Лобановская Ирина. Что мне делать без тебя?

   Однажды Мэри сказала с легким вздохом сожаления, мельком взглянув на нее:
   - Ты слишком порядочна, девушка, чтобы быть счастливой!
   Мэри идеализировала ее. До порядочности чересчур далеко, так же, как и до счастья. Сейчас Олеся сама теряла его, не сознавая этого до конца и погибая от усталости, которую тонко рассмотрел в ней Ашот Джангиров. Все очень быстро понял и Карен. Как-то вечером он невзначай зацепил ее локтем за плечи и насильно усадил рядом.
   - Итак, - сказал он, наливая себе свободной рукой сок, - мы опять впали в тяжелую задумчивость. Конечно, Леся, я должен честно признать, что тебе страшно идет невыразимая грусть в глазах. Это неотъемлемая часть твоего существа, но меня она тоже настраивает на тревожный лад. А смута - уже не моя составляющая. Посему, - он внимательно посмотрел на свой стакан и взболтал в нем жидкость, - давай с тобой разберемся. Ты не хочешь ехать?
   - Мне все равно, - нехотя отозвалась Олеся.
   - Совсем плохо, - констатировал Карен и отпил сок. - Тебе не должно быть все равно. Я думаю, там тебе будет лучше. И Полине тоже. Впрочем, загадывать трудно. Ты боишься нового места?
   - Да, конечно, - равнодушно призналась Олеся. - Со старым бы разобраться... И потом, как твои родители?
   - А что с ними произойдет без нас? Как жили, так и будут жить дальше! Мать, правда, загрустит без Боба, но только на время. Ты снова выдумываешь и ищешь несерьезные доводы. Чем тебя привлекает Москва?
   Ничем, в сущности, она ее не привлекала. Говорила лишь многолетняя привычка, хотя какая разница, где сидеть дома?
   - Это не на краю света. При желании всегда можно прилететь. Тебе не хочется ничего менять?
   Олеся молча кивнула.
   - Но место ничего не меняет, так только кажется. Переезд - всего-навсего видимость перемен. Меняемся мы сами, наши отношения, настроения, - Карен искоса, мельком, взглянул на жену. - Ты мне очень не нравишься в последнее время. И почему ты без конца стала отказывать мне в постели? То у тебя безумно болит голова, то вдруг схватит несуществующий радикулит - ты лучше сначала посмотри на свою воздушную походку! А то вариант еще оригинальнее: затянувшиеся месячные! - Карен в бешенстве скрипнул зубами. - Я, кстати, тут на досуге подсчитал - я прекрасно умею считать! - ты просто врешь! Даже если учитывать твою бредовую фантазию по поводу раннего климакса! Тебе что, со мной так неприятно?
   Вопрос был поставлен, как всегда, четко и откровенно, в привычной ультимативной форме Джангирова. Олеся отвела взгляд. Да, она опять врет.
   - Я устала, - вяло сказала она.
   Карен неопределенно хмыкнул.
   - От жизни надо уставать, - философски заметил он и безжалостно добавил, словно размышляя вслух: - Но к тебе это относится мало. Я не нахожу, что ты перегружена дома до потери пульса. Болезнь Полины, к сожалению, вещь постоянная, почему же ты устала именно сейчас?
   - Это медленно накапливается, - попыталась объяснить ему Олеся. - Собирается годами...
   - Ты открываешь мне потрясающие истины! - с холодной иронией произнес Карен. - А ты не думала над тем, как мы с тобой будем жить дальше? Ты разрешаешь мне изменять или прогуливаться к проституткам? Что ты предпочитаешь в данном случае, предложи мне, пожалуйста! Я не могу понять твоей бесподобной логики. Ты уже на моих глазах лелеяла свою усталость немало времени. Я думал, миновало! Нет, снова тебе нехорошо! Тебе плохо со мной? Отвечай, только быстро! - он поставил стакан на стол и, стремительно закипая, резко повернул ее лицо к себе. - Я хочу слышать от тебя толковый, вразумительный ответ! В конце концов, мне нужна жена! Мне осточертело лежать все ночи напролет рядом с восковой куклой, которая вдруг разучилась даже просто целоваться, не говоря уже обо всем остальном!
