Литтон Джози. Замки в тумане

   – Смирись, Брайанна, – шептал он, касаясь ее языка, дразня и лаская его. – Капитулируй и признай мою победу.
   – Теперь я понимаю, почему за тобой всегда остается последнее слово, – выговорила она. – Ты умеешь заставать противника врасплох.
   – Но никого из моих советников мне еще никогда не хотелось поцеловать. А ты мне не противник. Она вздохнула и уткнулась лбом ему в грудь.
   – И все-таки я ничего не понимаю... Атрей успокаивающе погладил ее по спине:
   – Все уладится, обещаю тебе. Вот увидишь. Как только мы доберемся до Акоры.
   Брайанна вскинула голову и заглянула ему в глаза.
   – У нас разные убеждения и принципы. Да, мы оба желаем Акоре только добра, но идем к своей цели разными путями.
   – Ты должна мне верить: я точно знаю, как будет лучше.
   – Только дети слепо верят родителям, только родители вправе принимать решения за детей. А мы давно вышли из детского возраста.
   – Для меня мой народ не дети, но тем не менее я не намерен обременять его обязанностями, которые лежат исключительно на мне.
   – Но как ты не понимаешь, именно это...
   Она вдруг осеклась. Оба словно по команде обернулись к жаровне. Из деликатности воины, обступившие ее, незаметно разошлись. За мариносами никто не следил, и они уже начали подгорать.
   Всему свое время – и страсти с политикой, и потребностям желудка.
   – О Господи! – ахнула Брайанна и бросилась спасать обед.
   Ветер усиливался, берег Англии вскоре скрылся из виду. Незадолго до выхода из Ла-Манша акоранцы разминулись с конвоем французских линейных кораблей. Те прошли настолько близко, что были видны солнечные блики на металлических футлярах подзорных труб офицеров, но курс не сменили. Французы не рискнули сблизиться с акоранскими судами – даже ради приветствия.
   Бретонские рыбаки оказались смелее. На своих яликах они подгребали поближе, во весь голос здоровались с акоранцами, а потом снова брались за дело – выслеживали косяки трески, идущие на север.
   Когда корабли повернули южнее, вдоль побережья Франции, им все чаще стали попадаться всевозможные суда – в том числе, как с грустью отметил Ройс, и под американским флагом. Отважные капитаны прорывали британскую блокаду и пытались хоть немного облегчить жизнь своего измученного войной народа.
   – Плохи дела у американцев, – произнес Алекс после того, как очередной такой корабль скрылся за горизонтом. – Им не хватает солдат, снаряжения и денег, чтобы продолжать войну.
   – Зато решимости у них с избытком, – возразил Атрей. – Так и должно быть: ведь они сражаются за свою землю. За победу британцев не поручусь.
   Но судьба американцев недолго волновала собеседников. Тем вечером за ужином разговор зашел о внутренних делах Акоры.
   – Дейлос держится вызывающе, – рассказывал Атрей. – Отказывается помогать следствию и признавать свою вину.
   – Но это же нелепо! – возмутилась Кассандра и повернулась к мужу, который сидел рядом с ней за длинным столом. – Всем известно, что он подстрекал британцев вторгнуться в Акору и готовил восстание, чтобы свергнуть тебя и прийти к власти. Ройс своими ушами слышал, как Дейлос похвалялся передо мной!
   Атрей усмехнулся, посмотрев на зятя:
   – Дейлос прекрасно помнит, как познакомился с тобой, Ройс. Что и говорить, событие оказалось незаурядным.
   – Какое событие? – спросила Брайанна. Она кое-что слышала об этой истории, но подозревала, что многого не знает.
   – Но я же не убил его, – напомнил Ройс.
   – И правильно сделал, – кивнул Атрей. – Суд над Дейлосом напомнит акоранцам, что все в мире меняется.
