Ллойд Джон. Давай вместе

сможет сбить меня с намеченного пути. Сегодня последний день моей временной
работы и ПЕРВЫЙ ДЕНЬ МОЕЙ ОСТАВШЕЙСЯ ЖИЗНИ.
Неудачно поскользнувшись на первой ступеньке, цепляюсь за какую-то
дрянь, и на колготках ползет петля. Но запрещаю себе переживать по пустякам,
и, кажется, это написано на моем лице. Люди в метро от меня шарахаются, а
приветливые улыбки сотрудников офиса вянут у них на губах. Весь день я
работаю с ожесточенным рвением. Даже прибираю вечный бардак в шкафу с
бланками, что весьма впечатляет Кислые Титьки.
В 17.30 ровно подаю ей на подпись свою ведомость с количеством
отработанных часов. Эта самая мерзкая процедура для временного работника. В
большинстве случаев люди начинают суетиться, придираются к количеству часов
- так унизительно. Но только не сегодня. Кислые Титьки оглядывает меня с ног
до головы, пока я стою у ее стола.
- Спасибо, Анна, вы хорошо поработали, - говорит она, - должна сказать,
сегодня вы были особенно... э-э... усердны.
- Вообще-то меня зовут Эми. Не за что. - На следующей неделе вы нам не
нужны.
Дженет вернулась из отпуска, но, если что-то потребуется, я позвоню.
Конечно, не позвонит, но меня это вполне устраивает. Я отсюда сваливаю.
Широким шагом иду в агентство "Лучшие кадры". Элейн устраивает
вечеринки по пятницам для всех временных работников. Боюсь, увильнуть не
получится, поскольку нужно сдать в офис свою ведомость за неделю.
Предполагается, что благодаря этим вечеринкам мы будем чувствовать себя
членами одной большой и дружной семьи, а не сборищем главных неудачников
страны, коими большинство нас считает. На самом деле от этих вечеринок всем
только еще хуже. Никто из нас и себя-то не уважает, не говоря уж о других.
В офисе жарко. В приемной стоит большое блюдо скрюченных бутербродов,
пара бутылок газировки, пакет дешевого вина. Элейн уже почти наполовину
опустошила его, и растекшаяся подводка делает ее похожей на панду.
- Оставайся, выпей с нами, - бормочет она, швыряя мой лист в стопку.
Я отклоняю столь лестное предложение и говорю, что у меня уже есть
планы на вечер. Она обещает перезвонить мне по поводу еще одной работы на
будущей неделе.
Из офиса звоню Хел, оставляю ей сообщение. Говорю, что у нее нет
выбора: мы сегодня устраиваем попойку.
Грандиозную!
По дороге домой мурлычу под нос песню, предвкушая, как мы с ней
оторвемся. Напьюсь в стельку. Я это заслужила. Меня ничто не остановит.
Вставляю ключ в замок. Не собираюсь даже смотреть на автоответчик. Нет,
этот аппарат не получит от меня ни малейшего знака внимания. Потому что мне
все равно. И даже если бы там оказалось десять сообщений от
Джека-Засранца-Росситера, я бы стерла все десять. А если бы он снова
позвонил, я бы попросила его отвалить.
Как только я открываю дверь, звонит телефон. Отлично. Это, конечно, Хел
хочет наметить план действий. Я бросаюсь к телефону и весело чирикаю:
- Алло? Небольшая пауза.
- Привет, Эми. Это Джек. Вот, решил узнать, какие у тебя планы на
вечер.
И я понимаю, что все плохо, очень, очень плохо. Что за две секунды я
разрушаю все достижения феминистского движения за последние двадцать лет. Я
безумно счастлива слышать его голос. До слез благодарна, что он мне
позвонил. Неожиданно для себя замечаю в своем голосе нотки повышенного
энтузиазма, когда отвечаю:
- Никаких, а что?

3

ДЖЕК

- Никаких, а что?
