Страница:
Кейси вся напряглась, убедившись, что это Демьен стоит на коленях возле диванчика, обнимая, лаская и целуя ее. Кейси пыталась сообразить, что же это такое, но голова была как в тумане. Она не придумала ничего, как задать вопрос:
— Демьен, что вы делаете?
Ей пришлось повторить вопрос трижды, прежде чем Демьен посмотрел на нее. При слабом свете единственной настенной лампы Кейси разглядела, что Демьен выглядит смущенным.
Но его смущение было ничто по сравнению с тем, какое испытала Кейси, когда Демьен спросил:
— А что вы делаете в моей постели?
— Как это в вашей постели? Здесь вообще нет кроватей, только диваны. И я на своей половине вагона, а на диванчике едва поместится один человек! — твердо заявила Кейси.
Демьен огляделся, как бы желая убедиться, что Кейси права, и сказал:
— Верно, вот проклятие, это все сон виноват. Кейси недоуменно захлопала глазами. Но сама она только что видела приятный сон с участием Демьена, а потому решила, что и ему привиделось что-то подобное. Не обязательно с ее участием. Наверное, он видел во сне Луэллу. Глаза Кейси были еще прищурены, когда она спросила:
— Вы всегда разгуливаете во время сна?
— Насколько мне известно, до сих пор такого со мной не было. Могу ли я принести извинения?
Извиняться за доставленное ей огромное наслаждение? Но ведь он представления не имеет о том, что она испытывает. Откуда ему знать? Надо надеяться, она ничем — ни жестом, ни звуком — не выдала своего состояния.
Она, конечно, не знала, ответила ли на его объятие, откликалась ли на ласки: Кейси была слишком взбудоражена, чтобы отдавать себе отчет в собственном поведении. Но ведь и он находился в сонном состоянии и вряд ли мог заметить, что ей нравятся его поцелуи.
— Меня совершенно не касается, что вы бродите во сне, Демьен. Но прошу вас по возможности заниматься этим на своей половине.
— Разумеется, — ответил он и добавил после долгой паузы:
— Хотя я чувствую, что мне это было приятно.
Кейси покраснела до корней волос. При сумеречном освещении Демьен, слава Богу, не заметил ее смущения. И вероятно, он все еще испытывал удовольствие, судя по следующей фразе:
— Вы понимаете, что я имею в виду?
Она поняла. Он предлагал продолжать поцелуи и предоставлял решение ей. Черт возьми, искушение было велико! И на этот раз Демьен мечтал явно не о поцелуях Луэллы. Он отлично знал, чьи губы будут ему покорны.
Кейси не смела сказать «да». Если бы он поцеловал ее снова, не спрашивая разрешения, она, возможно, и не стала бы возражать. Но, задав ей вопрос, Демьен вынуждал признаться, что она мечтает об этом. Но тогда она уже не сможет утверждать, что вовсе им не интересуется, а Кейси по-прежнему хотела поддерживать такое впечатление. Должна поддерживать.
И какого дьявола ему понадобилось спрашивать? Все ближе время, когда каждый пойдет своим путем. И так трудно будет распрощаться с Демьеном во второй раз! Любовная связь сделает расставание еще труднее.
И пока не передумала, Кейси поспешно сказала:
— Больше всего мне хочется спать, Демьен. Советую и вам сделать то же самое, а ваши сны лучше держите при себе. Кажется, она услышала вздох? Или нет? Демьен кивнул и встал. Однако не торопился повернуться к Кейси спиной — так долго, что она вся замерла в ожидании. Потом он все-таки вернулся к креслу, в котором обычно спал — скамейки-диванчики были ему не по росту, — и долго ворочался, устраиваясь поудобнее. Вздохи слышались вполне отчетливо.
Кейси повернулась лицом к стене, надеясь уснуть как можно скорее.
Глава 23
У Кейси сложилась привычка на каждой станции расспрашивать людей, не помнят ли они человека, похожего по описанию на Каррутерса. Дни шли, и расспросы начинали казаться бессмысленными. Демьен полагал, что, двигаясь дальше на запад через южный Техас по Тихоокеанской железной дороге, они попусту теряют время. Но тут Кейси получила наконец достоверные сведения.
Во время очередной двухчасовой стоянки за неимением лучшего занятия Демьен отправился в город вместе с Кейси. Когда она заглянула к местному парикмахеру, Демьен решил, что она хватается за соломинку, но именно парикмахер и вспомнил Генри. Призадумавшись, однако, Демьен вспомнил, с какой дотошностью Генри относился всегда к своей внешности. То, что человек в бегах, еще не значит, что ему не надо за собой следить. Стало быть, парикмахер — один из первых людей, кому нанесет визит Каррутерс.
А этот самый парикмахер принадлежал к числу тех, кто всегда совмещает дело с приятной беседой, и ему удалось втянуть Генри в разговор. Причем парикмахеру запомнилось, как тот расспрашивал, скоро ли очередные выборы в городе и довольны ли жители нынешним мэром.
Вполне возможно, что со стороны Генри это было лишь проявлением праздного любопытства или желанием поддержать разговор. Но в сочетании со сведениями о том, что Генри стремится обзавестись собственным городом, это приобретало особый смысл.
В конце концов человек, облеченный полномочиями мэра, во многих случаях обладает куда большей властью, чем тот, кто владеет городом. То ли Генри переменил тактику, то ли он вообще подался в политики.
Город, где есть свой мэр, уж конечно, больше городка, лишь начинающего строиться. И если Генри выбрал политиканство, он будет стремиться к расширению возможностей. Судя по добытым сведениям, Каррутерс скорее всего продолжает разъезжать в поисках наилучшего места, где он может вступить во владение.
Кейси расстроили заключения, к которым они пришли вместе с Демьеном.
— Теперь мы знаем, как далеко он забрался, но это значит одно: придется обследовать, начиная отсюда, все железнодорожные ветки, — доказывала она.
Это было верно и означало, что на поиски уйдет очень много времени. Выходит, Демьену еще долго придется пробыть в обществе Кейси, чем он был ничуть не огорчен, как вроде бы следовало ожидать.
С одной стороны, он предпочел бы скорее покончить с этой историей и вернуться домой, к привычному образу жизни, с другой — угнетала мысль, что самому придется вести все дела «Ратледж импорте». Он, разумеется, знал, что его ожидает, и готовился к деловой карьере, но не думал, что это время уже не за горами.
А тут еще Кейси.
