Локнит Олаф Бьорн. Львиный престол (Полуночная гроза - 2)

   Тотлант, шедший рядом со мной, едва слышно фыркнул и на всякий случай прикрыл улыбку свисающей лентой тюрбана.
   - Что ж, господа, - Тот-Амон произнес это после долгого молчания. Положение у вас далеко не самое приятное. Кроме того, мне неизвестно, что именно делает здесь Тотлант, - высокий стигиец обернулся к волшебнику короля Эрхарда и под капюшоном блеснули его глаза. - Я знал твоего отца много лет. Он был одним из почтеннейших магов Черного Круга. Но я никак не мог предположить, что ты, наследник рода, будешь служить Немедии, а не своему отчеству и своему богу.
   - Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними, - пожал плечами наш стигиец. - Я молод, небогат, хочу посмотреть мир. Почему бы не послужить трону Дракона?
   - Мы даем много золота знающим колдунам, - насмешливо сказал Мораддин, незаметно подмигивая Тотланту. - И получаем взамен их умение и преданность Вертрауэну.
   Тот-Амон приподнял край ткани, закрывающей его лицо, и бросил на графа Эрде уничтожающий взгляд:
   - Купили... Ничего сами не умеете делать! А нанимая наследников Высокой Кхарийской Империи, предаете своих богов и тем самым взываете к Вечносущему Сету.
   - Меня не интересуют дела богов, - Мораддин, наверное, вспомнил, как говорил Тач, василиск из Ямурлака. - Боги высоко и далеко, а мы здесь. В этом мире. К чему злиться, почтеннейший? Разве тебя никогда не интересовало золото, так же, как Тотланта?
   - Давно, - поморщился Тот-Амон. - В молодости. Мне скоро исполнится шестьдесят лет... по счету людей. Когда юношеский ветер в моей голове бесследно исчез, я понял - прежде всего бог, а не золото. Мирские блага преходящи. Вечно одно лишь божество и его благодать.
   - А кто пытался захватить трон в Кордаве года четыре назад? - сварливо осведомился Мораддин. - Не ты ли?
   - Я, - согласился высокий волшебник. - Однако я делал это во благо бога, дающего людям порядок, а не хаос. Сета.
   - Ну, извини, - развязно сказал граф Эрде. - Но, кажется, сейчас не следует начинать теологические споры. Уважаемый Тот-Амон, ответь откровенностью на откровенность - что ты делаешь в Тарантии?
   - Неважно, - резким голосом перебил волшебник. - Скажем так - я здесь живу. Временно.
   - А куда ты нас ведешь? - снова спросил Мораддин.
   Тот-Амон подумал и, сокрушенно вздохнув, ответил. Ответил, прямо скажем, через силу:
   - Я сейчас работаю на одного человека. Аквилонца. Он дворянин из хорошего рода. И он, - следующие слова стигиец выделил голосом, - тоже не слишком доволен тем, что происходит сейчас в стране. Мне, признаюсь сразу, глубоко наплевать на Аквилонию, ее короля-варвара и его сумасбродные выходки. Но тебе, благородный граф Эрде, будет небезынтересно побеседовать с моим... с моим... работодателем.
   Я понял, что говоря о "работодателе", высокий стигиец хотел скрыть от нас что-то важное. Уж слишком сквозило ненавистью в его речах. И вообще, раз Тот-Амон сказал, что ему не нужно золото, почему он на кого-то работает? Непонятно...
   Потом Мораддин, Тотлант и Тот-Амон еще долго говорили. О всяких непонятных мне вещах. Я слышал, что они упоминали зеленый огонь, подземных чудищ и невероятной силы взрыв земной тверди, случившийся во время уничтожения Небесной горы. Мораддин разговаривал осторожно, стараясь не упоминать имени Конана и других наших друзей. Говорил полуправду. Изредка в разговор встревал Тотлант. Рассказывал о своем житье-бытье в Пограничье, похвастался тем, что стал мастером каких-то "иллюзий", и даже показал Тот-Амону свое кольцо посвященного волшебника. Колечко было стальным, в виде маленького дракончика, заглатывающего собственный хвост. Глаза ящера искрились двумя небольшими, но очень яркими рубинами.