Ну, скажем, с "а что?" все предельно ясно. На этот вопрос я могу
ответить стоя на голове со связанными руками. Сегодня пятница, вечер, я дома
один, и, хотя ты на прошлой неделе сказала мне, что тебе нравится Мэтт, я
все еще надеюсь, что и ко мне ты не совсем равнодушна. А еще у меня уже
неделю не было секса, а у тебя больше шести месяцев. И посему, Эми, мы друг
другу необходимы. И еще, ты мне тоже нравишься.
Вот с "никаких" могут быть проблемы. Я, откровенно говоря, не ожидал
услышать "никаких". Просто это как-то слишком... откровенно. В том смысле,
что в игре, которую мы ведем, должны быть свои правила. Существует сборник
правил, в нем говорится, что можно и чего нельзя делать одиночкам. Итак,
можно:
А. Познакомиться с кем-то на вечеринке, понравиться этому человеку и
внести его в графу "варианты" списка ППС (Потенциальных Партнеров для
Секса).
Б. Время от времени, оставшись в одиночестве в пятницу вечером, без
партнера и без приглашения на свидание, просматривать список ППС в поисках
вариантов.
В. Иногда звонить вышеуказанному субъекту из графы "варианты" и
предлагать встретиться.
Нельзя:
A. Всегда лично отвечать на звонок, потому что есть автоответчики,
которые, как ротвейлеры, охраняют покой своих владельцев от внезапных
вторжений в личную жизнь.
Б. Самолично подходить к телефону в пятницу вечером, особенно если ты
дома в полном одиночестве, потому как в этом случае любой звонящий субъект
может решить, что твоя личная жизнь, равно как и общественная, приказала
долго жить.
B. Подтверждать догадки об угасшей личной жизни, отвечая, что планов на
вечер нет "никаких".
И мы обязаны придерживаться этих правил, ибо они призваны защищать наше
неотягощенное семейное положение. На них зиждется наша Декларация
Независимости, и мы обязаны соблюдать их в любых обстоятельствах.
Однако очевидно, что мои правила тебе, Эми, не подходят. Одним словом
ты перечеркнула весь мой холостяцкий кодекс. Ты меня подловила. Не оставила
выбора, и теперь мне придется трансформировать твои "никакие" в
какие-нибудь, теперь уже наши общие планы. Тянусь за сигаретой.
- Знаешь, - говорю я, взгромождаясь на подлокотник кресла, - я сегодня
вечером должен был работать. Поклялся, что кровь из носу, но закончу портрет
к юбилею клиента в воскресенье. Но я уже закончил его, час назад, и... и...
не знаю... Я тут вспомнил, как здорово мы с тобой посидели на прошлой
неделе. Весело было, и я подумал, может, встретимся снова. Думаю, дай тебе
позвоню - вдруг повезет и ты окажешься дома. Думаю, спрошу, как у тебя дела,
какие планы, то да се...
- Джек, ты приглашаешь меня на свидание? Вот так. Без обиняков. Ладно.
Я тоже ведь могу в лоб.
- Ну да, можно и так сказать.
- Ладно.
- Ладно - в смысле ты подумаешь, или ладно - ты согласна?
- Ладно, я об этом подумала и согласна. Улыбаюсь. Здорово она меня
передразнила.
- Хорошо, я выберу ресторан. Сначала можем зайти куда-нибудь выпить,
если хочешь.
- Хочу.
Опять улыбаюсь.
- Знаешь бар "Зак"?
- Конечно.
- Встретимся там около восьми?
- Давай.
Поначалу, положив телефонную трубку, я не могу отделаться от ощущения,
будто только что закончилась перестрелка и я убираю свой револьвер в кобуру.
Однако я в порядке, если не считать немного учащенного пульса. Я смог
пережить Разговор по Телефону. И разговор, кстати, удался. Эми была
приветлива - явно рада меня слышать. Я пригласил ее на свидание, и она
согласилась. Мы назначили встречу. Сегодня. Так что результат положительный.
1 : 0 в мою пользу.
Но потом до меня доходит реальный смысл происшедшего: е-мое, я иду на
свидание. На свидание, черт побери! Как положено - с вином и ужином. Со
светской болтовней на несколько часов.