Он представлял себе, как трудно будет держать руки подальше от нее, но никак не предполагал, что его будет тянуть к ней каждую минуту. Луэлла Миллер помогла ему отвлечься, только ненадолго. Да, Луэлла исключительно красива, но очень скоро ее непрерывная пустая болтовня стала раздражать Демьена до такой степени, что ему хотелось одного: крикнуть, чтобы она заткнулась наконец.
И вот молчаливая Кейси с ее крепко хранимыми секретами. Она вообще не слишком стремилась к разговорам, а тем более к разговорам о себе. Демьен постоянно думал о ней, о ее побуждениях и поступках, о ее прошлом, о том, почему она скрывается от семьи, если у нее еще есть родные, а не только грозный на вид папаша.
Но гораздо сильнее, чем отгадать все эти загадки, было желание обладать Кейси. И на вторую ночь в поезде он не выдержал.
Он не мог спать, не мог не смотреть на Кейси. Глядя на нее, такую кроткую и нежную, какой она каждый раз становилась во сне, он просто не мог устоять. Он не привык притворяться, но разыграл комедию, когда она проснулась и рассердилась на него. Надо же было сохранить мир.
Лунатик… Ему становилось смешно каждый раз, как он вспоминал об этом совершенно неубедительном объяснении. Но в муках страсти мысли путались, и в конце концов Кейси ему поверила.
Следующий вечер привел их в маленький городок Лэнгтри. Поезд должен был простоять всю ночь, так что пассажиры могли хорошо выспаться в местной гостинице. Демьен заказал два номера и сразу же улегся в постель, а Кейси заявила, что попробует что-нибудь разнюхать, поскольку уезжать придется спозаранку.
Демьен не беспокоился. Городишко маленький. Вряд ли Кейси подстерегает опасность, чтобы пришлось ее защищать. Да она и не приняла бы его защиты. Считала, что в любой ситуации справится сама.
Но на следующее утро Кейси в комнате не оказалось. Не было ее ни на вокзале, ни возле лошадей. По правде говоря, Демьену не везло нигде, пока кто-то не посоветовал ему заглянуть в местную кутузку. Там она и сидела — за решеткой из весьма толстых и прочных прутьев — со своим обычным непроницаемым выражением лица. Впрочем, при более пристальном взгляде можно было заметить в ее золотистых глазах яростный огонек.
— Серьезное дело? — спросил Демьен, когда ему разрешили подойти поближе.
— Да просто смешно, — пробурчала Кейси.
— Вы подстрелили кого-нибудь не того?
— Даже не поцарапала.
— Тогда что вы здесь делаете?
— Будь я проклята, если мне это известно, — последовал недовольный ответ. — Я заказала стаканчик виски в салуне Джерси Лилли, стояла у стойки и обдумывала свои дела, как вдруг началась потасовка. Я осталась на месте и продолжала обдумывать все те же дела, ну а драка тем временем кончилась. Половина присутствующих лежала на полу, зажимая разбитые носы.
— Но если вы ни в чем не замешаны…
— Меня замешали, — отрезала Кейси. — Старый судья Бин, пьяный, как неотесанная деревенщина, был там и разорался, что, дескать, его судебное помещение разрушено, уничтожено и так далее.
— Вы хотите сказать, что салун выполняет одновременно функции судебного помещения?
— А что тут необычного? В большинстве маленьких городков нет специального здания суда, не говоря уж о судье. И когда окружной судья прибывает в город, он проводит заседания в салуне, потому что это, как правило, самая большая комната в городе. Большинство судей отнюдь не проводят день и ночь в зале судебных заседаний независимо от того, идет в это время судебная сессия или нет.
— У меня такое впечатление, что вы лично знаете этого судью Бина.
— Лично не знаю, но слышала от другого арестанта. Я с ним делила камеру, пока за ним не пришла жена и не увела домой. Кажется, этот самый судья пользуется техасским уложением о наказаниях на свой лад и штрафует направо и налево, когда ему не хватает денег на выпивку. Вершит справедливость и вешает конокрадов и убийц не моргнув глазом, если они не его собутыльники.
— Что все это значит?
— Значит только то, что он вертит законом, как ему удобно. Если кто-то из его приятелей кого-нибудь подстрелит, он всегда найдет способ оправдать его вчистую. Одно из самых позорных его судебных решений гласило, что жертва не должна была находиться на линии огня, когда его дружок стрелял.
Демьен только головой покачал:
— Я сказал бы, что сокамерник морочил вам голову, Кейси. — Хотела бы так думать, но сомневаюсь.
— Почему?
— Потому что смутно припоминаю, что слышала об этом судье Бине раньше от парнишки-ковбоя. Он проезжал через Лэнгтри несколько лет назад. На его глазах какой-то человек упал замертво на улице перед салуном, на крыльце которого удобно устроился судья. Бин немедленно заковылял вниз…
— Заковылял?
— Он почти никогда не бывает трезвым и потому не в состоянии придерживаться прямой линии, — пояснила Кейси. — Ну, как я уже говорила, он заковылял на место происшествия, чтобы первым долгом выполнить обязанности коронераnote_3, потом обшарил карманы покойника, нашел в них деньги и револьвер и вынес своей властью судебное решение: оштрафовать умершего посмертно за незаконное ношение оружия. Штраф, разумеется, был равен сумме, обнаруженной в карманах.
— И ему все сходит с рук?
— Почему бы и нет? Ведь он и только он олицетворяет закон в этих местах. Но, как мне сказали, прошлым вечером он пришел в настоящую ярость из-за того, что его зал судебных заседаний разгромили, и арестовал всех присутствующих прямо на месте. Ему резонно указали, что такое количество народа не влезет в кутузку, так что официальному аресту он подверг только меня.
— Почему? — нахмурился Демьен.
— Уж поверьте, я тоже этим поинтересовалась, и мне было сказано, что судья лично знает всех участников скандала, они никуда не денутся, и он сам соберет с них штраф.
Половина — его дружки-собутыльники, их он скорее всего и не подумает наказывать. Меня же он не знает, так что пришлось провести ночь в камере, а теперь вот оставили дожидаться суда. Демьен вздохнул:
— Значит, вам придется оплатить часть причиненного ущерба, хотя вы ни малейшего отношения к разгрому салуна не имеете?
— Выходит, так.
— Вам, как известно, нравится самой улаживать свои проблемы. По крайней мере хотя бы заявили, что не принимали в драке никакого участия. Кейси сверкнула глазами:
— Думаете, мне по нраву ночевать в кутузках? Разумеется» я сказала об этом. Но судья сделал официальное заявление, что ответственность за разгром понесет каждый присутствовавший, без всяких исключений.
