал, и когда становишься на колени во время мессы…
Элизабет прикрыла ему рот ладонью.
– Священник сказал бы, что это грех!
– Я обручен с тобой, и священник скажет, что это почти то же самое, что брак. Муж должен испытывать желание к своей жене, от этого и родятся дети. Разве это может быть грехом?
Элизабет рассмеялась, а Джон стал ее целовать и целовал до тех пор, пока она не задохнулась и не стала смотреть на него с вожделением. Это было именно то, что Джон хотел бы видеть до конца жизни. Он хотел, чтобы она испытывала к нему желание, любила его…
Между поцелуями он продолжил рассказ:
– Когда все затихло… я приподнял фальшивое дно, все поправил и пришел к тебе за своей наградой.
Он лег на нее, прижался бедрами к ее бедрам. Однако не успел больше ничего сделать, потому что Элизабет уперлась ладонями ему в грудь и оттолкнула его:
– Нет, Джон, мы не можем тратить время так эгоистично.
Он приподнялся на руках, чтобы посмотреть на нее. Хотя ее лицо полыхало, да и внутри нее ощущался жар, Джон не стал пользоваться моментом. Он скатился с нее, перевернулся на спину и вздохнул.
Элизабет приподнялась на локтях.
– Ты не можешь здесь оставаться. Что, если солдаты вернутся, посчитав, что ты находишься у меня?
Джон насмешливо улыбнулся. Элизабет толкнула его в плечо:
– Ты понимаешь, что я имею в виду.
Улыбка Джона погасла.
– Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я останусь здесь, чтобы защищать тебя. Иногда я ловлю себя на мысли, как было бы хорошо, если бы мы были простыми людьми, которые могут свободно выбирать себе спутника жизни. Я взял бы тебя в жены без приданого, без титула, не беспокоясь о слугах и деньгах.
Элизабет села на кровати, прикрыла покрывалом грудь и слегка отодвинулась от Джона.
– Но мы должны помнить о своих обязательствах, Джон. Я знаю, что ты человек чести. Ты сам воспитал себя, когда семья полагала, что ты на это не способен. Ты чтишь обещания семьи, данные мне, хотя это нарушает тот образ жизни, который ты любишь.
В глазах Элизабет что-то промелькнуло, но так быстро, что Джон даже подумал, уж не показалось ли ему это. Она тихонько проговорила:
– Ты рисковал всем ради меня…
– И буду рисковать впредь. Я люблю тебя, Элизабет.
Однако вместо ожидаемой радости он увидел в ее глазах боль. Она быстро отвернулась. Ему так хотелось ухаживать за ней, обольщать ее, доказать ей, что они способны полюбить друг друга, но он лишь усугубил ее страдания.
– А я принесла тебе только душевную боль, – продолжила Элизабет тихо. – Я не знаю, чем все закончится с Баннастером. И сейчас меня пугает, что близится рассвет. Нам отпущено так мало времени.
– Элизабет…
– Нет, ты должен немедленно уйти. Я не смогу жить с чувством вины, если кто-то обнаружит, что ты здесь.
Джон поднялся с кровати, стал одеваться и увидел, что Элизабет избегает его взгляда. Но он не мог уйти, оставив не проясненными некоторые моменты. Элизабет сидела на кровати, закутанная в покрывало, хотя ему хотелось притянуть ее к себе и услышать ответы на свои вопросы.
– Я не уйду от тебя до тех пор, пока ты не скажешь, в чем дело, – решительно проговорил Джон.
Элизабет все так же старательно избегала его взгляда, и в то же время она казалась царственно недоступной.
– Я беспокоюсь, что проводимый план по защите моего народа может принести еще большие бедствия.
– Я спрашивал тебя о другом, и ты это знаешь, – нахмурился Джон. – Когда я сказал, что люблю тебя, ты сразу сделалась какой-то отрешенной. Да, возможно, мне не следовало говорить о своих чувствах столь поспешно. Ты напугана и…
– Я не напугана, – сверкнула Элизабет очами.
– Тогда скажи мне, в чем дело. Я не вынуждаю тебя сделать аналогичное признание. У тебя сейчас трудное время. Это ужасно – наблюдать, как все, что создано твоей семьей, переходит в чужие руки.
– Вот именно! – Элизабет яростно сжала кулаки. – Я столкнулась с ситуацией, которую не могу разрешить, однако я так легко…
Она оборвала фразу и отвернулась. Джону хотелось дотронуться до нее, но он понимал, что сейчас не стоит этого делать.
– Так легко – что, Элизабет?
После некоторых колебаний она тихо, но твердо сказала:
– Мне не нравится, что я… не способна контролировать себя, когда нахожусь с тобой.
