Страница:
Он не станет пытаться переубедить Элизабет. Джон понимал – она ни за что не изменит своего решения, считая, что поступает правильно.
Но он человек, который любит ее.
Он не откажется от помолвки, однако, если он сейчас скажет об этом Элизабет, это лишь добавит ей беспокойства и тревог. Его ожидает войско, готовое к тому, чтобы освободить Элизабет, и он сделает все возможное, чтобы пострадало как можно меньшее количество людей.
Джон стоял возле кровати, глядя на эту чудесную девушку. Ее рыдания смолкли, но дрожь пробегала по телу при каждом вздохе. Джон нежно дотронулся до ее руки, но Элизабет отдернула ее, а затем отстранилась от Джона, словно пытаясь облегчить ему задачу. Она вытерла слезы, и теперь на ее лице была написана решимость.
Она хотела, чтобы он возненавидел ее и ушел, чтобы жить своей жизнью.
Но Элизабет любила его, и он знал это. Пытаясь его спасти, она тем самым доказывала свою преданность ему.
– До свидания, Элизабет.
Она наконец посмотрела ему прямо в глаза и, вскинув подбородок, сказала:
– До свидания.
Глядя на уходящего Джона, Элизабет чувствовала, что ее трясет. Это началось с легкого тремора, но после того, как дверь за ним закрылась, превратилось в болезненные конвульсии.
Элизабет душили спазмы от сдерживаемых слез. Но она пообещала себе, что больше не станет рыдать. Настало время осознать, что главное – это долг и обязанность. Хотя она и не смогла придумать иного способа защитить своих людей – и Джона, – кроме как выйти замуж за Баннастера.
Однако у нее было ощущение, что она такая же хрупкая, как стекло, которое может расколоться, если кто-нибудь до него неосторожно дотронется. Последние ласки Джона едва не заставили ее сдаться. Ей так хотелось попросить его забрать ее с собой… И все же ее решимость возобладала, и Элизабет испытывала некоторую гордость за это.
Она знала, что любит Джона; и то была реальная, взрослая любовь, а не прежние девичьи фантазии. И любовь эта настоящая, потому что сейчас, когда Элизабет отказалась от нее, было ощущение, словно кто-то вонзил ей в сердце шпагу. И особенно больно было оттого, что она так и не сказала Джону о своей любви.
Элизабет умылась холодной водой, оделась с особой тщательностью, жалея лишь о том, что не может надеть одно из своих платьев. Она должна выглядеть наилучшим образом.
Она знала, как ей следует поступить.
Глава 24
Глава 25
Но он человек, который любит ее.
Он не откажется от помолвки, однако, если он сейчас скажет об этом Элизабет, это лишь добавит ей беспокойства и тревог. Его ожидает войско, готовое к тому, чтобы освободить Элизабет, и он сделает все возможное, чтобы пострадало как можно меньшее количество людей.
Джон стоял возле кровати, глядя на эту чудесную девушку. Ее рыдания смолкли, но дрожь пробегала по телу при каждом вздохе. Джон нежно дотронулся до ее руки, но Элизабет отдернула ее, а затем отстранилась от Джона, словно пытаясь облегчить ему задачу. Она вытерла слезы, и теперь на ее лице была написана решимость.
Она хотела, чтобы он возненавидел ее и ушел, чтобы жить своей жизнью.
Но Элизабет любила его, и он знал это. Пытаясь его спасти, она тем самым доказывала свою преданность ему.
– До свидания, Элизабет.
Она наконец посмотрела ему прямо в глаза и, вскинув подбородок, сказала:
– До свидания.
Глядя на уходящего Джона, Элизабет чувствовала, что ее трясет. Это началось с легкого тремора, но после того, как дверь за ним закрылась, превратилось в болезненные конвульсии.
Элизабет душили спазмы от сдерживаемых слез. Но она пообещала себе, что больше не станет рыдать. Настало время осознать, что главное – это долг и обязанность. Хотя она и не смогла придумать иного способа защитить своих людей – и Джона, – кроме как выйти замуж за Баннастера.
Однако у нее было ощущение, что она такая же хрупкая, как стекло, которое может расколоться, если кто-нибудь до него неосторожно дотронется. Последние ласки Джона едва не заставили ее сдаться. Ей так хотелось попросить его забрать ее с собой… И все же ее решимость возобладала, и Элизабет испытывала некоторую гордость за это.
Она знала, что любит Джона; и то была реальная, взрослая любовь, а не прежние девичьи фантазии. И любовь эта настоящая, потому что сейчас, когда Элизабет отказалась от нее, было ощущение, словно кто-то вонзил ей в сердце шпагу. И особенно больно было оттого, что она так и не сказала Джону о своей любви.
Элизабет умылась холодной водой, оделась с особой тщательностью, жалея лишь о том, что не может надеть одно из своих платьев. Она должна выглядеть наилучшим образом.
Она знала, как ей следует поступить.
Глава 24
Выбраться из замка оказалось гораздо проще, чем в него проникнуть. Солнце садилось; прислуга возвращалась домой в свои деревни. Люди устремлялись на выход, и солдаты не утруждали себя лишними хлопотами и не подвергали их обыску.
На Джоне был его плащ; ссутулив плечи, он шел неспешным шагом и вскоре оказался за пределами замка, где среди деревьев было нетрудно скрыться от деревенских жителей.
Лошадь ждала его на пастбище Рейчел, он спокойно сел на нее и отправился по назначению. К тому времени, когда опустилась ночь, Джон добрался до военного лагеря. На лугу горели костры. На опушке Джон подал условный сигнал, изобразив крик жаворонка, и перед ним появились Огден и Паркер.
Они провели его к тому месту, где Филипп заканчивал ужин. Тот приветливо помахал Джону.
Джон мрачно взглянул на друга:
– Элизабет решила выйти замуж за Баннастера. Филипп быстро вскочил на ноги:
– Это может означать, что она хочет принести твоего ребенка во вражеский стан.
Джон помрачнел еще больше. Филипп покачал головой:
– Я же видел, сколько времени ты проводил с ней наедине. Я и мысли не допускаю, что ты держал руки по швам.
Джон повернулся к Паркеру и Огдену:
– Немедленно позовите сэра Джаспера и его солдат. Свадьба назначена на утро.
– Ты хочешь атаковать? – недоверчиво спросил Филипп. – Леди Элизабет была против того, чтобы…
– На сей раз она командует не одна, – сурово сказал Джон.
