Лобановская Ирина. Что мне делать без тебя?

   Они обе не возражали и с готовностью подставили свои плечи его ослабевшим рукам.
   - К врачу! - потребовала Дина. - Я поймаю машину.
   - К метро! - отрезал Карен. - А впрочем, идея выглядит безупречной... Возьми авто и довези меня до Сретенки.
   Место он выбрал почти наугад, просто чтобы заморочить девочкам головы и оказаться не очень далеко от Олеси.
   - До Сретенки? - насторожилась Дина и, наморщив лоб, переглянулась с Людой. - По-моему, там нет никакой библиотеки....
   - Много ты знаешь! - отмахнулся Карен. - Там есть все! И там живет мой дядя, я сегодня сначала заеду к нему. Ну, давай, Дина, действуй, пусть меня пока покараулит Люда.
   Он взглянул на Люду Фомичеву. До жалости некрасивая, даже неприятная девочка... Как несправедлива и жестока бывает порой природа... Впрочем, жизнь вполне может наладиться, еще сумеет вернуть то, что недодала раньше.
   Примчалась Дина и усадила Карена с помощью Люды в такси. Он начинал жалеть, что согласился на их общество: наверняка можно добраться до Олеси на машине самому. Но теперь поздно исправлять ошибку. Девочки, ликуя, впорхнули в машину следом за ним. Погасить их радость было кощунственно, и Карен безмолвно разрешил верным подругам сопровождать его до Сретенки. Но здесь им предстояло расстаться.
   - Как ты пойдешь дальше один? - робко спросила Дина. Она смотрела умоляющими, просительными глазами. - Можно, мы проводим тебя до дома?
   - Ни в коем случае! - наотрез отказался юный Джангиров. - Я должен, наконец, справиться сегодня хоть с чем-нибудь самостоятельно. И это будет мой визит к дяде.
   Оставив растерянных, недоуменно глядевших ему вслед девочек на углу, Карен осторожно двинулся вперед. Зная, что они издали наблюдают за ним, он вовремя свернул в проходной двор, прошел его насквозь и оказался совсем не там, где ему было нужно, зато оторвался от преданных преследующих глаз. Но дальше оставалось не так уж мало: вернуться назад, несколько кварталов вперед, потом направо... Карен чуть не заплакал от отчаяния: каким, оказывается, далеким, почти непосильным стал его сегодняшний путь к Олесе! И зачем он наобум выпалил название именно этой улицы!
   Карен в полном изнеможении присел на корточки у стены. Сейчас он немного отдохнет и двинется в путь...Только пять минут передышки...
 
   Олеся не на шутку испугалась, увидев его лицо и походку.
   - Господи... - в ужасе еле выговорила она, - может быть, лучше домой?
   Карен мотнул головой.
   - Я останусь здесь... Дай мне лечь, не могу понять, что происходит... - он вытянулся на диване. - Я абсолютно здоров. И могу позаниматься с Полиной. А вот есть я не хочу. Вообще-то я очень хочу спать...
   Спать?! Олеся испугалась еще больше.
   - А у тебя нет температуры? - спросила она, трогая его лоб.
   Температуры не было. Что же это? Все-таки нужно сообщить родителям...
   - Я посплю, Леся, - прошептал Карен. - А ты меня разбуди попозже.
   - Зачем? Спи до утра.
   - Зачем - это мое дело! - шепотом заявил юный Джангиров.
   Проснулся Карен сам, неожиданно, словно его толкнули. Было совсем темно и тихо. Олеся лежала рядом и, похоже, давно спала. И вдруг он с ужасом ощутил, что слабость не прошла и что он абсолютно бессилен... Страшное открытие заставило его вскочить, наткнувшись во тьме на тумбочку, и почти сразу беспомощно рухнуть обратно. В испуге проснулась Олеся.
   - Ты что, Карен? Что у тебя болит?
   - Ничего, - буркнул мальчик. - Я не хотел тебя будить... Но раз уж так получилось... Повернись, пожалуйста, ко мне, я не могу сейчас ничего сделать самостоятельно.
