хотя я вряд ли на это способна. Нельзя вести их к Сильверу, в квартиру на
улице Терпимости. Но идти и к Олд-Ривер тоже нельзя, они не отстанут от
меня до самых дверей, а у меня не было там никаких дверей.
- Не нужно меня провожать, - проговорила я.
- Мы считаем, что нужно, - сказала Медея.
- Ведь тебе опасно ходить одной без полицкода, мы просто уверены в
этом.
- Вы уверены в том, что хотите посмотреть, где я живу.
- А ты почему-то этого не желаешь?
- В чем тут причина, Джейн?
- Мы же твои друзья.
Куда мне пойти? Куда привести их, чтобы им надоело и они отстали? У
меня даже денег при себе не было, так, несколько монет. Я не могла засесть
в ресторане. И мне нельзя было оставаться на улице. Руки и ноги заледенели
и ничего не чувствовали, глаза горели. Сейчас они скажут: "Ты же замерзла,
хочешь домой, так чего же не идешь, или ты там что-то прячешь, робота,
например?"
- Я иду не домой, - выпалила я.
- Почему же, Джейн?
- Собираюсь повидать Египтию.
- О-о. - Лица у них вытянулись. Кажется, я сделала удачный ход, но
уверенности в этом не было. - Ты хочешь сказать, что собираешься смотреть
эту идиотскую пьесу, в которой она занята?
- Она не устает повторять, - сказала Медея, - Джейн должна прийти ко
мне на премьеру. Джейн придет, или я умру. Не может же она вот так меня
бросить. - Медея слегка нахмурилась. - Но ты и не собираешься ее бросать,
не правда ли?
Медея произнесла все это очень похоже на Египтию, только не ее
прекрасным голосом. К моей панике примешалось чувство вины. Египтия
поступила со мной так благородно, а я даже не позвонила ей, не
поблагодарила ее, не пожелала, чтобы у нее все было хорошо. Думаю, что она
потеряла интерес ко мне и моему любовнику, который был для нее безделушкой,
я выбросила ее из головы, как будто все это сделал для меня добрый
волшебник. Но она не затаила на меня злобы. Она осталась славной, нежной,
доброй. А сегодня ее первый выход в роли Антекры, которая спрашивает у
павлина о прахе своих братьев. Преодолевая свой собственный ужас, я
представила себе ее мучения.
- Ну, хорошо, - сказал Джейсон, - мы все-таки пойдем с тобой. Мы и так
хотели. По крайней мере, на Остров.
Мы отправились втроем. У него на шее, у нее на запястье посверкивали
полицкоды. Как бы я хотела, чтобы этих штучек не было - я бы их убила.
Районы, не отстроенные после толчка, завалил снег. С неба, как снежинки,
сыпались звезды. Сильвер! Сильвер!
Египтия, прости меня, но для меня это лишь шанс ускользнуть от этих
тварей, до тебя мне дела нет... о Господи, дай мне шанс!
- Пойдем в Южный Арбор к флаеру, - сказал Джейсон.
Над разрушенными зданиями поднялся Астероид. В ледяном воздухе он
выглядел более крупным, чем обычно, и в его свечении лица молодых конвоиров
казались сине-зелеными, - оптическая иллюзия, не более того.
Со мной они больше не разговаривали, но то и дело перекидывались
словами между собой, иногда обо мне.
- Все актеры жутко глупые.
- Да, вечер предстоит неприятный. Но раз так хочет Джейн...
- Как она похудела. Совсем не по схеме.
- Интересно, что скажет мать.
Они знали, что они - мои конвоиры. Но все же по большому счету они
просчитались. Я увела их в другую сторону. Да еще придумала для этого
вполне разумное обоснование, и теперь они не могли быть уверены, что я кого-
то или что-то от них скрываю. Не вполне уверены.
Мы добрались до платформы флаера как раз в четыре тридцать. Когда они
втаскивали меня в ярко освещенную тыкву, я попыталась ускользнуть, но они
не позволили.
- Идем же, Джейн.
- Я только что вспомнила, что мне нечем платить.
Джейсон заколебался. Они жуткие скряги, несмотря на свои богатства и
вороватость, и я надеялась, что это заставит их отступиться от меня, но он
сказал Медее:
- Ты ведь можешь за нее заплатить?
И Медея, без всякого выражения на лице, затаив ненависть, ответила:
- Да, я заплачу за нее. И за паром тоже. Джейн ведь теперь бедненькая.
- Помнишь, - сказал Джейсон, - как она предложила оплатить наш счет в
Джеггиде и не оплатила, а они добрались до папочки и стрясли с него
деньги. Вот смеху-то было.
Мы уселись. Флаер, золотой пузырь с шампанским, медленно поднялся в
городское небо, а я готова была заплакать от отчаяния и боли в оттаивающих
пальцах.
Сильвер ждал меня. На улицах опасно. У меня не было полицкода. За себя
он бояться не может, а за меня?
- Интересно посмотреть отсюда на здания внизу, - сказал Джейсон. Ты
только представь, если бы у нас были маленькие бомбочки, можно было бы
кидать их туда. Бац. Бац.
- Тогда бы они выглядели куда привлекательнее, - благодушно отозвалась
Медея. - В горящем виде.
Будьте вы прокляты. Вот был бы на свете ад, отправить вас туда
навсегда, и визжите там, сколько душе угодно.
В ожидании парома собралась большая толпа, и Джейсон взял меня за руку.
Он был чуть выше меня. Я подумала, не столкнуть ли его с пирса в воду. Но
он ведь выплывет.
Прибыл паром, и мы поднялись на него. Огибая деревья, он поплыл к
Острову.
- Спектакль начнется не раньше полуночи, - пожаловался Джейсон. -
Джейн знает. Больше шести часов придется слушать излияния Египтии.
- Как ты думаешь, - произнесла Медея, - чем мы могли развлечь
Египтию? Напустить, например, в коробки с гримом тараканов?
- Тсс, - прошептал Джейсон. - Ты скажешь Джейн, Джейн скажет Египтии.
И не будет сюрприза.
- Или налить в колготки клея.
- Какая задушевная мысль. Интересно, что такое задушевные отношения с
Египтией?
- О, Джейсон, пожалуйста, поцелуй мне палец на ноге, - простонала
Медея, - это такой экстаз, это заставляет меня чувствовать себя
женщиной.
Я стояла у поручней, смотрела на водовороты, образуемые паромом, и
почти их не слушала. Наконец, мы добрались до пирса, сошли с парома, и на
лифте поднялись наверх.
Положение было безвыходное.
Джейсон говорил с дверью Египтии, называя себя и Медею и не упоминая
обо мне, а мне было уже все равно.
Мертвые растения вокруг протягивали к нам свои окаменевшие когтистые
лапы. Этот ужасный вечер был каким-то странно сверкающим. Я вспомнила, как
приходила сюда в последний раз и прикусила язык, чтобы сдержаться. Если бы
к двери опять подошел Лорд, это был бы конец.
Дверь открылась, за ней не было никого, кроме наших собственных
отражений в зеркалах, когда мы вступили внутрь. Там было очень тихо, и я
ощутила запах ладана и сигарин, а также теплый смолистый аромат горящих
сосновых шишек.