Джон понимал состояние Элизабет и сочувствовал ей, однако он знал, что настоящий момент – не время для эмоций.
– Страсть, которая соединяет двух людей, может быть ошеломляющей, – сказал он тихо. – Она может показаться тебе небезопасной, неестественной, но это лишь потому, что ты не знала любви раньше.
– А ты знал?
– Нет. Ты единственная женщина, которой я могу сказать, что люблю ее.
– Ил и думаешь, что любишь, – тут же поправила его Элизабет.
– Ты думаешь, я не понимаю своего сердца? Да, я не любил раньше, но у меня были интимные отношения с женщинами, и я получал от этого удовольствие.
Элизабет передернуло, и Джон почувствовал, что причинил ей боль.
– Однако получать удовольствие от общения с женщиной – вовсе не означает отдавать ей всего себя. Того, что я испытал сегодня с тобой, я не испытывал прежде. Между нами возникает такая интимность, которая смиряет меня, заставляет поверить, что я хочу быть с тобой всю жизнь.
– А ты не боишься? Не боишься перемен? Не боишься… лишиться своего «я»?
– Давая тебе власть надо мной? Ты это имеешь в виду?
Элизабет закусила губу.
– Я хочу этого, Элизабет. И я готов расстаться с теми вещами, которые, как я думал, составляли все, что мне необходимо для ощущения счастья. Я не хочу возвращаться к той жизни, которую я вел раньше, проводя ее в путешествиях и сражениях. Если тебя не будет со мной, то какое значение имеет все остальное?
– Я не могу поверить, что столь важные вещи перестанут для тебя иметь значение.
– Я не сказал этого. Просто ты значишь больше. Думаю, моя любовь к приключениям возникла как заменитель истинной любви. Я не надеялся на любовь, поскольку был третьим сыном и вряд ли мог ожидать, что мне предложат невесту.
Элизабет посмотрела на него полными слез глазами.
– А если я и стану путешествовать, то хочу видеть тебя рядом, – добавил Джон. – Ты слишком много значишь для меня.
Элизабет закрыла глаза, и по ее щекам скатились две слезинки.
– Обычно я не лезу в карман за словом. Но сейчас просто не знаю, что сказать.
– В тебе говорит твоя требовательность к себе, Элизабет. Ты никогда не забываешь, сколько людей в твоем замке зависят от тебя. А я один из них.
– Это не так. Ты занимаешь в моих мыслях совсем особое место.
Джон слегка улыбнулся:
– Это все, что мне сейчас нужно. Но тебе потребуется немалое терпение.
– Это ты проявляешь терпение, – сказала Элизабет. – Ты так рисковал, возвращаясь сюда, а я набросилась на тебя…
– Это чудесно, потому что говорит о твоем неравнодушии ко мне. Ведь не все можно выразить словами.
Элизабет наклонила голову.
– Ты должен идти. Спрячься. Если Баннастер найдет тебя…
– Он решит, что ты помогаешь врагу.
Элизабет схватила его за руку.
– Нет, я беспокоюсь не о себе. Если ты пострадаешь, я не смогу этого вынести.
Она поцеловала его ладонь. Ощутив ее слезы, Джон мягко погладил Элизабет по голове.
– В таком случае я пойду, дорогая, – пробормотал он, нагибаясь, чтобы поцеловать ее в макушку. – Увидимся завтра вечером. Знай, что ты не одинока.
– Я это знаю, – прошептала Элизабет.
Джон вышел от нее и направился к подвалу, где было множество мест, чтобы спрятаться. Он устроился поудобнее на мешках с зерном и попробовал заснуть, но перед ним все время стояли ее печальные глаза.
Глава 23
На следующее утро Элизабет ожидала в кухне, когда Адалия приготовит еду для Анны. Элизабет чувствовала себя утомленной, но объясняла это себе тем, что не выспалась. Адалия бросила на нее несколько обеспокоенных взглядов, но не произнесла вслух ничего, кроме пожелания доброго утра.
Однако причина упаднического настроения Элизабет заключалась вовсе не в недосыпании. Она все время думала о Джоне, его деликатности, его понимании, И чувствовала себя недостойной его внимания, поскольку не знала, что предложить ему взамен.
Сомнения и колебания измучили Элизабет. Она постоянно задавала себе вопрос – любит ли она Джона? Не должны ли были любовные игры убедить ее в этом?
Бывали моменты, когда она даже испытывала отчуждение. Но ведь Джон не заслуживал этого.
Элизабет вынуждена была признаться себе, что она оказалась трусихой, что ее расстроило.
И все-таки – что такое настоящие чувства? Множество людей вполне хорошо живут в браке, даже не испытывая истинной любви друг к другу.