Вечер как раз по тому сценарию, от которого я отказался, как только
открыл менее хлопотные пути к постели.
Что за... Во что я ввязался?
Спокойствие.
Крепко затягиваюсь и пытаюсь убедить себя, что все не так плохо, как
кажется. Эми - ничего себе. Симпатичная. Веселая. Плюс я вправду хочу ее
видеть. С чего бы иначе я ей позвонил? И потом, я ее вроде бы неплохо знаю.
В конце концов, полночи с ней проболтал. Она на меня запала. И если
согласилась встретиться со мной, значит, не так уж ей нравится Мэтт, как она
говорила. Выходит, все в порядке.
В столь странном развитии событий отчасти виновата Хлоя. Рассматриваю
клочок бумаги в руке: почерк Хлои, номер Эми. Хлоя вручила мне его в
понедельник вечером, когда я окончательно достал ее своим нытьем по поводу
Маккаллен. Она сказала, что мне стоит позвонить Эми и после нормального
секса все мои печали как рукой снимет. А потом вечером в среду Эми - по
крайней мере, я практически уверен, что это была она, - позвонила сама и
оставила странное и короткое сообщение на автоответчике. Наверняка то, что у
Эми оказался мой номер, - тоже дело рук Хлои. Кроме нее никто бы не посмел.
Она нам с Мэттом все время такие фокусы выкидывает - старается, чтобы ее
мальчики были счастливы и довольны. А мы в ответ периодически подкидываем ей
своих знакомых парней.
Иногда мне приходит в голову, почему бы нам с Хлоей не отшить этих
посредников и не дать шанс друг другу. Не то чтобы я никогда не думал о ней
как о женщине, и вообще мы с ней частенько флиртуем. Я однажды говорил об
этом с Мэттом, как раз сразу после разрыва с Зоей. Накануне вечером мы с
Хлоей сильно напились и она завалилась спать прямо на моей постели, рядом со
мной. Утром Мэтт пришел нас будить с кофе и обнаружил Хлою, уютно
посапывающую в моих объятиях. Когда она ушла домой, он спросил, было ли
между нами что-нибудь, и я ответил, что нет. Он спросил, почему нет, а я
сказал, что люблю ее, но вряд ли когда-нибудь смогу в нее влюбиться. Так же,
как и он, я видел в ней только хорошую подругу. Было бы слишком сложно из
давних друзей стать любовниками. И потом, я знаю ее как облупленную. Нет в
ней загадки, тайны, которую хотелось бы разгадать. Трудно сказать, поверил
он мне или нет. Я и сам толком не был ни в чем уверен.
Старые часы Мальборо висят над баром в гостиной. Показывают
полседьмого. Пора действовать.
Иду в спальню Мэтта и открываю его гардеробную. В тысячный раз думаю,
как мне повезло иметь друга, который не против делиться со мной буквально
всем. Парень достоин восхищения. Тут одежда на все случаи жизни: смокинги,
фрак, костюмы, фирменные рубашки, джинсы, джемперы. Попасть к нему в
гардеробную все равно что пойти по магазинам с золотой карточкой "Америкэн
Экспресс": выбирай что хочешь (главное, чтобы у вас с соседом была
одинаковая комплекция). Надеюсь, что при своем пристрастии к обильным обедам
Мэтт не начнет пухнуть. Иначе по части шмоток у меня будет полный провал и
придется есть в три горла, чтобы подогнать себя под его размеры. Или найти
приличную работу и завести собственную золотую кредитку. Но до конца этого
года - именно до этого времени я дал себе зарок добиться успеха в живописи -
мне такое не грозит. Выбираю прикид и иду в ванную.

* * *

Многие из моих знакомых девушек считают личную гигиену одним из половых
признаков: у женщин она есть, а у мужчин нет. И точка. В некоторой степени
они правы. Оставьте парня одного на год, оградите его от цивилизации и,
самое главное, лишите шансов заняться сексом - и он непременно опустится до
свинского состояния. Он будет менять носки и трусы, но стирать не будет,
пока он в них не начнет чесаться или пока их вонь не начнет перебивать
"аромат" забытого в холодильнике сыра. Все вокруг покроется дюнами пыли.
