Валентин ЛЕЖЕНДА
НЕПОБЕДИМЫЙ ЭЛЛИН
— Что за день! — недовольно пробурчал Геракл. — И полчаса спокойно полежать не дают!
Античные хроники
Глава первая
РОЖДЕНИЕ ГЕРАКЛА
Вечерняя прохлада наполняла воздух маленькой спальни сладостным ароматом ночных цветов.. Где-то невдалеке негромко играла музыка, от ручья доносился беззаботный женский смех.
Задумчиво закусив губу, Зевс с тоской рассматривал замысловатую роспись на высоком потолке спальни. Роспись была довольно мила. На картинках резвились фавны. Хвостатые проказники играли на пастушьих рожках, прыгали, пытаясь сорвать с высокого дерева волшебный золотой плод, гонялись за пугливыми дриадами. Одним словом, благодать да идиллия. Вот если бы так еще и в жизни!
Зевс осторожно покосился на лежащую рядом обнаженную красотку.
«Которая она у меня?» — несколько вяло подумал Громовержец, попытался было сосчитать, но тут же бросил эту изначально провальную затею. Хотя порою, когда его мучила бессонница, он обычно предпочитал считать на ночь не баранов, а своих многочисленных любовниц.
— Как же, сатир побери, ее зовут? — едва слышно прошептал Тучегонитель, не без удовольствия оглядывая стройное тело спящей.
М-да, она была неплоха.
Но, получив желаемое, Зевс сразу же охладел к прекрасной смертной. И так было всегда, сколько он себя помнил.
— Эх, женщины, женщины, — горестно вздохнул Громовержец. — Когда-нибудь одна из вас меня погубит.
Тут же не к месту вспомнилась Гера, и настроение у Тучегонителя еще больше испортилось. Вот кого он с удовольствием скормил бы Тифону. Но… нельзя. Хотя… а, собственно, почему нельзя?
Мысль была неожиданной, но развить ее Зевс так и не успел, ибо спавшая рядом красавица проснулась.
— Ой, — испуганно произнесла она, — вы еще здесь?
— Здесь-здесь, — ворчливо отозвался Тучегонитель, — а где же мне еще быть… Кстати… м… м… напомни, как тебя зовут?
— Алкмена, — несколько смущенно ответила красавица.
— Алкмена. — Громовержец бережно покатал женское имя на языке, и оно ему определенно понравилось. — Ал-к-ме-на. Гм… стало быть, я в Фивах?
Женщина кивнула.
— А твой муж, стало быть… этот… Амфитрион, и сейчас он воюет где-то на западе Средней Греции, в Акарнании, если я не ошибаюсь?
— Всё верно. — Сладко зевнув, Алкмена грациозно потянулась.
— Гм… — только и нашелся что сказать Зевс, озадаченно теребя кудрявую бороду. — Стало быть, ты уже догадалась, что никакой я не новый виночерпий фиванского царя?
— Стало быть, догадалась, — лукаво подтвердила красавица.
— И когда же ты, интересно, догадалась…
— Вы о чем?
— Гм…
— Честно говоря, я сразу поняла, что передо мной Зевс, — Алкмена звонко рассмеялась.
Тучегонитель вздрогнул:
— Как, с самого начала?!
— Ага!
— Но…
Алкмена осторожно коснулась божественной залысины любовника.
— Вы забыли про свой головной убор… — Громовержец поспешно схватился за голову. Но сей жест не был признаком отчаяния, просто Зевс понял, что забыл снять свой золотой лавровый венок, с недавнего времени прикрывающий появившуюся несолидную залысину.
— Ах я, старый дурень…
— Ну почему же старый? — Красавица соблазнительно улыбнулась. — Вы дадите фору многим юношам, особенно… ну, вы поняли… Совсем недавно вы были со мной так пылки. А мой муж Амфитрион…
— Что твой муж Амфитрион? — переспросил Тучегонитель, польщенный неожиданной похвалой.
— Он всегда так… гм… краток…
— Как и любой истинный солдат! — Зевс от души рассмеялся.
Он поглядел на маленькую клепсидру у ложа, задумчиво хмыкнул и, спустив ноги на прохладный пол, стал одеваться.
— Как, вы уже уходите? — разочарованно протянула Алкмена. — А я полагала…
— Годы уже не те, — Громовержец пожал плечами, — да и Олимп оставлять надолго без присмотра никак нельзя. Арес снова сцепился с Гефестом, кто-то Цербера регулярно отвязывает и гулять по дворцу пускает. Богиня обмана вконец распоясалась… в общем, всё как всегда.
Алкмена с трепетом внимала божественным речам.
— Ну что, вроде ничего не забыл?
Тучегонитель похлопал себя по белоснежной тунике. Чего-то определенно не хватало. Зевс нахмурился.
И тут из-под ложа любви раздалось настойчивое звонкое треньканье.
Алкмена, вздрогнув, испуганно посмотрела на Громовержца.
— Вот! — торжествующе прокричал Тучегонитель. — Вот что я забыл!
Наклонившись, Зевс вытащил из-под кровати мелодично поющую светящуюся коробочку.
— Да, это я.
— Это Эрот, — отчетливо донеслось из коробочки, которую Громовержец держал у самого уха.
— Ну что там у вас без меня стряслось?
— Цербер покусал Геру!
— Чего?
— Геру, говорю, Цербер покусал, — громко повторил бог плотской любви.
— Бедный-бедный песик. — Зевс сокрушенно покачал головой. — Надеюсь, с ним всё в порядке?
— А что ему сделается, — усмехнулся Эрот.
— Ну, не знаю, отравится еще. — Тучегонитель был явно озабочен этой неожиданной новостью. — Сколько раз я ему говорил: не кусай всякую гадость!
— Ладно, ты там это… долго не задерживайся, — добавил Эрот. — Я твою божественную задницу в течение всей ночи прикрывать не намерен.
— А что, Гера уже заподозрила неладное?
— Да нет, ей сейчас не до того.
И боги жизнерадостно рассмеялись.
— Признайся, Эрот, с Цербером… твоя идея?
— Ну, есть немного.
— Ай да шельмец! — Утирая слезы, хохочущий Зевс спрятал погасшую коробочку под одеждой.
Алкмена в страхе вжалась в угол кровати.
— Не бойся, девочка. — Громовержец весело ей подмигнул. — Знаешь, что такое генная инженерия? Вижу, не знаешь. У нас на Олимпе этим делом Эрот заведует. Великий знаток в этих делах. В общем, мы с ним… А впрочем, зачем тебе, смертной, подробности.
Зевс подошел к огромному окну и осторожно выглянул в благоухающий ночной сад, затем обернулся:
— Знай же, Алкмена, дочь царя Электриона, что родится у тебя вскоре божественный ребенок.