Элизабет постучала в дверь к Баннастеру – дверь, которая вела в родительские апартаменты. Ей открыл оруженосец. Он внимательно оглядел ее и только потом отступил на шаг, чтобы Баннастер, расположившийся в кресле возле очага, мог ее увидеть.
Баннастер медленно растянул рот в улыбке:
– Можешь сказать своей госпоже, что она напрасно присылает тебя просить за нее. Свадьба состоится завтра утром.
– Я здесь от своего собственного имени, – спокойно сказала Элизабет, веря в магию своих слов.
Баннастер насторожился. Затем кивнул оруженосцу, и тот, впустив Элизабет и закрыв за ней дверь, вышел в коридор. Она осталась стоять, нисколько не испытывая испуга, чувствуя себя спокойной и способной владеть собой. Это было именно то, что ей требовалось в ее каждодневной жизни.
Баннастер медленно поднялся и подошел к ней. Он был не столь высок, как Джон, но выглядел внушительно, как человек, привыкший к власти. Вместо того чтобы остановиться перед ней, он обошел вокруг нее, словно проводя инспекцию.
Снова оказавшись перед Элизабет, он пальцами взял ее за подбородок и приподнял его. Она отступила на шаг.
– Нельзя дотрагиваться? – с полуулыбкой спросил Баннастер. – Но разве ты не за этим пришла?
Элизабет сняла чепец, и его улыбка исчезла при виде расчесанных до блеска волос, которые волнами упали на ее плечи.
Когда Баннастер снова заговорил, его голос сделался хриплым:
– Даже если ты соблазнишь меня, я не откажусь от женитьбы на твоей госпоже.
– Я не собираюсь мешать свадьбе, – сказала Элизабет. – Но женитесь вы не на женщине, находящейся в башне. Вы женитесь на мне.
Баннастер рассмеялся, но затем в смятении спросил:
– Неужели твоя госпожа думает, что я возьму горничную взамен наследницы?
– Я не горничная. Я леди Элизабет.
– Ловко придумано, – фыркнул он.
Элизабет продолжала, словно и не слышала его реплики:
– Я поменялась местами с горничной, надеясь найти способ сорвать ваши планы. Но я не смогла этого сделать, поэтому, чтобы спасти мой народ, я вынуждена сдаться.
Баннастер недоверчиво смотрел на нее.
– Скажи своей госпоже, что я не поддамся на этот трюк и не женюсь ни на ком другом.
– Это не трюк, милорд. Вы победили. Я проиграла. Задайте мне любой вопрос, касающийся моих родителей или обручения, которое вы намерены видеть расторгнутым.
– Тебя могли научить тому, что тебе следует говорить.
– Спросите моих людей, кто я такая. Я ежедневно прилагала массу усилий, чтобы удержать это в секрете от вас и ваших слуг. Мои сестры появились здесь, когда вы были в отъезде, и я вынуждена была отправить их назад. Разве вы не говорили, что ваша информация о лорде Расселе пришла из замка Родмартон? И в тот день, когда вы в пьяном виде пытались меня изнасиловать…
– Ничего подобного…
– Разве вы не видели, как мои люди сгрудились, собираясь защищать меня? И не было никакого пожара, это моя кухарка специально создала панику.
Баннастер выглядел растерянным.
– Вы никогда не спрашивали, как я выгляжу?
– У леди Элизабет светлые и чуть рыжеватые волосы, она имеет репутацию очень красивой женщины.
– А какого цвета волосы женщины, томящейся в башне? Они определенно не светло-рыжие.
Глаза Баннастера сверкнули, лицо побледнело.
– Если ты лжешь мне, я легко обнаружу это утром, еще до свадьбы.
Он шагнул к ней, она отошла, загородившись стулом.
Элизабет не знала, почему он так уверен, что узнает правду утром, но ей сейчас было все равно. Она должна была предотвратить то, что он может попытаться сделать под влиянием гнева.
Баннастер двинулся к ней, но она отскочила в сторону, стараясь оказаться подальше от кровати.
– Вы должны немедленно прекратить эти свои попытки, – твердо заявила она.
– С какой стати? Мне лгали, делали из меня дурака. Слуги замка все это время смеялись надо мной.
– Для них это не было поводом для смеха. Ведь на кону стояли жизни – и моя, и их. Они согласились на молчание, будучи преданными мне, и они будут верны вам, если король сделает вас герцогом.
– Если?
– Гарантии нет. Брачный контракт определяет, что герцогом будет наследник Расселов.
– Но Рассел недостоин стать герцогом. Ты должна быть рада, что я избавил замок от этого труса.
Но было видно, что он и сам не верит своим словам. Баннастер помнил, что Джон был явно сильнее в их поединке на шпагах. Он отбросил в сторону защищающий Элизабет стул.
– Я хочу оговорить некоторые условия до того, как выйду за вас замуж, лорд Баннастер.
Баннастер запрокинул голову и захохотал:
– Оставь это при себе, чтобы облегчить свое положение!
– Я буду для вас отличной женой. Буду управлять вашими замками, демонстрировать преданность на публике и произведу для вас наследников.
– А я за это должен буду… – саркастически проговорил Баннастер.
– Вы не тронете меня до нашей брачной ночи. И должны пообещать, что мой народ не понесет никакого наказания, в особенности моя горничная и лорд Рассел.
– Они лгали мне.
– Это я лгала вам. Если вы не выполните моих условий, я сделаю вашу жизнь кошмарной. Я буду вредить вам на каждом шагу. Если вы захотите похвалиться мной в Лондоне как вашим очередным призом, я устрою из вас посмешище. Я хорошая актриса, вы уже имели возможность в этом убедиться.
Баннастер прищурил глаза:
– Значит, все, что я должен сделать, – это пообещать, что оставлю ваших слуг и Рассела в покое?
– Да, в том числе деревенских жителей. Я сделала их участниками своего плана и смогу заставить их быть преданными вам.
– А если Рассел вернется за вами?
– Тогда я уже буду вашей женой.
Баннастер отвернулся, затем подошел к креслу перед очагом. И лишь когда он сел, Элизабет позволила себе сделать глубокий вдох.
– Соглашение заключено, – объявил Баннастер. Он смерил Элизабет взглядом с головы до ног. – Я не хочу неудачного брака. Я обещал, что сделаю тебя счастливой, и выполню свое обещание. Начиная с брачной ночи.
