Страница:
– Крэдоуг, – тихо повторил он имя. – Пишется К-р-э-д-о-у-г, а произносят чаще «Крэддок»... верно?
– Да, – кратко ответила Карла.
– Художник?
Карла вздохнула, сдаваясь: – Да, Джарид Крэдоуг – художник.
– Известный? – спросила Эндри.
– Теперь, когда ты уточнил, как оно пишется и произносится, я припоминаю это имя, – сказала Алисия, повернувшись к мужу.
– Секунду. – Задумавшись, Шон прищурил глаза, затем сказал: – То большое полотно с индейцем-апачи. Оно написано Крэдоугом, так?
– Да, – призналась Карла.
– Помнится, ты беседовала с мужчиной перед тем, как Анна сообщила тебе, что мы пришли? – спросил Шон. – Этот выточенный из скалы гигант и есть Джарид Крэдоуг?
– Да.
– Тот, чье лицо словно вырезано из камня? – сказала Алисия удивленно.
– Да! – Карла зажала рот ладонью и виновато взглянула вокруг. – Да, да, да, да, – монотонно повторила она. – А теперь не оставить ли нам эту тему?
– Оставить? – нахмурилась Эндри.
– Ты шутишь? – Алисия удивленно подняла брови.
– А почему ты так бесишься по его поводу? – вкрадчиво спросил Шон.
– Я не бешусь, – подняла голову Карла.
– Как бы не так!
– Да, конечно!
– Ну разумеется!
Карла не выдержала и рассмеялась; все это было так хорошо ей знакомо! Их добродушные подкольчики вновь напомнили ей о тех счастливых днях, когда они жили все вместе.
– Честное слово, я его совсем не знаю. – Она подняла руку ладонью вперед, словно пытаясь защититься от новых колкостей. – Сегодня вечером я впервые увидела его, – объяснила она. – И не смогла выдержать более десяти минут беседы с ним.
– Чего-то я не совсем понимаю, – вновь нахмурилась Эндри.
– По-моему, он не похож на отъявленного грубияна, – пробормотала Алисия.
– Он, должно быть, произвел на тебя сильное впечатление, – проницательно заметил Шон.
– Да, произвел. Он душу из меня вытряс, – призналась Карла. – Высокомерный, наглый грубиян!
Нежные глаза Эндри сверкнули недобрым огнем:
– Что он сказал, что оскорбил тебя? Алисия воинственно вскинула голову:
– Да как он осмелился тебя оскорбить! Шон чуть привстал:
– Хочешь, я поучу его хорошим манерам? Теплое, щемящее чувство нежности полностью вытеснило гнев и раздражение, растревоженные в ее душе разговором о художнике.
– Нет, спасибо, Шон, хотя я ценю твое предложение, – Карла улыбнулась. – Кстати, все дело именно в «предложении». – И, предвосхищая шквал вопросов, она быстро пояснила: – Мистер Крэдоуг сделал предложение купить у меня «индейца-апачи». Он стал грубить и оскорбил меня после того, как я отказала ему в просьбе.
– Ты владелица этого полотна?! – Изумлению Шона не было предела.
Карла рассмеялась.
– Да, я. И у меня нет намерения уступать его кому-либо, пусть даже его именитому и заносчивомy создателю.
Она вздохнула с облегчением, когда заметила приближающегося к их столику официанта с нагруженным подносом, которым он ловко балансировал, держа на левой руке.
– Как чудесно! – радостно воскликнула она. – Похоже, это блюдо подоспело как раз вовремя. А не кажется ли вам, что на время ужина мы могли бы найти более способствующий пищеварению предмет для разговора?
Тема Джарида Крэдоуга с согласия была закрыта. Но сам этот человек отнюдь не был забыт. По крайней мере, Карлой. И спустя много времени, когда она уже вернулась домой, расставшись с друзьями, и уютно устроилась, свернувшись калачиком, в постели, пришедшее ей на память зловещее обещание Джарида Крэдоуга снова наведаться в галерею наполнило ее душу гневом и... тревожным ожиданием.
Подавив испуганный крик, Карла резко повернулась, чтобы взглянуть на мужчину, чей голос внезапно раздался за ее спиной: – Я уже думал, вы никогда не придете! Ключ, вставленный было в замок двери галереи, выскользнул из ее задрожавших пальцев и с тихим звоном упал на асфальт.
– Вы что, хотите, чтобы у меня был инфаркт? – спросила она, глядя прямо в его черные глаза. – Или у вас привычка подкрадываться к людям сзади?
Невозмутимое выражение лица Джарида Крэдоуга не изменилось. Он только чуть прикрыл веки.
– Я не подкрадывался к вам, – сказал он голосом, лишенным каких бы то ни было интонаций. – А ваш инфаркт вряд ли послужил бы моим целям. – Странное пламя вспыхнуло в таинственной глубине его глаз, когда он окинул быстрым, но внимательным взглядом ее стройную фигуру. – Или целям кого-либо иного.
Дрожь, возникшая сначала в пальцах, внезапно охватила все тело, когда она уловила в его низком голосе чувственные нотки. Ошеломленная и рассерженная этим невольным откликом, Карла постаралась скрыть свою реакцию, ответив оскорблением на оскорбление. Вызывающе вскинув голову, Карла ледяным взглядом медленно обвела его фигуру, от длинной черной шевелюры до дорогих, но заношенных кожаных ботинок, отмерив расстояние в шесть футов и четыре или пять дюймов. Она намеревалась унизить его этим осмотром. Однако по мере того, как ее взгляд скользил по великолепной сильной, мужественной фигуре, он терял свою ледяную невозмутимость, а ее все больше охватывала паника; ей стало трудно дышать...
Неожиданно, словно чего-то испугавшись, Карла нагнулась, чтобы подобрать ключи. Джарид отреагировал мгновенно. Их колени столкнулись, руки встретились над ключами, а ее лоб уперся ему в грудь.
– О! – вырвалось у Карлы. Она замерла, зажатая между массивной дверью и его не менее массивным телом. Он не двигался, казалось, целую вечность, хотя на самом деле прошло всего несколько секунд, но в эти секунды она пережила настоящее потрясение. Она ощущала всем телом его присутствие, его запах, его необыкновенную мужскую притягательность, его чистейшее, без примесей, стопроцентное мужское обаяние, а мощь, излучаемая им, была просто великолепна.
– Вы не возражаете? – ледяным тоном спросила она, бросая вызывающий взгляд в его внимательные, чуть прищуренные глаза.