   - Знаешь что, - беспокоясь все сильнее, сказала Олеся, - ты свои штучки брось! Твои эксперименты над собой до добра не доведут! Ты просто измотал себя до предела. Тебе нужно отдохнуть, и все придет в норму.
   - Нет, - возбужденно сказал Карен, - это неправда. Хотя я действительно уже не первый день чувствую какую-то дурацкую слабость... Сегодня почему-то стало хуже.
   Он нервно, порывисто гладил Олесю, целовал ее волосы и лоб, тыкался носом, как собачонка, в ее плечи и губы, искусственно, мучительно взбадривая себя, но совершенно ничего не менялось. Ни тело Олеси, ни ее дорогие, любимые запахи не имели больше никакой власти над Кареном. Он был абсолютно бессилен... Карен сжался в комок. Нехорошее удушье стиснуло горло.
   - Мне трудно дышать, Леся, - по-детски жалобно пожаловался он. - И я сегодня ничего не могу... Ты не знаешь, отчего?
   - Я же говорю, ты устал! - зашептала Олеся, прижимая к себе упрямую непокорную голову.
   Карен молчал. Он чувствовал, что здесь совсем не то, но никак не мог понять, в чем дело. Все изменилось слишком внезапно, чересчур стремительно...
   - Так никогда еще не было, - в раздумье произнес он.
   - Но все всегда случается неожиданно. Тебе сейчас лучше всего поспать. Хочешь снотворное?
   - Нет, - отказался Карен. - Я не пью никаких лекарств. Хотя... - он задумался. - Давай! Попробуем твою отраву!
   Еще одна таблетка, поднесенная рукой любимой Олеси, закончила начатое. Утром мальчик вообще не смог встать с кровати.
   - Что же это такое? - в смятении бормотала Олеся. - Карен, разреши, я позвоню твоему отцу! Наверное, тебе не нужно было пить снотворное! Но что же тогда случилось с тобой вчера?
   И Олеся замолчала, осененная внезапной догадкой.
   - А что ты пил позавчера или еще раньше? Ты говоришь, что не любишь лекарства... Но, может быть, ты забыл?..
   - Ох, Леся, не морочь себе голову! - попросил Карен. - У меня замечательная память. И зачем мне вообще что-то пить? Позавчера я вообще весь вечер провел дома с Левоном. Не он же подсыпал в мою чашку яду!
   Олеся помолчала.
   - Давай подождем. Посмотрим... Но сегодня тебе лучше поехать домой. Я отвезу. Кстати, и мама обрадуется, что ты побудешь возле нее дольше, чем обычно.
   Карен тут же по-детски надулся.
   - Ты прогоняешь меня, Леся? - сразу сделал он далеко идущие выводы. - Я тебе больше не нужен такой, какой есть: слабый, ни на что больше не способный?
   Олеся прижала его к себе.
   - Глупый! Ты совсем еще глупый!..
 
   Увидев сына вечером, Ашот моментально потерял всякий контроль над собой.
   "Что я наделал! - в ужасе думал он, глядя, как заторможенно, неуверенно двигается мальчик, какие у него испуганные глаза и серое лицо. - И зачем я только послушал рыжую, в критических ситуациях женщин нужно просто игнорировать!"
   Но Маргарита и сама была страшно напугана.
   - Сделай что-нибудь, Ашот! - твердила она свою любимую фразу, бросившись к нему в гостиной и уставившись в лицо полубезумным взглядом. - Ты должен что-нибудь сделать!
   - Ах, значит, опять! - иронически поклонился Джангиров. - Благодарю тебя за доверие, рыжая! И что я теперь, по-твоему, должен сделать?
   Рита безутешно заревела в ответ...
   Ночью они молча лежали рядом, глядя в потолок. Ашот вспоминал темноглазого любимого сына с его заносчивым и вызывающим видом. Возле плеча неровно дышала жена. "Что же делать? - в безнадежном отчаянии думал Ашот. - Как я должен был поступить? И как вести себя дальше? Ну, когда кончится это проклятье?"
   В комнате Карена стояла неестественная тишина. Мальчик спал тяжелым нехорошим сном.