Глаза у женщины еще больше округлились.
— Будет расти он не по дням, а по часам и станет величайшим из всех героев, живущих на греческой земле!
Подтянувшись, Тучегонитель несколько неуклюже взобрался на каменный подоконник. Прикинул высоту, но прыгать не рискнул, решив телепортироваться на Олимп прямо с подоконника.
Алкмена по-прежнему пребывала в некоем нервном ступоре.
Громовержец уже хотел было нажать на плече фибулу портативного телепортатора, но вдруг спохватился и поспешно добавил:
— А звать этого величайшего из греческих героев будут… м… м… м… Как же его будут звать-то?.. Ну, скажем, Зевсом Младшим… или нет, лучше Гераклом!
И сообщив это, Эгидодержавный исчез… На Олимпе в тронном зале его уже поджидал скептически настроенный Эрот.
— Ну, как всё прошло? — спросил он тяжело опускающегося на золотой трон Зевса.
— Всё было просто великолепно! — восторженно отозвался Тучегонитель, размышляя: что еще за Геракл? Ну и имя выдумал. Ох, сгоряча, ох и сгоряча. Ну да ладно, слово не воробей…
— А-а-а-а… — раздалось из глубин ночного Олимпа. — Помоги-и-и-и-те-э-э-э…
— Р-р-р-р… уау-у-у-у…
— Это кто там рычит? Цербер? — Брови Зевса взметнулись на лоб.
— Не-а. — Эрот протяжно зевнул. — Это слегка спятившая Гера за обслуживающим персоналом гоняется!
Громовержец на троне лишь скорбно вздохнул.
В тот знаменательный день, когда должен был появиться на свет великий сын Зевса, на Олимпе разразился страшный скандал.
Впрочем, в том, что он будет, никто особо и не сомневался.
Радостный Зевс ехидно поглядывал на собирающихся склочных подопечных. Новость, которую он им сейчас преподнесет, всех просто ошарашит. Особенно будет беситься богиня Гера. Думать об этом Эгидодержавному было ужасно приятна.
— Друзья мои… — торжественно начал Тучегонитель, и все боги сразу же насторожились, ибо обычно общие собрания Зевс начинал словами «Ну что, засранцы, доигрались?!»
— Друзья мои, братья и сестры, коллеги! Выслушайте, что велит мне сказать вам мое любящее сердце.
Дальше, в принципе, можно было и не продолжать, ибо боги и так уже находились в состоянии глубочайшей опупелости. У всех без исключения на лицах читалась одна и та же мысль: «Зевс только что окончательно и бесповоротно сошел с ума!»
— Сегодня, да, друзья мои, именно сегодня в Греции родится великий герой. И именно он будет повелевать всеми своими родственниками, потомками блистательного Персея!
— Ё-моё… — только и нашелся бог войны Арес, у которого от сногсшибательной новости даже опустились руки, и он выронил надкушенный сочный персик.
Все боги, включая Зевса, как завороженные глядели на этот покатившийся по полу плод, который, ткнувшись в изящную сандалию Геры, резко остановился.
Тишина в тронном зале повисла настолько зловещая, словно явилась из самых глубоких пустот ужасного Тартара.
Тучегонитель на троне улыбнулся. Он ждал взрыва, и взрыв (естественно, в переносном значении) незамедлительно последовал.
— Мама, да ты что?! — отшатнулся Арес, прячась за широкой спиной хмурого Гефеста.
— Чей это ребенок, я вас спрашиваю?
— Мой! — спокойно ответил Зевс.
Присутствующие побледнели и все как по команде заткнули уши. Исключением оказался лишь сам Громовержец, но он предварительно вставил беруши, подаренные Эгидодержавному щедрым на хитрые выдумки Асклепием.
— А-а-а-а… — дико завизжала благоверная Зевса, да так завизжала, что в соседнем пиршественном зале полопались все прозрачные емкости с волшебной амброзией.
— Сволочь, — истошно орала Гера, — подонок, гад ползучий, импотент недорезанный, кобель поганый, мерзкий волосатый бабник, сатир хромой, циклоп неуклюжий…
Вытащив из ушей мягкие затычки, Тучегонитель с большим вниманием вслушивался в поток отборной ругани. Прочие боги тоже очень сильно заинтересовались, а Эрот, так тот вообще восхищенно цокал языком.
— Жалкий предатель, морда бесстыжая, кентавр недоделанный, минотавр безрогий, пес смердящий…
— Это ты о ком?! — прорычал Зевс, бесцеремонно вклинясь в поток бесконечной ругани.
Гера запнулась и, осторожно покосившись на прислоненный к трону молниеметатель, нервно огладила схваченные золотой заколкой длинные волосы, а затем без запинки ответила:
— О Цербере!
Громовержец расплылся в лучезарной ухмылке.
— Ну и за что ты его так? Очень даже милый песик. Всегда знает свое место в отличие от некоторых (хмурый взгляд в сторону притихшего Ареса).
Ситуация мгновенно разрядилась. Боги оживились, загомонили, кто-то деликатно рассмеялся.
— Значит, этот младенец будет из великого рода персеидов, — подал голос Аполлон. — М-да, истинный подарок преподнес ты нам сегодня, не правда ли, друзья?
Боги согласно закивали.
— Да, я такой, — кичливо подтвердил Зевс. — Это вам мой подарок, дабы не особо в ближайшее время скучали.
— Да мы… в общем-то… — промямлил Гермес.
Но на него тут же зашикали, и он быстро затерялся в толпе прекрасных наяд из свиты владыки морей Посейдона.
— Предупреждаю, — продолжал Громовержец, — мой ребенок будет расти не по дням, а по часам. И посему очень скоро вы сможете воочию лицезреть его здесь, на Олимпе.
— Это я постарался! — похвастался Эрот. — Гены смертных и бессмертных дают, знаете ли, любопытнейшие результаты.
— Слушай, Зевсик, — вдруг снова оживилась Гера, — а что, если ты говоришь нам неправду?
В тронный зал мгновенно вернулась опасная напряженность.
— То есть как это неправду? — возмутился Зевс и даже в сердцах топнул ногой.
— А что, если это очередная твоя не очень удачная шутка?
— Вот-вот, — поддержала Геру богиня обмана Ата. — Как ты докажешь, что говоришь о рождении великого героя серьезно?
— Проклятые бабы! — яростно прошипел Громовержец, смущенно ерзая на троне. — Какие еще доказательства вам, идиоткам, нужны?
— Дай нерушимую клятву, — с готовностью предложила Гера, — что тот, кто родится сегодня первым в роде персеидов, и будет повелевать своими божественными родственниками.
Тучегонитель насторожился.
Во всей этой напыщенной болтовне чувствовался подвох. Хитрая интрига, коварный замысел, на которые Гера была ой как способна… короче, то что надо!