Никого не было, казалось, и в огромной гостиной, хотя повсюду горели
желтые свечи. Все выглядело уютно, роскошно и гостеприимно, и мне стало
легче. И тут я едва не вскрикнула.
В камине пылал огонь, а над одним из массивных кресел повернулась
голова, и языки пламени образовывали малиновый нимб вокруг темно-рыжих
волос. Это был Сильвер. Это был...
- Если вы по дороге сперли что-нибудь, - сказал Кловис, - то,
пожалуйста, положите на место. Ради вашей же пользы. Египтия, которая в эту
самую минуту накладывает на лице последние мазки, может сама превратиться в
Антектру или - хуже того - впасть в истерику. О Боже Всемогущий, если бы
нашелся благодетель, который прикончил бы вас обоих.
Я сглотнула.
- Привет, Кловис.
Медленно и элегантно повернувшись, узрев меня и вскочив на ноги, он
застыл на месте, и я поняла, почему ошиблась. Вьющиеся волосы Кловиса были
отпущены до плеч и слегка подкрашены рыжим. Подражание Сильверу? Кривое
зеркало? Нас разделяла недоброжелательность, но, увидев его снова, я
испытала огромное облегчение.
- Джейн, это ты? Под белым париком и в серебряном гриме?
- Это не парик. Это мои натуральные ненамолекулизированные волосы.
Да, это я. - Мне стало очень жарко, я расстегнула плащ и позволила ему
сползти с плеч.
- Боже мой. Дай-ка я на тебя посмотрю. Он пересек комнату, остановился
в ярде, разглядывая меня, и сказал:
- Джейн, ты потеряла фунтов тридцать. Я всегда это знал. Ты
действительно прекрасный мальчик, примерно пятнадцати лет. С грудями.
Тут из моих глаз неудержимо хлынули слезы.
Джейсон хихикнул, и Кловис сказал:
- А вы оба ступайте на кухню и пошарьте в погребе на предмет вина.
Сухого красного - Слаумо, если еще осталось.
- Ты в самом деле полагаешь, что мы так и сделаем? - поинтересовалась
Медея.
- Думаю, да, - сказал Кловис. - Если вы не хотите, чтобы ваш папочка
узнал, что вы вытворили на прошлой неделе. В который раз.
- Папочке все равно, - сказала Медея.
- Тут ты ошибаешься. Папочке далеко не все равно, - возразил Кловис.
- На другой день он говорил с моим, и оба согласились, что вам неплохо
было бы подучиться. Ваш папаша горит желанием занять вас чем-нибудь вроде
того, чем занимается Дэвидид. Заставит изучать что-нибудь вроде ила по
цвету и плотности, но с гораздо более мерзким запахом.
- Врешь, - сказал Джейсон.
- Разве что в смысле предмета изучения. Но больше ни в чем. Можете
проверить, если не принесете вина.
Медея резво, как ящерица, выскользнула из гостиной. Джейсон, влекомой
нитью, которая их соединяла, пристально посмотрев на Кловиса, последовал за
ней.
Я перестала плакать. Увидеть этих жутких близнецов в таком незавидном
положении было неожиданностью.
- Что они такого выкинули, раз так тебя испугались?
- Ограбление магазина и небольшой поджог. Я решил заплатить штраф,
пока дело не дошло до их отца, который действительно подумывает отправить
их в ссылку.
- Зачем же ты платил?
- А почему бы нет? Я чувствовал себя благородным. И теперь я могу их
шантажировать. Кстати, из-за этого маньяка Остина мне понадобится новое
оборудование для спиритических сеансов. Полагаю, Джейсон с этим справится.
Ну, а ты-то как?
- Я...
- Прежде всего, почему ты решила придти именно сегодня? Увидела где-
нибудь рекламу этой мерзопакостной пьесы? Афишу, которой пора
заинтересоваться полиции? Нет, я совсем не против твоего прихода. В
последние три недели Египтия и себя, и всех остальных загоняла до
сумасшествия. Никто с ней больше не хочет разговаривать. Вот будет потеха,
если суфлер не станет ей подсказывать текст. Но теперь, по крайней мере, не
будет воплей: "О, почему со мной нет Джейн?"
- Кловис!
- Да, Джейн?
Я смотрела в его красивое лицо. Кловис был последним, что оставалось
от моего прошлого. Был ли он моим врагом? Я так считала, когда он позвонил
и отнял у меня Сильвера. Я так считала, когда он покраснел и стал глумиться
надо мной, а я дала ему пощечину. Но и только. Могла ли я ему довериться?
Мог ли он мне помочь? Ведь раньше помогал.
- Кловис, я должна немедленно уйти.
- Если ты это сделаешь, смерть Египтии будет на твоей совести. Не
говоря уже обо мне.
- Я должна уйти, и так, чтобы близнецы не отправились за мной следом.
- А они это сделают?
- Они меня просто загнали, преследовали весь день, и я не могла от них
отвязаться. Я не могла пойти домой. - Я старалась не придвигаться к нему
близко, потому что знала, что он не любит, когда к нему прикасаются, но мне
просто физически необходима была его поддержка.
- Джейн, я видимо непростительно туп. Но почему ты не могла пойти
домой?
- Кловис, да как ты не понимаешь?
- Подожди, давай разберемся. Ты порвала с Деметрой. Живешь в каком-то
шалаше, если только не стала профессиональной танцовщицей в стриптизе. А
почему эти...
- Ты видел передачу об "Электроник Металз"?
- Я никогда не слушаю новости. Если ты хотела спросить, знаю ли я, что
эта фирма закрылась, - да, знаю. Думаю, они хотели предотвратить революцию
масс.
Немного успокоившись, я внимательно смотрела на него.
- А что Египтия? Ведь она официальная владелица одного из роботов,
производство которых остановлено.
- Какими вдруг суровыми и испытующими стали твои глаза. Ты совсем не
похожа на милую маленькую Джейн, которую я знал раньше. Египтия? О, они ей
звонили. Сказали, не соблаговолит ли она вернуть своего робота, поскольку
это была ошибка, которая может плохо кончиться. Ей вернут все деньги плюс
премию в качестве компенсации.
Последовала долгая пауза, и я начала сомневаться, уж не играет ли он
со мной.
- И что ответила Египтия? - напомнила я.
Египтия спросила: "Какого такого робота?", и когда ей разъяснили,
объявила, что робот уже несколько недель стоит в кладовой, и она слишком
занята, чтобы утруждать себя возней с ним. А что касается премии, то деньги
ее больше не волнуют. Ее интересует самопознание через искусство. Она будет
счастлива питаться дикими смоквами и жить в пустыне и так далее и тому
подобное. Чтобы отвязаться, они отключились. После этого звонков, по-моему,
не было. Они явно пришли к заключению, что забытый в чулане робот,
принадлежащий эксцентричной, потерявшей память и очень богатой актрисе, не
стоит их бессонных ночей. Или просто не захотели привлекать внимание
общественности, устраивая скандал.
Мои глаза сами собой расширились.
- Так она и сказала?