   – А что будет с этими людьми из «Гелиоса»? – спохватилась Джоанна. – Я слышала, их взяли под стражу сразу после покушения на тебя и с тех пор выпустили на свободу лишь некоторых.
   Атрей кивнул:
   – Всех, кроме четырех – их подозревают в сговоре с Дейлосом.
   Брайанна уже собиралась выпалить, что никакого сговора не было, но одернула себя. Первые несколько дней после своего признания она гадала, скажет Атрей родным о ее причастности к «Гелиосу» или нет. И хотя Брайанна была верна своим убеждениям, она всерьез опасалась, что ее близкие друзья испытают потрясение и осудят ее. Время шло, тайна оставалась тайной, но тревога не покидала Брайанну: она знала, что ни один секрет нельзя хранить вечно.
   Глядя на нее, Атрей продолжал:
   – Но и они могут оказаться невиновными.
   – А я думала, против них есть серьезные улики, – удивилась Кассандра.
   – К такому выводу пришло следствие, – согласился Атрей. – И все-таки вина не доказана.
   Брайанна опасливо осведомилась:
   – В таком случае почему же их держат в тюрьме? Они могли бы уже давно вернуться домой, к родным, а не томиться за решеткой.
   – Есть подозрение, – объяснил Атрей, – что на свободе они будут действовать от имени Дейлоса. Поэтому я поддержал решение суда повременить с освобождением.
   – У Дейлоса есть сообщники, – вступил в разговор Ройс. – В этом я твердо убежден. Но я имею в виду не тех глупцов, которые рисковали жизнью ради Дейлоса.
   – О чем ты? – насторожился Алекс.
   – Если Дейлос смог воспользоваться помощью «Гелиоса», значит, там у него есть свой человек.
   – Не обязательно, – возразила Брайанна. – Дейлос обратил себе на пользу символы «Гелиоса», но они ни для кого не секрет. Позаимствовать их мог любой.
   Джоанна отпила вина и улыбнулась:
   – Стремление к справедливости делает тебе честь, но, по-моему, ты слишком мягкосердечна. Ты всем желаешь только добра.
   – Да, иначе я не могу. Дело в том, что...
   – Брайанна права, – перебил Атрей. – Случившееся может иметь совсем иное объяснение. Это выяснится на суде. И поскольку я буду выступать в роли судьи, мне бы не хотелось продолжать этот разговор.
   Все дружно закивали и сменили тему, только Брайанна стала необычно молчалива. Поддержка Атрея вызвала в ней признательность, хотя она и понимала, что ванакс просто заставил ее замолчать. Внезапно ей вспомнились слова Атрея о презумпции невиновности. Сумеет ли он непредвзято судить членов «Гелиоса»? На это Брайанна надеялась – не только ради друзей, но и ради себя.
   На следующий день северная зима осталась позади. Кассандра и Джоанна с удовольствием переоделись в удобные и привычные акоранские платья. А Брайанна полезла в сундук за любимой туникой и вдруг поняла, что та... белая.
   Цвет девственниц.
   После краткой борьбы с совестью Брайанна решила, что в этом случае безобидный обман просто необходим. Появиться на людях в одежде любого другого цвета значило во всеуслышание признаться, что она была близка с Атреем. А к такому признанию она была не готова. Но стоит ему только нахмуриться при виде ее в белом...
   К чести Атрея, он и бровью не повел – только оглядел Брайанну и улыбнулся.
   – Ты прелестна в любом наряде, но в акоранском – особенно.
   – Он гораздо удобнее, – коротко отозвалась Брайанна, предпринимая отважные, но тщетные попытки не смотреть на него. Атрей тоже переоделся – в складчатый льняной килт и сандалии. Волосы он перетянул простой кожаной лентой – казалось, он ее и не снимал. О титуле напоминал только массивный золотой браслет на левом предплечье. К этому властному мужчине Брайанну непреодолимо притягивало, и она даже не понимала, почему должна противиться влечению.
   Не будь он ванаксом...