— Отлично! — Зевс оглушительно хлопнул в ладоши. — Если ты от этого будешь крепче спать… так уж и быть, даю нерушимую клятву!
Тут-то всё и завертелось.
— Не размажет. — Гера ободряюще похлопала юного бога по плечу. — Если что, я замолвлю за тебя словечко перед Зевсом.
— И много оно стоит, это твое «словечко»? — презрительно скривился юноша.
— Но ведь иначе не будет никакой интриги!
— Какой еще интриги? Тебе что, интриг мало?
— Ну, Эротик, ну пожалуйста!
— Ладно, но я ничего не обещаю. — Эрот недовольно насупился. — Давай, валяй свою просьбу.
Гера хитро прищурилась, больше всего в этот момент напоминая Ехидну.
— Отправляйся на Аргос и устрой жене персеида Сфенела преждевременные роды.
— Но зачем?
— Что, неужели не понимаешь?
— Не-а.
— А ты подумай, пошевели извилинами. — Эрот пошевелил.
— О! — восхищенно воскликнул он. — Так ведь… этот преждевременно родившийся младенец спутает все карты. Гера, сатир тебя побери, ты самая искусная интриганка из всех ныне живущих!
— Спасибо. — Жена Зевса залилась кокетливым румянцем.
— Если я помогу тебе, — продолжил свои рассуждения бог плотской любви, — то сын Зевса Геракл родится сегодня вторым, и повелителем божественных родственников станет ребенок ни о чем не подозревающего Сфенела. Но, сатир тебя побери, как же я устрою эти преждевременные роды?
— А мне откуда знать? — огрызнулась Гера. — Ты у нас специалист, не я. Устрой беременной небольшое падение с мраморной лестницы либо напугай очень сильно.
Эрот озадаченно чесал правую бровь.
— Ладно, — нехотя буркнул он, — я подумаю… — Гера удовлетворенно кивнула и воровато скрылась в соседнем коридоре. Эрот же еще немного постоял на месте, тяжко вздохнул и, зловеще усмехнувшись, пошел закладывать интриганку Зевсу.
— Да ладно тебе. — Эрот небрежно отмахнулся. — Лучше скажи, что мне дальше делать.
Зевс потеребил бороду:
— Да так всё и делай.
— То есть?..
— То есть в точности исполни просьбу Геры!
— Но…
— Делай, что говорят, — Громовержец притворно нахмурился, — и не перечь старшим.
— Вот это интрига! — восхищенно проговорил юноша. — То ли еще будет.
— Будет-будет, много чего еще будет. — Похоже, Зевс был страшно рад стремительно развивающимся событиям. — Эх! Так встряхнем Аттику… дабы неповадно было ни смертным, ни богам.
— Ну хорошо, — Эрот быстро кивнул, — а как я устрою это преждевременное рождение? Я ведь не врач, а генетик, тут дело по части Асклепия будет.
— Привлечем и Асклепия, — согласился Тучегонитель. — Он и примет у жены Сфенела роды.
— Что ж, — юноша быстро перебрал в голове все возможные варианты, — думаю, лучше всего будет ее слегка напугать. Но вот как? Вопрос вопросов.
— Ну… — задумался Зевс, — можно показать ей фотографию пьяного в дым Посейдона. Он, кстати, как раз сейчас с богами ветров на дне морском квасит.
— Нет, не годится, — покачал головой Эрот, — фотоаппаратис мгновелис в ремонте, Гефест его повредил о голову Ареса.
— М… м… м… ну тогда… Точно! — Громовержец звонко хлопнул себя по лбу. — Хочешь, я одолжу тебе на часок голодного Цербера?
Бог плотской любви наморщил чело:
— А что, это может сработать.
— Тогда по рукам! — Эрот подставил ладонь:
— Все мы, боги, немного сумасшедшие…
— Немного — это еще мягко сказано! — булькающе заржал сияющий, словно колесница бога Гелиоса, Зевс.
Сразу после разговора с Тучегонителем Эрот встретился с Асклепием и они вместе спустились в мрачное царство Аида за голодным Цербером.
— Предупреждаю, — грозно потряс пальцем вечно чем-то недовольный Аид, — собачка нездорова, у нее было ужасное пищевое отравление, так что вы там с ней поосторожней.
— Будь спок, — заверил бога подземного мира Эрот, — всё сделаем в наилучшем виде, вернем тебе песика ровно через час в полной целости и сохранности.
— Смотрите мне. — Аид погрозил молодым олимпийцам кулаком. — Арес у меня один раз уже Цербера одалживал. Потом гляжу, а у собаки одной головы не хватает. Гефест еле мне его потом починил. Многофункциональные биокиберы, это вам, лоботрясам, не игрушки.
И провожаемые нудным брюзжанием Эрот, Асклепий и Цербер покинули мрачное царство мертвых, а оказавшись на поверхности земли, поспешно телепортировались на Аргос. В общем, всё прошло как по маслу, и жена Сфенела родила в ту ночь рокового ребенка, но родила слегка недоношенным. Хотя кого на светлом Олимпе это, в конце концов, волновало?
Младенец оказался на редкость слабым и болезненным и назван был в тот же день Эврисфеем.
— Угу, — кивнул юноша. — Гера будет несказанно довольна.
— Сатирова идиотка!
— А что же теперь делать с этим твоим… как, говоришь, ты его назвал?..
— Геракл!
— Геракл? Забавное, однако, ты придумал имя.
— Имя как имя, — огрызнулся Громовержец, — не хуже, чем, скажем, у тебя.
— Гм… — Нервно кашлянув, Эрот осторожно поглядел по сторонам. — И как теперь быть с этим Гераклом, ведь это он должен был родиться сегодня первым, а не Эврисфей.
— Не твоего ума дело. — Тучегонитель с удовольствием приложился к тонкому прозрачному сосуду с пузырящейся амброзией.
Эрот сокрушенно покачал головой.
— Да, кстати, — встрепенулся Зевс, — мы ведь кое-что впопыхах не предусмотрели.
— Как не предусмотрели? — испугался юноша.
— Ведь Геракл будет расти не по дням, а по часам! — пояснил Громовержец. — А Эврисфей так и останется младенцем, во всяком случае, на довольно продолжительное время.
— Зевс, ты явно меня недооцениваешь… — Эрот высокомерно посмотрел на владыку Олимпа. — Об этом я подумал в самую первую очередь.
— Да ну!
— Рога сатиру гну, — парировал юноша. — Я сделал младенцу особую инъекцию… в общем, они с Гераклом за короткое время одновременно станут взрослыми мужиками.
— Умница! — Тучегонитель облегченно вздохнул. — А я уже было подумал, что всё пропало…
Тут в тронный зал Олимпа ворвалась до неприличия радостная Гера в сопровождении своей вечной прихлебательницы, богини обмана Аты.