- В точности так. Я знаю это, потому что в тот момент имел несчастье
находиться рядом, - кивнул Кловис. - Конечно, я очень удивился и, когда она
отвернулась от видео, спросил: "Разве Джейн не приходила и не забирала
робота себе?" Египтия распахнула свои топазовые глаза, совсем как ты сейчас
- свои. "О! Да, - воскликнула она, - я совсем про это забыла. Его забрала
Джейн". Забавно, не правда ли?
- Она что, забыла?
- Ты ведь знаешь, кого она любит. Целиком и полностью погружена в себя.
Для Египтии никто не существует, кроме нее самой да этих диких богов,
которые насылают на нее то душевный подъем, то упадок сил. Это ты влюбилась
в него, Джейн. А Египтия влюблена только в Египтию.
- И ты позвонил в Э.М., чтобы разъяснить ошибку?
- С какой стати я бы это сделал?
- Из злорадства, - сказала я.
Он усмехнулся и опустил глаза, чем немало удивил меня.
- Джейн, он был со мной. Согласен, это совсем особый опыт. Шекспир
разразился бы парой сонетов. Но я только в миллионный раз убедился, какое
дерьмо большая часть человечества. Тебя интересует, сообщу ли я, что ты и
Сильвер до сих пор сожительствуете? Именно это я должен с изумлением
предположить. И именно об этом, опять-таки предполагаю, пронюхали наши
маленькие поджигатели. Корпорация сыщиков Дж. и М.
Я прерывисто вздохнула, и сказала твердым голосом.
- Да, Кловис.
- Вот тебе ответ: нет. Ах, какое облегчение.
- Э.М. знает свое дело. Если они проведают, что он все еще гуляет на
свободе...
- То от него останутся лишь зубчики часового механизма.
Его слова оглушили меня, ужас и страх вернулись снова. Да еще эти
изверги могли появиться в любой момент.
- Знаешь, - начал Кловис, - я, кажется, догадываюсь, как Джейсон тебя
выследил. Но я перебила его:
- Кловис, ты не можешь одолжить мне немного денег? Или просто дать?
Не знаю, смогу ли я вернуть. Но если бы мы выбрались из города, уехали
на север...
- Мысль хорошая. Деньги ты можешь взять. Но только представь, что
Э.М. или Совет устроили засады на шоссе, на линиях флаеров, ведущих за
город.
Я смотрела как будто сквозь него.
- О Боже. Об этом я не подумала.
- Не вешай нос. Я сочиняю альтернативный план. Оставайся здесь,
немного подожди. Мне нужно кое-кому позвонить.
- Кловис!
- Да. Меня зовут именно так, а не Иуда Искариот, так что расслабься.
- Какой план?
- Ну ты совсем как твоя потрясающая мамаша... Другой голос полоснул
меня, как ножом, так что я покачнулась:
- Джейн! Джейн!
Я медленно обернулась. Египтия стояла на маленькой лестнице, ведущей в
спальню. Она кинулась ко мне, как будто ее подхватил резкий порыв ветра,
вспенивавший воздух. Она подлетела, и вцепилась в меня, не давая
пошевелиться.
- Джейн, Джейн, Джейн. Я знала, что ты придешь. Знала, что ты поймешь
и придешь, потому что ты мне так нужна. Ах, Джейн... я так боюсь.
Я чувствовала, что утопаю в потоке ее слов, и первым движением было
оттолкнуть ее. Но она держала меня крепко, как любовника, а ужас ее вылился
в какое-то странное нечленораздельное гудение, как у проводов под
напряжением.
- Потом продолжим, - сказал Кловис.
- Кловис...
- Положись на меня. Я знаю, что делаю. - Он пошел в сторону кухни. -
Пойду, посмотрю, как там Слаумо.
Египтия обвила меня, как змея, обволокла запахом своих духов, и я
стала понемногу успокаиваться.
Хорошо, что мой любимый не подвержен истерикам, как я. Он, наверное,
ждет меня, не испытывая никакого страха, думая, что я зашла к кому-нибудь
из наших общих знакомых, может быть, ужинаю с ними. Кловис нам поможет. И
мы покинем наш прекрасный дом, белую кошку, с которой подружились.
- Египтия, - сказала я, слезы снова приготовились выступить у меня в
глазах. - Не надо бояться. Все будет замечательно.
Она отодвинулась и храбро улыбнулась, а я разразилась смехом, как
недавно - слезами.
Египтия была ошарашена.
- Почему ты надо мной смеешься?
- Потому что внутри у тебя сумятица, а снаружи ты такая красивая!
Ее кожа под театральным гримом, бархатилась, как персик, на веки были
наложены терракотовые тени с золотыми блестками. Золотые блестки были
рассыпаны также по плечам и груди. Волосы, выкрашенные в бледно-голубой
цвет, падали тщательно завитыми локонами, и наверху красовалась маленькая
золотая корона. На ней было платье из золотых и серебряных чешуек, а вокруг
тонких рук несколько раз обвивались темно-голубые заводные змейки с
рубиновыми глазами.
Самое удивительное было то, что в ней действительно чувствовалось
величие, несмотря на ужас во взгляде, нелепую эгоманию и ранимость. И я
продолжала смеяться, пока она, хотя и несколько обиженно, тоже не
засмеялась. Изнемогая от хохота, мы упали на тахту, и ее слоистое
чешуйчатое платье издало такой звук, будто пустые жестянки покатились по
лестнице. Мы вскрикнули, замолотили руками и ногами, ее восточные комнатные
туфли разлетелись по гостиной.
3
Было три бутылки Слаумо, и мы с Кловисом и Египтией сидели и
потягивали вино при свечах. Джейсон и Медея пили кофейную шипучку, от
которой у меня мгновенно начиналась икота. Близнецы уселись на полу в
другом конце гостиной и стали играть в шахматы. Они могли что-нибудь там
слямзить, но Египтии не было до этого дела. Она знала, что не переживет
этот вечер. У нее перед глазами было два варианта своей смерти. Один - ее
первый выход на сцену. У нее разрывается сердце. Или она умрет в финале, не
в силах вынести напряжение. Это было совсем не смешно. Она действительно
этого боялась.
Театр был небольшой, да и аншлага не ожидалось. На премьерах в зале
сидели, как правило, несколько критиков да видеогруппа, которая снимала
несколько кадров, а потом их могла и не показать. Но для Египтии это было
самое страшное, и будь я на ее месте, то дрожала бы точно так же, хотя все
же меньше, чем перед моим дебютом на улице. Египтию грыз страх провалиться -
провалить себя. Или, как она выразилась, провалить Антектру. Она твердила
слова своей роли, то расхаживая по гостиной, то опускаясь на тахту, дико
смеялась, плакала - к счастью, ее грим слезами не смывался. Она потягивала
Слаумо, оставляя на стакане золотые крылья бабочек от своих губ.
- Она девственница. Ее сексуальное электричество направлено на саму
себя. Она движима печалью, муками и яростью. Ее обуревают демоны
собственной ярости. Когда она говорила, казалось, что она знакома со всеми
этими эмоциями, хотя на самом деле, вряд ли она хоть раз их испытала. И
описания состояний Антектры, очевидно, были ремарками, которые она заучила,
как роль.
