Литтон Джози. Замки в тумане

   – Хорошо, – настороженно отозвался он, – но почему нельзя подождать до утра?
   – Мне бы не хотелось ждать.
   – Ясно... – Он указал на шкаф, стоящий возле окна: – Хотите бренди?
   – Нет, спасибо. – Она перевела дыхание, и он понял, что она собирается с силами. Ей понадобилась всего минута. – Я хочу знать, что сказал вам Уильям, граф Холлистер.
   Почему-то Атрей почти не удивился. Едва он понял, что таинственная ночная гостья – Брайанна, он ожидал чего-то подобного. Однако к ее смелости он оказался не готов.
   Чтобы выиграть время и решить, как быть, он ответил вопросом на вопрос:
   – А откуда вам известно о нем?
   – Я видела, как он уходил сегодня утром. – Она бросила взгляд на каминные часы и поправилась: – Точнее, вчера. Это он смотрел на меня в Карлтон-Хаусе за столом. Я кое-кого расспросила и узнала, как его зовут.
   – И пришли к выводу, что вчерашний визит Холли-стера имеет отношение к вам?
   Она уклонилась от ответа:
   – Фамильное поместье Холлистеров – Холихуд. Я бывала там.
   Этого Атрей не ожидал и в первую минуту растерялся. И наконец спросил:
   – Откуда вы знаете?
   Брайанна коротко объяснила. Ее голос звучал низко, напряженно, когда она описывала изображение Холихуда в книге.
   – Я бывала там, – снова повторила она. – Не знаю, когда и зачем, но бывала. И Уильям Холлистер так странно повел себя при встрече, а потом явился сюда... Вот я и хочу узнать зачем.
   Атрей напомнил себе: бывают случаи, когда успех зависит от умения мгновенно менять тактику.
   – Холлистер считает, что вы точный портрет его покойной кузины.
   – Его кузины? Кто она?
   – Ее звали леди Дельфина Холлистер. Она вышла замуж за Эдварда Уилкокса. У них родилась дочь Брайанна.
   – О Господи... – Она зажала ладонью рот, пошатнулась, попятилась, но быстро взяла себя в руки. Атрей был готов поддержать ее, но этого не понадобилось.
   – Простите. – Он и вправду сожалел о случившемся. – Надо было сообщить вам поделикатнее. Присядьте.
   Брайанна позволила усадить себя на кушетку, Атрей устроился рядом. Видя, как ее бьет дрожь, он испытывал ошеломляющую потребность утешить ее. Какой хрупкой казалась она в его объятиях! Ее непокорный дух только создавал впечатление силы...
   Она вдруг выпрямилась и отстранилась, прервав его мысли. И еле слышно выговорила:
   – Когда вы собирались рассказать мне?
   – О чем?
   Ее глаза ярко заблестели.
   – Холлистер явился сюда потому, что узнал меня. Я шестнадцать лет гадала, кто я такая, а он вам сказал. Когда же вы собирались обо всем рассказать мне? – Она зловеще добавила: – Или хотели промолчать?
   В окна ударил ветер.
   Атрей поднялся, глядя на нее сверху вниз, и произнес:
   – Брайанна, не раздражайте меня. В мгновение ока она тоже вскочила:
   – Почему? Потому, что вы ванакс? Воплощение мудрости и могущества? Но чужую судьбу вы решать не вправе!
   – У меня есть все права и обязанности. А теперь успокойтесь и сядьте.
   Еще минуту она сердито смотрела ему в лицо, но сумела взять себя в руки. Только садиться не стала.
   – Предпочитаю постоять.
   Он уступил ей эту маленькую победу, но был настороже, понимая, что без борьбы она не сдастся. А нужна ли ему покорная жена? Об этом он как-то не задумывался: вероятно, считал, что жена обязана подчиняться ему.
   Но Брайанна и не собиралась.
   Он осторожно заговорил:
   – Выслушав графа, я решил разузнать о семье Холлистеров. Мне хотелось заранее выяснить, что вас ждет, среди каких людей вы окажетесь.