 
   10
 
   Над городом поднималось тихое, задумчивое солнце. Олеся сидела с ногами в кресле и грустно смотрела на спящего Карена. Позади - еще одна изнурительная ночь с бешенством мальчика, который мучительно и тщетно пытался преодолеть свою беспомощность. Дневная слабость понемногу начинала проходить, но ночью... Карен буквально издевался над собой и над Олесей, до изнеможения возбуждая себя и ее. Он томительно, угнетающе долго проводил руками по телу Олеси и ощущал с тупой безысходностью, что его молодое, здоровое тело остается совершенно бесчувственным и равнодушным. Он попробовал даже обратиться за помощью к вину, но быстро от него отказался, увидев его бесполезность.
   Придавленный, замученный, потерявший всякую радость жизни, Карен производил впечатление тяжело больного человека. Это заметила уже не одна Дина. Вчера Эмма участливо поинтересовалась у Олеси, что происходит с Кареном и почему ничего не предпринимают его родители.
   - Не знаю, почему они ничего не делают! - раздраженно отозвалась Олеся. - Неужели не видят, что ребенку плохо? Может, тебе позвонить его отцу?
   Эмма помолчала, обдумывая предложение. Она слишком хорошо помнила свое неудачное и абсолютно бессмысленное общение с Витковским по поводу настроения Олеси.
   - Я попробую, - неуверенно сказала Эмма. - А что говорит о своем самочувствии Карен?
   Олеся нервно передернула плечами.
   - Говорит, что все чудесно. Все чудесно - и ничего больше! И здесь на самом деле какие-то паршивые чудеса...
   И Олеся убито замолчала: Эмма не знала всех подробностей состояния Карена. Вчера вечером в беспросветном отчаянии Олеся обратилась за советом и помощью к Мэри.
   - Что-то, девушка, я давненько тебя не видела, - обрадовавшись приходу подруги, воскликнула фотомодель и быстро спровадила своего нового ухажера в другую комнату. - Он нам мешать не будет, кроток, как овца. Зато им можно сколько хочешь командовать.
   - Ты полюбила руководящие должности? - поинтересовалась Олеся, от души щедро наливая себе из бутылки, стоящей на столе. - А раньше они тебя как-то не привлекали.
   - То было раньше! Все-таки офицером быть куда приятнее, чем солдатом! Ты не находишь?
   - Не нахожу! - Олеся залпом выпивала бокал и наливая себе снова. - Я обожаю подчиняться!
   - Понятно... - протянула манекенщица. - И поэтому ты полностью отдалась во власть херувимчика! Как поживает красавчик?
   - Плохо! - закричала Олеся, испугав даже ко всему привыкшую подругу. - Очень плохо, и я вместе с ним! Он болен, по-моему, он совсем умирает!
   И Олеся заревела. Озадаченная Мэри по-настоящему встревожилась. Она быстро принесла воды, заменив ею вино в бокале Олеси, и стала заботливо и любовно вытирать мокрые щеки маленькой подружки.
   - Фу, плакса! Опять у нас полетели тормозные колодки... Утри нос! Я думаю, конечно, что никто там еще умирать не собирается, но все-таки ты меня здорово напугала. Попей водички и выкладывай подробности! Все по порядку. Когда и как это началось?
   Олеся судорожно вздохнула и начала горестное повествование. Мэри слушала на редкость внимательно, без комментариев и реплик. Потом взяла свой бокал и отхлебнула вина.
   - Да, девушка, - задумчиво пробормотала она. - И почему ты вечно попадаешь в дурацкие и непонятные истории?.. Но даже из безвыходного положения должен быть выход. Конечно, твой вариант - ждать - самый надежный и безупречный. Пройдет какое-то время, и все встанет на свои места. Но ведь от чего-то это произошло... - Манекенщица пристально, изучающе рассматривала подругу. - Мальчик наркоман?
   - Ты что! - возмутилась Олеся. - Совершенно дикое предположение! Он спортсмен, мы с ним несколько раз в неделю ходим в тренажерный зал! Точнее, ходили...
   И Олеся в ужасе перекрестилась.
