Ли Шарон. Агент перемен

   Справа — двое мертвых. Слева — еще трое безжизненно сгрудились у ограды. И четвертый — стоит прямо, держа руки на уровне пояса ладонями к ней.
   Она настороженно застыла в пугающей тишине и поманила его к себе пистолетом.
   — Эй, крепкий парень! — позвала она хрипловатым шепотом. Он подошел, опустив вниз безоружные руки, и остановился на таком расстоянии, что мог бы ее схватить. Она инстинктивно отступила на полшага, но тут же рассмеялась и снова шагнула к нему.
   — Спасибо, — сказала она, и ее голос прозвучал уже более уверенно.
   Она убрала пистолет и кивнула в сторону одинокого убийцы.
   — А с ним что? Я уже решила, что он меня сделал. И тут он берет и падает!
   Вал Кон прошел мимо нее и присел рядом с убитым, стараясь не попасть в лужу крови. Она подошла и встала у него за спиной, заинтересованно наклонившись.
   Он перевернул труп и оторвал руки, прижатые к липкому горлу.
   — Нож, — пробормотал он, извлекая лезвие из раны и обтирая о рубашку убитого.
   — И даже не лазерный клинок! — изумленно сказала она. — Необычная игрушка, правда?
   Он пожал плечами и вернул клинок в ножны за воротником. Она скорчила гримасу в сторону убитого.
   — Ну и месиво!
   Почувствовав, как он вдруг напрягся, она быстро посмотрела ему в лицо:
   — Новые гости?
   — Кажется, вы здесь пользуетесь популярностью. — Он предложил ей согнутую в локте руку. — Приглашаю вас на ужин, — с улыбкой сказал он. — Надо бы стряхнуть их с хвоста.
   Она вздохнула, сделав вид, что не заметила предложенной им руки.
   — Хорошо. Двигаем.
   Спустя мгновение мертвецы остались на улице одни.

Глава 3

   В продымленном припортовом гриль-баре было полно смазчиков, водителей буксиров, заправщиков и местного уличного сброда. Две женщины играли на гитарах, создавая надоедливый и туповатый музыкальный фон, а в перерывах между номерами поглощали свою плату в виде еды и напитков.
   Рыжеволосая устроилась у стены поудобнее, обхватив ладонями тепловатую кружку с местным кофету и разглядывая своего спутника, пока он разглядывал посетителей. Добираясь сюда, они сменили три роботакси, а также несколько частных машин. Выполняя роль добровольного наблюдателя, она убедилась, что они оторвались от преследователей, но ее сосед явно не хотел рисковать.
   — А теперь, — негромко проговорил он, продолжая следить за помещением, — ты можешь начать с того, что назовешь мне свое имя, а дальше пойдешь по списку.
   Она молча продолжала пить кофету, и он повернулся и посмотрел на нее ничего не выражающими зелеными глазами. Она вздохнула и отвела взгляд.
   Двое заправщиков бросали кости за угловым столиком. Она рассеянно наблюдала за игрой, автоматически подсчитывая мелькающие очки.
   — Робертсон, — сказала она ломким шепотом и откашлялась. — Мири Робертсон. Отставной солдат-наемник, телохранитель без работы. — Она снова посмотрела ему в лицо. — Извини за беспокойство. — Она помолчала и снова вздохнула, потому что следующую фразу произнести было гораздо труднее. Она не часто говорила эти слова. — Спасибо за помощь. Она была мне нужна.
   — Так мне показалось, — согласился он, продолжая говорить на земном без всякого признака акцента. — Кому нужна твоя смерть?
   Она махнула рукой.
   — Кажется, очень многим.
   Зеленые глаза снова устремились на нее.
   — Не пойдет.
   — Нет?
   В уголке его рта чуть заметно билась жилка. Он справился с тиком и снова начал наблюдение за баром.