   Он был, по своему обыкновению, категоричен и груб, и глаза начинали опасно вспыхивать темными нехорошими огоньками. Олеся молча откинулась на спинку кресла. Ее возраст не виден, но он существует. Дискутировать на эту тему не имело никакого смысла. Да и что она может возразить? Муж, как обычно, прав. Ей действительно в последнее время ничего не хотелось, и Карен потихоньку собирал в себе неудовлетворение и раздражение, которые должны были взорваться таким вот неистовым откровением. Она с силой переплела пальцы. Как ему объяснить? Какими словами? Олеся не хотела посвящать его в свое настроение. Да и Карен понимает сейчас только одно: он ей по какой-то причине не нужен. По какой?
   - Объясни мне все-таки, Леся, что происходит? Только, умоляю, не начинай вспоминать, сколько тебе лет! У меня замечательная память, и я пока что не забыл эту цифру. Ты будешь продолжать игру в молчанку?
   - Я не знаю, что говорить, - прошептала она.
   - Ах, не знаешь! - окончательно взорвался Карен. - Почему это ты никогда ничего не знаешь, а я всегда в курсе происходящего?! Возраст и пол здесь ни при чем, не морочь мне голову! Это только удобные причины для оправдания! И ты ведешь себя просто глупо, - он вдруг снизил тон и положил руки ей на плечи. - Ну, пойми, ты же сама меня отталкиваешь! Почему, зачем, Леся? Так дальше продолжаться не может! У тебя кто-то есть? Посмотри на меня, пожалуйста!
   Темноглазый мальчик под дождем возле ее подъезда... Карен вздохнул и внезапно уронил руки.
   - Ну, и плевать, - сказал он равнодушно и недобро. - От тебя ничего не добьешься. Я тоже, в конце концов, имею право уставать. Поэтому я сейчас ухожу. Мне нужно проветриться. Вернусь поздно.
   Олеся хотела промолчать, но ненужный вопрос сорвался с языка против ее воли и желания.
   - Куда ты собрался?
   Ошарашенный Карен обернулся к ней.
   - Умный не спросит, дурак не догадается! Все-таки ты здорово умеешь выдать иногда! Как никто другой! Сначала устраиваешь мне невыносимую жизнь, а потом начинаешь сгорать от любопытства. И вообще, я сам не знаю, куда пойду, но, во всяком случае, прочь из дома. Куда глаза глядят. Найду себе какую-нибудь красивую девку, - он мечтательно потянулся, исподтишка наблюдая за ней. - Подороже! За деньги она сотворит для меня не ночь, а звездный водопад. Поскольку ты со мной, видимо, "выспалась" на всю оставшуюся жизнь, и тебе постельные глупости надоели. А может, просто посижу в казино в одиночку. Какая разница?
   Действительно, не все ли равно? Олеся сидела неподвижно, тупо глядя перед собой в одну точку. Карен накинул куртку и, насвистывая, вышел. Дверь хлопнула. Разом обрушилась тишина. Только на сей раз это было не одиночество вдвоем, а самое обыкновенное одиночество.
 
   Ночью Олеся проснулась и глянула на часы. Половина третьего... Карена нет. В гостиной не убрана посуда, на ковре валяются джинсы. Она повернулась лицом к стене и попыталась снова заснуть. Но уже не получалось: сон оборвался слишком внезапно и чтобы вернуть его, требовались спокойствие и сила, которых у нее не было. Олеся покрутилась в кровати, встала, открыла окно и вдохнула влажный весенний воздух. Он ни капельки не утешил и ничуть не успокоил, подавленность и отчаяние нарастали. С ней действительно что-то произошло, непонятное, необъяснимое: ведь она по-прежнему больше всего на свете боялась потерять Карена. И так безвольно отпустила его вчера... Впрочем, Олеся опять лгала. Лгала себе самой и ему, страшась нового скандала - сколько же можно? - и окончательного разрыва, который, она была твердо уверена, произойдет, если высказаться до конца. Поэтому предпочитала скрывать свои нехорошие мысли. О них не подозревал даже проницательный Карен. Конечно, все вполне понятно и объяснимо, и у ее резкого охлаждения к мужу есть своя причина: с некоторых пор Олеся стала считать именно его во всем виноватым. Да, только по его настоянию она бросила Валерия и вышла замуж за мальчишку. По его требованию ушла с работы. По его жесткому настойчивому желанию отделила Полину, а как раз отселение дочери и сыграло роковую роль в ее неудавшейся, безалаберной судьбе.