«Но это не относится к моим родителям, – с грустью подумала Элизабет. – Они все делали вместе, даже умерли. Какой же глупой я была, считая, что люблю Уильяма! Ведь тогда не было ничего похожего на нынешний круговорот эмоций – ни страха за любимого человека, ни экстаза, ни отчаяния. А смогу ли я пережить, случись что-нибудь с Джоном?»
– Анна?
Элизабет очнулась от своих мыслей и увидела, что Адалия участливо смотрит на нее.
– Я уже дважды окликнула вас по имени, – тихо сказала кухарка, – я же не могу доверить полный поднос девушке, которая ни на что не реагирует.
Элизабет сделала попытку улыбнуться:
– Прости меня. Просто я задумалась. Сейчас я уже здесь.
– Ну и хорошо. – Адалия огляделась по сторонам и шепнула: – Он все исправит.
Элизабет сделала вид, будто не поняла, о чем говорит Адалия.
– Кто?
Адалия лишь покачала головой и вручила ей поднос с едой.
Элизабет прошествовала через большой зал, стараясь не обращать внимания на сочувственные взгляды. Ее удивило, что не только слуги, но и солдаты внимательно наблюдали за ней. От этого она чувствовала себя неловко.
У подножия башни она обнаружила Баннастера, который поджидал ее, и поняла причину любопытства солдат.
Продолжая держать поднос, Элизабет сделала книксен:
– Доброе утро, милорд.
– Доброе утро, Анна.
Баннастер смотрел на нее с таким видом, словно он и не гонялся за ней по коридорам замка, пытаясь затащить в постель.
Но зачем он ждет ее?
– Я пойду вместе с тобой, чтобы нанести визит леди Элизабет, – объявил он.
– Милорд, позвольте мне пройти первой и подготовить ее к вашему приходу. Леди Элизабет любит, чтобы ее прическа была уложена таким образом…
– Вся эта суета излишня, – сказал он. – Красота леди Элизабет очевидна. Я войду вместе с тобой.
Солдаты, не глядя на нее, отступили в сторону, и Элизабет, опередив виконта, шагнула в башню и стала подниматься по лестнице. Она боялась, что Баннастер начнет прикасаться к ней, и потому поднималась так быстро, что едва не задохнулась, когда они достигли верхней площадки.
Чего он хотел? Расстроить Анну, рассказав ей, как Джон был изгнан из замка? А может, ему надо было узнать, не помогала ли «леди Элизабет» своему нареченному?
Элизабет постучала в дверь и сказала, как это делала и раньше, что ее сопровождает лорд Баннастер.
Она услышала, как виконт хмыкнул, однако ничего не сказал.
Анна довольно долго не открывала дверь. Уж не получила ли она еще одну корзину, которую нужно было спрятать? Наконец дверь открылась, и Анна отступила на шаг назад.
– Доброе утро, лорд Баннастер, – тихо сказала она.
– Да, доброе, – любезно ответил виконт.
Он явно был невероятно доволен собой. К счастью, Элизабет уже рассказала Анне, кем был на самом деле Джон. Однако горничная не знала, что Джон вернулся и сейчас скрывался где-то в замке. Но это ее неведение было, пожалуй, и к лучшему.
– Могу я с вами позавтракать? – спросил Баннастер. Анна жестом пригласила его к столу, и они оба сели.
Элизабет молча разложила еду по тарелкам.
Пока Анна и Баннастер ели, Элизабет, отодвинув стул в угол, взяла в руки пяльцы и сделала вид, что занята делом.
Баннастер подал Анне ломоть хлеба.
– Я уверен, что ваша горничная уже рассказала вам, что Джон Рассел шпионил за всеми нами.
Слово «шпионил» резануло слух Анны, но она, ожидая продолжения, лишь наклонила голову.
– Он решительно настроен завладеть вами, хотя королю уже известно, что это неподходящий кандидат для того, чтобы стать герцогом.
– А почему король так считает? – спросила Анна.
– Мой кузен направил человека для того, чтобы узнать о состоянии дел в замке Рассела и о его финансах. И то и другое оставляет желать много лучшего. Поскольку сейчас лишь вопрос времени, когда брачный контракт будет расторгнут, я решил, что для вашей защиты мне лучше всего отказаться от опеки и предложить вам выйти за меня замуж.
Элизабет укололась иглой, но постаралась не вскрикнуть.
Анна перестала делать вид, что ест.
– Вы можете предложить мне брак, милорд, но это не означает…
Баннастер перебил ее, самодовольно улыбнувшись:
– Предложение – не совсем то слово. Я принял решение жениться на вас. Рассел – негодяй, который недостоин того, чтобы служить моему королю и кузену. Я сообщу королю о нашем браке. Он аннулирует договор, подписанный покойным королем. Какой епископ посмеет выступить против него?