- Ураган страсти. Сумею ли я это показать? Иногда я чувствую, что
энергия этой роли сосредоточена во мне, как в вулкане. Но теперь... хватит
ли у меня сил?
- Да, - сказал Кловис.
- Да, - сказала я.
- Моя ладья пытками доводит твою до смерти, - сказал Джейсон на другом
конце комнаты.
- Энергия, - говорила Египтия, рыская между свечами, как пантера, -
может поглотить меня. Мне все равно, правда, все равно, если она меня убьет.
Но я умру с сознанием выполненного долга... ах, Джейн, ты меня понимаешь,
не правда ли?
- Да, Египтия.
Кловис скрыл зевок за длинными волосами, и я подумала о Сильвере. Не
то чтобы я все это время не думала о нем. Просто тревога отошла на
задний план, подобно тому, как притупляется зубная боль, когда
принимаешь болеутоляющее. Сознание опасности и несчастья, мое
беспокойство за Сильвера, который не знает, куда я пропала, ловушка, в
которую я угодила и из которой, очевидно, не выбраться, - это была тупая
боль. Вино, роскошная обстановка, страх Египтии - болеутоляющее. Боль была
легкой и переносимой, так что я могла отвлечься от нее. Но когда свет падал
на волосы Кловиса - огненные! - боль вспыхивала снова. Каждый раз я едва не
вскакивала, чтобы бежать из квартиры в ночь. Близнецов Кловис, конечно,
задержит. Но тогда они поймут, что были правы. И я не смогу воспользоваться
помощью Кловиса.
Под велюровой курткой у него была вышитая рубашка. Похоже, он
копировал Сильвера вполне сознательно. Могла ли я довериться Кловису?
Впрочем я уже сообщила ему все, кроме адреса.
- Моя королева покупает себе свободу, позволяя твоему коню отсечь ей
левую руку, - сказала Медея.
- Я очень надеюсь, - проговорил Кловис, - что они не проделывают эти
экзекуции над твоими шахматными фигурами, Египтия.
- Весь мир - шахматная доска, а люди - фигуры, - произнесла Египтия.
Цитата? - Ах, склоните голову перед окровавленным прахом. Опуститесь
на колени перед тираном, порабощенная земля. Мир не тот. Боги мертвы.
Опустись на колени, ибо надлежит тебе сделать это. Отринь гордость и
опустись.
- Мой конь кастрирует твоего коня.
- Это невозможно. Мой конь в полной броне. - Ну и что. Там в ней как
раз самые слабые звенья.
Я не могла даже позвонить Сильверу. Рядом стоял телефон, к нему мог
подойти смотритель, но я не помнила номера. Да если бы и вспомнила и
позвонила, это разоблачило бы меня: значит, кто-то у меня дома все же есть.
Можно было бы позвонить по параллельному наверху у Египтии, но на этом
аппарате, пока бы я набирала номер, загорелись бы голубые лампочки, Джейсон
и Медея их увидят. Специально будут следить.
- Женщины дворца, - продекламировала Египтия, - мой брат был богом для
вас. А для этих зверей он - падаль. Он брошен на растерзание коршунам.
- Батюшки, - сказал Кловис, - да эта пьеса - просто истерическая
мелодрама. Я больше этого не выдержу.
- Не дразни меня, Кловис! - вскричала в отчаянии Египтия.
- Половина одиннадцатого, - сказал Кловис. - Я пошел вызывать такси.
- Боже! - воскликнула Египтия. - Разве уже пора?
- Пожалуй, да. Джейн, налей еще порцию.
Я не была убеждена, что это ей необходимо, хотя вино, казалось, совсем
ее не пьянило. Она облачилась в свой костюм, немного испачкав его гримом.
Разрыв между ее эмоциональным накалом и настроением остальной частью труппы
был слишком велик.
"Они мне ничего не дают!" - все повторяла она. Однако, другие актеры,
занятые в спектакле, служили для нее своеобразной опорой, не позволяющей
упасть, и жаль, что они этого не сознавали.
Я принесла ее серо-голубое меховое пальто с капюшоном. Она купила это
пальто в тот самый день, когда я привезла Сильвера в Чез-Стратос.
- Ах, Джейн. Ах... Джейн...
- Я здесь. - Мой голос прозвучал так, будто я ее терпеливая и
внимательная старшая сестра. Добрая, переживающая за нее. Участливая. Прямо
как Сильвер.
- Дже-е-е-е-йн...
Она вперилась в меня. Ее ждала гильотина, тележка скоро покажется в
дверях.
- Все будет хорошо, - сказала я ей. - Быть может, Астероид упадет
прямо на Театр Конкордасис. Вскоре появился Кловис.
- Такси будет на пирсе через полчаса, - сказал он, посмотрел на меня и
вполголоса добавил: - Я позвонил еще кое-куда.
- Кловис... - пробормотала я, поняв, что он начал осуществлять свой
загадочный план.
- Потом. - Он взглянул на Джейсон и Медею, которые озабоченно
уставились на нас. - Вы бы, ласточки, успели еще по-бысторому прикончить
кого-нибудь на доске, мы уходим через десять минут.
- Ох! Жуткая пьеса, - сказал Джейсон.
- Можете не ходить, - предложил Кловис.
- Да нет, мы пойдем, - сказала Медея. - Хочется побыть с Джейн. Мы так
давно с ней не виделись.
- Господи, что за странный вечер, - сказал Кловис, когда мы вышли в
фойе перед шахтой лифта.
- А что такое? - поинтересовался Джейсон.
- Откуда я знаю, - ответил Кловис.
Подошел лифт, и Египтия затрепетала в моих руках. Пока мы спускались к
парому, наступила ночь, и дома стали похожи на россыпи драгоценных камней.
Вокруг все замерло, запорошенное снегом. На пароме было пусто, по ту
сторону нас уже ожидало такси.
Поднявшись по Большой лестнице и пройдя мимо фонтана, который зимой не
работал, мы добрались до театра в одиннадцать пятнадцать. Здесь я впервые
увидела Сильвера.
У главного входа народу было немало. Обогнув толпу, мы вошли через
служебный вход и проследовали в уборную Египтии. Там работал радиатор, но
трястись Египтия не переставала.
- Отец мой сражен, брат подло срезан. Смерть - наследие Дома
Павлинов. Все гибнут. Все, кроме Джейн. Джейн, не оставляй меня.
- Мы лучше подождем на улице, - сказала Медея. Я знала, что они будут
наблюдать за дверью.
Теперь мне в любом случае нужно остаться, у Кловиса могут быть для
меня новости. Какими бы они ни были. Волноваться уже не было сил. Я
пребывала в состоянии глухой апатии, однако в любую минуту могла сорваться
и броситься в квартиру на улице Терпимости.
Мимо по коридору прошел молодой человек по имени Коринф, стуча
металлическими башмаками и меланхолично жуя цыплячью ножку.
Двадцать минут спустя, заглянул красивый стройный мужчина, режиссер.