   – Хотели защитить меня? – Ее тон недвусмысленно говорил, какого она мнения о подобной защите.
   – А что в этом странного?
   – Я не желаю, чтобы меня защищали. Я хочу знать. – Она глубоко вздохнула, постепенно успокаиваясь, и тихо продолжала: – Вы даже не представляете, как это важно для меня. Вы всю жизнь знали свое место. Никогда не гадали, кто вы, откуда и так далее. А я... меня вечно мучили вопросы – с тех пор как я себя помню. – Она вскинула голову, заглянула ему в глаза и добавила: – Поверьте, я люблю свою семью. Мои родители – замечательные люди, как и мои братья, тетя и все остальные. И Акору я люблю. Я благодарна судьбе, что попала в такую удивительную страну. Но этого мало. Я хочу знать все.
   Надо было сразу сказать ей. Такой решимости в ее глазах Атрей еще никогда не видел. Он мгновенно отказался от прежних намерений повременить с истиной. Брайанна выдержит любое испытание – в этом Атрей не сомневался. Тяжелее всего ему было причинять ей боль и видеть ее тоску. Допустить этого он не мог.
   – Сядьте, – снова попросил он, и на этот раз Брайанна подчинилась, чувствуя, что победила.
   – Недовольный этим браком, – рассказывал Атрей, – ваш дед отрекся от вашей матери и выгнал ее из дому. Насколько известно графу, связи они не поддерживали.
   Брайанна глотнула бренди, выпить которого посоветовал ей Атрей. Жгучая жидкость прогоняла озноб, охватывающий Брайанну.
   – Холлистер ошибся. Они должны были встретиться хотя бы раз, притом в Холихуде, иначе я бы его не запомнила.
   – Пожалуй, – согласился Атрей. Он был мрачен, глаза смотрели беспокойно.
   А еще он был головокружительно красивым и мужественным, его широкие плечи и гордая посадка головы неудержимо притягивали ее взгляд. Прядь смоляных волос упала на лоб. Брайанна стиснула пальцы, сдерживая непреодолимое желание нежно отвести ее в сторону.
   Она знала его тело, помнила его с тех пор, как помогала выхаживать полуживого Атрея. Но теперь он мало чем походил на неподвижного пациента. Брайанна знала, как падают на его впалые щеки тени ресниц, помнила изгиб челюсти, страшные шрамы, не уродующие его, а подчеркивающие мужскую красоту. Услышав подобную похвалу, Атрей наверняка ответил бы пренебрежительной усмешкой. Или даже покраснел – как совсем недавно, когда Брайанна похвалила его жилет. Вслед этому мужчине оборачивались все женщины до единой, а он не замечал их и, похоже, даже не сознавал, насколько хорош собой.
   Брайанна чувствовала, что отвлеклась, но ничего не могла с собой поделать. А еще ей не верилось, что она дерзнула бросить вызов ванаксу.
   Весь день она поддерживала в себе решимость. Надо непременно встретиться с ним. Выяснить, что ему известно. И он ее ничем не запугает – ни властностью, ни титулом, ни ошеломляющей притягательностью.
   Мысли вновь завели ее не в ту сторону.
   И вот Брайанна сидела перед Атреем, а он – чудо из чудес! – исполнял ее просьбу. Он был совсем близко, держал ее за руку и старался утешить.
   – Мои родители погибли... – тихо выговорила она, сжимаясь от ужасной, рвущей душу боли, до сих пор свежей и мучительной, тенью накрывшей всю ее жизнь.
   Снаружи, за высокими окнами, ветер развеивал туман. Брайанна старалась не замечать его, а когда невольно поглядывала в сторону окна, удивлялась, как это она способна помнить о чем-то еще в присутствии Атрея.
   – А вы выжили, – мягко напомнил он. – Ваши родители были бы рады за вас.
   – Я их совсем не помню. Они дали мне жизнь, воспитывали меня, растили, заботились все восемь лет. А у меня от них почти ничего не осталось.