   — Нет, — тихо повторил он. — Ты не дура. Я не дурак. Так что тебе следует найти другой способ мне солгать. Или, — добавил он тоном человека, стремящегося быть справедливым, — ты могла бы сказать правду.
   — И с чего бы я стала это делать? — удивилась она, сделав еще глоток отвратительного напитка.
   Он вздохнул:
   — Тебе не кажется, что ты у меня в долгу?
   — Так я и знала, что ты об этом вспомнишь! Можешь сразу забыть об этих штучках, залетный. В этой юмореске лиадиец — ты. Земляне очки не считают.
   Он вздрогнул почти незаметно — она едва заметила. Но когда она быстро подняла глаза, он с совершенно спокойным лицом продолжал наблюдать за завсегдатаями бара.
   — Что случилось? — спросила она.
   — Ничего. — Он поудобнее привалился к стене. — Ладно, тогда более убедительная причина. Тот, кто хочет тебя убить, к этому времени уже должен был связать нас с тобой, и охота идет уже на нас двоих. Мой новый враг — это один человек, у которого есть деньги, чтобы купить услуги других? Или группа, которую мы почти всю перебили? Я могу спокойно улететь с этой планеты, или по возвращении домой я обнаружу у очага моего Клана наемных убийц? — Он помолчал. — Твоя опасность — это моя опасность. Твоя информация может спасти мне жизнь. Я хотел бы остаться в живых. Для солдата позорно не знать своего врага! — Он повернул голову, чтобы снова взглянуть на нее, и приподнял одну бровь. — Этой причины достаточно?
   — Достаточно.
   Она допила остаток кофету и поставила кружку на столик. Устремив взгляд на растрескавшийся пластик, она снова прислонилась к стене.
   — Половину стандартного года назад я ушла из корпуса наемников, — начала она совершенно ровным голосом. — Решила где-то осесть, узнать какую-то одну планету, пожить спокойно… Нанялась телохранителем в одном месте под названием Наоми. Масса богатых параноиков уезжают туда, когда уходят на покой. У всех есть телохранители. Признак статуса. Короче, на третий день на бирже меня нанял человек, который назвался Болдуином. Сиром Болдуином. Заплатил мне вперед за три месяца. Чтобы продемонстрировать свою надежность.
   Она покачала головой.
   — Ему действительно нужна была охрана. Я работала на него пять-шесть местных месяцев. Время от времени гадала, чем же он таким занимался, что ему теперь нужна такая охрана…
   Она замолчала: к ним подошел официант, который подлил ей в кружку еще кофету, а Вал Кону — чаю.
   — И? — поторопил он ее, как только официант отошел.
   Она пожала плечами.
   — Оказалось, что раньше Сир Болдуин был другим человеком. И этот человек работал на Хунтавас. Про Хунтавас слышал, крепкий парень?
   — Межпланетная преступная сеть, — пробормотал он, продолжая смотреть в глубь бара. — Наркотики, азартные игры, проституция, контрабанда. — Он бросил быстрый взгляд на ее лицо. — Крупные неприятности.
   — Ты сам захотел знать.
   — Да. Что было потом?
   — Наверное, ему эта работа надоела. Ушел на покой, не выплатив неустойки. Прихватил с собой малость наличных и конфиденциальную информацию. Наверное, всем кушать хочется… Оказалось, что я защищала его от его прежних коллег. Они его выследили и потребовали заплатить «по справедливости».
   Она отхлебнула кофету, который ей совершенно не хотелось пить, и покачала головой.
   Молчание затянулось. Подавив желание прикоснуться к ее плечу, Вал Кон попробовал тихо спросить:
   — И что? — Когда второе «И что?» не вызвало никакой реакции, он резко бросил: — Мири!
   Его оклик был похож на щелчок пальцев перед самыми глазами. Она вздрогнула и подняла глаза. Лицо ее было сведено гримасой.
   — Он устроил двойную уловку. Всех надул. Болдуин созвал всех домочадцев — от повара до младшей горничной. Сказал, что нас хотят захватить. Что нам надо сражаться.