   Но высказать обвинения Карену Олеся не может. Значит, нужно лгать. Очевидно, ложь - ее судьба и суть, без обмана ей не прожить, и только он один способен немного уберечь Олесю от новых ударов. Она не задумывалась о справедливости своих обвинений. Забывала, сколько вынес когда-то Карен на своих еще полудетских плечах, и как ему удалось выстоять в почти безысходной ситуации. Олеся думала лишь о его вине и слишком в нее верила. При всех жизненных осложнениях людям бывает легче и проще переложить на кого-то ответственность за случившееся, найти человека, отвечающего за беды и несчастья. Вот он и повинен во всем! Карен, давно взявший бразды правления в свои властные руки... Настойчивое, не отпускающее ни на минуту убеждение... И Олеся все упорнее и настойчивее отдалялась от мужа.
   Она села в кресло у окна. Ветер над ее головой раздувал занавеску и носился по комнате. Потихоньку он убаюкал Олесю, веки стали тяжелеть и смыкаться, только сидеть в кресле было очень неудобно. Она сжалась в комочек и положила голову на подлокотник.
   - Леся, - тревожно сказал Карен. Он присел возле нее на корточки и тесно прижался коленом к ее колену, как всегда любил делать. - Ты же простудишься, и мне потом придется лечить тебе сопли! Мало твоей вечной мигрени! Немедленно спать! - Муж решительно закрыл окно и поднял ее. - И давно ты так сидишь?
   Олеся посмотрела на циферблат.
   - Около двух часов.
   Карен свистнул.
   - Ничего себе! Два часа у раскрытого окна! Сильно мечтаешь о воспалении легких? - Он осторожно опустил ее на кровать и укутал пледом. - Я сейчас, - и, насвистывая, легкой походкой ушел на кухню.
   Принес он стакан с чем-то, по запаху, очень крепким.
   - В порядке исключения. Одним махом - и забыли навсегда! Быстро! - И поднес стакан к ее губам.
   - Это водка! Где ты ее взял? - удивилась Олеся.
   - "Помилуйте, королева, - отозвался Карен, - разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!"
   Олеся зажмурилась и с трудом одолела крепкий напиток. Какая все-таки гадость!
   - Отвыкла! - с удовлетворением констатировал муж. - Ну что? Сильное впечатление?
   Он наклонился к ней. В темных глазах мирно отражался свет ночника.
   - Жуть! - прошептала Олеся. - Я куда-то проваливаюсь... Зачем ты налил так много?
   Карен сел рядом, не раздеваясь, и о чем-то задумался.
   - Хорошо, что тебе кажется много. Спи, - он равнодушно прикоснулся к ее щеке. - Я пока не хочу.
 
   Проснулась Олеся около полудня. В гостиной насвистывал Карен, тихо звучала музыка. Олеся босиком подошла к дверям. Ничего особенного, читает и свистит.
   - А-а, ты встала наконец! - увидев ее, без всякой радости обронил муж. - Давно пора! Как ты себя чувствуешь?
   - Ничего, - неуверенно пробормотала еще не проснувшаяся Олеся. - Ты не сказал, когда мы едем...
   - Через две недели, - Карен не отрывался от книги. - Ты будешь завтракать?
   Вместо ответа Олеся прошлепала к столу и села.
   - Наше излюбленное одеяние - обязательно мятый халат, - небрежно заметил муж. - Ешь, я потом уберу. Надеюсь, здесь я тебе не мешаю так, как в постели? - поинтересовался он.
