Ли Шарон. Лови день

   — Скел! — повторила она. — Чертова погода. Чертов метеоролог. Делает свои замеры по пять раз в день — и что толку? Здешняя погода правил не знает, Браннер. Планета рассыпается — материк перемещается, Браннер. Это все равно что идти по воску. Только этим утром потеряли взвод. Тот холм, где он стоял… просто рассыпался.
   Она начала метаться. Хакан бросил на нее быстрый взгляд, а потом снова стал смотреть на дорогу, решительно вдавив педаль акселератора в пол.
   Вал Кон поймал беспокойно дергающуюся руку и нежно ее удержал. Одна часть его сознания думала о том, как ее успокоить, тогда как в другой холодно и непрерывно шел отсчет расстояний и направлений. Надо не проехать мимо корабля.
   — Машину придется бросить, Браннер. Слышишь? Отряд застрял — все, кто остались. Я обещала Лиз обезвредить орудие — тогда у них будет шанс выбраться… И вообще, что это значит — «галандариа»?
   — Это значит, — тихо сказал Вал Кон, поглаживая ей щеку и пытаясь внушить спокойствие, — «соотечественник», «земляк». Мири… Это Вал Кон, шатрез. Тебе надо лежать спокойно…
   Она вдруг замерла:
   — Вал Кон?
   Значило ли это, что она ушла из своих воспоминаний, вернулась в настоящее?
   — Да.
   — Не оставляй меня, Вал Кон.
   — Конечно, — пообещал он, нежно прикоснувшись к ее губам. — Я тебя не оставлю, Мири.
   Тут она вздохнула, словно ребенок, которому сказали, что чудище из кошмара на самом деле убито насмерть, и снова провалилась в забытье.
   — Останови здесь, — сказал Вал Кон и вздохнул, поймав взгляд Хакана, в котором читалось упрямое отрицание.
   — Здесь ничего нет, — решительно заявил музыкант. — Только скалы и снег. Мири плохо, Кори, — ей нужна больница, а не прогулка по холоду. — Он снова устремил взгляд на дорогу. — Через полмили будет поворот, и оттуда до Вейла чуть меньше часа.
   — Хакан, останови машину.
   На этот раз его взгляд был немного менее твердым, и скорость машины чуть снизилась.
   — Мири плохо, — тихо проговорил Вал Кон. — Ей нужна самая хорошая медицинская помощь. — Он поднял руку. — Неужели я настолько обезумел от горя, что готов убить собственную фру?
   Хакан бросил на него долгий пристальный взгляд, а потом посмотрел на холодное звездное небо и дикое нагромождение покрытых снегом скал.
   — Здесь? — растерянно спросил он.
   — На самом деле, — ответил Вал Кон, — примерно в четверти мили позади.
   Он затаил дыхание. Машина затормозила, остановилась — и поехала задним ходом.
   — Спасибо, Хакан, — тихо сказал он.
   Его спутник молча мотнул головой.
   * * *
   Сам корабль отыскать было легко — пришлось только пройти вдоль цепочки наполовину занесенных снегом следов. Когда зажегся луч орудийной башни, Вал Кон предупреждающе поднял руку.
   — Постой здесь секунду, Хакан, — велел он и дальше пошел один, сжимая в руке многоцелевой ключ, взятый из кармана сиг-Алды.
   Башня вращалась, ее луч искал цель. Вал Кон покрутил ключ в руках, поднес его к губам и выдул две резкие ноты. После короткой паузы он добавил еще две.
   Башня прекратила вращение. Вал Кон вытащил из кармана переносной маячок, сделал лучу несколько долгих и коротких сигналов и вздохнул с облегчением, когда луч послушно погас.
   — Все в порядке, Хакан! — позвал он, направляясь к брюху корабля.
   Снова повернув многоцелевой ключ, он отпер им хорошо видимый замок люка, а потом нагнулся, чтобы найти скрытую защелку и отключить ее.