   И тут меня осенило. Пускай Конан с Мораддином и говорят, что я глупый да неопытный, однако соображать могу. Когда мы стояли возле двери, что вела на главную улицу мастерового квартала, Мораддин говорил, что Тот-Амон волшебник. Очень сильный волшебник. И злой. Но я-то прекрасно знаю, что у каждого колдуна должно быть кольцо. Якобы (так люди говорят) в кольце маг скрывает часть своей силы.
   У Тотланта перстень имеется. Неприметный, из серой стали, однако наш стигиец очень своим кольцом дорожит и никому до него дотрагиваться не позволяет. И носит постоянно, не снимая. Говорит, будто волшебник всегда должен кольцо на пальце иметь.
   Я вспомнил, как Тот-Амон предостерег Мораддина от лишних слов, вытянув руки вперед.
   На среднем пальце его правой руки не было никакого кольца!
   И других колец тоже не было...
   * * *
   Мы шли по улице, проложенной прямо по берегу Хорота. Справа, за высоким гранитным парапетом, плескались серые волны реки. На воде виднелись лодки - наверное, богатые горожане катались. Погода сегодня стояла теплая, и поэтому дамы и благородные господа не боялись замерзнуть на речном ветру. Я даже остановился поглядеть на широкие весельные лодочки, украшенные навесами из ткани. Заодно восхитился остроносым военным кораблем с тремя рядами весел, проплывавшим вниз по течению. Большой корабль. Мораддин, дернув меня за рукав, заставил идти дальше, а заодно объяснил, что такое судно называется "триерой".
   Вот мы и прибыли. Тот-Амон остановился у кованых чугунных ворот, ведущих вглубь сада. За облетевшими деревьями виднелось белое строение в три этажа, с колоннами и статуями богинь у главных дверей. По саду разгуливали длинноногие собаки, а еще я заметил, как промелькнуло красивое платье незнакомой дамы, чинно прохаживавшейся по дорожкам.
   - Хозяина дома, - тихо сказал Тот-Амон Мораддину, - зовут Аскаланте, герцог Тьерри. Очень богатый и влиятельный человек... Был. Его влияние сошло на нет после воцарения Конана. Аскаланте отстранили от королевского двора и теперь он сидит дома и исходит ядом ненависти к варвару. Тебе, как приближенному немедийского короля, будет небезынтересно поговорить с этим человеком.
   Мне показалось, что высокий стигиец недобро усмехнулся.
   - Что ж, идем, - развел руками Мораддин. - Я, да и Тотлант, наверное, не видим другого выхода. Раз уж пришли и собираемся воспользоваться гостеприимством герцога... Кстати, ты уверен, что он нас примет и даст убежище?
   - Ты - немедиец, - глухо ответствовал Тот-Амон. - Если немедиец, значит, не любишь нынешнего короля Аквилонии. Такие люди очень любопытны месьору Аскаланте.
   Тот-Амон толкнул одну створку ворот и быстро зашагал к дому. Мы отправились вслед.
   Мне очень понравился дом герцога. Иногда даже складывалось впечатление, что этот благородный господин живет не в столице, а далеко за городом. Сад был очень густой и, даже несмотря на позднюю осень, были видны пятна зелени. Красиво постриженные деревья, немного похожие на елки с мягкими иглами, непременный в Тарантии плющ и цветы под стеклянными колпаками... Собаки, свободно разгуливавшие в парке, подбежали к нам и принялись обнюхивать. Я люблю собак. У нас в Райте на каждом дворе не меньше двух-трех сторожевых псов жило.