Плита, заляпанная пятнами разбрызганного масла, навсегда утратит свой
первоначальный цвет. Под тяжестью черной грязи ногти будут отваливаться от
пальцев.
Но стоит вернуть парня в его нормальную среду обитания, и картина
меняется до неузнаваемости. Устройте ему свидание, посулив шансы на секс в
десять процентов, и он за день изведет на себя кремов, лосьонов и
дезодорантов больше, чем Клеопатра за год. Смысл, думаю, в том, что для
парней личная гигиена неотъемлемый атрибут секса. Будешь мыться - будешь
трахаться. Все просто. Возьмите, к примеру, мальчишек - тех, что еще не
закончили свою эволюцию, - так вот, они считают, что если носки спокойно
стоят в углу и никуда не бегут, то их еще вполне можно носить. Этим пацанам
все равно, сколько на них грязи. А если в радиусе ста метров от них найдется
хоть одна куча собачьего дерьма, то они непременно в него вляпаются в
ближайшее время. И так продолжается до тех пор, пока они не достигают
половой зрелости. Только тогда они начинают замечать, что, если от них
воняет, девчонки от них разбегаются. И даже если парень совсем лох в
математике, на этой стадии он может вполне самостоятельно составить и решить
сложную систему уравнений:
Вонь изо рта + грязные зубы = 0 поцелуев.
0 навыков гигиены = 0 секса.
Я от них ничем не отличаюсь. Вот, к примеру, сегодня. Шансов у меня не
десять, а, по-моему, все пятьдесят процентов. Если я поведу игру по-умному,
то вечер может закончиться быстренькой прогулкой по улице Сбывшихся Надежд к
дому Раздень Меня. И чтобы повысить вероятность подобного финала, я
занимаюсь личной гигиеной. По полной программе. Принимаю душ, оттираю себя
мочалкой, бреюсь, навожу порядок на голове, чищу зубы щеткой и зубной нитью,
мою уши, подстригаю ногти, натираюсь кремом, освежаюсь лосьоном после
бритья. Потом одеваюсь: трусы от Келвина Кляйна (они же - "приманка для
женщин"), чистые носки и шмотки Мэтта (как всегда чистые и выглаженные).
Смотрюсь в зеркало, репетирую улыбку для Эми. Ну и как впечатление? Я себе
нравлюсь. Надеюсь, ей тоже. Спускаюсь вниз, наливаю себе пива, ставлю диск.
Бар "Зак" недалеко, так что спешить мне некуда. Осталось только выбрать
ресторан и заказать столик. Чтобы заведение было не скучное, не слишком
дорогое. Где мы могли бы расслабиться, поболтать и посмеяться. Правильнее
будет сказать - мне бы осталось только заказать столик в ресторане, если бы
я этого уже не сделал. Но я уже его заказал. Четыре часа назад, еще до того,
как мысль позвонить Эми пришла мне в голову. Четыре часа назад, когда я
заканчивал свой второй сеанс с Маккаллен. Четыре часа назад я решил заказать
столик в "Хот-Хаус", предполагая, что именно это заведение Маккаллен считает
одним из самых модных. Четыре часа назад, ровно за час до того, как я понял
- во второй раз за две недели, - что она со мной никуда не пойдет.

* * *

Сегодня утром около десяти часов Маккаллен позвонила в дверь. На этот
раз я был готов к встрече. Кэтрин Брэдшоу не маячила на автобусной
остановке. Я не страдал косноязычием от недосыпания. Меня не мучило
похмелье. Иными словами, никаких препятствий, осложняющих вторую попытку
покорить Вершину Маккаллен.
Когда я открыл дверь, она поцеловала меня (в щеку) и даже обняла
(по-дружески, не прижимаясь). Это ободряло. Страсти, конечно, нет и в
помине, но все же первый Контакт. Кроме того, она в прекрасном расположении
духа. Нет той угрюмости и нервозности, что были в прошлый раз. Быстренько
выпили кофе, поболтали о вечеринке, куда они ходили с Кейт, посплетничали,
посудачили - все так, словно мы знакомы сто лет. Потом прошли в мастерскую,
где она без тени смущения разделась и легла на диван. Все шло хорошо, а
днем, когда мы устроили перерыв и вышли в сад выпить чего-нибудь, стало еще
лучше.