   - Разве я похожа на икону? - заинтересовалась Мэри.- Ведь крестятся, кажется, только на нее, дорогая, ты, видать, окончательно обалдела! А хочешь, сходи в церковь, поставь свечку - глядишь, полегчает... Да перестань ты хлюпать носом! Высморкайся, в конце концов, и поменяй батарейки! Дать тебе носовой платок? Что ты, в самом деле, как малый ребенок! Спортсмены тоже бывают наркоманами и еще какими! Ничего не нюхает? И следов от уколов ты у него не замечала? А ты посмотри, девушка, повнимательнее, вдруг чего-нибудь и обнаружишь! Везде посмотри: и на ручках, и на ножках! - И фотомодель опять, вспомнив Карена, в восхищении прищелкнула языком. - Или лучше давай его мне на денек! Авось у нас с ним что-нибудь получится! Заодно обещаю тебе всего его обсмотреть.
   - Прекрати, Мэри! - крикнула Олеся. - Сейчас ни к чему шутить!
   - Это совсем не шутки, - заоткровенничала манекенщица. - Все, девушка, очень серьезно, и если у тебя ничего не выходит, я предлагаю тебе, на мой взгляд, просто замечательный вариант.
   - Ну, это только на твой взгляд! Не валяй дурака! Тебя как будто заело...
   - Да, и заело! - подтвердила Мэри. - Прямо привязался твой мальчишка ко мне... Как вспомню - холодок по сердцу! А как поживает Глеб?
   - Или Карен, или Глеб - одно из двух! Да еще ухажер в соседней комнате! - не отвечая на последний вопрос, заявила Олеся. - Ты все-таки сделала бы наконец свой выбор!
   - Да я его давно сделала! - махнула рукой фотомодель. - Только получилось плохо, и он не совпал с его выбором. И с выбором твоего херувима тоже. Вот в чем беда! А там, я уверена, марихуана или гашиш! Или что-нибудь в том же роде: анаша, героин... Вероятно, мальчик превысил свою обычную дозировку. Деньги-то у него всегда есть.
   - Нет... - в ужасе прошептала Олеся. - Ты ошибаешься, Мэри, это невозможно...
   - Все возможно, девушка, - философски заметила опытная манекенщица. - Так что мой тебе совет посмотреть на него внимательнее.
   Этой ночью Олеся так и сделала. И в изумлении и отчаянии обнаружила еле заметные точки от уколов на бедрах Карена. Похоже, Мэри сказала правду... Скоро Карен проснется. Спросить у него напрямик или сделать вид, что она ничего не знает?
   Карен лежал на боку, разметав на смятой простыне руки. По лицу бродили какие-то тени, остающиеся потом под глазами темными пятнами ночных страданий. Вздохнул, что-то прошептал во сне и, почувствовав взгляд, пошевелился. Олеся пересела на кровать, терпеливо ожидая, когда мальчик откроет глаза. Сквозь шторы в спальню настойчиво пробивалось весеннее, уже совсем теплое солнце.
   - Леся, - сказал Карен и окончательно проснулся. - Ты меня охраняешь?
   - Вероятно, - задумчиво согласилась она. - Но никак не могу уберечь...
   - А почему ты так изучающе на меня смотришь? У нас опять что-нибудь случилось?
   - Сколько же можно! - вздохнула Олеся. - Скажи мне, Карен, что это за следы у тебя на ногах?
   - Какие? Где? - он быстро откинул простыню.
   - Вот, - показала Олеся, - и вот, и вот... Что это такое?
   Мальчик с изумлением вглядывался в свои бедра.
   - Я не знаю, Леся, - ошеломленно произнес он. - Я первый раз это вижу...
   Его замешательство было таким искренним, что Олеся сразу поверила. Но на всякий случай снова спросила:
   - А ты - прости! - не колешься какой-нибудь дрянью? Сейчас это повальное увлечение...
   Карен смотрел на нее удивленным непонимающим взором.
   - Я?! Колюсь?! Что ты говоришь? Никогда не пробовал... У меня и в мыслях не было...
   Олеся верила, но никак не могла объяснить себе загадочные, таинственные следы.
   - Может быть, это вовсе не уколы, - предположил Карен.
   - А что? Укусы? Но, в конце концов, ни у вас, ни у меня нет ни клопов, ни блох! Комары здесь тоже не летают, и следы от них совсем другие, и вообще, Карен, почему странные отметинки только в строго определенных местах? Комары так не кусают!