   В безмолвии ночи дверца люка бесшумно отъехала в сторону. Включилось внутреннее освещение, позолотив серебряный снег.
   Хакан стоял с Мири на руках, изумленно открыв рот.
   — Это… самолет? — с сомнением спросил он.
   — Летательный аппарат, — мягко уточнил Вал Кон и вытянул руки. — Я возьму Мири, Хакан. Спасибо тебе за помощь.
   — Что? — К Хакану вернулось все его давешнее упрямство. — Ты заставил меня отвезти вас к какому-то летательному аппарату посреди безлюдной глуши, Мири плохо, она бредит — и я должен просто вас здесь оставить? — Он решительно покачал головой. — Ну уж нет!
   Вал Кон на секунду задумался. В конце концов, он у Хакана в долгу и обязан рассчитаться. Он поклонился — почти до земли:
   — Как пожелаешь. Иди со мной. Быстро.
   Автоврач оказался за перегородкой, напротив входа на мостик. Вал Кон нажал кнопку срочного доступа, и прозрачная крышка люка открылась. Он велел Хакану уложить Мири на кушетку, а потом забыл о его присутствии, быстро снимая с нее залитые кровью куртку и рубашку. Потом он стянул с нее сапоги и юбку. Осмотрев пульт, он с облегчением отметил, что Департамент достаточно высоко ценил Тиль Фона сиг-Алду, чтобы оснастить его корабль автоврачом последней модели, а потом закрыл люк и стал наблюдать за миганием лампочек. Автоврач проанализировал травмы Мири, сделал анализы крови, снимки и томограммы. Прозвучал мелодичный сигнал, и на экране над окошком для наблюдения появилась цепочка букв:
   «Пулевое ранение в верхней правой части грудной клетки. В грудной полости инородных тел нет. Осложнения: потеря крови, шок, переохлаждение. Обнаружены следы психостимулирующего вещества. Предположительное время восстановления: два часа сорок пять минут».
   Окошко для наблюдения потеряло прозрачность. Вал Кон вздрогнул, и у него подкосились ноги. Все будет в порядке!
   — Кори?
   С голосом Хакана было что-то нехорошее. Вал Кон заставил себя выпрямиться и повернулся к своему другу.
   Лицо Хакана неестественно побледнело, он сотрясался от дрожи.
   — Да?
   — Где Мири?
   Вал Кон указал на автоврач.
   — В… излечивающем устройстве. Вот здесь… — тут он указал на экран, — сказано, что она будет… исправлена… через три часа. — Он слабо улыбнулся. — Ей все равно надо будет отдыхать и восстанавливать силы, но она уже будет вне опасности.
   Хакан нахмурился:
   — Эта машина прямо сейчас помогает Мири?
   — Да.
   Музыкант кивнул, осмотрелся, а потом расправил плечи:
   — Мне доводилось видеть самолеты, Кори. Это — не самолет.
   — Да, — тихо отозвался Вал Кон, — не самолет.
   — Тогда что это?
   Вал Кон вздохнул:
   — Давай скажем — летательный аппарат, Хакан. А теперь забудь, что ты его видел.
   Хакан уставился на него, и Вал Кон со вздохом отошел от кабинки автоврача, направившись к поварскому пульту.
   — Хочешь чашку чаю?
   — Чаю? — Хакан помотал головой — возможно, пытаясь прочистить мозги, — а потом тоже вздохнул. — Ладно, Кори. Чай был бы кстати.
   Вал Кон заказал две порции — сладкий для своего гостя, простой — для себя, а потом достал две чашки из подавальщика и вручил одну Хакану. Сам он сделал глоток, удивляясь тому, до чего хорош пряный лиадийский чай, а потом заметил, что его друг продолжает дико оглядываться, и сделал приглашающий жест в сторону кресла второго пилота:
   — Садись и отдыхай, Хакан.