Солнце светило прямо в глаза, как мощный прожектор посреди ясного неба.
Маккаллен, завернувшись в полотенце (мое), в темных очках "Рэй Бэн" (очки
Мэтта) сидела рядом со мной на одной из трех деревянных скамеек в саду.
Четыре пустые бутылки из-под пива лежали в желтеющей траве у ее босых ног.
Круглая тень от зонтика с эмблемой пива "Будвайзер", торчащего посередине
старого стола из паба, создавала легкую прохладу. Между нами стоял ящик со
льдом и пивом. Я вытащил пару бутылок, открыл о край стола, одну передал
Маккаллен, другую поднес ко рту, отпил.
Повернулся к ней, наблюдая, как она зажигает сигарету, смотрит вдаль. В
первый раз я заметил на ее лице веснушки. Неудивительно, что я их раньше не
видел, хотя столько времени изучал ее внешность в помещении. Вполне понятно,
что мое внимание привлекали другие детали ее тела. Веснушки едва различимые,
бледные. Не яркие и вульгарные, что вызывают желание взяться за ручку и
соединить все точки, а такие легкие, что даже слабое дуновение ветра может
унести их прочь, словно горсть рассыпанных конфетти. Она посмотрела на меня,
и, чтобы скрыть свой пристальный взгляд, я опустил глаза, рассматривая
тонкие волоски на своих ногах.
Вот он. Идеальный момент. Тихая безмятежность. Я. Она. Солнце. Пиво.
Три года я не мог позволить себе отпуск за границей, но долгими зимними
вечерами, в одиночестве, когда некого было прижать к себе, я мечтал о таком
вот моменте. Вот эти самые краски, полутона, - они вытеснили давнюю грусть.
И пусть не ее лицо я представлял себе рядом со мной на пляже, разница была
незначительная.
- Ну, - сказал я, снова поворачиваясь к ней, - расскажи мне о твоем
парне.
- Зачем?
- Просто любопытно.
Ответ, конечно, был далек от правды, так как вопрос я задал далеко не
из простого любопытства.
Есть две точки зрения на то, как лучше завести с девушкой, которая тебе
нравится, разговор о ее парне, - пассивная и активная. Пассивная сводится к
тому, что чем меньше ты о нем говоришь, тем меньше она о нем думает. А когда
перестает думать совсем, то у нее нет причин не думать о тебе. А если она
начала думать о тебе - она твоя. Активная тактика - это когда ты сразу
приступаешь к делу. Заводишь разговор о ее парне и вскоре уже точно знаешь,
с чем тебе придется иметь дело. Мне такой подход нравится больше - экономит
время.
Она улыбнулась. То ли поняла, что я закидываю удочку, и смутилась, то
ли просто подумала о нем. Мне, конечно, приятнее думать, что причина
первая...
- Не знаю, с чего начать.
- Можно с начала. Начало - хорошее место для того, чтобы начать
рассказ. По крайней мере, так считала Мэри Поппинс.
И она мне рассказала, что его зовут Джо Тристан, но все называют его
Джонс. Рассказала, как они познакомились в школе, когда ей было семнадцать
лет. Что он красивый и поет в рок-группе. И вот в тот момент, когда меня уже
начинало подташнивать от этой сладенькой истории и я мысленно проклинал
себя, что не выбрал пассивную тактику, наш Люк Скайуокер вдруг преобразился
в Дарта Вэйдера. Улыбка Маккаллен сменилась хмурой гримасой, и, приоткрыв
занавес, она показала его темную сторону. Рассказала о его пристрастии к
кокаину, на который у него едва хватало денег; о его паранойе; о том, как в
период учебы в университете Глазго он следил за ней, настаивал на встрече
каждые выходные; как он смешивал с грязью ее друзей и что у него снесет
крышу, если он узнает, что она позирует мне.