   Она прогнала глупую мысль и заговорила о другом:
   – Ты не рассказал родным обо мне.
   Он пожал широкими плечами, и она невольно перевела на них взгляд.
   – Это касается только нас двоих.
   – Спасибо. Рано или поздно они все равно узнают, но мне бы не хотелось падать в их глазах.
   Атрей прислонился к поручням, скрестил руки на мускулистой груди и внимательно посмотрел на Брайанну:
   – А в моих, Брайанна? Мое мнение что-нибудь значит для тебя?
   – Разумеется. – Гораздо больше, чем чье-либо, но признаться в этом она не могла.
   – И все-таки ты и остальные члены «Гелиоса» решили... Что вы решили? Свергнуть меня?
   Заменить человеком из народа, скорым на обещания и необдуманные решения? Ты этого хочешь? Она сухо возразила:
   – Никто из моих знакомых в «Гелиосе» не стремится свергнуть ванакса Акоры.
   – А вот Дейлос иного мнения. Он твердо намерен убить меня и захватить власть.
   – Дейлос никогда не принадлежал к «Гелиосу».
   – Зато использовал его. Объясни, как вы вообще с ним связались?
   Брайанна заколебалась, разрываясь между решимостью защитить друзей и желанием помочь Атрею понять, что ими движет.
   – Я знакома с людьми, замешанными в покушении; я часто беседовала с ними. Кажется, они пытались выяснить, на чьей я стороне. Наконец меня пригласили на тайное собрание.
   – Собрание? И часто их проводят?
   – По-разному, но всегда в неофициальной обстановке. Именно поэтому я просто не понимаю, почему в сообщники Дейлоса записали членов «Гелиоса».
   – Потому, что он не любитель посидеть ночью вокруг костра, попивая вино и мирно беседуя?
   Она изумленно вскинула броци:
   – Откуда ты?.. Не важно. Скажем так: в «Гелиосе» он не нашел бы своих единомышленников.
   – Еще неизвестно. Среди молодежи из «Гелиоса» – ведь почти все его приверженцы молоды, верно? – могли найтись те, кому недостает дисциплины и руководства. А Дейлос в состоянии обеспечить и то, и другое.
   – Если идеалист молод, это еще не значит, что его легко одурачить. «Гелиос» всецело предан делу мира. Некоторые мужчины даже не желают обучаться воинскому искусству – считают, что в нашей культуре насилие занимает неоправданно важное место.
   На этот раз удивился Атрей:
   – Воинскому искусству мы учимся, чтобы защищаться. Что в нем плохого?
   – По-моему, ничего, но не все разделяют это мнение. В том-то и дело: люди имеют право на собственную точку зрения и свободу ее выражения.
   – Это право у них есть уже сейчас. Всякий, кто не желает учиться воевать, может открыто заявить об этом – и его не примут ни в один отряд.
   – Вот именно! А надо, чтобы юноши не боялись отказываться воевать и знали, что за это их не будут презирать.
   – Так что же нам, восхищаться их нежеланием защищать свой дом и близких?
   – Зачем вообще нужно это презрение или восхищение? – парировала Брайанна. – Почему нельзя просто уважать чужую точку зрения?
   – Потому что таким уважением врага не испугаешь – ни внутреннего, ни внешнего. Должно быть, Дейлосу ваш «Гелиос» показался подарком небес.
   – Тебе-то откуда знать?
   – Верно, этого я не знаю, – грустно согласился Атрей. – Будь добра, напоминай время от времени.
   Эта просьба озадачила ее. Брайанна задумалась о рассудительности Атрея, когда он вдруг спросил:
   – А эти мужчины из «Гелиоса» – они и вправду мужчины?
   – Атрей! – возмутилась она.
   – Молчу-молчу, – поспешил заверить он. – Кажется, я начинаю понимать, какая смелость нужна, чтобы отказаться от того, что большинство окружающих считают обычным и необходимым. Если человек убежден в своей правоте, а не просто трус, он может иначе принести пользу Акоре.