— О мечущий молнии Зевс, выслушай меня! — Услышав о молниях, Громовержец пошарил под троном и, найдя молниеметатель, удобно устроил его у себя на коленях.
Гера в нерешительности застыла посередине зала.
— Ну что же ты, душа моя? — Зевс елейно улыбнулся. — Продолжай-продолжай…
Богини переглянулись.
— Несколько часов назад на славном Аргосе, — продолжила Гера, — у персеида Сфенела родился сын Эврисфей.
— Да что ты говоришь! — с ухмылочкой воскликнул Зевс.
— Да-да, именно! — добавила Ата. — Он первым родился сегодня, и теперь ему предстоит повелевать всеми потомками великого Персея.
Наверное, в этом месте Тучегонителю следовало бы опечалиться, но его так разбирал гомерический хохот, что он не выдержал и, закрыв лицо руками, затрясся, не в силах больше сдерживать свой смех.
— Что это с ним? — опасливо спросила Гера, пятясь от трона.
— Зевс очень расстроен, — совершенно серьезно ответил Эрот и тут же скорбно прибавил: — Он плачет.
— Но…
— Он так рассчитывал на своего сына Геракла, — вовсю врал бог плотской любви. — Он так надеялся, что именно Геракл станет ему опорой на старости лет.
Зевс перестал смеяться и злобно посмотрел на Эрота: мол, что это ты, братец, тут такое несешь.
Гера недоверчиво глядела на залитое слезами, раскрасневшееся лицо владыки Олимпа. Похоже, благоверная сомневалась в истинности горя своего муженька.
Двусмысленное положение нужно было срочно спасать.
Тучегонитель слегка растерялся, но тут его взгляд упал на прячущуюся за спиной Геры богиню обмана Ату.
«Ага!» — тут же хитро подумал Зевс.
«Ой-ей», — вздрогнула проницательная Ата.
— Снова плетете интриги?! — Голос Громовержца зловеще вибрировал на весьма повышенных тонах. — Вступили против меня в преступный сговор?
— Что ты, Зевсик? — Гера стремительно бледнела. — Мы и слыхом не слыхивали о том, что жена Сфенела на днях собирается родить.
— Лжете!
Инстинктивно почувствовав жареное, Эрот быстро шмыгнул за крепкую спинку божественного трона.
— Ну я вас щас…
И, закатив тунику, Громовержец хищно спрыгнул с возвышения, где стояло его золотое кресло.
Богини порскнули в разные стороны, но Зевс изловчился и, поймав за длинные волосы Ату, потянул интриганку на себя.
— Ай… — взвизгнула богиня обмана, — бо-о-о-ольно…
— Немедленно отпусти ее, слышишь? — закричала спрятавшаяся за колонной Гера. — Она тут ни при чем.
— Значит, это ты, выдра, всё спланировала? — разоблачительно взревел Тучегонитель.
Но Гера, не ответив ему, исчезла в темных запутанных коридорах Олимпа.
Зевс лукаво подмигнул пытавшейся укусить его за запястье вертлявой Ате.
— Извини, девочка, но крупная интрига требует крупных жертв!
С этими словами Эгидодержавный низверг богиню лжи аккурат в разверзшийся посередине тронного зала проход, который вел в самые глубокие пустоты Тартара.
Томившийся в Тартаре Крон такому повороту дел страшно обрадовался, хотя смертные греки после этого врать друг другу меньше не стали…
Нажав ногой на замаскированную под обыкновенную кафелину педаль, Зевс закрыл сияющее «окно» портала.
— Вот так! — довольно констатировал он, поглаживая растрепавшуюся бороду.
Высунувшийся из-за трона Эрот восхищенно зааплодировал.
Задумчиво закусив губу, Зевс с тоской рассматривал замысловатую роспись на высоком потолке спальни. Роспись была довольно мила. На картинках резвились фавны. Хвостатые проказники играли на пастушьих рожках, прыгали, пытаясь сорвать с высокого дерева волшебный золотой плод, гонялись за пугливыми дриадами. Одним словом, благодать да идиллия. Вот если бы так еще и в жизни!
Зевс осторожно покосился на лежащую рядом обнаженную красотку.
«Которая она у меня?» — несколько вяло подумал Громовержец, попытался было сосчитать, но тут же бросил эту изначально провальную затею. Хотя порою, когда его мучила бессонница, он обычно предпочитал считать на ночь не баранов, а своих многочисленных любовниц.
— Как же, сатир побери, ее зовут? — едва слышно прошептал Тучегонитель, не без удовольствия оглядывая стройное тело спящей.
М-да, она была неплоха.
Но, получив желаемое, Зевс сразу же охладел к прекрасной смертной. И так было всегда, сколько он себя помнил.
— Эх, женщины, женщины, — горестно вздохнул Громовержец. — Когда-нибудь одна из вас меня погубит.
Тут же не к месту вспомнилась Гера, и настроение у Тучегонителя еще больше испортилось. Вот кого он с удовольствием скормил бы Тифону. Но… нельзя. Хотя… а, собственно, почему нельзя?
Мысль была неожиданной, но развить ее Зевс так и не успел, ибо спавшая рядом красавица проснулась.
— Ой, — испуганно произнесла она, — вы еще здесь?
— Здесь-здесь, — ворчливо отозвался Тучегонитель, — а где же мне еще быть… Кстати… м… м… напомни, как тебя зовут?
— Алкмена, — несколько смущенно ответила красавица.
— Алкмена. — Громовержец бережно покатал женское имя на языке, и оно ему определенно понравилось. — Ал-к-ме-на. Гм… стало быть, я в Фивах?
Женщина кивнула.
— А твой муж, стало быть… этот… Амфитрион, и сейчас он воюет где-то на западе Средней Греции, в Акарнании, если я не ошибаюсь?
— Всё верно. — Сладко зевнув, Алкмена грациозно потянулась.
— Гм… — только и нашелся что сказать Зевс, озадаченно теребя кудрявую бороду. — Стало быть, ты уже догадалась, что никакой я не новый виночерпий фиванского царя?
— Стало быть, догадалась, — лукаво подтвердила красавица.
— И когда же ты, интересно, догадалась…
— Вы о чем?
— Гм…
— Честно говоря, я сразу поняла, что передо мной Зевс, — Алкмена звонко рассмеялась.
Тучегонитель вздрогнул:
— Как, с самого начала?!
— Ага!
— Но…
Алкмена осторожно коснулась божественной залысины любовника.
— Вы забыли про свой головной убор… — Громовержец поспешно схватился за голову. Но сей жест не был признаком отчаяния, просто Зевс понял, что забыл снять свой золотой лавровый венок, с недавнего времени прикрывающий появившуюся несолидную залысину.