   Вся прислуга сражалась — а большинство никогда раньше и пистолета-то в руках не держали! Мы отказались впускать приятелей Болдуина, а когда они стали настаивать, мы тоже стали настаивать. Неприятно смотреть, когда вот так приходится биться неумехам… Когда я поняла, что нам не выстоять, я преданно отправилась искать моего нанимателя, чтобы исполнить свой последний долг. Я ведь была его телохранителем, так?
   Она пожала плечами и выпила еще немного кофету.
   Вал Кон вопросительно посмотрел на нее.
   — Ты не понял? Он исчез. Сбежал. Смылся. Оставил нас сражаться и умирать. Кажется, пятерым из нас удалось уйти. Значит, четырнадцать не смогли. Садовник не смог. Горничные не смогли. Повар… не знаю. Когда я видела его в последний раз, вид у него был неважный.
   Она снова пошевелила плечами, но не совсем ими пожала.
   — Не знаю, кого еще им удалось выследить, но я была его телохранителем, все законно, с контрактом и регистрацией. Им понадобилось всего два часа, чтобы сесть мне на хвост.
   Она пару минут пристально смотрела ни на что в особенности, а потом снова сделала глоток из кружки.
   — Я прилетела сюда, потому что тут один человек должен мне деньги, и есть одна подруга, которая… кое-что для меня хранит. Мне лучше бы все забрать. Не уверена, что снова смогу попасть в этот сектор…
   Мужчина рядом с ней сидел молча. Она заставила себя успокоиться, отпить кофету, чтобы чем-то себя занять. Мысленно она стала перебирать знакомых, раздумывая, где можно провести ночь, раз уж у нее эта ночь появилась.
   Скамья заскрипела — и она вышла из задумчивости, встретившись с решительными зелеными глазами.
   — Ты пойдешь со мной, — объявил он тоном человека, который все взвесил и принял решение.
   — Я — что?
   Он копался у себя в кошеле.
   — Ты пойдешь со мной. Тебе понадобятся новые документы, новое имя, новое лицо. Все это будет обеспечено.
   Он поднял руку, оборвав ее протесты.
   — Лиадийцы считают очки, не забыла? Долг работает в обе стороны.
   Он бросил на стол горсть земных монет, расплачиваясь за ужин, а потом встал и двинулся к выходу, не проверяя, идет ли она следом.
   Спустя секунду она пошла.
   Такси высадило их у скромно освещенного белокаменного здания в зажиточной части города. Дверь в вестибюль бесшумно распахнулась, и Вал Кон двинулся по огромному перканскому ковру. Его отражение в зеркальных стенах не отставало от него.
   Мири приостановилась у двери, не доверяя яркому свету. Мысленно называя себя последней дурой, она зашагала по ковру и оказалась за спиной своего спутника в тот момент, когда он извлек палец из прорези замка и сказал в микрофон швейцара: «Коннор Филлипс».
   Пульт загудел, щель открылась и оттуда выехал большой, украшенный завитушками ключ. Вал Кон просунул указательный палец левой руки в кольцо и с полуулыбкой повернулся к Мири.
   — Поднимаемся на два этажа, — тихо произнес он, направляясь к раздвижным дверям.
   Мири шла следом, отстав на полшага. Она позволила ему вызвать лифт, войти в него первым и выйти, когда кабинка остановилась.
   Коридор оказался немного темнее, чем вестибюль внизу, и Вал Кон приостановился, а потом двинулся дальше. Мири решила, что он прислушивался. Он повернул голову из стороны в сторону, и в развороте его плеч немного убавилось напряженности. Нелепый ключ он вставил в скважину второй двери слева.
   Дверь отъехала в сторону, и в квартире загорелся свет. Они перешагнули через порог. Мири остановилась в проеме, опуская руку к пистолету.
   Дверь за спиной со вздохом закрылась.