   Он пожал ее руку:
   – Но ведь что-то вы помните.
   – Очень мало, почти ничего. Обрывок разговора... пение – кажется, мамин голос. И еще один чудесный миг: отец сажает меня на плечо. Вот и все... так мало...
   – Нет, не все. Еще есть вы сами.
   Она вскинула голову: он не сводил с нее глаз:
   – О чем вы?
   – Вам помогла вырасти и стать такой, как сейчас, семья акоранцев, но главные черты характера достались вам от родителей. Присмотритесь к себе, и вы наверняка найдете что-нибудь от них.
   К себе Брайанна старалась присматриваться пореже. Опасалась, что увиденное ее испугает.
   – Об этом я никогда не думала...
   – Так подумайте сейчас. Вспомните, чем вы отличаетесь от своей акоранской семьи. Отличие не обязательно должно быть заметным и очевидным – ищите мелочи.
   Да, с мелочами надежнее. И спокойнее.
   – Одиночество я люблю больше, чем компании. Мои родные держатся все вместе, а я могу обходиться и без этого.
   – Вот, пожалуйста, – это у вас врожденное. Что еще?
   – Я не ем землянику, от нее у меня крапивница. А мои родные обожают ее.
   – Землянику? Постараюсь запомнить. Брайанна могла бы спросить зачем, но побоялась услышать ответ.
   Нет, неправда: ей нестерпимо хотелось услышать эти слова.
   – Атрей... – Он сидел совсем рядом, притягивал ее к себе как магнит.
   – Что, Брайанна?
   – Вы мне скажете?
   – Это... не так просто.
   Особенно здесь, на кушетке перед камином, в комнате, за окнами которой поднимается туман и кончается ночь. Особенно сейчас...
   – Я решил подождать, – произнес он, и она не поняла, о чем он.
   Но это было уже не важно, потому что его горячие и твердые, жадные и требовательные губы коснулись ее. Они оказались не просто нежными, а удивительными, необычайными, они утоляли жажду, таящуюся в самой глубине ее существа.
   Боже милостивый, как он умеет целовать! Брайанна даже не вспомнила, что еще ни разу не целовалась – по крайней мере так. Она воспитанная девушка из Акоры, она получила прекрасное образование, ей в точности известно, что происходит между мужчиной и женщиной.
   В Акоре никому в голову не приходило считать, что невежество и невинность неразрывно связаны друг с другом – совсем напротив.
   И все-таки ничто не подготовило Брайанну к ошеломляющему поцелую Атрея. Ничего подобного она не ожидала.
   Ее охватило блаженство, а вместе с ним в душе пробудился мучительный голод. Она лишилась способности мыслить, не могла дышать, забыла обо всем. Значение утратило все на свете – кроме его губ, сильных рук, обнимающих ее, и неожиданного ощущения правильности происходящего.
   В эту минуту для нее больше ничто не существовало. Она превратилась в незнакомку и не понимала, как такое могло случиться.
   Наконец он резко отстранился, уставился на нее потемневшими глазами. И хрипло приказал:
   – Ступай спать.
   – Что?.. – Как она могла забыть? Надо дышать!
   Он поднялся, торопливо отошел к окну, подальше от Брайанны. Опустил по бокам руки со сжатыми кулаками, повернулся к ней спиной.
   – Ступай спать, Брайанна.
   Ее отослали. Отправили в постель, как непослушное дитя. Ярость и стыд нахлынули на нее... но литль на миг.
   Она воспитанная гражданка Акоры... с прекрасным образованием...
   – Атрей...
   – Меня... порой подводит выдержка, – с явной неохотой признался он. – Прошу меня простить. Тебе и вправду пора.
   Ярость мгновенно забурлила. От жгучего стыда перехватило горло. Брайанна опешила, сконфузилась, переполнилась тревогой. Какой неожиданный поворот событий! Зачем в ее жизни появились эти осложнения – да еще в то время, когда она уже вплотную подошла к разгадке тайны своего «я»?