– Я совершенно не возражаю. – Улыбка тронула уголки его четко очерченных губ. – Сказать по правде, мне это даже очень нравится.
Карла, сжав зубы, никак не могла решить: то ли ударить его изо всех сил, то ли обхватить его шею руками и, прильнув к нему, ощутить вкус этих тонких упрямых мужских губ. Ошеломленная своими мыслями, а еще более томительной дрожью, пробежавшей по спине, она выпалила:
– А ну отодвиньтесь!
Он с холодным расчетом подождал еще несколько мгновений и только потом медленно встал и отступил на шаг:
– Крошка всегда по утрам в таком скверном настроении? – Черная, почти прямая бровь приподнялась в упреке.
– Я никогда не бываю в скверном настроении!
Оставив без внимания его протянутую руку, Карла схватила ключи и легко поднялась со свойственной ей непринужденной грацией. Затем одарила его самой пренебрежительной улыбкой, какую только могла найти в своем арсенале.
– И, кстати, при росте в пять футов и семь дюймов меня едва ли можно назвать крошкой.
– Ах, милая, для меня все, кто ниже шести футов, крошки.
У Карлы перехватило дыхание. Она не поняла, отчего – то ли от фамильярного обращения с нею, То ли от откровенно-чувственной улыбки, игравши на его губах, – но через мгновение ей уже ничего и не хотелось понимать. Она поспешила скрыть предательский вздох затаенного желания, быстро повернулась и вставила ключ в замочную скважину.
В выставочном зале было душно, пахло вином духами и краской. Не обращая внимания на следовавшего за ней по пятам мужчину, Карла подошла к стенному пульту кондиционера и включила его на полную мощь. И чуть помедлила, окунувшись в воздушную струю, более прохладную, чем ноябрьский ветер снаружи. Скинув легкий замшевый пиджак, она повернулась к своему незваному гостю, продолжающему хранить молчание.
– Что вам здесь нужно в половине десятого утра? – Карла взглянула на изящные золотые часы, украшавшие ее запястье. – В объявлении на двери ясно сказано, что мы открываемся в десять.
Джарид подошел к ней совсем близко; его непроницаемые темные глаза смотрели в упор, вызывая в ней полное смятение чувств.
– Я же обещал вам вернуться, когда мы сможем поговорить наедине. – Его голос тембром и глубиной напоминал журчание стремительного горного ручья; Карла чувствовала его вибрацию буквально всем своим телом: от корней волос до кончиков лакированных ногтей.
– Ах, так вы желаете поторговаться! – воскликнула она в бешенстве то ли на него, то ли на себя за то, что он пробудил в ней неясные ей самой томные желания. – Вы ведь сказали, что придете поторговаться!
Легким кивком он показал, что она права, и произнес, чуть растягивая слова:
– Да, я действительно намерен поторговаться. Но сценарий немного изменился.
Не имея представления, о чем он говорит, Карла нахмурилась и с досадой спросила:
– Сценарий? Я что-то не понимаю. Какой сценарий?
– Сценарий с участием известного художника и очаровательной владелицы художественной галереи, – объяснил он приторно-сладким голосом.
– Что? – Карла смотрела на него с неподдельным удивлением, более потрясенная неожиданным проявлением дружелюбия с его стороны, нежели несуразностью заявления.
Лучистые морщинки в уголках его глаз – появившиеся, как решила Карла, от частого прищуривания на ярком аризонском солнце, но уж никак не от веселого нрава, – становились заметнее, когда он смеялся, что придавало ему еще более привлекательный вид. Карла тут же решила, что его смех должен быть отнесен к категории опасного оружия – он зажег огонь в ее сердце, заставив кровь бешено нестись по жилам.
– Известный художник, то есть я, и прелестная владелица галереи, то есть вы, – Джарид дополнил свое объяснение, указав длинным и, надо заметить, весьма красивым пальцем сначала на себя, затем на Карлу. – А сценарий – это любовный роман, который, как я решил, нам следует начать.
Любовный роман? У Карлы вновь перехватило дыхание. Любовный роман! Да этот парень окончательно спятил!
Не желая разбираться в том, почему у нее так неожиданно участился пульс и почему удары сердца так громко отдаются в ушах, она с опаской вгляделась в его глаза и сделала на всякий случай шаг назад.
– Я не завожу любовных романов, – сказала она твердо.
Его блестящие черные глаза вновь насмешливо прищурились, едва он заметил, как она отступила.
– Хорошо, – и, улыбаясь своей дерзкой улыбой, он обнажил крепкие зубы, сверкнувшие ослепительной белизной на фоне темного загара. – Мне нравится, когда мои женщины немного наивны.
Карла окаменела, почувствовав, как ее захлестывает волна невыразимой ярости. Черт ее возьми, если этот человек – не самовлюбленный идиот! Слащаво-презрительная усмешка исказила мягкие линии ее губ.
– Позвольте вам объяснить, мистер Крэдоуг, – начала она голосом, в котором было столько же сладкого яда, как и в ее улыбке. – Я не завожу романов именно потому, что отнюдь не наивна. Вы, я надеюсь, понимаете, что я хочу сказать? – И она презрительно выгнула изящную бровь.
– Конечно.
Карла едва сдержала крик, стискивая зубы и изумляясь, как ему удалось вложить в одно короткое слово столько чувственного желания. И в тот же миг она изменила свое мнение о нем. Нет, он не был сумасшедшим, этот человек был– самовлюбленным эгоистом, который считал, что все женщины готовы броситься ему на шею.
Но еще больше ее беспокоили собственные желания и тело, которое откликалось на его чувственный зов, подобно тому, как засохший в пустыне цветок раскрывается навстречу живительной влаге дождя. И в следующий момент Карла поняла, что должна прогнать его, выгнать из галереи и никогда больше не пускать ни на шаг, пока не превратилась в посмешище и таким образом не погубила свою репутацию свободной, умной, всецело современной женщины.
– Ну что ж, отлично, – сказала она, устало вздыхая. – Сегодня утром вы прекрасно позабавились. Но меня ждет работа. Почему бы вам не отправиться домой и не развлечься... кистью?
Взрыв его одобрительного смеха прокатился по залу и, отразившись от стен, отозвался в глубине ее сердца.
– Кистью я работаю, моя прелесть.
С легкостью преодолев разделявшее их расстояние, он приподнял ей подбородок кончиком своего длинного пальца. И пока она смотрела на него широко открытыми глазами, он медленно приблизил к ней свое лицо.
– Но я готов развлечься когда вам угодно.
Теплое, влажное дыхание коснулось ее губ, и через мгновение ее рот был в его власти.