Удивительно, как иногда плохое превращается в хорошее. Чем хуже она о
нем говорила, тем лучше становилась моя перспектива. Этот парень мне уже
почти нравился - так он мне помог.
И потом она сказала:
- Не знаю... иногда сама думаю, почему я до сих пор с ним.
Тут я подумал: Земля, Земля, проблема решена.
Но она продолжила:
- Глупости. Я не это имела в виду. Я его люблю. - Она недобро взглянула
на бутылку пива и покачала головой: - Это все от пива и жары - как всегда.
Забудь, что я сказала.
А я подумал: Земля - борту, внимание, у вас проблемы с двигателем.
Тогда я решил прибегнуть к крайним мерам и спросил:
- Думаешь, ты выйдешь за него?
Она пожала плечами. Понятно. Если бы такой вопрос задали мне, я бы тоже
растерялся.
- Не знаю, может быть, но не сейчас.
- Почему?
Она задумалась на несколько секунд, а потом ответила:
- Рано еще, наверное.
- Он - твой первый парень? - В каком смысле?
- Первый парень, с которым у тебя серьезные и долгие отношения?
- Первый и единственный...
- Как так?
- Других просто не было. Должен признаться, я в шоке.
- Ты шутишь?
Она повернулась ко мне и посмотрела в глаза: - Нет.
- А тебе никогда... - Что?
- Ну, никогда не хотелось узнать, как все могло бы быть с другим
парнем?
Она наклонилась вперед, затушила сигарету о землю.
- Иногда.
- Когда?
- Не знаю.
Я посмотрел на нее так, что и без слов стало ясно, о чем я думал.
- Вот как сейчас?
- Возможно.
Все. Она на крючке. Я улыбнулся, сощурил глаза и решил закрыть эту
тему.
- Возможно - да или возможно - нет?
- Возможно, я не знаю. - Она взяла другую сигарету, выпустила колечко
дыма. - А как у тебя? Девушка есть?
- Нет.
И так мы сидели, пристально глядя друг на друга, - она докуривала
сигарету, а я допивал пиво. Маккаллен явно еще не приняла окончательного
решения насчет меня, но она была рядом, и это меня возбуждало. И если не
сейчас, то когда? Сегодня вечером? Да, точно. А если ничего не получится?
Нет, этого я точно не переживу. Значит, так: ресторан, еще поболтаем,
построим друг другу глазки, а потом она примет окончательное решение.
С этими мыслями я буквально пожирал ее глазами, жалея, что она обернута
в полотенце. И тут я понял, что иногда можно быть волшебником и самому
исполнять свои заветные желания.
- Пошли, - сказал я, - перекур окончен. Пора за работу.
Так мы и поступили. Пока Маккаллен укладывалась на диван, я прошел на
кухню, позвонил и сказал, что не приду на вечеринку, куда мы собирались с
Мэттом. Вместо этого я заказал столик на двоих в "Хот-Хаусе". Несмотря на
свою проницательность, я и не предполагал, как долго мне придется обхаживать
Маккаллен. Парой часов тут не обойтись, придется развернуть целую кампанию.
Правда, понял я это позже - после того, как она отказалась пойти со мной
поужинать:
- Мысль неплохая, но сегодня не получится. Джонс приезжает из Глазго
завтра. Мне придется рано встать, чтобы встретить его на станции.
После этого она поцеловала меня на прощанье (снова в щеку) и ушла. Я
смотрел, как она идет по улице, и тут до меня дошло: я ей понравился, но
Джонс все же нравится ей больше. В этом вся загвоздка. И пока он нравится ей
больше, чем я, шансов затащить ее в постель у меня нет. Так что придется
затаиться и ждать.
Но я подожду.
Я буду наблюдать.
С биноклем.
Днем и ночью.
Без сна и отдыха.
Мне не впервой играть в такие игры.

* * *

Чистосердечное признание No3:
Рабство

Место действия: моя спальня, хата Мэтта.
Время действия: 3 часа утра 13 апреля 1997 года.