Он улыбнулся ей, и Элизабет стоило огромных усилий кивнуть и сдержать слезы. Оказавшись в коридоре, она прислонилась спиной к стене и судорожно вздохнула. Баннастер оказался на удивление сговорчивым, хотя она его и обманула. Ирония заключалась в том, что Элизабет всегда хотела иметь мужа, которого бы могла заставить подчиняться ее желаниям.
Нужно будет узнать, что Баннастер скрывает, чтобы воспользоваться этим, если появится необходимость. Ведь если она в скором времени родит сына, ее последним, но тайным триумфом станет то, что она будет знать: следующим герцогом может стать ребенок Джона.
К счастью, Баннастеру требовалось много людей для обслуживания свадьбы; к тому же не менее полусотни людей еще до рассвета пришли сюда, чтобы только увидеть аристократическую свадьбу или стать свидетелями развития событий. Все эти люди медленно шли по дороге к замку. Заключались пари в отношении того, как поступит Элизабет. Но ни в одном из предполагаемых сценариев не рассматривался вариант вмешательства солдат Олдерли.
Когда ворота наконец открыли, началось такое столпотворение, с каким те несколько солдат, которые должны были проверять пришедших, справиться просто не могли. Они сделали несколько попыток осмотреть сумки, но в конце концов решили присоединиться к веселью и тостам в честь жениха и невесты.
Расположившись неподалеку от лестницы, ведущей в большой зал, Джон мог наблюдать, как его солдаты рассредоточились среди толпы. В течение последующих нескольких часов солдаты Баннастера один за другим стали исчезать. Солдаты Джона переняли искусство незаметно подкрадываться у представителей Лиги, и, похоже, никто не замечал, как на солдата Баннастера кто-то набрасывался сзади и куда-то его уносил. При этом людям был отдан строгий приказ лишь брать в плен, но ни в коем случае никого не убивать.
На следующее утро Элизабет спустилась из башни в белом с золотом платье, которое она приготовила на день свадьбы. Она распустила волосы, как положено девушке, и чувствовала себя спокойной и целеустремленной. Она запретила себе думать о том, чего нельзя изменить, хотя Анна горько рыдала и пыталась отговорить ее от безумного шага.
Сейчас Анна шла размеренным шагом вслед за Элизабет, так они и вошли в большой зал, и это было первое появление Анны на людях за все эти дни. Баннастер уже ожидал их, восседая за высоким столом. Он поднялся, увидев Элизабет, сидящие за другими столами тут же замолчали. Когда она шла через зал, люди делали книксены и кланялись, на их лицах появлялось выражение покорности судьбе. Все они понимали, что происходит.
Иначе вели себя солдаты, которые смущенно о чем-то разговаривали между собой. Элизабет замешкалась у стола, за которым сидел бородатый солдат, некогда напавший на нее. Посмотрев на нее широко раскрытыми глазами, он поклонился и ничего не сказал.
Элизабет проследовала дальше, улыбаясь своим людям, погладила по голове сына Адалии, который подбежал к ней и в восторге окликнул ее по имени. Элизабет даже не пыталась прочитать в глазах Баннастера, что он получил подтверждение, кто она. Это было уже лишним.
В большом зале людей было гораздо больше, чем обычно бывает во время еды. Очевидно, Баннастер с помощью курьеров разослал сообщения о свадьбе и в дальние деревни, поскольку люди продолжали прибывать.
Элизабет понимала, что в такой день она должна приветствовать всех, но она чувствовала себя почти онемевшей и была бы рада посидеть в одиночестве, а не вести беседы. Если она и бросала взгляды на толпу людей, то лишь для того, чтобы отыскать любимое и дорогое лицо Джона. Она молилась, чтобы он ушел, чтобы не был свидетелем ее капитуляции. И солдаты Баннастера наверняка продолжают его разыскивать.
Наконец Баннастер встал и поднял вверх руки. Голоса мгновенно смолкли, как будто только этого знака все и ожидали.
Баннастер улыбнулся:
– Сегодня у нас знаменательный день. Сегодня священник соединяет два великих дома – Баннастера и Олдерли.
Его приветствовали только солдаты. После короткого нетерпеливого взгляда Баннастер продолжил:
– Наконец восторжествовала правда, и леди Элизабет осознала вред обмана. Тем из вас, кто знал, кем она является в действительности, я хочу сказать, – он сделал паузу, во время которой послышалось тихое бормотание людей, бросающих взгляды друг на друга, – ваша преданность ей похвальна, но теперь она должна распространяться и на меня, поскольку мы заключаем брак. – Его тон сделался ещё более торжественным. – У меня есть и другая приятная новость. Я только что получил подтверждение, что король Генрих прибудет сюда, чтобы благословить наш союз. Он сейчас в одном часе пути от нас.
Элизабет затаила дыхание, затем обменялась взглядом с Анной. Сюда едет король? Вчера Баннастер определенно уже знал об этом, но не сказал ей.
Поскольку это могло бы изменить ситуацию.
Элизабет почувствовала, что ее бросает то в жар, то в холод. Что ей делать? До настоящего момента она сама определяла свой курс – играла роль горничной, затем раскрыла свое истинное лицо и согласилась стать женой Баннастера. А как будет теперь?
Словно почувствовав, какие мысли бродят в ее голове, Баннастер внезапно сделался очень внимательным к ней и не отходил от нее, пока большой зал освобождался от столов.
– Было бы хорошо, если бы вы предупредили меня о нашем столь высоком госте, – сказала Элизабет Баннастеру. – Я бы лучше подготовила замок.
– Будучи горничной? – с сарказмом спросил он.
– Я надеюсь, что условия в моем доме не отражаются неблагоприятно на вашем самочувствии.
Но Олдерли был настоящей жемчужиной, одним из лучших замков в западной части страны, и они оба это знали. Баннастер с гордостью огляделся вокруг, словно он сам его строил.
– Король будет доволен, – сказал он. – Он будет доволен и тем, что вы смирились с неизбежным.
Элизабет наклонила голову.
В отдалении послышались звуки рога. Люди направились в сторону внутреннего двора, чтобы посмотреть на процессию солдат и придворных, а также на самого короля. Элизабет стояла рядом с Баннастером возле больших двустворчатых дверей большого зала и смотрела на торжественную встречу во дворе. Король Генрих, худощавый и белокурый, приветственно помахал рукой, и Элизабет поняла, что он надеется завоевать расположение народа, поскольку лишь в прошлом году отвоевал корону у своего кузена, Ричарда III.