Карлу сначала бросило в холод, затем в жар. Пока ее разум боролся с чувствами, она, не сопротивляясь, позволила ему заключить ее в слишком тесные объятия. А пока чувство самосохранения кричало «опомнись!», она с готовностью открыла рот для его ищущего языка. В каких-то далеких уголках сознания мелькнула неясная мысль, что он обращается к ней так странно, наверное, потому, что не знает ее имени, а в это время ее тело вздрагивало от каждого прикосновения его нежного горячего языка.
Он с такой жадностью приник к ее рту, словно хотел ее съесть.
Со странным гортанным звуком Джарид обхватил своими широкими ладонями ее аккуратные круглые ягодицы. Пальцы погрузились в мягкую, упругую плоть и сжались, когда он приподнял ее и прижал к своему горячему твердому телу.
Прикосновение к его восставшей плоти потрясло Карлу главным образом своим желанием и готовностью ему отдаться. Ее разум, чувство самосохранения, угрызения совести исчезли куда-то, сознание балансировало на тонкой грани, отделяющей ее от небытия. Она сомкнула руки вокруг его жилистой шеи и выгнула спину, прижимаясь трепещущей грудью к его груди, а дрожащими от нетерпения бедрами к его вопиющему началу. Приникая к нему со всей силой своего женского естества, Карла упивалась вкусом его рта, вдыхала терпкий запах его мужественности, вбирая каждое ощущение его в свою душу.
Как долго длился этот поцелуй и сколько бы они так стояли, Карла не знала. Но конец надпил, когда она услышала сквозь туман чувственности, окутавшей ее мозг, тревожный звук ключа, Поворачивающегося в замке служебного входа.
Джарид оторвался от ее рта, едва она начала сопротивляться, но, хотя и поднял голову, рук не разжал.
– Моя помощница! – выговорила она, безуспешно пытаясь вырваться из его объятий. – Она будет здесь через несколько секунд. Отпустите же меня! Пожалуйста!
– Если согласитесь пообедать со мной, – спокойно сказал он, что показалось ей в тот миг самым настоящим вымогательством.
Впрочем, сейчас Карла была готова согласиться на все что угодно, лишь бы избежать неловкой ситуации, которая возникла, если бы Анна застала ее в объятиях Джарида. Но он просил невозможного.
– Я не могу, – в отчаянии прошептала она. – У меня днем назначена встреча.
Ее голос звучал искренне просто потому, что она говорила правду: Карла договорилась встретиться и пообедать с друзьями перед их отъездом на аэродром.
Руки Джарида напряглись.
– Тогда поужинать. – Это прозвучало не как просьба, а как утверждение.
Карла бросила тревожный взгляд на дверь, ведущую в офис, где Анна в этот момент, должно быть, уже вешала пальто.
– Да! Теперь вы отпустите меня?
– В семь?
– Когда угодно! – В ее голосе прозвучала отчаянная решимость.
Джарид улыбнулся, наклонил голову и нежно провел губами по ее рту.
– Вот и хорошо, – и с тихим вздохом повторил ласку. – И все-таки у нас будет роман, – негромко, но уверенно сказал он. – Итак, я прощаюсь с вами до семи часов вечера, моя милая... Карла.
Он отпустил ее и с бесшумной стремительностью, которой едва ли можно было ожидать от такого огромного тела, скрылся за дверью. В ту же секунду за спиной Карлы открылась дверь офиса.
Он знает ее имя.
Эта мысль периодически посещала Карлу на протяжении всего утра, когда выдавались свободные минутки. Старательно избегая вопроса, почему для нее так важно, что Джарид постарался выяснить ее имя, девушка работала, сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри ее бушевала самая настоящая буря. Время от времени Карла принималась за самобичевание.
Святые небеса, что на нее нашло ?
Этот вопрос мучил ее с постоянством зубной боли. Скорая капитуляция перед натиском Джарида была для нее так не характерна, так не вязалась с ее обычным поведением, что ей становилось не по себе от смущения и беспокойства.
Джарид Крэдоуг совершенно ничем не отличался от остальных мужчин! Однако факт оставался фактом – она не просто уступила ему, но уступила, не задумываясь, и для Карлы это стало неприятным открытием, такого она от себя не ожидала.
Но, быть может, Джарид не совсем похож на остальных мужчин?
Эта мысль поразила Карлу своей неожиданностью. Замерев на месте, словно превратившись в каменное изваяние, она уставилась сквозь окно галереи на величественную панораму. Жаркие солнечные лучи позднего утра окрасили далекие скалы в багряный цвет, но Карла ничего этого не видела. Все ее внимание было направлено внутрь себя, она пыталась честно понять, что же с ней все-таки произошло.
Почему Джарид не похож на остальных мужчин ?
В глубине души Карла знала ответ на этот вопрос, ей просто не хватало смелости выразить его словами. Однако ее чувства, эмоции, ее разум требовали не просто сформулировать ответ, но изучить, исследовать и, если потребуется, не колеблясь, встретиться с его жестокой очевидностью.
Стороннему наблюдателю, даже Анне (для которой Карла не делала исключения, открывалась перед ней не более, чем перед другими), Карла могла бы показаться хладнокровной, сдержанной, лишь слегка рассеянной. Много лет назад, наученная горьким опытом, она с большим трудом овладела искусством прятать все свои чувства за внешней сдержанностью и холодностью. И сейчас под этой оболочкой шла ожесточенная борьба чувств и воли. Все ее существо противилось ответу на мучивший ее вопрос. Чуть прищурившись, Карла глядела из окна на замечательный современный западный город в окружении скал и чувствовала, как прошлые, давно забытые страхи возрождаются в ее душе.
Отличие Джарида Крэдоуга от других мужчин заключалось не в том, что он был чрезвычайно талантливым художником и не в его невероятной привлекательности – в грубом, сексуальном смысле слова. Нет. Совершенно непостижимой, выделяющей его среди всех остальных мужчин, была его способность без всяких усилий вызвать в ней ответное чувство. Джарид был причиной – Карла была следствием. И это до смерти пугало ее.
Ранее Карла уже проходила нелегкий путь эмоциональных связей причины и следствия. Она расплачивалась гордостью и самоуважением за встречи без будущего. И наконец однажды, эмоционально опустошенная, покидая пепелище своих надежд, она поклялась любой ценой избегать впредь этой усыпанной острыми камнями дороги – от первого увлечения до полной эмоциональной зависимости.