   Олеся взяла хлеб с сыром и отломила кусочек. Потом она вспомнила, что даже не умылась, и положила бутерброд обратно на тарелку.
   - Да, умыться бы не мешало. Результат на лице, - пробормотал Карен. - Еще маленькая Полина верно подмечала, какая ты ужасная грязнуля, и отправляла нас с тобой в ванную...
   Олеся прикусила губу. Не хватало только дальнейших воспоминаний! Но муж замолчал, уткнувшись в книгу. Олеся встала и вышла из комнаты. Карен не пошевелился. Она привела себя в порядок и стала собираться к Полине, поклявшись в душе ни словом не заикаться о прошедшей ночи.
   - Куда ты отправляешься? - Карен по-прежнему не поднимал головы.
   - К Полине.
   Муж отложил книгу в сторону и потянулся.
   - Ее заберет Левон. Мы так решили с ним вчера. Чтобы она немного побыла дома перед отъездом. Прости, я вчера слишком взвинтился и совсем забыл тебя предупредить.
   Олеся снова села в гостиной и обследовала ногти на руках. Наверное, стоит покрыть лаком. Или не стоит...
   Карен в упор смотрел на нее и, казалось, чего-то ждал.
   - Я хочу, чтобы мы вечером заехали к родителям. Левон с Полиной тоже обещали быть.
   - Хорошо, - безучастно согласилась Олеся.
   - Тебе опять все равно? - ровным голосом осведомился муж. - Кстати, отец давно это заметил. Раньше, чем я.
   - Он очень наблюдательный, - отозвалась Олеся.
   Карен глянул на нее с тоской и безнадежностью. Отчаяние - вот чего он никогда не знал прежде. Зато теперь вкусил в полной мере. Ради чего он так бьется? Если все проваливается в пустоту, если все его усилия оказываются напрасными, никому не нужными... Ей уже до того все равно, что она даже не интересуется, где и с кем он провел ночь... Хоть бы заплакала, что ли! Закричала бы, ударила! И Карен решился на последний шаг. Он легко опустился на колени рядом с креслом. Олеся в недоумении взглянула исподлобья и насторожилась.
   - Я хочу тебе кое-что рассказать, Леся. Произошла очень смешная вещь, - муж замолчал на время, добившись пробуждения некоторого, пусть даже очень слабого, любопытства. - Вчера вечером я нашел себе красотку...
   Олеся брезгливо отпрянула. А-а, не понравилось?! Карен придвинулся ближе, глаза загорелись вдохновением, он вошел во вкус и начал жестикулировать, почти касаясь, словно нечаянно, ее лица.
   - Да, знаешь, удивительно породистую девку, натуральную блондинку с роскошными формами!
   Олеся поморщилась и хотела что-то сказать, но передумала. Подожди, ты скоро у меня так заговоришь!
   - Мы отправились к ней, это неподалеку. Квартира у нее, правда, оказалась не ахти. Но грудь! Можно обалдеть! Впрочем, наверное, это силикон. Зато бедра свои! И тоже восхитительные!
   Олеся попыталась встать, но муж рванул ее за запястья с такой силой, что она вскрикнула от боли и осталась на месте. Карен целиком вошел в роль. Азарт искусства захватил его полностью.
   - Так вот, дорогая, я отдал ей сразу много денег. Вероятно, я вел себя очень глупо, но сильно погорячился бросил к ее ногам все содержимое своих карманов, и она готова была делать, что угодно, просто подвешиваться на люстре, чтобы доставить мне удовольствие. Ты не можешь представить себе, Леся, на что способны эти девицы за деньги! Тебе такое даже не снилось!
   Он мечтательно задумался и вроде бы случайно отпустил ее руки. Да, в нем безусловно погиб великий артист. Олеся стиснула зубы и посмотрела на него с ненавистью. Ну, давай, Карен, осталось совсем немного, еще чуть-чуть! Собери все свое актерское мастерство и умение! Он наслаждался ее злостью, он наконец-то был отомщен, доволен, почти спокоен.