   - Да, ты права, Леся, - потерянно согласился мальчик. - Только уверяю тебя, что не имею к этому никакого отношения...
   Сознание отказывалось найти хоть какое-либо толковое, разумное объяснение.
   - А твое непонятное состояние? - продолжала расследование Олеся. - Откуда оно?
   - Я не знаю, - снова растерянно повторил мальчик. - Ты хочешь сказать, что это все как-то связано?
   - Я ничего не хочу сказать, - хмуро ответила Олеся. - Просто пытаюсь найти для себя и для тебя приемлемый ответ. Но его нет как нет...
   И вдруг Олеся замолчала. Неожиданная и страшная догадка нашлась...
   - Карен... Прости меня, но такое можно сделать ночью, когда ты спишь...
   Мальчик засмеялся.
   - Прости меня, Леся, - в тон ей ответил он. - Но это никак невозможно, поскольку я почувствую и проснусь. И если это делала не ты, тогда кто же? Разве что Полина!
   И он снова добродушно засмеялся. Олеся молчала. Ей все уже было абсолютно ясно.
   - Можно сделать так, чтобы ты не проснулся... - сказала она и отвернулась к окну.
   Карен вскочил. Теперь он тоже понял, что Олеся имеет в виду.
   - Ну что ты несешь?! Ты даже не думаешь, что говоришь! Это невозможно, понимаешь, совершенно невозможно! Этого просто не может быть! Я легко найду объяснение своему состоянию и этим... точкам! Я уверен, что оно будет далеким от твоих представлений!
   Олеся тупо смотрела в стену. Пусть найдет, если сможет... Как же Ашот Джангиров, влиятельный, незаурядный, известный всей стране человек решился на подобную низость?! Ведь Карен - его любимый сын... Олеся почувствовала, как виски наливаются тяжелой болью, и поднялась.
   - У меня очень болит голова... Пойду выпью что-нибудь... Не вино, не беспокойся...
   - Ты не спала всю ночь, - остывая, виновато сказал Карен. - Я замучил тебя... И давно уже потерял всякое равновесие...
   Олеся покачала головой.
   - Ты ни при чем... Но через несколько дней у тебя все пройдет, вот увидишь.
   - Правда? - его голос дрогнул. - Ты в этом уверена, Леся?
   - Да, - ее вела вперед бесконечная наглость отчаяния. - Я в этом абсолютно уверена. Подожди только несколько дней...
   - Я подожду, - оживая, сказал Карен. - Конечно, я подожду... Давай завтракать, Леся. Может быть, твоя голова пройдет от кофе... А потом поедем в спортзал. Мы так давно там не были. У нас ведь сегодня выходной...
   - Давай, - согласилась Олеся и распахнула окно. - Как сегодня тепло... Скоро лето...
 
   Вечером Карен заехал домой. Его просто подмывало заглянуть в глаза отца и матери и увериться в ошибке Олеси. Пусть пока ничего объяснить нельзя - это сейчас совершенно неважно. Главное, убедиться в том, что родители не виноваты. Кроме того, Карен обещал познакомить брата с Полиной.
   - Ну, мы поедем сегодня в гости? - обрадовался Левон. - Я жду тебя, жду...
   - Возьми машину, Карен, Гриша привезет вас и обратно, - сказал Ашот, искоса разглядывая сына.
   Кажется, ему становится лучше.
   - И не задерживайтесь допоздна: Левон рано ложится спать.
   - Я не вернусь назад, папа, - тоже внимательно рассматривая отца, сказал Карен. - Поэтому Гриша привезет назад одного Левку. Как твоя рука? Ты, кажется, снял повязку?
   Ашот вдруг быстро опустил глаза. Почему? Что-то здесь не так... Карен с трудом глотнул: проклятый ком снова стремительно разрастался в горле. Чем и где порезал руку отец?
   - Все давно прошло, - торопливо сказал он, пряча ладонь за спину. - Чепуха, небольшие царапины... А ты в порядке?
   - В полном. Почему ты в последнее время так часто спрашиваешь о моем здоровье? Разве я плохо выгляжу?