   Хакан неуверенно сел и осторожно отпил немного чая.
   — Откуда он взялся? — вопросил он.
   Вал Кон посмотрел ему прямо в глаза:
   — Из кухни. Ты же видел.
   — Я видел, как ты нажал пару кнопок вон на той стене, а потом вручил мне вот это!
   Музыкант закрыл глаза и будто ушел в себя — только дышал глубоко и мерно. Вал Кон добрел до пульта управления и сел.
   Спустя какое-то время Хакан открыл глаза и посмотрел на Вал Кона — на удивление спокойно:
   — Откуда ты, Кори?
   Вал Кон вздохнул:
   — Издалека.
   — Не из Порлинта? — настойчиво спросил Хакан.
   — Да, — признал Вал Кон. — Не из Порлинта.
   — Тогда откуда?
   — Нет, — сказал Вал Кон. — Хакан, я не могу тебе сказать. Если ты снова меня спросишь, я тебе солгу, а мне не хотелось бы лгать моему другу и другу Мири. Мне не следовало приводить тебя сюда. И если бы речь не шла о жизни Мири, я бы тебя сюда не привел. — Он виновато улыбнулся. — Я сыграл над тобой плохую шутку, мой друг: ты видел нечто, чего не мог видеть. Больше того, если ты опишешь этот корабль — кухню, медицинскую машину, тебе никто не поверит.
   — Почему?
   Вал Кон передернул плечами.
   — Ты можешь подойти к стене в любом доме Джилла, нажать пару кнопок и получить чай — горячий и идеально заваренный? Когда ты ранен или болен, разве ты подходишь к врачу, чтобы он засунул тебя в аппарат на час-другой, пока тебе не станет лучше?
   Хакан покачал головой:
   — Значит, эти вещи не существуют, правильно? Как сказала бы фру Трелу: «И не могут существовать».
   Хакан закрыл глаза.
   Вал Кон пил чай, осторожно разрешая своему телу расслабиться. Он очень быстро прошел по «Радуге» — и, подняв голову, поймал на себе взгляд Хакана.
   — Как давно он здесь?
   — Не больше дня, — тихо сказал Вал Кон. — И к завтрашнему утру его уже не будет.
   По усатому лицу пробежала тень грусти.
   — Вы улетите?
   — Нам здесь не место, как и этому аппарату, Хакан. Мы оказались здесь случайно. По счастливой случайности, как выяснилось. Мы нашли друзей и музыку, а за все, что приносит нам так много, следует благодарить судьбу.
   Дальше оба пили чай в молчании. А потом Вал Кон немного изменил позу, что снова привлекло к нему внимание друга.
   — Тебе пора идти, Хакан.
   — Уже? Но… то есть… Мири…
   Он растерянно замолчал.
   Вал Кон немного подумал.
   — Прерывать начатое лечение опасно. И Мири будет спать еще несколько часов после того, как машина ее отпустит. Она не может с тобой попрощаться, Хакан, хотя я знаю, что ей бы этого хотелось. Я… — Он пожал плечами. — Вернись на это место завтра, — медленно проговорил он, — и забери то, что тут будет. — По его прихоти будет нарушено еще несколько правил, виновато подумал он, дотрагиваясь до плеча друга. — Береги себя, друг мой.
   Хакан встал. В его голубых глазах блестели слезы.
   — Кем ни за что не простит мне, что я позволил вам двоим вот так скрыться. Она… мы… любим вас обоих.
   — А мы любим вас. — Поддавшись какому-то непонятному чувству, Вал Кон прикоснулся к заросшей щетиной щеке, словно Хакан был ему родичем. — Я вижу тебя, Хакан Мельтц. — Он отступил на шаг. — Живите в радости, ты и Кем, и пусть все ваши дети любят музыку.
   — Угу…
   Хакан поплелся следом за Вал Коном к наружному люку и остановился, глядя в ночь.