- О, ты уже здесь, - сказал он Египтии. Она умоляюще посмотрела на
улице Терпимости. Но идти и к Олд-Ривер тоже нельзя, они не отстанут от
меня до самых дверей, а у меня не было там никаких дверей.
- Не нужно меня провожать, - проговорила я.
- Мы считаем, что нужно, - сказала Медея.
- Ведь тебе опасно ходить одной без полицкода, мы просто уверены в
этом.
- Вы уверены в том, что хотите посмотреть, где я живу.
- А ты почему-то этого не желаешь?
- В чем тут причина, Джейн?
- Мы же твои друзья.
Куда мне пойти? Куда привести их, чтобы им надоело и они отстали? У
меня даже денег при себе не было, так, несколько монет. Я не могла засесть
в ресторане. И мне нельзя было оставаться на улице. Руки и ноги заледенели
и ничего не чувствовали, глаза горели. Сейчас они скажут: "Ты же замерзла,
хочешь домой, так чего же не идешь, или ты там что-то прячешь, робота,
например?"
- Я иду не домой, - выпалила я.
- Почему же, Джейн?
- Собираюсь повидать Египтию.
- О-о. - Лица у них вытянулись. Кажется, я сделала удачный ход, но
уверенности в этом не было. - Ты хочешь сказать, что собираешься смотреть
эту идиотскую пьесу, в которой она занята?
- Она не устает повторять, - сказала Медея, - Джейн должна прийти ко
мне на премьеру. Джейн придет, или я умру. Не может же она вот так меня
бросить. - Медея слегка нахмурилась. - Но ты и не собираешься ее бросать,
не правда ли?
Медея произнесла все это очень похоже на Египтию, только не ее
прекрасным голосом. К моей панике примешалось чувство вины. Египтия
поступила со мной так благородно, а я даже не позвонила ей, не
поблагодарила ее, не пожелала, чтобы у нее все было хорошо. Думаю, что она
потеряла интерес ко мне и моему любовнику, который был для нее безделушкой,
я выбросила ее из головы, как будто все это сделал для меня добрый
волшебник. Но она не затаила на меня злобы. Она осталась славной, нежной,
доброй. А сегодня ее первый выход в роли Антекры, которая спрашивает у
павлина о прахе своих братьев. Преодолевая свой собственный ужас, я
представила себе ее мучения.
- Ну, хорошо, - сказал Джейсон, - мы все-таки пойдем с тобой. Мы и так
хотели. По крайней мере, на Остров.
Мы отправились втроем. У него на шее, у нее на запястье посверкивали
полицкоды. Как бы я хотела, чтобы этих штучек не было - я бы их убила.
Районы, не отстроенные после толчка, завалил снег. С неба, как снежинки,
сыпались звезды. Сильвер! Сильвер!
Египтия, прости меня, но для меня это лишь шанс ускользнуть от этих
тварей, до тебя мне дела нет... о Господи, дай мне шанс!
- Пойдем в Южный Арбор к флаеру, - сказал Джейсон.
Над разрушенными зданиями поднялся Астероид. В ледяном воздухе он
выглядел более крупным, чем обычно, и в его свечении лица молодых конвоиров
казались сине-зелеными, - оптическая иллюзия, не более того.
Со мной они больше не разговаривали, но то и дело перекидывались
словами между собой, иногда обо мне.
- Все актеры жутко глупые.
- Да, вечер предстоит неприятный. Но раз так хочет Джейн...
- Как она похудела. Совсем не по схеме.
- Интересно, что скажет мать.
Они знали, что они - мои конвоиры. Но все же по большому счету они
просчитались. Я увела их в другую сторону. Да еще придумала для этого
вполне разумное обоснование, и теперь они не могли быть уверены, что я кого-
то или что-то от них скрываю. Не вполне уверены.
Мы добрались до платформы флаера как раз в четыре тридцать. Когда они
втаскивали меня в ярко освещенную тыкву, я попыталась ускользнуть, но они
не позволили.
- Идем же, Джейн.
- Я только что вспомнила, что мне нечем платить.
Джейсон заколебался. Они жуткие скряги, несмотря на свои богатства и
вороватость, и я надеялась, что это заставит их отступиться от меня, но он
сказал Медее:
- Ты ведь можешь за нее заплатить?
И Медея, без всякого выражения на лице, затаив ненависть, ответила:
- Да, я заплачу за нее. И за паром тоже. Джейн ведь теперь бедненькая.
- Помнишь, - сказал Джейсон, - как она предложила оплатить наш счет в
Джеггиде и не оплатила, а они добрались до папочки и стрясли с него
деньги. Вот смеху-то было.
Мы уселись. Флаер, золотой пузырь с шампанским, медленно поднялся в
городское небо, а я готова была заплакать от отчаяния и боли в оттаивающих
пальцах.
Сильвер ждал меня. На улицах опасно. У меня не было полицкода. За себя
он бояться не может, а за меня?
- Интересно посмотреть отсюда на здания внизу, - сказал Джейсон. Ты
только представь, если бы у нас были маленькие бомбочки, можно было бы
кидать их туда. Бац. Бац.
- Тогда бы они выглядели куда привлекательнее, - благодушно отозвалась
Медея. - В горящем виде.
Будьте вы прокляты. Вот был бы на свете ад, отправить вас туда
навсегда, и визжите там, сколько душе угодно.
В ожидании парома собралась большая толпа, и Джейсон взял меня за руку.
Он был чуть выше меня. Я подумала, не столкнуть ли его с пирса в воду. Но
он ведь выплывет.
Прибыл паром, и мы поднялись на него. Огибая деревья, он поплыл к
Острову.
- Спектакль начнется не раньше полуночи, - пожаловался Джейсон. -
Джейн знает. Больше шести часов придется слушать излияния Египтии.
- Как ты думаешь, - произнесла Медея, - чем мы могли развлечь
Египтию? Напустить, например, в коробки с гримом тараканов?
- Тсс, - прошептал Джейсон. - Ты скажешь Джейн, Джейн скажет Египтии.
И не будет сюрприза.
- Или налить в колготки клея.
- Какая задушевная мысль. Интересно, что такое задушевные отношения с
Египтией?
- О, Джейсон, пожалуйста, поцелуй мне палец на ноге, - простонала
Медея, - это такой экстаз, это заставляет меня чувствовать себя
женщиной.
Я стояла у поручней, смотрела на водовороты, образуемые паромом, и
почти их не слушала. Наконец, мы добрались до пирса, сошли с парома, и на
лифте поднялись наверх.
Положение было безвыходное.
Джейсон говорил с дверью Египтии, называя себя и Медею и не упоминая
обо мне, а мне было уже все равно.
Мертвые растения вокруг протягивали к нам свои окаменевшие когтистые
лапы. Этот ужасный вечер был каким-то странно сверкающим. Я вспомнила, как
приходила сюда в последний раз и прикусила язык, чтобы сдержаться. Если бы
к двери опять подошел Лорд, это был бы конец.
Дверь открылась, за ней не было никого, кроме наших собственных
отражений в зеркалах, когда мы вступили внутрь. Там было очень тихо, и я
ощутила запах ладана и сигарин, а также теплый смолистый аромат горящих
сосновых шишек.