– Вы не можете заставить меня силой выйти за вас замуж, – сказала Анна.
Сейчас ее голос дрожал. А что произойдет с ней, если на нее будет оказано более сильное давление? Не выдаст ли она себя, бросив взгляд на свою «горничную», надеясь получить подсказку?
Баннастер улыбнулся:
– Мне не придется вынуждать вас выйти за меня замуж.
Анна встала из-за стола:
– А я не позволю… прикоснуться ко мне, если это, по вашему разумению, вынудит меня выйти за вас замуж!
– Я и не собираюсь этого делать, – спокойно сказал Баннастер. – Рассел опозорил себя, и его непригодность для роли вашего мужа не может не быть очевидной для короля. Я уже сказал приходскому священнику, что утром мы хотим сочетаться браком и что я имею разрешение на венчание без церковного оглашения лиц, предполагающих вступить в брак.
Он задумал это уже давно, поняла Элизабет, чувствуя, как ее охватывает все возрастающий страх.
Баннастер встал, Анна молча смотрела на него, и на ее лице тоже был страх.
– Предлагаю вам, миледи, подготовить себя к этой красивой церемонии. И перестаньте смотреть на меня так, словно я собираюсь вам навредить, – недовольно добавил он.
Элизабет закрыла за ним дверь и подошла к Анне, сидевшей с мертвенно-бледным лицом.
– Я не позволю этому произойти, – решительно сказала Элизабет.
– Знаю, что не позволите. Но я боюсь того, что вы сделаете.
– Ну что ж, – тихо сказала Элизабет, – похоже, что у меня только один выход.
– Элизабет, вы меня пугаете.
– Ты не должна больше ничего бояться.
Он «одолжил» плащ и использовал капюшон, чтобы скрыть лицо. Теперь он отлично знал коридоры и места, где можно спрятаться при чьем-то приближении. Когда он тихонько постучал в дверь, Элизабет сразу же открыла, и Джон, проскользнув внутрь, заключил ее в объятия.
Его удивило, с какой горячностью она прижалась к нему, покрывая его лицо поцелуями. Джон замер, не уверенный в том, что Элизабет до конца понимает происходящее. И несмотря на сильное возбуждение, он поспешил остановить ее поцелуи.
– Элизабет, я знаю, что замышляет Баннастер. Мы должны поспешить с моим планом…
Элизабет вдруг быстро сбросила одежду и предстала перед ним обнаженной. Джон потерял дар речи. Он в смятении уставился на ее груди, которые так хорошо были знакомы его ладоням и губам, и сглотнул.
– Не говори ничего, Джон, – прошептала Элизабет. – Я думала об этом весь день. Я хочу тебя.
Он разделся, приподнял Элизабет и поцеловал. Она извивалась в его объятиях и стонала, обхватив ногами его талию. Джон поднес ее к кровати и сел, усадив Элизабет к себе на колени; погладив ладонями ей спину, он за плечи отстранил ее настолько, чтобы можно было попробовать на вкус ее груди.
Когда их бедра соприкоснулись еще плотнее, Джон застонал, поскольку его восставший пенис оказался зажат ими.
Элизабет внезапно распрямилась и обняла его за плечи.
– Мы можем заняться любовью в таком положении?
Джон кивнул:
– Думай обо мне, когда будешь моим наездником, мой маленький капитан.
Он лег на спину, и когда Элизабет оседлала его, увидел в ее глазах восторг по поводу открывающихся для нее возможностей. Элизабет прижалась своим в телом к его пенису, отчего Джон со стоном закрыл глаза. Она продолжала эту игру до тех пор, пока он не потерял способность что-либо соображать. Когда она стала лизать ему соски, он наконец вынужден был остановить ее.
– Я хочу, чтобы ты взяла меня, – шепотом пояснил он. – Направь меня в свое лоно.
Элизабет взяла в руку его пенис, отчего Джон содрогнулся всем телом. И словно проткнула себя, погрузив его во влажную сладостную расселину. Джону пришлось приложить максимум усилий, чтобы сдержать свое желание мгновенно излиться в нее.
Сейчас, когда все в ее жизни рушилось, он даст ей эту возможность быть хозяйкой положения.
– Это потрясающе, – прошептала она.
Элизабет наклонилась вперед, опираясь руками по обе стороны от его тела. Пока она самостоятельно экспериментировала, Джон ласкал ей груди, покачивая и баюкая их, сжимая пальцами соски. Он видел признаки страсти на лице Элизабет, которые делались все более явными по мере того, как она боролась за то, чтобы достичь оргазма.
С каждым толчком Элизабет делалась все смелее, а он выгибал навстречу ей бедра, чтобы проникнуть в нее еще глубже. Когда ожидаемый оргазм наступил и она откинулась назад, Джон прижал ее бедра к себе и кончил вслед за ней.