   Пройдя в комнату, Вал Кон обернулся, приподняв одну бровь и демонстрируя развернутые ладони.
   — Я ничего плохого тебе не сделаю. — Он опустил руки. — Я слишком устал.
   Она осталась на месте, осматривая комнату.
   Перед ней из большого окна открывался вид на ночной город. Рядом стоял просторный диван с подушками, напротив него — два мягких кресла и стол. Справа оказалась омнихора с закрытой от пыли клавиатурой. Еще правее закрытая дверь, окруженная высокими, до потолка, стеллажами, уставленными коробками с записями и коммуникатором: островок повседневности.
   Влево тоже уходили полки, полные кассет, перемежаемых изредка статуэтками и безделушками. Дальше был бар с двумя мягкими табуретами — и еще одна закрытая дверь. Еще дальше, позади округлой арки, поблескивал кухонный кафель.
   — Довольно шикарно для суперкарго.
   Он пожал плечами.
   — Торговец был удачливым.
   — Гм. — Она небрежно указала за спину. — Там — единственный выход?
   Он наклонил голову в сторону окон, прошел направо, открыл дверь и поманил ее к себе.
   Спальня — с кроватью, которая сгодилась бы и для небольшой оргии, — соединялась с ванной, предназначенной как для влажного, так и для сухого мытья и снабженной автокамердинером для ухода за одеждой. Окон здесь не было.
   Она вышла обратно, и Вал Кон провел ее через центральную комнату ко второй двери — за ней оказалось зеркальное отражение первой спальни с такой же ванной.
   В кухне имелось довольно высоко расположенное оконце и еще одна дверь.
   — За ней — технический коридор, который выходит в другой, а тот заканчивается у лестницы, которая…
   — Приведет меня в подвал? — предположила она.
   Он улыбнулся и вернулся в центральную комнату.
   — Хочешь чего-нибудь выпить?
   — Еще как! Но сначала приму душ. А потом буду спать — часов двенадцать. Или, может, сначала выпью, а потом приму душ. Кинак, — добавила она в ответ на его вопросительный взгляд, назвав напиток наемников.
   Он нахмурил брови, просматривая меню.
   — Похоже, бар очень неполон, — извиняющимся тоном сказал он. — Могу я предложить земного виски?
   — Виски? — переспросила она изумленно.
   Он кивнул, и она осторожно устроилась на одном из табуретов.
   — Виски вполне годится, — сказала она. — Льда не клади. Ощущение блаженства разбавлять не следует.
   Он нажал кнопку — и передал ей тяжелую стеклянную стопку, наполовину заполненную янтарной жидкостью.
   Прикрыв глаза, она сделала маленький глоток и неподвижно застыла на несколько мгновений, после чего испустила вздох глубочайшего удовлетворения.
   Вал Кон ухмыльнулся и ввел в бар свой выбор.
   — Что это?
   Она уже снова открыла глаза.
   Он покачал бокал с тонкой ножкой, где заколыхалась бледно-голубая жидкость.
   — Алтанийское вино, мисравот.
   — Так здесь выбор ограниченный, да?
   — Не такой уж плохой для квартиры, которую сдают внаем.
   — Ну, что ж, — согласилась она, разыгрывая сцену со всей серьезностью. — Когда соберешься покупать квартиру, не забудь о том, какие уцененные бары постоянно пытаются всучить. Пусть на нем золотыми буквами напишут «люкс» и заправят пшеничным спиртом.
   — Буду помнить, — серьезно пообещал он, обходя бар по дороге к окну.
   Однако он остановился, не дойдя до него, и вместе этого устроился на угловом диване, чуть было не вздохнув, когда мягкие подушки приняли в себя его тело. Отпив вина, он все-таки вздохнул. Голова у него болела ужасно.
   Позади двигалась Мири. Он опустил голову на подушку. Держа стопку в руках, она прошла мимо дивана на почтительном расстоянии, обошла кресла и приблизилась к окну сбоку. Стоя чуть в стороне, она стала смотреть на улицу, время от времени умело отхлебывая виски.