Король поднялся по лестнице в большой зал. Элизабет сделала книксен, Баннастер низко поклонился.
Король взял ее за руку.
– Леди Элизабет, очень приятно снова вас видеть. Спасибо за то, что вы приветствуете нас в своем доме.
Последнее доказательство, если Баннастер в нем и нуждался, было предъявлено. Баннастер удовлетворенно положил руку Элизабет на свою и вслед за королем вошел внутрь. Замок был заполнен людьми до отказа, поскольку в толпу влился новый контингент солдат.
Такое количество народа Элизабет видела разве что на улицах Лондона. Большой зал перегрелся еще до начала церемонии.
Баннастеру, по всей видимости, не хотелось отходить от короля, однако к нему подошел его капитан охраны и отозвал в сторону, чтобы сообщить нечто секретное. Выражение лица Баннастера осталось бесстрастным, однако он бросил взгляд на двустворчатые двери, затем на короля. Вернувшись, Баннастер поклонился и что-то сказал своему кузену, который жестом отпустил его и повернулся, чтобы заговорить с одним из своих советников. Баннастер быстро протиснулся сквозь толпу и покинул большой зал. А Элизабет устремила взгляд на короля Генриха.
Во время последней смены караула было наконец обнаружено отсутствие нескольких солдат. Джон стал свидетелем возникшей суматохи и последующего смятения. Капитан охраны был не дурак, он не стал поднимать шум, но быстро прошел внутрь замка.
Все еще больше осложнялось в связи с неожиданным приездом короля. Джон хотел было поразмыслить, как этот приезд может помешать ему, но был слишком занят проведением секретной операции. Толпа во внутреннем дворе стала поистине разбухать с появлением королевской свиты. К счастью, королевские солдаты последовали за королем в замок.
Теперь, когда капитан охраны пошел докладывать Баннастеру о том, что произошло, Джон понимал, что ему надо действовать быстро. Он стал распространять среди жителей замка и деревень слух, что оставаться во внутреннем дворе опасно и им надо возвратиться либо зайти в замок.
Внутренний двор начал пустеть, и тогда из двустворчатых ворот вышел Баннастер и тут же обнажил свою шпагу. Это явилось как бы сигналом, и его оставшиеся солдаты обнажили свои шпаги и сгруппировались, пытаясь найти противника.
Баннастер сбежал по лестнице, размахивая шпагой, и нацелился на первого, кто оказался на его пути. Это была женщина, она вскрикнула и в испуге остановилась. Хотя Баннастер знаком показал, чтобы она ушла с дороги, Джон не мог рисковать людьми Элизабет. Он вышел из укрытия под лестницей, поднял шпагу и откинул капюшон.
– За Олдерли! – крикнул он зычным голосом.
Ему ответил хор одобрительных восклицаний. Джон увидел, как несколько солдат Баннастера повернулись в его сторону, готовясь дать отпор, но их было мало, так что воины Олдерли должны были одержать победу. Сам же он сосредоточил внимание на Баннастере, на лице которого после клича Джона отразились гнев и решимость: Баннастер бросился на него с поднятой шпагой, которую затем резко опустил вниз, но Джон ее тут же отбил. Баннастер снова напал, и теперь Джон отразил удар с помощью щита.
– Прочь с дороги, Баннастер! – крикнул Джон. – Я законный нареченный Элизабет! Спроси об этом своего кузена!
– Ты не заслуживаешь ее!
Баннастер сделал несколько выпадов, которые Джон парировал. Джона возмущала самоуверенность этого человека; он перешел в наступление, вынуждая Баннастера отступить к лестнице. Споткнувшись, тот упал на спину, и Джон приставил острие шпаги к его горлу.
– Ты собираешься убить меня? – прохрипел лежавший на ступеньках Баннастер.
– Я бы сделал это с превеликим удовольствием после того, как ты подверг таким мучениям Элизабет, – ответил Джон, скрипнув зубами.
– Элизабет или Анну? Которую из них хочет каждый из нас?
Еще более разозлившись, Джон пошевелил шпагой у горла Баннастера.
– Стой! – раздался громкий командный голос сверху.
Джон не поднял головы, он продолжал смотреть в глаза Баннастеру. Однако он узнал голос Милберна и позволил управляющему спуститься по лестнице и подойти поближе.
– Больше ни шагу! – скомандовал Джон.
Милберн остановился.
– Милорды, вы должны прекратить это. Король беспокоится. Не желает ли каждый из вас объяснить ему, почему один аристократ хочет убить другого?
В течение доли секунды Джон мысленно проиграл возможные варианты, но ни в одном из них он не мог вернуть Элизабет. Убив Баннастера, он разгневает короля, появление которого нарушило все планы Джона по выдворению Баннастера из Олдерли.
Джон отвел шпагу от горла Баннастера и отступил на шаг. Баннастер осторожно ощупал шею и сел на ступеньку.
– Крови нет, – сказал Джон, – если бы я порезал тебя, ты бы уже почувствовал.
Баннастер поднялся на ноги, зло сверкнув на Джона глазами.
– Милорд, король ждет, – тоном, не допускающим возражения, сказал Милберн.
– Я победил, Рассел! – воскликнул Баннастер. – Стража, ко мне!
Но лишь два солдата откликнулись на его призыв. Оценив ситуацию, Баннастер медленно попятился вверх по лестнице, глядя на то, как солдаты Олдерлй с суровыми лицами сгрудились внизу.
– Король узнает об этом, – пригрозил Баннастер, достигнув верхней площадки.
– Так иди к нему и скажи, – поддразнил его Джон. – У тебя не хватит смелости даже произнести мое имя.
Надменно усмехнувшись, Баннастер повернулся и ушел.
Когда вернулся Баннастер, Элизабет взглянула на короля Генриха – человека, который мог решить ее судьбу. Запыхавшийся Баннастер, улыбаясь, обнял короля и повернул его так, словно хотел поговорить с ним наедине, хотя это было очень относительное уединение, ведь они находились в окружении советников. Потом оба посмотрели на Элизабет, словно именно она была предметом их обсуждения. Король Генрих нахмурился, говоря что-то своему кузену, и Элизабет поняла, что Баннастер отчаянно борется за этот брак.
Будущее Элизабет решалось за нее, но и она всегда была в этом активным участником. Ведь решение выйти замуж за Баннастера было принято ею самостоятельно.