Элизабет упала ему на грудь. Джон обнял ее, пальцами отвел влажные волосы с ее лба и стал целовать ей лоб, щеки, уши. Его пенис все еще продолжал пульсировать внутри ее лона, вызывая в нем желание перевернуть ее на спину и взять снова.
– Спасибо, – прошептала она.
Ему не хотелось ее отпускать, но Элизабет скатилась с него и села рядом на кровати, воспользовавшись покрывалом, чтобы прикрыть наготу. Это не предвещало ничего хорошего.
– Значит, ты слышал новость, – тихо сказала она.
Джон поднялся и сел рядом с ней; им снова стал овладевать гнев.
– Да. Но я не позволю, чтобы этот негодяй узурпировал мое место рядом с тобой.
– Джон…
– Почему он не стал дожидаться решения короля?
– Джон, послушай меня.
Когда она дотронулась до его руки, Джон наконец взглянул на ее исполненное решимости лицо. И ему это очень не понравилось.
– Я устала бороться против всего этого, Джон.
Ее тихий голос породил в его душе смятение.
– Элизабет, о чем ты говоришь? Разумеется, мы будем бороться!
– Нет, я все время являюсь причиной боли других. Мой управляющий умер…
– По причине, не имеющей к тебе никакого отношения.
Элизабет продолжала, словно и не слышала его реплики:
– Анна уже целую неделю находится в изоляции.
– Она сама хотела помочь тебе!
– А ты, Джон? Уже сколько раз ты подвергал риску свою жизнь ради меня. Теперь за тобой охотятся. Я не могу так жить.
Она судорожно вздохнула, и упавшие на лицо волосы скрыли ее слезы.
– Это мой выбор, Элизабет. Мое предназначение – стать твоим мужем.
Она бросила на него отчаянный взгляд:
– Я не могу жить, зная, что ты рискуешь жизнью!
– Элизабет…
– Понимаешь, я думала, что смогу быть иной, чем другие женщины, смогу быть хозяйкой своей судьбы. Это жестокий урок, но я поняла, что я такая же, как все. Но слишком многие люди зависят от меня, и я не смогу вынести, если кто-то погибнет, защищая меня. Я решила выйти замуж за Баннастера.
Джон вздрогнул, пытаясь совладать с подступающим гневом. На нее не подействует запугивание, но она умна и способна логично мыслить. Лишь бы сработала выбранная тактика.
– Элизабет, ты привыкла держать ситуацию под контролем. Сейчас ты хочешь доказать свое право выбирать, даже если ты выбираешь несчастную жизнь.
– Это неправда!
– Это правда. Даже сегодня ты, пребывая в отчаянии, верховодила в сексе.
Она энергично замотала головой, но тут же разрыдалась.
– Я сдаюсь, разве ты не видишь? – проговорила она.
– Но это твое решение, – сказал Джон. – Ты не позволяешь действовать мне. В моем распоряжении имеется войско.
– Джон, но это единственный способ избежать кровопролития. Неужели ты не понимаешь, что у стольких людей может оказаться поломанной жизнь только потому, что я должна иметь то, чего хочу? Это неправильно! Каждая богатая женщина должна принять как должное, что муж для нее будет выбран другими, – ты же тоже был выбран другими! Может, я в последний раз использую свое право выбора, но это мое решение.
– На эту ложную тропу ты вступила еще до того, как я сюда пришел, – сурово сказал Джон.
Закусив губу, Элизабет кивнула.
– Ты хочешь сказать, что прощаешься со мной?
Она закрыла глаза и дала волю слезам.
Джон быстро оделся. Элизабет, отвернувшись от него, тихонько плакала. Сейчас Джон был слишком зол, чтобы посочувствовать ей и как-то утешить. Она понимала это.
Когда-то Джон мог бы и усомниться в своих способностях, но не теперь. Сейчас он знал, что его отец верил в него. Он даже составил контракт таким образом, чтобы его младший сын мог получить шанс жениться на Элизабет. Гнев Джона поостыл, когда он ощутил прилив печали по своей почившей в бозе семье, которую никогда по-настоящему не оплакивал.
Однако причина упаднического настроения Элизабет заключалась вовсе не в недосыпании. Она все время думала о Джоне, его деликатности, его понимании, И чувствовала себя недостойной его внимания, поскольку не знала, что предложить ему взамен.
Сомнения и колебания измучили Элизабет. Она постоянно задавала себе вопрос – любит ли она Джона? Не должны ли были любовные игры убедить ее в этом?
Бывали моменты, когда она даже испытывала отчуждение. Но ведь Джон не заслуживал этого.
Элизабет вынуждена была признаться себе, что она оказалась трусихой, что ее расстроило.