   Если рассуждать здраво, между ней и ванаксом Акоры ничего не может быть. Но это еще ничего не значит...
   Господи, а как он целуется!
   – Спокойной ночи... Атрей.
   Он кивнул не оборачиваясь. Бархатистым, неожиданно ласковым голосом он произнес:
   – Приятных снов, Брайанна.
   К изумлению Брайанны, ее сны и вправду были приятными, даже чересчур. И она проснулась, уверенная, что и разговор в библиотеке – тоже только сон. Этого просто не могло быть: ни ее смелости, ни самого разговора и уж тем более поцелуя.
   Но томление не покидало ее, гнездилось в теле, резко контрастируя с возбуждением, которое выгнало ее из постели и привело к окну взглянуть на новый день.
   Туман рассеялся. Мороз разрисовал оконные стекла, резкий зимний ветер раскачивал голые ветви деревьев в саду. Низко повисло хмурое, свинцово-серое небо, предвещая снегопад.
   В спальне уже успела побывать расторопная горничная: в камине полыхало пламя, над кувшином с горячей водой вился пар. Мысленно поблагодарив служанку, Брайанна оделась. Она выбрала простое домашнее платье с завышенной талией, сшитое из бледно-желтой шерсти и вышитое по подолу мелкими цветочками. Этим платьем она бросила вызов серости дня. Распустив небрежно заплетенную на ночь косу, Брайанна торопливо расчесала волосы и перевязала их зеленой лентой под цвет туфель. Набросив на плечи кружевную шаль того же сочного оттенка зеленого, Брайанна вышла в коридор.
   В доме было тихо. Где-то трудилась невидимая армия слуг, но ни на лестнице, ни в холле Брайанне не встретилось ни одной живой души. Только у двери стояли ако-ранские стражники. Они приветливо кивнули ей.
   Только в гостиной Брайанна сообразила, что проспала дольше, чем рассчитывала. Всю жизнь она была ранней пташкой и потому поначалу решила, что ошиблась, взглянув на каминные часы. Неужели уже два часа дня? Она нерешительно потянула за шнур колокольчика.
   Горничная Сара явилась на зов почти молниеносно.
   – Добрый день, мисс.
   Не сводя глаз с часов, Брайанна спросила:
   – Неужели я столько проспала?
   – Похоже, да, мисс, – добродушно кивнула Сара. – Леди Джоанна сначала волновалась, а потом решила, что вам полезно отдохнуть. Ее светлость просила передать вам, что они с принцессой Кассандрой уехали на Бонд-стрит за подарками к Рождеству. Если вам угодно, можете присоединиться к ним.
   Несмотря на всю привязанность к подругам, от предложения Брайанна отказалась. Она предпочла бы посидеть с хорошей книгой в библиотеке у камина. Так она и сделала, но вместо того чтобы читать, задумалась об Атрее. И даже прослушала, что говорит ей Сара.
   – Не хотите ли чаю? – повторила Сара, нахмурилась, оглядела Брайанну и добавила: – Или что-нибудь перекусить? Вам не помешает подкрепиться. Кухарка как раз решила опробовать новую сковороду для этих французских... как они называются? Блинчики? За название не поручусь, но на вкус они бесподобны. Хотите, принесу парочку? А садовник из Хоукфорта прислал оранжерейную землянику. Просто чудо, правда? В декабре – и вдруг земляника.
   – Никакой земляники! – раздался от двери звучный голос.
   Брайанна обернулась и увидела перед собой Атрея... и как будто бы не его. На миг он показался ей совершенно незнакомым человеком. Подбородок потемнел от проросшей за ночь щетины, густые волосы растрепались, ворот не заправленной в бриджи рубашки был расстегнут. Он прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди. В глазах его плясали искры.
   – Сара, – с улыбкой обратился он к служанке, – вы не могли бы принести нам кофе?
   Горничная вспыхнула, справилась со смущением и закивала:
   – Сию минуту, ваше величество... кофе, слушаюсь... О, а что же вам, мисс?