   Он вдруг понял, что Мири очень устала. Неизвестно, сколько времени она провела в бегах. А он слишком устал, чтобы задавать ей новые вопросы. Он полуприкрыл глаза. Попытку довериться другому человеку трудно делать на фоне головной боли и усталости.
   Она отвернулась от окна, и на ее лице промелькнуло изумление, когда она увидела, как он сонно растянулся на подушках, закрыв глаза длинными ресницами, открыв шею.
   «Она видит мою уязвимость», — подумал он, и эта фраза нашла какой-то отклик в его гудящем от боли черепе. Он повернул голову и открыл глаза.
   — Я совсем выжата, — тихо сказала она. — Где мне спать?
   Он махнул рукой.
   — Выбирай.
   Спустя секунду она кивнула и пошла направо. Дойдя до двери спальни, она обернулась и посмотрела на него.
   — Спокойной ночи.
   И исчезла раньше, чем он успел ответить.
   Когда дверь закрылась, он вздохнул и сделал большой глоток вина. Ему тоже следовало бы отправляться спать.
   Вместо этого он быстро встал и подошел к окну так, как это сделал бы свободный человек. Он смотрел в окно так, словно находился в безопасности и не ожидал нападения врагов.
   Улица была ярко освещена и пустынна. Легкий ветерок время от времени начинал трепать какой-то кусок пленки.
   «Как хорошо, — подумал он, — что это место не обнаружили. Мне нужно отдохнуть, нужно какое-то время не быть О'Грейди, Филлипсом или еще кем-то. Нужно время побыть самим собой».
   Он поднял руку, чтобы расчесать пальцами прядь, упавшую ему на лоб, и в мгновение болезненного озарения узнал этот жест как свой собственный. Неожиданно в его поле зрения возник Контур, заслонив собой улицу. ВВЗ была 0,96. ВЛВ мерцала, дергалась — потом на секунду вспыхнула твердой цифрой 0,89, а потом погасла.
   Он проглотил вино и снова откинул волосы со лба. Вал Кон йос-Фелиум, Клан Корвал. Приемыш Клана Средней Реки… Он мысленно произнес все слоги своего среднереченского имени, словно это было заклинание, с помощью которого можно было отогнать нежеланные мысли.
   Перед ним возникло лицо жены Терренса О'Грейди. Оно то расплывалось, то снова становилось четче под раскаты назойливой музыки из бара, где этим вечером сидели они с Мири Робертсон.
   Он допил бокал одним глотком, недостойным такого вина. Сколько лиц он запомнил, сколько личин переменил за последние три года? Сколько жестов он заучил, а потом отбросил вместе с именами и лицами возлюбленных, родителей, детей, кошек и собак?
   Скольких людей он убил?
   Он резко отвернулся от окна и пошел искать омнихору на ощупь, точно слепой.
   Стоило ему прикоснуться к пластине — и клавиатура зажглась. Он отыскал у себя в голове отзвуки мелодии из бара, подхватил ее пальцами и решительно бросил в омнихору, прогоняя лицо женщины, которая была не его женой, заменяя его картиной песни.
   Пальцы секунду бегали вверх и вниз по клавиатуре, потом снова нашли резкий ритм и наполнили им комнату. В голове болезненно отозвалось эхо, руки сбились — потом снова стали двигаться уверенно. Он правой поймал ритм, а левой начал заплетать вокруг него мелодию. Прибавил темп, нашел намек на более давний ритм, перешел на него — вот так…
   Его правая рука секунду держала ритм, перемещая паузы и диапазоны, усиливая звук. Видения отступили. Сила музыки прогнала в беспокойное повиновение, в чуткий сон имена мертвецов, которых он знал, и лица тех, кто умер безымянными.
   К нему пришло новое озарение, которое чуть было не потерялось в вихре музыки: этот талант принадлежал Вал Кону йос-Фелиуму, был усвоен и отточен ради радости, а не по необходимости.