— В том числе И он сам?
Кейси фыркнула:
— Он ограничится тем, что соберет все штрафы и оплатит этими деньгами ремонт. Такова его доля участия в расходах.
— Из-за этой истории мы, вероятно, пропустим поезд?
— Может, и нет. Кто-то уже отправился будить судью.
Говорят, все кончится скоро.
— Только уж вы, Кейси, постарайтесь не сердить этого человека, не то вас вернут назад в камеру.
— Я об этом подумала, — кисло пробурчала она. — Просто не верится, что придется платить ни за что.
— Не волнуйтесь, я заплачу штраф.
— Не в этом дело.
— Конечно, не в этом, но только так мы сможем выбраться отсюда.
Оба они, естественно, не знали, что в это утро судья Рой Бин окажется в самом скверном настроении.
Глава 24
Салун Джерси Лилли, где судья Рой Бин пребывал независимо от того, началась судебная сессия или нет, ничем не отличался от прочих салунов, если не считать скамьи подсудимых. Однако сам Бин отнюдь не выглядел типичным судьей. В частности, он был так толст, что мог застегнуть лишь верхнюю пуговицу жилета, об остальных нечего было и думать.
На вид ему было лет семьдесят. Налитые кровью глаза свидетельствовали о пристрастии к рому, а следы от веревки на шее — о том, что в прошлом Бину пришлось иметь дело с толпой линчевателей.
Кейси была слишком расстроена своим арестом, чтобы оценить, насколько не соответствовал причиненный салуну ущерб буйной ярости судьи Бина. Иначе бы она не удивилась, сообразив, что вся сцена была разыграна ради новой возможности взимать штрафы.
В большой комнате у одного из столов была сломана ножка. Один стул разбит о чью-то спину. Вот и все, не считая перебитых бутылок. И Кейси не могла припомнить, чтобы прошлым вечером видела еще какие-то разрушения, если только обломки не убрали. Впрочем, судя по всему, никаких попыток навести в помещении порядок не предпринималось.
И даже в этот ранний час возле стойки бара похмелялись дружки судьи, ожидая, что он поскорее закончит дело и присоединится к ним. Из того, что Кейси слышала, заключить можно было одно: даже во время судебной сессии, когда скамья подсудимых была полным-полна, выпивка скорее поощрялась, чем осуждалась.
Кстати, и теперь на столе у Бина рядом с судейским молотком стоял высокий стакан, полный рому. Никакого помоста для стола. Скамья подсудимых достаточно ясно указывала, что здесь находится суд, — так чего ради тратить лишние деньги на эти подмостки? Поменьше формальностей: даже бейлиф запросто пристроился на уголке стола со своей чашкой кофе, вместо того чтобы торчать навытяжку и блюсти тем самым достоинство суда.
В этот карикатурный зал судебных заседаний Кейси доставил один из судебных исполнителей. Демьен шел следом и хотел остаться возле нее, у стола судьи, но тот немедленно обратил на это внимание.
— Присядьте-ка, молодой человек. Я займусь вами, как только закончу дела с этой юной леди.
Кейси оцепенела, пораженная, что этот старый простофиля разгадал ее. Ведь никто другой этого не сумел! А старина Бин даже закудахтал от удовольствия, обрадованный тем, что так удивил Кейси.
— У меня острые глаза, мисс, — хвастливо заявил он. — Я всегда замечал и буду замечать хорошенькую девушку, какие бы дурацкие тряпки она на себя ни напялила. Должен, однако, заметить, что немногих видел перед собой в суде, — добавил он, и Кейси покраснела.
Подняв лохматые седые брови, судья снова обратился к Демьену:
— Почему вы до сих пор стоите здесь, сынок? Плохо слышите? — Я вот… с ней, — объяснил Демьен. — Готов заплатить штраф, так как нам надо спешить.
— Так бы и сказали, — живо откликнулся судья с алчным блеском в глазах. — За соучастие в разрушении частной собственности и нарушение тишины в общественном месте с вас сто долларов. Уплатите бейлифу.
— Сто долларов! — почти вскрикнула Кейси.
— У вас с этим проблемы, мисс? — угрожающим тоном обратился к ней судья.
У нее они, черт побери, были, но Демьен толкнул ее локтем в бок, напомнив, чтобы она оставила их при себе. Демьен отсчитал из пачки банкнот сто долларов и вручил их бейлифу. Тот немедленно передал судье, который без малейшего стеснения сунул деньги в собственный карман.
— Она может идти? — поинтересовался для ясности Демьен.
— Да-да, — нетерпеливо проговорил Бин, которому явно не терпелось выйти из роли судьи, поскольку карман был полон денег. — А почему вы платите штраф вместо нее? Вы ее муж?
— Нет.
— Адвокат?
— Нет.
— Но вы путешествуете вместе? Судя по виду Демьена, эти сугубо личные вопросы начинали его беспокоить, поэтому Кейси вмешалась:
— Мы разыскиваем человека, который совершил убийство далеко отсюда, на востоке страны. Намерены передать его в руки правосудия.
— Похвально, — кивнул Бин. — Если найдете этого убийцу, предоставьте это дело мне. Буду рад вздернуть его легко и просто. Но вы путешествуете вместе, а это говорит само за себя, не так ли, мисс? — добавил судья, сдвинув брови.
В ответ Кейси сдвинула свои.
— Говорит само за себя? На что вы намекаете, ваша честь?
— Совершенно очевидно, что вы оба живете во грехе, разъезжая только вдвоем, а я не могу потворствовать греху. Нет, сэр. Никогда не мог и никогда не стану. Однако рад сообщить, что это легко уладить. Властью, доверенной мне, объявляю вас мужем и женой, и да смилуется Господь над вашими душами. — Бин пристукнул молотком, прежде чем добавить:
— За совершение брачного обряда с вас еще пять долларов. Уплатите бейлифу, — Кейси утратила дар речи. Демьен заговорил было:
— Подождите минутку…
Судья перебил его:
— Уж не собираетесь ли вы, молодой человек, спорить со мной о чувстве долга и моральных обязанностях?
При этих словах Кейси выхватила из собственного кармана пятидолларовую бумажку, сунула ее бейлифу, ухватила Демьена под руку и быстро потащила за собой, пока оба не попали все в ту же вонючую тюремную камеру.
На крыльце Кейси замедлила шаг, потому что Демьен явно не желал идти с ней в ногу. Кейси не опомнилась еще от происшедшего и не сразу сообразила, что им надо спешить на поезд.