   — Ты найдешь дорогу назад, Хакан? Мне не надо проводить тебя до машины?
   — Найду без труда, — ответил он, надевая капюшон. — Просто пойду по следам, как мы сделали по дороге сюда. — Он замялся. — Доброй ночи, Кори.
   — Доброй ночи, Хакан.
   Вал Кон смотрел вслед Хакану, пока его фигура была видна на фоне звезд и снега, а потом закрыл люк и вернулся в корабль. Таймер автоврача показал, что лечение Мири продлится еще час с четвертью. Вал Кон поставил будильник, чтобы проснуться через час, наклонил спинку кресла пилота и заснул.

Вандар

   Клин Косморн

 
   «Необходимо дополнительное время для завершения лечения: двадцать пять минут».
   Вал Кон прикоснулся к кнопке запроса информации. Когда причина, потребовавшая дополнительного времени, появилась на экране, он нахмурил брови.
   «Фильтрация крови и повторная калибровка уровня питательных веществ, потребовавшиеся в связи с сильной негативной реакцией на введение психосоматического вещества».
   — Психосоматического вещества? — повторил он вслух. А потом лицо его прояснилось, и он воскликнул: — А!
   Та смесь «облака» и мемстима, которую она бросила в лицо Тиль Фона сиг-Алды: видимо, она случайно вдохнула какое-то количество. Он покачал головой и ввел указание переслать состав наркотика на третий вспомогательный экран. «Откуда у Мири появилась эта штука?» — недоуменно подумал он и снова покачал головой. Придется ждать ее объяснений.
   Он наклонился, собрал ее одежду и сунул в чистку вместе со своей собственной, включив режим: «суперчистка» и «ремонт». В освежителе тоже был предусмотрен режим «супермытье». Включив его, Вал Кон встал под настоящий потоп.
   Окошко для наблюдения стало прозрачным, позволяя увидеть стройное белое тело, вихрь рыжих волос и пару сонных серых глаз. Свежий шрам стал розовым пятном над ее небольшой грудью. Вал Кон улыбнулся и нажал кнопку выхода.
   — Доброе утро, Мири.
   — Привет. — Голос ее оставался хрипловатым. Она повернула голову на плоской подушке, сумев изобразить укоризну. — Думаешь, я не умею падать?
   Он вздохнул:
   — Я так хорошо знаю этот смертельный прием…
   — Ага. И я тоже. — Ее улыбка получилась немного кривой. — Не учи свою бабушку кушать яйцо всмятку, космолетчик.
   — Не посмел бы даже пытаться.
   Она хмыкнула:
   — Надо полагать — если вспомнить, кто была твоя бабушка. Отчаянная была старуха, а?
   — Не отчаянней других, — тихо ответил он, прикасаясь к ее щеке. — Есть хочешь, Мири?
   — Не отказалась бы перекусить. — Она впервые перевела взгляд с его лица на помещение за его спиной. — Ты мне не скажешь, где мы?
   — На корабле агента.
   Она нахмурилась:
   — Только мы двое?
   — Только мы двое. — Он отвел глаза, поймал прядь медных волос и пропустил ее между пальцами, пристально наблюдая за этим процессом. — Агент… умер. Контур солгал ему — как солгал мне на корабле Точильщика, помнишь?
   Он снова посмотрел ей в глаза.
   — Угу.
   Вал Кон вздохнул и покачал головой.
   — Он был под действием стимуляторов и… других веществ. Контур прибавил мощный выброс адреналина, а организм уже был перегружен…
   — У него не выдержало сердце, — очень тихо договорила Мири.
   Вал Кон кивнул.
   — Тиль Фон сиг-Алда, — пробормотал он. — Клан Ругаре.
   Мири нахмурилась:
   — Вы были знакомы?
   — Нет. Он назвал мне свое имя. — Вал Кон отогнал от себя это воспоминание. — Что ты хочешь на завтрак?