   – Ты правда так думаешь?
   – Нет, но... не исключаю и такой возможности. Об этом стоит задуматься.
   – Почему же ты не заявишь об этом публично? Почему демонстрируешь такую... непрошибаемую верность акоранским традициям и изменяешь им лишь в случае крайней необходимости?
   – Непрошибаемую? Серьезно? – Атрей усмехнулся.
   – Атрей, я не шучу. Таким тебя видят люди.
   – И «Гелиос»? Она кивнула:
   – Ты воплощение неограниченной власти, бесконечно далекое от народа.
   – А тебе никогда не приходило в голову, что я не желаю от него отделяться?
   – Нет, – честно созналась она, – никогда. Ты всегда казался мне отчужденным, далеким и неуязвимым – пока на тебя не напали.
   – И что ты тогда подумала?
   – Ужаснулась, представив, что ты умрешь, – еле слышно прошептала Брайанна: воспоминания об этом страхе и многомесячной борьбе за жизнь ванакса были еще слишком свежи. – Твои близкие были бы убиты горем, а все мы понесли бы тяжкую утрату...
   – Спасибо, я весьма признателен, – сухо отозвался он.
   – Атрей... Приверженцы «Гелиоса» тебе не враги.
   – Любые идеалы – обоюдоострый меч, так что людям из «Гелиоса» незачем быть моими врагами. Они способны повести за собой народ к великим свершениям. И сделать его жертвой чудовищного обмана.
   – А разве ты сам не руководствуешься идеалами? Он осекся, но лишь на миг.
   – Спорить с тобой – все равно что с советником.
   – Благодарю за комплимент. Кстати, вот еще одно затруднение: в совете заседают только благородные землевладельцы, почти все они в преклонных годах. Дейлос был самым молодым членом совета.
   – И все мы видели, что из этого вышло. Ободренная тем, что Атрей готов и дальше вести разговор, Брайанна продолжала:
   – А если увеличить совет и ввести в него самых разных акоранцев? Мужчин из простых семей, юношей, даже женщин...
   – Женщин? С этого места давай поподробнее. Ты помнишь историю Акоры? Тысячи лет назад между древними жрицами и воинами был заключен союз: воины должны были править, а женщины – служить им в обмен на защиту. Знакомая история? – Брайанна снисходительно кивнула, а он продолжал: – Второе условие этого союза: обязанность воинов оберегать женщин и ни в коем случае не причинять им вреда – стержень всей жизни Акоры. Для мужчины нет большего позора, чем обидеть женщину. Но когда же наконец вступит в силу первое условие – воины правят, женщины служат?
   Уголки губ Брайанны задрожали. Она позволила себе улыбнуться и ответить на шутку, с детства знакомую каждому акоранцу.
   – Со дня на день. Как только мы свыкнемся с этой мыслью.
   – Вам не хватило трех тысячелетий?
   Она пожала плечами – то ли извиняясь, то ли философски признавая несовершенство жизни.
   – Это серьезный шаг.
   – А предположить, что времени было больше чем достаточно, – значит обидеть тебя?
   – Боюсь, да.
   – Так я и думал. Стало быть, лучше об этом и не заикаться?
   – Пожалуй. Так как насчет совета?..
   Все, кто был в этот момент на палубе, широко раскрыли глаза: ванакс Акоры вдруг расхохотался, как мальчишка, и обнял женщину.
   Прошло еще несколько дней, воздух становился все теплее и благоуханнее, а сон – мимолетнее. По ночам, лежа у себя в каюте, Брайанна считала звезды, нарисованные на потолке над кроватью, и думала об Атрее.