Никого не было, казалось, и в огромной гостиной, хотя повсюду горели
желтые свечи. Все выглядело уютно, роскошно и гостеприимно, и мне стало
легче. И тут я едва не вскрикнула.
В камине пылал огонь, а над одним из массивных кресел повернулась
голова, и языки пламени образовывали малиновый нимб вокруг темно-рыжих
волос. Это был Сильвер. Это был...
- Если вы по дороге сперли что-нибудь, - сказал Кловис, - то,
пожалуйста, положите на место. Ради вашей же пользы. Египтия, которая в эту
самую минуту накладывает на лице последние мазки, может сама превратиться в
Антектру или - хуже того - впасть в истерику. О Боже Всемогущий, если бы
нашелся благодетель, который прикончил бы вас обоих.
Я сглотнула.
- Привет, Кловис.
Медленно и элегантно повернувшись, узрев меня и вскочив на ноги, он
застыл на месте, и я поняла, почему ошиблась. Вьющиеся волосы Кловиса были
отпущены до плеч и слегка подкрашены рыжим. Подражание Сильверу? Кривое
зеркало? Нас разделяла недоброжелательность, но, увидев его снова, я
испытала огромное облегчение.
- Джейн, это ты? Под белым париком и в серебряном гриме?
- Это не парик. Это мои натуральные ненамолекулизированные волосы.
Да, это я. - Мне стало очень жарко, я расстегнула плащ и позволила ему
сползти с плеч.
- Боже мой. Дай-ка я на тебя посмотрю. Он пересек комнату, остановился
в ярде, разглядывая меня, и сказал:
- Джейн, ты потеряла фунтов тридцать. Я всегда это знал. Ты
действительно прекрасный мальчик, примерно пятнадцати лет. С грудями.
Тут из моих глаз неудержимо хлынули слезы.
Джейсон хихикнул, и Кловис сказал:
- А вы оба ступайте на кухню и пошарьте в погребе на предмет вина.
Сухого красного - Слаумо, если еще осталось.
- Ты в самом деле полагаешь, что мы так и сделаем? - поинтересовалась
Медея.
- Думаю, да, - сказал Кловис. - Если вы не хотите, чтобы ваш папочка
узнал, что вы вытворили на прошлой неделе. В который раз.
- Папочке все равно, - сказала Медея.
- Тут ты ошибаешься. Папочке далеко не все равно, - возразил Кловис.
- На другой день он говорил с моим, и оба согласились, что вам неплохо
было бы подучиться. Ваш папаша горит желанием занять вас чем-нибудь вроде
того, чем занимается Дэвидид. Заставит изучать что-нибудь вроде ила по
цвету и плотности, но с гораздо более мерзким запахом.
- Врешь, - сказал Джейсон.
- Разве что в смысле предмета изучения. Но больше ни в чем. Можете
проверить, если не принесете вина.
Медея резво, как ящерица, выскользнула из гостиной. Джейсон, влекомой
нитью, которая их соединяла, пристально посмотрев на Кловиса, последовал за
ней.
Я перестала плакать. Увидеть этих жутких близнецов в таком незавидном
положении было неожиданностью.
- Что они такого выкинули, раз так тебя испугались?
- Ограбление магазина и небольшой поджог. Я решил заплатить штраф,
пока дело не дошло до их отца, который действительно подумывает отправить
их в ссылку.
- Зачем же ты платил?
- А почему бы нет? Я чувствовал себя благородным. И теперь я могу их
шантажировать. Кстати, из-за этого маньяка Остина мне понадобится новое
оборудование для спиритических сеансов. Полагаю, Джейсон с этим справится.
Ну, а ты-то как?
- Я...
- Прежде всего, почему ты решила придти именно сегодня? Увидела где-
нибудь рекламу этой мерзопакостной пьесы? Афишу, которой пора
заинтересоваться полиции? Нет, я совсем не против твоего прихода. В
последние три недели Египтия и себя, и всех остальных загоняла до
сумасшествия. Никто с ней больше не хочет разговаривать. Вот будет потеха,
если суфлер не станет ей подсказывать текст. Но теперь, по крайней мере, не
будет воплей: "О, почему со мной нет Джейн?"
- Кловис!
- Да, Джейн?
Я смотрела в его красивое лицо. Кловис был последним, что оставалось
от моего прошлого. Был ли он моим врагом? Я так считала, когда он позвонил
и отнял у меня Сильвера. Я так считала, когда он покраснел и стал глумиться
надо мной, а я дала ему пощечину. Но и только. Могла ли я ему довериться?
Мог ли он мне помочь? Ведь раньше помогал.
- Кловис, я должна немедленно уйти.
- Если ты это сделаешь, смерть Египтии будет на твоей совести. Не
говоря уже обо мне.
- Я должна уйти, и так, чтобы близнецы не отправились за мной следом.
- А они это сделают?
- Они меня просто загнали, преследовали весь день, и я не могла от них
отвязаться. Я не могла пойти домой. - Я старалась не придвигаться к нему
близко, потому что знала, что он не любит, когда к нему прикасаются, но мне
просто физически необходима была его поддержка.
- Джейн, я видимо непростительно туп. Но почему ты не могла пойти
домой?
- Кловис, да как ты не понимаешь?
- Подожди, давай разберемся. Ты порвала с Деметрой. Живешь в каком-то
шалаше, если только не стала профессиональной танцовщицей в стриптизе. А
почему эти...
- Ты видел передачу об "Электроник Металз"?
- Я никогда не слушаю новости. Если ты хотела спросить, знаю ли я, что
эта фирма закрылась, - да, знаю. Думаю, они хотели предотвратить революцию
масс.
Немного успокоившись, я внимательно смотрела на него.
- А что Египтия? Ведь она официальная владелица одного из роботов,
производство которых остановлено.
- Какими вдруг суровыми и испытующими стали твои глаза. Ты совсем не
похожа на милую маленькую Джейн, которую я знал раньше. Египтия? О, они ей
звонили. Сказали, не соблаговолит ли она вернуть своего робота, поскольку
это была ошибка, которая может плохо кончиться. Ей вернут все деньги плюс
премию в качестве компенсации.
Последовала долгая пауза, и я начала сомневаться, уж не играет ли он
со мной.
- И что ответила Египтия? - напомнила я.
Египтия спросила: "Какого такого робота?", и когда ей разъяснили,
объявила, что робот уже несколько недель стоит в кладовой, и она слишком
занята, чтобы утруждать себя возней с ним. А что касается премии, то деньги
ее больше не волнуют. Ее интересует самопознание через искусство. Она будет
счастлива питаться дикими смоквами и жить в пустыне и так далее и тому
подобное. Чтобы отвязаться, они отключились. После этого звонков, по-моему,
не было. Они явно пришли к заключению, что забытый в чулане робот,
принадлежащий эксцентричной, потерявшей память и очень богатой актрисе, не
стоит их бессонных ночей. Или просто не захотели привлекать внимание
общественности, устраивая скандал.
Мои глаза сами собой расширились.
- Так она и сказала?