   - Красивые зверюги, - я нагнулся и погладил самую добродушную псину, даром что выглядела она страховидно. Шерсть рыжая, короткая, хвост отрублен, а морда как у демона - черные свисающие губы, задранный курносый нос и карие глаза навыкате. Однако собака тотчас увернулась от моей руки, зло покосилась на Тот-Амона и принялась лаять на него. Волшебник глянул на зверя неодобрительно.
   Мы остановились возле стеклянных дверей, ведущих в дом. Стигиец приказал ждать. Мораддин, сложив руки на груди, привалился спиной к белой колонне, украшенной на самом верху вырезанными из камня пышными листьями. Тотлант настороженно оглядывался, а я продолжал играть с собакой. Она упруго подпрыгивала, пытаясь ухватить меня за рукав, и довольно пофыркивала.
   Очень скоро вышел опоясанный мечом человек с шрамом на щеке. Он бросил взгляд на Тот-Амона и стигиец громко сказал:
   - Гастон, передай герцогу, что я привел важных гостей. Они из Немедии.
   Мрачный темноволосый Гастон подозрительно осмотрел меня, Тотланта и Мораддина, однако коротко кивнул Тот-Амону и мягкой походкой отправился в дом.
   - Ужасно невежливо держать гостей на пороге, - заметил Тотлант. Почему в Аквилонии никто никому не доверяет? Прости, Таймин, но мне не нравятся дворяне, забывающие о законах гостеприимства.
   Я только потом узнал, что на древнем стигийском наречии имя Тот-Амон звучало как "Таймин".
   - Он не забывает и об осторожности, - невозмутимо ответствовал волшебник в черной одежде. - Потерпите.
   Ждать пришлось недолго. Прозрачная дверь с выгравированными прямо на стекле розами открылась, появился уже знакомый нам Гастон (он, наверное, был телохранителем), а за ним шествовал, похоже, сам хозяин дома. Длинная бело-красная одежда, свисающая до самой земли, золотые браслеты на руках и цепь на шее.
   Вспомнил, как такая одежда называется - "тога". Конан ее очень не любит.
   - Приветствую тебя, - степенно поклонился Тот-Амон хозяину. Последний был высок, темноволос, с въедливыми карими глазами и узким птичьим носом. Мне подумалось, что этому человеку не меньше сорока лет - седина в висках, редкие, но глубокие морщины... - Я спас жизнь этим людям и счел нужным привести их к тебе.
   Я заметил, что Тотлант раскрыл рот от изумления. Наверное, дивился тому, что знаменитый волшебник кланяется обычному аквилонскому дворянину.
   - Извольте представиться, господа, - недовольным голосом сказал Аскаланте. Складывалось впечатление, что он нам вовсе не рад.
   - Тотлант, сын Менхотепа из Лускура, - вышел вперед наш колдун. - Я знаком с уважаемым Тот-Амоном...
   - Невелика важность, - поморщившись, отмахнулся герцог и высокомерно посмотрел на меня. Я, поняв, чего ждет этот господин, уважительно отбил низкий поклон и представился:
   - Эйвинд, сын Джоха, из Райты, что в Пограничье. Вольный землевладелец.
   Подумалось, судя по виду Аскаланте, что он сейчас прикажет выгнать меня взашей. Однако господин герцог ничего не сказал и, изнемогая от спесивости, повернулся к Мораддину. Тот стоял в расслабленной позе у колонны и только когда взгляд темных глаз аквилонского герцога остановился на нем, заговорил:
   - Мое имя - Мораддин, граф Эрде, барон Энден. Занимаю при дворе короля Нимеда Первого должность вице-канцлера, начальствующего над тайным отделением личной канцелярии короля...
   Мораддин, словно подражая Аскаланте, принял надменный вид, медленно достал из сумки на поясе свитки и подал их не самому герцогу, а застывшему рядом с хозяином Гастону. Аскаланте свесил челюсть едва не до земли, услышав последние слова графа.
   - Но... - протянул герцог, оглядев протянутые услужливым Гастоном свитки. - Что ты здесь делаешь? Я имею в виду, в Тарантии?