И все-таки – что такое настоящие чувства? Множество людей вполне хорошо живут в браке, даже не испытывая истинной любви друг к другу.
«Но это не относится к моим родителям, – с грустью подумала Элизабет. – Они все делали вместе, даже умерли. Какой же глупой я была, считая, что люблю Уильяма! Ведь тогда не было ничего похожего на нынешний круговорот эмоций – ни страха за любимого человека, ни экстаза, ни отчаяния. А смогу ли я пережить, случись что-нибудь с Джоном?»
– Анна?
Элизабет очнулась от своих мыслей и увидела, что Адалия участливо смотрит на нее.
– Я уже дважды окликнула вас по имени, – тихо сказала кухарка, – я же не могу доверить полный поднос девушке, которая ни на что не реагирует.
Элизабет сделала попытку улыбнуться:
– Прости меня. Просто я задумалась. Сейчас я уже здесь.
– Ну и хорошо. – Адалия огляделась по сторонам и шепнула: – Он все исправит.
Элизабет сделала вид, будто не поняла, о чем говорит Адалия.
– Кто?
Адалия лишь покачала головой и вручила ей поднос с едой.
Элизабет прошествовала через большой зал, стараясь не обращать внимания на сочувственные взгляды. Ее удивило, что не только слуги, но и солдаты внимательно наблюдали за ней. От этого она чувствовала себя неловко.
У подножия башни она обнаружила Баннастера, который поджидал ее, и поняла причину любопытства солдат.
Продолжая держать поднос, Элизабет сделала книксен:
– Доброе утро, милорд.
– Доброе утро, Анна.
Баннастер смотрел на нее с таким видом, словно он и не гонялся за ней по коридорам замка, пытаясь затащить в постель.
Но зачем он ждет ее?
– Я пойду вместе с тобой, чтобы нанести визит леди Элизабет, – объявил он.
– Милорд, позвольте мне пройти первой и подготовить ее к вашему приходу. Леди Элизабет любит, чтобы ее прическа была уложена таким образом…
– Вся эта суета излишня, – сказал он. – Красота леди Элизабет очевидна. Я войду вместе с тобой.
Солдаты, не глядя на нее, отступили в сторону, и Элизабет, опередив виконта, шагнула в башню и стала подниматься по лестнице. Она боялась, что Баннастер начнет прикасаться к ней, и потому поднималась так быстро, что едва не задохнулась, когда они достигли верхней площадки.
Чего он хотел? Расстроить Анну, рассказав ей, как Джон был изгнан из замка? А может, ему надо было узнать, не помогала ли «леди Элизабет» своему нареченному?
Элизабет постучала в дверь и сказала, как это делала и раньше, что ее сопровождает лорд Баннастер.
Она услышала, как виконт хмыкнул, однако ничего не сказал.
Анна довольно долго не открывала дверь. Уж не получила ли она еще одну корзину, которую нужно было спрятать? Наконец дверь открылась, и Анна отступила на шаг назад.
– Доброе утро, лорд Баннастер, – тихо сказала она.
– Да, доброе, – любезно ответил виконт.
Он явно был невероятно доволен собой. К счастью, Элизабет уже рассказала Анне, кем был на самом деле Джон. Однако горничная не знала, что Джон вернулся и сейчас скрывался где-то в замке. Но это ее неведение было, пожалуй, и к лучшему.
– Могу я с вами позавтракать? – спросил Баннастер. Анна жестом пригласила его к столу, и они оба сели.
Элизабет молча разложила еду по тарелкам.
Пока Анна и Баннастер ели, Элизабет, отодвинув стул в угол, взяла в руки пяльцы и сделала вид, что занята делом.
Баннастер подал Анне ломоть хлеба.
– Я уверен, что ваша горничная уже рассказала вам, что Джон Рассел шпионил за всеми нами.
Слово «шпионил» резануло слух Анны, но она, ожидая продолжения, лишь наклонила голову.
– Он решительно настроен завладеть вами, хотя королю уже известно, что это неподходящий кандидат для того, чтобы стать герцогом.
– А почему король так считает? – спросила Анна.
– Мой кузен направил человека для того, чтобы узнать о состоянии дел в замке Рассела и о его финансах. И то и другое оставляет желать много лучшего. Поскольку сейчас лишь вопрос времени, когда брачный контракт будет расторгнут, я решил, что для вашей защиты мне лучше всего отказаться от опеки и предложить вам выйти за меня замуж.
Элизабет укололась иглой, но постаралась не вскрикнуть.
Анна перестала делать вид, что ест.