   — Что бы это ни было, я это буду есть не здесь, — заявила она с неожиданным всплеском энергии. — В каком состоянии моя одежда?
   — Камердинер с задачей справился, — ответил он. — Секунду.
   Вал Кон вернулся с ее одеждой почти сразу же, но Мири уже успела подняться и теперь сидела, свесив ноги с кушетки. Он покачал головой и вручил ей рубашку, стиснув зубы, чтобы не навязывать свою помощь, надеясь, что она сама скажет, если ей нужно будет помочь.
   Мири застегнула пуговицы и со вздохом посмотрела на юбку.
   — Набрось эту штуку мне через голову, ладно? — Он послушался. Она застегнула юбку, а потом схватила его за руки и слезла на пол. — А ты не ранен, босс?
   — Нет, — тихо ответил он, а потом с жаром начал: — Мири, никогда больше…
   Она подняла руку:
   — Ничего не говори, ладно? Я услышала, как ты дико кричишь, взлетая на тот холм. Готов был налететь на него и нарезать на мелкие кусочки, да? — Она вздохнула и приникла к нему, с неожиданной силой обхватив его за талию. — Пара психов.
   Спустя мгновение она отстранилась:
   — Кофе, наверное, не найдется.
   — Это лиадийский корабль, — ответил Вал Кон. — Так что вряд ли. Однако можно проверить.
   Он протянул ей руку.
   Мири приняла ее без всяких колебаний, и вместе они прошли в главное помещение.
   Кофе действительно не оказалось, но заказанный им чай был почти не хуже: темный, пряный и крепкий. Она допивала вторую чашку, полулежа в кресле второго пилота и глядя, как Вал Кон убирает остатки их трапезы. Ей ужасно хотелось, чтобы ее разум перестал задавать ей один и тот же вопрос: «И что теперь?»
   «Он обязательно спросит тебя про „облако“, Робертсон, — сказала она себе. — Независимо от того, лгал тот Тиль Фон или нет. Он обязательно спросит. И что ты ему скажешь?»
   Вал Кон вернулся и сел в кресло пилота, прихватив чашку свежего чая. Устроившись, он сделал глоток, а потом посмотрел ей в лицо.
   «Боги! — подумала она. — Боги, пожалуйста…»
   — Мири? — тихо спросил он.
   Она проглотила вздох вместе с глотком чая и в упор встретила его взгляд.
   — Угу.
   — Кто такой Скел?
   Она удивленно встряхнула головой:
   — Уже никто, босс. Он погиб на Кламасе. — Она снова вздохнула. — Откуда ты слышал про Скела?
   — Какое-то время ты довольно упорно с ним разговаривала, — мягко объяснил Вал Кон. — Приказывала ему положить тебя и уходить.
   Мири закрыла глаза и глубже ушла в кресло.
   — Так оно и должно было быть, — монотонно проговорила она. — Приказ Лиз. Каждый сам за себя, так она сказала. — Ее голос стал звучать жестче, словно эти слова навсегда въелись в ее память. — Если твой напарник упал и не встает — беги. Если я упала — беги. Если ты ранен и рана не смертельная — вставай, черт тебя подери, и беги!
   — Мири…
   Она открыла глаза. Ее сжатые губы побелели от давней боли.
   — Отряд противника — они нас сковали, нашли по термонаводке. К этому моменту нас осталось мало — двадцать пять или двадцать шесть. Кто-то должен был убрать это орудие, понимаешь? И я сказала Лиз, что уберу. — Ее глаза опять закрылись, и она судорожно вздохнула. — Это было естественно: я была самая маленькая и быстрая. Самый правильный выбор. Лиз это увидела, одобрила. Скел… Он остался ждать, когда орудие взорвалось. На обратном пути меня ранило, а потом… земля сдвинулась. К тому времени подвижки шли почти все время. Осыпались камни — мне перебило обе ноги. Скел меня понес. Дотащил до Лиз, а потом попали в него. А потом меня несла она: как приказала нам не делать.