В те времена совсем юная, но рано повзрослевшая, ожесточенная и умудренная опытом, Карла, бывало, горько шутила, заявляя, что скорее пойдет в монастырь, чем вновь доверится мужчине.
И вот теперь, спустя всего несколько лет (полторы-две тысячи дней в реальном времени, ставших световыми годами, если иметь в виду развитие ее личности), она с ужасом обнаружила в себе и узнала вновь ожившие токи жгучего желания, пробужденные Джаридом Крэдоугом.
Иными словами, Карла поняла, что она попалась в ловушку, расставленную Джаридом, и глубоко в ней завязла. Это было неизбежно, ибо он взывал к ней из глубин своей мощной мужской природы, и что-то глубоко внутри ее рвалось навстречу этому зову.
– Карла, разве в двенадцать тридцать вы не обедаете с вашими друзьями?
Голос Анны вывел Карлу из задумчивости и помог справиться с мучительной нервной дрожью. Раздосадованная и одновременно благодарная за то, что ей помешали, Карла собралась с мыслями и, несколько придя в себя, повернулась к своей помощнице.
– Да, конечно, обедаю, – Карла быстро взглянула на часы и чуть не вскрикнула от удивления, обнаружив, сколько времени потратила на исследование своей души. – Пожалуй, мне действительно пора идти.
– Конечно, – смущенно улыбнулась Анна, воздерживаясь от намеков на рассеянность хозяйки.
Благодарная ей за сдержанность, та тепло и искренне улыбнулась:
– Сомневаюсь, что приду сюда после обеда. Ты сможешь управиться сама?
Девушка рассмеялась, отбросив остатки смущения.
– Вы прекрасно обучили меня всему, Карла. Да, я уверена, что справлюсь сама.
Карла кивнула и направилась в офис за сумочкой и плащом. Через несколько минут она уже сидела за рулем своей старенькой машины, мысленно одаря тот день, когда решила взять на работу такую энергичную, хотя и малоопытную.
Уж коль скоро друзья планировали уехать сразу после обеда, Карла предложила встретиться в ресторане по соседству с их отелем. Въезжая на стоянку, она почувствовала, как перехватывает дыхание от развернувшейся перед ней величественной картины.
Мотель располагался почти у края скалы, с которой открывался вид на участок каньона Оук-Крик. Выйдя из машины, Карла усмехнулась, вспоминая свою первую поездку в Седону с целью разузнать о подходящем помещении для галереи. Как и ее друзья, она прибыла в Финикс самолетом (был жаркий день в конце весны) и в аэропорту наняла машину для поездки в Седону. Вооруженная картой, она решила ехать по этой живописной дороге, по склону каньона. Однако живописность оказалась единственным достоинством этой дороги, которая состояла целиком из крутых поворотов под самыми разными углами. При воспоминании о пережитых тогда острых ощущениях Карла невольно усмехнулась.
– Кажется, дела ее окончательно допекли, и она начинает сходить с ума. Первый признак – смех без причины.
Вздрогнув от этого насмешливого замечания, Карла повернулась и, увидев улыбающиеся лица друзей, от души рассмеялась.
– Совершенно с тобой согласна, – Алисия с серьезным видом кивнула Шону. – Ты думаешь, нам пора начинать беспокоиться за нее?
– Начинать! – вмешалась Эндри. – Мне казалось, мы беспокоимся уже почти шесть месяцев.
Спрашивая себя, сможет ли она когда-нибудь спокойно воспринимать дружескую заботу и участие, Карла моргнула, стараясь сдержать слезы, и попыталась улыбнуться чуть задрожавшими губами.
– Я просто вспомнила свой первый приезд сюда и то, как ехала по знаменитой дороге по склону каньона Оук-Крик, – объяснила она, беря под руку Алисию и Эндри.
– Ах, вот оно что! Тогда все ясно, – сделав вид, что испытывает огромное облегчение, вздохнул Шон. Однако его выдавал лукавый блеск глаз. – Карла, оказывается, не сходит с ума. Она просто вновь перенесла нечто подобное тому, что мы с вами испытали вчера.
Карла, подняв голову, взглянула на него: – Вы тоже въехали в Седону по той дороге?
Шон кивнул.
– Мне все очень понравилось. – Затем, усмехнувшись, он добавил: – По крайней мере, то, что я успел разглядеть, стараясь точно вписаться в повороты.
– О да, это было чудесно! – с энтузиазмом откликнулась Эндри.
– Это было просто чудовищно! – серьезно сказала Алисия, чуть вздрогнув. – Я онемела от страха и практически не дышала, пока мы не добрались до конца.
Карла почувствовала, как дрожит рука Алисии, и обеспокоено нахмурилась:
– Я и не знала, что ты боишься высоты. Алисия слабо улыбнулась:
– У меня акрофобия с большой буквы А. Это еще с детства. – В ее глазах появилось задумчивое, мечтательное выражение. – А может быть, это как-то связано с падением с лошади в моей прошлой жизни?
В ее голосе прозвучала полная убежденность, серьезно кивнула в знак согласия:
– Конечно, это все объясняет.
Карла резко остановилась и взглянула на Шона с Умоляющим выражением.
– Пожалуйста, давайте не будем затрагивать Тему реинкарнации, – попросила она, имея в виду веру обеих подруг в эзотерику.
Алисия понимающе усмехнулась:
– У тебя что, проблемы с идеей переселения душ?
– О, нет, – отчаянно замотала головой Кар. ла. – У меня проблема с ездой по автостраде – причем по любой. Проблемы с отчетными балансами. И проблемы со временем, которого хронически не хватает на все дела, назначенные на день. – Она криво улыбнулась. – Я хочу сказать, что у меня и так достаточно проблем в этой жизни, благодарю покорно. Избавьте меня от этой чепухи насчет прошлой жизни.
– Ты не понимаешь, сколь многого лишаешься, – сказала Эндри серьезным тоном, но с улыбкой.
– Ну, чего не понимаешь... и дальше по пословице, – парировала Карла.
– Ты вся такая земная, – заметила Алисия, смеясь. – И полностью завязла в будничной повседневности.
– Полностью, – охотно согласилась Карла, смеясь вместе с ней.
– Что исключает для тебя веру даже в возможность существования НЛО и прилета инопланетян, я полагаю, – добавила Эндри.
– Ты полагаешь правильно, как всегда, наша праведница... – И с интересом взглянула на Шона: – А что ты думаешь по этому поводу?
Тот пожал плечами.
– Я думаю, верить или не верить – это твое личное дело, – сказал он с обворожительной улыбкой. И добавил, посмотрев на часы: – И поскольку у нас осталось меньше трех часов до отъезда в Финикс, я также думаю, что нам пора обедать.