   - Она была само совершенство, настоящее диво! Но, понимаешь, какая смешная история, Леся, - Джангиров снова сделал длительную паузу. Тяни ее, тяни последнюю паузу, держи ее хорошенько, Карен! - Оказалось, что я не могу с ней заниматься любовью, потому что думаю только о тебе... - Муж посмотрел в стену и опять помолчал. - Она вернула мне все деньги. Эта шикарная потаскушка вдобавок оказалась вполне порядочной. Ты заколдовала меня, Леся!
   Вот теперь он мельком взглянул на нее. На ее лице презрение мгновенно сменилось удивлением, а потом - полной растерянностью. Она тщетно пыталась отделить его выдумку от правды и не находила их границ.
   - Я... - начала она и осеклась.
   - Да, ты! - охотно подтвердил Карен. - Именно ты, хотя ты, честно говоря, по всем параметрам в подметки не годишься этой шлюхе. По молодости и неопытности я совершил когда-то трагическую ошибку, и ее уже, к несчастью, слишком поздно исправлять. Разве только попробовать? Мне просто застило глаза, а сейчас - даже больно представить! - вместо того, чтобы так мучиться с тобой, я мог бы иметь упоительную женщину, которая прекрасно обходится в своей жизни без всяких страданий и готова для меня на все. Ведь мне говорила об этом моя мамочка, она меня обо всем предупреждала!
   - Ты настоящий негодяй! - внезапно вырвалось у Олеси. - И всегда им был!
   Ты молодец, Карен! Какой прекрасный результат - тут же появилась нормальная человеческая реакция!
   - Это святая правда, - невинно продолжал, покачав головой, Джангиров. - А на правду нельзя обижаться. Ты же знаешь, я никогда не вру. Но мне пора по делам, а в семь я заеду за тобой. Что ты наденешь?
   - Ничего, - пробормотала Олеся.
   Карен посмотрел на нее с неподдельным интересом.
   - Идея выглядит безупречной! - с удовольствием одобрил муж. - И я убежден, что отец оценит ее по достоинству, но вот мать поймет вряд ли. А у вас с ней и так отношения не волшебные, поэтому поразмысли хорошенько на досуге! Но, в общем я не против! - Карен встал и прихватил что-то в передней. - До вечера, Леся! - крикнул он.
   Она осталась сидеть неподвижно, глядя ему вслед.
   Время совершило то, что оно должно было совершить и о чем хорошо знал Ашот Джангиров. Время сделало то, что обязано было сделать: показало реально существующую, четкую разницу между молодостью и зрелостью, радостью жизни и пресыщенностью ею. Да, Олеся не хотела потерять Карена, но сама упорно отдалялась от него день ото дня, почти не отдавая себе отчета в собственных противоречивых поступках и мыслях. Олеся была уверена: часы никогда не идут в обратную сторону. Ее возраст не виден, но он существует... При чем тут ее молодой муж? Он все равно скоро раскается в содеянном, даже если только что опять блефовал и просто блестяще разыграл им же самим придуманную сцену.
   Она стремилась отмолить свои грехи. А как иначе это сделать, если не стать одним целым с дочкой и попытаться ее спасти? Как иначе, если не отказаться полностью от себя и от Карена, попросту забыть о нем - он все равно уже столько натворил! Это единственный выход, другого Олеся не знает.
   Муж вернулся так быстро, что она даже вздрогнула, очнувшись от невеселых мыслей. Неужели уже прошло полдня?
   - С утра все та же картина, - меланхолически уронил Карен, оглядывая комнату. - Со стола не убрано, а ты сидишь в кресле неодетая и нечесаная. Что ты можешь сказать в свое оправдание?
   - Ты эгоист, Карен, - вдруг вырвалось у Олеси.
   - Это единственная фраза, приготовленная тобой к моему возвращению, или будут какие-нибудь еще? - спокойно поинтересовался он и указал рукой на часы. - Если будут, я готов их внимательно выслушать, а если в запасе больше ничего нет, тогда быстренько собирайся. Нас ждут.
   - Я никуда не поеду, - сухо отказалась Олеся. - Я не хочу.