   Она вздохнула. Ее глаза открылись и уставились в потолок.
   — Лиз, Скандал, Мак, Уин и я. Пятеро. Всех остальных убил Кламас. Если бы не метеоролог, мы бы тоже погибли.
   Она дотронулась до регулятора кресла и села прямо.
   — Я его так и не смогла поблагодарить. Его звали Браннер. Иклиад Браннер. Не знаю его Клана. Подделал сообщение вроде бы — я так толком и не узнала — и заставил прислать шаттлы со станции. Вывезли в целом человек пятьсот, а потом все полетело к чертям. Слышала, что у него потом были неприятности…
   — Мири…
   Вал Кон стоял совсем близко, протянув одну руку. Лицо его выражало боль и печаль. У нее мучительно сжалось сердце, и она стиснула зубы, борясь с разрывающей душу любовью к нему.
   — Тебе лучше выслушать все до конца.
   — Позже.
   Он прикоснулся к ее щеке, погладив напряженные мышцы.
   — Сейчас, — возразила она, отстраняясь. Его рука опустилась вниз, на лице помимо других неприятных чувств отразилась тревога. — Осталось не так уж много.
   — Ладно, — тихо согласился он, не спуская с нее глаз. — Расскажи мне все до конца.
   — Оказалась в больнице, там мне привели в порядок ноги. Спала плохо — кошмары. Мысли доставали: что все, кого я знала, мертвы, и что мне самой надо было бы умереть. Начала пить слишком много кинака, но от него воспоминания становились только ярче, понимаешь? Попробовала еще пару разного, пытаясь избавиться от воспоминаний — от всех мертвых лиц. И наконец заполучила немного «облака». Воспоминания ушли. Я смогла спать и думать, и мне больше не было так… грустно. — Она вздохнула. — Но действие «облака» кончалось, и воспоминания начинали мучить еще сильнее, потому что ты их не совсем отключаешь, а только на время прячешь.
   Она отвела глаза, заглянула в пустую чашку, а потом снова заставила себя смотреть ему в лицо.
   — «Облака» было много.
   Наступило молчание. Вал Кон не сел, давая понять, что желает слушать дальше. Мири вздохнула и заставила себя закончить рассказ:
   — Лиз устроила мне программу реабилитации. Понадобилось много времени, но я справилась. С «облака» мало кому удается слезть. — Она резко засмеялась. — Мне повезло.
   — А! — произнес он.
   — И к чему это «а»?
   Слезы — неожиданные, кошмарные — побежали у нее по щекам и закапали с подбородка. Она подняла руку, отчаянно их стирая. Вал Кон подошел и уселся на край ее кресла, лицом к ней.
   — К тому, — мягко сказал он, — что если бы мне пришлось быть на Кламасе, увидеть, как распадается мир, а мой отряд — мои друзья, мои любимые, моя семья — гибнут, то мне тоже захотелось бы забыть.
   Она встряхнула головой:
   — Этот Тиль Фон передал мне пакет «облака», когда я вышла, чтобы успокоиться. Сказал, что это от тебя, за то, что я так хорошо выполнила свою работу.
   — Мне нужно говорить, что он лгал? — спросил Вал Кон и вздохнул. — В том пакетике, который он тебе дал, была смесь, Мири: половина «облака», половина — мемстима, вещества, которое дают агентам, когда они делают доклад. Оно вызывает полную активизацию памяти.
   Ее глаза расширились.
   — Неудивительно, что у него не выдержало сердце. От полного забвения к стопроцентной памяти? Да от такого все мозги взорвутся! — Она помолчала. — Ад.
   Вал Кон кивнул. Когда ее молчание затянулось на несколько минут, он прикоснулся к ее руке:
   — Теперь я услышал все, что должен был сегодня услышать, Мири? Потому что, по-моему, тебе надо спать, чтобы полностью исцелиться.