   - Что-то не очень, - нехотя признался Ашот. - Правда, сейчас значительно лучше. Поужинаешь с нами?
   За ужином Карен довольно безмятежно беседовал с братом, и Ашот, переглянувшись с приободрившейся Маргаритой, почти совсем успокоился. Но вдруг Карен весело сообщил:
   - Да, напрочь забыл тебе сказать, папа! У нас в квартире появилось привидение. Полтергейст! Довольно вредный и злобный. Он колет меня ночью какой-то дрянью, от чего я теряю силы и способность двигаться. Вот незадача!
   Это была чистой воды провокация: Карен только хотел увидеть реакцию родителей. Маргарита опрокинула свой бокал. Ашот снова отвел взгляд, напрягся и сжал под столом кулаки. Левон в испуге вскочил на ноги, округлив черные отцовские глазищи.
   - Это правда, Карен? Я буду теперь очень его бояться! А меня он не может колоть? У меня всегда ночью плотно закрыта дверь!
   - У меня тоже плотно, - весело ответил старший брат, пристально глядя на мать, которая просто не знала, куда девать руки. - Но ты не волнуйся, до тебя дело еще пока не дошло. А вообще, лучше всего - запирать свою комнату ночью на ключ. И никаких тебе полтергейстов.
   - Мама! - завизжал Левон. - Пусть Дуся срочно вызовет мастера сделать замок в моей комнате! Иначе я не буду спать!
   - Карен пошутил, сынок, - ответил Ашот окаменевшими губами. - Но не слишком удачно...
   - Это ты, папа, пошутил не слишком удачно. Хотя идея выглядела безупречной, - сказал Карен, вставая и неожиданно, одним рывком, смахивая на пол со стола скатерть.
   С грохотом и звоном полетела посуда, разлетелись остатки еды, сок моментально запятнал роскошный ковер гостиной. Левон в изумлении уставился на брата. Ашот по-прежнему сидел оцепенев, не поднимая головы. Маргарита тихо плакала.
   - Дуся! - крикнул Карен, открывая дверь гостиной. - Пожалуйста, убери здесь, у нас произошла маленькая неприятность. Я уезжаю, папа! Гриша привезет Левку часов в девять или чуточку позже. Желаю вам приятно провести без нас вечер!
   И Карен вышел, ведя за руку недоумевающего и встревоженного брата. В квартире повисла удушливая тишина, изредка нарушаемая робкими причитаниями Дуси. Ашот всерьез размышлял, как неплохо было бы сейчас удавиться, но не мог представить себя на том свете без своей рыжей Маргариты и решил с этим делом немного повременить.
 
   Полина встретила Джангировых радостно и торжественно. Правда, ее настроение разом испортилось, едва она узнала, что Сонечку забыли дома.
   - Это все из-за меня! - повинился Карен. - Я так торопился, что не дал никому поужинать и, вдобавок, забыл про мышку. Ну не горюй, Поля, я обязательно привезу тебе зверюгу завтра! Или Лев привезет. Теперь он дорогу знает. Леся, мы поужинаем здесь! У тебя, как всегда, ничего нет, но это мы сейчас исправим. Лев, вот тебе деньги, спустись к машине и попроси Гришу доехать до ближайшего супермаркета. Пусть купит все, что захочет, к ужину. Но только побыстрее! И поднимется с покупками сюда, скажи ему номер квартиры.
   Левон умчался. Полина ушла к себе. Карен обнял Олесю.
   - Кажется, - задумчиво сказал он, - ты была права...
   Олеся вздрогнула.
   - Все... прошло?
   - Нет, - вздохнул Карен. - Я совсем не об этом... Ты угадала про родителей. Теперь просто не знаю, как видеться с ними, о чем говорить... Все запуталось окончательно...
   "И я тому виной", - мысленно добавила про себя Олеся.
   - Ничего... - попробовала она утешить саму себя. - Главное, чтобы ты хорошо себя чувствовал. Остальное образуется. А зачем ты привез брата?
   - Видишь ли, Леся, - Карен шлепнулся в кресло, - Левка - моя частичка, на сегодня уже единственная, в родном доме. Близкая мне душа. И я хотел бы, чтобы он принял тебя и Полину так же, как я. И полюбил бы.