   - Я могу тебе рассказать, - недобро усмехаясь, сказал Мораддин. - Но, во-первых, я не привык говорить на улице. Во-вторых, я не склонен беседовать с человеком, который забыл представиться в соответствии с этикетом. В-третьих, если ты намерен выслушать меня, изволь проводить нас в дом, накормить меня и моих друзей, и...
   - О, граф, - чуточку смущенно перебил Аскаланте, не по-дворянски засуетившись, - Попросту этот болван Гастон сказал, что пришли какие-то оборванцы... Я никак не ожидал... Да, я вижу, что твои документы подлинные. И я слышал, что ты некоторое время гостил при дворе ныне царствующего короля Аквилонии... Конечно, я знаю, кто ты. И мне о твоих достоинствах рассказывал один человек... Он сейчас в опале... Я обязательно тебя с ним познакомлю. Что ж, господа, мы здесь стоим? Проходите в дом! Граф Мораддин, может быть, приказать приготовить ванну?
   - Нет, - отрезал потомок гномов. - Немного вина и тихий кабинет, где мы сможем побеседовать.
   Аскаланте подождал, пока я, Мораддин и Тотлант войдем в дом. Однако я краем уха услышал, как герцог коротко бросил оставшемуся на крыльце Тот-Амону:
   - Ты можешь быть свободен до вечера. Покупки отдай домоправителю.
   "Во дела! - подумал я. - Чтоб волшебника посылали в лавки за покупками? Что-то странное здесь происходит..."
   Сопровождаемые герцогом, мы прошли через привратный зал дома в большую круглую комнату со стеклянным куполообразным потолком. Обстановка была строгая, холодная, но очень красивая - четыре мраморных дивана с набросанными подушками (чтобы сидеть было не холодно), каменный четырехугольный стол и огромные подсвечники, стоящие вдоль стен. В каждом не меньше чем по пятьдесят свечей горело.
   - Полагаю, граф, - Аскаланте, усадив нас на скамьи, проницательно посмотрел на Мораддина, - эти господа - твои друзья?
   Он указал рукой на меня и Тотланта.
   - Разумеется, - ответил Мораддин. - Сударь, у нас неприятности. За нами охотится стража. Человек, который привел нас сюда, сказал, что в этом доме можно найти убежище.
   - Один из редких разумных поступков Тот-Амона, - как бы невзначай заметил герцог. - Знаешь ли, в Аквилонии происходит нечто удивительное, и я отказываюсь понимать смысл некоторых событий. Если уж ты стал моим гостем, то не мог бы хоть частично открыть завесу незнания?
   Мне показались странными слова господина герцога. Он старательно делал вид, что ему интересна история нашего появления в этом доме, любопытны обстоятельства нашей встречи с Тот-Амоном и подробности пребывания Мораддина в Тарантии... Однако я видел в его глазах не столько интерес, сколько настороженность. Аскаланте постоянно делал паузы в разговоре, словно что-то прикидывал...
   - Эй, почтеннейший герцог! Кажется, время ужинать?
   Беседу оборвали как раз тогда, когда Мораддин говорил о своем пребывании во дворце. Голос показался знакомым, и я обернулся.
   Вниз по широкой мраморной лестнице спускался не кто иной, как Хальк, барон Юсдаль.
   Живой, здоровый и невредимый. И завернутый в эту ужасную одежду, которая называется тогой. Он-то откуда здесь!?.
   - О, у тебя гости, Аскаланте? - как ни в чем не бывало сказал Хальк, миновав последнюю ступеньку и подойдя к нам. Каждого - и Мораддина, и меня с Тотлантом - господин библиотекарь одарил холодным незнакомым взглядом. Будто впервые видел. - Представь нас, пожалуйста.
   Герцог встал, назвал Халька по титулу, затем назвал наши имена. Я не знал, что и делать, однако, встретившись глазами с Мораддином, уловил его недвусмысленный приказ: "Молчи!"