Мэтт всегда предостерегал меня от повторных встреч. Его теория вкратце
выглядит так:
а) суть отношений "на одну ночь" в том, что они длятся одну ночь;
б) повторные встречи ведут к дружбе;
в) дружба угрожает холостяцкому статусу. После этого случая я решил
всегда следовать его советам.
Я распластался на кровати в чем мать родила. Верхом на мне, тоже
раздетая, сидит Хейзел Аткинсон. С Аткинсон я познакомился у Барри на
новогодней вечеринке. Мы улизнули в ночь на первое января, забрались на
второй этаж и уединились в одной из свободных комнат. Утром около семи часов
я разыскал Мэтта и упросил его отвезти меня обратно в Лондон как можно
скорее. Не то чтобы ночь не удалась. Все было здорово. Не могу сказать, что
Аткинсон мне не понравилась, наоборот. Дело в том, что ночка у нас
получилась странная.
Аткинсон оказалась склонна к штучкам, которые люди старшего поколения
называют "половыми извращениями". То есть ей нравилось связывать мужчин и
заставлять их кричать. Я себя ханжой не считаю. Я не против экспериментов,
даже если они граничат с психическими отклонениями. Поэтому в новогоднюю
ночь я позволил ей привязать себя и, уж не сомневайтесь, кричал как
миленький. Лучшее, что я могу сказать об этом сексуальном опыте, он был...
познавательным. Но, как и в случае с латинским языком в школе, краткого
курса было вполне достаточно. Как следствие, я не отвечал на звонки Аткинсон
и удачно избегал вечеринок, где мог бы с ней столкнуться. Болван.
Как вы думаете, кого увидели мои пьяные глаза в баре "Клаксон" 12
апреля 1997 года в полдвенадцатого ночи? Ее, родимую, Хейзел Аткинсон, -
стояла себе такая красивая, доступная и смотрела мне прямо в глаза. В
нормальном состоянии я, разумеется, сбежал бы от нее без оглядки. Барри
сказал мне, что из-за моей трусости Аткинсон причислила меня к недоразвитым
одноклеточным организмам. Но я был пьян, и за последний час меня столько раз
отшили, что я уже отказался от мысли снять кого-нибудь в тот вечер. А тут
Аткинсон подошла ко мне и заговорила. Мне показалось, что она на меня совсем
не сердится. И что оставалось делать? Конечно, я пригласил ее к себе.
Итак, вернемся к постели. Она привязала мои руки к одной спинке
кровати, ноги - к другой. Я не возражал - знал, что за этим последует.
Небольшое наказание, игра. Сначала она потребует, чтобы я произнес всякие
слова, я их произнесу. А потом мы перейдем к приятной части процедуры - к
сексу. Вот так, просто и без жеманства.
Но, к сожалению, Аткинсон была другого мнения.
- Значит, так, говнюк, - сказала она мне, - я решила тебя проучить,
чтобы ты меня на всю жизнь запомнил.
Это мы уже проходили.
- Я плохо себя вел, да? - спросил я, подыгрывая ей и считая всю эту
прелюдию не менее идиотской, чем в первый раз. - Я плохой мальчик и меня
нужно наказать?
- Ты и не представляешь себе, насколько плохой. - Она посмотрела на
меня недобрым взглядом. - Когда, говоришь, Мэтт возвращается из Бристоля?
- А что?
- Отвечай.
- Утром, около девяти, - ответил я, не совсем понимая, к чему все это.
Она взглянула на часы.
- Так, осталось семь часов. Нормально, может, и выживешь.
- Ты о чем это?
Она не ответила, просто слезла с кровати и начала одеваться.
- Знаешь, в чем твоя проблема, Джек? - спросила она, сидя на краю
кровати и натягивая сапоги.
Я попытался высвободить руку, но тщетно. Подергал второй рукой, ногами
- бесполезно. Колготки, которыми она меня привязала, оказались на редкость
прочными.
Она встала.
- Зря ты меня разозлил.
С этими словами Аткинсон вышла из комнаты, и через несколько секунд я
услышал, как хлопнула входная дверь.
Я подождал.
Начало сводить мышцы.