— Ах я, старый дурень…
— Ну почему же старый? — Красавица соблазнительно улыбнулась. — Вы дадите фору многим юношам, особенно… ну, вы поняли… Совсем недавно вы были со мной так пылки. А мой муж Амфитрион…
— Что твой муж Амфитрион? — переспросил Тучегонитель, польщенный неожиданной похвалой.
— Он всегда так… гм… краток…
— Как и любой истинный солдат! — Зевс от души рассмеялся.
Он поглядел на маленькую клепсидру у ложа, задумчиво хмыкнул и, спустив ноги на прохладный пол, стал одеваться.
— Как, вы уже уходите? — разочарованно протянула Алкмена. — А я полагала…
— Годы уже не те, — Громовержец пожал плечами, — да и Олимп оставлять надолго без присмотра никак нельзя. Арес снова сцепился с Гефестом, кто-то Цербера регулярно отвязывает и гулять по дворцу пускает. Богиня обмана вконец распоясалась… в общем, всё как всегда.
Алкмена с трепетом внимала божественным речам.
— Ну что, вроде ничего не забыл?
Тучегонитель похлопал себя по белоснежной тунике. Чего-то определенно не хватало. Зевс нахмурился.
И тут из-под ложа любви раздалось настойчивое звонкое треньканье.
Алкмена, вздрогнув, испуганно посмотрела на Громовержца.
— Вот! — торжествующе прокричал Тучегонитель. — Вот что я забыл!
Наклонившись, Зевс вытащил из-под кровати мелодично поющую светящуюся коробочку.
— Да, это я.
— Это Эрот, — отчетливо донеслось из коробочки, которую Громовержец держал у самого уха.
— Ну что там у вас без меня стряслось?
— Цербер покусал Геру!
— Чего?
— Геру, говорю, Цербер покусал, — громко повторил бог плотской любви.
— Бедный-бедный песик. — Зевс сокрушенно покачал головой. — Надеюсь, с ним всё в порядке?
— А что ему сделается, — усмехнулся Эрот.
— Ну, не знаю, отравится еще. — Тучегонитель был явно озабочен этой неожиданной новостью. — Сколько раз я ему говорил: не кусай всякую гадость!
— Ладно, ты там это… долго не задерживайся, — добавил Эрот. — Я твою божественную задницу в течение всей ночи прикрывать не намерен.
— А что, Гера уже заподозрила неладное?
— Да нет, ей сейчас не до того.
И боги жизнерадостно рассмеялись.
— Признайся, Эрот, с Цербером… твоя идея?
— Ну, есть немного.
— Ай да шельмец! — Утирая слезы, хохочущий Зевс спрятал погасшую коробочку под одеждой.
Алкмена в страхе вжалась в угол кровати.
— Не бойся, девочка. — Громовержец весело ей подмигнул. — Знаешь, что такое генная инженерия? Вижу, не знаешь. У нас на Олимпе этим делом Эрот заведует. Великий знаток в этих делах. В общем, мы с ним… А впрочем, зачем тебе, смертной, подробности.
Зевс подошел к огромному окну и осторожно выглянул в благоухающий ночной сад, затем обернулся:
— Знай же, Алкмена, дочь царя Электриона, что родится у тебя вскоре божественный ребенок.
Глаза у женщины еще больше округлились.
— Будет расти он не по дням, а по часам и станет величайшим из всех героев, живущих на греческой земле!
Подтянувшись, Тучегонитель несколько неуклюже взобрался на каменный подоконник. Прикинул высоту, но прыгать не рискнул, решив телепортироваться на Олимп прямо с подоконника.
Алкмена по-прежнему пребывала в некоем нервном ступоре.
Громовержец уже хотел было нажать на плече фибулу портативного телепортатора, но вдруг спохватился и поспешно добавил:
— А звать этого величайшего из греческих героев будут… м… м… м… Как же его будут звать-то?.. Ну, скажем, Зевсом Младшим… или нет, лучше Гераклом!
И сообщив это, Эгидодержавный исчез… На Олимпе в тронном зале его уже поджидал скептически настроенный Эрот.
— Ну, как всё прошло? — спросил он тяжело опускающегося на золотой трон Зевса.
— Всё было просто великолепно! — восторженно отозвался Тучегонитель, размышляя: что еще за Геракл? Ну и имя выдумал. Ох, сгоряча, ох и сгоряча. Ну да ладно, слово не воробей…
— А-а-а-а… — раздалось из глубин ночного Олимпа. — Помоги-и-и-и-те-э-э-э…
— Р-р-р-р… уау-у-у-у…
— Это кто там рычит? Цербер? — Брови Зевса взметнулись на лоб.
— Не-а. — Эрот протяжно зевнул. — Это слегка спятившая Гера за обслуживающим персоналом гоняется!
Громовержец на троне лишь скорбно вздохнул.
* * *
И вот миновало долгих девять месяцев.В тот знаменательный день, когда должен был появиться на свет великий сын Зевса, на Олимпе разразился страшный скандал.
Впрочем, в том, что он будет, никто особо и не сомневался.
* * *
В тронном зале Олимпа царила зловещая торжественность.Радостный Зевс ехидно поглядывал на собирающихся склочных подопечных. Новость, которую он им сейчас преподнесет, всех просто ошарашит. Особенно будет беситься богиня Гера. Думать об этом Эгидодержавному было ужасно приятна.
— Друзья мои… — торжественно начал Тучегонитель, и все боги сразу же насторожились, ибо обычно общие собрания Зевс начинал словами «Ну что, засранцы, доигрались?!»
— Друзья мои, братья и сестры, коллеги! Выслушайте, что велит мне сказать вам мое любящее сердце.
Дальше, в принципе, можно было и не продолжать, ибо боги и так уже находились в состоянии глубочайшей опупелости. У всех без исключения на лицах читалась одна и та же мысль: «Зевс только что окончательно и бесповоротно сошел с ума!»
— Сегодня, да, друзья мои, именно сегодня в Греции родится великий герой. И именно он будет повелевать всеми своими родственниками, потомками блистательного Персея!
— Ё-моё… — только и нашелся бог войны Арес, у которого от сногсшибательной новости даже опустились руки, и он выронил надкушенный сочный персик.
Все боги, включая Зевса, как завороженные глядели на этот покатившийся по полу плод, который, ткнувшись в изящную сандалию Геры, резко остановился.
Тишина в тронном зале повисла настолько зловещая, словно явилась из самых глубоких пустот ужасного Тартара.
Тучегонитель на троне улыбнулся. Он ждал взрыва, и взрыв (естественно, в переносном значении) незамедлительно последовал.