Сейчас король мог бы помочь ей, однако ситуация была рискованной. Мысль о том, чтобы открыть душу и сердце, не зная возможного окончательного результата, пугала Элизабет. И все же она должна была рискнуть.
Медленным шагом Элизабет направилась к подиуму. Толпа расступилась перед ней, а то, что люди прочитали на ее лице, заставило их мгновенно замолчать. Она увидела, как выражение лица Баннастера изменилось – любопытство сменилось обеспокоенностью и даже страхом. Он попытался взять короля за руку и увести его, но было уже слишком поздно. Король увидел ее. Он дождался, когда она подошла и остановилась перед ним и Баннастером.
Элизабет опустилась на колени. Ее платье образовало круг, поблескивающий позолотой в свете факелов. На нее падали отблески от высоких витражей. Место она выбрала очень мудро.
Это было последнее, что она могла контролировать. А дальше вся ее жизнь оказывалась в руках одного человека.
На Джоне был его плащ; ссутулив плечи, он шел неспешным шагом и вскоре оказался за пределами замка, где среди деревьев было нетрудно скрыться от деревенских жителей.
Лошадь ждала его на пастбище Рейчел, он спокойно сел на нее и отправился по назначению. К тому времени, когда опустилась ночь, Джон добрался до военного лагеря. На лугу горели костры. На опушке Джон подал условный сигнал, изобразив крик жаворонка, и перед ним появились Огден и Паркер.
Они провели его к тому месту, где Филипп заканчивал ужин. Тот приветливо помахал Джону.
Джон мрачно взглянул на друга:
– Элизабет решила выйти замуж за Баннастера. Филипп быстро вскочил на ноги:
– Это может означать, что она хочет принести твоего ребенка во вражеский стан.
Джон помрачнел еще больше. Филипп покачал головой:
– Я же видел, сколько времени ты проводил с ней наедине. Я и мысли не допускаю, что ты держал руки по швам.
Джон повернулся к Паркеру и Огдену:
– Немедленно позовите сэра Джаспера и его солдат. Свадьба назначена на утро.
– Ты хочешь атаковать? – недоверчиво спросил Филипп. – Леди Элизабет была против того, чтобы…
– На сей раз она командует не одна, – сурово сказал Джон.
Элизабет постучала в дверь к Баннастеру – дверь, которая вела в родительские апартаменты. Ей открыл оруженосец. Он внимательно оглядел ее и только потом отступил на шаг, чтобы Баннастер, расположившийся в кресле возле очага, мог ее увидеть.
Баннастер медленно растянул рот в улыбке:
– Можешь сказать своей госпоже, что она напрасно присылает тебя просить за нее. Свадьба состоится завтра утром.
– Я здесь от своего собственного имени, – спокойно сказала Элизабет, веря в магию своих слов.
Баннастер насторожился. Затем кивнул оруженосцу, и тот, впустив Элизабет и закрыв за ней дверь, вышел в коридор. Она осталась стоять, нисколько не испытывая испуга, чувствуя себя спокойной и способной владеть собой. Это было именно то, что ей требовалось в ее каждодневной жизни.
Баннастер медленно поднялся и подошел к ней. Он был не столь высок, как Джон, но выглядел внушительно, как человек, привыкший к власти. Вместо того чтобы остановиться перед ней, он обошел вокруг нее, словно проводя инспекцию.
Снова оказавшись перед Элизабет, он пальцами взял ее за подбородок и приподнял его. Она отступила на шаг.
– Нельзя дотрагиваться? – с полуулыбкой спросил Баннастер. – Но разве ты не за этим пришла?
Элизабет сняла чепец, и его улыбка исчезла при виде расчесанных до блеска волос, которые волнами упали на ее плечи.
Когда Баннастер снова заговорил, его голос сделался хриплым:
– Даже если ты соблазнишь меня, я не откажусь от женитьбы на твоей госпоже.
– Я не собираюсь мешать свадьбе, – сказала Элизабет. – Но женитесь вы не на женщине, находящейся в башне. Вы женитесь на мне.
Баннастер рассмеялся, но затем в смятении спросил:
– Неужели твоя госпожа думает, что я возьму горничную взамен наследницы?
– Я не горничная. Я леди Элизабет.
– Ловко придумано, – фыркнул он.
Элизабет продолжала, словно и не слышала его реплики:
– Я поменялась местами с горничной, надеясь найти способ сорвать ваши планы. Но я не смогла этого сделать, поэтому, чтобы спасти мой народ, я вынуждена сдаться.
Баннастер недоверчиво смотрел на нее.
– Скажи своей госпоже, что я не поддамся на этот трюк и не женюсь ни на ком другом.
– Это не трюк, милорд. Вы победили. Я проиграла. Задайте мне любой вопрос, касающийся моих родителей или обручения, которое вы намерены видеть расторгнутым.
– Тебя могли научить тому, что тебе следует говорить.
– Спросите моих людей, кто я такая. Я ежедневно прилагала массу усилий, чтобы удержать это в секрете от вас и ваших слуг. Мои сестры появились здесь, когда вы были в отъезде, и я вынуждена была отправить их назад. Разве вы не говорили, что ваша информация о лорде Расселе пришла из замка Родмартон? И в тот день, когда вы в пьяном виде пытались меня изнасиловать…
– Ничего подобного…
– Разве вы не видели, как мои люди сгрудились, собираясь защищать меня? И не было никакого пожара, это моя кухарка специально создала панику.
Баннастер выглядел растерянным.
– Вы никогда не спрашивали, как я выгляжу?
– У леди Элизабет светлые и чуть рыжеватые волосы, она имеет репутацию очень красивой женщины.
– А какого цвета волосы женщины, томящейся в башне? Они определенно не светло-рыжие.
Глаза Баннастера сверкнули, лицо побледнело.
– Если ты лжешь мне, я легко обнаружу это утром, еще до свадьбы.
Он шагнул к ней, она отошла, загородившись стулом.
Элизабет не знала, почему он так уверен, что узнает правду утром, но ей сейчас было все равно. Она должна была предотвратить то, что он может попытаться сделать под влиянием гнева.
Баннастер двинулся к ней, но она отскочила в сторону, стараясь оказаться подальше от кровати.
– Вы должны немедленно прекратить эти свои попытки, – твердо заявила она.
– С какой стати? Мне лгали, делали из меня дурака. Слуги замка все это время смеялись надо мной.