– Да, – кратко ответила Карла.
– Художник?
Карла вздохнула, сдаваясь: – Да, Джарид Крэдоуг – художник.
– Известный? – спросила Эндри.
– Теперь, когда ты уточнил, как оно пишется и произносится, я припоминаю это имя, – сказала Алисия, повернувшись к мужу.
– Секунду. – Задумавшись, Шон прищурил глаза, затем сказал: – То большое полотно с индейцем-апачи. Оно написано Крэдоугом, так?
– Да, – призналась Карла.
– Помнится, ты беседовала с мужчиной перед тем, как Анна сообщила тебе, что мы пришли? – спросил Шон. – Этот выточенный из скалы гигант и есть Джарид Крэдоуг?
– Да.
– Тот, чье лицо словно вырезано из камня? – сказала Алисия удивленно.
– Да! – Карла зажала рот ладонью и виновато взглянула вокруг. – Да, да, да, да, – монотонно повторила она. – А теперь не оставить ли нам эту тему?
– Оставить? – нахмурилась Эндри.
– Ты шутишь? – Алисия удивленно подняла брови.
– А почему ты так бесишься по его поводу? – вкрадчиво спросил Шон.
– Я не бешусь, – подняла голову Карла.
– Как бы не так!
– Да, конечно!
– Ну разумеется!
Карла не выдержала и рассмеялась; все это было так хорошо ей знакомо! Их добродушные подкольчики вновь напомнили ей о тех счастливых днях, когда они жили все вместе.
– Честное слово, я его совсем не знаю. – Она подняла руку ладонью вперед, словно пытаясь защититься от новых колкостей. – Сегодня вечером я впервые увидела его, – объяснила она. – И не смогла выдержать более десяти минут беседы с ним.
– Чего-то я не совсем понимаю, – вновь нахмурилась Эндри.
– По-моему, он не похож на отъявленного грубияна, – пробормотала Алисия.
– Он, должно быть, произвел на тебя сильное впечатление, – проницательно заметил Шон.
– Да, произвел. Он душу из меня вытряс, – призналась Карла. – Высокомерный, наглый грубиян!
Нежные глаза Эндри сверкнули недобрым огнем:
– Что он сказал, что оскорбил тебя? Алисия воинственно вскинула голову:
– Да как он осмелился тебя оскорбить! Шон чуть привстал:
– Хочешь, я поучу его хорошим манерам? Теплое, щемящее чувство нежности полностью вытеснило гнев и раздражение, растревоженные в ее душе разговором о художнике.
– Нет, спасибо, Шон, хотя я ценю твое предложение, – Карла улыбнулась. – Кстати, все дело именно в «предложении». – И, предвосхищая шквал вопросов, она быстро пояснила: – Мистер Крэдоуг сделал предложение купить у меня «индейца-апачи». Он стал грубить и оскорбил меня после того, как я отказала ему в просьбе.
– Ты владелица этого полотна?! – Изумлению Шона не было предела.
Карла рассмеялась.
– Да, я. И у меня нет намерения уступать его кому-либо, пусть даже его именитому и заносчивомy создателю.
Она вздохнула с облегчением, когда заметила приближающегося к их столику официанта с нагруженным подносом, которым он ловко балансировал, держа на левой руке.
– Как чудесно! – радостно воскликнула она. – Похоже, это блюдо подоспело как раз вовремя. А не кажется ли вам, что на время ужина мы могли бы найти более способствующий пищеварению предмет для разговора?
Тема Джарида Крэдоуга с согласия была закрыта. Но сам этот человек отнюдь не был забыт. По крайней мере, Карлой. И спустя много времени, когда она уже вернулась домой, расставшись с друзьями, и уютно устроилась, свернувшись калачиком, в постели, пришедшее ей на память зловещее обещание Джарида Крэдоуга снова наведаться в галерею наполнило ее душу гневом и... тревожным ожиданием.
Подавив испуганный крик, Карла резко повернулась, чтобы взглянуть на мужчину, чей голос внезапно раздался за ее спиной: – Я уже думал, вы никогда не придете! Ключ, вставленный было в замок двери галереи, выскользнул из ее задрожавших пальцев и с тихим звоном упал на асфальт.
– Вы что, хотите, чтобы у меня был инфаркт? – спросила она, глядя прямо в его черные глаза. – Или у вас привычка подкрадываться к людям сзади?
Невозмутимое выражение лица Джарида Крэдоуга не изменилось. Он только чуть прикрыл веки.
– Я не подкрадывался к вам, – сказал он голосом, лишенным каких бы то ни было интонаций. – А ваш инфаркт вряд ли послужил бы моим целям. – Странное пламя вспыхнуло в таинственной глубине его глаз, когда он окинул быстрым, но внимательным взглядом ее стройную фигуру. – Или целям кого-либо иного.
Дрожь, возникшая сначала в пальцах, внезапно охватила все тело, когда она уловила в его низком голосе чувственные нотки. Ошеломленная и рассерженная этим невольным откликом, Карла постаралась скрыть свою реакцию, ответив оскорблением на оскорбление. Вызывающе вскинув голову, Карла ледяным взглядом медленно обвела его фигуру, от длинной черной шевелюры до дорогих, но заношенных кожаных ботинок, отмерив расстояние в шесть футов и четыре или пять дюймов. Она намеревалась унизить его этим осмотром. Однако по мере того, как ее взгляд скользил по великолепной сильной, мужественной фигуре, он терял свою ледяную невозмутимость, а ее все больше охватывала паника; ей стало трудно дышать...
Неожиданно, словно чего-то испугавшись, Карла нагнулась, чтобы подобрать ключи. Джарид отреагировал мгновенно. Их колени столкнулись, руки встретились над ключами, а ее лоб уперся ему в грудь.
– О! – вырвалось у Карлы. Она замерла, зажатая между массивной дверью и его не менее массивным телом. Он не двигался, казалось, целую вечность, хотя на самом деле прошло всего несколько секунд, но в эти секунды она пережила настоящее потрясение. Она ощущала всем телом его присутствие, его запах, его необыкновенную мужскую притягательность, его чистейшее, без примесей, стопроцентное мужское обаяние, а мощь, излучаемая им, была просто великолепна.
– Вы не возражаете? – ледяным тоном спросила она, бросая вызывающий взгляд в его внимательные, чуть прищуренные глаза.
– Я совершенно не возражаю. – Улыбка тронула уголки его четко очерченных губ. – Сказать по правде, мне это даже очень нравится.