* * *
— Это, интересно, чей будет ребенок? — несколько визгливо спросила Гера, сверля злобным взглядом прочих богов.— Мама, да ты что?! — отшатнулся Арес, прячась за широкой спиной хмурого Гефеста.
— Чей это ребенок, я вас спрашиваю?
— Мой! — спокойно ответил Зевс.
Присутствующие побледнели и все как по команде заткнули уши. Исключением оказался лишь сам Громовержец, но он предварительно вставил беруши, подаренные Эгидодержавному щедрым на хитрые выдумки Асклепием.
— А-а-а-а… — дико завизжала благоверная Зевса, да так завизжала, что в соседнем пиршественном зале полопались все прозрачные емкости с волшебной амброзией.
— Сволочь, — истошно орала Гера, — подонок, гад ползучий, импотент недорезанный, кобель поганый, мерзкий волосатый бабник, сатир хромой, циклоп неуклюжий…
Вытащив из ушей мягкие затычки, Тучегонитель с большим вниманием вслушивался в поток отборной ругани. Прочие боги тоже очень сильно заинтересовались, а Эрот, так тот вообще восхищенно цокал языком.
— Жалкий предатель, морда бесстыжая, кентавр недоделанный, минотавр безрогий, пес смердящий…
— Это ты о ком?! — прорычал Зевс, бесцеремонно вклинясь в поток бесконечной ругани.
Гера запнулась и, осторожно покосившись на прислоненный к трону молниеметатель, нервно огладила схваченные золотой заколкой длинные волосы, а затем без запинки ответила:
— О Цербере!
Громовержец расплылся в лучезарной ухмылке.
— Ну и за что ты его так? Очень даже милый песик. Всегда знает свое место в отличие от некоторых (хмурый взгляд в сторону притихшего Ареса).
Ситуация мгновенно разрядилась. Боги оживились, загомонили, кто-то деликатно рассмеялся.
— Значит, этот младенец будет из великого рода персеидов, — подал голос Аполлон. — М-да, истинный подарок преподнес ты нам сегодня, не правда ли, друзья?
Боги согласно закивали.
— Да, я такой, — кичливо подтвердил Зевс. — Это вам мой подарок, дабы не особо в ближайшее время скучали.
— Да мы… в общем-то… — промямлил Гермес.
Но на него тут же зашикали, и он быстро затерялся в толпе прекрасных наяд из свиты владыки морей Посейдона.
— Предупреждаю, — продолжал Громовержец, — мой ребенок будет расти не по дням, а по часам. И посему очень скоро вы сможете воочию лицезреть его здесь, на Олимпе.
— Это я постарался! — похвастался Эрот. — Гены смертных и бессмертных дают, знаете ли, любопытнейшие результаты.
— Слушай, Зевсик, — вдруг снова оживилась Гера, — а что, если ты говоришь нам неправду?
В тронный зал мгновенно вернулась опасная напряженность.
— То есть как это неправду? — возмутился Зевс и даже в сердцах топнул ногой.
— А что, если это очередная твоя не очень удачная шутка?
— Вот-вот, — поддержала Геру богиня обмана Ата. — Как ты докажешь, что говоришь о рождении великого героя серьезно?
— Проклятые бабы! — яростно прошипел Громовержец, смущенно ерзая на троне. — Какие еще доказательства вам, идиоткам, нужны?
— Дай нерушимую клятву, — с готовностью предложила Гера, — что тот, кто родится сегодня первым в роде персеидов, и будет повелевать своими божественными родственниками.
Тучегонитель насторожился.
Во всей этой напыщенной болтовне чувствовался подвох. Хитрая интрига, коварный замысел, на которые Гера была ой как способна… короче, то что надо!
— Отлично! — Зевс оглушительно хлопнул в ладоши. — Если ты от этого будешь крепче спать… так уж и быть, даю нерушимую клятву!
Тут-то всё и завертелось.
* * *
— Нет-нет и еще раз нет, я не могу на это пойти, — зловеще шептал Эрот, поминутно оглядываясь на приоткрытые двери тронного зала. — Да он меня по стенке размажет!— Не размажет. — Гера ободряюще похлопала юного бога по плечу. — Если что, я замолвлю за тебя словечко перед Зевсом.
— И много оно стоит, это твое «словечко»? — презрительно скривился юноша.
— Но ведь иначе не будет никакой интриги!
— Какой еще интриги? Тебе что, интриг мало?
— Ну, Эротик, ну пожалуйста!
— Ладно, но я ничего не обещаю. — Эрот недовольно насупился. — Давай, валяй свою просьбу.
Гера хитро прищурилась, больше всего в этот момент напоминая Ехидну.
— Отправляйся на Аргос и устрой жене персеида Сфенела преждевременные роды.
— Но зачем?
— Что, неужели не понимаешь?
— Не-а.
— А ты подумай, пошевели извилинами. — Эрот пошевелил.
— О! — восхищенно воскликнул он. — Так ведь… этот преждевременно родившийся младенец спутает все карты. Гера, сатир тебя побери, ты самая искусная интриганка из всех ныне живущих!
— Спасибо. — Жена Зевса залилась кокетливым румянцем.
— Если я помогу тебе, — продолжил свои рассуждения бог плотской любви, — то сын Зевса Геракл родится сегодня вторым, и повелителем божественных родственников станет ребенок ни о чем не подозревающего Сфенела. Но, сатир тебя побери, как же я устрою эти преждевременные роды?
— А мне откуда знать? — огрызнулась Гера. — Ты у нас специалист, не я. Устрой беременной небольшое падение с мраморной лестницы либо напугай очень сильно.
Эрот озадаченно чесал правую бровь.
— Ладно, — нехотя буркнул он, — я подумаю… — Гера удовлетворенно кивнула и воровато скрылась в соседнем коридоре. Эрот же еще немного постоял на месте, тяжко вздохнул и, зловеще усмехнувшись, пошел закладывать интриганку Зевсу.
* * *
— Снова стучишь? — Тучегонитель укоризненно посмотрел на юношу. —Ай-яй-яй, как нехорошо… Молодчина! Так держать! Теперь я твой должник.— Да ладно тебе. — Эрот небрежно отмахнулся. — Лучше скажи, что мне дальше делать.
Зевс потеребил бороду:
— Да так всё и делай.
— То есть?..
— То есть в точности исполни просьбу Геры!
— Но…
— Делай, что говорят, — Громовержец притворно нахмурился, — и не перечь старшим.
— Вот это интрига! — восхищенно проговорил юноша. — То ли еще будет.
— Будет-будет, много чего еще будет. — Похоже, Зевс был страшно рад стремительно развивающимся событиям. — Эх! Так встряхнем Аттику… дабы неповадно было ни смертным, ни богам.
— Ну хорошо, — Эрот быстро кивнул, — а как я устрою это преждевременное рождение? Я ведь не врач, а генетик, тут дело по части Асклепия будет.