   Сердце Брайанны трепетало. Да и желудок сжимался так, что мысли о еде вызывали тошноту.
   – Ничего не надо, Сара, спасибо. Шагнув в комнату, Атрей заговорил:
   – На случай, если леди все-таки передумает, принесите блинчики – только без земляники. От нее у Брайанны крапивница.
   – Ах вот оно что... – пробормотала Сара, покраснев еще гуще. Она убежала не оглядываясь, а Атрей и Брайанна остались в комнате, где вдруг стало тихо-тихо.
   Слышалось только оглушительное тиканье часов. Наверное, сломались. Часы не могут тикать так громко.
   – Ты похожа на весну, – сказал Атрей.
   Забыв о часах, Брайанна обеспокоенно оглядела свой наряд, надеясь, что с ним все в порядке.
   – Спасибо, – прошептала она, не решаясь ответить, что Атрей внушителен даже не при параде. Здравый смысл подсказывал ей, что об этом лучше промолчать. – Ты совсем не ложился в постель? – Ну вот, только этого не хватало! Как ее угораздило заговорить о постели и проявить неуместную заботливость? Наверное, здравый смысл подвел.
   – Не ложился, – с грустной улыбкой подтвердил он. – Решил, что пора прочесть подготовленные Алексом и Ройсом обстоятельные отчеты о положении дел в Англии. За чтением я и задремал.
   – Обстоятельные? – переспросила она просто потому, что ей было больше нечего сказать. Незнакомый ей, непринужденный Атрей оказался таким же притягательным, как вчерашний чувственный собеседник. Пожалуй, даже слишком притягательным.
   – Хочешь узнать про луддитов, крестьянскую армию и рабочих, выступающих против промышленной революции? Их возражения более чем оправданны, но цели совершенно недостижимы.
   Он взял со стола пачку бумаг и указал разрезным ножом на место в рукописном тексте. Продолжая играть ножом, он снова заговорил:
   – А здесь говорится о войне с Наполеоном. У англичан было немало причин считать, что эту войну им не выиграть. Но расстановка сил изменилась в их пользу.
   – А как же Америка? Там тоже воюют.
   – Это совсем другое дело. Алекс и Ройс считают, что в Америке Англия проиграет, и я согласен с ними. Так или иначе... – Он уронил нож и уставился на Брайанну: – Прости, я не подумал, что политикой ты не интересуешься. А какого ты мнения о Байроне?
   – От стихов меня клонит в сон. Лучше поговорим о политике.
   – Неужели я обречен вечно недооценивать тебя?
   Возвращение Сары спасло Брайанну от необходимости отвечать. Горничная слегка запыхалась, зато выполнила распоряжение за рекордно короткое время.
   – Ваш кофе, ваше величество, – объявила она, ставя на стол поднос. – И ваш чай, мисс. Блинчики скоро будут готовы. А пока кухарка послала вам эти лепешки, булочки, корзину фруктов, чай, джем... да, и еще по ломтику лимонного кекса – на всякий случай...
   – Очень мило с ее стороны, – без улыбки отозвался Атрей.
   – Вот здесь яйца – и вкрутую, и всмятку, отличный бекон, а ветчина, к сожалению, слишком соленая, поэтому ее здесь нет.
   – Блинчиков и всего остального будет вполне достаточно.
   – Да, ваше величество... я передам ей.
   – Глазам не верю, – пробормотала Брайанна, дождавшись, когда Сара поспешно уйдет.
   – А что такое?
   – Здешняя кухарка, миссис Дерстен, из Хоукфорта. Она боготворит леди Джоанну, обожает принца Александроса и ради Амелии готова свернуть горы – по-моему, это тревожный признак. Но что касается остальных... скажем так: миссис Дерстен подает завтраки, обеды и ужины строго в назначенные часы, и разжалобить ее невозможно.
   – Вот как? – Атрей смотрел на нее с явным недоумением. – Видимо, для меня она сделала исключение.
   – Поэтому я и не верю своим глазам.