- В точности так. Я знаю это, потому что в тот момент имел несчастье
находиться рядом, - кивнул Кловис. - Конечно, я очень удивился и, когда она
отвернулась от видео, спросил: "Разве Джейн не приходила и не забирала
робота себе?" Египтия распахнула свои топазовые глаза, совсем как ты сейчас
- свои. "О! Да, - воскликнула она, - я совсем про это забыла. Его забрала
Джейн". Забавно, не правда ли?
- Она что, забыла?
- Ты ведь знаешь, кого она любит. Целиком и полностью погружена в себя.
Для Египтии никто не существует, кроме нее самой да этих диких богов,
которые насылают на нее то душевный подъем, то упадок сил. Это ты влюбилась
в него, Джейн. А Египтия влюблена только в Египтию.
- И ты позвонил в Э.М., чтобы разъяснить ошибку?
- С какой стати я бы это сделал?
- Из злорадства, - сказала я.
Он усмехнулся и опустил глаза, чем немало удивил меня.
- Джейн, он был со мной. Согласен, это совсем особый опыт. Шекспир
разразился бы парой сонетов. Но я только в миллионный раз убедился, какое
дерьмо большая часть человечества. Тебя интересует, сообщу ли я, что ты и
Сильвер до сих пор сожительствуете? Именно это я должен с изумлением
предположить. И именно об этом, опять-таки предполагаю, пронюхали наши
маленькие поджигатели. Корпорация сыщиков Дж. и М.
Я прерывисто вздохнула, и сказала твердым голосом.
- Да, Кловис.
- Вот тебе ответ: нет. Ах, какое облегчение.
- Э.М. знает свое дело. Если они проведают, что он все еще гуляет на
свободе...
- То от него останутся лишь зубчики часового механизма.
Его слова оглушили меня, ужас и страх вернулись снова. Да еще эти
изверги могли появиться в любой момент.
- Знаешь, - начал Кловис, - я, кажется, догадываюсь, как Джейсон тебя
выследил. Но я перебила его:
- Кловис, ты не можешь одолжить мне немного денег? Или просто дать?
Не знаю, смогу ли я вернуть. Но если бы мы выбрались из города, уехали
на север...
- Мысль хорошая. Деньги ты можешь взять. Но только представь, что
Э.М. или Совет устроили засады на шоссе, на линиях флаеров, ведущих за
город.
Я смотрела как будто сквозь него.
- О Боже. Об этом я не подумала.
- Не вешай нос. Я сочиняю альтернативный план. Оставайся здесь,
немного подожди. Мне нужно кое-кому позвонить.
- Кловис!
- Да. Меня зовут именно так, а не Иуда Искариот, так что расслабься.
- Какой план?
- Ну ты совсем как твоя потрясающая мамаша... Другой голос полоснул
меня, как ножом, так что я покачнулась:
- Джейн! Джейн!
Я медленно обернулась. Египтия стояла на маленькой лестнице, ведущей в
спальню. Она кинулась ко мне, как будто ее подхватил резкий порыв ветра,
вспенивавший воздух. Она подлетела, и вцепилась в меня, не давая
пошевелиться.
- Джейн, Джейн, Джейн. Я знала, что ты придешь. Знала, что ты поймешь
и придешь, потому что ты мне так нужна. Ах, Джейн... я так боюсь.
Я чувствовала, что утопаю в потоке ее слов, и первым движением было
оттолкнуть ее. Но она держала меня крепко, как любовника, а ужас ее вылился
в какое-то странное нечленораздельное гудение, как у проводов под
напряжением.
- Потом продолжим, - сказал Кловис.
- Кловис...
- Положись на меня. Я знаю, что делаю. - Он пошел в сторону кухни. -
Пойду, посмотрю, как там Слаумо.
Египтия обвила меня, как змея, обволокла запахом своих духов, и я
стала понемногу успокаиваться.
Хорошо, что мой любимый не подвержен истерикам, как я. Он, наверное,
ждет меня, не испытывая никакого страха, думая, что я зашла к кому-нибудь
из наших общих знакомых, может быть, ужинаю с ними. Кловис нам поможет. И
мы покинем наш прекрасный дом, белую кошку, с которой подружились.
- Египтия, - сказала я, слезы снова приготовились выступить у меня в
глазах. - Не надо бояться. Все будет замечательно.
Она отодвинулась и храбро улыбнулась, а я разразилась смехом, как
недавно - слезами.
Египтия была ошарашена.
- Почему ты надо мной смеешься?
- Потому что внутри у тебя сумятица, а снаружи ты такая красивая!
Ее кожа под театральным гримом, бархатилась, как персик, на веки были
наложены терракотовые тени с золотыми блестками. Золотые блестки были
рассыпаны также по плечам и груди. Волосы, выкрашенные в бледно-голубой
цвет, падали тщательно завитыми локонами, и наверху красовалась маленькая
золотая корона. На ней было платье из золотых и серебряных чешуек, а вокруг
тонких рук несколько раз обвивались темно-голубые заводные змейки с
рубиновыми глазами.
Самое удивительное было то, что в ней действительно чувствовалось
величие, несмотря на ужас во взгляде, нелепую эгоманию и ранимость. И я
продолжала смеяться, пока она, хотя и несколько обиженно, тоже не
засмеялась. Изнемогая от хохота, мы упали на тахту, и ее слоистое
чешуйчатое платье издало такой звук, будто пустые жестянки покатились по
лестнице. Мы вскрикнули, замолотили руками и ногами, ее восточные комнатные
туфли разлетелись по гостиной.
3
Было три бутылки Слаумо, и мы с Кловисом и Египтией сидели и
потягивали вино при свечах. Джейсон и Медея пили кофейную шипучку, от
которой у меня мгновенно начиналась икота. Близнецы уселись на полу в
другом конце гостиной и стали играть в шахматы. Они могли что-нибудь там
слямзить, но Египтии не было до этого дела. Она знала, что не переживет
этот вечер. У нее перед глазами было два варианта своей смерти. Один - ее
первый выход на сцену. У нее разрывается сердце. Или она умрет в финале, не
в силах вынести напряжение. Это было совсем не смешно. Она действительно
этого боялась.
Театр был небольшой, да и аншлага не ожидалось. На премьерах в зале
сидели, как правило, несколько критиков да видеогруппа, которая снимала
несколько кадров, а потом их могла и не показать. Но для Египтии это было
самое страшное, и будь я на ее месте, то дрожала бы точно так же, хотя все
же меньше, чем перед моим дебютом на улице. Египтию грыз страх провалиться -
провалить себя. Или, как она выразилась, провалить Антектру. Она твердила
слова своей роли, то расхаживая по гостиной, то опускаясь на тахту, дико
смеялась, плакала - к счастью, ее грим слезами не смывался. Она потягивала
Слаумо, оставляя на стакане золотые крылья бабочек от своих губ.
- Она девственница. Ее сексуальное электричество направлено на саму
себя. Она движима печалью, муками и яростью. Ее обуревают демоны
собственной ярости. Когда она говорила, казалось, что она знакома со всеми
этими эмоциями, хотя на самом деле, вряд ли она хоть раз их испытала. И
описания состояний Антектры, очевидно, были ремарками, которые она заучила,
как роль.