   - Очень рад, господа, нашему знакомству. Милорд граф, мы мельком виделись во дворце, кажется? - чинно раскланявшись со всеми, сказал Хальк и озорно глянул на меня. - Ого, какой здоровяк! Пожалуй, превосходит ростом короля Конана да и в плечах пошире... Аскаланте, когда все-таки ужин?
   - Вскоре, - ответил герцог. - Господа, давайте сейчас прервем нашу беседу. Я прикажу немедленно приготовить ванны для гостей и новую одежду. Хальк, сделай одолжение, сходи к домоправителю и прикажи от моего имени готовить вечернюю трапезу.
   Хозяин дома удивительно быстро спровадил нас и Халька прочь. Когда слуга провожал меня через крытый витражными стеклами переход к домику, в котором располагались бани, я чувствовал, что в моей голове все мысли превратились в кашу. Что происходит? Откуда здесь появился Хальк? Он ведь схвачен гвардейцами и отправлен в тюрьму! Почему господин герцог так радушно принял нас? Что в его доме делает стигийский волшебник по имени Тот-Амон? Отчего Тотлант испытывает перед этим колдуном, если не страх, то глубокое почтение?
   Ничего не понимаю!
   Слуга оставил меня в обширной, выложенной мрамором теплой комнате, большую часть которой занимал глубокий, заполненный прозрачной водой бассейн. На темном деревянном стульчике лежали чистая нижняя рубаха и штаны, а на полу громоздился кованый серебряный поднос, на котором стояла бутыль с красным вином, окруженная яблоками и какими-то другими фруктами с ярко-оранжевой плотной кожурой. Хорошо герцоги живут...
   То ли дело у нас в Райте баня была! Дом деревянный, две бочки с водой, на очаге камни разогреваются, чтобы потом на них плескать и тем самым добывать пар. Дымком пахло, березовыми вениками и пивом. Почему все это сгинуло безвозвратно?..
   Я разделся, кинул грязную одежду в угол и совсем было собрался нырнуть в воду. Отдохнуть хотел.
   - Можно к тебе? - послышался от двери тихий тонкий голосок. Я оглянулся и моментально свалился в бассейн. Девица. Нехорошо, чтобы девица видела мужчину обнаженным.
   - Меня зовут Айзи, - сказала русоволосая молоденькая девушка, входя в банную комнату. - Господин сказал, что тебе будет скучно одному.
   - Мне? - оторопело переспросил я, переворачиваясь на живот и хватаясь за невысокий бортик, огораживавший бассейн. - Не, мне и так хорошо...
   - А со мной будет еще лучше, - вкрадчиво сказала девица и, вовсе не смущаясь, сбросила легкую бордовую одежду, немного напоминавшую халаты, которые привозят в Пограничье туранские купцы. У меня аж голова закружилась. Это что же делается?
   Девица спокойно подошла к громадной ванне, медленно спустилась в воду по мраморным ступенькам и подплыла ко мне.
   - Может, не надо, а? - тихонько спросил я, но ее рука уже скользнула по груди и вниз по животу.
   - Это совсем не страшно, - ответствовала Айзи, а ее ладонь опускалась все ниже и ниже. - Просто делай все, что я говорю.
   Я прекрасно знаю, что всякому мужчине нельзя быть с женщиной до свадьбы. Это что же, теперь на Айзи жениться придется? Или в Аквилонии уложения другие? Но все равно это неправильно. Даже боги и богини не допускают меж собой ничего подобного. В том древняя правда... Я вот, например, слышал, что побережные ванахеймцы, уходя в долгий боевой поход на кораблях, с собой женщин вовсе не берут. И ничего, как-то обходятся.
   А она, то есть Айзи, всяко очень красивая. И настырная. Словно не замечает, что я ее побаиваюсь.
   - Молчи-и... - пропела она, играя пальчиками где-то внизу. - О боги, какой же ты громадный...