   Оба рассмеялись. Она очаровательна, думал Атрей. Он еще не привык видеть Брайанну в пестрых нарядах любого цвета, кроме белого, но все они ей шли. Ее волосы напоминали ему яркий шелк, а кожа... Он мгновенно вспомнил ее изумительную нежность.
   Усаживая Брайанну за стол, Атрей спросил:
   – Ты на самом деле больше любишь чай?
   – Да, я пристрастилась к нему – а может, вспомнила вкус, который любила в детстве.
   Садясь напротив, Атрей кивнул.
   – А что еще ты помнишь?
   – Почти ничего. А ты думаешь, на самом деле я что-то помню?
   – Твоя тетя Елена объясняла, что иногда память возвращается от внезапного потрясения. Таким потрясением могло стать известие о родителях.
   Не признаваясь, что минувшей ночью она испытала и второй шок, вызванный поцелуем ванакса, Брайанна спросила:
   – С чего вдруг ты говорил об этом с моей тетей? Атрей медлил с ответом. Брайанне суждено стать его женой. Значит, неизбежно придется заговорить с ней о том, чего больше никто не знает.
   – Когда я очнулся после покушения, то обнаружил провалы в памяти. Елена объяснила, что со временем они восполнятся, и оказалась права. А еще добавила, что иногда воспоминания возвращаются после потрясений.
   – Она долго пыталась помочь мне вспомнить прошлое, – тихо призналась Брайанна.
   Атрей подождал, когда она отопьет глоток чая.
   – А еще Елена рассказывала, что иногда провалы в памяти возникают не просто так.
   Брайанна со стуком отставила чашку.
   – Да? Любопытно.
   Беседуя с Еленой, он уже тогда заподозрил, что она имеет в виду свою племянницу. Но с какой стати у Брайанны могло возникнуть желание навсегда забыть свое прошлое?
   – Блинчики, ваше величество и мисс, – объявила Сара. – Румяные, горяченькие, с крабовым мясом и сливочно-горчичным соусом! – И она добавила, улыбаясь Брайанне: – Земляникой здесь и не пахнет.
   – Превосходно! – воскликнул Атрей. – Спасибо, Сара.
   Поставив блюдо на стол, горничная поспешно удалилась – несомненно, рассказывать в людской, что ванакс Акоры не только красив, но и любезен, подумала Брайанна. И этим его достоинства не исчерпываются. В сущности, их не пересчитать.
   – Сегодня вечером намечается театр, верно? – спросил Атрей.
   – Если не ошибаюсь, да.
   Он вдруг зевнул, и она не удержалась от вопроса:
   – А ты не заснешь среди дня?
   – Ни за что, – со смехом ответил он. – Воинов учат сутками обходиться без сна. – Его улыбка стала шире. Обаятельная улыбка, заставляющая забыть о том, что ванакс небрит, что он спал не раздеваясь, а его глаза покраснели от усталости. На редкость привлекательный мужчина, устоять перед ним невозможно. И это несправедливо. – Помню, во времена учебы я гадал, пригодятся мне когда-нибудь эти навыки или нет.
   – Ты хочешь сказать, некоторые уроки ты считал бесполезными?
   – Не то чтобы считал, но сомнений у меня возникало немало. А почему это тебя удивляет?
   Она ответила честно:
   – Я думала, ты в точности следуешь традициям не задумываясь.
   – Но ты ведь жила во дворце и должна знать, что я веду Акору по пути перемен.
   «Осторожнее, – шепнул ей внутренний голос. – Будь начеку».
   – Да, я знаю, что ты разрешил пользоваться усовершенствованным оружием, иначе Акора стала бы уязвимой для внешних врагов. Но каждый ванакс в истории страны заботился о том, чтобы наши воины могли защитить нас от любого противника. В этом нет ничего нового.
   – Дело не только в оружии, – возразил Атрей. – Существует новое мышление, очаги которого – Великобритания и Америка. Там люди считают, что способны делать больше, стремиться к более высоким целям, не удовлетворяясь тем, что имели раньше. Они ищут новые решения вопросов многовековой давности, с каждым шагом обретают больше уверенности в своих силах. По сути дела, это настоящая революция.