– Вы можете предложить мне брак, милорд, но это не означает…
Баннастер перебил ее, самодовольно улыбнувшись:
– Предложение – не совсем то слово. Я принял решение жениться на вас. Рассел – негодяй, который недостоин того, чтобы служить моему королю и кузену. Я сообщу королю о нашем браке. Он аннулирует договор, подписанный покойным королем. Какой епископ посмеет выступить против него?
– Вы не можете заставить меня силой выйти за вас замуж, – сказала Анна.
Сейчас ее голос дрожал. А что произойдет с ней, если на нее будет оказано более сильное давление? Не выдаст ли она себя, бросив взгляд на свою «горничную», надеясь получить подсказку?
Баннастер улыбнулся:
– Мне не придется вынуждать вас выйти за меня замуж.
Анна встала из-за стола:
– А я не позволю… прикоснуться ко мне, если это, по вашему разумению, вынудит меня выйти за вас замуж!
– Я и не собираюсь этого делать, – спокойно сказал Баннастер. – Рассел опозорил себя, и его непригодность для роли вашего мужа не может не быть очевидной для короля. Я уже сказал приходскому священнику, что утром мы хотим сочетаться браком и что я имею разрешение на венчание без церковного оглашения лиц, предполагающих вступить в брак.
Он задумал это уже давно, поняла Элизабет, чувствуя, как ее охватывает все возрастающий страх.
Баннастер встал, Анна молча смотрела на него, и на ее лице тоже был страх.
– Предлагаю вам, миледи, подготовить себя к этой красивой церемонии. И перестаньте смотреть на меня так, словно я собираюсь вам навредить, – недовольно добавил он.
Элизабет закрыла за ним дверь и подошла к Анне, сидевшей с мертвенно-бледным лицом.
– Я не позволю этому произойти, – решительно сказала Элизабет.
– Знаю, что не позволите. Но я боюсь того, что вы сделаете.
– Ну что ж, – тихо сказала Элизабет, – похоже, что у меня только один выход.
– Элизабет, вы меня пугаете.
– Ты не должна больше ничего бояться.
* * *
К вечеру Джон уже знал сногсшибательную новость: утром Баннастер собирается жениться на леди Элизабет. Предстоял пир, и слуги сбивались с ног, готовясь к нему. Джону довольно долго пришлось выжидать, пока затихнут звуки дольше обычного продолжавшегося ужина.Он «одолжил» плащ и использовал капюшон, чтобы скрыть лицо. Теперь он отлично знал коридоры и места, где можно спрятаться при чьем-то приближении. Когда он тихонько постучал в дверь, Элизабет сразу же открыла, и Джон, проскользнув внутрь, заключил ее в объятия.
Его удивило, с какой горячностью она прижалась к нему, покрывая его лицо поцелуями. Джон замер, не уверенный в том, что Элизабет до конца понимает происходящее. И несмотря на сильное возбуждение, он поспешил остановить ее поцелуи.
– Элизабет, я знаю, что замышляет Баннастер. Мы должны поспешить с моим планом…
Элизабет вдруг быстро сбросила одежду и предстала перед ним обнаженной. Джон потерял дар речи. Он в смятении уставился на ее груди, которые так хорошо были знакомы его ладоням и губам, и сглотнул.
– Не говори ничего, Джон, – прошептала Элизабет. – Я думала об этом весь день. Я хочу тебя.
Он разделся, приподнял Элизабет и поцеловал. Она извивалась в его объятиях и стонала, обхватив ногами его талию. Джон поднес ее к кровати и сел, усадив Элизабет к себе на колени; погладив ладонями ей спину, он за плечи отстранил ее настолько, чтобы можно было попробовать на вкус ее груди.
Когда их бедра соприкоснулись еще плотнее, Джон застонал, поскольку его восставший пенис оказался зажат ими.
Элизабет внезапно распрямилась и обняла его за плечи.
– Мы можем заняться любовью в таком положении?
Джон кивнул:
– Думай обо мне, когда будешь моим наездником, мой маленький капитан.
Он лег на спину, и когда Элизабет оседлала его, увидел в ее глазах восторг по поводу открывающихся для нее возможностей. Элизабет прижалась своим в телом к его пенису, отчего Джон со стоном закрыл глаза. Она продолжала эту игру до тех пор, пока он не потерял способность что-либо соображать. Когда она стала лизать ему соски, он наконец вынужден был остановить ее.
– Я хочу, чтобы ты взяла меня, – шепотом пояснил он. – Направь меня в свое лоно.
Элизабет взяла в руку его пенис, отчего Джон содрогнулся всем телом. И словно проткнула себя, погрузив его во влажную сладостную расселину. Джону пришлось приложить максимум усилий, чтобы сдержать свое желание мгновенно излиться в нее.
Сейчас, когда все в ее жизни рушилось, он даст ей эту возможность быть хозяйкой положения.