   Это уж точно. Не зря меня в деревне "оглоблей" дразнили.
   Интересно, а к Мораддину и Тотланту тоже девицы пришли? Они ведь в соседних комнатах расположились...
   - Тише... - шептала Айзи. - Ты что же, никогда не был один на один с женщиной?
   - Не, - признался я, стараясь отодвинуться в сторону. - Я должен был жениться следующим летом на Асбьерн, дочери соседа. Но она умерла от зеленого огня...
   - Зато я еще жива, - усмехнулась красавица. - И вообще, чего ты перепугался?
   Да и не перепугался я вовсе. Просто в непривычку все это...
   Я оставил мысли о древнем богопочитании и бросился в приготовленный Айзи омут неблагочиния. Мир, он, конечно, к упадку клонится. Но кое-что приятное в нем еще осталось.
   ДОКУМЕНТ - II
   К летописи прилагается копия письма офирского посла в Тарантии графа Ливодиона королю Амальрику. Отправлено со спешной посольской почтой 10 днем первой зимней луны 1288 года.
   "Ваше королевское величество!
   С величайшей скорбью вынужден принести своему королю известие о грядущей войне. Новый аквилонский монарх, как я уже неоднократно докладывал, заняв трон, принялся за дело обустройства своего государства с рвением, неслыханным во времена Вилера, а уже тем более Нумедидеса. Однако бьющая ключом жизненная энергия государя Конана во многом была бы достойна лучшего применения. Мало того, что король оставлял государство не менее чем на восемь седмиц ради поездки в Пограничье, так по возвращению он и вовсе приобрел черты не примитивного авантюриста (как мы все полагали ранее), а опасного для всех стран Заката агрессора.
   Спустя день по приезду Конана Аквилонского в Тарантию из пределов Полуночных земель, был издан странный эдикт, ограничивавший свободу торговли офирским купцам, отчего дела многих крупнейших торговых домов и цехов Офира начали резко ухудшаться. Сим указом воспрещалось продавать на территории Аквилонии изделия из золота по цене свыше 10 серебряных солидов за унцию (при обычной стоимости от 15 до 25 солидов, в зависимости от высокопробности металла), торговцы стали вынуждены платить двойной налог, а товары из Кофа, Турана и других монархий Восхода, ввозимые в Аквилонию офирцами, и вообще отныне облагаются пошлиной, равной их стоимости. Нет нужды говорить тебе, мой король, что подобные действия короля Конана вызвали резкое повышение цен на товары наших купцов и, соответственно, недовольство аквилонцев.
   Затем обстановка стала ухудшаться. Наши конфиденты в Военной управе донесли, что Конан собрал совет военачальников, на котором присутствовали большинство центурионов, трибунов и легатов аквилонского войска; на сём совете же обсуждалось Фегберское Уложение от 1102 года об установлении пограничных рубежей между странами Заката, а если точнее, его Четвертая статья, по которой граница между Аквилонской и Офирской монархией закреплялась в междуречье рек Тайбора и Красной, от полуденного окончания Немедийских гор до среднего течения Красной реки и города Либурн. Мне сообщили, что управители Аквилонии склонны пересмотреть статьи Уложения в пользу своего королевства и передвинуть границу на восход не менее, чем на 50 лиг до отрогов Кофийского хребта.
   Самое неприятное, государь, состоит в том, что упомянутые необоснованные притязания Трона Льва не были представлены ни мне, как посланнику Вашего величества, ни тебе лично, о король - в письме или же на словах. Мне точно известно, что по завершению военного совета, на котором были приняты определенные решения, никакого послания с претензиями в Ианту отправлено не было. Знаю лишь, что с того дня Аквилония начала активно готовиться к военным действиям.
   Итак, сейчас я могу с уверенностью утверждать, что возле наших рубежей в течении ближайшей луны будет сосредоточена колоссальная мощь - не менее десяти пеших легионов, два десятка конных центур, инженерные полки, а также два легиона пограничного ополчения. И это будет направлено против четырех легионов регулярной Офирской армии!