   Человек и ванакс. Любовник и правитель. Она спасала ему жизнь, плакала при мысли, что он умрет, и бунтовала против якобы тиранских замашек. А он оказался совсем не таким, как она думала. Он умел смеяться и дразниться, иногда ей казалось, что он грустит, мечтая о совсем иной жизни. Но самое удивительное – он умел слушать. Он ничего не обещал, Брайанна и не ждала обещаний, зато слушал. Мало того, как-то обмолвился, что его жена должна обладать властью И это обещание из уст правителя страны звучало более чем заманчиво.
   Близость и власть.
   У Брайанны вспыхнули щеки. Никогда прежде она не думала о супружестве в таком ключе и теперь была потрясена. Но мысль уже засела в мозгу. Выйти замуж за Атрея. Разделить с ним ложе и власть. О чем еще может мечтать женщина?
   О любви.
   Брайанна видела, как любили друг друга ее приемные родители. А по ночам, когда ее мысли перемещались в мир сновидений, память вдруг прояснялась. И она вспоминала, как Дельфина любила Эдварда, а он – ее. Брайанна видела и эту любовь.
   Она могла бы полюбить Атрея... При этой мысли она широко открыла глаза и только теперь поняла, что уже засыпала. Полюбить Атрея... Да, это очень просто. Ведь она уже почти любит его. А она и не заметила, как это случилось.
   Проворочавшись всю ночь, утром Брайанна встала разбитая и недовольная. На палубу она вышла в тот час, когда на небе гасли последние бледные звезды. Вода напоминала чернила, казалась зловещей, дул ровный ветер. Кое-кто из матросов и воинов еще дремал на палубе, остальные уже потянулись к камбузу за первой чашкой кофе. Брайанна с наслаждением принюхалась, но идти за кофе передумала. Ее взгляд устремился на одинокую фигуру на корме, возле корабельного руля. Атрей.
   Брайанна медленно зашагала к нему. Черные волосы Атрея разметались по обнаженным плечам. Он еще не успел побриться, и выросшая за ночь щетина напомнила Брайанне о памятных часах, которые они провели вместе. Чем ближе она подходила, тем отчетливее вспоминала прикосновения к мощным мышцам плеч, шероховатому подбородку, теплым губам...
   Под изящной драпировкой туники у нее затвердели соски. Глубоко вздохнув, она попыталась сдержать прилив чувств, которые угрожали поглотить ее.
   – Хорошо выспалась? – спросил Атрей, не сводя с нее глаз.
   – Не особенно. А ты?
   Он едва заметно улыбнулся.
   – Совсем не ложился. – Лихорадочный блеск глаз подтверждал его слова. – Присядь, – мягко предложил он и потеснился, освобождая место на скамье.
   Брайанна села только потому, что захотела, – колени у нее почти не тряслись. Они с Атреем соприкоснулись бедрами, и Брайанна вздрогнула, словно обожглась.
   Атрей вздохнул, но не стал просить ее подвинуться ближе.
   – Смотри вон туда, правее носа.
   Брайанна так и сделала, ничего не увидела, напрягла глаза и вдруг не столько разглядела, сколько почувствовала тонкую полоску на горизонте. То, что не сразу заметили глаза, мгновенно узнало сердце.
   – Акора... – пробормотала она, и ее растерянность сменилась неистовой радостью.

Глава 12

   Поверхность скал, возвышающихся на сотню футов, была совершенно гладкой – без малейших выступов, за которые можно зацепиться. На камнях кое-где росли низкие кустарники, привычные к морским ветрам, но корни у них были короткими и веса человека они бы не выдержали. О подножия скал, где громоздились валуны, бились волны. Нигде не было ни пологих берегов для высадки, ни гаваней.
   Неудивительно, что чужестранцы прозвали Акору королевством-крепостью. Приближаясь к берегу на акоранском корабле под флагом ванакса, Брайанна понимала, какой священный трепет испытывали чужестранцы, дерзнувшие подойти так близко к стране свирепых воинов. Вулкан, благодаря извержению которого более трех тысячелетий назад образовался остров, выплеснул потоки лавы в море, где она быстро остыла – в виде стены, отгораживающей Акору от остального мира. Большой мир за стеной быстро менялся, в нем изобретали новое оружие, подхватывали новые веяния, но стена по-прежнему была неприступна, а храбрость и решимость акоранцев – неизменны.