Карла, сжав зубы, никак не могла решить: то ли ударить его изо всех сил, то ли обхватить его шею руками и, прильнув к нему, ощутить вкус этих тонких упрямых мужских губ. Ошеломленная своими мыслями, а еще более томительной дрожью, пробежавшей по спине, она выпалила:
– А ну отодвиньтесь!
Он с холодным расчетом подождал еще несколько мгновений и только потом медленно встал и отступил на шаг:
– Крошка всегда по утрам в таком скверном настроении? – Черная, почти прямая бровь приподнялась в упреке.
– Я никогда не бываю в скверном настроении!
Оставив без внимания его протянутую руку, Карла схватила ключи и легко поднялась со свойственной ей непринужденной грацией. Затем одарила его самой пренебрежительной улыбкой, какую только могла найти в своем арсенале.
– И, кстати, при росте в пять футов и семь дюймов меня едва ли можно назвать крошкой.
– Ах, милая, для меня все, кто ниже шести футов, крошки.
У Карлы перехватило дыхание. Она не поняла, отчего – то ли от фамильярного обращения с нею, То ли от откровенно-чувственной улыбки, игравши на его губах, – но через мгновение ей уже ничего и не хотелось понимать. Она поспешила скрыть предательский вздох затаенного желания, быстро повернулась и вставила ключ в замочную скважину.
В выставочном зале было душно, пахло вином духами и краской. Не обращая внимания на следовавшего за ней по пятам мужчину, Карла подошла к стенному пульту кондиционера и включила его на полную мощь. И чуть помедлила, окунувшись в воздушную струю, более прохладную, чем ноябрьский ветер снаружи. Скинув легкий замшевый пиджак, она повернулась к своему незваному гостю, продолжающему хранить молчание.
– Что вам здесь нужно в половине десятого утра? – Карла взглянула на изящные золотые часы, украшавшие ее запястье. – В объявлении на двери ясно сказано, что мы открываемся в десять.
Джарид подошел к ней совсем близко; его непроницаемые темные глаза смотрели в упор, вызывая в ней полное смятение чувств.
– Я же обещал вам вернуться, когда мы сможем поговорить наедине. – Его голос тембром и глубиной напоминал журчание стремительного горного ручья; Карла чувствовала его вибрацию буквально всем своим телом: от корней волос до кончиков лакированных ногтей.
– Ах, так вы желаете поторговаться! – воскликнула она в бешенстве то ли на него, то ли на себя за то, что он пробудил в ней неясные ей самой томные желания. – Вы ведь сказали, что придете поторговаться!
Легким кивком он показал, что она права, и произнес, чуть растягивая слова:
– Да, я действительно намерен поторговаться. Но сценарий немного изменился.
Не имея представления, о чем он говорит, Карла нахмурилась и с досадой спросила:
– Сценарий? Я что-то не понимаю. Какой сценарий?
– Сценарий с участием известного художника и очаровательной владелицы художественной галереи, – объяснил он приторно-сладким голосом.
– Что? – Карла смотрела на него с неподдельным удивлением, более потрясенная неожиданным проявлением дружелюбия с его стороны, нежели несуразностью заявления.
Лучистые морщинки в уголках его глаз – появившиеся, как решила Карла, от частого прищуривания на ярком аризонском солнце, но уж никак не от веселого нрава, – становились заметнее, когда он смеялся, что придавало ему еще более привлекательный вид. Карла тут же решила, что его смех должен быть отнесен к категории опасного оружия – он зажег огонь в ее сердце, заставив кровь бешено нестись по жилам.
– Известный художник, то есть я, и прелестная владелица галереи, то есть вы, – Джарид дополнил свое объяснение, указав длинным и, надо заметить, весьма красивым пальцем сначала на себя, затем на Карлу. – А сценарий – это любовный роман, который, как я решил, нам следует начать.
Любовный роман? У Карлы вновь перехватило дыхание. Любовный роман! Да этот парень окончательно спятил!
Не желая разбираться в том, почему у нее так неожиданно участился пульс и почему удары сердца так громко отдаются в ушах, она с опаской вгляделась в его глаза и сделала на всякий случай шаг назад.
– Я не завожу любовных романов, – сказала она твердо.
Его блестящие черные глаза вновь насмешливо прищурились, едва он заметил, как она отступила.
– Хорошо, – и, улыбаясь своей дерзкой улыбой, он обнажил крепкие зубы, сверкнувшие ослепительной белизной на фоне темного загара. – Мне нравится, когда мои женщины немного наивны.
Карла окаменела, почувствовав, как ее захлестывает волна невыразимой ярости. Черт ее возьми, если этот человек – не самовлюбленный идиот! Слащаво-презрительная усмешка исказила мягкие линии ее губ.
– Позвольте вам объяснить, мистер Крэдоуг, – начала она голосом, в котором было столько же сладкого яда, как и в ее улыбке. – Я не завожу романов именно потому, что отнюдь не наивна. Вы, я надеюсь, понимаете, что я хочу сказать? – И она презрительно выгнула изящную бровь.
– Конечно.
Карла едва сдержала крик, стискивая зубы и изумляясь, как ему удалось вложить в одно короткое слово столько чувственного желания. И в тот же миг она изменила свое мнение о нем. Нет, он не был сумасшедшим, этот человек был– самовлюбленным эгоистом, который считал, что все женщины готовы броситься ему на шею.
Но еще больше ее беспокоили собственные желания и тело, которое откликалось на его чувственный зов, подобно тому, как засохший в пустыне цветок раскрывается навстречу живительной влаге дождя. И в следующий момент Карла поняла, что должна прогнать его, выгнать из галереи и никогда больше не пускать ни на шаг, пока не превратилась в посмешище и таким образом не погубила свою репутацию свободной, умной, всецело современной женщины.
– Ну что ж, отлично, – сказала она, устало вздыхая. – Сегодня утром вы прекрасно позабавились. Но меня ждет работа. Почему бы вам не отправиться домой и не развлечься... кистью?
Взрыв его одобрительного смеха прокатился по залу и, отразившись от стен, отозвался в глубине ее сердца.
– Кистью я работаю, моя прелесть.
С легкостью преодолев разделявшее их расстояние, он приподнял ей подбородок кончиком своего длинного пальца. И пока она смотрела на него широко открытыми глазами, он медленно приблизил к ней свое лицо.
– Но я готов развлечься когда вам угодно.
Теплое, влажное дыхание коснулось ее губ, и через мгновение ее рот был в его власти.