   Навязчивый ритм стал замедляться, сменяясь новым. Он заиграл то, что нашли его пальцы, и понял, что играет плач с планеты, на которой оказался в начале своей карьеры разведчика. Он украсил этот плач, урезал его до самого костяка, еще больше его замедлил; доиграл его до конца — и обнаружил, что его руки замерли.
   Звук еще на несколько секунд задержался в воздухе, пока инструмент расставался с погребальным песнопением, и Вал Кон уронил голову на стопорную дощечку. Он был опустошен. В нем не осталось чувств.
   «Спать, — подумал он с кристальной ясностью. — Отдых. Сию минуту».
   Он встал — и она оказалась здесь, незнакомка, которая спасла ему жизнь. Она стояла у открытой двери спальни — распущенные рыжие волосы, без пистолета, с развязанной шнуровкой. Ее серые глаза смотрели прямо на него. И выражение на ее лице не было ему знакомо.
   Она слегка поклонилась ему, сложив руки по земному обычаю.
   — Спасибо, — сказала она и, снова поклонившись, быстро повернулась, чтобы уйти.
   — Всегда пожалуйста, — ответил он, но дверь уже была закрыта. Он осторожно прошел через гостиную ко второй закрытой двери. Как он вошел туда, как заснул — этого он уже не помнил.

Глава 4

   Мири проснулась и потянулась медленно, фокусируя взгляд на часах на противоположной стене. Она проспала часов десять с хвостиком. Недурно. Мири скатилась с кровати и направилась в душ.
   Спустя полчаса, подсохнув и освежившись, она вытащила из-под подушки пистолет, запихнула в карман комбинезона, предоставленного автокамердинером, и направилась на поиски белков, углеводов и идей.
   Но первым, что она нашла на кухне, оказался кофе! Сваренный из настоящих земных зерен напиток дымился в чашке справа от нее, пока она заказывала пищу и вызывала последние новости на экран, установленный над столом.
   Главное сообщение ее не заинтересовало. Что-то насчет взрыва в местном штабе Партии Земли. Один человек погиб, двое ранены, некий Терренс О'Грейди разыскивается как явный подозреваемый. Появилось изображение О'Грейди — оно тоже нисколько ее не заинтересовало, и она нажала клавишу «Убрать» в поисках чего-нибудь полезного.
   Транспортное происшествие. Столкновение, жертв не было. Сегодня должен собраться Совет по роботам… «Убрать», — сказала она себе и снова нажала клавишу.
   Она сделала глоток кофе, смакуя его так же, как накануне вечером смаковала виски. «Бывает же у людей хорошая работа, — подумала она. — Виски и кофе…»
   Она быстро просмотрела еще три статьи, задержалась на коротком сообщении о шести трупах, обнаруженных в переулке в районе складов. По предположению полиции, работа Хунтавас.
   Еще одно сообщение — о всплеске автомобильных угонов, включая четыре роботакси. Все автомашины обнаружены на стоянке у космопорта с работающими двигателями и стертой памятью. Мири улыбнулась — он не сказал ей, куда отправляет машины — и нажала «Убрать». Газета разворачивалась на экране: шел раздел некрологов, затем — реклама по разделам. Она продолжала завтракать.
   Работа Хунтавас.
   Неприятно, что кому-то удалось связать происшествие с Хунтавас. Если бы нашли мертвой ее одну, было бы очередное нераскрытое убийство. И придется что-то предпринять, чтобы ее не нашли мертвой в ближайшем будущем.
   Крепкий парень, похоже, считает, что нашел подходящее решение. Быстрый и полный капремонт за счет Лиад: новые документы, новое имя, новое лицо, новая жизнь. Прощай, Мири Робертсон, здравствуй… ладно, какая разница?