   Но хватит ли стране такой защиты? Этот вопрос не давал Брайанне покоя, пока королевское судно приближалось к берегу. Она увидела узкую брешь в стене прямо по курсу – проход к южному островку. Брешь выглядела тесной и опасной, но впечатление было обманчиво. Через нее вполне могло пройти крупное судно и скрыться из глаз наблюдателя со стороны моря.
   Брешь выводила во Внутреннее море, к сердцу Акоры, тускло мерцающему при свете быстро угасающего дня. Морские птицы торопились вернуться в гнезда, жалобные крики смешивались с шепотом ветра и шорохом снастей. Далеко впереди виднелись три невысоких холма – вершины островков, которые вместе с королевским Каллимосом и родиной Брайанны, Лейосом, составляли Акору. Невольно взгляд Брайанны обратился на запад, к Лейосу, хотя он еще не был виден. Защемило сердце. Там, впереди, ее родители; мама, наверное, готовит ужин. А может, всю семью пригласили в гости друзья, и Леони пришла не с пустыми руками – принесла что-нибудь вкусненькое. Вспоминают ли родные ее, Брайанну? Ведь она покинула дом почти полгода назад. Правда, они переписывались, но никакие письма не заменят ежедневные встречи.
   А братья – чем они сейчас заняты? Особенно Полонус, близкий ей по возрасту, самый беспокойный? Уезжая, Брайанна напоминала ему об осторожности, но сомневалась, что он прислушался к ее словам.
   На востоке показался Каллимос – только его южная оконечность, но на сторожевой башне уже горел огонь. Брайанна увидела, как свет мигнул – вспыхнул-погас и еще раз вспыхнул-погас – в ритме, который менялся согласно древнему сигнальному шифру. На палубе судна один из матросов высек искру, отразил пламя отполированными металлическими зеркалами и ответил сторожам на башне. Огонь вспыхнул-погас, вспыхнул и погас. Обмен сигналами продолжался, пока судно не прошло мимо башни.
   Брайанна вдруг заметила, что рядом стоит Атрей, и спросила:
   – О чем они говорили?
   – Как обычно, – отозвался Атрей, взявшись за поручни. – Мы назвали себя и сообщили, что идем в порт Илиуса. Сейчас с той башни известие передают следующей башне в цепи, оттуда – другой, и так далее. Через полчаса вести дойдут до Илиуса.
   – Так быстро? – Брайанна знала: пройдет еще несколько часов, прежде чем ветер и прилив помогут кораблю добраться до гавани.
   – Эти башни строились для того, чтобы своевременно предупреждать о вторжении врагов со стороны северного пролива.
   Брайанна повернулась к Атрею и, как всегда рядом с ним, испытала потрясение – от того, что он рядом, совсем близко. Каждая черточка его лица – дуги бровей, по которым она водила пальцем в ту ночь, ямочка на подбородке, белый шрам на лбу, напоминание о покушении, о том, что произошло между ними.
   – Такое часто бывало? – спросила она.
   – Ты о чем? – Кажется, он задумался и отвлекся. Как она. Сознавать это было приятно.
   – Враги часто проникали во Внутреннее море? Атрей на минуту задумался.
   – Четырежды, если не ошибаюсь. В последний раз – пятьсот десять... нет, пятьсот двадцать лет назад.
   – Правда? – Этой точности она не удивилась, уже свыкнувшись с мыслью, что Атрей – сердце и душа Акоры. Кому, как не ему, знать историю своей страны? – И что же было дальше?