Карлу сначала бросило в холод, затем в жар. Пока ее разум боролся с чувствами, она, не сопротивляясь, позволила ему заключить ее в слишком тесные объятия. А пока чувство самосохранения кричало «опомнись!», она с готовностью открыла рот для его ищущего языка. В каких-то далеких уголках сознания мелькнула неясная мысль, что он обращается к ней так странно, наверное, потому, что не знает ее имени, а в это время ее тело вздрагивало от каждого прикосновения его нежного горячего языка.
Он с такой жадностью приник к ее рту, словно хотел ее съесть.
Со странным гортанным звуком Джарид обхватил своими широкими ладонями ее аккуратные круглые ягодицы. Пальцы погрузились в мягкую, упругую плоть и сжались, когда он приподнял ее и прижал к своему горячему твердому телу.
Прикосновение к его восставшей плоти потрясло Карлу главным образом своим желанием и готовностью ему отдаться. Ее разум, чувство самосохранения, угрызения совести исчезли куда-то, сознание балансировало на тонкой грани, отделяющей ее от небытия. Она сомкнула руки вокруг его жилистой шеи и выгнула спину, прижимаясь трепещущей грудью к его груди, а дрожащими от нетерпения бедрами к его вопиющему началу. Приникая к нему со всей силой своего женского естества, Карла упивалась вкусом его рта, вдыхала терпкий запах его мужественности, вбирая каждое ощущение его в свою душу.
Как долго длился этот поцелуй и сколько бы они так стояли, Карла не знала. Но конец надпил, когда она услышала сквозь туман чувственности, окутавшей ее мозг, тревожный звук ключа, Поворачивающегося в замке служебного входа.
Джарид оторвался от ее рта, едва она начала сопротивляться, но, хотя и поднял голову, рук не разжал.
– Моя помощница! – выговорила она, безуспешно пытаясь вырваться из его объятий. – Она будет здесь через несколько секунд. Отпустите же меня! Пожалуйста!
– Если согласитесь пообедать со мной, – спокойно сказал он, что показалось ей в тот миг самым настоящим вымогательством.
Впрочем, сейчас Карла была готова согласиться на все что угодно, лишь бы избежать неловкой ситуации, которая возникла, если бы Анна застала ее в объятиях Джарида. Но он просил невозможного.
– Я не могу, – в отчаянии прошептала она. – У меня днем назначена встреча.
Ее голос звучал искренне просто потому, что она говорила правду: Карла договорилась встретиться и пообедать с друзьями перед их отъездом на аэродром.
Руки Джарида напряглись.
– Тогда поужинать. – Это прозвучало не как просьба, а как утверждение.
Карла бросила тревожный взгляд на дверь, ведущую в офис, где Анна в этот момент, должно быть, уже вешала пальто.
– Да! Теперь вы отпустите меня?
– В семь?
– Когда угодно! – В ее голосе прозвучала отчаянная решимость.
Джарид улыбнулся, наклонил голову и нежно провел губами по ее рту.
– Вот и хорошо, – и с тихим вздохом повторил ласку. – И все-таки у нас будет роман, – негромко, но уверенно сказал он. – Итак, я прощаюсь с вами до семи часов вечера, моя милая... Карла.
Он отпустил ее и с бесшумной стремительностью, которой едва ли можно было ожидать от такого огромного тела, скрылся за дверью. В ту же секунду за спиной Карлы открылась дверь офиса.
Он знает ее имя.
Эта мысль периодически посещала Карлу на протяжении всего утра, когда выдавались свободные минутки. Старательно избегая вопроса, почему для нее так важно, что Джарид постарался выяснить ее имя, девушка работала, сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри ее бушевала самая настоящая буря. Время от времени Карла принималась за самобичевание.
Святые небеса, что на нее нашло ?
Этот вопрос мучил ее с постоянством зубной боли. Скорая капитуляция перед натиском Джарида была для нее так не характерна, так не вязалась с ее обычным поведением, что ей становилось не по себе от смущения и беспокойства.
Джарид Крэдоуг совершенно ничем не отличался от остальных мужчин! Однако факт оставался фактом – она не просто уступила ему, но уступила, не задумываясь, и для Карлы это стало неприятным открытием, такого она от себя не ожидала.
Но, быть может, Джарид не совсем похож на остальных мужчин?
Эта мысль поразила Карлу своей неожиданностью. Замерев на месте, словно превратившись в каменное изваяние, она уставилась сквозь окно галереи на величественную панораму. Жаркие солнечные лучи позднего утра окрасили далекие скалы в багряный цвет, но Карла ничего этого не видела. Все ее внимание было направлено внутрь себя, она пыталась честно понять, что же с ней все-таки произошло.
Почему Джарид не похож на остальных мужчин ?
В глубине души Карла знала ответ на этот вопрос, ей просто не хватало смелости выразить его словами. Однако ее чувства, эмоции, ее разум требовали не просто сформулировать ответ, но изучить, исследовать и, если потребуется, не колеблясь, встретиться с его жестокой очевидностью.
Стороннему наблюдателю, даже Анне (для которой Карла не делала исключения, открывалась перед ней не более, чем перед другими), Карла могла бы показаться хладнокровной, сдержанной, лишь слегка рассеянной. Много лет назад, наученная горьким опытом, она с большим трудом овладела искусством прятать все свои чувства за внешней сдержанностью и холодностью. И сейчас под этой оболочкой шла ожесточенная борьба чувств и воли. Все ее существо противилось ответу на мучивший ее вопрос. Чуть прищурившись, Карла глядела из окна на замечательный современный западный город в окружении скал и чувствовала, как прошлые, давно забытые страхи возрождаются в ее душе.
Отличие Джарида Крэдоуга от других мужчин заключалось не в том, что он был чрезвычайно талантливым художником и не в его невероятной привлекательности – в грубом, сексуальном смысле слова. Нет. Совершенно непостижимой, выделяющей его среди всех остальных мужчин, была его способность без всяких усилий вызвать в ней ответное чувство. Джарид был причиной – Карла была следствием. И это до смерти пугало ее.
Ранее Карла уже проходила нелегкий путь эмоциональных связей причины и следствия. Она расплачивалась гордостью и самоуважением за встречи без будущего. И наконец однажды, эмоционально опустошенная, покидая пепелище своих надежд, она поклялась любой ценой избегать впредь этой усыпанной острыми камнями дороги – от первого увлечения до полной эмоциональной зависимости.
В те времена совсем юная, но рано повзрослевшая, ожесточенная и умудренная опытом, Карла, бывало, горько шутила, заявляя, что скорее пойдет в монастырь, чем вновь доверится мужчине.