   - Мне надоели твои разговоры! - заявил муж таким тоном, что Олеся поневоле насторожилась. - Ты немедленно встаешь, одеваешься, и мы едем!
   Хорошо его изучив и привыкнув к своеобразным методам воспитания и приемам обращения, Олеся сразу уловила в его интонации что-то опасное и решила дальше не спорить. К родителям так к родителям. Пусть делает что угодно! Ей наплевать.
   - Я спускаюсь к машине! - отчеканил Карен. - Поторопись, дорогая!
 
   Джангировы действительно очень их ждали. И Ашот, и Маргарита скучали и тосковали, не видя долго старшего сына. Кажется, этот мальчик появился на свет только для того, чтобы его все любили.
   Левон и Полина давно были здесь, мирно и безмятежно воркуя возле Боба, страшно недовольного тем, что его оторвали от бабушки. С гордостью рассматривая Карена, Ашот пару раз исподтишка взглянул на Олесю. Все то же: ужасный взгляд, неуверенная походка, скованные движения... Даже Полина сейчас лучше матери. Карен, не дожидаясь приглашения, шлепнулся за накрытый стол и усадил жену рядом с собой.
   - Прости, мама, но жутко хочется есть! - сообщил он, целуя руку у прослезившейся от столь редкой ласки Маргариты. - Если я когда-нибудь умру, то обязательно от голода: Олеся поставила своей единственной задачей меня уморить. Она почему-то уверена, что если не ест сама, то все могут точно так же. У меня все время сосет в желудке. Полина, дорогая, ты бы не согласилась на время переехать к нам? По моей просьбе Лев тебя ненадолго отпустит! С тобой я хоть немного приду в себя!
   Молодые Джангировы дружно засмеялись. Олеся вспыхнула и неловко стукнула каблуком по ноге Карена. Он сделал вид, что ничего не замечает. Все расселись. Ашот пожалел невестку и попробовал сразу сменить тему.
   - Карен, ты бы рассказал нам с мамой подробнее о новой работе. Мы ведь почти ничего не знаем.
   - Да, - с готовностью присоединилась к нему Маргарита, - теперь мы так редко будем тебя видеть!
   По ее щекам снова медленно поползли слезы.
   - Мама, не продолжай! - досадливо поморщился сын. - Вот Олеся тоже чуть что - и в рев! Прямо веки чешутся! Но это еще цветочки, к ее слезам я уже привык. У нее теперь новый выверт: она больше не желает меня любить! Акции Карена Джангирова серьезно пошатнулись.
   Нахальный самоуверенный мальчишка сегодня перешел все допустимые границы. Это был беспредел. Ашот крякнул.
   - Карен... - укоризненно прошептала ошеломленная Маргарита.
   Левон и Полина разом опустили глаза. Олеся хотела встать, но теперь уже Карен со всей силой придавил к полу ногой ее туфельку, не давая ни малейшей возможности двинуться.
   - Но нет худа без добра, - развивал он свое яркое повествование, нимало не смутившись. - И долг платежом красен! Так говорит народ! А он, как известно, у нас жутко мудрый. Поэтому я вчера нашел себе на ночь девицу. Ух, что это была за девица! Сегодня я собираюсь сделать то же самое. Или завтра. Тебе, папа, придется подбросить мне денег. Нынче, оказывается, чересчур дорогие наслаждения! Я не знаю, как там обстоят дела у вас с мамой, но вообще-то скажи честно: неужели ты никогда не обращался к этим прелестным созданиям?
   Шокированная Маргарита уронила на пол нож и в ужасе посмотрела на мужа. Ашот начал понемногу выходить из себя.
   - Карен, ты слишком много себе позволяешь!
   Что творится сегодня с мальчиком?
   - Мы пойдем, - быстро сказал Левон и потащил за руку обескураженную Полину.
   - Сядь на место! - рявкнул на него брат так, что Левон тотчас беспомощно опустился на стул. - Вот ты, например, - заговорщицки обратился Карен к Левону, - да, ты! Что бы ты стал делать, если бы увидел, что не нужен Полине? Что она, предположим, кого-то нашла у тебя за спиной?