— То, что он там нес, не соответствует действительности? — спросил Демьен.
— Если вы намерены узнать, поженил ли он нас, то боюсь, что да.
— Ладно, только скажите — ведь это незаконно?
— Хотела бы надеяться, но-, к сожалению, он самый настоящий судья, утвержденный по закону.
— Кейси, подобные вещи так просто не делаются, — сердито возразил Демьен. — Обычно жениху и невесте тоже дают слово, чтобы получить их согласие.
Говорил Демьен с явной иронией, и Кейси вполне его понимала, но вынуждена была напомнить:
— Не во всех случаях. И не перед лицом той судебной власти, которой наделен Бин. Упрямый старый простофиля решил настоять на своем, и ничего тут нельзя поделать. Во всяком случае…
— Ну говорите же!
— Видите ли, мне кажется, мы волнуемся по пустякам.
— Я бы не назвал пустяками брак, пусть даже и скоропалительный.
— Да, разумеется, не стоит так говорить, но мы можем расторгнуть его так же легко, как и заключили. Для этого всего-навсего нужно обратиться к другому судье и объяснить, что сделал этот. А мы, конечно же, встретим какого-нибудь судью до того, как найдем Каррутерса, так что давайте поскорее смываться из этого чертова Лэнгтри, пока еще чего-нибудь скверного не случилось.
Демьен с легкостью согласился, они забрали лошадей и едва успели к поезду — тот уже давал свисток. Однако бейлифу судьи Бина ничего не стоило догнать их и даже задержать отправление. Он вернул Кейси пистолет, причем она подивилась, как это не заметила на этот раз его отсутствия: обычно без пистолета чувствовала себя полуголой. И еще бейлиф потребовал поставить подписи, подтверждающие их согласие на брак, для судейских протоколов.
Кейси было заупрямилась:
— А если мы не подпишем?
— Тогда я в соответствии с инструкциями препровожу вас обратно в суд, — заявил бейлиф.
Кейси взяла пистолет и вложила в кобуру. Решение зависело от нее: либо уступить, либо пинком столкнуть бейлифа с поезда.
Она склонялась к последнему, однако Демьен сказал:
— Ведь мы оба пришли к выводу, что это ничего не значит, так что подпишитесь, Кейси.
Он, пожалуй, был прав. И поскольку произнес ее имя вслух, она подписалась: Кейси Смит. Посмотрев на ее подпись, Демьен поставил свою: Демьен Джонс.
В конце концов надо было хоть чему-то улыбнуться, когда поезд отошел от этой чертовой дыры.
Глава 25
Кейси понимала, что дело это временное, и тем не менее мысль о бракосочетании с Демьеном причиняла ей мучительное беспокойство. Ему эта история была явно неприятна: в каждом городке, куда они попадали, Демьен прежде всего спрашивал, есть ли здесь судья, или интересовался, где его можно найти поблизости.
Кейси тоже была недовольна — главным образом тем, что такое важное дело свершилось за несколько секунд, без всякого ухаживания, предложения руки и брачного ложа. По какой-то нелепой причине именно к постели все время возвращались ее мысли.
Факт остается фактом: она может теперь заниматься любовью с Демъеном, и никто ее не осудит. Она об этом не просила. Все сделал пропитанный ромом судья. Так уж оно вышло, нелегко освоиться с пониманием такого порядка вещей, однако формальное решение о браке усилило любовное желание Кейси.
В городке под названием Сандерс Кейси снова испытала приступ страха, и это на время отвлекло ее от размышлений о странном браке. Она могла бы поклясться, что снова видела отца: он входил в один из домов, где сдавали меблированные комнаты. Правда, лица ясно не различила. Конечно, любой мог носить такую же одежду, что предпочитал Чендос. И Чендос вряд ли успел бы покрыть такое большое расстояние от Форт-Уэрта верхом на лошади, если только не ехал тем же поездом, что и Кейси с Демьеном. В вагоне для скота перевозили вместе с их лошадьми и других, но ни одна из них не была лошадью Чендоса, Кейси бы это заметила.
Позже в тот самый день Кейси и Демьен получили новые сведения. Всего лишь год назад на старой торговой дороге, в двух днях пути верхом от южной Тихоокеанской, появился молодой город. Железнодорожная ветка покуда туда не проложена, хоть и запланирована на ближайшее будущее, поскольку Калтерс — так назывался город — растет очень быстро. Там уже выстроено школьное здание, есть несколько церквей, собственный городской совет и мэр.
Последнее, что требовалось Кейси и Демьену, чтобы двинуться в этом направлении, — хоть какой-нибудь след, хоть одно имя, звучащее похоже на «Каррутерс». Но Кейси все еще беспокоилась, что отец мог оказаться здесь, в Сандерсоне, поэтому, не предупредив Демьена о своих намерениях, она подняла его с постели, и они удрали из города за несколько часов до рассвета.
Демьен неожиданно выразил по этому поводу недовольство, а когда Кейси объяснила, почему поступила именно так, он указал на обстоятельство, не приходившее ей в голову.
Солнце еще не взошло, и они ехали медленно и осторожно, что позволяло вести разговор, и Кейси спокойно выслушивала ворчание Демьена, пока он не произнес:
— Этот наш временный брак лично мне не дал никаких преимуществ, зато вам дал по крайней мере одно весьма существенное.
Он проговорил это с нажимом и так кисло, что Кейси немедленно приготовилась к спору:
— Какое же, позвольте узнать?
— Как же вы не сообразили, что вас как замужнюю женщину отец не может никуда увезти, во всяком случае, без моего согласия? Права мужа превалируют над правами родителей.
Кейси заулыбалась:
— Довод превосходный. Но я вовсе не мечтаю предъявить его отцу, тем более что брак ненастоящий. Стало быть, в данном случае и довод неподходящий. К тому же отцу о браке ничего не известно, верно?
— До тех пор, пока вы не скажете об этом.
— Предпочитаю не делать подобных попыток, если вы не возражаете. И вообще, не пора ли перестать жаловаться из-за нескольких часов недосыпа? Если хотите, разобьем сегодня лагерь пораньше, так что нынче вечером наверстаете упущенное.
Жаловаться Демьен не перестал. Такое уж у него сегодня было настроение, решила Кейси. И лагерь разбили рано и, к счастью, на берегу чистой и быстрой речки.
Кейси рассчитывала, что костер на этот раз можно будет не разводить — так безопаснее. Она запаслась в дорогу едой, которую не надо было разогревать, значит, можно обойтись без огня. Но вскоре она переменила намерение: и из-за дурного настроения Демьена, в котором он пребывал весь день, и потому, что заметила в реке рыбу. Жареной рыбой пренебрегать никак не следовало.