И вот теперь, спустя всего несколько лет (полторы-две тысячи дней в реальном времени, ставших световыми годами, если иметь в виду развитие ее личности), она с ужасом обнаружила в себе и узнала вновь ожившие токи жгучего желания, пробужденные Джаридом Крэдоугом.
Иными словами, Карла поняла, что она попалась в ловушку, расставленную Джаридом, и глубоко в ней завязла. Это было неизбежно, ибо он взывал к ней из глубин своей мощной мужской природы, и что-то глубоко внутри ее рвалось навстречу этому зову.
– Карла, разве в двенадцать тридцать вы не обедаете с вашими друзьями?
Голос Анны вывел Карлу из задумчивости и помог справиться с мучительной нервной дрожью. Раздосадованная и одновременно благодарная за то, что ей помешали, Карла собралась с мыслями и, несколько придя в себя, повернулась к своей помощнице.
– Да, конечно, обедаю, – Карла быстро взглянула на часы и чуть не вскрикнула от удивления, обнаружив, сколько времени потратила на исследование своей души. – Пожалуй, мне действительно пора идти.
– Конечно, – смущенно улыбнулась Анна, воздерживаясь от намеков на рассеянность хозяйки.
Благодарная ей за сдержанность, та тепло и искренне улыбнулась:
– Сомневаюсь, что приду сюда после обеда. Ты сможешь управиться сама?
Девушка рассмеялась, отбросив остатки смущения.
– Вы прекрасно обучили меня всему, Карла. Да, я уверена, что справлюсь сама.
Карла кивнула и направилась в офис за сумочкой и плащом. Через несколько минут она уже сидела за рулем своей старенькой машины, мысленно одаря тот день, когда решила взять на работу такую энергичную, хотя и малоопытную.
Уж коль скоро друзья планировали уехать сразу после обеда, Карла предложила встретиться в ресторане по соседству с их отелем. Въезжая на стоянку, она почувствовала, как перехватывает дыхание от развернувшейся перед ней величественной картины.
Мотель располагался почти у края скалы, с которой открывался вид на участок каньона Оук-Крик. Выйдя из машины, Карла усмехнулась, вспоминая свою первую поездку в Седону с целью разузнать о подходящем помещении для галереи. Как и ее друзья, она прибыла в Финикс самолетом (был жаркий день в конце весны) и в аэропорту наняла машину для поездки в Седону. Вооруженная картой, она решила ехать по этой живописной дороге, по склону каньона. Однако живописность оказалась единственным достоинством этой дороги, которая состояла целиком из крутых поворотов под самыми разными углами. При воспоминании о пережитых тогда острых ощущениях Карла невольно усмехнулась.
– Кажется, дела ее окончательно допекли, и она начинает сходить с ума. Первый признак – смех без причины.
Вздрогнув от этого насмешливого замечания, Карла повернулась и, увидев улыбающиеся лица друзей, от души рассмеялась.
– Совершенно с тобой согласна, – Алисия с серьезным видом кивнула Шону. – Ты думаешь, нам пора начинать беспокоиться за нее?
– Начинать! – вмешалась Эндри. – Мне казалось, мы беспокоимся уже почти шесть месяцев.
Спрашивая себя, сможет ли она когда-нибудь спокойно воспринимать дружескую заботу и участие, Карла моргнула, стараясь сдержать слезы, и попыталась улыбнуться чуть задрожавшими губами.
– Я просто вспомнила свой первый приезд сюда и то, как ехала по знаменитой дороге по склону каньона Оук-Крик, – объяснила она, беря под руку Алисию и Эндри.
– Ах, вот оно что! Тогда все ясно, – сделав вид, что испытывает огромное облегчение, вздохнул Шон. Однако его выдавал лукавый блеск глаз. – Карла, оказывается, не сходит с ума. Она просто вновь перенесла нечто подобное тому, что мы с вами испытали вчера.
Карла, подняв голову, взглянула на него: – Вы тоже въехали в Седону по той дороге?
Шон кивнул.
– Мне все очень понравилось. – Затем, усмехнувшись, он добавил: – По крайней мере, то, что я успел разглядеть, стараясь точно вписаться в повороты.
– О да, это было чудесно! – с энтузиазмом откликнулась Эндри.
– Это было просто чудовищно! – серьезно сказала Алисия, чуть вздрогнув. – Я онемела от страха и практически не дышала, пока мы не добрались до конца.
Карла почувствовала, как дрожит рука Алисии, и обеспокоено нахмурилась:
– Я и не знала, что ты боишься высоты. Алисия слабо улыбнулась:
– У меня акрофобия с большой буквы А. Это еще с детства. – В ее глазах появилось задумчивое, мечтательное выражение. – А может быть, это как-то связано с падением с лошади в моей прошлой жизни?
В ее голосе прозвучала полная убежденность, серьезно кивнула в знак согласия:
– Конечно, это все объясняет.
Карла резко остановилась и взглянула на Шона с Умоляющим выражением.
– Пожалуйста, давайте не будем затрагивать Тему реинкарнации, – попросила она, имея в виду веру обеих подруг в эзотерику.
Алисия понимающе усмехнулась:
– У тебя что, проблемы с идеей переселения душ?
– О, нет, – отчаянно замотала головой Кар. ла. – У меня проблема с ездой по автостраде – причем по любой. Проблемы с отчетными балансами. И проблемы со временем, которого хронически не хватает на все дела, назначенные на день. – Она криво улыбнулась. – Я хочу сказать, что у меня и так достаточно проблем в этой жизни, благодарю покорно. Избавьте меня от этой чепухи насчет прошлой жизни.
– Ты не понимаешь, сколь многого лишаешься, – сказала Эндри серьезным тоном, но с улыбкой.
– Ну, чего не понимаешь... и дальше по пословице, – парировала Карла.
– Ты вся такая земная, – заметила Алисия, смеясь. – И полностью завязла в будничной повседневности.
– Полностью, – охотно согласилась Карла, смеясь вместе с ней.
– Что исключает для тебя веру даже в возможность существования НЛО и прилета инопланетян, я полагаю, – добавила Эндри.
– Ты полагаешь правильно, как всегда, наша праведница... – И с интересом взглянула на Шона: – А что ты думаешь по этому поводу?
Тот пожал плечами.
– Я думаю, верить или не верить – это твое личное дело, – сказал он с обворожительной улыбкой. И добавил, посмотрев на часы: – И поскольку у нас осталось меньше трех часов до отъезда в Финикс, я также думаю, что нам пора обедать.