   Мири посмотрела на него. «Все хорошо, Робертсон, — сказала она себе. — Все и правда хорошо».
   Умиротворение — такое же ошеломляющее и неожиданное, как и слезы, затопило ее. Она наклонилась вперед и прижалась щекой к его щеке.
   — Знаешь, мне тоже кажется, что мне следует лечь спать, чтобы полностью исцелиться. Но если ты хочешь, чтобы я спала не здесь, а где-то в другом месте, тебе придется меня отнести.
   — Это, — ответил Вал Кон, — можно устроить.

Вандар

   Клин Косморн

 
   Покрытые снегом скалы сверкали на ярком солнце, так что у шедшей за Хаканом Кем слезились глаза. Если бы все это не звучало так дико — но вот же… У Мири травма, Хакан с Кори привозят ее сюда, и Кори укладывает ее во врачебную машину… А из стены появляются чашки с чаем, и световые панели на летательном аппарате, который не похож ни на какой нормальный летательный аппарат.
   Кем покачала головой и сощурила глаза, пытаясь разглядеть самолет. Нечто столь крупное, как в рассказе Хакана, на ярком солнечном свете нельзя не увидеть!
   Перед ней Хакан вдруг остановился, глядя на прямоугольное углубление в снегу. Она подошла к нему и вложила пальцы в его ладонь.
   — Он исчез, — сказал Хакан и опустошенно посмотрел на нее. — Они исчезли, Кеми.
   Она беспомощно посмотрела на него, а потом снова перевела взгляд на углубление, сильнее сощурила глаза, пытаясь защититься от ослепительного блеска, и вытянула палец:
   — А это что, Хакан?
   «Это» оказалось плоской деревянной коробкой со сдвижной крышкой. Когда они ее открыли, то почувствовали густой терпкий запах, немного напомнивший чай. Внутри оказались лист бумаги и кошель.
   «Дорогие Хакан и Кем! — начиналась записка, написанная наклонным плавным почерком Мири. — Простите, что приходится покидать вас, не повидавшись. Пожалуйста, поверьте, что мне уже намного лучше и что я не умру, наверное, еще очень-очень долго, так что посочувствуйте Кори. В коробке лежат деньги, которые мы получили от короля за то, что мы герои. Там, куда мы едем, деньги другие, так что этими пользуйтесь вы. Пожалуйста. Хакан, мне жаль, что мы не смогли закончить последнее выступление. Ты — хороший музыкант и хороший друг. Не забывай, что играть всегда надо для удовольствия. Кем, я тебе стольким обязана! Мне жаль, что мы причинили вам с Хаканом столько хлопот. Спасибо вам обоим за помощь. Передайте фру Трелу, что мы ее больше не побеспокоим. Мы вас любим. Мири».
   Дальше было несколько пустых линеек, а потом острым почерком с обратным наклоном:
   «Будьте оба здоровы и радостны. Мы будем по вам скучать и часто вас вспоминать, с любовью. Пусть для вас обоих музыка никогда не смолкает. Кори».
   Вот и все. Кем сморгнула слезы и подняла взгляд от письма. Хакан обходил прямоугольное углубление, внимательно глядя во все стороны. Она подошла к нему:
   — В чем дело?
   Он указал ей на нетронутую поверхность снега, простиравшуюся во все стороны.
   — Разбега не было, — сказал он. — Кори поднял свой летательный аппарат прямо вверх!
   Она заглянула ему в лицо, потом осмотрела снег, небо над головой — и снова обеспокоенно посмотрела на него:
   — Разве такое возможно, Хакан?
   Он начал было что-то говорить, а потом вдруг закрыл рот и долго молча смотрел на нее. А потом прижал ее к себе и уткнулся лицом в ее волосы.
   — Нет, — прошептал он. — Невозможно.