– Для них это не было поводом для смеха. Ведь на кону стояли жизни – и моя, и их. Они согласились на молчание, будучи преданными мне, и они будут верны вам, если король сделает вас герцогом.
– Если?
– Гарантии нет. Брачный контракт определяет, что герцогом будет наследник Расселов.
– Но Рассел недостоин стать герцогом. Ты должна быть рада, что я избавил замок от этого труса.
Но было видно, что он и сам не верит своим словам. Баннастер помнил, что Джон был явно сильнее в их поединке на шпагах. Он отбросил в сторону защищающий Элизабет стул.
– Я хочу оговорить некоторые условия до того, как выйду за вас замуж, лорд Баннастер.
Баннастер запрокинул голову и захохотал:
– Оставь это при себе, чтобы облегчить свое положение!
– Я буду для вас отличной женой. Буду управлять вашими замками, демонстрировать преданность на публике и произведу для вас наследников.
– А я за это должен буду… – саркастически проговорил Баннастер.
– Вы не тронете меня до нашей брачной ночи. И должны пообещать, что мой народ не понесет никакого наказания, в особенности моя горничная и лорд Рассел.
– Они лгали мне.
– Это я лгала вам. Если вы не выполните моих условий, я сделаю вашу жизнь кошмарной. Я буду вредить вам на каждом шагу. Если вы захотите похвалиться мной в Лондоне как вашим очередным призом, я устрою из вас посмешище. Я хорошая актриса, вы уже имели возможность в этом убедиться.
Баннастер прищурил глаза:
– Значит, все, что я должен сделать, – это пообещать, что оставлю ваших слуг и Рассела в покое?
– Да, в том числе деревенских жителей. Я сделала их участниками своего плана и смогу заставить их быть преданными вам.
– А если Рассел вернется за вами?
– Тогда я уже буду вашей женой.
Баннастер отвернулся, затем подошел к креслу перед очагом. И лишь когда он сел, Элизабет позволила себе сделать глубокий вдох.
– Соглашение заключено, – объявил Баннастер. Он смерил Элизабет взглядом с головы до ног. – Я не хочу неудачного брака. Я обещал, что сделаю тебя счастливой, и выполню свое обещание. Начиная с брачной ночи.
Он улыбнулся ей, и Элизабет стоило огромных усилий кивнуть и сдержать слезы. Оказавшись в коридоре, она прислонилась спиной к стене и судорожно вздохнула. Баннастер оказался на удивление сговорчивым, хотя она его и обманула. Ирония заключалась в том, что Элизабет всегда хотела иметь мужа, которого бы могла заставить подчиняться ее желаниям.
Нужно будет узнать, что Баннастер скрывает, чтобы воспользоваться этим, если появится необходимость. Ведь если она в скором времени родит сына, ее последним, но тайным триумфом станет то, что она будет знать: следующим герцогом может стать ребенок Джона.
* * *
Перед рассветом у крепостных ворот замка Джон, одетый в плащ с капюшоном, смешавшись с огромной толпой, дожидался, когда начнут пускать в замок. Он привел первую партию солдат, вырядившихся в одежды фермеров, торговцев, а то и солдат. Другая группа должна была последовать за ними через час.К счастью, Баннастеру требовалось много людей для обслуживания свадьбы; к тому же не менее полусотни людей еще до рассвета пришли сюда, чтобы только увидеть аристократическую свадьбу или стать свидетелями развития событий. Все эти люди медленно шли по дороге к замку. Заключались пари в отношении того, как поступит Элизабет. Но ни в одном из предполагаемых сценариев не рассматривался вариант вмешательства солдат Олдерли.
Когда ворота наконец открыли, началось такое столпотворение, с каким те несколько солдат, которые должны были проверять пришедших, справиться просто не могли. Они сделали несколько попыток осмотреть сумки, но в конце концов решили присоединиться к веселью и тостам в честь жениха и невесты.
Расположившись неподалеку от лестницы, ведущей в большой зал, Джон мог наблюдать, как его солдаты рассредоточились среди толпы. В течение последующих нескольких часов солдаты Баннастера один за другим стали исчезать. Солдаты Джона переняли искусство незаметно подкрадываться у представителей Лиги, и, похоже, никто не замечал, как на солдата Баннастера кто-то набрасывался сзади и куда-то его уносил. При этом людям был отдан строгий приказ лишь брать в плен, но ни в коем случае никого не убивать.
На следующее утро Элизабет спустилась из башни в белом с золотом платье, которое она приготовила на день свадьбы. Она распустила волосы, как положено девушке, и чувствовала себя спокойной и целеустремленной. Она запретила себе думать о том, чего нельзя изменить, хотя Анна горько рыдала и пыталась отговорить ее от безумного шага.
Сейчас Анна шла размеренным шагом вслед за Элизабет, так они и вошли в большой зал, и это было первое появление Анны на людях за все эти дни. Баннастер уже ожидал их, восседая за высоким столом. Он поднялся, увидев Элизабет, сидящие за другими столами тут же замолчали. Когда она шла через зал, люди делали книксены и кланялись, на их лицах появлялось выражение покорности судьбе. Все они понимали, что происходит.
Иначе вели себя солдаты, которые смущенно о чем-то разговаривали между собой. Элизабет замешкалась у стола, за которым сидел бородатый солдат, некогда напавший на нее. Посмотрев на нее широко раскрытыми глазами, он поклонился и ничего не сказал.
Элизабет проследовала дальше, улыбаясь своим людям, погладила по голове сына Адалии, который подбежал к ней и в восторге окликнул ее по имени. Элизабет даже не пыталась прочитать в глазах Баннастера, что он получил подтверждение, кто она. Это было уже лишним.
В большом зале людей было гораздо больше, чем обычно бывает во время еды. Очевидно, Баннастер с помощью курьеров разослал сообщения о свадьбе и в дальние деревни, поскольку люди продолжали прибывать.
Элизабет понимала, что в такой день она должна приветствовать всех, но она чувствовала себя почти онемевшей и была бы рада посидеть в одиночестве, а не вести беседы. Если она и бросала взгляды на толпу людей, то лишь для того, чтобы отыскать любимое и дорогое лицо Джона. Она молилась, чтобы он ушел, чтобы не был свидетелем ее капитуляции. И солдаты Баннастера наверняка продолжают его разыскивать.
Наконец Баннастер встал и поднял вверх руки. Голоса мгновенно смолкли, как будто только этого знака все и ожидали.