— Демьен, что вы делаете?
Ей пришлось повторить вопрос трижды, прежде чем Демьен посмотрел на нее. При слабом свете единственной настенной лампы Кейси разглядела, что Демьен выглядит смущенным.
Но его смущение было ничто по сравнению с тем, какое испытала Кейси, когда Демьен спросил:
— А что вы делаете в моей постели?
— Как это в вашей постели? Здесь вообще нет кроватей, только диваны. И я на своей половине вагона, а на диванчике едва поместится один человек! — твердо заявила Кейси.
Демьен огляделся, как бы желая убедиться, что Кейси права, и сказал:
— Верно, вот проклятие, это все сон виноват. Кейси недоуменно захлопала глазами. Но сама она только что видела приятный сон с участием Демьена, а потому решила, что и ему привиделось что-то подобное. Не обязательно с ее участием. Наверное, он видел во сне Луэллу. Глаза Кейси были еще прищурены, когда она спросила:
— Вы всегда разгуливаете во время сна?
— Насколько мне известно, до сих пор такого со мной не было. Могу ли я принести извинения?
Извиняться за доставленное ей огромное наслаждение? Но ведь он представления не имеет о том, что она испытывает. Откуда ему знать? Надо надеяться, она ничем — ни жестом, ни звуком — не выдала своего состояния.
Она, конечно, не знала, ответила ли на его объятие, откликалась ли на ласки: Кейси была слишком взбудоражена, чтобы отдавать себе отчет в собственном поведении. Но ведь и он находился в сонном состоянии и вряд ли мог заметить, что ей нравятся его поцелуи.
— Меня совершенно не касается, что вы бродите во сне, Демьен. Но прошу вас по возможности заниматься этим на своей половине.
— Разумеется, — ответил он и добавил после долгой паузы:
— Хотя я чувствую, что мне это было приятно.
Кейси покраснела до корней волос. При сумеречном освещении Демьен, слава Богу, не заметил ее смущения. И вероятно, он все еще испытывал удовольствие, судя по следующей фразе:
— Вы понимаете, что я имею в виду?
Она поняла. Он предлагал продолжать поцелуи и предоставлял решение ей. Черт возьми, искушение было велико! И на этот раз Демьен мечтал явно не о поцелуях Луэллы. Он отлично знал, чьи губы будут ему покорны.
Кейси не смела сказать «да». Если бы он поцеловал ее снова, не спрашивая разрешения, она, возможно, и не стала бы возражать. Но, задав ей вопрос, Демьен вынуждал признаться, что она мечтает об этом. Но тогда она уже не сможет утверждать, что вовсе им не интересуется, а Кейси по-прежнему хотела поддерживать такое впечатление. Должна поддерживать.
И какого дьявола ему понадобилось спрашивать? Все ближе время, когда каждый пойдет своим путем. И так трудно будет распрощаться с Демьеном во второй раз! Любовная связь сделает расставание еще труднее.
И пока не передумала, Кейси поспешно сказала:
— Больше всего мне хочется спать, Демьен. Советую и вам сделать то же самое, а ваши сны лучше держите при себе. Кажется, она услышала вздох? Или нет? Демьен кивнул и встал. Однако не торопился повернуться к Кейси спиной — так долго, что она вся замерла в ожидании. Потом он все-таки вернулся к креслу, в котором обычно спал — скамейки-диванчики были ему не по росту, — и долго ворочался, устраиваясь поудобнее. Вздохи слышались вполне отчетливо.
Кейси повернулась лицом к стене, надеясь уснуть как можно скорее.
Глава 23
У Кейси сложилась привычка на каждой станции расспрашивать людей, не помнят ли они человека, похожего по описанию на Каррутерса. Дни шли, и расспросы начинали казаться бессмысленными. Демьен полагал, что, двигаясь дальше на запад через южный Техас по Тихоокеанской железной дороге, они попусту теряют время. Но тут Кейси получила наконец достоверные сведения.
Во время очередной двухчасовой стоянки за неимением лучшего занятия Демьен отправился в город вместе с Кейси. Когда она заглянула к местному парикмахеру, Демьен решил, что она хватается за соломинку, но именно парикмахер и вспомнил Генри. Призадумавшись, однако, Демьен вспомнил, с какой дотошностью Генри относился всегда к своей внешности. То, что человек в бегах, еще не значит, что ему не надо за собой следить. Стало быть, парикмахер — один из первых людей, кому нанесет визит Каррутерс.
А этот самый парикмахер принадлежал к числу тех, кто всегда совмещает дело с приятной беседой, и ему удалось втянуть Генри в разговор. Причем парикмахеру запомнилось, как тот расспрашивал, скоро ли очередные выборы в городе и довольны ли жители нынешним мэром.
Вполне возможно, что со стороны Генри это было лишь проявлением праздного любопытства или желанием поддержать разговор. Но в сочетании со сведениями о том, что Генри стремится обзавестись собственным городом, это приобретало особый смысл.
В конце концов человек, облеченный полномочиями мэра, во многих случаях обладает куда большей властью, чем тот, кто владеет городом. То ли Генри переменил тактику, то ли он вообще подался в политики.
Город, где есть свой мэр, уж конечно, больше городка, лишь начинающего строиться. И если Генри выбрал политиканство, он будет стремиться к расширению возможностей. Судя по добытым сведениям, Каррутерс скорее всего продолжает разъезжать в поисках наилучшего места, где он может вступить во владение.
Кейси расстроили заключения, к которым они пришли вместе с Демьеном.
— Теперь мы знаем, как далеко он забрался, но это значит одно: придется обследовать, начиная отсюда, все железнодорожные ветки, — доказывала она.
Это было верно и означало, что на поиски уйдет очень много времени. Выходит, Демьену еще долго придется пробыть в обществе Кейси, чем он был ничуть не огорчен, как вроде бы следовало ожидать.
С одной стороны, он предпочел бы скорее покончить с этой историей и вернуться домой, к привычному образу жизни, с другой — угнетала мысль, что самому придется вести все дела «Ратледж импорте». Он, разумеется, знал, что его ожидает, и готовился к деловой карьере, но не думал, что это время уже не за горами.
А тут еще Кейси.
Он представлял себе, как трудно будет держать руки подальше от нее, но никак не предполагал, что его будет тянуть к ней каждую минуту. Луэлла Миллер помогла ему отвлечься, только ненадолго. Да, Луэлла исключительно красива, но очень скоро ее непрерывная пустая болтовня стала раздражать Демьена до такой степени, что ему хотелось одного: крикнуть, чтобы она заткнулась наконец.