— Привлечем и Асклепия, — согласился Тучегонитель. — Он и примет у жены Сфенела роды.
— Что ж, — юноша быстро перебрал в голове все возможные варианты, — думаю, лучше всего будет ее слегка напугать. Но вот как? Вопрос вопросов.
— Ну… — задумался Зевс, — можно показать ей фотографию пьяного в дым Посейдона. Он, кстати, как раз сейчас с богами ветров на дне морском квасит.
— Нет, не годится, — покачал головой Эрот, — фотоаппаратис мгновелис в ремонте, Гефест его повредил о голову Ареса.
— М… м… м… ну тогда… Точно! — Громовержец звонко хлопнул себя по лбу. — Хочешь, я одолжу тебе на часок голодного Цербера?
Бог плотской любви наморщил чело:
— А что, это может сработать.
— Тогда по рукам! — Эрот подставил ладонь:
— Все мы, боги, немного сумасшедшие…
— Немного — это еще мягко сказано! — булькающе заржал сияющий, словно колесница бога Гелиоса, Зевс.
* * *
Сказано — сделано!Сразу после разговора с Тучегонителем Эрот встретился с Асклепием и они вместе спустились в мрачное царство Аида за голодным Цербером.
— Предупреждаю, — грозно потряс пальцем вечно чем-то недовольный Аид, — собачка нездорова, у нее было ужасное пищевое отравление, так что вы там с ней поосторожней.
— Будь спок, — заверил бога подземного мира Эрот, — всё сделаем в наилучшем виде, вернем тебе песика ровно через час в полной целости и сохранности.
— Смотрите мне. — Аид погрозил молодым олимпийцам кулаком. — Арес у меня один раз уже Цербера одалживал. Потом гляжу, а у собаки одной головы не хватает. Гефест еле мне его потом починил. Многофункциональные биокиберы, это вам, лоботрясам, не игрушки.
И провожаемые нудным брюзжанием Эрот, Асклепий и Цербер покинули мрачное царство мертвых, а оказавшись на поверхности земли, поспешно телепортировались на Аргос. В общем, всё прошло как по маслу, и жена Сфенела родила в ту ночь рокового ребенка, но родила слегка недоношенным. Хотя кого на светлом Олимпе это, в конце концов, волновало?
Младенец оказался на редкость слабым и болезненным и назван был в тот же день Эврисфеем.
* * *
— Ну как там? — Зевс нетерпеливо поерзал на золотом троне. — Давай, Эрот, не томи, рассказывай, всё ли удалось так, как было задумано.— Угу, — кивнул юноша. — Гера будет несказанно довольна.
— Сатирова идиотка!
— А что же теперь делать с этим твоим… как, говоришь, ты его назвал?..
— Геракл!
— Геракл? Забавное, однако, ты придумал имя.
— Имя как имя, — огрызнулся Громовержец, — не хуже, чем, скажем, у тебя.
— Гм… — Нервно кашлянув, Эрот осторожно поглядел по сторонам. — И как теперь быть с этим Гераклом, ведь это он должен был родиться сегодня первым, а не Эврисфей.
— Не твоего ума дело. — Тучегонитель с удовольствием приложился к тонкому прозрачному сосуду с пузырящейся амброзией.
Эрот сокрушенно покачал головой.
— Да, кстати, — встрепенулся Зевс, — мы ведь кое-что впопыхах не предусмотрели.
— Как не предусмотрели? — испугался юноша.
— Ведь Геракл будет расти не по дням, а по часам! — пояснил Громовержец. — А Эврисфей так и останется младенцем, во всяком случае, на довольно продолжительное время.
— Зевс, ты явно меня недооцениваешь… — Эрот высокомерно посмотрел на владыку Олимпа. — Об этом я подумал в самую первую очередь.
— Да ну!
— Рога сатиру гну, — парировал юноша. — Я сделал младенцу особую инъекцию… в общем, они с Гераклом за короткое время одновременно станут взрослыми мужиками.
— Умница! — Тучегонитель облегченно вздохнул. — А я уже было подумал, что всё пропало…
Тут в тронный зал Олимпа ворвалась до неприличия радостная Гера в сопровождении своей вечной прихлебательницы, богини обмана Аты.
— О мечущий молнии Зевс, выслушай меня! — Услышав о молниях, Громовержец пошарил под троном и, найдя молниеметатель, удобно устроил его у себя на коленях.
Гера в нерешительности застыла посередине зала.
— Ну что же ты, душа моя? — Зевс елейно улыбнулся. — Продолжай-продолжай…
Богини переглянулись.
— Несколько часов назад на славном Аргосе, — продолжила Гера, — у персеида Сфенела родился сын Эврисфей.
— Да что ты говоришь! — с ухмылочкой воскликнул Зевс.
— Да-да, именно! — добавила Ата. — Он первым родился сегодня, и теперь ему предстоит повелевать всеми потомками великого Персея.
Наверное, в этом месте Тучегонителю следовало бы опечалиться, но его так разбирал гомерический хохот, что он не выдержал и, закрыв лицо руками, затрясся, не в силах больше сдерживать свой смех.
— Что это с ним? — опасливо спросила Гера, пятясь от трона.
— Зевс очень расстроен, — совершенно серьезно ответил Эрот и тут же скорбно прибавил: — Он плачет.
— Но…
— Он так рассчитывал на своего сына Геракла, — вовсю врал бог плотской любви. — Он так надеялся, что именно Геракл станет ему опорой на старости лет.
Зевс перестал смеяться и злобно посмотрел на Эрота: мол, что это ты, братец, тут такое несешь.
Гера недоверчиво глядела на залитое слезами, раскрасневшееся лицо владыки Олимпа. Похоже, благоверная сомневалась в истинности горя своего муженька.
Двусмысленное положение нужно было срочно спасать.
Тучегонитель слегка растерялся, но тут его взгляд упал на прячущуюся за спиной Геры богиню обмана Ату.
«Ага!» — тут же хитро подумал Зевс.
«Ой-ей», — вздрогнула проницательная Ата.
— Снова плетете интриги?! — Голос Громовержца зловеще вибрировал на весьма повышенных тонах. — Вступили против меня в преступный сговор?
— Что ты, Зевсик? — Гера стремительно бледнела. — Мы и слыхом не слыхивали о том, что жена Сфенела на днях собирается родить.
— Лжете!
Инстинктивно почувствовав жареное, Эрот быстро шмыгнул за крепкую спинку божественного трона.
— Ну я вас щас…
И, закатив тунику, Громовержец хищно спрыгнул с возвышения, где стояло его золотое кресло.
Богини порскнули в разные стороны, но Зевс изловчился и, поймав за длинные волосы Ату, потянул интриганку на себя.