Баннастер улыбнулся:
– Сегодня у нас знаменательный день. Сегодня священник соединяет два великих дома – Баннастера и Олдерли.
Его приветствовали только солдаты. После короткого нетерпеливого взгляда Баннастер продолжил:
– Наконец восторжествовала правда, и леди Элизабет осознала вред обмана. Тем из вас, кто знал, кем она является в действительности, я хочу сказать, – он сделал паузу, во время которой послышалось тихое бормотание людей, бросающих взгляды друг на друга, – ваша преданность ей похвальна, но теперь она должна распространяться и на меня, поскольку мы заключаем брак. – Его тон сделался ещё более торжественным. – У меня есть и другая приятная новость. Я только что получил подтверждение, что король Генрих прибудет сюда, чтобы благословить наш союз. Он сейчас в одном часе пути от нас.
Элизабет затаила дыхание, затем обменялась взглядом с Анной. Сюда едет король? Вчера Баннастер определенно уже знал об этом, но не сказал ей.
Поскольку это могло бы изменить ситуацию.
Элизабет почувствовала, что ее бросает то в жар, то в холод. Что ей делать? До настоящего момента она сама определяла свой курс – играла роль горничной, затем раскрыла свое истинное лицо и согласилась стать женой Баннастера. А как будет теперь?
Словно почувствовав, какие мысли бродят в ее голове, Баннастер внезапно сделался очень внимательным к ней и не отходил от нее, пока большой зал освобождался от столов.
– Было бы хорошо, если бы вы предупредили меня о нашем столь высоком госте, – сказала Элизабет Баннастеру. – Я бы лучше подготовила замок.
– Будучи горничной? – с сарказмом спросил он.
– Я надеюсь, что условия в моем доме не отражаются неблагоприятно на вашем самочувствии.
Но Олдерли был настоящей жемчужиной, одним из лучших замков в западной части страны, и они оба это знали. Баннастер с гордостью огляделся вокруг, словно он сам его строил.
– Король будет доволен, – сказал он. – Он будет доволен и тем, что вы смирились с неизбежным.
Элизабет наклонила голову.
В отдалении послышались звуки рога. Люди направились в сторону внутреннего двора, чтобы посмотреть на процессию солдат и придворных, а также на самого короля. Элизабет стояла рядом с Баннастером возле больших двустворчатых дверей большого зала и смотрела на торжественную встречу во дворе. Король Генрих, худощавый и белокурый, приветственно помахал рукой, и Элизабет поняла, что он надеется завоевать расположение народа, поскольку лишь в прошлом году отвоевал корону у своего кузена, Ричарда III.
Король поднялся по лестнице в большой зал. Элизабет сделала книксен, Баннастер низко поклонился.
Король взял ее за руку.
– Леди Элизабет, очень приятно снова вас видеть. Спасибо за то, что вы приветствуете нас в своем доме.
Последнее доказательство, если Баннастер в нем и нуждался, было предъявлено. Баннастер удовлетворенно положил руку Элизабет на свою и вслед за королем вошел внутрь. Замок был заполнен людьми до отказа, поскольку в толпу влился новый контингент солдат.
Такое количество народа Элизабет видела разве что на улицах Лондона. Большой зал перегрелся еще до начала церемонии.
Баннастеру, по всей видимости, не хотелось отходить от короля, однако к нему подошел его капитан охраны и отозвал в сторону, чтобы сообщить нечто секретное. Выражение лица Баннастера осталось бесстрастным, однако он бросил взгляд на двустворчатые двери, затем на короля. Вернувшись, Баннастер поклонился и что-то сказал своему кузену, который жестом отпустил его и повернулся, чтобы заговорить с одним из своих советников. Баннастер быстро протиснулся сквозь толпу и покинул большой зал. А Элизабет устремила взгляд на короля Генриха.
Во время последней смены караула было наконец обнаружено отсутствие нескольких солдат. Джон стал свидетелем возникшей суматохи и последующего смятения. Капитан охраны был не дурак, он не стал поднимать шум, но быстро прошел внутрь замка.
Все еще больше осложнялось в связи с неожиданным приездом короля. Джон хотел было поразмыслить, как этот приезд может помешать ему, но был слишком занят проведением секретной операции. Толпа во внутреннем дворе стала поистине разбухать с появлением королевской свиты. К счастью, королевские солдаты последовали за королем в замок.
Теперь, когда капитан охраны пошел докладывать Баннастеру о том, что произошло, Джон понимал, что ему надо действовать быстро. Он стал распространять среди жителей замка и деревень слух, что оставаться во внутреннем дворе опасно и им надо возвратиться либо зайти в замок.
Внутренний двор начал пустеть, и тогда из двустворчатых ворот вышел Баннастер и тут же обнажил свою шпагу. Это явилось как бы сигналом, и его оставшиеся солдаты обнажили свои шпаги и сгруппировались, пытаясь найти противника.
Баннастер сбежал по лестнице, размахивая шпагой, и нацелился на первого, кто оказался на его пути. Это была женщина, она вскрикнула и в испуге остановилась. Хотя Баннастер знаком показал, чтобы она ушла с дороги, Джон не мог рисковать людьми Элизабет. Он вышел из укрытия под лестницей, поднял шпагу и откинул капюшон.
– За Олдерли! – крикнул он зычным голосом.
Ему ответил хор одобрительных восклицаний. Джон увидел, как несколько солдат Баннастера повернулись в его сторону, готовясь дать отпор, но их было мало, так что воины Олдерли должны были одержать победу. Сам же он сосредоточил внимание на Баннастере, на лице которого после клича Джона отразились гнев и решимость: Баннастер бросился на него с поднятой шпагой, которую затем резко опустил вниз, но Джон ее тут же отбил. Баннастер снова напал, и теперь Джон отразил удар с помощью щита.
– Прочь с дороги, Баннастер! – крикнул Джон. – Я законный нареченный Элизабет! Спроси об этом своего кузена!
– Ты не заслуживаешь ее!
Баннастер сделал несколько выпадов, которые Джон парировал. Джона возмущала самоуверенность этого человека; он перешел в наступление, вынуждая Баннастера отступить к лестнице. Споткнувшись, тот упал на спину, и Джон приставил острие шпаги к его горлу.
– Ты собираешься убить меня? – прохрипел лежавший на ступеньках Баннастер.
– Я бы сделал это с превеликим удовольствием после того, как ты подверг таким мучениям Элизабет, – ответил Джон, скрипнув зубами.