   Она неохотно призналась себе, что почему-то разница есть. Мири допила кофе, подалась вперед, чтобы поставить чашку на стол, и замерла: ее глаза зацепились за знакомую фразу.
   «Требуется: СУПЕРКАРГО. Обязательно: опыт работы, знакомство с траспортировкой продукции инопланетных ремесел, духов, напитков, ксеномедпрепаратов. Обращаться к дежурному помощнику, свободный торговый корабль „Салин“. Ксенофобы, наркоголики и политики не требуются. Иметь при себе документы. Не имеющим документов просьба не беспокоиться».
   Она все еще продолжала смотреть на экран две минуты спустя, когда Вал Кон вышел на кухню.
   — Доброе утро, — сказал он, направляясь к поварскому пульту, чтобы выбрать завтрак.
   Мири откинулась на спинку стула, не отрывая глаз от экрана.
   — Эй, крепкий парень!
   Он подошел к ней и встал рядом. Не глядя на него, она махнула рукой в сторону экрана. Он наклонился посмотреть, и их руки на секунду соприкоснулись. Снова выпрямившись, он тихо вздохнул, и его дыхание потревожило нежные волосы у нее на виске. Вал Кон присел на край стола и выпил глоток молока, беззаботно болтая ногой. Мири подметила, что карманы на его комбинезоне не оттянуты. Безоружный.
   Он вопросительно поднял бровь.
   Она ударила по столу кулаком так, что пустая чашка из-под кофе зазвенела, и возмущенно воззрилась на него.
   — Так кто ты все-таки такой? — процедила она сквозь сжатые зубы. Заметив, что у нее колотится сердце, Мири заставила себя успокоиться и снова откинуться на спинку стула.
   Он отпил еще молока, пристально глядя ей в глаза.
   — Меня зовут Вал Кон йос-Фелиум, второй представитель Клана Корвал. Я работаю агентом перемен. Шпионом.
   Она указала на экран:
   — А это?
   Он пожал плечами:
   — Кожа из чистой лжи слишком легко рвется. Под ней должны быть мясо и кости. — Он замолчал, чтобы выпить еще молока. — Я прилетел на эту планету как суперкарго на «Салине». В моих документах говорилось, что я — Коннор Филлипс, гражданин Кианга. Когда «Салин» вышел на орбиту, Коннор Филлипс поругался с главным корабельным старшиной и в результате этой внезапно вспыхнувшей вражды подал заявление об уходе, вступающее в силу после разгрузки всех грузов местного назначения. Тем временем, чтобы не деморализовать команду судна, он арендовал эту квартиру на то время, пока будет подыскивать себе подходящую службу. Вот почему у нас оказалось уютное убежище в трудные времена. — Он улыбнулся. — Неплохой парень этот суперкарго Филлипс.
   Она закрыла глаза. «Когда хватаешь судьбу за хвост, — подумала она, — помни, что на противоположном конце у нее зубы».
   — А где шпиона научили так играть на омнихоре?
   Его брови удивленно нахмурились, но он ответил, тщательно подбирая слова:
   — Меня научила моя родственница, Энн Дэвис. Ей приятно было видеть, что у меня есть талант, потому что у ее собственных детей его не оказалось.
   — Твоя родственница.
   Она не была уверена, что это был вопрос, но он ей ответил.
   — Да. Моя… тетка? Жена брата моего отца?
   — Тетка, — подтвердила она, удивленная таким колебанием при его блестящем владении земным языком.
   — Больше, — задумчиво проговорил он. — Она была… моя приемная мать. После смерти моей матери я оказался у нее дома и рос с ее детьми.
   — И это более настоящее, чем Коннор Филлипс, или менее? — спросила она настойчиво. — Ты хоть сам знаешь точно, кто ты?
   Он внимательно посмотрел на нее.
   — Если ты спрашиваешь, не безумен ли я, какой ответ тебя больше успокоит? Я знаю, кто я, и я тебе об этом сказал. Даже когда я на задании, я знаю, кто я на самом деле.