И вот молчаливая Кейси с ее крепко хранимыми секретами. Она вообще не слишком стремилась к разговорам, а тем более к разговорам о себе. Демьен постоянно думал о ней, о ее побуждениях и поступках, о ее прошлом, о том, почему она скрывается от семьи, если у нее еще есть родные, а не только грозный на вид папаша.
Но гораздо сильнее, чем отгадать все эти загадки, было желание обладать Кейси. И на вторую ночь в поезде он не выдержал.
Он не мог спать, не мог не смотреть на Кейси. Глядя на нее, такую кроткую и нежную, какой она каждый раз становилась во сне, он просто не мог устоять. Он не привык притворяться, но разыграл комедию, когда она проснулась и рассердилась на него. Надо же было сохранить мир.
Лунатик… Ему становилось смешно каждый раз, как он вспоминал об этом совершенно неубедительном объяснении. Но в муках страсти мысли путались, и в конце концов Кейси ему поверила.
Следующий вечер привел их в маленький городок Лэнгтри. Поезд должен был простоять всю ночь, так что пассажиры могли хорошо выспаться в местной гостинице. Демьен заказал два номера и сразу же улегся в постель, а Кейси заявила, что попробует что-нибудь разнюхать, поскольку уезжать придется спозаранку.
Демьен не беспокоился. Городишко маленький. Вряд ли Кейси подстерегает опасность, чтобы пришлось ее защищать. Да она и не приняла бы его защиты. Считала, что в любой ситуации справится сама.
Но на следующее утро Кейси в комнате не оказалось. Не было ее ни на вокзале, ни возле лошадей. По правде говоря, Демьену не везло нигде, пока кто-то не посоветовал ему заглянуть в местную кутузку. Там она и сидела — за решеткой из весьма толстых и прочных прутьев — со своим обычным непроницаемым выражением лица. Впрочем, при более пристальном взгляде можно было заметить в ее золотистых глазах яростный огонек.
— Серьезное дело? — спросил Демьен, когда ему разрешили подойти поближе.
— Да просто смешно, — пробурчала Кейси.
— Вы подстрелили кого-нибудь не того?
— Даже не поцарапала.
— Тогда что вы здесь делаете?
— Будь я проклята, если мне это известно, — последовал недовольный ответ. — Я заказала стаканчик виски в салуне Джерси Лилли, стояла у стойки и обдумывала свои дела, как вдруг началась потасовка. Я осталась на месте и продолжала обдумывать все те же дела, ну а драка тем временем кончилась. Половина присутствующих лежала на полу, зажимая разбитые носы.
— Но если вы ни в чем не замешаны…
— Меня замешали, — отрезала Кейси. — Старый судья Бин, пьяный, как неотесанная деревенщина, был там и разорался, что, дескать, его судебное помещение разрушено, уничтожено и так далее.
— Вы хотите сказать, что салун выполняет одновременно функции судебного помещения?
— А что тут необычного? В большинстве маленьких городков нет специального здания суда, не говоря уж о судье. И когда окружной судья прибывает в город, он проводит заседания в салуне, потому что это, как правило, самая большая комната в городе. Большинство судей отнюдь не проводят день и ночь в зале судебных заседаний независимо от того, идет в это время судебная сессия или нет.
— У меня такое впечатление, что вы лично знаете этого судью Бина.
— Лично не знаю, но слышала от другого арестанта. Я с ним делила камеру, пока за ним не пришла жена и не увела домой. Кажется, этот самый судья пользуется техасским уложением о наказаниях на свой лад и штрафует направо и налево, когда ему не хватает денег на выпивку. Вершит справедливость и вешает конокрадов и убийц не моргнув глазом, если они не его собутыльники.
— Что все это значит?
— Значит только то, что он вертит законом, как ему удобно. Если кто-то из его приятелей кого-нибудь подстрелит, он всегда найдет способ оправдать его вчистую. Одно из самых позорных его судебных решений гласило, что жертва не должна была находиться на линии огня, когда его дружок стрелял.
Демьен только головой покачал:
— Я сказал бы, что сокамерник морочил вам голову, Кейси. — Хотела бы так думать, но сомневаюсь.
— Почему?
— Потому что смутно припоминаю, что слышала об этом судье Бине раньше от парнишки-ковбоя. Он проезжал через Лэнгтри несколько лет назад. На его глазах какой-то человек упал замертво на улице перед салуном, на крыльце которого удобно устроился судья. Бин немедленно заковылял вниз…
— Заковылял?
— Он почти никогда не бывает трезвым и потому не в состоянии придерживаться прямой линии, — пояснила Кейси. — Ну, как я уже говорила, он заковылял на место происшествия, чтобы первым долгом выполнить обязанности коронераnote_3, потом обшарил карманы покойника, нашел в них деньги и револьвер и вынес своей властью судебное решение: оштрафовать умершего посмертно за незаконное ношение оружия. Штраф, разумеется, был равен сумме, обнаруженной в карманах.
— И ему все сходит с рук?
— Почему бы и нет? Ведь он и только он олицетворяет закон в этих местах. Но, как мне сказали, прошлым вечером он пришел в настоящую ярость из-за того, что его зал судебных заседаний разгромили, и арестовал всех присутствующих прямо на месте. Ему резонно указали, что такое количество народа не влезет в кутузку, так что официальному аресту он подверг только меня.
— Почему? — нахмурился Демьен.
— Уж поверьте, я тоже этим поинтересовалась, и мне было сказано, что судья лично знает всех участников скандала, они никуда не денутся, и он сам соберет с них штраф.
Половина — его дружки-собутыльники, их он скорее всего и не подумает наказывать. Меня же он не знает, так что пришлось провести ночь в камере, а теперь вот оставили дожидаться суда. Демьен вздохнул:
— Значит, вам придется оплатить часть причиненного ущерба, хотя вы ни малейшего отношения к разгрому салуна не имеете?
— Выходит, так.
— Вам, как известно, нравится самой улаживать свои проблемы. По крайней мере хотя бы заявили, что не принимали в драке никакого участия. Кейси сверкнула глазами:
— Думаете, мне по нраву ночевать в кутузках? Разумеется» я сказала об этом. Но судья сделал официальное заявление, что ответственность за разгром понесет каждый присутствовавший, без всяких исключений.
— В том числе И он сам?
Кейси фыркнула:
— Он ограничится тем, что соберет все штрафы и оплатит этими деньгами ремонт. Такова его доля участия в расходах.