– Элизабет или Анну? Которую из них хочет каждый из нас?
Еще более разозлившись, Джон пошевелил шпагой у горла Баннастера.
– Стой! – раздался громкий командный голос сверху.
Джон не поднял головы, он продолжал смотреть в глаза Баннастеру. Однако он узнал голос Милберна и позволил управляющему спуститься по лестнице и подойти поближе.
– Больше ни шагу! – скомандовал Джон.
Милберн остановился.
– Милорды, вы должны прекратить это. Король беспокоится. Не желает ли каждый из вас объяснить ему, почему один аристократ хочет убить другого?
В течение доли секунды Джон мысленно проиграл возможные варианты, но ни в одном из них он не мог вернуть Элизабет. Убив Баннастера, он разгневает короля, появление которого нарушило все планы Джона по выдворению Баннастера из Олдерли.
Джон отвел шпагу от горла Баннастера и отступил на шаг. Баннастер осторожно ощупал шею и сел на ступеньку.
– Крови нет, – сказал Джон, – если бы я порезал тебя, ты бы уже почувствовал.
Баннастер поднялся на ноги, зло сверкнув на Джона глазами.
– Милорд, король ждет, – тоном, не допускающим возражения, сказал Милберн.
– Я победил, Рассел! – воскликнул Баннастер. – Стража, ко мне!
Но лишь два солдата откликнулись на его призыв. Оценив ситуацию, Баннастер медленно попятился вверх по лестнице, глядя на то, как солдаты Олдерлй с суровыми лицами сгрудились внизу.
– Король узнает об этом, – пригрозил Баннастер, достигнув верхней площадки.
– Так иди к нему и скажи, – поддразнил его Джон. – У тебя не хватит смелости даже произнести мое имя.
Надменно усмехнувшись, Баннастер повернулся и ушел.
Когда вернулся Баннастер, Элизабет взглянула на короля Генриха – человека, который мог решить ее судьбу. Запыхавшийся Баннастер, улыбаясь, обнял короля и повернул его так, словно хотел поговорить с ним наедине, хотя это было очень относительное уединение, ведь они находились в окружении советников. Потом оба посмотрели на Элизабет, словно именно она была предметом их обсуждения. Король Генрих нахмурился, говоря что-то своему кузену, и Элизабет поняла, что Баннастер отчаянно борется за этот брак.
Будущее Элизабет решалось за нее, но и она всегда была в этом активным участником. Ведь решение выйти замуж за Баннастера было принято ею самостоятельно.
Сейчас король мог бы помочь ей, однако ситуация была рискованной. Мысль о том, чтобы открыть душу и сердце, не зная возможного окончательного результата, пугала Элизабет. И все же она должна была рискнуть.
Медленным шагом Элизабет направилась к подиуму. Толпа расступилась перед ней, а то, что люди прочитали на ее лице, заставило их мгновенно замолчать. Она увидела, как выражение лица Баннастера изменилось – любопытство сменилось обеспокоенностью и даже страхом. Он попытался взять короля за руку и увести его, но было уже слишком поздно. Король увидел ее. Он дождался, когда она подошла и остановилась перед ним и Баннастером.
Элизабет опустилась на колени. Ее платье образовало круг, поблескивающий позолотой в свете факелов. На нее падали отблески от высоких витражей. Место она выбрала очень мудро.
Это было последнее, что она могла контролировать. А дальше вся ее жизнь оказывалась в руках одного человека.
Глава 25
Джон, находившийся в толпе большого зала, увидел, что Элизабет целенаправленно двинулась к королю. У него появилось ощущение, что он потерпел неудачу. Люди Элизабет хотели бороться за нее, хотели завоевать свободу – ей и себе. А Джон вынужден был отступить.
Когда он увидел ее в этом золотисто-белом платье, одетой как наследница, у него едва не перестало биться сердце, ибо она оказалась как бы над ним. И в то же время она оставалась женщиной, которая уложила его в постель.
Джон почти желал, чтобы Элизабет увидела его лицо, чтобы она могла сделать окончательный выбор между ним и Баннастером. Не пришло ли время заявить о себе?
Когда Элизабет опустилась на колени перед королем, в зале установилась абсолютная тишина, казалось, люди перестали даже дышать, а Джон почувствовал всю важность момента для его дальнейшей жизни.
Готов ли он потерять Элизабет, позволив ей остаться верной долгу?
Или он хочет завоевать ее любовь?
– Король Генрих! – произнесла Элизабет твердым ясным голосом.
Баннастер нервно засмеялся:
– Моя дорогая, если тебе так не терпится начать церемонию, нет необходимости прибегать к театральным эффектам. Я уверен, что мы сможем…
– Король Генрих, – повторила Элизабет, – я испытываю потребность в вашей помощи.
Король сделал шаг вперед, золотой венец блеснул на его голове.
– Я сожалею, что ваш нареченный не появился, леди Элизабет. Но это хорошо, что вы решили определиться с великим наследством, которым владели с достоинством.
– Ваше величество, я не хотела бы быть человеком, который приносит тревожные известия, но и молчать больше не могу.
Когда он увидел ее в этом золотисто-белом платье, одетой как наследница, у него едва не перестало биться сердце, ибо она оказалась как бы над ним. И в то же время она оставалась женщиной, которая уложила его в постель.
Джон почти желал, чтобы Элизабет увидела его лицо, чтобы она могла сделать окончательный выбор между ним и Баннастером. Не пришло ли время заявить о себе?
Когда Элизабет опустилась на колени перед королем, в зале установилась абсолютная тишина, казалось, люди перестали даже дышать, а Джон почувствовал всю важность момента для его дальнейшей жизни.
Готов ли он потерять Элизабет, позволив ей остаться верной долгу?
Или он хочет завоевать ее любовь?
– Король Генрих! – произнесла Элизабет твердым ясным голосом.
Баннастер нервно засмеялся:
– Моя дорогая, если тебе так не терпится начать церемонию, нет необходимости прибегать к театральным эффектам. Я уверен, что мы сможем…
– Король Генрих, – повторила Элизабет, – я испытываю потребность в вашей помощи.
Король сделал шаг вперед, золотой венец блеснул на его голове.
– Я сожалею, что ваш нареченный не появился, леди Элизабет. Но это хорошо, что вы решили определиться с великим наследством, которым владели с достоинством.
– Ваше величество, я не хотела бы быть человеком, который приносит тревожные известия, но и молчать больше не могу.