   - Так же? - лукаво спросила Олеся, не подозревая, насколько она сейчас недалека от истины.
   Карен сдержанно кивнул.
   - Я говорю абсолютно серьезно. Это очень важно для меня, несмотря на то, что Лев еще мал.
   - Но он расскажет родителям и...
   - Он сам никогда ничего не расскажет! - перебил Карен. - Потом они в курсе, что мы с ним поехали к тебе. Что здесь преступного? И вообще это совершенно не их дело! Тем более теперь. Почему бы Левке не узнать и не принять мою жизнь?
   Карен тоже не предполагал, насколько точно предсказывает будущее развитие событий.
   - Ну, хорошо, - нехотя согласилась Олеся. - Просто не хочется новых конфликтов и осложнений. Теперь уже связанных с Левоном.
   - Больше ничего не будет! - уверенно заявил Карен, и глаза его мрачно блеснули. - А если они позволят себе что-то еще... - он сдвинул брови и положил на колени тяжелые кулаки. - Что-то по отношению к тебе, к Левону или ко мне... Я уже больше за себя не отвечаю. Сегодня я испортил им ужин!
   И юный Джангиров весело, заразительно засмеялся.
   - Как это? - удивилась Олеся. - Что ты натворил?
   - Сбросил на пол посуду со стола! Что там делалось! - Карен снова радостно засмеялся. - В ярости я в состоянии даже убить, я могу бить стекла, крушить мебель, поджигать дома...
   - Знаю, - вздохнула Олеся. - Но все-таки не стоит заходить так далеко... А почему так долго не возвращается Левон? Ведь он только спустился к машине.
   - Это случается, - хмыкнул Карен. - Левка неорганизован. Здесь два варианта: либо он решил прокатиться вместе с Григорием до магазина, либо такой же безалаберный Гриша отлучился куда-нибудь, например, за сигаретами, и Лев его ждет. Они стоят друг друга. У отца вся прислуга разболтанная но он всех обожает и не желает никого увольнять. Странно, но отец способен баловать, не зная меры. У себя дома, с людьми, которых любит и к которым привык, он вдруг становится мягким и бесхребетным. Просто медуза, а не человек. С мамой он тоже точно такой же. Она может делать с ним все, что захочет, только у нее вообще нет никакого характера, поэтому они подходят друг другу как нельзя лучше. Рядом с ней отец всегда абсолютно спокоен: никто не давит, не пристает, не досаждает просьбами... По-моему, за всю жизнь мама ни разу его ни в чем не упрекнула и не устроила ни одного скандала. Просто идеальная пара. Мы с тобой никогда не сможем быть такими, но это совершенно неважно.
   - Ты так думаешь? - улыбнулась Олеся. - Но согласись, перспектива у нас далеко не блестящая: оба сумасшедшие, родители против, с деньгами проблема...
   - Не говори мне про деньги, Леся! - тотчас взорвался Карен. - Это мое больное место, но я постараюсь подрабатывать! Главное для меня - окончить университет. Это пять лет, всего-навсего пять лет! А потом ты никогда больше не будешь работать, и все станет чудесно!
   - Да ты еще туда даже не поступил! - усмехнулась Олеся. - Мы проживем как-нибудь, но родители вряд ли станут нам помогать.
   - Я сам ни за что не соглашусь взять у них ни доллара! - снова взвился Карен. - Лучше я буду голодать, чем брать у отца его мерзкое подаяние! Но ты никогда не будешь страдать из-за меня, Леся! Запомни: никогда и ничем ты не будешь обделена по моей вине! Ни ты, ни Полина!
   - Успокойся, Карен! - попыталась унять его Олеся. И зачем она упомянула про родителей! - Что тебе вдруг пришло в голову обсуждать наши денежные дела! Я пока вполне прилично получаю...
   Карен опять вспыхнул от обиды и негодования.
   - Я не собирался и не собираюсь жить на твои деньги! Это невозможно, Леся, и нечего предлагать мне какие-то идиотические варианты! Деньги я заработаю сам, и столько, сколько нужно!