   Левон отчаянно, умоляюще взглянул на отца.
   - Карен, - медленно сказал Ашот, - у тебя очень неподходящая тема для разговора!
   - Неподходящая? Это чем же она неподходящая? - великолепно изумился Карен и нагло развалился на стуле. - И для кого? Для вас или для меня? Как раз мне она очень подходит. Мне страшно интересно знать, что бы ты, братец, стал делать, поняв, что твоя жена тебе изменяет? Попросту говоря, от безделья пустилась во все тяжкие вместо того, чтобы хоть раз в жизни приготовить приличный обед! Я напрасно не разрешил ей работать! Зато нынче выбор один: девичья фамилия и тапочки по почте! А кстати, почему вы ничего не едите? Так все вкусно! - и Карен с удовольствием положил себе в рот очередной кусок рыбы. Он один успевал и говорить, и есть, наполняя свою тарелку. Остальные не прикоснулись к еде. - Как бы ты поступил, папа, - неужели нельзя с тобой посоветоваться на эту тему? - если бы мама полюбила другого? Что бы ты сделал в подобном случае?
   - Не за столом же, Карен, - вмешалась, в испуге глядя на мужа, Маргарита. - Почему именно сейчас?
   - Потому что именно сейчас у меня это самый наболевший вопрос! Сейчас, а не потом, - ответил Карен с полным ртом. - Завтра я сам прекрасно его решу с помощью веселых созданий без всяких комплексов. Завтра будет завтра! Могу, в случае чего, всем составить протекцию: у меня уже есть там красотка, ну просто Голливуд, Деми Мур, Ким Бейсингер! Место стоянки - угол Нового Арбата и Садового кольца.
   - Хватит! - повысил голос Ашот, по-настоящему закипая. - Замолчишь ты наконец или нет?
   Карен и бровью не повел, только его ботинок еще сильнее прижал к полу туфельку Олеси. Похоже, к исходу вечера она останется без ноги.
   - Но вы же так хотели меня видеть! - с детской непосредственностью продолжал старший сын. - Почему теперь вы сердитесь?
   Казалось, он блаженствовал, наслаждаясь всеобщим замешательством и гневом отца.
   - Не паясничай, Карен! - не выдержав, в бешенстве гаркнул Ашот и ударил ладонью по столу. - Ты заигрался!
   И Ашот выразительно указал сыну глазами на Олесю. Она сидела не шевелясь, в мертвом оцепенении, обхватив себя за локти, и давно ничего не видела и не слышала, полностью отключившись. Она хотела лишь одного: чтобы ее оставили в покое. Все-все: и отец, и Карен, и дети. Она устала думать о них. Муж мельком глянул на нее и тотчас потерял все свое вдохновение: только безжалостный, страшный человек мог так долго издеваться над ней - сжавшейся, жалкой, потерянной...
   "У нее совершенно больные глаза, - опомнившись, с тревогой подумал Карен. - Уж не простудилась ли она ночью в самом деле? И чем передо мной провинились родители и Левон? Полина недавно из клиники... И если она вместе с Олесей опять сляжет..."
   Карен перевел молящий, полный раскаяния взгляд на отца. Что мне теперь делать, папа? Выручай, если можешь! Я кругом виноват... Но мне очень плохо сейчас! И Ашот тут же пришел сыну на помощь.
   - Левон, поухаживай, в конце концов, за дамами: у Полины и Олеси пустые тарелки. Рыжая, а почему я не вижу Боба? Он ведь еще не спит? Давай его сюда, пусть попрыгает вместе с нами!
   Рита расцвела и побежала за мальчиком. Полина осторожно отрезала себе кусочек мяса, Левон с аппетитом принялся за салат. Переглянувшись с мужем и безошибочно прочитав его взгляд, вернувшаяся Маргарита посадила Боба на колени Олеси. И обед пошел дальше в своем обычном мирном русле.
 
   В машине они молчали. Почти у самого дома Карен быстро подтянул Олесю локтем к себе.