— Из-за этой истории мы, вероятно, пропустим поезд?
— Может, и нет. Кто-то уже отправился будить судью.
Говорят, все кончится скоро.
— Только уж вы, Кейси, постарайтесь не сердить этого человека, не то вас вернут назад в камеру.
— Я об этом подумала, — кисло пробурчала она. — Просто не верится, что придется платить ни за что.
— Не волнуйтесь, я заплачу штраф.
— Не в этом дело.
— Конечно, не в этом, но только так мы сможем выбраться отсюда.
Оба они, естественно, не знали, что в это утро судья Рой Бин окажется в самом скверном настроении.
Глава 24
Салун Джерси Лилли, где судья Рой Бин пребывал независимо от того, началась судебная сессия или нет, ничем не отличался от прочих салунов, если не считать скамьи подсудимых. Однако сам Бин отнюдь не выглядел типичным судьей. В частности, он был так толст, что мог застегнуть лишь верхнюю пуговицу жилета, об остальных нечего было и думать.
На вид ему было лет семьдесят. Налитые кровью глаза свидетельствовали о пристрастии к рому, а следы от веревки на шее — о том, что в прошлом Бину пришлось иметь дело с толпой линчевателей.
Кейси была слишком расстроена своим арестом, чтобы оценить, насколько не соответствовал причиненный салуну ущерб буйной ярости судьи Бина. Иначе бы она не удивилась, сообразив, что вся сцена была разыграна ради новой возможности взимать штрафы.
В большой комнате у одного из столов была сломана ножка. Один стул разбит о чью-то спину. Вот и все, не считая перебитых бутылок. И Кейси не могла припомнить, чтобы прошлым вечером видела еще какие-то разрушения, если только обломки не убрали. Впрочем, судя по всему, никаких попыток навести в помещении порядок не предпринималось.
И даже в этот ранний час возле стойки бара похмелялись дружки судьи, ожидая, что он поскорее закончит дело и присоединится к ним. Из того, что Кейси слышала, заключить можно было одно: даже во время судебной сессии, когда скамья подсудимых была полным-полна, выпивка скорее поощрялась, чем осуждалась.
Кстати, и теперь на столе у Бина рядом с судейским молотком стоял высокий стакан, полный рому. Никакого помоста для стола. Скамья подсудимых достаточно ясно указывала, что здесь находится суд, — так чего ради тратить лишние деньги на эти подмостки? Поменьше формальностей: даже бейлиф запросто пристроился на уголке стола со своей чашкой кофе, вместо того чтобы торчать навытяжку и блюсти тем самым достоинство суда.
В этот карикатурный зал судебных заседаний Кейси доставил один из судебных исполнителей. Демьен шел следом и хотел остаться возле нее, у стола судьи, но тот немедленно обратил на это внимание.
— Присядьте-ка, молодой человек. Я займусь вами, как только закончу дела с этой юной леди.
Кейси оцепенела, пораженная, что этот старый простофиля разгадал ее. Ведь никто другой этого не сумел! А старина Бин даже закудахтал от удовольствия, обрадованный тем, что так удивил Кейси.
— У меня острые глаза, мисс, — хвастливо заявил он. — Я всегда замечал и буду замечать хорошенькую девушку, какие бы дурацкие тряпки она на себя ни напялила. Должен, однако, заметить, что немногих видел перед собой в суде, — добавил он, и Кейси покраснела.
Подняв лохматые седые брови, судья снова обратился к Демьену:
— Почему вы до сих пор стоите здесь, сынок? Плохо слышите? — Я вот… с ней, — объяснил Демьен. — Готов заплатить штраф, так как нам надо спешить.
— Так бы и сказали, — живо откликнулся судья с алчным блеском в глазах. — За соучастие в разрушении частной собственности и нарушение тишины в общественном месте с вас сто долларов. Уплатите бейлифу.
— Сто долларов! — почти вскрикнула Кейси.
— У вас с этим проблемы, мисс? — угрожающим тоном обратился к ней судья.
У нее они, черт побери, были, но Демьен толкнул ее локтем в бок, напомнив, чтобы она оставила их при себе. Демьен отсчитал из пачки банкнот сто долларов и вручил их бейлифу. Тот немедленно передал судье, который без малейшего стеснения сунул деньги в собственный карман.
— Она может идти? — поинтересовался для ясности Демьен.
— Да-да, — нетерпеливо проговорил Бин, которому явно не терпелось выйти из роли судьи, поскольку карман был полон денег. — А почему вы платите штраф вместо нее? Вы ее муж?
— Нет.
— Адвокат?
— Нет.
— Но вы путешествуете вместе? Судя по виду Демьена, эти сугубо личные вопросы начинали его беспокоить, поэтому Кейси вмешалась:
— Мы разыскиваем человека, который совершил убийство далеко отсюда, на востоке страны. Намерены передать его в руки правосудия.
— Похвально, — кивнул Бин. — Если найдете этого убийцу, предоставьте это дело мне. Буду рад вздернуть его легко и просто. Но вы путешествуете вместе, а это говорит само за себя, не так ли, мисс? — добавил судья, сдвинув брови.
В ответ Кейси сдвинула свои.
— Говорит само за себя? На что вы намекаете, ваша честь?
— Совершенно очевидно, что вы оба живете во грехе, разъезжая только вдвоем, а я не могу потворствовать греху. Нет, сэр. Никогда не мог и никогда не стану. Однако рад сообщить, что это легко уладить. Властью, доверенной мне, объявляю вас мужем и женой, и да смилуется Господь над вашими душами. — Бин пристукнул молотком, прежде чем добавить:
— За совершение брачного обряда с вас еще пять долларов. Уплатите бейлифу, — Кейси утратила дар речи. Демьен заговорил было:
— Подождите минутку…
Судья перебил его:
— Уж не собираетесь ли вы, молодой человек, спорить со мной о чувстве долга и моральных обязанностях?
При этих словах Кейси выхватила из собственного кармана пятидолларовую бумажку, сунула ее бейлифу, ухватила Демьена под руку и быстро потащила за собой, пока оба не попали все в ту же вонючую тюремную камеру.
На крыльце Кейси замедлила шаг, потому что Демьен явно не желал идти с ней в ногу. Кейси не опомнилась еще от происшедшего и не сразу сообразила, что им надо спешить на поезд.
— То, что он там нес, не соответствует действительности? — спросил Демьен.
— Если вы намерены узнать, поженил ли он нас, то боюсь, что да.