   – Долго рассказывать. – Атрей указал на мерцающие огни, появляющиеся на берегах, мимо которых проплывало судно. По всему побережью острова Каллимос, название которого означало «прекрасный», акоранцы передавали друг другу известие о возвращении ванакса. Факелы заменяли им приветствия в надвигающейся темноте.
   – Тебя же не было дома всего несколько недель, – напомнила Брайанна, с удивлением глядя на скопления огоньков.
   – Раньше я никогда не покидал Акору, – возразил Атрей. – И может статься, больше отсюда не уеду.
   Брайанна, которая на своем веку путешествовала гораздо больше, чем он, удивленно вскинула брови:
   – Ну и что? На этот раз ты уезжал с дипломатической миссией.
   – Не совсем... были и другие причины.
   – Проведать близких в Англии?
   – Дело не в них, а в тебе. – Он прислонился к поручням, глядя на Брайанну. – Я ездил в Англию не только затем, чтобы положить конец вздорным слухам о вторжении британцев в Акору, но и чтобы привезти тебя.
   Брайанна отчетливо расслышала каждое слово, но смысл остался туманным.
   – Ничего не понимаю... мы же толком познакомились лишь в Англии. Да, я помогала ухаживать за тобой после покушения, но как только ты пришел в себя, мы почти не общались. – Ее вдруг осенила догадка. – Это мои родители попросили привезти меня обратно? В письмах они уверяли, что понимают мое желание подольше погостить в Англии... а может, они просто соскучились?
   – Может быть, но мне они ничего не говорили. Как тебе известно, мы с ними не знакомы. Зато я знаю тебя. С давних пор.
   На берегу зажигались новые факелы. Брайанна смотрела на них, представляя себе, как радуются люди, с нетерпением ожидая возвращения Атрея – поскольку он прошел обряд избрания, его считали наделенным таинственной силой. Конечно, все это суеверия. Но даже понимая это, Брайанна не могла подавить благоговейный трепет.
   – Этого не может быть, – заявила она с уверенностью, которой не чувствовала.
   – Чего ты боишься, Брайанна? Что бы тебе хотелось узнать о мире, об Акоре и о нас?
   – Ничего я не боюсь. А почему ты спрашиваешь?
   – Потому что тогда в библиотеке тебе было страшно. Она быстро отвернулась, но Атрей успел заметить тени, промелькнувшие в ее глазах. Внутренний голос приказывал ему обнять Брайанну, расспросить ее про страх и постараться прогнать его. Но осторожность и крепнущее между ними взаимопонимание заставили Атрея промолчать. Эта женщина не позволит командовать собой. Для этого она слишком горда и отважна. Атрей примирительно коснулся ее руки:
   – Пойдем со мной, Брайанна. Я хочу кое-что показать тебе.
   Он не настаивал, хотя очень надеялся, что она согласится. От неожиданности и странного, похожего на благодарность чувства Брайанна растерялась. Впрочем, любой разговор сейчас был лучше расспросов о страхе.
   – Что?
   – Трудно объяснить. Надо увидеть это своими глазами. – Он провел ладонью по ее руке, осторожно сжал пальцы. И с улыбкой, от которой у Брайанны перехватило дыхание, повел ее через палубу, потом вниз по узкому трапу и по коридору в свою каюту. На пороге Брайанна помедлила и смутилась: в уединенной обстановке к ней вернулись будоражащие воспоминания.
   Вещи Атрея, как и ее собственные, были уже сложены, только один сундук стоял открытый.
   Сверху в нем лежала шкатулка. Атрей поднес шкатулку Брайанне:
   – Загляни внутрь.
   Не дослушав, она покачала головой:
   – Никаких подарков я больше не приму.
   – Это не подарок. Я никогда не расстанусь с этой вещью – просто хочу показать тебе.
   С облегчением и любопытством Брайанна осторожно приподняла крышку. Изнутри шкатулка была обита бархатом. На нем покоилась статуэтка из розового мрамора.
   Статуэтка женщины.