   Даже если королевство Коф выступит на нашей стороне, а также, в соответствии с договором о гарантиях, в войну вступят Аргос и, возможно, Шем, у нас не останется надежды. По всей видимости, Ианта будет взята спустя седмицу после начала войны и рудники Карпашских и Кофийских гор окажутся в руках Аквилонии.
   Увы, но питать надежду на защиту со стороны Немедийской монархии бесполезно, ибо король Конан принял обширные дипломатические меры для достижения союза с Троном Дракона. В Бельверус отправлено посольство, возглавляемое регентом королевства герцогом Просперо. Даже не зная, в чем состоит миссия пуантенского Леопарда, предполагаю, что он будет искать поддержки короля Нимеда. Если же Просперо не склонит немедийского монарха к совместному выступлению против нас, но добьется договора о нейтралитете Немедии, мы будем вынуждены одни обороняться против самой огромной и вдоль обеспеченной как людскими, так и материальными ресурсами армии Закатного материка.
   Не сомневаюсь, что после захвата офирских золотых копей и нарушения работы торговых домов и цехов Ианты в конфликт вступят все заинтересованные в спокойствии на Закате стороны. Грозит всеобъемлющая война, способная захватить каждое государство от моря Вилайет до Закатного океана.
   На основании изложенного предлагаю моему королю немедленно начать сбор войска и вербовку наемников в Коринфии, Заморе и Закатном Туране, а также сообщить монархам стран, имеющих договоры с Офиром, о надвигающейся войне.
   Посольство Вашего величества нынешним же днем потребовало у канцлера Публио, герцога Форсезы, свои верительные грамоты и намеревается в ближайшее время покинуть Тарантию и отправиться к ближайшей границе. Советую Вашему величеству немедленно объявить аквилонскому послу в Ианте о разрыве отношений между Аквилонией и Офиром из-за угрожающих и недоброжелательных по отношению к нам действий Трона Льва.
   С глубочайшим почтение и всеподданнейшей преданностью - граф Ливодион, посол Вашего величества."
   Письмо было перехвачено тайной службой Аквилонии у гонца при попытке вывести пакет через границу королевства в Офир.
   Глава седьмая
   РИНГА, ВТОРОЙ РАССКАЗ
   Тарантия, столица Аквилонии, королевский дворец.
   11 день первой зимней луны 1288 г., от полудня до полуночи.
   "...Прибывший в Аквилонию с тайной миссией конфидент немедийского Трона Дракона оказался в весьма затруднительном положении. С одной стороны, его прямой обязанностью была защита правителя от действий возможных злоумышленников, с другой - интуиция подсказывала этому человеку, что за обликом короля скрывается нечто зловещее, не человек, но существо иного происхождения. Конечно, в странах Заката хватало представителей разумных рас, изначально не являющихся людьми, но ни один из таковых не мог бы сыграть роль короля. Не ощущалось в этом существе и присутствия враждебной магии или влияния потусторонних сил.
   Поскольку конфидент изначально являлся подданным соперничающего государства, никто из жителей Аквилонии бы не поверил бы его словам. Тогда конфидент решил пойти по опасному, но все же могущему принести какую-то определенность, пути - обратился к самому заинтересованному из свидетелей, герцогу Просперо из Пуантена, и заключил с ним соглашение: если конфиденту удастся убедительно доказать нечеловеческое происхождение личности, занимающей ныне Трон Льва, второе лицо в королевстве обещает ему свое всемерное содействие и поддержку..."
   Из "Синей или Незаконной Хроники" Аквилонского королевства
   Kак выяснилось из всех птиц я больше всего не люблю попугаев. А из людей - соглядатаев. Была б моя воля, я бы этим птичкам хвосты повыдергивала и головы пооткручивала. Что бы сделала с соглядатаями - не знаю. Но ничего хорошего их точно не ждало.