— Ладно, только скажите — ведь это незаконно?
— Хотела бы надеяться, но-, к сожалению, он самый настоящий судья, утвержденный по закону.
— Кейси, подобные вещи так просто не делаются, — сердито возразил Демьен. — Обычно жениху и невесте тоже дают слово, чтобы получить их согласие.
Говорил Демьен с явной иронией, и Кейси вполне его понимала, но вынуждена была напомнить:
— Не во всех случаях. И не перед лицом той судебной власти, которой наделен Бин. Упрямый старый простофиля решил настоять на своем, и ничего тут нельзя поделать. Во всяком случае…
— Ну говорите же!
— Видите ли, мне кажется, мы волнуемся по пустякам.
— Я бы не назвал пустяками брак, пусть даже и скоропалительный.
— Да, разумеется, не стоит так говорить, но мы можем расторгнуть его так же легко, как и заключили. Для этого всего-навсего нужно обратиться к другому судье и объяснить, что сделал этот. А мы, конечно же, встретим какого-нибудь судью до того, как найдем Каррутерса, так что давайте поскорее смываться из этого чертова Лэнгтри, пока еще чего-нибудь скверного не случилось.
Демьен с легкостью согласился, они забрали лошадей и едва успели к поезду — тот уже давал свисток. Однако бейлифу судьи Бина ничего не стоило догнать их и даже задержать отправление. Он вернул Кейси пистолет, причем она подивилась, как это не заметила на этот раз его отсутствия: обычно без пистолета чувствовала себя полуголой. И еще бейлиф потребовал поставить подписи, подтверждающие их согласие на брак, для судейских протоколов.
Кейси было заупрямилась:
— А если мы не подпишем?
— Тогда я в соответствии с инструкциями препровожу вас обратно в суд, — заявил бейлиф.
Кейси взяла пистолет и вложила в кобуру. Решение зависело от нее: либо уступить, либо пинком столкнуть бейлифа с поезда.
Она склонялась к последнему, однако Демьен сказал:
— Ведь мы оба пришли к выводу, что это ничего не значит, так что подпишитесь, Кейси.
Он, пожалуй, был прав. И поскольку произнес ее имя вслух, она подписалась: Кейси Смит. Посмотрев на ее подпись, Демьен поставил свою: Демьен Джонс.
В конце концов надо было хоть чему-то улыбнуться, когда поезд отошел от этой чертовой дыры.
Глава 25
Кейси понимала, что дело это временное, и тем не менее мысль о бракосочетании с Демьеном причиняла ей мучительное беспокойство. Ему эта история была явно неприятна: в каждом городке, куда они попадали, Демьен прежде всего спрашивал, есть ли здесь судья, или интересовался, где его можно найти поблизости.
Кейси тоже была недовольна — главным образом тем, что такое важное дело свершилось за несколько секунд, без всякого ухаживания, предложения руки и брачного ложа. По какой-то нелепой причине именно к постели все время возвращались ее мысли.
Факт остается фактом: она может теперь заниматься любовью с Демъеном, и никто ее не осудит. Она об этом не просила. Все сделал пропитанный ромом судья. Так уж оно вышло, нелегко освоиться с пониманием такого порядка вещей, однако формальное решение о браке усилило любовное желание Кейси.
В городке под названием Сандерс Кейси снова испытала приступ страха, и это на время отвлекло ее от размышлений о странном браке. Она могла бы поклясться, что снова видела отца: он входил в один из домов, где сдавали меблированные комнаты. Правда, лица ясно не различила. Конечно, любой мог носить такую же одежду, что предпочитал Чендос. И Чендос вряд ли успел бы покрыть такое большое расстояние от Форт-Уэрта верхом на лошади, если только не ехал тем же поездом, что и Кейси с Демьеном. В вагоне для скота перевозили вместе с их лошадьми и других, но ни одна из них не была лошадью Чендоса, Кейси бы это заметила.
Позже в тот самый день Кейси и Демьен получили новые сведения. Всего лишь год назад на старой торговой дороге, в двух днях пути верхом от южной Тихоокеанской, появился молодой город. Железнодорожная ветка покуда туда не проложена, хоть и запланирована на ближайшее будущее, поскольку Калтерс — так назывался город — растет очень быстро. Там уже выстроено школьное здание, есть несколько церквей, собственный городской совет и мэр.
Последнее, что требовалось Кейси и Демьену, чтобы двинуться в этом направлении, — хоть какой-нибудь след, хоть одно имя, звучащее похоже на «Каррутерс». Но Кейси все еще беспокоилась, что отец мог оказаться здесь, в Сандерсоне, поэтому, не предупредив Демьена о своих намерениях, она подняла его с постели, и они удрали из города за несколько часов до рассвета.
Демьен неожиданно выразил по этому поводу недовольство, а когда Кейси объяснила, почему поступила именно так, он указал на обстоятельство, не приходившее ей в голову.
Солнце еще не взошло, и они ехали медленно и осторожно, что позволяло вести разговор, и Кейси спокойно выслушивала ворчание Демьена, пока он не произнес:
— Этот наш временный брак лично мне не дал никаких преимуществ, зато вам дал по крайней мере одно весьма существенное.
Он проговорил это с нажимом и так кисло, что Кейси немедленно приготовилась к спору:
— Какое же, позвольте узнать?
— Как же вы не сообразили, что вас как замужнюю женщину отец не может никуда увезти, во всяком случае, без моего согласия? Права мужа превалируют над правами родителей.
Кейси заулыбалась:
— Довод превосходный. Но я вовсе не мечтаю предъявить его отцу, тем более что брак ненастоящий. Стало быть, в данном случае и довод неподходящий. К тому же отцу о браке ничего не известно, верно?
— До тех пор, пока вы не скажете об этом.
— Предпочитаю не делать подобных попыток, если вы не возражаете. И вообще, не пора ли перестать жаловаться из-за нескольких часов недосыпа? Если хотите, разобьем сегодня лагерь пораньше, так что нынче вечером наверстаете упущенное.
Жаловаться Демьен не перестал. Такое уж у него сегодня было настроение, решила Кейси. И лагерь разбили рано и, к счастью, на берегу чистой и быстрой речки.
Кейси рассчитывала, что костер на этот раз можно будет не разводить — так безопаснее. Она запаслась в дорогу едой, которую не надо было разогревать, значит, можно обойтись без огня. Но вскоре она переменила намерение: и из-за дурного настроения Демьена, в котором он пребывал весь день, и потому, что заметила в реке рыбу. Жареной рыбой пренебрегать никак не следовало.