— Ай… — взвизгнула богиня обмана, — бо-о-о-ольно…
— Немедленно отпусти ее, слышишь? — закричала спрятавшаяся за колонной Гера. — Она тут ни при чем.
— Значит, это ты, выдра, всё спланировала? — разоблачительно взревел Тучегонитель.
Но Гера, не ответив ему, исчезла в темных запутанных коридорах Олимпа.
Зевс лукаво подмигнул пытавшейся укусить его за запястье вертлявой Ате.
— Извини, девочка, но крупная интрига требует крупных жертв!
С этими словами Эгидодержавный низверг богиню лжи аккурат в разверзшийся посередине тронного зала проход, который вел в самые глубокие пустоты Тартара.
Томившийся в Тартаре Крон такому повороту дел страшно обрадовался, хотя смертные греки после этого врать друг другу меньше не стали…
Нажав ногой на замаскированную под обыкновенную кафелину педаль, Зевс закрыл сияющее «окно» портала.
— Вот так! — довольно констатировал он, поглаживая растрепавшуюся бороду.
Высунувшийся из-за трона Эрот восхищенно зааплодировал.
Глава вторая
ВОСПИТАНИЕ ГЕРАКЛА
В тот же день, когда родился Эврисфей, ближе к вечеру появился на свет в Фивах сын Зевса Геракл.
Рождение Геракла несколько озадачило возвратившегося с очередной войны мужа Алкмены Амфитриона.
— Дорогая, — в недоумении произнес великий полководец, с недоверием глядя на агукающую над упитанным младенцем жену. — Это, конечно, радостный сюрприз, но…
— Посмотри, какие у него глазки, — без умолку щебетала Алкмена, — точь-в-точь как у тебя, а какие бицепсы! Вылитый папочка.
— Но… — Подняв взор к потолку, Амфитрион попытался произвести в уме весьма нехитрые подсчеты.
— Я отсутствовал, был на войне два с половиной года, — вслух не спеша рассуждал полководец, — сын родился прошлой ночью… я же вернулся домой сегодня утром… гм… странно всё это…
— Посмотри на его волосы, Амфитрион! — продолжала восклицать Алкмена. — Ведь это твои волосы, какие чудесные черные кудряшки!
Амфитрион посмотрел.
Кудряшки и впрямь были очень милы, вот только полководец в отличие от играющегося в люльке младенца был жгучим блондином.
«Что всё это означает?» — с отчаянием подумал Амфитрион, но никакое логическое объяснение, как назло, ему в голову не приходило.
— А ну его все к сатиру, — махнул рукой муж Алкмены. — Пойду-ка я лучше войной на царя Элиды Поликсена.
И, сказав сие, Амфитрион поцеловал жену, сына и решительно покинул детскую.
— Друзья, — громко изрек он, — так уж получилось, что первым вчера родился не мой сын Геракл, а некий Эврисфей, сын персеида Сфенела.
Олимпийцы удивленно зашептались.
— Спокойно, друзья! — Тучегонитель поднял правую руку. — Этот неожиданный курьез вполне исправим.
«Это интересно же как?» — злобно подумала прячущаяся в самом дальнем конце зала Гера. Громовержец на троне подбоченился.
— Я облегчу судьбу своего сына. Разве я не вправе сделать это? Поскольку мой сын Геракл персеид, то он автоматически попадает в подчинение к Эврисфею.
— Всё правильно! — кивнул, жуя спелый виноград, Эрот.
— Мне кажется, что это несколько… м… м… м… несколько несправедливо, — добавил Арес, и прочие боги согласно с ним закивали.
— Так вот, — продолжал Зевс. — Мой сын не вечно будет в подчинении у этого Эврисфея. Как только Геракл по его поручению совершит двенадцать великих подвигов, он тут же освободится от его власти и сразу же обретет бессмертие.
— Ого! — Бог Аполлон пронзительно присвистнул. — Чувствую, у нас на Олимпе очень скоро случится пополнение.
— А что, может, кто-нибудь против? — добродушно поинтересовался Тучегонитель.
Рождение Геракла несколько озадачило возвратившегося с очередной войны мужа Алкмены Амфитриона.
— Дорогая, — в недоумении произнес великий полководец, с недоверием глядя на агукающую над упитанным младенцем жену. — Это, конечно, радостный сюрприз, но…
— Посмотри, какие у него глазки, — без умолку щебетала Алкмена, — точь-в-точь как у тебя, а какие бицепсы! Вылитый папочка.
— Но… — Подняв взор к потолку, Амфитрион попытался произвести в уме весьма нехитрые подсчеты.
— Я отсутствовал, был на войне два с половиной года, — вслух не спеша рассуждал полководец, — сын родился прошлой ночью… я же вернулся домой сегодня утром… гм… странно всё это…
— Посмотри на его волосы, Амфитрион! — продолжала восклицать Алкмена. — Ведь это твои волосы, какие чудесные черные кудряшки!
Амфитрион посмотрел.
Кудряшки и впрямь были очень милы, вот только полководец в отличие от играющегося в люльке младенца был жгучим блондином.
«Что всё это означает?» — с отчаянием подумал Амфитрион, но никакое логическое объяснение, как назло, ему в голову не приходило.
— А ну его все к сатиру, — махнул рукой муж Алкмены. — Пойду-ка я лучше войной на царя Элиды Поликсена.
И, сказав сие, Амфитрион поцеловал жену, сына и решительно покинул детскую.
* * *
Зевс, внимательно следивший за рождением Геракла, снова устроил общий сбор олимпийцев.— Друзья, — громко изрек он, — так уж получилось, что первым вчера родился не мой сын Геракл, а некий Эврисфей, сын персеида Сфенела.
Олимпийцы удивленно зашептались.
— Спокойно, друзья! — Тучегонитель поднял правую руку. — Этот неожиданный курьез вполне исправим.
«Это интересно же как?» — злобно подумала прячущаяся в самом дальнем конце зала Гера. Громовержец на троне подбоченился.
— Я облегчу судьбу своего сына. Разве я не вправе сделать это? Поскольку мой сын Геракл персеид, то он автоматически попадает в подчинение к Эврисфею.
— Всё правильно! — кивнул, жуя спелый виноград, Эрот.
— Мне кажется, что это несколько… м… м… м… несколько несправедливо, — добавил Арес, и прочие боги согласно с ним закивали.
— Так вот, — продолжал Зевс. — Мой сын не вечно будет в подчинении у этого Эврисфея. Как только Геракл по его поручению совершит двенадцать великих подвигов, он тут же освободится от его власти и сразу же обретет бессмертие.
— Ого! — Бог Аполлон пронзительно присвистнул. — Чувствую, у нас на Олимпе очень скоро случится пополнение.
— А что, может, кто-нибудь против? — добродушно поинтересовался Тучегонитель.