   – Можно подумать, ты ее одобряешь. – Она не скрыла удивления.
   – От одобрения или неодобрения я обычно воздерживаюсь. Просто принимаю случившееся как данность и стараюсь предугадывать последствия каждого события для Акоры. Одни события полезны нам, другие – вредны, и это неизбежно. Но важно то, что эти события происходят, а мы вынуждены с ними считаться. Осторожнее! Брайанна перестала обдумывать каждое слово: слишком уж неожиданный оборот принял разговор.
   – Просто надо понять, что у Великобритании и Америки есть нечто общее – помимо стремления выбирать новые пути.
   Он впился в нее взглядом, от которого Брайанне стало неуютно.
   – Что же это? – спросил Атрей.
   К чертям осторожность! И Брайанна заговорила, не выбирая слов:
   – В этой стране народу и правительству предоставляют больше свободы, чем в любой другой.
   – Действительно, – согласился он и добавил: – Но на свой ограниченный лад. В этом смысле Акора гораздо свободнее.
   – С какой стати? В Акоре нет даже избирательного права.
   – И у англичан с американцами его тоже нет. Лишь небольшая группа граждан решает, кто будет управлять страной. А в Акоре дело обстоит иначе. Во дворец может прийти каждый – порой мне кажется, что многие акоранцы оттуда и не уходят. На собраниях право слова имеют как мужчины, так и женщины; любой гражданин страны может обратиться лично ко мне, если пожелает. Ты представляешь себе, сколько времени я трачу на чтение писем с жалобами, предложениями и замечаниями, которые сотнями шлют мне простые акоранцы? А как долго продолжаются приемы? В прошлом году, до покушения, каждый третий день я тратил на поездки в самые отдаленные селения Акоры, чтобы выслушать тамошних жителей.
   Всего этого Брайанна не знала и потому притихла. Подумав, она произнесла:
   – Но ты все-таки не обязан исполнять каждую просьбу. Ты просто можешь сделать так, как считаешь нужным.
   – Как считаю нужным? – Ванакс изумленно уставился на нее. – Нет, ты все равно не поверишь. Но я обязан действовать в интересах Акоры. Мои собственные предпочтения ничего не значат.
   – А что мешает тебе решить, что твои предпочтения полностью совпадают с интересами Акоры?
   – Я пережил обряд избрания потому, что умею принимать решения, правильные для страны, и ставить их превыше всех прочих.
   – Древний, загадочный обряд избрания, о котором никто ничего не знает? Но почему бы не приоткрыть завесу тайны?
   – Все не так просто...
   – Ты пережил некий обряд, с тобой что-то произошло. А потом тебя признали ванаксом. Что в этом такого сложного, о чем нельзя даже говорить?
   – Разве дело в запретах? Это самая сердцевина веры акоранцев, а вера поддерживала нас на протяжении тысячелетий. Наверное, ты этого не понимаешь только потому, что родилась не в Акоре. Об этом я не подозревал, но...
   Он озабоченно нахмурился и задумался. Брайанна не понимала, что происходит, а спросить ей помешали топот в холле и знакомые голоса. Вскоре уединение пары было нарушено.
   – Ну и мороз! – воскликнула Кассандра. У нее раскраснелись щеки, она поспешно протянула руки к огню. – А на Бонд-стрит чудесно! Все лавки так нарядно украшены. Брайанна, напрасно ты не поехала за нами. Но нам стало жалко тебя будить...
   Они с Джоанной переглянулись и дружно уставились на Атрея, который встал при виде дам и улыбнулся.
   – Прошу меня простить, дамы, но мне предстоят официальные визиты, а надо еще успеть побриться.
   Едва за ним закрылась дверь, Джоанна и Кассандра присели за стол напротив Брайанны.
   – Тебе удалось спросить его про Холлистера? – притворно-беспечным тоном спросила Джоанна.