- Ураган страсти. Сумею ли я это показать? Иногда я чувствую, что
энергия этой роли сосредоточена во мне, как в вулкане. Но теперь... хватит
ли у меня сил?
- Да, - сказал Кловис.
- Да, - сказала я.
- Моя ладья пытками доводит твою до смерти, - сказал Джейсон на другом
конце комнаты.
- Энергия, - говорила Египтия, рыская между свечами, как пантера, -
может поглотить меня. Мне все равно, правда, все равно, если она меня убьет.
Но я умру с сознанием выполненного долга... ах, Джейн, ты меня понимаешь,
не правда ли?
- Да, Египтия.
Кловис скрыл зевок за длинными волосами, и я подумала о Сильвере. Не
то чтобы я все это время не думала о нем. Просто тревога отошла на
задний план, подобно тому, как притупляется зубная боль, когда
принимаешь болеутоляющее. Сознание опасности и несчастья, мое
беспокойство за Сильвера, который не знает, куда я пропала, ловушка, в
которую я угодила и из которой, очевидно, не выбраться, - это была тупая
боль. Вино, роскошная обстановка, страх Египтии - болеутоляющее. Боль была
легкой и переносимой, так что я могла отвлечься от нее. Но когда свет падал
на волосы Кловиса - огненные! - боль вспыхивала снова. Каждый раз я едва не
вскакивала, чтобы бежать из квартиры в ночь. Близнецов Кловис, конечно,
задержит. Но тогда они поймут, что были правы. И я не смогу воспользоваться
помощью Кловиса.
Под велюровой курткой у него была вышитая рубашка. Похоже, он
копировал Сильвера вполне сознательно. Могла ли я довериться Кловису?
Впрочем я уже сообщила ему все, кроме адреса.
- Моя королева покупает себе свободу, позволяя твоему коню отсечь ей
левую руку, - сказала Медея.
- Я очень надеюсь, - проговорил Кловис, - что они не проделывают эти
экзекуции над твоими шахматными фигурами, Египтия.
- Весь мир - шахматная доска, а люди - фигуры, - произнесла Египтия.
Цитата? - Ах, склоните голову перед окровавленным прахом. Опуститесь
на колени перед тираном, порабощенная земля. Мир не тот. Боги мертвы.
Опустись на колени, ибо надлежит тебе сделать это. Отринь гордость и
опустись.
- Мой конь кастрирует твоего коня.
- Это невозможно. Мой конь в полной броне. - Ну и что. Там в ней как
раз самые слабые звенья.
Я не могла даже позвонить Сильверу. Рядом стоял телефон, к нему мог
подойти смотритель, но я не помнила номера. Да если бы и вспомнила и
позвонила, это разоблачило бы меня: значит, кто-то у меня дома все же есть.
Можно было бы позвонить по параллельному наверху у Египтии, но на этом
аппарате, пока бы я набирала номер, загорелись бы голубые лампочки, Джейсон
и Медея их увидят. Специально будут следить.
- Женщины дворца, - продекламировала Египтия, - мой брат был богом для
вас. А для этих зверей он - падаль. Он брошен на растерзание коршунам.
- Батюшки, - сказал Кловис, - да эта пьеса - просто истерическая
мелодрама. Я больше этого не выдержу.
- Не дразни меня, Кловис! - вскричала в отчаянии Египтия.
- Половина одиннадцатого, - сказал Кловис. - Я пошел вызывать такси.
- Боже! - воскликнула Египтия. - Разве уже пора?
- Пожалуй, да. Джейн, налей еще порцию.
Я не была убеждена, что это ей необходимо, хотя вино, казалось, совсем
ее не пьянило. Она облачилась в свой костюм, немного испачкав его гримом.
Разрыв между ее эмоциональным накалом и настроением остальной частью труппы
был слишком велик.
"Они мне ничего не дают!" - все повторяла она. Однако, другие актеры,
занятые в спектакле, служили для нее своеобразной опорой, не позволяющей
упасть, и жаль, что они этого не сознавали.
Я принесла ее серо-голубое меховое пальто с капюшоном. Она купила это
пальто в тот самый день, когда я привезла Сильвера в Чез-Стратос.
- Ах, Джейн. Ах... Джейн...
- Я здесь. - Мой голос прозвучал так, будто я ее терпеливая и
внимательная старшая сестра. Добрая, переживающая за нее. Участливая. Прямо
как Сильвер.
- Дже-е-е-е-йн...
Она вперилась в меня. Ее ждала гильотина, тележка скоро покажется в
дверях.
- Все будет хорошо, - сказала я ей. - Быть может, Астероид упадет
прямо на Театр Конкордасис. Вскоре появился Кловис.
- Такси будет на пирсе через полчаса, - сказал он, посмотрел на меня и
вполголоса добавил: - Я позвонил еще кое-куда.
- Кловис... - пробормотала я, поняв, что он начал осуществлять свой
загадочный план.
- Потом. - Он взглянул на Джейсон и Медею, которые озабоченно
уставились на нас. - Вы бы, ласточки, успели еще по-бысторому прикончить
кого-нибудь на доске, мы уходим через десять минут.
- Ох! Жуткая пьеса, - сказал Джейсон.
- Можете не ходить, - предложил Кловис.
- Да нет, мы пойдем, - сказала Медея. - Хочется побыть с Джейн. Мы так
давно с ней не виделись.
- Господи, что за странный вечер, - сказал Кловис, когда мы вышли в
фойе перед шахтой лифта.
- А что такое? - поинтересовался Джейсон.
- Откуда я знаю, - ответил Кловис.
Подошел лифт, и Египтия затрепетала в моих руках. Пока мы спускались к
парому, наступила ночь, и дома стали похожи на россыпи драгоценных камней.
Вокруг все замерло, запорошенное снегом. На пароме было пусто, по ту
сторону нас уже ожидало такси.
Поднявшись по Большой лестнице и пройдя мимо фонтана, который зимой не
работал, мы добрались до театра в одиннадцать пятнадцать. Здесь я впервые
увидела Сильвера.
У главного входа народу было немало. Обогнув толпу, мы вошли через
служебный вход и проследовали в уборную Египтии. Там работал радиатор, но
трястись Египтия не переставала.
- Отец мой сражен, брат подло срезан. Смерть - наследие Дома
Павлинов. Все гибнут. Все, кроме Джейн. Джейн, не оставляй меня.
- Мы лучше подождем на улице, - сказала Медея. Я знала, что они будут
наблюдать за дверью.
Теперь мне в любом случае нужно остаться, у Кловиса могут быть для
меня новости. Какими бы они ни были. Волноваться уже не было сил. Я
пребывала в состоянии глухой апатии, однако в любую минуту могла сорваться
и броситься в квартиру на улице Терпимости.
Мимо по коридору прошел молодой человек по имени Коринф, стуча
металлическими башмаками и меланхолично жуя цыплячью ножку.
Двадцать минут спустя, заглянул красивый стройный мужчина, режиссер.
- О, ты уже здесь, - сказал он Египтии. Она умоляюще посмотрела на