– Это потрясающе, – прошептала она.
Элизабет наклонилась вперед, опираясь руками по обе стороны от его тела. Пока она самостоятельно экспериментировала, Джон ласкал ей груди, покачивая и баюкая их, сжимая пальцами соски. Он видел признаки страсти на лице Элизабет, которые делались все более явными по мере того, как она боролась за то, чтобы достичь оргазма.
С каждым толчком Элизабет делалась все смелее, а он выгибал навстречу ей бедра, чтобы проникнуть в нее еще глубже. Когда ожидаемый оргазм наступил и она откинулась назад, Джон прижал ее бедра к себе и кончил вслед за ней.
Элизабет упала ему на грудь. Джон обнял ее, пальцами отвел влажные волосы с ее лба и стал целовать ей лоб, щеки, уши. Его пенис все еще продолжал пульсировать внутри ее лона, вызывая в нем желание перевернуть ее на спину и взять снова.
– Спасибо, – прошептала она.
Ему не хотелось ее отпускать, но Элизабет скатилась с него и села рядом на кровати, воспользовавшись покрывалом, чтобы прикрыть наготу. Это не предвещало ничего хорошего.
– Значит, ты слышал новость, – тихо сказала она.
Джон поднялся и сел рядом с ней; им снова стал овладевать гнев.
– Да. Но я не позволю, чтобы этот негодяй узурпировал мое место рядом с тобой.
– Джон…
– Почему он не стал дожидаться решения короля?
– Джон, послушай меня.
Когда она дотронулась до его руки, Джон наконец взглянул на ее исполненное решимости лицо. И ему это очень не понравилось.
– Я устала бороться против всего этого, Джон.
Ее тихий голос породил в его душе смятение.
– Элизабет, о чем ты говоришь? Разумеется, мы будем бороться!
– Нет, я все время являюсь причиной боли других. Мой управляющий умер…
– По причине, не имеющей к тебе никакого отношения.
Элизабет продолжала, словно и не слышала его реплики:
– Анна уже целую неделю находится в изоляции.
– Она сама хотела помочь тебе!
– А ты, Джон? Уже сколько раз ты подвергал риску свою жизнь ради меня. Теперь за тобой охотятся. Я не могу так жить.
Она судорожно вздохнула, и упавшие на лицо волосы скрыли ее слезы.
– Это мой выбор, Элизабет. Мое предназначение – стать твоим мужем.
Она бросила на него отчаянный взгляд:
– Я не могу жить, зная, что ты рискуешь жизнью!
– Элизабет…
– Понимаешь, я думала, что смогу быть иной, чем другие женщины, смогу быть хозяйкой своей судьбы. Это жестокий урок, но я поняла, что я такая же, как все. Но слишком многие люди зависят от меня, и я не смогу вынести, если кто-то погибнет, защищая меня. Я решила выйти замуж за Баннастера.
Джон вздрогнул, пытаясь совладать с подступающим гневом. На нее не подействует запугивание, но она умна и способна логично мыслить. Лишь бы сработала выбранная тактика.
– Элизабет, ты привыкла держать ситуацию под контролем. Сейчас ты хочешь доказать свое право выбирать, даже если ты выбираешь несчастную жизнь.
– Это неправда!
– Это правда. Даже сегодня ты, пребывая в отчаянии, верховодила в сексе.
Она энергично замотала головой, но тут же разрыдалась.
– Я сдаюсь, разве ты не видишь? – проговорила она.
– Но это твое решение, – сказал Джон. – Ты не позволяешь действовать мне. В моем распоряжении имеется войско.
– Джон, но это единственный способ избежать кровопролития. Неужели ты не понимаешь, что у стольких людей может оказаться поломанной жизнь только потому, что я должна иметь то, чего хочу? Это неправильно! Каждая богатая женщина должна принять как должное, что муж для нее будет выбран другими, – ты же тоже был выбран другими! Может, я в последний раз использую свое право выбора, но это мое решение.
– На эту ложную тропу ты вступила еще до того, как я сюда пришел, – сурово сказал Джон.
Закусив губу, Элизабет кивнула.
– Ты хочешь сказать, что прощаешься со мной?
Она закрыла глаза и дала волю слезам.
Джон быстро оделся. Элизабет, отвернувшись от него, тихонько плакала. Сейчас Джон был слишком зол, чтобы посочувствовать ей и как-то утешить. Она понимала это.
Когда-то Джон мог бы и усомниться в своих способностях, но не теперь. Сейчас он знал, что его отец верил в него. Он даже составил контракт таким образом, чтобы его младший сын мог получить шанс жениться на Элизабет. Гнев Джона поостыл, когда он ощутил прилив печали по своей почившей в бозе семье, которую никогда по-настоящему не оплакивал.